CC BY
69
КРЕАТИВНАЯ ДЕВИАНТОЛОГИЯ: ОПЫТ ИНСТИТУАЛИЗАЦИИ
Юрий Александрович КЛЕЙБЕРГ,
доктор педагогических наук, доктор психологических наук, профессор Московского государственного областного университета, академик Российской академии естественных наук e-mail: [email protected]
В статье представлен первый российский опыт институализации креативной девиантоло-гии как специальной научной и учебной дисциплины. Делается акцент на приобретении креативной девиантологии научной синтагмы - систематизированной и логически выверенной системы знаний, полученных на базе разных парадигм, свой статус методологически конституирующей теории в психологии и девиантологии (пока она существует на правах частного раздела этих наук), способствующей обогащению проблемно-тематического поля человековедческих наук.
Автор отмечает, что для действительного самоопределения новой области знания (а креативная девиантология претендует на это) необходимо обосновать выбор объекта и предмета исследования, общих и специальных исследовательских задач, а главное - обосновать место нового раздела девиантологического знания в целом в психологической и девиантологической науке.
Ключевые слова: творчество, креативность, личность, опыт институализации, креативная девиантология.
The article presents the first Russian experience of institutionalization of creative deviantology as special scientific and educational discipline. Emphasis is placed on the acquisition of creative deviantology swanny Syntagma - systematic and logically verified knowledge systems, based on different paradigms, their status methodologically constitutive theory in psychology and devianthology (as long as it exists on the rights of the private section of these Sciences), contributing to the enrichment of the topical fields chelovekovedenija Sciences.The author notes that genuine self-determination new field of knowledge (and creative deviantology claims it) necessary to justify the choice of subject and object of research, General, and special research tasks, and the main thing - to justify the place of a new section deviantological knowledge in General psychological and deviantological science.
Key words: creativity, creativity, personality, experience of institutionalization, creative deviantology.
Творчество возникает тогда, когда индивид начинает осознавать себя личностью. Творчество всегда личностно обусловлено. Известный русский философ Н.А. Бердяев (1989) [1] считал, что творчество - единственный вид деятельности, который делает человека человеком. Движущей силой человечества, как отмечает российский психолог Е.П. Ильин (2009), являются творческие личности [3].
Творчество - художественное, научное, техническое, спортивное и др. - связано с созданием какого-то нового продукта, который должен быть оценен обществом. Этот продукт творчества, как правило, бывает индивидуальным или коллективным, и он должен быть значимым, в первую очередь, для самого творца (индивидуального или коллективного). Для творца часто важна (но не обязательна) психологическая составляющая как самого процесса создания нового, оригинального, эксклюзивного, так и результата - признание, почет, слава, деньги (эффект «медные трубы»). Однако можно встретить со стороны творца и безразличие и даже игнорирование
знаков внимания к своей персоне и продукту своего труда со стороны общества. Эта работа бескорыстна и творцом воспринимается как само собой разумеющееся. Вспомните феномен современного российского гения (включен в мировой список гениев!), ученого-математика Григория Перельмана, первым доказавшим одну из «задач тысячелетия» - гипотезу Пуанкаре и отказавшегося от миллиардной (в долларовом эквиваленте) премии за свое открытие [4].
Вообще в истории науки и искусства есть немало примеров самоотверженности, смелости и бескорыстия ученых и деятелей культуры и искусства, чьи имена стали мировой гордостью. Вот только некоторые из них: Айвазовский, Гёте, Дарвин, Достоевский, Ньютон, Моцарт, Леонардо да Винчи, Менделеев, Пушкин, Рублев, Толстой, Хемингуэй, Циолковский, Чайковский, Чехов, Шекспир, Эйнштейн и многие другие. Важное значение для настоящего Мастера имеет духовное богатство внутреннего мира личности творца, его постоянная направленность на творческое действие во внешнем мире.
