CC BY
27
1. Филологическая наука и культура региона: проблемы теории и методологии
КРЕМЕНЕЦВ ВОСПРИЯТИИ НИКОЛАЯ ЛОССКОГО, МАРИИ ДОМБРОВСКОЙ И УЛАСА САМЧУКА
УДК 821.16
Выбор писателей не является случайным: все три, хотя и в разной степени, оказали внимание волынской земле. Но если для У. Самчука - это одна из основных тем, о чем говорит его роман «Волынь», то для М. Домбровской и Н. Лос-ского - так не было. И все-таки в творчестве М. Домбровской эта тема занимала видное место. Не однажды мысль польской писательницы обращалась к Волыни: иногда это было, как в романе «Ночи и дни» («\loci i dni»), только упоминание, иногда - целая часть главы, например в эпическом произведении «Приключения мыслящего человека» («Przygody cz owieka ту I седо»), где описываются события в Ковеле времен Первой мировой войны, и, наконец, большой очерк - «По возвращении из Кременца» («Ро powrocie z К7етие са»). У. Самчук этому небольшому городку, которому суждено было стать центром культур разных народов [см. подробно: Вихрущ, Поточни 2009; Самчук 2007; Самчук 1941; Струцюк 2004; Приймас 2009; Словацький 2003; Толмачёва 2009] , прежде всего польского и украинского, посвятил несколько волнующих страниц в мемуарах - «На белом коне» («На бтому коы»), «На коне вороному» (На кон вороному»), а так же в романе «Волынь» («Во-линь») и в повести «Юность Шереметы» («Юнють Шеремети»).
А русский философ Н. Лосский оставил лишь один небольшой, но тем не менее, важный для характеристики города фрагмент в своей книге «Воспоминания. Жизнь и философский путь», запечатлев природу Кременецкого края:
«Поработав всласть два месяца над своею новою книгою, я предпринял с братом Иваном большую поездку на велосипедах. Мы доехали до ближайшей пароходной пристани в Пропойске-на-
Л.К. Оляндэр
В статье Л.К. Оляндэр рассматриваются образы города Кременца Волынского края в творчестве русского философа Н. Лосского, польской писательницы М. Домбровской и уроженца Кременца, украинского писателя У. Самчука. Автор статьи обращает внимание на различия в восприятии города тремя авторами, в произведениях которых ярко прослеживается «взгляд извне» (Н. Лосский, М. Домбровская) и «взгляд изнутри» (У. Самчук).
Ключевые слова: региональный текст, Кременец, Н. Лосский, М. Дом-бровская, У. Самчук.
Соже и сели там на пароход до Киева.
Осмотрев живописный Киев, мы совершили прогулку на велосипедах по Киевской, Волынской и Подольской губернии. Особенно понравились нам городок Кременец и Почаевская Лавра вблизи австрийской границы. Поднявшись на колокольню монастырского собора, откуда открывался чудный вид на море лесов, мы увидели послушника, наслаждавшегося своим искусством колокольного звона и любовавшегося в то же время прекрасным ландшафтом» [Лосский 1994: 115].
Описание впечатлений о Кременце у Н. Лос-ского так же, как и у М. Домбровской, и У. Самчука, связано с путешествием, которое он называет прогулкой на велосипедах по Киевской, Волынской и
Подольской губернии. Слово прогулка накладывает отпечаток легкости и душевного равновесия у не отягощенных заботами людей. В повествовании оно органично связывается со словом живописность, включающим в себя все, что связано с эстетическим понятием прекрасного. Это и «живописность местности в одной версте от Мстислава», и «живописный Киев». Таким образом Кре-менец и Почаевская Лавра вписываются Н. Лосским в природный и культурный простор Украины. Отсутствующее тут слово живописность не только вспоминается, но и конкретизируется через контекстуальные синонимы: чудный и прекрасный, которые в сочетании с глаголами понравиться, наслаждаться, любоваться создают атмосферу восхищения.
Н. Лосский изобразил широкую панораму Кре-менецкого края, представив вид с высоты колокольни монастырского собора Почаевской Лавры, которая и сама стоит на возвышенности. Безмерность простора передана выражением «море лесов» и звуками «колокольного звона».
И хотя Н. Лосский опирался на устоявшиеся обороты речи, ему удалось создать, благодаря введению в образную систему вдохновенной фигуры послушника, переживающего красоту звука (звон колоколов), цвета (зеленьлесов) и простора (море лесов), такую оригинальную пейзажную картину, которая не теряется среди многочисленных живописных полотен известных польских художников. Тут в первую очередь надо назвать картины Эмиля Крха («Поронинский пейзаж», «Пейзаж пятый»), Яна Цыбиса («Пейзаж в Кременце»), Станислава Щепанского («Улица Горна») и др. [Панфилова 2009].
