CC BY
71
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИНУК И
КРАЕВЕДЧЕСКИЕ И ТОПОГРАФИЧЕСКИЕ ОПИСАНИЯ КАК ИСТОРИОГРАФИЧЕСКИЙ
ИСТОЧНИК
М. Е. Колесникова
LOCAL-HISTORICAL AND TOPOGRAPHIC DESCRIPTIONS AS A HISTORIOGRAPHIC SOURCE
Kolesnikova M. E.
Local-historical and topographic descriptions of the North Caucasus as a genre of provincial historiography in the 2nd half of the 19th - the beginning of the 20th centuries are considered in the article. They were notable for the complexity of information, which allowed not only to reconstruct the past history of the region but also to observe the process of historical science "creation".
Key words: local history, geography and culture, local-historical and topographic descriptions, provincial historiography, a historiographic source, the North Caucasus.
В статье рассматриваются краеведческие и топографические описания Северного Кавказа как жанр провинциальной историографии второй половины XIX - начала XX в. Они отличались комплексностью сведений, позволяющих не только воссоздать историю прошлого региона, но и увидеть сам процесс «создания» исторической науки.
Ключевые слова: краеведение, краеведческие и топографические описания, провинциальная историография, историографический источник, Северный Кавказ.
УДК 930.25
Большинство сочинений провинциальных исследователей, историков-любителей второй половины XIX - начала XX были выполнены в форме краеведческих и топографических описаний, представляющих собой наиболее распространенный тип научной работы во второй половине XIX в. Им был присущ комплексный подход, одновременное наличие исторических, археологических, этнографических, статистических и географических сведений, иногда философ-ско-лирических отступлений авторов. Работы различались по форме, тематике, содержали разнообразный материал, который позволяет не только воссоздать историю прошлого того или иного региона, но и увидеть сам процесс «создания» исторической науки. Ведь, как отмечал С. Л. Пештич, «историческая наука создавалась не только ее корифеями, но и тысячами различных людей -историками и не историками, писателями и учеными, лицами гражданского, военного и духового звания, переводчиками и издателями, разрабатывалась в Москве и Петербурге, Оренбурге и Архангельске, Казани и Астрахани, в Сибири и на Украине и в других центрах России» (21, с. 77.). Современные исследователи, вслед за А. А. Севастьяновой, рассматривают факт существования провинциальной историографии, под которой понимается не только процесс историо-писания в российской провинции, но и его результат - комплекс работ историко-краеведческой направленности (4, 5, 24, 25). Провинциальная историография рассматри-
вается как неотъемлемая часть отечественной исторической науки.
Интересны в этом плане информационные ресурсы северокавказского краеведения, та разноплановая информация, которая содержится в текстах историков-любителей и краеведов. С одной стороны, они являются историческим источником для изучения тех или иных процессов развития провинции, а с другой стороны - источником, с помощью которого можно увидеть, как сама провинция понимала себя и осознавала на различных этапах.
В отечественной исторической науке уже стала традиционной тема о сущности и научности краеведческих исследований, об их соотношении с академической наукой, о разграничении понятий «провинциальная историография» и «историческое краеведение». Интерес к данной тематике отчасти объясняется слабой изученностью того многообразия исследовательских приемов, с помощью которых историки-краеведы реконструировали прошлое. Исследовательские практики второй половины XIX - начала XX в. оказались практически не востребованными отечественной наукой в ХХ столетии. Не анализировался и опыт, представленный в трудах провинциальных исследователей и историков-любителей. Вместе с тем, их труды представляют огромные информационные и духовно-ценностные ресурсы, которые позволили сохранить самобытность региональной культурной среды.
Формирование новой историографической культуры, признание многообразия методологических подходов и исследовательских приёмов, реконструирующих прошлое, способствовало тому, что современная историография стала уделять пристальное внимание исторической памяти и историческим нарративам как профессиональных, так и непрофессиональных историописателей. Изучение краеведческих текстов, продукта интеллектуальной деятельности, дает возможность исследовать процесс научной деятельности, воссоздать историю интеллектуальной жизни отдельных исследователей и научных обществ, научных практик и историю идей в целом.