Правда, отношение к творчеству в различные эпохи изменялось кардинально. В Древнем Риме в книге ценился лишь материал и работа переплетчика, а автор был бесправен - не преследовались ни плагиат, ни подделки. В Средние века и значительно позднее творец был приравнен к ремесленнику, а если он дерзал проявлять творческую самостоятельность, то она никак не поощрялась. Творец должен был зарабатывать на жизнь иным путем: Мольер был придворным обойщиком, да и великого Ломоносова ценили за утилитарную продукцию - придворные оды и создание праздничных фейерверков. И лишь в XIX в. художники, литераторы, ученые и прочие представители творческих профессий получили возможность жить за счет продажи своего творческого продукта. Как писал А.С. Пушкин, «не продается вдохновенье, но можно рукопись продать». При этом рукопись ценили только как матрицу для тиражирования, для производства массового продукта. В XX в. реальная ценность любого творческого продукта также определялась не вкладом в сокровищницу мировой культуры, а тем, в какой мере она может служить материалом для тиражирования (в репродукциях, телефильмах, радиопередачах и т. д.). Поэтому существуют неприятные для интеллектуалов различия в доходах, с одной стороны, представителей исполнительского искусства (балета, музыкального и театрального исполнительства и т. д.), а также дельцов массовой культуры, с другой стороны, творцов [2]. В китайской «Книге перемен» говорится о том, что «высшая форма творчества - творчество добра».
Творчество как один из видов деятельности и креативность как устойчивая совокупность черт, способствующих поиску нового, оригинального, нетипичного, обеспечивают развитие и личности самого творца, и общества в целом. На уровне общественных интересов креативность действительно рассматривается как эвристический способ жизнедеятельности, но на уровне социальной группы поведение творческой личности может быть оценено как вид деятельности, не согласующийся с нормами и предписаниями, принятыми в данном сообществе людей, но при этом не нарушающий правовые и моральные предписания группы [7, с. 165-210]. Поэтому творчество и креативность можно рассматривать как позитивные девиации.
Пытливый читатель может задать вопрос: «какая связь между творчеством и девиациями? Ведь «творчество» - это созидание, а «девиация» - отклонение. Согласен, необычное и, на первый взгляд, необъяснимое терминологическое сочетание
- «креативная девиантология» и по звучанию пессимистично. Оно рождает неоднозначные ассоциации. Но это только на первый взгляд. Дело в том - рискну сказать
- что вся наша жизнь во всем ее многообразии и мозаичности имеет девиантоло-гическую основу. Мы просто об этом никогда не задумываемся. Стоит только внимательно присмотреться к действительности, к «реалиям жизни», и мы непременно обнаружим взаимосвязь и даже взаимозависимость творчества и девиантности. Памятуя о том, что «реальность является девиантной» (по Н. Луману), девиантность жизни проявляется в труде, учебе, искусстве и культуре, науке, образовании и воспитании, спорте и досуге, общении и семейной жизни и т.п. и имеет множество различных форм проявления: инициативность, трудоголизм и тунеядство; инновации и разгильдяйство; образованность и бескультурье; великие достижения и невежество и хамство; пьянство, алкоголизм, проституция и добропорядочность и милосердие; преступления, агрессия, насилие и доброта, терпимость и альтруизм; коррупция, мошенничество, взяточничество, ложь, маргинальность, социальное неравенство и законопослушность, честность, справедливость, интеллигентность, одиночество, остракизм; экстремизм и эпатаж и юмор и бесшабашность; добро и зло; любовь и ненависть; война и мир; и т.д. и т.п.
А поэтому, как мне думается, девиантность создается не обществом как таковым, по утверждению Говарда Беккера, но, безусловно, в обществе, а конструируется властью (режимом), где и культивируется, приобретая специфические черты и оттенки. Люди же, живущие в таком обществе, строят (или не строят) свое поведение в соответствии с предписаниями этого общества [4].
Социальная неустроенность, конфликт, неудовлетворенность и т.п. порождают не только поиски выхода в творчестве, но и «выход» в насилие, вандализм, а также в различные формы «ухода» (алкоголизм, наркомания, «хиппизм» и др.).