Если описания Кременца и окружающих его земель М. Домбровской, У. Самчуком и Н. Лосским взять за единый текст, то фрагмент из книги русского философа сыграет в нем роль своеобразного вступления, где образно запечатлено «первое непосредственное впечатление», которое было одновременно глубоко личностным и типологическим. Так Кременец воспринимался многими. И не случайно в 1935 году группа краковских художников сделала Кременец постоянным местом плене-ров. У Н. Лосского Кременец существует сам по себе, в природе и архитектуре, вне конфликтов людского бытия. М. Домбровская и У. Самчук в этот пласт жизни постепенно вводят реципиента. При этом изображение Кременца, как и Волыни в целом, в их произведениях неодинаковое. Различие определяется национальными, социальными, психологическими и биографическими факторами. М. Домбровская ни детством своим, ни юностью не была связана ни с Кременцем, ни с Во-
лынью. Будущая писательница родилась в Руссове около Калиша, школьные ее годы прошли в Ка-лише и в Варшаве, университетское образование она получила в Брюсселе. А поэтому, хотя в то время, когда М. Домбровская путешествовала в этих краях, Кременец принадлежал Польше, ее взгляд, как и взгляд Н. Лосского, был извне, то есть внешний. В отличие от М. Домбровской, У. Самчук был волынянином, биографически связанным с Кременцем, вследствие чего его взгляд был внутренним. Необходимо подчеркнуть, что, несмотря на субъективность, которая проявлялась прежде всего в отборе объектов для описания и оценки, перекрещивание внешнего и внутреннего взглядов многое добавляло к объективной картине.
Большое значение в создании образа Кременца имело время - в том числе и историческое: М. Дом-бровская описывает город вскоре после путешествия, находясь в расцвете физических и духовных сил; У. Самчук, увидевший Кременец после долгой вынужденной разлуки, которая продолжалась «четырнадцать лет и шестьдесят три дня» [Самчук 2007: 14], - вспоминает об этом событии уже на склоне своих лет, «когда он, имея за плечами большой жизненный опыт, пытался осмыслить свой жизненный путь во время лихолетья Второй мировой войны» [Пасечник 2007: 7].
Эти факторы существенно влияли на характер нарратива, нарративную структуру и дискурс их произведений. «По возвращении из Кременца» М. Домбровской - это хорошо скомпонованный очерк, состоящий из четырех законченных частей, каждая из которых имеет свою тему. Первая часть - волынские просторы при подъезде к Кременцу со стороны Дубно; вторая - сам Кременец; третья -размышления о времени трагических межнациональных конфликтов; четвертая - эмоциональное впечатление от пережитого и увиденного в городе, выражение надежд, которые в ближайшем будущем не оправдались. В целом вся конструкция держится на квазипарадигме край бедный - край богатый, которая создается благодаря взаимодействию эпиграфа, взятого из поэмы В. Поля «Песни про нашу землю» («Pie ni o ziemi naszej»), с текстом М. Домбровской.
У. Самчук не создавал специального произведения о Кременце, описание этого города входит неотъемлемою частью в главу книги «На белом коне» - «Волынская тихая сторона» («Волинська тиха сторона»), которая тоже предваряется эпиграфом из поэмы Т. Шевченко «Сон».
Но не менее важно то, что рядоположенные и воспринятые реципиентом в определенной мере как две части единого текста произведения М. Дом-бровской изображают Кременец в разное истори-
ческое время, потому что с 1 сентября 1939 г. началась новая трагическая эпоха. Вот почему у У. Самчука в отличие от М. Домбровской реализуется принцип до и теперь.
Ключевым моментом, обеспечивающим специфическую эмоциональную тональность повествования у обоих писателей, является встреча с городом, который в духовной жизни каждого из них играет особенную роль: для М. Домбровской Кременец - родина Ю. Словацкого, это её виртуальная встреча с детством и юностью великого романтика; для У. Самчука - это город его юности, а поэтому и встреча двойная: и с Кременцем, и с молодыми своими годами.
Встречаявляется причиной того, что и в очерке польской писательницы, и в воспоминаниях украинского автора значительную роль играет хронотоп и образ почти той же самой дороги, которая пробегала по волынскому краю в разное время: дорога М. Домбровской - это дорога познания; дорога У. Самчука - это дорога-воспоминание и дорога-свидетельство. Оба произведения отличаются эмоциональностью, но тональность её разная.
