CC BY
40
Земцов Л.И.
(Липецк)
УДК 947.083.76
КРЕСТЬЯНСКИЙ МГРЪ1 И ВОЙНА (1914-1916 гг.)
Самоуправление в русской деревне всегда играло значимую роль - признавалось оно государственным законодательством, или нет. После реформ 1837-1841 и 1861 гг. крестьянское самоуправление стало нормой мирской жизни крестьянства. Взаимоотношения, сформированные в рамках общественного самоуправления, строились на основе народных представлений о справедливости. Они опирались на систему ценностей крестьянства, которые в значительной степени определяли поведение сельчан. Но в условиях развития рыночных отношений, усиления роли местного дворянства (в лице земских начальников), возникали основания для принятия решений, не отвечавших интересам мирского коллектива. Оценки деятельности крестьянского самоуправления в пореформенной деревне разнятся вплоть до настоящего времени. Утверждается ряд негативных сторон мирского быта: подчиненность личности миру (Вронский О.Г., Янов А.Л.), решающее воздействие чиновничества и т.д., что чаще всего не отвечало действительности. В статье подчеркнуто, что мирское взаимодействие проявлялось и в годы мировой войны - и на фронте, и в тылу. Взаимопомощь и взаимовыручка определяли стойкость и силу армии, на что необходимо обращать внимание при анализе вопроса о «человеке на войне». Мирская помощь в сельскохозяйственных работах определяла существование многих деревенских семей, которые лишились мужской рабочей силы в связи с призывом в армию. Эта ситуация значительно усилила общественное значение женщин в общественной жизни мира. Военные условия усилили интерес к общественно-политической обстановке - и на фронте, и в стране. Этим объясняется активное распространение слухов, которые сыграли важную роль в формировании негативного отношения к существующей власти накануне событий 1917 года.
Ключевые слова и фразы: Мировая война, крестьянство России, самоуправление, коллективизм, взаимопомощь, убеждения и ценности народа, общественное мнение
Self-government in the Russian countryside has always played a significant role, in spite of its recognizing by state legislation or not. After the reforms of 1837-1841 and 1861 peasant self-government has become the norm of the village community life. The relationships formed within public authorities were based on реор1е's notions of justice. They were built on the value system of the peasantry and largely determined the behavior of the villagers. In the time of development of market relations, strengthening the role of local nobility (represented by the rural chiefs), there were grounds for making decisions which were not in the common good ofpeasantry. The activities of the peasant self-government in the post-reform village, have been evaluated differently and up until now. Approved a number of negative aspects of village community life: the subordination of the individual to the Mir (Vronsky O. G., Yanov, A. L.), the decisive influence of the bureaucracy etc., which often is not true. The article pointed out that village community interaction was manifested in the years of world war both at the front and in the rear. Mutual aid and solidarity determined the durability and strength of the army, what we should pay attention when analyzing the issue of "man at war". The help of community in agricultural work was determined by the existence
1 «М1ръ» - вселенная; род человеческий; общество крестьян (Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 2. М., 2000. С. 330). «Миръ» - отсутствие ссоры, вражды несогласия, войны; лад, согласие, единодушие, приязнь, дружба, доброжелательство, тишина, покой спокойствие (Там же. С. 328). См. пословицу: «В м1рЪ жить - с миромъ жить (быть)». В современных публикациях дореволюционных текстов часто без оговорок употребляется написание «м1ръ».
110
of many rural families who had lost male labor in connection with the calling up. That situation has greatly enhanced the public value of women in the public life of the Mir. Military conditions have heightened interest in public-political situation - and on the front, and in the country. It was due to the active dissemination of rumors that have played an important role in the formation of negative attitude to the existing government on the eve of the events of 1917.
Key words and phrases: World War I, the peasantry of Russia, self-government, collectivism, mutual assistance, world outlook of the people, public opinion.
DOI: 10.24888 / 2410-4205-2017-11-2-110-119
Мирская структура самоуправления среди великорусского крестьянства существовала издавна. Известный русский юрист XIX в. В.Н. Лешков отмечал, что «Самоуправление ... лежало в природе русского народа» [18, С. 226]; А.А. Кизеветтер, автор книги о местном самоуправлении [13], утверждал: «Русский народ всегда обнаруживал чрезвычайную способность к самоуправлению. Довольно распространенное мнение о том, что наш народ не развил в себе самодеятельности, порождено нашей привычкой судить по внешнему фасаду или, вернее, по верхнему этажу русского государственного здания, занятому приказными бюрократическими учреждениями, и не обращать внимания на те многочисленные земские «миры», которые помещались в нижних этажах и развивали там очень сложные формы общественной самодеятельности» [14, с. 332-333].
