CC BY
25DOI: 10.24412/2076-1503-2022-7-382-386 NIION: 2018-0076-7/22-873 MOSURED: 77/27-023-2022-7-1071
КОКОРЕВ Александр Сергеевич,
кандидат экономических наук, доцент,
г. Москва, e-mail: askokorev78@mail.ru
КРИМИНАЛИСТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ РАССЛЕДОВАНИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ, ПРЕДУСМОТРЕННЫХ Ч. 3 СТ. 327 УГОЛОВНОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ И ИХ ПРОФИЛАКТИКА
Аннотация. В статье затрагивается вопрос уголовно-правовой оценки деяний, предусмотренных ч. 3 ст. 327 УК РФ. Автором дается краткая характеристика основных элементов указанного состава преступления, в ходе которого делается акцент на необходимости учета и качественной оценки ряда факторов, носящих, прежде всего, криминалистический характер. Целью исследования является установление основополагающих аспектов криминалистического влияния на выявление противоправных действий, совершаемых при использовании или предоставлении (хранении) поддельных документов. Автор особое внимание обращает на взаимосвязь между криминалистической и профилактической составляющими рассматриваемого деяния. В ходе исследования автор приводит анализ ряда спорных позиций по данному вопросу, а также указывает на недостаточность внимания к его развитию со стороны органов законодательной и судебной власти. Обращается внимание на то, что оперативность и качество квалификации по объективным и субъективным признакам состава преступления в большей мере зависит от специальных учреждений, попутно затрагивается аспект гражданской сознательности и повышения степени ответственности в отдельных случаях. Основным выводом к проведенному исследованию является то, что в настоящее время в научной среде выделяется два основных фактора, носящих криминалистическо-прикладной характер. В первом случае, это вопрос качественного образования признаков, отделяющих подложный (поддельный) материальный объект от настоящего, в другом, необходимость выработки сегментов оценки поведения субъекта преступления.
Ключевые слова: документ, законность, ответственность, поддельный, уголовно-правовое регулирование, криминалистика.
CRIMINALISTIC ASPECTS OF THE INVESTIGATION OF CRIMES UNDER PART 3 OF ST.327 OF THE CC RF AND THEIR PREVENTION
Annotation. The article touches upon the issue of the criminal-legal assessment of the acts provided for by part 3 of article 327 of the Criminal Code of the Russian Federation. The author gives a brief description of the main elements of the specified corpus delicti, during which the emphasis is placed on the need to consider and qualitatively assess a number of factors that are primarily of a forensic nature. The purpose of the study is to establish the fundamental aspects of the forensic impact on the detection of illegal acts committed when using or providing (storing) forged documents. The author pays special attention to the relationship between the forensic and preventive components of the act in question. In the course of the study, the author analyzes a number of controversial positions on this issue, and also points out the lack of attention to its development by the legislative and judicial authorities. Attention is drawn to the fact that the efficiency and quality of qualifications on this issue to a greater extent depends on special institutions, along the way, the aspect of civic conscience and an increase in the degree of responsibility in individual cases is touched upon. The main conclusion to the study is that at present in the scientific community there are two main factors that are of a forensic and applied nature. In the first case, this is a question of the qualitative formation of signs that separate the fake (fake) material object from the real one, in the other, the need to develop segments for assessing the behavior of the subject of the crime.
Key words: document, legality, responsibility, fake, criminal law regulation, forensic science.
