«Косыгинские» реформы в контексте советских политико-экономических циклов Текст научной статьи по специальности «История и археология»

со ов

УДК 338.24.021.8(47)(09) ББК 65.050.113(2Рос)г DOI 10.17150/2308-2588.2016.17(3).488-504

Ю. В. Латов

Институт социологии РАН, Финансовый университет при Правительстве РФ, г. Москва, Российская Федерация } Р. М. Нуреев

= Национальный исследовательский университет

] «Высшая школа экономики »,

; Финансовый университет при Правительстве РФ,

; г. Москва, Российская Федерация

! «КОСЫГИНСКИЕ» РЕФОРМЫ В КОНТЕКСТЕ

СОВЕТСКИХ ПОЛИТИКО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ЦИКЛОВ

Аннотация. Обсуждение «косыгинских» реформ становится одним из способов реинтерпретации социально-экономической истории СССР — попыткой понять логику его нормального (не-экстремального) хозяйственного развития. Сравнение реформы 1965 г. с другими советскими реформами позволяет лучше понять соотношение в ней особенного и общего. С одной стороны, это — единственная (кроме горбачевской «перестройки») советская хозяйственная реформа, ко-8 торая предлагала либерализацию экономических от-

>§ ношений ни в какой-то одной сфере экономики, а во

■18 всей национальной экономике в целом. В то же время

| реформу 1965 г. сближает с другими позднесоветскими

^ реформами явное отсутствие эффекта храповика.

-ц ветское общество никак не могло пройти точку невоз-

^ врата к сталинской экономической модели. Пробле-

ме мы, выявленные «косыгинской» реформой, — «верхи»

^ не могут эффективно генерировать долговременные

^ стратегические программы развития, а «низы» не хо-

§ тят довольствоваться существующими рамочными

«правилами игры», поскольку уровень благосостоя-^ ния «народных масс» остается существенно ниже же-

лаемого, — актуальны и в наши дни.

^ Ключевые слова. Административные циклы, ко-

.2 мандная экономика, реформа Косыгина, советская

^ экономическая система.

Yu. V. Latov ■

3 I

Institute of Sociology RAS, - j Financial University under the Government 88 i of the Russian Federation, j Moscow, Russian Federation \ R. M. Nureev j National Research University «Higher School of Economics», Financial University under the Government of the Russian Federation, Moscow, Russian Federation

KOSYGIN'S REFORMS IN THE CONTEXT j OF SOVIET POLITICAL-ECONOMIC CYCLES

Abstract. Discussion of Kosygin's reform is becom- ; ing a form of reinterpretation social-economic USSR history — an attempt to understand the logic of its normal economic development, and the comparison of 1965 reform with other Soviet reforms allows us to understand Correlation of unique and common in it. On the one hand it is the only (except Perestroika) Soviet economic reform ^ that included liberalization of economic relations in the 3

whole national economy. But on the other it has some- g

thing in common with other reforms — the lack of ratchet P

effect, that lead to the situation when the Soviet society ^

could not pass the point of no return to the command 3

economic model. The problem revealed by the Kosygin ^

reform when social elite cannot generate long-term stra- g

tegic development program, while ordinary people are g

not satisfied with current social order because of low ^

standards of living is still important. 5

Keywords. Administrative cycles, command econo- |

my, Kosygin reform, Soviet economic system. §

i

1. Асимметрия в исследованиях 4

советской экономической истории ■§■

з

В изучении советской социально-экономической 5

истории существует явная и сильная асимметрия. Пу- ^

блицисты и ученые пишут главным образом о событи- |

ях ленинско-сталинского периода (1917-1953). Последу- $ ющий же хрущевско-брежневский период (1953-1985),

