CC BY
262
И. И. Андриановская
И. И. Андриановская *
КРИТЕРИИ СПРАВЕДЛИВОСТИ В ПРАВЕ
-Ф-
Исследование категории «справедливость» проводится в различных областях знаний. На протяжении не одной сотни лет исследователи предпринимают попытки определить справедливость, выделить ее признаки, выявить пути ее достижения в различных сферах жизни. Так, в результате научных изысканий разработаны и даны многочисленные определения справедливости в философии.1 Мы не ставим цели проанализировать все определения справедливости в философии, отметим лишь, что общая основа справедливости выработана в философии и представлена как некая мера, или критерий для соотношения, соизмерения явлений, происходящих в обществе. Этой основой мы воспользуемся для исследования и выявления признаков (критериев) справедливости в праве.
Справедливость — весьма своеобразная категория, поскольку определение ее в праве достаточно сложно, ведь этимологически слова «справедливость» и «право» близки. В этой связи уместно подчеркнуть то, что еще в XIX веке, объясняя толкование слов «справедливость», «правосудие», «право», в смысловом отношении ученые представляли эти категории как идентичные. Так, например, В. И. Даль интуитивно выделяет общую основу прав — в словах справедливость, право, правосудие, правый и т. п.2 Так же и в истории этических учений справедливость часто рассматривалась как сугубо правовая категория.3 Соотношение справедливости и права весьма сложно и неоднозначно на различных этапах развития общества и государства. В настоящее время изменяется представление о справедливости, возобновляется исследование самой категории справедливости, ее признаков, путей достижения, поскольку «как свидетельствует исторический опыт, вопросы равенства и справедливости всегда актуализируются в переломные периоды развития общества и государства».4
*Кандидат юридических наук, доцент, зав. кафедрой трудового и административного права Юридического института Сахалинского государственного университета.
1 См.: Архангельский Л. М. Категории марксистской этики. М., 1963. С. 66; Гумницкий Г. К. К вопросу об основных этических категориях II Философские науки. 1963. № 1. С. 57; Иванов В. Г. О системе категорий марксистской этики II Философские науки. 1965. №9 1. С. 92; Бербешкина 3. А. Проблема справедливости в марксистско-ленинской этике. М., 1974. С. 65; Мальцев Г. В. Справедливость и равноправие как принципы социалистического законодательства II Вопросы философии права. М., 1973. С. 45; Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 650; СтепанянВ. В. Социальная справедливость и социалистическое право. Ереван, 1987. С. 10; и др.
2 Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1990. Т. 3. С. 377—379.
3 См.: Бербешкина 3. А. Проблема справедливости в марксистско-ленинской этике. С. 126; Гринберг Л. Г. Категория справедливости в современной буржуазной философии права II Правоведение. 1968. №° 2. С. 34, 38; Ойгензихт В. А. Мораль и право: Взаимодействие. Регулирование. Поступок. Душанбе, 1987. С. 160.
4 Бондарь Н. С. Власть и свобода на весах конституционного правосудия: защита прав человека Конституционным Судом Российской Федерации. М., 2005. С. 233.
26
Следует отметить, что в свое время, рассматривая соотношение справедливости и права, С. А. Муромцев подчеркивал, что право и справедливость представляются нашему сознанию именно как два понятия, противоположных одно дру-гому.1 Он прослеживал процесс стремления права к справедливости как идеалу и отмечал, что «когда идеальное становится реальным, противоположение справедливости и права теряет свое значение; вместо двух борющихся противоположностей получается одно право, гармонирующее с требованиями вчерашней справедливости».2
В современный период категории «справедливость» и «право», как правило, не противопоставляются. В философии права, например, справедливость рассматривается как основная правовая ценность.3 В этой связи представляется возможным говорить о справедливости как об объективной основе права. И в этом смысле в большинстве случаев справедливость в сфере права можно рассматривать как особое качество (в т. ч. ценность) и как принцип права. Иными словами, наблюдается совмещение (в какой-то мере объединение) справедливости и права.