Крестьянское самоуправление юридически было закреплено в ходе преобразований середины XIX в. - реформы управления государственными крестьянами, связанной с именем П.Д. Киселева и «Положениями» 19 февраля 1861 г. А.Д. Градовский подчеркивал, что «Великое значение акта 19 февраля 1861 г. состояло именно в том, что им были сохранены крестьянские миры, сельские общества, сходы и выборные должности» [5, с. 454], то есть закреплено существование народного самоуправления. Оценки роли мирского самоуправления разнообразны, но большей частью - негативны: наиболее распространено утверждение - они «низшие агенты правительства» [22, с. 41].
Некоторые затруднения создает то, что традиционно мирское самоуправление определяется термином «община» и часто не ясно, означает ли оно поземельные отношения крестьян (ведь - «крестьянская поземельная община») или всю систему самоуправления сельского населения в России (м1р), в которой поземельные отношения занимали главное место, но наряду с целым рядом административных функций.
Таким образом, во второй половине XIX - начале ХХ вв. существовала мирская организация - «общество» (термин - в соответствии с законом, «Общим Положением о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости» 19 февраля 1861 г.) и крестьянское самоуправление на сельском и волостном уровнях. Взаимодействие внутри мирской организации («общественная самодеятельность») определялось своеобразными ментальными составляющими великорусского православного крестьянства. Именно они лежали в основе решения различных проблем в бытовой повседневности членов мира, которыми снималось значительное количество соседских противоречий, а вместе с деятельностью крестьянского волостного суда, действовавшего на основе обычного права, обеспечивалось необходимое социальное равновесие в деревне.
Именно мир обеспечивал истинную справедливость, выработанную коллективом и закрепляемую общественным мнением. В общинной ментальности были заключены «непреходящие ценности, характеризующие сущностную природу социальности: коллективизм, демократизм, взаимопомощь, социальная справедливость, равенство», то есть «высокие нравственные ценности» [6, с. 39].
Коллектив, мирской сход, решал главную задачу в утверждении истинной справедливости, что являлось одним из приоритетов «коллективного бессознательного» великорусско-
го крестьянства. Мнение, утвержденное миром, считалось справедливым, и при несогласии с ним («мужик умён, да мир дурак») приоритетным считалось мнение мира, которое и приводилось в исполнение и принималось всеми его членами, несмотря на личное несогласие -«где мир, там и мы», «что мир порядил, то Бог рассудил».
Взаимоотношение коллектива и личности в этом взаимодействии определил еще А.С. Хомяков. Резонно возражая против крайностей в идеализации личности крестьянина, он сравнил «общежительные» и личные достоинства и отмечал: ««Под благословением чистого закона развились общежительные добродетели, которым и до сих пор удивляются даже иноземцы, несколько беспристрастные, и которым, может быть, ничего не представляла еще история мира. Благородное смирение, кротость, соединенная с крепостью духа, неистощимое терпение, способность к самопожертвованию, правда на общем суде и глубокое почтение к нему, твердость семейных уз и верность преданию - подают всем народам утешительный пример и великий урок, достойный подражания (если можно подражать тому, что есть последствие целого исторического развития). Но должно также признаться, что вследствие неясного понимания всех требований веры личные добродетели далеко не развились в сельских мирах в той степени, в какой развились добродетели общежительные» [28, с. 402].
Поэтому в одном из писем он писал: ««Чем более я всматриваюсь в крестьянский быт, тем более убеждаюсь, что мир для русского крестьянина есть как бы олицетворение его общественной совести, перед которою он выпрямляется духом; мир поддерживает в нем чувство свободы, сознание его нравственного достоинства и все высокие побуждения, от которых мы ожидаем его возрождения. Можно было бы написать легенду на следующую тему: русский человек, порознь взятый, не попадет в рай, а целой деревни нельзя не пустить» [23, с. 330].