KOKOREV Alexander Sergeevich,
PhD in Economics, Associate Professor, Moscow
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 7 • 2022
Несмотря на то, что значительная часть социальных аспектов, затрагиваемых уголовно-правовым регулированием, проработана и имеет отлаженные механизмы качественного правоприменения, в судебной и следственной практике по-прежнему не решены вопросы воздействия на общественную среду таким образом, что использование норм уголовного права не просто позволяло вскрыть проблему проявления того или иного преступления, но и предрешить её наступление еще на ранней стадии зарождения преступного замысла. Причина такого запроса со стороны общественности в том, чтобы прерогатива законодательной логики формировалась не только по части вопроса объективной оценки (обнаружения) последствий правонарушения, но и истинных (объективных) причин, а также условий его совершения. Так, в одном из диссертационных исследований автором дается критическая оценка действий правоохранительных органов по части выявления причин (мотивов) совершения различных преступлений, в особенности по тем составам, где основной целью преступника служит материальная выгода. Помимо этого, в приведенном исследовании затрагивается тема обязательного определения необходимых криминалистических аспектов, которые, с одной стороны, позволяют понять креативность преступной логики и впоследствии выработать ряд приемов, позволяющих нивелировать противоправные действия на стадии их реализации, с другой, выстроить качественное профилактическое воздействие на тот спектр отношений, где указанные случаи нарушения законности становятся не просто частыми, а закономерными [1].
Действительно, такое положение дел имеет место быть, тем более что постоянство совершения преступлений напрямую связано с тем, каким именно образом информация о них и затрагивает интересы общества, а также как она влияет на всех остальных лиц, еще не, либо уже, преступивших закон. Примером чему могут служить правонарушения, которые совершаются в сфере оборота документов. Здесь, законодатель, на наш взгляд, уже давно получил в свое распоряжение все необходимые данные, на основании которых ему предоставилась возможность сформировать достаточно успешную профилактическую основу. Однако, на практике деятельность в приобретении, хранении и использовании документов (паспорта, удостоверения личности, водительского удостоверения), освобождающих граждан от совершения юридически значимых действий, и затрагивающих права иных субъектов отношений, по-прежнему не получила должной оценки со стороны законодателя и более того, отнесена к кате-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 7 • 2022
гории преступлений, за которые ответственность является не самой строгой.
Так, в соответствии с диспозицией положений ч. 3 ст. 327 Уголовного Кодекса РФ (далее по тексту УК РФ) [2], ответственность за совершение действий, направленных на активное использование заведомо поддельных документов, к которым отнесены такие как: паспорт, удостоверение или иной официальный документ, делегирующий гражданину определенное право либо благо, является крайне незначительной по своим последствиям, что в некоторых случаях позволяет уйти от ответственности вовсе.
Между тем, исследователями, которые стараются выявить основные криминалистические факторы указанного преступления, отмечается, что основной проблемой в данном вопросе является заведомая невозможность на первых порах определить поддельность используемого формата или дубликата в качестве официального документа. К примеру, как справедливо подмечено Ж.А. Бойцовой, основным критерием оценки документа являются специальные параметры и формы (водяные знаки, подпись, наличие печати, размер и др.), и здесь криминалистика четко определяет возможности органов правопорядка в вопросе их обнаружения. Однако проблема такого обнаружения состоит в том, что не все лица, отвечающие, либо причастные к проверке полученного или запрошенного документа, могут на месте, так сказать в процессе использования подделки, определить его подложность [3].
Из этого следует, что основополагающими криминалистическими факторами выявления преступлений по части 3 ст. 327 УК РФ, являются действия по определению признаков, явно отличающих, к примеру настоящий паспорт от фальшивого. Стоит отметить, что до настоящего времени в законодательстве так и не было выработано дефиниции такого понятия, как официальный документ, что нередко затрудняет задачу правоприменителя в вопросе определения указанных признаков. На это обращается внимание и в риторике исследователей, которыми отмечается что единственным подспорьем в данном вопросе является позиция Конституционного суда РФ, где не только указывается на необходимость использования полномочий правоприменителя в необходимой оценке отнесения того или иного документа к официальным, но и его дискреционную составляющую, позволяющую определить документ [4]. Устойчиво ли это для судебной практики? Безусловно, что нет.