Совершенно очевидно, что справедливость не может существовать как чисто правовая категория и вряд ли возможно дать определение ее как исключительно правовой категории, но вполне естественно, что она проявляется в праве, как и в других областях. Поэтому, на наш взгляд, допускается неточность при выделении в качестве отдельной категории «социальной справедливости» или аналогичным образом «правовой» и «экономической» справедливости и т. п. Представляется, что справедливость находит свое выражение в праве, как и в экономике, политике, социальной сфере и т. п. Но, поскольку в праве концентрируются экономические, социальные предпосылки (и результаты) развития общества (государства), постольку (с точки зрения закрепления в праве этих предпосылок и результатов) именно право чаще всего анализируется (оценивается) обществом с позиции справедливости. Конечно, справедливость внутренне присуща праву и в первую очередь она проявляется в качестве определенной меры (критерия, масштаба), при которой требование и воздаяние согласуются, соизмеряются, выражая как оптимальное сочетание интересов индивидов, коллективов (групп), общества (государства), так и степень их защищенности в праве.
Исходя из вышесказанного, полагаем, что было бы более правильным выделить критерии справедливости, присутствующие в праве, и определить с учетом последних наличие справедливости в праве, отражая особенности проявления справедливости в правовой материи. В каждой отрасли права этот критерий (мера, масштаб) является предметом поиска, выявления и воплощения в нормах конкретной отрасли права (трудового, гражданского, уголовного и др.). Поэто-
С. 8.
1 Муромцев С. А. Право и справедливость: сб. правоведения и общественных знаний. СПб., 1893.
2 Там же. С. 9.
3 Философия права I Под ред. О. Г. Данильяна. М., 2005. С. 268—273.
И. И. Андриановская
му в разных отраслях права (как материальных, так и процессуальных) этот критерий не может быть одинаковым. К примеру, в тех отраслях права, где в большей степени происходит регламентация отношений, связанных с ответственностью субъектов правоотношений (уголовное, административное право и др.), в основном справедливость будет наблюдаться при правовом регулировании отношений, связанных с соизмерением проступка (преступления) и наказания. Представляется, что в трудовом праве соразмерность обязательно должна быть при установлении:
— меры труда и меры оплаты (вознаграждения за труд);
— неблагоприятных условий труда (подземные, горячие цеха, сложные климатические условия) и льгот, компенсаций, предусмотренных государством в данных случаях;
— трудовых заслуг работника и поощрений за них;
— дисциплинарного проступка и меры дисциплинарного взыскания;
— ущерба и меры материальной ответственности за ущерб, причиненный предприятию и в других случаях.
Иными словами, в правовом регулировании труда в целях обеспечения справедливости должно прослеживаться оптимальное соответствие (соотношение) между названными правовыми явлениями. С точки зрения интересов общества, государства, индивида (групп, коллектива и т. п.), учитывается и экономическое, и социальное, а в современных условиях, вполне возможно, и политическое обоснование устанавливаемого соотношения.
Мы уже отмечали, что справедливость выступает как масштаб для соизмерения различных правовых явлений и этот критерий в разных отраслях права не одинаков. Тем не менее общие критерии, отличительные признаки справедливости в праве в целом, независимо от отраслевых особенностей, должны проявляться при современном уровне правового регулирования отношений в России. Если исходить из того, что «критерий — отличительный признак, на основании которого дается оценка какого-либо явления, действия, идеи»,1 то нам представляется возможным определить (выявить) критерии, на основании которых можно будет констатировать, справедливо ли право в России в целом (и в частности) или нет, и какие критерии (отличительные признаки) могут свидетельствовать о справедливости современного российского права, отдельных его положений.
По нашему мнению, такими критериями могут выступать по меньшей мере следующие четыре признака:
— адекватность норм права сложившемуся уровню развития отношений;
— согласованность норм права;
— закрепление в праве оптимального соотношения интересов субъектов, участвующих в различного рода правоотношениях;
— защищенность прав, свобод и интересов субъектов правоотношений.
1 Локшина С. М. Краткий словарь иностранных слов. 9-е изд., испр. М., 1987. С. 264—265.