Мирской коллективизм и его представление о справедливости не были уничтожены аграрной реформой начала ХХ века, хотя серьезные перемены коснулись его земельной составляющей - крестьянской поземельной общины. Именно в ней (общине) наиболее осязаемо проявлялось главное для крестьянина - справедливость (в распределении земли), коллективизм (в принятии решений о разделе и переделе земли на крестьянском сходе в коллективных интересах, повинностях), право на труд, обеспеченное фактом обязательного обеспечения землей члена общины. Теперь эти основополагающие ценности крестьянского общественного быта, основанные на ментальных представлениях о справедливом и должном, уходили, что служило основанием для формирования в деревне кризиса национального самосознания, создавая противоречие между сохранением представлений у большинства о необходимости истинной (в интересах крестьянина-труженика-общинника) справедливости и подталкиваемым властью стремлением к индивидуальными успехам. Заметим мнение современного исследователя: «Ничто в такой степени не разрушает человека, как насильственное вторжение в его систему ценностей, и в его повседневный жизненный мир» [21, с. 37].
Но на войну, объявленную 19 июля 1914 г., защищать Отечество пошел солдат, воспитанный мирской правдой и общинной коллективностью. Очевидно, что главный герой любой войны - всегда рядовой, простой солдат, жизнью своей выполняющий стратегические и тактические замыслы военачальников. Для того чтобы достойно осуществить поставленные задачи, необходима соответствующая психологическая готовность отдать жизнь за Родину, - её на соответствующем уровне культуры формировало мирское общественное мнение.
Война привела к мобилизации миллионов тружеников. Значительное количество крестьянских хозяйств лишилось возможности нормального хозяйствования - тяжелый крестьянский труд не мог быть исполнен только женщинами, подростками, стариками.
Роль крестьянина - и труженика, и солдата, от которого теперь зависело существование России, - заставила в очередной раз обратить внимание пишущей братии и в целом русского общества на то, что есть простой русский человек. Стремление понять его ценности в
реальности, а не определять их в соответствии с очередной преобладающей в обществе теорией, ранее существовало только у немногих представителей русской мысли. Теперь же жизнь, вернее, война просто заставляли обратить внимание на ценности и установки поведения крестьянина. Именно поэтому вызвала такой интерес книга, автор которой пытался привести фактические мнения крестьян в солдатских шинелях [27] (хотя сочинение С. Федор-ченко носит односторонний характер и не освещает многих важнейших особенностей в поведении и представлениях русских крестьян в солдатских шинелях).
Оно и понятно. К ней, скорее всего, в полной мере относится мнение о том, что знание важнейших ориентаций, ценностей и убеждений простого русского человека остались для представителей образованного общества тайной за семью печатями. Видный исследователь крестьянского мира К.Р. Качоровский именно в 1915 г., когда, казалось бы, стояло значительное количество сложнейших проблем, писал: «Одна из самых крупных и неотложных задач в этом самопознании России - изучение и осмысление русского крестьянского мира» [12, стб. 440].
Действительно, к моменту прекращения существования императорской России, после долгих и длительных рассуждений о народе и крестьянстве, многие авторы демонстрировали полное незнакомство с ценностями, ориентациями и убеждениями народа. Приведу мнение известного общественного деятеля и педагога П. Блонского. Результатом разрыва образования и воспитания (заметим - одна из серьезных и современных проблем!) явилось то, о чем «спорить не приходится»: «дети национального воспитания не получают», а результат -«наше незнание народа и народной жизни и сохранение трагической антитезы: интеллигенция и сфинкс (традиционное наименование загадочного русского народа - Л.З.); ... К счастью, война оживила наше национальное самосознание, и она же ставит перед нами вопрос о национальном воспитании» [2, с. 1—2].
Заметим, что означенная задача не успела стать всеми осознанной и выполненной. Уже в эмиграции К.Р. Качоровский буквально заклинал: «.первой задачей интеллигенции сейчас является - преодолеть свое чудовищное, невероятное невежество по отношению к реальным явлениям и изучить точно, т.е. «объективно», «релятивно», т.е. статистически свою собственную родину - Россию и свой собственный народ - крестьянство» [11, с. 77].
Это незнание конкретной реальности, дополненное идейно ориентированными теоретическими представлениями, вполне проявилось, например, в публикации горьковской «Летописи», да и в малоизвестной заграничной брошюре самого «буревестника революции», которую один из современных публицистов называет «гнусной и до предела русофобской» [26; 4; 9].