С учетом определения криминалистической основы оценки рассматриваемого деяния разумным будет обратить внимание на то, что вообще следует относить к документам, определение
понятия которых напрямую связано с тем, что следует признавать целью воссоздания такого предмета (вещи). Так, большинством мнений по этому вопросу в качестве документа признается некий материальный объект, выполненный при особом контроле государственных органов, в формате и с реквизитами, установленными в законе и, как правило, скрепленный такими чертами его идентификации, как печать и подпись, а также дополнительными (вспомогательными) категориями (номер, фото, дата выдачи и др.) [5]. И вот здесь сразу же стоит остановиться на возможностях граждан, вне зависимости от их профессиональных навыков и опыта, выделять указанные составляющие самостоятельно. К примеру, абсолютно просто определить отсутствие подписи или печати на представленном документе, и гораздо сложнее обнаружить присущие ему характеристики, которые в силу усиления контроля за документооборотом, носят столь незначительные отличия, что обнаружить их может исключительно специалист.
Вместе с тем, в криминалистике документы традиционно подразделяются на поддельные и подлинные. При этом к первым наука относит те, что имитируют подлинные документы полностью, либо содержат в себе лишь часть ложных сведений. В свою очередь, подлинный документ есть продукт, изготовленный надлежащим способом (надлежащим должностным лицом), и содержание которого полностью соответствует действительному установлению юридического факта, положенного в основу необходимости выдачи такого документа.
В свою очередь, классификация документов сама по себе формирует те необходимые криминалистические факторы, которые в последствии могут ложиться в основу надлежащей правовой оценки. В частности, документы могут быть официальные (для обязательного предъявления или предоставления лицам и организациям) и неофициальные (частные). Также могут быть кодированные и некодированные. Между тем, указанная правовая оценка обязана опираться на конкретные признаки, выявление которых криминалистика и ставит во главу угла, когда речь идет об идентификации настоящих документов.
В контексте разрешения этого вопроса логично предположить, что качество и необходимость вышеуказанной оценки во многом зависит и от непосредственных возможностей (опыта) сотрудников правоохранительных органов, и от тех технических составляющих, на основании применения которых последние имеют право констатировать действительность совершения противоправных действий, предусмотренных ч. 3 ст. 327 УК РФ. К этому же принципу следует отнести процесс фиксации следов, свидетельствующих об
отсутствии необходимых признаков (либо присутствии ненастоящих, поддельных качеств), отличающих официальный документ от «неофициального», сопровождаемый в свою очередь официальной экспертной оценкой.
Так, например, из примеров судебной практики следует, что вменять нарушение требований законодательства об использовании поддельных документов без проведения соответствующего экспертного исследования, нельзя [6]. Более того, экспертное исследование обязано в категоричной форме ответить на вполне конкретные вопросы. При этом на правоохранительные службы возлагается задача установить только факт совершения действий по незаконному обороту указанных вещей или предметов.
Вторым из основных криминалистических факторов оценки рассматриваемых действий является прерогатива оценки правосубъектности участника совершения правонарушений и его поведения (использования, предоставления и др.). Здесь криминалистика выделяет ряд категорий, которые, во-первых, создают возможность оценки затронутого поведения с точки зрения пра-воисключающей составляющей (обязательность предоставления, а следовательно, и использования официального документа: требование при приеме на работу, службу, заключение необходимого договора в банке, и т.д.), и составляющей, которая носит более латентный характер. Исследователями логичность такой дифференциации иногда ставится под сомнение, так как для правовой оценки это в значительной степени непринципиально [7]. Однако, здесь на первый план выходит профилактический фактор, и влияние криминалистики на его формирование неоспоримо. Так, если представить, что «шуточное» водительское удостоверение, подаренное на день рождения гражданину, случайно окажется в руках сотрудника ГИБДД в качестве создания юмористической ситуации, при условии, что естественно имеется настоящее, квалифицировать как правонарушение, то в дальнейшем это может нарушить некоторый тренд не просто использования такого документа, но и необходимость его изготовления и соответственно продажи. Автор диссертационного исследования «Документы и документооборот как объекты правового регулирования» С.И. Самолетов, на наш взгляд, верно указывает, что для полного искоренения ситуаций, связанных с использованием поддельных объектов документооборота, следует расширить возможности сотрудников и уполномоченных должностных лиц по части полномочий по принятию важнейших юридических решений при оценке предоставленных в их распоряжение документов, даже если их действия будут выходить за рамки, установленные для при-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 7 • 2022
нятия необходимых решений [8]. С другой стороны, профилактическая основа предупреждения указанных преступлений должна строится не только на основе контроля за организацией и реализацией документооборота со стороны исключительно правоохранителей. Это вопрос и гражданской сознательности, и внимательности. Не лишним будет отметить и то, что ответственность за нарушение установленных требований, в особенности, если последствия такого использования необратимы, также может быть пересмотрена в сторону ужесточения. К примеру, включение в положения ч. 3 ст.327 УК РФ дополнительных квалифицирующих признаков, связанных с нарушением прав иных лиц, могло бы расширить границы её применения и затронуть не только общественное начало, но и личное.