28
Предлагаем рассмотреть их на примере некоторых норм трудового права и практики их применения в представленной последовательности:
1. В первую очередь справедливость нормы любой отрасли права определяется тем, адекватна ли она сложившемуся уровню общественных отношений. Первый критерий свидетельствует не только о соответствии действующих норм, но и о соответствии новых, вводимых в правовую материю норм сложившемуся уровню общественных отношений. Ведь насколько норма права будет соответствовать сложившимся в государстве отношениям, адекватно выражать экономические, политические, социальные реалии в государстве, настолько эта норма будет справедливой (или нет) в данных экономических и политических условиях. Иногда неадекватная норма права может повлечь различное толкование этих норм, различные варианты правоприменения, что в конечном итоге может повлечь несправедливость как в основе правового регулирования, так и в правоприменении и впоследствии необходима будет отмена таковых норм. В этой связи целесообразно обратить внимание на то обстоятельство, что в различное время (исторический период) одна и та же норма права будет соответствовать (или нет) сложившемуся уровню отношений. В подтверждение сказанного обратим внимание на некоторые случаи, когда на основе одной и той же нормы в разное время правоприменителями были приняты различные решения: справедливые для одних субъектов и несправедливые для других. Например, в 1986 г. в КЗоТ РФ было введено такое основание прекращения трудового договора по инициативе администрации, как совершение по месту работы хищения (в том числе мелкого) государственного или общественного имущества. На тот период времени (времени борьбы с хищениями социалистической собственности) это основание было вполне оправдано. Можно отметить, что оно соответствовало сложившемуся уровню общественных отношений собственности в государстве. Впоследствии как в теории трудового права неоднократно высказывалось предположение о несоответствии формулировки п. 8 ст. 33 КЗоТ современному уровню правового регулирования труда, так и на практике применение указанного пункта вызывало затруднение. Затруднение в применении было обусловлено следующей частью в формулировке п. 8 ст. 33 КЗоТ РФ: «хищение государственного и общественного имущества», в то время как помимо государственной и общественной собственности появились и иные формы собственности и формы хозяйственной деятельности. Так, рассматривая иск Тарасова, уволенного 26 февраля 1997 г. по п. 8 ст. 33 КЗоТ, к АО «Удмуртнефть» о восстановлении на работе, Президиум Верховного Суда Удмуртской Республики признал увольнение законным в силу того, что в Российской Федерации признаются и защищаются равным образом частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности (ч. 2 ст. 8 Конституции РФ). Приведенный вывод судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации признала ошибочным. В обоснование этого было отмечено, что «расторжение трудового договора (контракта) по инициативе администрации за хищение имущества, находящегося в собственности хозяйственных товариществ или обществ п. 8 ст. 33 КЗоТ РФ не преду-
-Ф-
И. И. Андриановская
29
-Ф-
смотрено». Названная конституционная норма не наделяет суд правом самостоятельно устанавливать способы защиты права собственности и расширять перечень предусмотренных законом оснований расторжения трудового договора за хищение государственного или общественного имущества, распространяя его на случаи хищения имущества, относящегося к иным формам собственно-сти.1 Отсюда следует, что позиции высших судебных органов по одному и тому же вопросу противоположны уже на то время (спустя 10 лет после принятия основания увольнения, закрепленного в п. 8 ст. 33 КЗоТ РФ).