Изучение народа, по мнению К.Р. Качоровского, актуализировано военными событиями, и вот почему. В войне решающее значение имеют взаимоподдержка и взаимовыручка; «Россия выставила сельско-крестьянское войско против промышленного-городского». А русское крестьянство в основной своей массе «объединено тем общим самосознанием, той глубокой внутренней спаянностью, той крепкой бытовой организованностью, которые исторически выработались и особенно высоко развились в современном крестьянском мире». Войну ведет, продолжал автор, «не только преимущественно крестьянство, но преимущественно мирское крестьянство» [12, стб. 443]. А в нем «общинные и вместе с тем общественные инстинкты слишком крепко сидят в сознании.» [25, с. 60] и, понятно, руководят поведением в самых разных ситуациях.
К выводу о положительной роли того, что русская армия - крестьянская армия по составу, пришли и аналитики Генерального штаба Германии: «.русский народ обладает также хорошими военными качествами. В первую очередь эти качества объясняются тем, что русский народ на девять десятых является народом крестьянским» [31, с. 14].
Очевидец боев в Восточной Пруссии отметил «исконную стойкость» русского солдата: «Всею огромной дремучей крестьянской жизнью, полной огромного земельного труда, подготовлен он к этой стойкости» [19, с. 197].
Приведу косвенное свидетельство того, что ответственность перед коллективом и в военных условиях играла важнейшую роль. Оно, правда, относится ко времени Гражданской войны. Но - такое вряд ли придумаешь, если оно не отражает действительного состояния вещей; а представление формируется только в системе долговременных отношений. Текст -стихотворение автора знаменитой «Гренады» М. Светлова «В разведке» (1927). Один из двух участников разведки предлагает другому в сложных боевых условиях убежать в тыл, и об этом «мы не скажем командиру, не расскажем никому».
Вот ответ на это предложение другого участника разведки, простого мужика: Он взглянул из-под папахи, Он ответил: «Наплевать!
Мы не зайцы, чтобы в страхе
От охотника бежать.
Как я встану перед миром,
Как он взглянет на меня,
Как скажу я командиру,
Что бежал из-под огня?
Лучше я ночной порою,
Погибая на седле,
Буду счастлив под землею,
Чем несчастен на земле ...» [24, с. 9].
Очевидно: общественное, мирское, коллективное мнение многое (а может быть - всё? ведь в приведенном тексте речь идет о собственной жизни!) определяло в поведении в сложнейших боевых условиях. К сожалению, об этом мы знаем явно недостаточно в связи с той конкретно-исторической ситуацией, которая завершила «мировую империалистическую войну», и последующими событиями.
Деревня, мирское мнение, по мнению корреспондента журнала, определяли поведение солдат на фронте, и поэтому «достаточно деревне изменить свое отношение к войне, и тогда наша армия потеряет всю свою силу» [10, с. 146].
Несмотря на серьезные перемены, в деревне, происшедшие после японской войны и вследствие революции и земельной реформы в 1914-1915 гг., сохранялось мирское взаимодействие. Оно проявилось в полной мере в военные годы. Об этом, о жизни крестьян в тылу, сведений больше - об этом писалось в периодической печати прямо в ходе происходившего. Состояние деревни в годы войны Б. Черненков именует «пробуждением крестьянской жиз-ни»1. Резко выросла по сравнению с мирными временами выписка газет в деревню - по некоторым свидетельствам в 4-5 раз; причем в некоторых случаях выписывают газеты по специальному постановлению сельского схода, на общество. Читают такие газеты, как пишет автор журнала, «тоже артельно» [28, с. 124].
Приведу описание такого события: «Воскресный день начала августа. У ... двора на завалинке и вокруг толпа мужиков. Посреди молодой крестьянин Андрей Никитин с газетой «Русские ведомости». Читает о наступлении немцев на Париж. Вся толпа, затаив дыхание, вытянув шеи, теснится к чтецу. Среди глубокой тишины только слышно резвое отчетливое чтение Никитина, изредка приглушенный кашель в кулак да пояснение непонятных слов и
1 Автор неточен; «пробуждение деревни», конечно же, необходимо отнести, как это и делают многие свидетели, ко времени русско-японской войны и революции, деятельности Дум первого и второго созывов.
оборотов. «Русские ведомости» - и дорогая для мужицкого кармана газета, и порой изложение некоторых статей в ней чисто профессорское, но наши мужички-грамотеи её лучше любят, чем «Русское слово». В селе «Русское слово» выписывает один лавочник, а «Русские ведомости» выписывают в трех экземплярах артелями в складчину, и «Русским ведомостям» доверяют больше. Серьезный тон, осторожность в выражениях и определении положения вызывают больше сочувствия и доверия, чем легковесные выкрики о нашем могуществе и о слабости врага» [15, с. 211—212]1.