со аб

почти равный по длительности предыдущему, привлекает внимания на порядок меньше (одно из немногих исключений — работы Г. И. Ханина, например, [7]). В результате символами советской социально-экономической системы стали продразверстка, раскулачивание, «досрочно перевыполненные» планы первых пя-» тилеток и «архипелаг ГУЛАГ», а вовсе не «космическая = гонка» с Америкой, «большая нефть» и БАМ. = Отчасти этот перекос является, конечно, резуль-

| татом так и не прекратившейся информационно-i идеологической «войны». Действительно, российская цивилизация уже не одно столетие объективно яв-» ляется сильным конкурентом другим цивилизациям (прежде всего, западноевропейской), это «столкновение цивилизаций» будет продолжаться и в будущем. В то же время и социалистическая идея скорее жива, чем мертва, причем в сознании не только интеллектуалов, зараженных «антикапиталистической мен-тальностью», но и очень многих обычных людей. Поэтому те, кто в столкновении цивилизаций и в борьбе ^ за/против социалистической идеи находится «по ту | сторону баррикады», склонен в истории СССР ви-§ деть и изучать в первую очередь те события ранне* го его периода, которые более ярко демонстрируют « «ахиллесовы пятки» советского режима: «голодомор» j| 1930-х, а не дефицит колбасы в 1970-1980-е; Катынь, а ^ не Новочеркасск; сталинский Большой Террор, а не ■j^ брежневские «точечные» преследования диссиден-| тов. Интересно при этом отметить, что за рубежом ^ научных работ о советских экономических реформах ^ второй половины ХХ в. выходит довольно много (см., например, [8-11]), поскольку там научный советоло-| гический дискурс менее связан со «злобой дня». ^ С другой стороны, защитники СССР тоже акценти-

¡g руют внимание в первую очередь на самых эмоциональ-§ но выигрышных достижениях, которые сконцентрированы также в основном в границах ленинско-сталинско-

го периода, — на сохранении единой и независимой 21 России в Гражданскую войну 1918-1921 гг., на форси- 2! рованной индустриализации 1930-х гг. и на победе в 88« Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. Поскольку •• советская история 1950-1980-х гг. дает гораздо меньше | примеров героических подвигов-самопожертвований, то и внимания ей уделяется гораздо меньше. Хотя, если | задуматься, чем меньше причин бросаться грудью на амбразуру, тем выше качество жизни в стране. |

От отмеченной асимметрии понимание социально-экономической истории СССР существенно стра- ] дает. Экстраординарное начинает воспринимать- | ся как обычное. Муки рождения советской системы интерпретируются как имманентно присущие всей советской жизни. Одновременно среди тех, кто к советскому опыту относится более благожелательно, подспудно формируется миф о позднесоветском «потерянном рае», куда так хочется вернуться1. В основе мифа о позднесоветском «рае», так же как и мифа о а

непрерывном советском «аде», лежит отсутствие си- о

га

стемного подхода, когда успехи и внутренние проти- ^

воречия «нормальной жизни» советской экономики Ь

воспринимаются искаженно, не артикулировано, без ^

понимания долгосрочной логики их развития. е

Обсуждение «косыгинских» реформ становится ъ

поэтому одним из способов реинтерпретации соци- ^

ально-экономической истории СССР — попыткой о

понять логику именно его нормального (не-экстремаль- §

ного) хозяйственного развития. Обнаруживается, что |

отказ от сталинских «перегибов» (системного внеэ- е

кономического принуждения и массовых репрессий) е

оказался категорически недостаточен для создания 3

эффективной национальной модели экономики. Хру- ы

щевско-брежневская модель «реального социализма» |

о

--т

1 В научно-популярной литературе ярким проявлением |

этой тенденции являются, например, книги «позднего» А. Бу- С ровского ([1] и др.).

GO

ae

2 может быть названа (пусть с массой оговорок) социа-

3 лизмом «с человеческим лицом» — люди получили 5 возможность спокойно жить не только ради «блага социалистического Отечества», но и ради собственного блага. Однако к этому «лицу» прилагались, можно сказать, слабые «ноги», которые не позволяли уверенно и равномерно осуществлять догоняющее (а тем более, «перегоняющее») социально-экономическое развитие.