М. Домбровская видит Кременец впервые, что заставляет ее сосредоточиться на описании подробностей. Писательница обращает внимание на географическое положение города, на рельеф местности, на окружающую среду, на оживленное движение на дороге и активную человеческую деятельность.
М. Домбровская неслучайно взяла из поэмы В. Поля «Песни про нашу землю» в эпиграф такие строчки, где Волынь противопоставляется убогому краю:
Kiedy wуz tw^, bracie, wbiegnie Na szerokie, czarne drogi, Tam przed tob Wolyn legnie I zapomnisz kraj ubogi.
^mbrowska 1964: 366] Куда бричка твоя, брат, побежит По широкой черной дороге, Там перед тобою Волынь ляжет И забудешь край убогий. [Подстрочник. Здесь и далее перевод мой. -Л.О.]
Таким образом, М. Домбровская, сознательно создавая впечатление, что она будто бы наследует парадигматическую манеру художественного мышления автора стиха, в действительности развивает свою более сложную концепцию и вступает в диалогические отношения с В. Полем. Перед нею, как и перед автором «Песен про нашу землю», действительно раскрылась чудесная картина: богатые черноземы контрастировали с мазовецкими песками; на полях - зеленые озимые, на больших просторах - хмель:
«...wsz dzie pe no tyczek od chmielu. Stercz g sto ko o ka dej cha upy, kreskuj ca y horyzont, a ich ubo-gie sylwety, mimo e s wiadectwem yzno ci, nadaj krajobrazowi wygl d nostalgiczny i jakby z czego odarty»1 [D mbrowska 1964: 366].
Писательница ярко описывает дорогу, заполненную крестьянскими возами с хмелем:
«Na odcinku szosy mi dzy Dubnem a dworcem ko-lejowym mo emy si posuwa tylko bardzo powoli z po-wodu wielkiej ilo ci wozyw z chmielem. W ospa ym klekocie tych wozyw przewala si doko a wonne bo-gactwo ziemi wo y skiej»2 [Dombrowska 1964: 366367].
Одновременно с этой картиной в текст входит сложная ностальгическая память чувств и актуали-зуется историческое представление, базирующееся на научных знаниях. Одна ветвь памяти уходит в ближнее время/пространство жизни самой писательницы и достигает детских лет: "W nozdrzach czuj wspomnienie znanego jeszcze z dzie-ci stwa wyskokowego aromatu szyszek chmielowych"3 [Dombrowska 1964: 367]; другая - углубляется в праславянский хронотоп ("wieje czym dawnym, odwiecznym, niemal e pras owia skim"), в древний обычай, который запечатлен в народных песнях: "...wduszy d wi czy co na kszta t barbarzy skiej pie ni na cze piwa, najstaraszego napoju polskich stron"4 [Dombrowska 1964: 367].
Этот отрывок, с одной стороны, указывает на художественную манеру изображения волынского осеннего пейзажа, напоминающую стиль эпохи Возрождения, возможно, нечто раблезианское; с другой - свидетельствует о том, что для М. Дом-бровской Волынь является землею не только украинской, но и польской, которую она любит всей душой и переживает за нее. Волынскую природу писательница воспринимает и как художник, и как человек, располагающий научными географическими знаниями, которые она мастерски использует не только с информационною целью, но и с художественною. Потрясенная яркой красотой Кре-менчизны, М. Домбровская запечатлевает её в широкой панорамной картине: волынское раздолье обрамлено на горизонте горами, которые, строго говоря, ими не являются:
"Wynios o ci, ^re otoczaj Krzemie iec, nie w a-ciwie gyrami, ale kraw dzi wznosz cej si nad Wo y-niem p yty podolskiej, kraw dzi , Муг dzia anie wyd rozerwa o w czarownie pi kny pa^w.
Na dnie tego parowu spoczywa miasto..."5 [Dombrowska 1964: 368].
В создании пейзажной картины М. Домбровская объединяет реальное световое и цветовое изображение осенней природы с библейской символикой, что создает ощущение вечности. Живопись писательницы основана на синтезе реальных образов с образами-архетипами.
Концептосфера Жизни состоит прежде всего из
интенсионального поля лексемы S o ce (Сонця):
Soce - blask (блеск) - zoty (золотой) - z ocisto (золотистость) - ciemno o ty (темножолтый) - miyd (мед, как сравнение с цветом) - czerwie (ярко-красный) - zelony (зеленый) - lazur (лазурь) -smugi krwawi cych jarz bin (полосы кровоточивших рябин, как сравнение с цветом) - biblijny krzew og-nisty (библейская огненная кровь, как сравнение с цветом).