Анализ трудов провинциальных исследователей дал основание современным ученым говорить об эрудитском типе исторического знания в российской провинциальной историографии XIX в. (18, 19). По их мнению, местные историописатели XIX в. наделяли историографию эрудитскими чертами, которые прослеживаются по трем фазам историографических операций: документальной, объяснения и литературной (20). Краеведческие описания действительно тяготели к историописанию «событий», сбору большого объема «фактов», привлечению различных источников, зачастую непроверенных данных, использованию материалов из «чужых текстов». Составлялись они, как правило, основываясь на личных наблюдениях и исследованиях авторов. Различались как по тематике, объему материала, специфике преподнесения текста, так и по уровню применяемого исследовательского инструментария, методологических приемов, по степени мастерства в прочтении и анализе источников. Объединяло их то, что все они были созданы, как правило, не профессиональными историками, примерно в один и тот же период времени в провинции и были основаны на разнообразных комплексах, прежде всего, местных источников.
Историк-любитель отталкивался в своем исследовании от единичного факта, события, документа, которые были связаны с историей его родного места, дома. Он больше накапливал знания, нежели анализировал их. Из старых архивных документов и воспоминаний провинциальные исследователи пытались «сложить» историю прошлого местного края. Труды по истории губернии или области носили характер исследования-очерка, были научно-популярными, доступными для понимания простым людям. Провинциальные историописатели стремились выработать у народа сознательное и добросовестное отношение к историческому опыту, привить любовь к родному краю и его истории. Это было, по их мнению, главным условием формирования национального самосознания. В какой-то мере в их обращении к народной жизни отразилось идейное воздействие народничества. Исторический опыт, по их мнению, должен был ле-
жать в основе строительства современной жизни, практическая значимость научных занятий заключалась в духовной связи современности с историческим опытом прошлого.
Проблематика исследований определялась стихийно и зависела, в большей степени от научных интересов автора, особенностей и разработанности источниковой базы, ее доступности. На специфику краеведческих описаний оказывало влияние то, что объектом исследований был отдельно взятый регион (в нашем случае - Северный Кавказ) с природно-климатическими, историческими и экономическими особенностями, спецификой народонаселения, сохранностью определенного вида источников и, конечно же, со своей историей. В центр внимания провинциального исследователя попадали проблемы древней истории края, история его заселения и освоения, основания и развития городов, сел и станиц, вопросы церковного строительства, развития просвещения и культуры, археологии и этнографии, охраны памятников древности.
Внимание обращалось на развитие и взаимосвязь таких составных элементов сельской жизни, как природа, экономика, культура и быт. Необходимость научного анализа естественно-географических, исторических и экономических факторов определялась их важностью в развитии человеческого общества. Именно с изучения географических особенностей региона и начиналось краеведческое познание, описание истории отдельных сел и станиц. Это и выявление удобных для земледелия территорий, наличие водных источников, соотношения леса и степи, климатические особенности - все то, что итак или иначе определяло производственное направление крестьянского хозяйства. Интерес краеведов к селу исходил из той роли, которую оно играло в экономике региона и страны, в целом. В центре изучения находился и сам крестьянин, его быт, культура.
Работы северокавказских историописа-телей вполне вписываются в типологию работ провинциальных историков второй половины XIX в. предложенную В. А. Бердин-ских (5, с. 251-281). Для них так же были
характерны: привлечение больших массивов архивных документов, критический пересмотр и обновление источниковой базы местной историографии, использование традиционных тем провинциальной историографии (история города, губернии, области, биографии выдающихся местных деятелей), нацеленность на местную историю, отказ от обобщающих работ, оторванность изучаемых ими тем от общероссийской истории, отсутствие теоретического осмысления исторического материала, фактография, как основной метод изложения. Но, вместе с тем, краеведческие описания отличались комплексным подходом, использованием данных других гуманитарных наук.
Уже на стадии рассмотрения «наррати-ва» мы можем выявить специфику исследований в том или ином регионе страны. Одним из приоритетных направлений исследований северокавказских историописателей были этнографические изыскания. Северный Кавказ, край, где и сегодня проживают многочисленные народы и народности, имеющие свою неповторимую историю и культуру. Изучение их образа жизни, повседневности, быта и являлось, по мнению краеведов, важнейшей исследовательской задачей.