И это еще не все. Каждая личность живет и действует в противоречивой и агрессивной социальной среде, где одинаковые социальные нормы и методы воздействия применяются к разным по своим способностям, характеру, привычкам, стилю поведения, культуре и образованности, образу жизни людям. Противоречивость и агрессивность социальной среды определяют отношение каждого человека к самой социальной среде, социальным нормам, мотивации поступков и отношений, традициям, культуре и к самому себе. И если это отношение явилось результатом социально значимого осознания себя в этом мире и мира (вещей, поступков, отношений) в себе, то мы имеем дело с целенаправленной, творческой работой человека над собой, со стойким социальным иммунитетом к негативным социальным отклонениям и, наоборот, неспособность (или нежелание) человека осознать важность и ценность своего социального бытия (в широком смысле слова) приводит к нарушениям (деформациям) социальной нормы, проявляющейся в различных видах и формах девиантного (отклоняющегося и криминального) поведения.
Результаты исследований подростков с девиантным поведением показывают, что многие из них нередко являются более креативными людьми, чем некоторые представители поведенческой нормы (Л.Р. Вафин, Ю.А. Клейберг, В.Д. Менделе-вич). Список сходных черт креативных и девиантных личностей (по Ф. Баррону и Д. Харрингтону) включает в себя самостоятельность суждений, способность находить привлекательность в трудностях и рисковать. Ф. Фарли выделяет даже особый тип личности - «искатель возбуждения»: лица такого типа могут, с одной стороны, достигать высокой степени креативности, но, с другой, - демонстрировать деструк-
тивное и даже криминальное поведение. Подросток-девиант излишне любознателен, он - экспериментатор, в высшей степени склонен к риску и существованию в неопределенности. Любое давление на него может вызвать протестные формы поведения, что часто приводит к дистанцированию и разрыву связей с образовательным учреждением и семьей [4; 5; 6].
Однако специально обращаю внимание читателя на следующие принципиально важные моменты. Во-первых, в научной литературе (зарубежной и отечественной) я не встречал книг и статей с названием «креативная девиантология» и даже употребления такого словосочетания. Во-вторых, креативная девиантология должна приобрести свою синтагму - систематизированную и логически выверенную систему знаний, полученных на базе разных парадигм, свой статус методологически конституирующей теории в психологии и девиантологии (пока она существует на правах частного раздела этих наук). Но даже как частный раздел психологии и особенно девиантологии творческая деятельность человека на сегодняшний день непростительно обделена вниманием российских исследователей. В-третьих, креативная девиантология помимо нашей воли прорывается в научную жизнь и заявляет о себе на уровне эвристичности, создает образ предмета, так как у нее пока нет собственной целостной концепции, отвечающей запросам философской, искусствоведческой, психологической мысли. Тем не менее, креативная девиан-тология, прародителями которой являются психология творчества, социология и девиантология, то есть человековедческие науки, хотя и имеет слабую методологическую и эмпирическую основу, все же подает большие надежды и потому чрезвычайно востребована и интересна для научных поисков и экспериментов. В-четвертых, процессы интеграции современной креативной девиантологии с психологией, искусствоведением, социологией, философией и др., позволяющие осуществлять анализ традиционных и новых проблем на основе междисциплинарного синтеза, могут привести к существенному обогащению проблемно-тематического поля этих наук [4].
Справедливости ради следует сказать, что на сегодняшний день было бы преждевременным говорить о креативной девиантологии, как о уже сформировавшейся области научного знания. Скорее всего, можно говорить о набросках к различным теоретическим точкам зрения и подходам, которые, безусловно, ценны и уже сейчас «работают» на создание методологической основы креативной девиантологии.