Характерною чертою стиля М. Домбровской является обращение к произведениям искусства - гобелену, поэзии, спектаклю; в частности, речь идет о возможном декорировании "Z otej czaszki". Эти приемы дают возможность не только избежать будничного восприятия волынского края, но и поместить его образ в контекст польской культуры, в том числе и путем проникновения в таинственный мир Ю. Словацкого, сквозь призму романтической поэзии которого: "Krzemieniec wyg da jakromanty-cznypoemat S owackiego"6 [Dombrowska1964: 369], - писательница передает сам дух Волыни:
«Wpr dce czarowny ten gobelin, rozpi ty na szafi-rowych niebiosach, zbli y si , wyo brzymia , rozst pi si , poroztwiera swe tajemnicze wn trza»7 [D m-browska 1964: 368].
Обращение М. Домбровской к Ю. Словацкому объясняется не только тем, что писательница, очутившись на родине поэта невольно вспоминает его самого, его стихи и с помощью интертекста -прежде всего реминисценций из "Godziny my ^"(полный текст цитаты: "Tam - pod okiem pa-mi ci - pomi dzy gуr szczytem / Pi kne rodzinne miasto wie ami wytryska /z doliny, w skim nieba nakrytej b -kitem"8 [Dombrowska 1964: 357] - создает визуальную картину и передает эмоциональный настрой.
Не менее важную роль, на наш взгляд, играет своеобразное родство творческой природы Ю. Словацкого и М. Домбровской. Характеризуя особенности художественной натуры польского поэта, И. Дзюба писал: «Словацкий, прежде всего, великий драматург, и в поэзии, и в лирике он остается в определенной мере эпичным и драматичным» [Дзюба 2000: 60]. Относительно художественного таланта М. Домбровской слова И. Дзюбы можно перефразировать: она прежде всего эпик, но в прозе своей писательница предстаёт в определенной мере лириком. Это наблюдается и в описании вечернего Кременца:
«Ca e miesteczko spoczywa o w metalicznym, os-trym wietle ksi yca. Wida by o jaskrawo wszystkie naiwne attyki, wszystkie chimeryczne za amania si da-ch^w. Gуra Bony sta a si lekka, przezroczysta, jakby d ta ze szk a»9 [Dombrowska 1964: 373].
Ясный, прозрачный в свете луны образ Боны у М. Домбровской ассоциативно оттеняется таинственным образом, созданным польским поэтом: «Krzemieniec wygl da jak romantyczny poemat S o-wackiego» («Кременец выглядит как романтическая
поэма Словацкого») [Dombrowska1964: 369].
Очевидное присутствие поэта в прозе М. Домбровской значительно углубляет живописную картину Кременца. М. Домбровская согласуется с Ю. Словацким, когда говорит о взаимоотношениях поляков с украинцами в крае. Д. Павлычко отмечает, что «противостояние Украины и Польши было для Словацкого постоянным и болезненным переживанием, мукой раздвоения, из которой вырывались инвективы, направленные то на гайдамаков, то на шляхту, причем удары против польских аристократов были сильнее» [Павличко 2000: 14]. Однако писательница размышляет об этом в более спокойных тонах, чем ее прославленный предшественник. Желая отыскать пути гармонизации в отношениях двух народов, М. Домбровская выступает прежде всего с общечеловеческих позиций. Она с болью в душе обращается к сложным страницам истории современности:
«Тге уаа spo ecznego i ра stwowego w tych око-Псас11 wype та bowiem sprawa wspу Ьу^ата dwu narodowo й: ик^ skiej i ро^^, Муга Ш sprawa w тейугус1л тоте^ас11 swego rozwoju wygl da а рга-wie ^ад^те. <.. > № dramacie spo ecznym za ата-N ту si tutaj tak samo, jak amali ту si па nich zawsze i w rodku Polski. Dla tych ^ад^пус1л ргосе-sуw nie mieli ту nigdy па1е ytego zrozumienia. <...> Wszystko и о у о si 1е. Stosunki spo eczne па wscho-dzie Polski sta у si rуd ет wielu tragedii dziejowych, а nawet w czasach spokojnych Ьу у tym niepewnym zdradliwym miejscem ycia, па Мугут zawsze то па Ьу о zaszczepi wszelkie rozk adowe dzia ania. Ву у szczerb i skaz , przez Муг wylewa si zawsze odm t j trz cych wybrykуw obustronnego nacjonalizmu i przez ktуr ws cza si jad obcych z zewn trz podusz-cze » 10 [Dombrowska 1964: 370-371].