Этнографические описания различных территорий и провинций Российской империи были популярны во второй половине XIX в. и являлись одним из направлений деятельности многочисленных научных учреждений и обществ. Подобные исследования, поддерживаемые государством, проводились для выявления «податных возможностей» местных народов и представляли чрезвычайный интерес, прежде всего, для «недавно образованных губерний». Инициатива провинциальных исследователей изучать обычаи, обряды, образ жизни народов, которые жили здесь до прихода русских поселенцев, совпадала с указаниями «сверху». О государственном значении изучения истории и быта северокавказских народов говорил председатель Терского областного статистического комитета, М. С. Лорис-Меликов, выступая на одном из заседаний комитета: «...не меньшее значение имеют данные о духовной жизни населяющих об-
ласть народов... В связи с необходимостью цивилизовать кавказские племена, изучение культуры... горцев составляет для русских административных органов задачу, имеющую государственное значение» (16, с.3).
Этнографические исследования осуществлялись в тесном контакте с центральными научными обществами и, прежде всего, с Русским географическим обществом и его Кавказским отделением (с 1850), на основе их методик и анкет. Значительная часть программ распространялась через губернские (областные) статкомитеты и была посвящена вопросам мифологии, фольклора, языка, быта, обычаям и нравам местных народов. Постепенно интерес переместился в сферу изучения общественной жизни и обычного права.
В этнографических описаниях XIX - начала XX в. мы встречаемся с образом «Другого», по отношению к народам, живущим на Северном Кавказе. Это одна из центральных категорий современной европейской философии. Ее используют теоретики различных школ и направлений от теологической этики до рационализма и мультикультурализма. Политические теории сконцентрированы на изучении идеологических или классовых «Других», психоанализ пытается рассмотреть «Другого внутри себя», в метафизике «Другой» - это Бог, в неевропейских философиях «Другой» - это европеец и наоборот. Постструктурализм выделяет условия «отчуждения» (предмета или явления), превращения его в «Другого», феноменология размышляет о последствиях после столкновения с «Другими» и особенностях другого типа опыта и т. д. Сегодня образ «Другого» лежит на пересечении большинства гуманитарных и социальных дисциплин, этики и онтологии, литературной критики и богословия, семиотики, истории. «Другой» - это некий образ, задача которого - показать различие, инаковость, альтернативность по отношению к субъекту. И в краеведческих текстах мы видим попытку определить образ «Другого» по отношению к северокавказским народам, изучить, понять их, рассмотреть проблему «Другого», как «Другого» опыта, «Другой» практики, как возможность диалога с «Другим».
Особое внимание северокавказские исследователи уделяли истории заселения региона во второй половине XVIII-XIX в., событиям Кавказской войны, основанию и развитию городов, сел, станиц, колоний менонитов. Именно этому были посвящены многочисленные работы тех, кто стоял у основ краеведения в регионе: А. П. Архипова, И. В. Бентковского, Г. А. Вертепова, В. Ф. Владимирского, Н. И. Воронова, Б. М. Городецкого, Н. Ф. Грабовского, С. К. Даля, Н. Я. Динника, А. Н. Дьячкова-Тарасова, М. И. Ермоленко, К. Т. Живило, М. Заалова, П. П. Короленко, М. В. Краснова, Н. Т. Михайлова, Д. М. Павлова, И. Д. Попко, Г. Н. Прозрителева, Л. П. Семенова,
А. И. Твалчрелидзе, П. И. Хицунова,
Е. Д. Фелицына, Ф. А. Щербины и др. Их труды «... невелики по объему, не блещут литературными достоинствами, но зато каждая из них содержит ценные данные, почерпнутые или из непосредственного изучения, или из архивных мало кому доступных источников.» (13, с. 333 - 396). Обширное творческое наследие провинциальных исто-риописателей, насчитывающее сотни работ, представлено не только опубликованными изданиями, но и рукописями, многие из которых еще ждут своих исследователей и читателей в архивах Северного Кавказа. Исторические исследования публиковались на страницах губернских (областных) и епархиальных ведомостей, периодических изданий провинциальных научных обществ и учреждений.
