CC BY
48
УДК 343.97 ББК 67.51
© Пучнина М.Ю.
КРИМИНОЛОГИЧЕСКАЯ ОЦЕНКА УРОВНЯ ЛАТЕНТНЫХ САМОУБИЙСТВ
МАРГАРИТА ЮРЬЕВНА ПУЧНИНА,
адъюнкт кафедры уголовного права и криминологии Воронежского института МВД России E-mail: masloy100@mail.ru Научная специальность: 12.00.08 — уголовное право и криминология;
уголовно-исполнительное право Научный руководитель: доктор юридических наук, доцент, профессор кафедры уголовного права Воронежского государственного университета Панько К.К.
E-mail: panko_kirill@mail.ru
Citation-индекс е электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. Представлены материалы эмпирического исследования азирующиеся на официальных статистических сведениях. Выделяются основные факторы, приводящие к недоучету самоубийств.
Ключевые слова: суицид, латентный уровень, наступление смерти от повреждений с неопределенными намерениями.
Annotation. The article presents materials of empirical research of suicides, which are based on official statistical data. The main factors that lead to underestimation of suicides are singled out.
Keywords: suicide, latent level, the onset of death from damage with uncertain intentions.
Для цитирования: Пучнина М.Ю. Криминологическая оценка уровня латентных самоубийств. Вестник московского университета МВД России. 2018;(2):66-9.
Явление суицида характерно практически для всех стран: и слаборазвитых, и высокоразвитых. «Черный феномен» — так американцы называют суицид — давно входит в первую десятку причин смерти в мире, а к 2020 году, по прогнозам экспертов, количество самоубийц может дойти до 1 500 000 человек в год [1]. Каждый год от самоубийств умирают свыше 800 000 человек; это вторая по частоте причина смерти в молодом возрасте.
По суицидальному показателю Всемирная организация здравоохранения (далее — ВОЗ) выделяет 3 группы:
Первая группа: высокий и очень высокий уровень самоубийств (свыше 20 человек на 100 тыс. населения). Сюда входит 14 стран: Бутан, Гайана, Замбия, Индия, Казахстан, Латвия, Литва, Мальдивские острова, Мозамбик, Непал, Объединенная Республика Танзания, Республика Корея, Суринам, Шри-Ланка.
Вторая группа: средний показатель (от 10 до 20 инцидентов на 100 тыс. населения). 56 стран, среди которых Австралия, Республика Беларусь, Венгрия, Дания,
Мадагаскар, Польша, Российская Федерация, США, Словения, Туркменистан, Южный Судан, Эстония и другие.
Третья группа: низкий уровень самоубийств. Отмечается в 102 странах, среди них Азербайджан, Алжир, Бразилия, Гана, Грузия, Египет, Испания, Италия, Колумбия, Объединенные Арабские Эмираты, Перу, Соединенное Королевство, Ямайка и другие.
По данным ВОЗ, годовой глобальный стандартизированный по возрасту показатель частоты самоубийств в 2012 г. был равен 11,4. Данный показатель несколько выше в странах с высоким уровнем доходов по сравнению со странами с низким и средним уровнем доходов (далее — СНСД) (12,7 по сравнению с 11,2). Однако в СНСД проживает значительно большая часть мирового населения, поэтому на эти страны приходится 75,5% всех самоубийств в мире [2, с. 16-17].
Среди СНСД в шести регионах отмечается трехкратный разброс значений показателя частоты самоубийств, от 6,1 в регионе стран Америки до 17,7 в Юго-Восточной Азии. Одним из последствий различия в
уровнях самоубийств между регионами ВОЗ считает тот факт, что в 2012 г. на территории Юго-Восточной Азии численность населения составляла 26% от мировой, а число самоубийств — 39% от глобального значения. Различия в показателях более значительны при сравнении данных по отдельным странам. В 172 странах суицидальный показатель варьируется от 0,4 до 44,2, что представляет собой 105-кратный разброс. Такая тенденция остается стабильной во времени: в 2000 г. значение показателя частоты самоубийств было в диапазоне от 0,5 до 52,7 (103-кратная разница) [2, с. 18].
При оценке данных смертности от самоубийств необходимо принимать во внимание ряд важных обстоятельств:
Во-первых, только в 60 из 172 государств-членов ВОЗ, включенных в обзор, имеются надежные данные записи актов гражданского состояния, которые можно использовать непосредственно для подсчета частоты самоубийств. Оценка уровня самоубийств в остальных 112 государствах (на которые приходится около 71% суицидов в глобальном масштабе) неизбежно основана на методах моделирования [2, с. 19].
Логично предположить, что надежные системы записи актов гражданского состояния с гораздо большей вероятностью существуют в странах с высоким уровнем доходов. На 39 стран этой категории приходится примерно 95% всех самоубийств, однако на 21 СНСД с надежными данными записи актов гражданского состояния приходится только 8% от общего оценочного числа самоубийств, совершаемых в СНСД [2, с. 19].