Смотря суровой правде в глаза, трезво оценивая положение вещей в социальной жизни Волыни, М. Домбровская не только желает, чтобы все нечеловеческое исчезло в этом крае, чтобы в будущем люди - поляки, украинцы и другие народы - жили по законам Любви да Доброты, но и верит:
«Ма si ^итие , d идо jeszcze Ь dziemy ро ywali аегр^е owoce naszych i cudzych Ь dуw, zanim па-bior опе s odyczy s awnych wo у skich czere ni. Naj-sprawiedliwsze zarz dzenia w adz niewiele ротод , pуkinieprze ami si , те пак oni do siebie wzajemnie dusze i serca ludzi. Musi tutaj р^у pot да wi ksza п ogуlnikowa sprawiedliwo , musi ргау Mi os i Dobro »11 [Dombrowska 1964: 371-372].
К сожалению, другие темные предвидения писательницы сбудутся в ужасных кровавых событиях волынской резни во время Второй мировой войны [Струцюк 2004]. Но М. Домбровская бросает взгляд далеко вперед, за те горизонты, куда стремится дойти Европа, выдвигая принцип верховенства прав личности:
«"Todos los justos - per un bueno" - mywi hisz-pa skie przys owie, a to znaczy: "Wszystkich sprawied-liwych - za jednego dobrego". Kiedy serce tego "jednego dobrego" narodzi si w piersiach ka dego z polskich, ukrai skich czy ydowskich mieszka cyw jas-nego Wo ynia, wtedy "walka z szatanem" b dzie na tej ziemi wygrana.
Nie b dzie to na r k adnemu nacjonalizmowi, ani polskiemu, ani ukrai skiemu, ale b dzie s u y rzeczy wa niejszej ni nacjonalizm, wa niejszej ni li pa stwo i naryd, chocia si y narodu i pa stwa najlepiej ubezpie-czaj cej - b dzie s u y szcz ciu i pomy lono ciu yj -ciego i pracuj cego na tych ziemiach cz owieka»12 [Dombrowska 1964: 372].
Залогом её убеждений и уверенности в том, что в будущем все произойдет так, как она предвидит, был праздничный вечер, устроенный в Кременец-ком лицее 28 октября 1929 г. в честь дня рождения Тадеуша Чацкого, во время которого звучали и польский, и украинский языки.
Дорога У. Самчука до Кременца в 1941 г., которая тоже шла от Дубно, была не только долгожданной встречей с родными местами, это была уже и дорога войны со следами больших кровавых сражений:
«Праворуч i лiворуч погорши танки, самоходи, гармати...1 димарi на мю^, де було село. Тут ымц напоролися на бшьший отр, були оточен й зни-щен три советськ дивiзií»13 [Самчук 2007: 96]
«Година часу - i ось Дубно. <...> Минаемо Кам'яницю, в'У'жджаемо у Смизьеий л^ - мюце наших шшьних пкыюв, а тепер дорога, завалена ымецькими i советськими розбитими машинами, як валяються безладом, мов см^тя. Немае часу, вперед!
Це не наш клотт, маемо сво'! завдання i бiжимо !'м на зустрiч, ось розгорнулася остання сторшка нашо'! епопе!' - Бшокриницька долина, ген аж до Крем'янецьких пр на пiвднi i до рiчки 1кви на захода пам'ятна менi ще з першо'! вiйни, коли тут стояв фронт i звщси постiйно доносилися до нас гарматн перегроми. <...>Як це все гостро тримаеться в пам'ят - занедбаний военний собор, знайомi крей-дянi, всипанi кременем поля, зелен луги... I той самий Кременець - колиска мого юнацтва, захова-ний в долинi, як скарб, з його маленьким залiзнич-ним двориком, з якого я не раз кудись ви'жджав... »14 [Самчук 2007: 104].
Очевидно, что описание У. Самчука лишено спокойной созерцательности, свойственной стилю М. Домбровской. В каждой его строке ощущается ритм нетерпения, возрастающий по мере приближения к Кременцу: «Нетвремени, вперед!», - и одновременно проявляется буйная радость от вновь увиденных родных мест: знакомые казармы, заброшенный военный собор, поля, зеленые луга -все это пробуждает в нем пережитое, которое было
очень разным. Оно включало в себя и незабытое чувство социальной и национальной несправедливости. Вот почему У. Самчук, как и М. Домбровская, выбирает к главе «Волинська тиха сторона» тоже такой эпиграф, который оказывает влияние на структуру и тон его повествования, но это уже не песня о богатом крае, а бунтарские слова из поэмы Т. Шевченко «Сон».