Отдельную категорию трудов местных исследователей представляли военно-топографические описания Северного Кавказа, составленные военными специалистами по заданию Генерального штаба (Бла-рамберг, Забудский) (7, 8), военно-статистические (11) и историко-статистические описания (2, 3, 9, 28). Они являются разновидностью топографических описаний, расцвет которых приходится на вторую половину XVIII - начало XIX в. Готовились такие описания по специально разработанным анкетам, в рамках правительственной программы изучения социально-экономических ресурсов Российской импе-
рии и затрагивали вопросы картографии, географии, истории, статистики, экономики конкретной местности (наместничества, его части, губернии, города, уезда). В силу этого, они представляют собой наиболее массовый исторический источник, содержащий большое количество сведений по истории, географии, этнографии, археологии, необходимые для изучения исторического прошлого российской провинции (23, 26).
Пришедшие на смену топографическим историко-статистические описания также являются историографическим источником при рассмотрении процессов исторического изучения той или иной территории. В них значительно уменьшается доля сведений по географии и статистике, соответственно увеличивается количество исторического и этнографического материала. По мнению В. А. Бердинских, это связано с повышением научной квалификации историков-любителей, в части работы с архивными письменными источниками (5, с.257).
Одним из первых подобных описаний Кавказской губернии явился труд директора Астраханского народного училища, статского советника И. В. Ровинского «Хозяйственное описание Астраханской и Кавказской губерний по гражданскому и естественному состоянию в отношении к земледелию, промышленности и домоводству» (527 стр.), изданный Вольным Экономическим обществом в 1809 г. (22). Он выходил отдельными выпусками в качестве приложения к ежемесячному изданию общества «Полная система сельского домохозяйства».
«Описание» И. В. Ровинского было осуществлено по программе общества, которая была разработана еще в 1790 г. Работа эта явилась первым печатным описанием природных, экономических и этнографических условий значительной части Северного Кавказа (12). Выполненное спустя всего лишь 27 лет после начала заселения Центрального Предкавказья, «Описание» интересно, прежде всего, с точки зрения рассмотрения представлений современника, касающихся географии, истории и этнографии региона. Это важный источник по истории развития научной мысли.
«Описание» охватывает период с 1804 по 1809 г. и содержит восемь отделений. Первое отделение посвящено описанию природных условий двух губерний, во втором описываются «естественные произведения трех царств природы» (природные ископаемые, растительный и животный мир), в третьем - «Древле кочевавшие, один другого вытеснявшие, и иные обитающие в пределах Астраханской и Кавказской губерний народы», в четвертом - внутреннее «благо-учреждение» Астраханской губернии, в пятом - города, села и уезды Астраханской губернии, в шестом - состояние сельского хозяйства губернии. Подробному описанию Кавказской губернии (устройство, крепости, редуты, линейное казачество, гребенское казачество, терское войско, описание «Моз-доцкого», Волгского, Хоперского, Кубанского полков, городов и уездов Кавказской линии, численность жителей, их быт, одежда, занятия и торговля) посвящено седьмое отделение «Описания». Восьмое отделение «Воззрение вообще на все части домоводства сельских обитателей Кавказских уездов» затрагивает вопросы переселенческой политики, образа жизни и занятий первых поселенцев, численность населения, описание «соседствующих народов». «Описание» И. В. Ровинского было снабжено «Каталогом растений», планами городов, рисунками и «Картой Астраханской и Кавказской губерний 1803 г.», которая дает представления о географических условиях и административно-территориальном делении Кавказской губернии.
Естественно, что описание столь обширной территории, которую занимали две губернии Астраханская и Кавказская, было составлено не только на личных впечатлениях автора. Ровинский использовал имевшиеся в то время литературные источники, географические словари-лексиконы, отчеты и донесения штабных офицеров и различных должностных лиц, данные путешествий Палласа и других исследователей (12, с. 211). Вместе с тем, личные наблюдения автора, привлекаемые им «расспросные сведения» изобилуют в тексте.