Полагаем, в этой связи уместно будет привести позицию Конституционного Суда РФ, сформированную по рассматриваемому основанию прекращения трудового договора в связи с обращением ряда предприятий. Конституционный Суд РФ 8 февраля 2001 г. вынес определение по жалобам ОАО «Дятьковский хрусталь», ОАО «Курский холодильник» и ОАО «Черепетская ГРЭС» на нарушение конституционных прав и свобод п. 8 ч. 1 ст. 33 КЗоТ, в котором установил, что рассматриваемая норма была введена в целях усиления ответственности работников за сохранность имущества предприятия и, исходя из конституционноправового смысла п. 8 ст. 33 КЗоТ, подлежит применению к работникам акционерного общества, как и другого предприятия. В связи с данной позицией Конституционного Суда РФ небезынтересны особое мнение судьи Конституционного суда РФ Г. А. Жилина, который выразил несогласие с исправлением недостатков нормы п. 8 ч. 1 ст. 33 КЗоТ путем расширительного толкования и распространения дисциплинарной ответственности в виде увольнения на более широкий круг субъектов и особое мнение судьи Конституционного суда РФ О. С. Хохряковой, которая отметила, в частности, что вопрос о расширении сферы действия пункта 8 части первой статьи 33 КЗоТ Российской Федерации и распространении предусмотренного им основания увольнения на случаи хищения имущества, являющегося частной собственностью, относится к компетенции законодателя, а не Конституционного суда Российской Федерации.2
Современная трактовка пункта 8 ч. 1 ст. 33 КЗоТ РФ (теперь это — п. 6 «г» ст. 81 ТК РФ) предусматривает в качестве объекта хищения чужое имущество, не называя конкретных форм собственности, что позволяет как избежать недоразумений на практике, так и устранить несправедливую основу в регулировании рассматриваемой группы отношений.
2. Согласованность норм права в качестве критерия справедливости предполагает согласованность норм права внутри правового института, отрасли права, между отраслями, в рамках правового поля России и в международно-правовой сфере в целом.
Обратим внимание на некоторые моменты. Так, отметим, что на протяжении длительного времени в трудовом праве достаточно четко прослеживается сле-
1 Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации 1999, № 10. С. 19.
2 Вестник Конституционного Суда. 2001. № 3. С. 70—74.
30
дующая общая позиция законодателя: за нарушение трудовой дисциплины (неисполнение или ненадлежащее исполнение трудовых обязанностей) руководитель вправе уволить работника по основаниям, предусмотренным ст. 81 ТК РФ, а ранее ст. 33 КЗоТ. Между тем ст. 170 КЗоТ содержала общий запрет на увольнение беременных женщин, женщин, имеющих детей в возрасте до трех лет, одиноких матерей <.. .> по инициативе работодателя (администрации), за исключением случая ликвидации предприятия. В то же время, пользуясь этой нормой, недобросовестные работницы могли беспрепятственно нарушать трудовую дисциплину, не опасаясь увольнения, а работодатель был лишен права их уволить. На наш взгляд, дифференциация в данном случае была совершенно не обоснована, несправедлива, ухудшала качество самого трудового права. Эта норма существовала до принятия нового Трудового кодекса. В настоящее время указанная несогласованность норм трудового права устранена: в соответствии с ч. 3 ст. 261 ТК женщины, имеющие детей в возрасте до 3-х лет, одинокие матери могут быть уволены при наличии достаточных к тому оснований по пп. 1, 3 «а», 5—8, 10, 11 ст. 81 ТК РФ. В отношении беременных женщин законодатель все же придерживается установленного ранее запрета, его позиция вполне понятна и обоснованна.
Можно отметить несогласованность правовых предписаний разных отраслей права, в частности административного и трудового права, что не может свидетельствовать о справедливой основе в правовом регулировании трудовых отношений. Так, в административном праве предусмотрена дисквалификация как мера ответственности, а в трудовом не закреплено увольнение или перевод в связи с дисквалификацией работника, которая может быть установлена судом от шести месяцев до трех лет. Иными словами, в Трудовом кодексе РФ (ст. 81 ТК РФ) не предусмотрено право руководителя уволить (или перевести в соответствии со ст. 72 ТК РФ) по своей инициативе лиц, которые состоят в трудовых отношениях, дисквалифицированы и не могут впоследствии длительное время выполнять работу (точнее — обусловленную трудовым договором трудовую функцию), в реализации которой заинтересован работодатель. Это порождает несправедливый подход в правовом регулировании отношений, связанных с прекращением трудового договора.
3. Сложнее всего, на наш взгляд, отразить в праве интересы всех субъектов, участвующих в правоотношениях. Но тем не менее это одна из важнейших мер для достижения справедливости в праве. И именно данный критерий, полагаем, свидетельствует в большей степени о справедливости в праве. Не случайно в трудовом законодательстве впервые в качестве одной из основных задач закреплено создание правовых условий для достижения оптимального согласования интересов сторон трудовых отношений, интересов государства.