Как и М. Домбровская, У. Самчук обращается к Библии, украинской истории и культуре, но волынская дорога у него вызывает иные, чем у польской писательницы, ассоциации. Писатель, характеризуя Дубно, обращается к Н. Гоголю:
«Коли ви читали "Тараса Бульбу" Гоголя, вам не треба пояснень, що таке Дубно. Це одразу нагадае автентичного Тараса Бульбу, який десь тут, у тих дiбровах, мав дто з "проклятими ляхами", а також з своУм романтичним сином Андрiем. <...> ..."О, нашi Тараси жарлв не люблять»15 [Самчук 2007: 97].
Фраза: «О, наши Тарасы шуток не любят», - перекликаясь с эпиграфом из поэмы «Сон», сосредоточивает внимание не на красотах природы, а на тех Тарасах, которых он встретит уже в Ровно и надеется встретить в Кременце.
Писатель обращает много внимания на социальные мотивы, неравноправное положение украинцев:
«...йдемо вс трое, - пишет У. Самчук - вузьким ходником попщ залiзною огорожею садиби Галя-ницьких, не вiриться, що це дшсысть, бо колись могло таке лише снитися, але зараз мури i вежi лщею виразно свщчать, що це не сон. Цим хщни-ком я багато ходив, головне до школи - цкаво, чи юнуе ще той ветхий "будинок Баюмера" на Дирек-торськш вулиф, ген там далi аж "пщ горами", у якому м^тилася наша вбога "УкраУнська мшана приватна iм. 1вана Стешенка гiмназiя". Такий го-стрий спогад - учителе товаришЬ>16 [Самчук 2007: 105].
И продолжает:
«За царя у цьому лщеУ Чацького мютилася сла-ветна Волинська Духовна Семiнарiя з и духовним училищем та епархiяльною школою для дiвчат, за революцп тут почалася наша гiмназiя, за Польщi все було вигнане геть i вернувся лщей Чацького. Ми в той час мали дуже небагато мюця у цьому простор^ всi вулиф, написи, уряди, школи - все було виключно польське... бдина наша гiмназiя якось трималася, але дуже вбого, без права, без за-собiв, без належного примщення, пiд постiйним те-рором державно!' адмУстрацГУ. Всi ми були на списку "непожондних", нашi дипломи не були дш-снi, щоб перейти до вищоУ школи . <.. > За совети ... зник лщей Чацького, появилися iншi середнi школи i також музей Волиш... А тепер примюти-лися тут Жшоча служба УкраУни з Удальнею. Вшна обiйшла це мiстечко порiвняно безболюно, все
стояло на своУх мюцях17 [Самчук 2007: 105].
Не случайно У. Самчук так подробно остановился на условиях обучения украинских детей: он в своей гражданской деятельности всегда придавал первостепенное значение вопросам образования и в меру своих сил содействовал их решению [См.: Приймас2009; Самчук 1941].
Конкретика У. Самчука отличалась от конкретики М. Домбровской прежде всего особой историчностью: его интенционное сознание было направлено на жизненные факты определенных слоев общества, на имена окружавших его людей, на их судьбы. Его Кременец предстал в исторической ретроспекции.
Пересечения смыслов этих, имеющих непреходящую художественную и познавательную ценность текстов, диалог между ними ведут к осознанию сути не только возникавших конфликтов, но положительного взаимовлияния литератур и культур. В своем докладе на «Международном конгрессе литературоведов» (Тамбов, 5-8 октября 2009) «Зачем сравнивать? Компаративистика и / или поэтика» И. Шайтанов пишет: «Границы, по крайней мере в пространстве культуры, наделены способностью не только разделять, но и связывать, предоставляя место для встречи и диалога - для диалога культур» [Цит. по: Толмачёва 2009: 128], Опираясь на мысль И. Шайтанова и разделяя ее, добавим: тем самым создаются условия найти через понимание исторического развития каждой из них пути взаимообогащения без утраты своей неповторимости. Изучение восприятий Н. Лосским, М. Домбровской и У. Самчуком Кременца вносит свою лепту в этот процесс.
Примечания
1 «Везде жерди для хмеля. Торчали густо около каждой хаты, заштриховывая собой весь горизонт, а их убогие силуэты, вопреки расчету на хороший урожай, придавали пейзажу ностальгический и будто чего-то лишенный вид».
2. «На участке шоссе между Дубно и железнодорожным вокзалом можем продвигаться еле-еле из-за большого количества возов с хмелем. В ленивом грохоте этих возов вокруг разливались разнообразные запахи волынской земли».
3. «В ноздрях возникало воспоминание о знакомом ещё с детства восковом аромате хмелёвых шишек».
4. «Веяло чем-то давним, вечным, почти прасла-вянским .в душе звенит что-то вроде баварской песни в честь пива».
5. «Возвышения, окружающие Кременец, яв-
ляются не горами, а краем подольской плиты, которая вознеслась над Волынью, краем, который действия вод разрезало на чарующий, прекрасный яр. На дне этого яра отдыхает город».