Работа И. В. Ровинского была востребована, так как о Кавказском крае, тогда знали еще крайне мало. По мнению основоположника ставропольского географического краеведения В. Г. Гниловского вполне возможно, что его трудом пользовался и составитель «Словаря географического Российского государства» Афанасий Щеканов, семь томов которого вышло в период с 1801 по 1809 г. Данные «Словаря» в целом ряде описаний совпадают с текстом «Описания» И. В. Ровинского (12, с. 212). Это в свою очередь лишний раз подтверждает, что появление подобных описаний конкретного региона или его части было связано с масштабными описаниями всей Российской империи для создания полноценной картины ее быстрого и динамичного развития в конце XVIII - начале XIX в.
Практика составления историко-статис-тических описаний продолжилась и в последующие годы. Они также выполнялись по определенной схеме, в рамках единой программы изучения социально-экономического развития страны, содержали большое количество экономико-статистической информации, карт и таблиц. Материалы для них собирались на местах путем запросов (анкеты, вопросники) при помощи властей и местной интеллигенции. Работы отличались энциклопедическим характером и большим вниманием к историческому прошлому края. Примером может служить работа инспектора Ставропольской дирекции народных училищ А. И. Твалчрелидзе «Ставропольская губерния в статистическом, географическом, историческом и сельскохозяйственном отношениях» (742 стр.) (30). Она была издана в конце XIX в. и является своеобразной энциклопедией краеведческих знаний о 142 населенных пунктах, Туркменском и Ачикулакском приставствах, входивших в тот период в Ставропольскую губернию.
Структура очерков А. И. Твалчрелидзе о населенных пунктах губернии однотипна: географическое месторасположение, краткая историческая справка, сведения о жителях, их численности и составе, вероисповедании, роде занятий, промыслах, торговле, системе
образования и здравоохранения, государственных учреждениях, самоуправлении, путях сообщения. Все это позволило автору отразить ту или иную специфику населенного пункта, подготовить добротный справочник по Ставропольской губернии (29).
Его работа интересна как разновидность краеведческого описания. Определяя цель труда, сам автор на первое место ставил важность исторического изучения губернии: «. по мере моих сил, оказать содействие в деле изучения края, по населению и природе имеющего больше общего с южными, степными губерниями России, чем с губерниями Кавказа. Вместе с этим я хотел дать читателю подробный путеводитель по губернии и справочную книгу, отвечающую на многие вопросы их сельской жизни» (30). Собирая материал для книги, А. И. Твалчрелидзе объездил почти всю губернию, лично отбирал и проверял информацию, пользовался официальными статистическими данными и теми, которые по его просьбе предоставляли учителя, врачи и земские начальники. В результате получился универсальный справочник с достоверной информацией истори-ко-статистического характера.
Краеведческие описания второй половины XIX в. были написаны на основе архивных документов, многие из которых сегодня безвозвратно утеряны, что придает работам, несомненно, историческую ценность, как исторических источников. Во многом тематику исследований и предопределили богатейшие архивные источники, хранящиеся в местных ведомственных архивах, преимущественно по истории, культуре и быту северокавказских народов, истории освоения Кавказа. Работы северокавказских исследователей по типу были близки к аналогичным трудам провинциальных историков из центральных губерний России. Они также представляли собой «своеобразный полунаучный, полулитературный исторический очерк, создаваемый иногда на основании одного архивного дела», композиция и сюжет которого переносились автором целиком из архивного дела (5, с.273; 6).
Не менее интересно и то, как сами исследователи отбирали факты для своих тру-
дов. Именно работая с историческими фактами, занимаясь исследованием конкретного материала, историк строит и теоретизирует, реконструирует прошлое. Восстановление прошлого идет через выяснение фактов и установление связей между ними, их научной критики. Для каждого жанра и разновидности исторических текстов существуют «свои» факты. Работа над историческими описаниями городов, сел и станиц требовала от исследователей первоначальных навыков работы с архивными документами, умения отбирать их, оценивать и сопоставлять.
Структура краеведческих описаний была схожа и напоминала ответы на вопросы специальной программы или анкеты. Подобные формы получения информации были заимствованы из практики индивидуальной работы столичных научных обществ и учреждений с провинциальными исследователями и любителями древностей в XIX - начале XX вв. Это была удобная и понятная форма, позволяющая быстро собрать необходимую информацию с помощью не специалистов. Работая по «заданной» схеме провинциальные исследователи накапливали опыт исследовательской работы, оттачивали исследовательский инструментарий, применяли те или иные методологические приемы, последние, как и общий взгляд на историю, они чаще заимствовали из общеисторических сочинений. Вместе с тем, они иначе, нежели столичные ученые, подавали материал, расставляли акценты, конструируя прошлое. Каждый из них пытался создать самостоятельный авторский труд.