Таким образом можно констатировать, что положения ст. 327 УК РФ по части оценки действий правонарушителя в вопросе использования подложных документов, формируют два основных направления (фактора), носящих криминалисти-ческо-прикладной характер. В первом случае, это вопрос качественного образования признаков, отделяющих подложный (поддельный) материальный объект от настоящего, в другом, необходимость выработки сегментов оценки поведения субъекта преступления. В последнем случае это поможет и правильно оценивать действия нарушителя и эффективно противостоять им еще до совершения преступления.
Список литературы:
[1] Герасимов С.И. Концептуальные основы и научно-практические проблемы предупреждения преступности: дисс...докт. юрид. наук. Специальность: 12.00.08. Уголовное право и криминология, Уголовно-исполнительное право. Москва. 2001. 449 с.
[2] Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 г. № 63-ФЗ (ред. от 14.07.2022, с изм. от 18.07.2022) (с изм. и доп., вступ. в силу с 25.07.2022) // Собрание законодательства РФ. 17.06.1996. № 25. ст. 2954
[3] Бойцова Ж.А. Некоторые вопросы квалификации незаконных действий с официальным документом (по статье 327 УК РФ) / Ж.А. Бойцова, М.М. Дайшутов // Дифференциация ответственности за должностные преступления: Сборник научных статей / Ответственный редактор д.ю.н., профессор Н.Г. Кадников, Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя, Союз криминалистов и криминологов. - Москва: Общество с ограниченной ответственностью «Издательский дом «Юриспруденция», 2019. - С. 267-271.
[4] Определение Конституционного Суда РФ от 19.05.2009 № 534-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Костевой Елены Николаевны на нарушение ее конституционных прав положениями части третьей статьи 327 Уголовного кодекса Российской Федерации» // [Электронный источник] Доступ: egalacts.ru/doc/ opredelenie-konstitutsionnogo-suda-rf-ot-19052009-п-534-о-о-оЬ/#:~^ех!=Определение%20Конститу-ционного%20Суда%20РФ%20от,327%20Уголов-ного%20кодекса%20Российской%20Федерации» (дата обращения: 17.09.2022).
[5] Можайская Л. А. Официальный документ: противоречия в объеме понятия в редакциях статей 292 и 327 УК РФ и разъяснениях Верховного Суда РФ / Л.А. Можайская // Государственная служба и кадры. - 2021. - № 3. - С. 101-102.
[6] Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 17.12.2020 г. № 43 «О некоторых вопросах судебной практики по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 324 - 327.1 Уголовного кодекса Российской Федерации» // Российская газета. № 296. 30.12.2020.
[7] Артамавичюс В.Л. Отграничение преступления, предусмотренного ст. 327 УК РФ от смежных составов в современной юридической практике / В. Л. Артамавичюс // International Law Journal. - 2021. - Т. 4. - № 1. - С. 63-68.