6. Кременец выглядел как романтичная поэма Словацкого.
7 «Вскоре очаровательный этот гобелен, развернутый на сапфировых небесах, приблизился, увеличился, расступился, раскрыв свой таинственный внутренний вид».
8. «Там - под оком памяти - между вершинами гор / Прекрасный родной город башнями извергается / Из долины, покрытой узкой голубой полоской неба» («Godzina my li» - «Година мысли» ).
9. Весь городок отдыхал в металлическом, ясном свете месяца. Видно было ярко все античные украшения, все фантастические изгибы крыш. Гора Бона сделалась легкой, прозрачной, будто бы выдутой из стекла.
10. Сущность общественной и государственной жизни двух народов:украинского и польского, которая в некоторых моментах свого развития выглядела почти трагично, выражала сущность общественной и государственной жизни в тех краях. <...> На общественных драмах сломались тут так же, как ломались на них всегда и в центре Польши. Этих трагических процессов нигде должным образом не понимали. <...> Все сложилось плохо. Общественные отношения на востоке Польши стали источником многих исторических трагедий, но даже и в спокойные времена тут было неспокойное, опасное место для жизни, где всегда можно было попасть во всякие стычки. Были зазоры и щели, через которые всегда выливался поток возмущенных выходок национализма с двух сторон и через которые постепенно проникала отрава чужих извне подстрекательств.
11 «Должны понять, долго еще будем пожинать терпкие плоды наших и чужих ошибок, после того они приобретут сладкий вкус славных волынских черешен».
12 «"Todos los justos - per un bueno" - говорит испанская поговорка , - а это означает: "Всех справедливых - за одного доброго". Когда сердце того доброго родится в груди каждого из польских, украинских или еврейских жителей светлой Волыни, тогда «битва с сатаною» будет на этой земле выиграна.
Не будет это на пользу ни одному национализму, ни польскому, ни украинскому, а будет служить вещи важнейшей, чем национализм, важнейшей даже, чем держава и народ - хотя усилия народа и государства наилучшая гарантия тому - будет служить счастью и помыслам человека, который живет и работает на этих землях».
13 «Налево и направо сгоревшие танки, самоходки, пушки. И трубы на месте, где было село. Тут немцы напоролись на большое сопротивление,
были окружены и уничтожены три советские дивизии».
14 «Еще час - и вот Дубно. <.. > Минуем Камя-ницу, въезжаем в Смызкий лес - место наших школьных пикников, а теперь дорога, завалена немецкими и советскими разбитыми машинами, которые валяются в беспорядке, как мусор. Нет времени,вперед!
Это не наша забота, имеем свои задания и бежим им навстречу, вот развернулась последняя страница нашей эпопеи - Белокриницкая долина, вон аж до Кременецких гор на севере и до речки Иквы на западе, памятна мне еще с первой войны, когда тут стоял фронт и отсюда постоянно доносились до нас пушечные раскаты. Как это все остро держится в памяти - заброшенный военный собор, знакомые меловые, посыпанные кремнем поля, зеленые луга. И тот самый Кременец - колыбель моей юности, спрятанный в долине, как клад, с его маленьким железнодорожным вокзалом, с которого я не раз куда-то выезжал»
15. «Если вы читали "Тараса Бульбу" Гоголя, вам не нужно пояснений, что такое Дубно. Это сразу напомнит настоящего Тараса Бульбу, который тут, в этих дубравах имел дело с "проклятыми ляхами", так же со своим романтичным сыном Андреем. <. > О, наши Тарасы шуток не любят».
16 «Идем все трое по узкой лестнице возле железной ограды усадьбы Галяцинских, не верится, что это действительность, потому что когда-то могло такое только сниться, но теперь каменные стены и башни выразительно свидетельствуют, что это не сон. По этой лестнице я много ходил, в основном в школу - интересно, существует ли еще тот ветхий "дом Бакимера" на Директорской улице, вон там дальше аж "под горами", где помещалась наша убогая "Украинская смешанная частная им. Ивана Стешенко гимназия". Такое острое воспоминание - учителя, товарищи.»
17. «При царе в этом лицее Чацкого помещалась известная Волынская Духовная Семинария с её духовным училищем и епархиальной школой для девушек, в революцию тут открылась наша гимназия, при Польше все было выгнано и вернулся лицей Чацкого. Мы в то время имели очень мало места в этом просторе, все улицы, надписи, учреждения, школы - все было исключительно польское. Одна наша гимназия как-то держалась, но очень убого, без права, без средств, без надлежащего помещения, под постоянным террором государственной администрации. Все мы были в списке "непожонд-ных" ("нежелательных" - Л. О.), наши дипломы не были действительными, чтобы перейти в высшую школу. <...>. При советах .исчез лицей Чацкого, появились другие средние школы и так же музей Волыни. А теперь поместилась тут Женская
служба Украины со столовой. Война обошла этот городок сравнительно безболезненно, все стояло на своих местах».