Для удобства работы по сбору этнографического материала и описанию населенных мест северокавказские исследователи разрабатывали и самостоятельные исследовательские программы. Как пример рассмотрим одну из них, которая пользовалась особой популярностью при составлении ис-торико-этнографических описаний населенных мест Северного Кавказа. Это «Программа статистико-этнографического описания населенных мест Кубанской области», составленная в 1879 г. секретарем Кубанского областного статистического комитета Е. Д. Фелицыным. Она была опубликована
отдельной брошюрой (53 л. с приложением) и разослана по уездам и в народные училища Кубанской области (ГАКК. Ф. 460. Оп. 1. Д. 53. Л. 1-6). Руководствуясь ей, интеллигенция Кубани, а позже и всего Северного Кавказа активно включилась в составление исторических и статистико-этнографических описаний населенных мест.
Программа состояла из трех больших разделов: физические условия места, народонаселение, хозяйственный быт жителей. Каждая из них была представлена детально расшифрованными пунктами, которые исследователям предлагалось раскрыть: физические условия места; общий характер и свойства местности; почва; воды; климат; история и археология; народонаселение; численность и движение народонаселения; костюм жителей; физические особенности населения; бытовая обстановка; привычки, наклонности, понятия и обычаи народа; народная медицина; язык и произведения словесного народного творчества; понятия об образовании, школы, нравственных воззрений и общественного мнения; экономические понятия народа; хозяйственный быт жителей; землевладение и хлебопашество; масличные, волокнистые и др. растения; огородничество; садоводство; пчеловодство; лесоводство; луговодство; скотоводство; содержание казачьего семейства; промыслы, заводы, фабрики и торговля; запасы продовольствия и общественный капитал; повинности и налоги. В перечисленных разделах давался подробный перечень вопросов и пояснений о том, какие данные необходимо отразить.
За основу административно-территориальной единицы Е. Д. Фелицын взял станицу, как наиболее распространенный тип населенного пункта в Кубанской области. Чтобы вполне было понятно, что хочет от историков-любителей составитель, в самой Программе он отсылает исследователей к работе О. Марграфа по статистическому описанию станицы Аки-Юртовской Терской области, что само по себе является фактом существования такого типа исследовательских практик (27).
В разделе «История и археология» Программы предлагалось раскрыть следующее, «. в каком году основана станица, что было прежде на месте нынешнего населенного пункта или вблизи его. Неизвестно ли какой народ, кто именно и сколько жил здесь ранее, .не сохранилось ли о прежних жителях каких-либо преданий, достоверных сказаний или документальных сведений.
Существуют ли в окрестностях могилы и курганы; где и как далеко от станицы находятся: в лесу, в степи или у берега реки; как они расположены: скучены вместе, рассеяны одиночно или тянутся линию по какому-либо направлению, а может быть и по руслу реки; в каком расстоянии курганы находятся друг от друга; не попадаются ли группы курганов, расположенные в виде больших курганов; если таковые имеются, то, сколько курганов составляют окружность круга и как велик поперечник его. Располагаются ли круги вблизи реки или в поле. Какой величины и какую форму имеют курганы: усеченный конус, копна, продолговатое полушарие и т. п.
Не замечается ли на вершине курганов впадин или площадок, нет ли крестов, камней или иссеченных из камней истуканов; не окружено ли основание курганов каменною оградою; не имеют ли курганы каких либо исключительно им принадлежащих названий; нет ли в народе каких-либо преданий о курганах; раскапывались ли они, кем, когда и что в них было найдено.
Нет ли каких земляных городков, и где они находятся: в лесу или в поле, на горе или в долине, на острове или среди болота, расстояние от реки, форма вала и величина, площадь внутри его, высота вала и положение мест, в которых они прерываются. Окружен ли вал наружным рвом или нет. Прямолинейны ли его очертания или криволинейны. При перемене направления образует ли вал угол или кривизны, внутри городка нет ли следа построек.
Названия городков, связаны ли с ним легенды и предания.» и т. д.