2. Советские политико-экономические циклы

Если считать нормой советского общества именно 1953-1985 гг., а не 1917-1953 гг., то в его хозяйственном развитии легко заметить циклы государственного реформаторства. Их следует рассматривать как аналог политических деловых (политико-экономических) циклов, наблюдающихся при развитом рыночном хозяйстве («государственно-монополистическом капитализме»)2. В странах с институтами демократии и рынка политико-экономический цикл — это колебания активности правительства в сфере государственного регулирования экономики в интервалах между выборами с целью завоевания/сохранения поддержки избирателей. В советском обществе институты демократии и рынка играли роль отчасти второстепенную, отчасти камуфляжно-бутафорскую. Тем не менее, циклические колебания мер государственного регулирования в позднесоветский период наблюдались довольно от-^ четливо, поскольку завоевывать поддержку населения правящей партийной элите все же приходилось. В то же время длина цикла определялась явно не интервалами между выборами.

Последовательность фаз советского политико-экономического (административно-хозяйственного) цикла такова: «звонкое» провозглашение реформы, которая призвана качественно улучшить существующую мо-

2 О политических деловых циклах см., например: [4, гл. 11].

492 2016, vol. 17, no. 3, pp. 488-504

дель при сохранении ее основ ^ поток победных сооб- 22! щений о начальных успехах реализации реформы постепенное уменьшение публичной информации о 88 < результатах реформирования и частичное восстанов- : ление дореформенных «правил игры» ^ провозгла- | шение новой реформы, которая полностью дезакту-ализирует старую. В некоторых случаях (например, | если высокопоставленный инициатор реформы уходил из жизни) вторая и третья фазы могли выпадать. |

Анализ итогов прошедшей реформы не то чтобы < публично, но хотя бы в рамках научного сообщества, обычно не происходил. Публичная критика неудач прошедших реформ являлась исключением. Даже в адрес совнархозной реформы Н. С. Хрущева критические «стрелы» метались умеренно и недолгое время, хотя «разжалованный» политик являлся более чем удобным «мальчиком для битья». Поскольку неудачи прежних реформ предлагалось не осмысливать, а «забывать» вместе с самими прежними реформами, то ^ при разработке и реализации новой реформы было | легко наступить на старые грабли. ^

Таких административных циклов за последние Ь 38 лет развития советской административно-команд- ^ ной системы можно насчитать примерно 7: Ц

1) 1953-1957 гг. - реформа Г. М. Маленкова; ъ

2) 1958-1964 гг. - реформа Н. С. Хрущева; £

3) 1965-1972 гг. — первая реформа А. Н. Косыгина; |

4) 1973-1979 гг. — вторая реформа А. Н. Косыгина; §

5) 1979-1980 гг. — третья реформа А. Н. Косыгина; |

6) 1983-1984 гг. — реформа Ю. В. Андропова; |

7) 1985-1991 гг. — реформа М. С. Горбачева («пере- -а стройка»). О

Можно сказать, что после смерти И. В. Сталина до | самой «смерти» СССР существовала нерушимая тра- ^ диция: новый политический лидер просто обязан объ- | явить очередную реформу, направленную на хотя бы | поверхностную либерализацию социально-экономи-

со ов

ческого режима. У всех этих реформ была примерно одинаковая продолжительность 4-5-6 лет.

Из стройной последовательности, правда, выламываются события первой половины 1980-х гг. Это легко объяснить геронтократическим вырождением советской партийной элиты: провозглашенная в 1979 г. I реформа почти мгновенно заглохла после смерти = А. Н. Косыгина, почти так же получилось с провозгла-Ё шенной в 1983 г. реформой Ю. В. Андропова, а правле-| ние К. у. Черненко оказались слишком коротким даже | для провозглашения очередной реформы. с «Перестройка» М. С. Горбачева оказывается при

» такой точке зрения вовсе не столько «новым мышлением», сколько восстановлением старого советского административно-хозяйственного цикла. В логику административных циклов укладываются даже радикальные постсоветские реформы в период правления Б. Н. Ельцина (1992-1999).

3. Общее и особенное в советских реформах

Сравнение реформы 1965 г. с другими советскими реформами позволяет лучше понять соотношение в 8 ней особенного и общего.