К.Р. Качаровский приводит примеры о приговорах сельских сходов о поставке комплектов белья для посылки в армию; о письмах с фронта «сходу деревни.» или «старикам .... общества» [12, с. 447—448].
Коллективная психология, взаимоподдержка и в тылу, и на фронте - от коллективной психологии, от общинного уклада жизни крестьянина [10, с. 129]: «Деревня вспомнила свои старые, в последнее время почти уже забытые, формы «мирской помочи»» уже осенью 1914 г. [29, с. 127]. По сведениям автора, тогда «22% семей запасных управились с работой при помощи родственников, 14% - при помощи соседей и, наконец, 20% - при помощи общества» [29, с. 127].
Автор журнала, подчеркнувший псевдонимом свое состояние, заметил: «.если б настоящая общеевропейская война застала русскую деревню на хуторах, наше крестьянство было бы пропащее совсем» [16, с. 112]. Сейчас же, общинное, коллективное взаимодействие помогло тем семьям, которые оказались в сложной ситуации в связи с отсутствием работника.
Несмотря на большие сложности с посевной 1915 г., «семьи призванных не будут предоставлены самим себе, и земли их будут обработаны» силами отдельных крестьян, мира, кооперативов и общественных организаций [30, с. 88]. Автор приводит сведения о кооперативном совещании в Раненбургском уезде (Рязанской губернии) на котором «царила уверенность, что дружными усилиями удастся достигнуть многого и ни один клочок крестьянской пахотной земли не останется незасеянным, что оставшиеся дома с честью выполнят свой долг перед ушедшими на войну». Порукой тому, что долг будет исполнен, служит настроение деревни - «серьезное, вдумчивое, в котором потонули отдельные личные заботы, и на первый план выступили интересы общие, общественные» [29, с. 90,91] .
Продолжались выработка и утверждение общего мнения: теперь в несколько иных формах. Увеличившаяся роль женщин в деревне вела к тому, что они стали оказывать значительное, а иногда и определяющее, влияние на решение повседневных дел. Так - сложился бабий клуб в деревне; каждый вечер к Егорихе собираются замужние женщины «порассказать и узнать новости» [17, с. 275]. Корреспондент «Ежемесячного журнала» сообщает, что «солдатки у нас теперь - значительная и влиятельная часть юридического мира (схода).». И даже: «В одном из сел я наблюдал сам, как солдатки настояли на переделе земли, к которому большинство общественников-мужиков относились если не враждебно, то безразлично. По моим сведениям, это явление повторилось в целом ряде сел» [3, с. 105].
Важное влияние на состояние мирской жизни, особенно в 1915 г., оказало отрезвление деревни. Прекращение продажи алкоголя сказалось на финансовом положении сельчан, на системе взаимоотношений: «Общественные дела пошли без водки, без «пропиваний» всякого рода лучше; семьи стали жить дружнее» [3; 20, с. 612—616].
1 Заметим авторскую ремарку: «А мимо иные едут за снопами в поле, идут на гумно» - а ведь это праздничный день - все равно работают!
2 В том же номере журнала другой автор приводит свидетельства, далекие от оптимистических заявлений Б. Черненкова [29, с. 98—99]. Они, правда, связаны с повышенными ценами, устанавливаемыми лавочниками и другими торговцами (именно их в деревне именовали «кулаками»), для деревенских жителей. Оно и ясно - «кому война, а кому мать родна...».
115
Слухи, распространявшиеся в деревне в годы войны, также продолжали отражать сохранявшиеся крестьянские представления о скором дополнительном наделении землей тех, кто защищал Отечество, из которых будут исключены те, кто уже получил общинную землю [1]. Повлиял на мирские представления циркуляр главноуправляющего землеустройством и земледелием А.В. Кривошеева от 5 мая 1915 г., которым рекомендовалось производить вы-делы на хутора и отруба только в том случае, если достигнуто полное полюбовное согласие между выделяющимися и остающимися в общине; при его отсутствии - работы по выделу приостанавливались до конца войны. Как результат - «крестьяне, подавшие заявления об укреплении земли в собственность, спешат взять их обратно, объясняя, что циркуляр нового министра развязывает им руки» [3, с. 106].
В журнальной заметке, подписанной просто - «Мужик», автор отметил то настроение, которое в скором времени проявилось в полной мере: «. опять нас потянуло к старушке общине, пусть и нескладной, и чумазой» [7, стб. 274].