Автор Программы подробно запрашивает также сведения о крепостях, их остатках, каменных церквях православных и иновер-
ческих, о случайных каменных и деревянных постройках и сооружениях, о естественных и искусственных пещерах, постройках их, их описание, назначение, планы, рельефы, надписи на стенах, сведения о найденных предметах вооружения, одежде, украшениях, посуде, живописи (иконы, картины, изваяния, истуканы т. д.). Ряд пунктов Е. Д. Фелицын расширил своими объяснениями и примерами, которые дают возможность увидеть широту его взглядов, профессионализм в ряде частных вопросов истории и археологии.
Руководствуясь «Программой», интеллигенция Кубани и Сверного Кавказа активно включилась в составление исторических и статистико-этнографических описаний населенных мест. Первые описания были опубликованы в первом томе «Кубанского сборника», который с 1883 г. стал издавать Кубанский областной статистический комитет. Среди них статистико-этног-рафическое Николаевской станицы, выполненное учителем Баталпашинского уездного училища Ф. Ф. Арканниковым и описание Воронежской станицы, автором которого был Д. В. Шахов (1, 31). Статистико-этнографические описания появлялись и позже на страницах многочисленных изданий комитета (более 150 наименований).
Работы провинциальных исследователей второй половины XIX - начала XX в. были определенным этапом на пути создания обобщающих трудов по истории Северного Кавказа, способствовали накоплению источникововой базы, углублению и дифференциации исторической тематики. Уровень ряда работ, обзор источников, оформление научно-справочного аппарата (сноски, комментарии, именные и географические указатели, приложения, карты и т. д.) соответствовали научному уровню того времени и трудам столичных ученых. Они способствовали развитию историографической традиции, позволяющей осуществлять комплексный подход к истории Северного Кавказа. Эти материалы и сегодня имеют научную ценность, являясь уникальным источником по истории Северного Кавказа и истории его изучения.
ЛИТЕРАТУРА
1. Арканников Ф. Ф. Николаевская станица. Статистико-этнографическое описание [Содержание по плану Е. Д. Фелицына] // Куб. сб. - Екатеринодар, 1883. - Т. 1. - С. 548 - 617.
2. Бентковский И. В. Ставрополь в историко-статистическом, административном, торгово-промышленном и экономическом отношениях // СГВ. - 1875. - № 43 - 47.
3. Бентковский И. В. Историко-статис-тическое обозрение инородцев-магометан, кочующих в Ставропольской губернии. -Ставрополь: Тип. Ставроп. губ. правления, 1883.
4. Бердинских В. А. Русская провинциальная историография второй половины XIX в. -М.-Киров,1995.
5. Бердинских В. А. Уездные историки: Русская провинциальная историография. - М., 2003.
6. Берже А. П. Пугачев на Кавказе в 1772 году //Русская старина. - 1883. - Т. 37. - № 1. -С. 167 -170.
7. Бларамберг И. Ф. Историческое, топографическое, статистическое, этнографическое и военное описание Кавказа / пер. И. М. Назаровой. - М.: Изд. Надыршин, 2005.
8. Бларамберг И. Ф. Топографическое и статистическое описание восточного берега Каспийского моря от Астрабадского залива до мыса Тюк-Карагана // ЗИРГО. - СПб., 1850. - Кн. IV.
9. Бородин И. Историко-статистическое описание села Надежды в Ставропольской губернии. - Ставрополь: Типография губернского правления, 1885.
10. Букретов. Военно-географическое и статистическое описание Кавказского военного округа. (Военно-статистический очерк). -Тифлис, 1908.
11. Военно-статистическое обозрение Российской империи. Издаваемое по Высочайшему повелению при 1-м отделении Департамента Генерального Штаба. Т. XVI. Ч. 1. Ставропольская губерния. - СПб.: тип. Департамента Ген. Штаба, 1851.
12. Гниловской В. Г. Первое печатное географическое описание Ставрополья // МИСК. -Ставрополь, 1954. - Вып. 6. - С. 209 - 233.
13. Городецкий Б. М. Материалы для библиографии Северного Кавказа. Литературные и общественные деятели Северного Кавказа.
Биобиблиографические очерки // Куб. сб. -1912. - Т.18. - С. 333 - 396.