И в этом направлении психологами, социологами, криминалистами уже делаются серьезные научные шаги. Современная эпоха - это время социальных новаций, перемен, смены политических, личностных, научных, ценностных ориентаций. но это и время утраты идеалов, девальвации ценностей и традиций, время - потери поколений, культурного и интеллектуального генофонда страны. Это время обостренной оценки морально-этических парадигм. Психологическая наука с ее погруженностью в отдельные способности, качества, элементы личностного, дея-тельностного поведения часто не в силах одна ответить на возникающие вопросы экзистенциального звучания: в чем смысл современной жизни; как относиться к «эпохе мракобесия в России» (термин Я.И. Гилинского): маркирование музеев с целью запрета несовершеннолетним смотреть на «Венеру Милосскую», «Давида» (Микеланджело), не говоря уже о Босхе, Родене, Пикассо, Дали т.д.; какими глазами смотреть (а главное, с какой совестью!) на травлю музея Виктора Набокова, что делать с запретом постановки «Лолиты»; а как реагировать на требование
убрать из русского музея картину Ильи репина «Иван Грозный убивает своего сына», как «оскорбляющую патриотические чувства граждан»? Как нам жить в XXI веке (!) с вопиющим ростом детско-подростковой беспризорности и бродяжничества, наркомании, проституции, насилия, агрессии, самоубийств, жестокости и зла? И т.д., и т.п. Как показывает история, мракобесие в политике, идеологии, социальной сфере, а по большому счету - в СОЗНАНИИ отдельных групп людей, обслуживающих эти сферы! - всегда сопровождало общество и, как видно, сопровождает и сейчас, хотя времена уже не те. Тогда возникает естественный вопрос: «Как нам жить дальше?». Хотелось бы сказать - «ЧЕСТНО». И это было бы правильно во всех смыслах! Однако современное жизнеустройство (тотальная ложь, всепоглощающая коррупция, бесстыдное воровство чиновников и т.д. и т.п.) все меньше и меньше оставляет выбора большинству членов общества жить честно (то есть, творить добро), и все больше и больше провоцирует людей на неблаговидные поступки (то есть, творить зло). Вот такая странная «диалектика»! Одно знаю наверняка - сейчас России нужна ДОБРОДЕТЕЛЬНАЯ ЛИЧНОСТЬ!
Отсюда возникло желание институализировать креативную девиантологию -востребованную и комплексную научную и учебную дисциплину.
Автор статьи отдает себе отчет в том, что для действительного самоопределения новой области знания (а креативная девиантология претендует на это) необходимо обосновать выбор объекта и предмета исследования (в чем специфика нового подхода?), выбор общих и специальных исследовательских задач (в чем специфика этих задач?), а главное - обосновать место нового раздела девиантологического знания в целом в психологической и девиантологической науке.
Мое знакомство с отечественными и зарубежными научными публикациями свидетельствует, что такого методологического анализа, преобладающего над художественными сентенциями, проведено не было. Не всегда термин «психология», так же как и термин «искусство/творчество», взятые совместно, рождают «психологию искусства/творчества». Какое содержание лежит за этим словосочетанием - вот в чем вопрос. Однако начинать с чего-то надо.
Литература
1. Бердяев Н.А. Смысл творчества. М., 1989. (Гл. 4, 7, 8, 9.)
2. Дружинин В.Н. Психология: Учебник для гуманитарных вузов. Гл.35. СПб: Питер, 2001.
3. Ильин Е.П. Психология творчества, креативности, одаренности. СПб: Питер, 2009.
4. Клейберг Ю.А. Основы психологии девиантного поведения: Монография. СПб.: Алеф-Пресс, 2014.
5. Клейберг Ю.А. Девиантология: схемы, таблицы, комментарии: Учебное пособие. М.: МПСУ, 2013.
6. Клейберг Ю.А. Девиантное поведение в вопросах и ответах: Учебное пособие для вузов. М.: МПСИ, 2006.
7. Ракитов А.И. Новой науке - новое науковедение (от парадигмы к синтагме) // Науковедческие исследования: Сб. науч. трудов. М., 2003.