Очевидно и еще одно обстоятельство. Печать 1916 г. гораздо критичнее относится к ситуации в деревне и в ряде случаев акцентирует внимание на иные стороны деятельности мира, поддающегося неправомерным требованиям власти, в том числе и местной. Так, в статьях «Ежемесячного журнала» [7], автор, крестьянин Иван Власов, присматриваясь к деревенской жизни, отмечал: «Ни общественной сорганизованности, ни настоящей общественной деятельности, ни инициативы, ничего не видно», сосед «от несчастья и страдания ближнего руки нагревает» (стб. 259); Ефим писал о том, что «в наших бедах ... главными виновниками являемся мы и прежде всего мы» (стб. 261); А. Набегов: в сибирской деревне «население стонет в цепких руках кулаков» (стб. 263); крестьянин Михаил Новиков заметил: «Бессилье мужика - в его добродушии и неумении доводить дело до конца, в нежелании связываться со всякой дрянью» (стб. 270), - и резко критически писал о духовенстве (стб. 269). Мужик, вспомнивший старушку-общину, отмечал, что «мало еще, видимо, накоплено в нашей деревне культурных сил, чтобы окончательно преодолеть все внутренние и внешние помехи» (стб. 274). Только вспоминают о попытках помощи семьям солдат.
Год 1916, меняется настроение. Началось самыми разными способами и в разных сферах наступление на власть различных общественных сил, итогом которого станут события февраля 1917 г. Тогда несправедливость власти, слухи, широко распространявшиеся по стране об измене царицы-немки и Распутина, серьезно повлияли на настроение деревни.
Из воспоминаний высокопоставленного юриста: «.в 1917 году, почти накануне революции, Тамбовский (кажется, не ошибаюсь) окружной суд разбирал заурядное дело о заочном оскорблении царя; главным свидетелем обвинения выступил степенный старик, седой дед; он показывал, как он унимал подсудимого; и, глядя ясными глазами на судей, свидетель произносит: «.зачем ты, говорю, царя-то трогаешь? Ты его, говорю, не трожь; он тут ни при чем. Ты ее ругай .» И здесь свидетель безмятежно, в заседании суда, начал поносить императрицу. Это уже была не пьяная и не мальчишеская брань, так что судьи растерялись: хоть новое дело сейчас же начинай» [8, с. 8]. Здесь, в глубине России, уже не вековая тишина, а вполне определенная реакция на широко распространявшиеся слухи.
Сказались и небывалая продолжительность военных действий, и гибель многих и многих на полях сражений. Все это оказало решающее воздействие на то, что в момент политических перемен в стране народ не только не безмолвствовал, но и принял их.
Таким образом, сформированное на протяжении столетий взаимодействие в рамках крестьянского мира существовало и в условиях Мировой войны. Оно проявлялось и в ходе военных действий, в значительной степени оно помогло в организации сельскохозяйственного производства, особенно в первые годы войны, и сказалось на формировании общественного мнения, проявившееся в отношении к внутриполитической ситуации в стране.
Список литературы
1. Безгин В.Б., Токарев Н.В. Крестьянские настроения периода Первой мировой войны (на материалах Тамбовской губернии) //Россия в мировых войнах ХХв.: материалы научной конференции. М., 2002. С. 103-110.
2. Блонский П. О национальном воспитании //Вестник воспитания. 1915. № 4. С. 1215.
3. Взоров Вс. Война и деревня //Ежемесячный журнал. 1915. № 8. С. 15-19.
4. Горький М. О русском крестьянстве. Берлин: Изд-во И.П.Ладыжникова, 1922. 24 с.
5. Градовский А.Д. Реформы и народность //Сочинения. СПб., 2001. С. 277-293.
6. Данилова Л.В., Данилов В.П. Крестьянская ментальность и община //Менталитет и аграрное развитие России (XIX - ХХ вв.). М., 1996. С. 34-42.
7. Ежемесячный журнал. 1916. № 2. С. 5-7.
8. Завадский С.В. На великом изломе // Архив русской революции. Берлин, 1923. Т. VIII. С. 24-32.
9. Земцов Л.И. Русское крестьянство начала ХХ в. и интеллигенция: журнальная дискуссия 1916 г. // Историческая наука и российское образование (актуальные проблемы) Сб. статей. Ч. 2. М., 2008. С. 73-79.