Несмотря на приведенный тезис, для природы суицида экономическое развитие страны не является решающим фактором. Так, в России, по данным за 2012 г., на 100 тысяч жителей приходилось 19,5 случаев самоубийств. По сравнению с 2000 г. (35,0) этот показатель уменьшился на 44,4%. В США за 2012 г. он составил 12,1 случаев самоубийств, что на 24,2% ниже, чем в 2000 г. [2, с. 84-85].
Во-вторых официальные статистические сведения по суицидам имеют определенные погрешности и недостатки. Реальное количество совершенных суицидов значительно выше цифр официальной статистики. Выделяются следующие факторы, которые приводят к недоучету самоубийств:
• личностные и социокультурные [3, с. 7]: стремление близких скрыть истинную причину смерти из-за чувства стыда и осуждения другими. Культурно-религиозная специфика многих стран предусматривает табу на самоубийство, что также вызывает желание у родных и близких суицидента утаить данный факт. Суицидальные случаи, которые не находят отражения в официальной статистике, — не редкость. На этот факт указало 24% опрошенных нами по специальной анкете 450 представителей судебной системы, прокуратуры, Следственного комитета РФ, территориальных органов МВД России; 25% учителей,
социальных педагогов и психологов (150 человек, работающих в общеобразовательных организациях Воронежской, Липецкой, Тамбовской, Орловской, Курской, Белгородской, Брянской областей);
• профессиональные: формальное отношение представителей отдельных субъектов профилактики к выполнению возложенных на них обязанностей, прежде всего, это нежелание детально разбираться в причине смерти и отсутствие времени на такое специфическое направление предупредительной деятельности (большинством субъектов оно рассматривается как второстепенное в сравнении с профилактикой административных правонарушений и преступлений);
• политические: повышенное внимание государственной власти к решению демографических проблем. Приоритет снижения смертности от внешних причин (где наибольшую долю занимают дорожно-транспортные происшествия, убийства и самоубийства) порождает такую ситуацию, при которой на региональном уровне задача решения этих проблем сводится к стремлению приуменьшить их масштабы. При этом действующая в настоящее время Международная классификация болезней (МКБ-10) сформирована таким образом, что среди всех внешних причин смертности суициды скрыть легче всего с помощью формулировки «повреждения с неопределенными намерениями» (далее — ПНН) [4]. Причем если намерения совершения суицида выявить не удалось, то в медицинском свидетельстве о смерти указывается - «род смерти не установлен». Согласно рекомендациям ВОЗ в ПНН попадают те случаи смерти, о которых «доступной информации недостаточно, чтобы медицинские и юридические эксперты могли сделать вывод о том, является ли данный инцидент несчастным случаем, самоповреждением или насилием с целью убийства или нанесения повреждений» [5]. Кроме того, некоторые самоубийства могут попадать в статистику как несчастные случаи (человек попал под машину в результате суицида, а реальный мотив совершения такого поступка специалистам неизвестен, так как определить истину, исходя из имеющихся объективных данных, невозможно).
Можно сказать, что официальная статистика самоубийств представляет собой лишь верхушку айсберга. К примеру, согласно формуле экспертов ВОЗ [6, с. 44] на п завершенных самоубийств приходится 10-20п па-расуицидов, 8п близких и родственников суицидента (входящих в группу повышенного суицидального риска), 100п людей, которые помышляют о самоубийстве или осуществляют аутодеструктивные действия на подсознательном уровне.
Таким образом, по представленным расчетам на 23 119 самоубийств, официально зарегистрированных в России за 2016 г., приходится около 450 тыс. человек, пытавшихся покончить жизнь самоубийством, около 185 тыс. чел. из числа ближайшего окружения суи-цидента и 23 млн чел., имеющих «внутренний суицидальный дискурс». В целом в проблему суицидального поведения может быть включено до 23,7 млн чел., что составляет 34,7% от общего населения.
Согласно подходу, предложенному специалистами Детского фонда ООН (далее — ЮНИСЕФ), определить реальный уровень суицида с учетом латентных случаев можно путем их сравнения с теми смертельными инцидентами, которые имеют сходный механизм реализации [3, с. 61]. Данный подход не дает точных значений по реальному количеству совершаемых суицидов, однако позволяет выявить потенциальные возможности латентных потерь от самоубийств, а также более объективно оценить масштабы проблемы суицидального поведения.
Для выявления латентного уровня самоубийств нами были проанализированы внешние причины смерти, за вычетом из их количества самоубийств, убийств, всех видов транспортных несчастных случаев и случайных отравлений алкоголем. В оставшейся категории рассматриваются следующие причины смертности: случайные утопления, удушения, отравления, падения; прыжок или сталкивание с высоты с
неопределенными намерениями; несчастные случаи, вызванные действием огнестрельного оружия, и др.