Такое соразмерное соотношение, то есть согласованное представление интересов названных субъектов, будет соответствовать, на наш взгляд, справедливости в сфере правового регулирования труда.
-Ф-
И. И. Андриановская
31
-Ф-
Истории трудового права известны случаи принятия несправедливых норм, в которых не были учтены интересы государства и индивида, не было установлено их оптимальное сочетание. В данном случае уместно привести пример, связанный с введением в 1988 г. пункта 1 ст. 33 КЗоТ РСФСР, который предусматривал возможность увольнения работника в связи с достижением им пенсионного возраста при наличии права на полную пенсию по возрасту. Введенное основание увольнения, с точки зрения справедливости, вряд ли могло считаться таковым, так как оно не учитывало интересы работника, работодателя, государства, подрывало идею о социальной защищенности личности в трудовом праве, являлось дискриминационным (по возрастному признаку), нарушало право на труд отдельной группы работников. Все это впоследствии послужило основанием для отмены данного основания увольнения. Между тем, следует отметить, что указанная несправедливая норма трудового права все же некоторое время действовала и применение ее на практике повлекло несправедливость в отношениях, связанных с прекращением трудового договора по данному основанию (по п. 11 ст. 33 КЗоТ РФ).
Также можно привести пример аналогичного характера из зарубежной практики правового регулирования труда. Обратим внимание на известные события, которые произошли в феврале—марте 2006 г. во Франции. Эти события вызвали социальный, экономический, политический резонанс и связаны были с повсеместным введением «договора первого найма». По сообщениями СМИ, новый трудовой договор касается в первую очередь небольших компаний на территории Франции. Он является частью «Экстренного плана по борьбе с безработицей». Новый вид трудовых контрактов официально направлен на трудоустройство молодежи, от 23 до 40 % которой в настоящее время охвачено безработицей. Новый вид контрактов позволяет предпринимателям без объяснений и предварительных предупреждений (уведомлений) увольнять молодых работников в возрасте до 26 лет. Здесь явно наблюдается несовпадение (несогласованность) интересов государства и работников (профсоюзов и студенческих организаций).
Президент Франции Жак Ширак отметил, что Конституционный Совет Франции признал этот закон соответствующим интересам государства. Тем не менее две трети французов выступают за отмену подготовленного правительством и недавно принятого парламентом закона, предусматривающего повсеместное введение «договора первого найма». В итоге конфликт вышел за рамки социального, в Национальной ассамблее уже возникли серьезные разногласия. В рассматриваемом законе интересы государства и значительной части граждан Франции, отдельных работников не только не согласованы, но и не учтены, что породило явную несправедливость. Это и повлекло конфликтную ситуацию в социальной, экономической и политической сфере, что свидетельствует о невозможности закрепления данного положения в трудовом праве Франции. Но, по высказываниям многих политиков Франции, после уступок закон «первого найма» станет не таким жестким, если вообще не потеряет суть. А если потеряет суть,
-ф-
32
то вряд ли этот закон будет действенным. Тогда отпадет необходимость в его принятии.
4. Четвертый признак справедливости в праве выражается в том, что права, интересы и свободы граждан должны быть защищены настолько, насколько это возможно в государстве с политических, экономических и правовых позиций. В свете вопроса о защищенности граждан в России с точки зрения восстановления нарушенных прав (в самом широком смысле слова) в суде (также и в Конституционном Суде РФ) обратим внимание на слова судьи Конституционного Суда РФ, доктора юридических наук, профессора Н. С. Бондаря: «Практически в каждом рассматриваемом Конституционным Судом деле приходится в той или иной мере сталкиваться с проблемами справедливости и равенства».1
В современный период развития России одной из задач государства является защита прав и свобод граждан России, защита прав и интересов юридических и физических лиц в предпринимательской деятельности, сторон, участвующих в процессуальных отношениях, работников и работодателей — в трудовых отношениях, иных субъектов, участвующих в различных правоотношениях, с точки зрения обеспечения объективной основы справедливости в праве. Поэтому, учитывая предыдущий критерий справедливости, в праве равным образом должны быть представлены, согласованы и защищены интересы различных субъектов. Если в связи с вышеизложенным взять для анализа сферу применения труда, то следует отметить, что на современном этапе развития общественных отношений необходимо защитить права, интересы, свободы и работника, и работодателя. Учитывая экономически неравное положение этих субъектов, право должно защитить их интересы (свободы) таким образом, чтобы не ущемлять (не умалять роли) прав, интересов, свобод другой стороны.