^ Прежде всего, это — единственная, кроме гор-

бачевской «перестройки», советская хозяйственная | реформа, которая предлагала либерализацию экономических отношений ни в какой-то одной сфере эко-^ номики, а во всей национальной экономике в целом. » Для других реформ больше характерно сочетание по ^ методу «тяни-толкая», когда ослабление централиза-^ ции в одних аспектах сочетается с сохранением статус-кво или даже с усилением централизации в других | аспектах. Например, при Н. С. Хрущеве повышение ^ возможностей для установления горизонтальных связей между предприятиями сочеталось с курсом на лик-§ видацию личных подсобных хозяйств, а при Ю. В. Андропове расширение заводского самоуправления по

«Закону о трудовом коллективе» — с драконовскими 22! мерами укрепления трудовой дисциплины. В сравне- -; нии с ними реформы 1965 г. носили гораздо более ком- 88' плексный характер.

Другая важная особенность первой «косыгинской» реформы — это ее необычайно высокая предварительная проработанность. Как помнит читатель, в обсуждении идей реформы участвовали не только все видные представители советской экономической науки, но это обсуждение происходило еще и публично, в общедоступных изданиях (включая самые читаемые газеты). Пожалуй, первый и единственный раз за всю историю СССР общество сначала долго (три года) готовили к экономической реформе, а только потом были приняты официальные решения. С другими реформами обычно все происходило наоборот: «партия» спускала «сверху» очередное судьбоносное решение, которое затем предлагалось научно обосновать и прочно усвоить.

Третья особенность — это «привязка» реформы к ^ личности не первого лица в политической элите, а вто- | рого (не Генерального секретаря КПСС, а Председате- ^ ля Совета министров СССР). Эта третья особенность во Ь многом объясняет и две предыдущие. Реформу 1965 г.

о

все же не зря называют «косыгинской», поскольку во а многом именно благодаря Алексею Косыгину, кото- ъ рый выдвинулся в число самых высших партийно-хо- Ъ зяйственных лидеров еще при Н. С. Хрущеве, эту ре- | форму удалось сделать комплексной и предваритель- § но «обкатанной». |

Парадокс в том, что хотя подготовка реформы а 1965 г. велась на порядок лучше, чем всех других а позднесоветских реформ, результат получился при- О мерно тот же. Ударное начало постепенно выдохлось, спустя несколько лет «правила игры» в значительной степени вернулись к дореформенному уровню, хотя значительную дольку новых экономических возможностей хозяйствующим субъектам микроуровня (ра-

со аб

ботникам и директорам предприятий) все же удалось удержать.

Высокая (по меркам того времени) научная проработанность реформы в определенной степени оказалась фактором торможения. Дальше всех заходит тот, кто не знает, куда идти. Реформы Ельцина-Гайдара являются яркой тому иллюстрацией: либераль-= ные реформаторы хорошо понимали, что они хотят Ё разрушить, но довольно размыто — что хотят создать, | поэтому их реформы оказались весьма радикальными и быстро прошли точку невозврата. Реформа 1965 г. была с этой точки зрения антитезой реформам » начала 1990-х гг., поскольку советские реформаторы знали, что идут к новой модели социализма, а не к чему-то еще. Они четко осознавали, что разрушать главные институты «реального социализма» (прежде всего, государственное планирование) они не хотят, а вот что именно демонтировать можно и нужно, ясности не было.

Реформу 1965 г. сближает с другими позднесовет-^ скими реформами явное отсутствие эффекта храповика, когда развитие идет только в одну сторону. Путь же § советской экономики постоянно петлял в ритме «два ^ шага вперед, шаг назад».

« Общий вектор развития был, конечно, определен-

| но направлен в сторону повышения экономической ^ свободы/демократии во всех ее видах. Хотя умеренно-либеральные реформы, как уже говорилось, совме-^ щались с «затягиванием гаек», но ужесточение контро-^ ля определенно не рассматривалось как долгосрочная ^ стратегия. В то же время и у курса на повышение самостоятельности субъектов микроэкономики перспекти-I вы оставались неопределенными. Общество никак не ^ могло пройти точку невозврата к сталинской экономической модели, слишком многое зависело от субъ-§ ективных предпочтений очередного руководителя СССР. Даже в 1980-е гг. сохранялись опасения возвра-

щения к использованию «подсистемы страха» (как на- 2 ! зывал угрозу репрессий Г. Х. Попов [6]). Постепенное 2; повышение социально-экономической самостоятель- 88' ности субъектов микроэкономики могло при таком рваном ритме изменений перейти в новое качество и через 10 лет, и через 100 лет.