Литература
Вихрущ А., Поточни 6. Педагопчна думка УкраУни i Польщi мiжвоенного перюду в контекст европейських традицш // Кременецький лицей у контекст розвитку осв^и, науки та культури на Волин в перший третий ХХ ст. (Зб. наук. праць) / Упоряд. А. Багнюк, Н. Савелюк. Тернопть: ТзОВ «Терно-граф», 2009. С. 7-12.
Дзюба I. Юлiуш Словацький i Тарас Шевченко // Юлiуш Словацький i УкраУна. КиУвськ полонютичы студи. Зб. наук. праць. К.: КиУвський нацюнальний ун-т iм. Т. Шевченка; 1нститут iм. Т.Г. Шевченка НАН УкраУни; Мiжнародна школа украУнютики НАН УкраУни, 2000. Т. 2. С. 53-75.
Лосский Н. Воспоминания. Жизнь и философский путь / СПб: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 1994.
Павличко Д. Юлiуш Словацький // Юлiуш Словацький i УкраУна. КиУвськ полонютичы студи. Зб. наук. праць. К.: КиУвський нацюнальний ун-т iм. Т. Шевченка; 1нститут iм. Т.Г. Шевченка НАН УкраУни; Мiжнародна школа украУнютики НАН УкраУни, 2000. Т. 2. С. 9-17.
Панфлова О. Мистецька освта та художн явища Кременеччини мiжвоенного перюду // Кременецький лицей у контекст розвитку осв^и, науки та культури на Волин в перший третин ХХст. (Зб. наук. праць) / Упоряд. А. Багнюк, Н-Савелюк. Тернопть: ТзОВ «Терно-граф», 2009. С. 151-156.
Пасчник I. Залюблений у Волинь // Самчук У. На бтому конк На кон вороному. Спомини i враження: У двох частинах. Острог-Луцьк: Вид-во НаУОА, ПВД «Твердиня», 2007. С. 6-7.
Самчук У. На бтому конк На кон вороному. Спомини i враження: У двох частинах. Острог-Луцьк: Вид-во НаУОА, ПВД «Твердиня», 2007.
Самчук У. Наша школа // Волинь. 1941. Ч. 21. 4 грудня. С. 1.
Струцюк Й. Чи я б кричала, або дектька мiркувань iз приводу так званоУ "ВолинськоУ рь занини" // Струцюк Й. Пщ арештом ночк Луцьк: Вюник, 2004. С. 95-101.
Приймас Н. Просв^ницька дiяльнiсть Уласа Самчука // Кременецький лщей у контексл розвитку осв^и, науки та культури на Волиы в перший третиы ХХ ст. (Зб. наук. праць) / упоряд. А. Багнюк, Н. Савелюк. Тернопть: ТзОВ «Терно-граф», 2009. С. 89-97.
СловацькийЮ. Срiбний мiф УкраУни. Поези.
Поеми. Драми. ribBiB: Вид-во «Cbît», 2003.
Толмачёва О. Международный конгресс литературоведов. К 125-летию Е.И. Замятина // Филологическая регионалистика. 2009. № 1-2. С. 127-134.
Dоmbrowska М. Po powrocie z Krzemie ca // ОотЬгомзка М. Pisma rozproszone / perwsze wydanie ksi kowe pod redakcja i z przypisami Ewy Korzeniewskiej. Krakyw: Wydawnictwo Literacke, 1964. T. 1. S. 366-373.
Волынский национальный университет имени Леси Украинки.(Украина)
Поступила в редакцию 20.07.2011 г.
UDC 821.16
L.K. Olyander
KREMENETS IN THE PERCEPTION OF NICHOLAY LOSSKY, MARIA DOMBROVSKAYA AND ULAS SAM-CHUK
The article considers the images of the city of Kremenets of Volynsky region in the creative work of a Russian philosopher N. Lossky, a Polish writer M. Dombrovskaya and a native of Kremenets, a Ukrainian writer U. Samchuk. The author of the article draws attention to the differences in the perception of the city by three authors, the works of which clearly trace "a view from outside" (N. Lossky, M. Dombrovskaya) and "a view from inside " (U. Samchuk).
Keywords: regional text, Kremenets, Lossky, M. Dombrovskaya, U. Samchuk.