На уровень и динамику суицида влияют экономические, политические, социальные, нравственно-культурные и другие факторы. Специалисты ЮНИСЕФ указывают на то, что изменения в динамике данных причин смертности совпадают с изменениями социально-экономической ситуации. Например, смертность от случайных падений резко меняется в 1984, 1987, 1992, 1998, 2008 гг., что совпадает с началом антиалкогольной кампании и негласным ее свертыванием, началом гайдаровских реформ, экономическим кризисом. Все это заставляет предположить, что «события вряд ли носили исключительно случайный характер, в них, безусловно, присутствовала вполне "преднамеренная" компонента» [3, с. 66]. Обнаруживая зависимость суицида от социальных процессов, можно утверждать, что в основе этой девиации лежат общие социальные причины.
Собственное исследование латентного уровня самоубийств на территории России, проводилось по периоду с 2008 по 2016 г. ввиду отсутствия данных за более продолжительный промежуток времени (см. таблицу). Характерно, что в 2008 г., т. е. в период наибольшего негативного влияния мирового финансового кризиса, на территории России отмечается рост смертности по отобранным причинам.
Сравнительный анализ уровня латентных самоубийств в России за 2008-2016 гг.
Причина смерти Годы
2008 2010 2012 2014 2016
Население, тыс. 142008,8 142856,5 143056,4 143666,9 146544,7
Внешние причины смерти 244 463 216 867 193 774 186 779 167 543
Самоубийства 38 406 33 480 29 735 26 606 23 119
Убийства 23 738 18 951 15 408 12 921 10 569
Все виды транспортных несчастных случаев 35 419 28 558 30 203 28 829 21 610
Случайные отравления алкоголем 23 947 19 132 15 226 15 400 14 021
Латентное количество суицидов 122 953 116 746 103 202 103 023 98 224
Реальное количество суицидов 161 359 150 226 132 937 129 629 121 343
Официальный суицидальный показатель 27,04 23,44 20,79 18,52 15,78
Уровень латентной суицидальной смертности 86,58 81,72 72,14 71,71 67,03
Уровень реальной суицидальной смертности 113,63 105,16 92,93 90,23 82,80
Процентное отношение уровня латентной суицидальной смертности к официальному показателю 320,14% 348,70% 347,07% 387,22% 424,86%
Процентное отношение уровня реальной суицидальной смертности к официальному показателю 420,14% 448,70% 447,07% 487,22% 524,86%
По представленным сведениям видно, что на протяжении девяти лет все основные показатели (за исключением населения) идут на спад. За 2008-2016 гг. латентная смертность от суицидов снизилась на 22,6%, уровень официально зарегистрированных самоубийств — на 41,7%. Не менее важный вывод состоит в следующем: если в 2008 г. соотношение латентных и официальных суицидов составляло примерно 3:1, то в 2012 г. уровень латентной суицидальной смертности превысил данные официальной статистики в 4 раза. За рассматриваемый период число латентных самоубийств по отношению к официально регистрируемым инцидентам увеличилось с 320 до 425%.
Таким образом, предполагая большую долю суицидов среди эпизодов смертности от случайных удушений, отравлений, падений с высоты, огнестрельных ранений и пр., можно утверждать, что уровень латентной суицидальной смертности снижается значительно меньшими темпами, чем официально зарегистрированный показатель. Как правило, в официальную статистику попадают явные случаи самоубийства. По некоторым инцидентам, где не выражен характер смерти, невозможно установить причину, либо это не делается ввиду отсутствия надобности. Вышесказанное говорит о том, что, несмотря на устойчивую положительную тенденцию сокращения официально зарегистрированных случаев суицида, остается высокой степень вероятности их недоучета официальной статистикой.
Литература 1. Роганов С. «Черный феномен» свободы // URL: http://www.russ.ru/pole/CHernyj-fenomen-svobody.
2. Предотвращение самоубийств: глобальный императив. Женева: Всемирная организация здравоохранения, 2014.
3. Смертность российских подростков от самоубийств / А.Е. Иванова [и др.] /М.: БЭСТ-принт, 2011.
4. URL: http://10mkb.ru/.
5. Международная статистическая классификация болезней и проблем, связанных со здоровьем; 10-й пересмотр: в 3 т. / ВОЗ. Женева, 1995-1998. Т. 3.
6. Морев М.В. и др. Проблемы насильственной смертности в России / М.В. Морев [и др.] / отв. ред. В.А. Ильин. Вологда, 2012.
References
1. Roganov S. «Chernyy fenomen» svobody // URL: http://www.rass.ru/pole/CHernyj-fenomen-svobody.
2. Predotvrashcheniye samoubiystv: global'nyy imperativ. Zheneva: Vsemirnaya organizatsiya zdravookhraneniya, 2014.
3. Smertnost' rossiyskikh podrostkov ot samoubiystv / A.Ye. Ivanova [i dr.] /M.: BEST-print, 2011.
4. URL: http://10mkb.ru/.
5. Mezhdunarodnaya statisticheskaya klassifikatsiya bolezney i problem, svyazannykh so zdorov'yem; 10-y peresmotr: v 3 t. / VOZ. Zheneva, 19951998. T. 3.
6. Morev M.V. i dr. Problemy nasil'stvennoy smertnosti v Rossii / M.V. Morev [i dr.] / otv. red. V.A. Il'in. Vologda, 2012.