Самое главное, оставалось непонятным, какое же это «новое качество», к которому надо стремиться. Полюса — диктаторское правление (как при И. В. Сталине) и всеобщее вовлечение граждан в принятие важных решений (Советы и фабричные комитеты 1917-1918 гг.) — оказались равно нежизнеспособными. Лишенный ограничений диктатор может принимать как вполне разумные, так и совершенно неразумные решения. Прямая демократия тоже не удалась. Хотя «пламенные революционеры» сто лет назад предсказывали, что упрощение функций управления параллельно с повышением образования сделают возможным привлекать к управлению государством любую а кухарку, этот прогноз еще долго (возможно, никогда) о не оправдается: рост сложности управления пока обго- ^ няет рост образованности. Поэтому реальной базовой Ь моделью современного общества стало полицентрич- ^ ное управление, осуществляемое профессиональны- Ц ми менеджерами, государственных и коммерческих, ъ опирающимися на бюрократическую «технострукту- Ъ ру» (как ее трактовал Дж. К. Гэлбрейт). К этой модели о смешанной экономики уже в 1960-е гг. пришли все бо- § лее-менее развитые страны, включая и поздний СССР. | Но каким должно быть в рамках этой модели соотно- е шение плановых и рыночных институтов? Даже сей- е час на этот вопрос нет однозначного ответа; тем более 3 его не было полвека назад. Ы

Практическое решение этого вопроса в начале | 1990-х гг. было скорее простым, чем мудрым: если Рос- | сия осуществляет догоняющее развитие, то она долж- с на догоняться ушедших вперед только по той дороге,

со ов

по которой шли лидеры, — и «иного не дано». Очень быстро оказалось, однако, что это простое решение вовсе не гарантирует отличного результата.

В результате национальное социально-экономическое развитие в ритме «захлебывающихся» реформ сохранилось и в 1990-2010-е гг., хотя циклы стали бо-I лее длинными: цикл реформ Б. Н. Ельцина, направ-= ленных на формирование основ рыночной эконо-= мики, можно датировать 1992-1999 гг.; цикл реформ | В. В. Путина, направленные на реставрацию «вертикали власти» (централизованного управления всеми сферами жизни, включая экономическую), начался » примерно в 2000-2001 гг. и завершился, видимо, к концу десятилетия.

4. Что удалось сделать?

Хотя для советских политико-экономических циклов характерно отсутствие эффекта храповика, «ко-сыгинская» реформа все же дала определенные результаты, которые не были ликвидированы «реставрацией» 1970-х гг. Поэтому нельзя сказать, что возникшая в 1965 г. бифуркационная ситуация завершилась отказом 8 от выбора новых «правил игры». Некоторые новые ин-5 ституты закрепились, хотя они не всегда способствовали укреплению советской модели экономики (см. [5]). | Прежде всего, значительным изменением подверг-

^ ся сам механизм планирования. Если раньше плани-^ рование осуществлялось на основе отраслевых проектировок (по принципу, удачно названному еще в ^ 1920-е гг. Л.Н. Крицманом «ударный нос и неударный ^ хвост»), то теперь происходит переход к комплексному, многовариантному планированию. | В то же время сама методология советского пла-

^ нирования осталась неизменной. Ее основу составлял балансовый метод. Даже в начале 1980-х гг. Госплан § составлял 2000 балансов, имевших 50 тыс. позиций. Это было значительным агрегированием реальных

экономических процессов, так как в это время в стране производилось уже 12 млн наименований продуктов. По-прежнему сохранялась огромная и сильно централизованная система плановых показателей: их число в начале 1980-х гг. колебалось от 2,7 до 3,6 млрд, из которых 2,7-3,5 млн Госплан утверждал ежегодно. Все это приводило к хронически консервативной системе планирования, типичной чертой которой было замедление технического прогресса: средний срок службы оборудования в 1989 г. по плану составлял 13 лет, а фактически — 26(!) лет. Гипер-централизованное планирование становилось не стимулом, а тормозом национального экономического развития.