10. Ив. Лапшов. Хроника //Ежемесячный журнал. 1915. № 7. С. 8-9.
11. Качоровский К.Р. Возврат интеллигенции к крестьянству //Крестьянская Россия. Прага, 1923. Т. 5-6. С. 11-16.
12. Качоровский К.Р. Жизнь деревни. Очерки современного крестьянского мира // Ежемесячный журнал. 1915. № 9. С. 22-30.
13. Кизеветтер А.А. Местное самоуправление в России IX-XIX ст.: исторический очерк. - М.: Русская Мысль. 1910. 561 с.
14. КизеветтерА.А. О «русской душе» //Н.А. Бердяев: proetcontra. СПб., 1994. Кн. 1. С. 56-60.
15. Крестьянин. Из деревни (Записки крестьянина) // Северные записки. 1915. № 2. С.
89-94.
16. Кр-н Ив. Власов. На распутье //Ежемесячный журнал. 1915. № 5. С. 67-78.
17. Кузьмин Н.М. Война и наша деревня // Ежемесячный журнал. 1916. № 12. С. 5464.
18. Лешков В.Н. Русский народ и государство. История русского общественного права до XVIII в. М, 1858. 450 с.
19. Муйжель В.В. С железом в руках, с крестом в сердце (на Восточно-Прусском фронте) //Великая война. 1914 г. М., 2014. 108 с. Первое издание. Пг., 1915.
20. Очерки русской культуры. Конец XIX - начало ХХ века. М.: Новый хронограф, 2011. Т. 1. 740 с.
21. Панарин А.С. Реванш истории. Российская стратегическая инициатива в XXI веке. М.: Русский мир, 2005. 432 с.
22. Попов Г.Х. Как писарь в России великую силу взял // Родина. 1989. № 1. С. 33-40.
23. Самарин Ю.Ф. А.С. Хомяков и крестьянский вопрос // Самарин Ю.Ф. Православие и народность. М.: Институт русской цивилизации, 2008. 356 с.
24. Светлов М. В разведке // Светлов М. Избранные стихи и пьесы. М.: Гослитиздат, 1950. 208 с.
25. Сурожский П. В поисках новой России //Ежемесячный журнал. 1915. № 1. С 5-12.
26. Тальников Д. При свете культуры //Летопись. 1916. № 1. С. 20-29.
27. Федорченко С. Народ на войне. Фронтовые записи. Киев: Издание Издательского подотдела, 1917. 139 с. См., также: Трифонов Н.А. Вступительная статья // Федорченко С. Народ на войне. М.: Советский писатель, 1990. 145 с.
28. Хомяков А.С. По поводу статьи И.В. Киреевского «О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России» //Хомяков А.С. Всемирная задача России. М.: Институт русской цивилизации, 2011. 784 с.
29. Черненков Б. Жизнь деревни //Ежемесячный журнал. 1915. № 2. С. 12-22.
30. Черненков Б. Жизнь деревни //Ежемесячный журнал. 1915. № 4. С. 6-15.
31. DrangnachOsten. Из секретной докладной записки Германского Большого Генерального штаба. 1913 год // Родина. 1993. № 8-9.
References
1. Bezgin V.B., Tokarev N.V. Krest'janskie nastroenija perioda Pervoj mirovoj vojny (na materialah Tambovskoj gubernii). Publ. Rossija v mirovyh vojnah HH v.: materialy nauchnoj kon-ferencii. Moscow, 2002. P. 103-110.
2. Blonskij P. O nacional'nom vospitanii. Publ. Vestnik vospitanija. 1915. No. 4. P. 12-15.
3. Vzorov Vs. Vojna i derevnja. Publ. Ezhemesjachnyj zhurnal. 1915. No. 8. P. 15-19.
4. Gor'kij M. O russkom krestjanstve. Berlin: Publ. Izd-vo I.P. Ladyzhnikova, 1922. 24p.
5. Gradovskij A.D. Reformy i narodnost'. Publ. Sochinenija. St. Peterburg, 2001. P. 277293.
6. Danilova L.V., Danilov V.P. Krestjanskaja mental'nost' i obshhina. Publ. Mentalitet i agrarnoe razvitie Rossii (XIX- HH vv.). Moscow, 1996. P. 34-42.