Полагаем, что в свое время совершенно правильным был отказ от «трехступенчатой» процедуры рассмотрения индивидуальных трудовых споров (КТС — профком — суд). Да и практикой подтверждена правильность рассматриваемого отказа. В целях усиления защищенности работников законодатель, по нашему мнению, должен отказаться и от ныне существующей «двухступенчатой» процедуры (в общем порядке) рассмотрения индивидуальных трудовых споров (КТС — суд), оставив только судебные органы, рассматривающие трудовые споры. В защиту высказанного суждения можно привести по меньшей мере три аргумента: 1) в настоящее время введен институт мировых судей, в компетенцию которых входит рассмотрение достаточно широкого круга трудовых споров (почти всех), и в связи с этим отпадет надобность в КТС как органе, рассматривающем трудовые споры; 2) в настоящее время законодатель не представляет КТС в качестве обязательной инстанции рассмотрения индивидуальных трудовых споров (как это было раньше); 3) более того, если обратить внимание на содержание ста-
1 Бондарь Н. С. Власть и свобода на весах конституционного правосудия: защита прав человека Конституционным Судом Российской Федерации. М., 2005. С. 234.
И. И. Андриановская
33
-ф-
тей 383—389, то КТС как орган рассмотрения индивидуальных трудовых споров в основном предусмотрен для работника, следовательно, для работодателя способ восстановления нарушенных прав только судебный. Следует отметить, что в юридической литературе неоднократно высказывались мнения о неэффективности работы КТС.1 В этой связи считаем, что, в рамках общего порядка рассмотрения, трудовые споры должны разрешаться в суде, исключая их рассмотрение в таких органах, как КТС, государственная инспекция труда.2
Завершая рассмотрение представленных в настоящей статье критериев справедливости, отметим, что мы не претендуем на исключительность высказанных суждений. Полагаем, возможность обособленного выделения по меньшей мере четырех указанных критериев обусловлена исследовательским подходом, т. к. в некоторых случаях, и даже в приведенных примерах, можно проследить проявление всех четырех или почти всех названных критериев. Таким образом, справедливость должна быть объективной основой правового регулирования отношений, т. е. справедливость имманентна праву. И если содержанию норм права в России будет изначально присуще качество (свойство) справедливости в целом, то сущность справедливого правового регулирования будет видна и в существующей правовой материи. Справедливость норм права, с точки зрения его содержания, его сущности повышает ценность права в целом и выражает его направленность на справедливое правовое регулирование. Представляется, что в рассматриваемом случае речь идет только об объективной стороне справедливости в праве. Поэтому мы зачастую отмечаем: справедливая основа в праве или основа справедливости в праве. То есть речь идет о справедливости, которая уже заложена в нормы права, которая является особым качеством, присущим праву, и благодаря которой оптимальным образом согласованы и защищены интересы всех субъектов, участвующих в различного рода правоотношениях. Рассматриваемые нормы права при этом согласованы в праве и адекватны сложившемуся уровню общественных отношений. Субъективная сторона справедливости остается за рамками настоящего исследования.
-Ф-
1 См., напр.: Бондарев А. К. Трудовые споры: неурегулированные вопросы законодательства II Законодательство. 2003. № 8. С. 12—13; Коршунова Т. Ю. Индивидуальные трудовые споры II Трудовое право. 2004. № 6. С. 37.
2 В юридической литературе неоднократно обращалось внимание на нецелесообразность в установлении правомочий по рассмотрению трудовых споров, предоставленных государственным инспекциям по труду. См.: Нуртдинова А. Ф. Защита трудовых прав работников II Хозяйство и право. 2002. № 12. С. 5; Абрамова О. В. Защита трудовых прав работников II Трудовое право. 2004. №9 6. С. 33—34, и др.