14. Забудский Н. Н. Военно-статистическое обозрение Ставропольской губернии по рекогносцировкам и материалам, собранным на месте // Военно-статистическое обозрение Российской империи. - СПб., 1851. - Т. 16. - Ч. 1.
15. Забудский [Н. Н.] Обозрение Кавказского края по северную сторону Главного хребта в историческом, топографическом и статистическом отношении, составленное Генерального штаба штабс-капитаном Забуд-ским. Б.м. 1851.
16. Исторический очерк Терского областного статистического комитета. (Речь председателя комитета М. С. Лорис-Меликова). -Владикавказ, 1897.
17. Казбек Г. Н. Военно-статистическое описание Терской области. - Тифлис, 1888. - Ч. 1-2.
18. Маловичко С. И. Провинциальная историография второй половины XVIII - XIX вв.: выработка черт эрудитского типа исторического знания // Источниковедческая компаративистика и историческое построение. -М, 2002. - С. 199 - 202.
19. Маловичко С. И., Стрелов В. И. Романтическая дискурсивная практика в ставропольском историописании о развитии образования в губернии (историология провинциального эрудизма) // Ставрополь - врата Кавказа: история, экономика, культура, политика. - Ставрополь, 2002. - С. 115 - 127.
20. Маловичко С. И. Эрудитский тип исторического знания в российской провинциальной историографии XIX века // Новая локальная история. - Вып. 1. - Ставрополь, 2003. - С. 97 -113.
21. Пештич С. Л. Русская историография XVIII века. - Л., 1971. - Ч. 3.
22. Ровинский И. В. Хозяйственное описание Астраханской и Кавказской губерний по гражданскому и естественному состоянию в отношении к земледелию, промышленности и домоводству / Сочиненное по начертанию Императорского Вольного Экономического общества, Высочайше одобренному и тщанием и иждивением оного Общества изданное в Санкт-Петербурге. - СПб., 1809.
23. Рубинштейн Н. Л. Топографические описания наместничеств и губерний XVIII века -памятники географического и экономического изучения России // Вопросы географии. -М., 1953. - Вып. 31. - С. 57 - 107.
24. Севастьянова А. А. Русская провинциальная историография второй половины XVIII в.: Автореф. дис... д-ра ист. наук. - СПб., 1993.
25. Севастьянова А. А. Русская провинциальная историография XVIII в. - М., 1998.
26. Сергеев В. А. Место топографических описаний в комплексе исторических источников по истории России второй половины XVIII века // История дореволюционной России: мысль, события, люди: сб. науч. трудов кафедры древней и средневековой истории Отечества РГПУ. - Рязань, 2001. - С. 40-45.
27. Статистические материалы для изучения современного станичного быта Терского казачьего войска. - Тифлис, 1877.
28. Статистические монографии по исследованию станичного быта Терского казачьего войска / сост. О. Марграфом, П. Линтваре-вым и др.; под ред. Н. Благовещенского. -Владикавказ: Тип. Тер. обл. правл., 1881.
29. Судавцов Н. Д. Книга о населенных пунктах Ставропольской губернии: (К 100-летию со времени выхода в свет книги А. Твалчрелидзе «Ставропольская губерния в статистиче-
ском, географическом, историческом и сельскохозяйственном отношениях») // Ставропольский хронограф на 1997 год. Краеведческий сборник - Ставрополь, 1997. - С. 205 - 206.
30. Твалчрелидзе А. Ставропольская губерния в статистическом, географическом, историческом и сельскохозяйственном отношениях. - Ставрополь: Тип. М. Н. Корицко-го, 1897.
31. Шахов Д. В. Воронежская станица. Стати-стико-этнографическое описание [Содержание по плану Е. Д. Фелицына] // Куб. сб. -Екатеринодар, 1883. - Т. 1. - С. 643 - 689.
Об авторе
Колесникова Марина Евгеньевна, ГОУ ВПО
«Ставропольский государственный университет», кандидат исторических наук, доцент, доцент кафедры археологии и региональной истории. Сфера научных интересов - методология истории, история, историография и источниковедение Северного Кавказа, историческое краеведение, история архивного и музейного дела. kolesnikova@stavsu.ru