7. Ezhemesjachnyj zhurnal. 1916. No. 2. P. 5-7.
8. Zavadskij S.V. Na velikom izlome. Publ. Arhiv russkoj revoljucii. Berlin, 1923. Vol. VIII. P. 24-32.
9. Zemcov L.I. Russkoe krestjanstvo nachala HH v. i intelligencija: zhurnal'naja diskussija 1916 g. Publ. Istoricheskaja nauka i rossijskoe obrazovanie (aktual'nye problemy) Sb. statej. Ch. 2. Moscow, 2008. P. 73-79.
10. Iv. Lapshov. Hronika. Publ. Ezhemesjachnyj zhurnal. 1915. No 7. P. 8-9.
11. Kachorovskij K.R. Vozvrat intelligencii k krestjanstvu. Publ. Krestjanskaja Rossija. Praga, 1923. Vol. 5-6. P. 11-16.
12. Kachorovskij K.R. Zhizn' derevni. Ocherki sovremennogo krestjanskogo mira. Publ. Ez-hemesjachnyj zhurnal. 1915. No. 9. P. 22-30.
13. Kizevetter A.A. Mestnoe samoupravlenie v Rossii IX-XIX st.: istoricheskij ocherk. -Moscow: Publ. Russkaja Mysl'. 1910. 561 p.
14. Kizevetter A.A. O «russkoj dushe». Publ. N.A. Berdjaev: pro et contra St. Peterburg, 1994. Kn. 1. P. 56-60.
15. Krestjanin. Iz derevni (Zapiski krestjanina). Publ. Severnye zapiski. 1915. No. 2. P. 8994.
16. Kr-n Iv. Vlasov. Na rasput'e. Publ. Ezhemesjachnyj zhurnal. 1915. No 5. P. 67-78.
17. Kuz'min N.M. Vojna i nasha derevnja. Publ. Ezhemesjachnyj zhurnal. 1916. No 12. P.
54-64.
18. Leshkov V.N. Russkij narod i gosudarstvo. Istorija russkogo obshhestvennogo prava do XVIII v. Moscow, 1858. 450 p.
19. Mujzhel' V.V. S zhelezom v rukah, s krestom v serdce (na Vostochno-Prusskom fronte). Publ. Velikaja vojna. 1914 g. Moscow, 2014. 108p. Pervoe izdanie. Petrograd, 1915.
20. Ocherki russkoj kul'tury. Konec XIX - nachalo HH veka. Moscow: Publ. Novyj hrono-graf, 2011. Vol. 1. 740 p.
21. Panarin A.S. Revansh istorii. Rossijskaja strategicheskaja iniciativa v XXI veke. Moscow: Publ. Russkij mir, 2005. 432 p.
22. Popov G.H. Kak pisar' v Rossii velikuju silu vzjal. Publ. Rodina. 1989. No. 1. P. 33-40.
23. Samarin Ju.F. A.S. Homjakov i krestjanskij vopros. Samarin Ju.F. Pravoslavie i narodnost'. Moscow: Publ. Institut russkoj civilizacii, 2008. 356p.
24. Svetlov M. V razvedke. Svetlov M. Izbrannye stihi i p'esy. Moscow: Publ. Goslitizdat, 1950. 208 p.
25. Surozhskij P. Vpoiskah novoj Rossii. Publ. Ezhemesjachnyj zhurnal. 1915. No. 1. P 512.
26. Tal'nikov D. Pri svete kul'tury. Publ. Letopis'. 1916. No. 1. P. 20-29.
27. Fedorchenko S. Narod na vojne. Frontovye zapisi. Kiev: Izdanie Izdatel'skogopodotde-la, 1917. 139 s. Sm., takzhe: Trifonov N.A. Vstupitel'naja statja. Fedorchenko S. Narod na vojne. Moscow: Publ. Sovetskijpisatel', 1990. 145p.
28. Homjakov A.S. Po povodu stat'i I.V. Kireevskogo «O haraktere prosveshhenija Evropy i o ego otnoshenii k prosveshheniju Rossii». Homjakov A.S. Vsemirnaja zadacha Rossii. Moscow: Publ. Institut russkoj civilizacii, 2011. 784p.
29. Chernenkov B. Zhizn' derevni. Publ. Ezhemesjachnyj zhurnal. 1915. No. 2. P. 12-22.
30. Chernenkov B. Zhizn' derevni. Publ. Ezhemesjachnyj zhurnal. 1915. No. 4. P. 6-15.
31. Drang nach Osten. Iz sekretnoj dokladnoj zapiski Germanskogo Bol'shogo General'nogo shtaba. 1913 god. Publ. Rodina. 1993. No. 8-9.