[8] Самолетов С.И. Документы и документооборот как объекты правового регулирования: дисс...канд.юрид.наук. Специальность: 12.00.14, Административное право, финансовое право, информационное право. 2003. 257 с.
Spisok literatury:
[1] Gerasimov S.I. Konceptual'nye osnovy i nauchno-prakticheskie problemy preduprezhdeniya prestupnosti: diss.dokt. yurid. nauk. Special'nost': 12.00.08. Ugolovnoe pravo i kriminologiya, Ugolovno-ispolnitel'noe pravo. Moskva. 2001. 449 s.
[2] Ugolovnyj kodeks Rossijskoj Federacii ot 13.06.1996 g. № 63-FZ (red. ot 14.07.2022, s izm. ot 18.07.2022) (s izm. i dop., vstup. v silu s 25.07.2022) // Sobranie zakonodatel'stva RF. 17.06.1996. № 25. st. 2954
[3] Bojcova Zh.A. Nekotorye voprosy kvalifikacii nezakonnyh dejstvij s oficial'nym dokumentom (po stat'e 327 UK RF) / ZH.A. Bojcova, M.M. Dajshutov // Differenciaciya otvetstvennosti za dolzhnostnye prestupleniya: Sbornik nauchnyh statej / Otvetstven-nyj redaktor d.yu.n., professor N.G. Kadnikov, Mosk-ovskij universitet MVD Rossii imeni V.YA. Kikotya, Soyuz kriminalistov i kriminologov. - Moskva: Obsh-chestvo s ogranichennoj otvetstvennost'yu «Izdatel'skij dom «Yurisprudenciya», 2019. - S. 267271.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 7 • 2022
[4] Opredelenie Konstitucionnogo Suda RF ot 19.05.2009 № 534-O-O «Ob otkaze v prinyatii k rass-motreniyu zhaloby grazhdanki Kostevoj Eleny Nikolaevny na narushenie ee konstitucionnyh prav polozheniyami chasti tret'ej stat'i 327 Ugolovnogo kodeksa Rossijskoj Federacii» // [Elektronnyj istoch-nik] Dostup: egalacts.ru/doc/opredelenie-konstitut-sionnogo-suda-rf-ot-19052009-n-534-o-o-ob/#:~:tex-t=Opredelenie%20Konstitucionnogo%20Suda%20 RF%20ot,327%20Ugolovnogo%20kodeksa%20 Rossijskoj%20Federacii» (data obrashcheniya: 17.09.2022).
[5] Mozhajskaya L. A. Oficial'nyj dokument: pro-tivorechiya v ob»eme ponyatiya v redakciyah statej 292 i 327 UK RF i raz»yasneniyah Verhovnogo Suda RF / L.A. Mozhajskaya // Gosudarstvennaya sluzhba i kadry. - 2021. - № 3. - S. 101-102.
[6] Postanovlenie Plenuma Verhovnogo Suda RF ot 17.12.2020 g. № 43 «O nekotoryh voprosah sudebnoj praktiki po delam o prestupleniyah, predus-motrennyh stat'yami 324 - 327.1 Ugolovnogo kodeksa Rossijskoj Federacii» // Rossijskaya gazeta. № 296. 30.12.2020.
[7] Artamavichyus V.L. Otgranichenie prestu-pleniya, predusmotrennogo st. 327 UK RF ot smezh-nyh sostavov v sovremennoj yuridicheskoj praktike / V. L. Artamavichyus // International Law Journal. -2021. - T. 4. - № 1. - S. 63-68.
[8] Samoletov S.I. Dokumenty i dokumentoob-orot kak ob»ekty pravovogo regulirovaniya: diss... kand.yurid.nauk. Special'nost': 12.00.14, Administra-tivnoe pravo, finansovoe pravo, informacionnoe pravo. 2003. 257 s.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 7 • 2022