Другой неотмененный результат «косыгинской» реформы — это очередной шаг в процессе «стекания» власти-собственности сверху-вниз (табл.).

Эволюция хозяйственного механизма СССР/России

Периоды Ключевые события Основные экономические агенты

Начало 1940-х — конец 1950-х гг.: «экономика государства» Реформа управления 1940-1941 гг. Наркоматы в составе СНК

Конец 1950-х — середина 1960-х гг.: «экономика регионов» Хозяйственная реформа 1957 г. Экономические районы, совнархозы

Середина 1960-х — середина 1970-х гг.: «экономика отраслей» Экономическая реформа 1965 г. Отраслевые министерства

Середина 1970-х — середина 1980-х гг.: «экономика подотраслей» Реформы управления промышленностью 1973 и 1979 гг. Главные управления министерств, всесоюзные научно-производствен-ные объединения

Середина 1980-х гг. — 1992 г.: «экономика крупных предприятий» Перестройка 1985 г. Крупные предприятия, объединения

1992-1993 гг.: «экономика малых предприятий» Приватизация 1991 г. Предприятия; малые предприятия, выделившиеся из крупных

|

о ъ

5

И

а

то

ъ

•е-

о о

Составлено по: [2, с. 48].

со ов

В условиях культа личности Сталина вся полнота власти-собственности принадлежала самому высшему звену — даже не членам Политбюро, а лично «великому вождю». Такая предельная концентрация власти-собственности была относительно результативна только в период «военной мобилизации», поэтому » сразу после смерти Сталина началось постепенное по-= вышение коллективности высшего руководства. В ре-Ё зультате хозяйственной реформы Н. С. Хрущева веду-| щую роль стали играть не отраслевые министерства, а совнархозы («министерства на местах»). Во времена Л. И Брежнева происходит дальнейшее усиление бю-» рократии среднего звена. После того как в ходе «косы-гинской» реформы 1965 г. опять перешли к отраслевому принципу управления, основным экономическим агентом стали отраслевые министерства. Провал «ко-сыгинской» экономической реформы объясняется во многом именно ростом самостоятельности советской бюрократии из отраслевых министерств, которая постепенно перехватывала реальное руководство у пар-^ тийных лидеров и категорически не желала расширять самостоятельность тех, кем она руководила. При § М. С. Горбачеве произошло уже усиление низшего зве-^ на партийно-хозяйственной бюрократии, руководите-« лей предприятий. Общая тенденция — перемещение | власти-собственности сверху вниз, в сторону менедже-^ ров среднего и низшего звена, — закономерно завершилась массовой приватизацией начала 1990-х гг. ^ Следует обратить внимание на то, что хотя вре-

^ мя полной самостоятельности «красных директоров» ^ (т. е. «экономики предприятий») пришло только в 1990-е гг., существенные расширение «коридора воз-| можностей» они получили уже во второй половине ^ 1970-х гг.

Посмотрим внимательно, как в 1958-1975 гг. изме-§ нялось распределение полученной советскими предприятиями прибыли (рис.).

1958 1960 1964 1965 1968 1960 1970 1971 1972 1973 1974 1975

О Отчислено в государственный бюджет

Оставлено в распоряжении предприятия:

■ На увеличение собственных оборотных средств и финансирование плановых убытков других предприятий

□ В фонды экономического стимулирования

■ На капитальные вложения

■ На другие цели

Распределение полученной предприятиями прибыли до и после экономической реформы (по Д. Ю. Михайличенко)1

Составлено по: [3, с. 704]

Общая доля прибыли, оставляемой в распоряжении предприятий, почти не изменилась — она как была в конце 1950-х гг. на уровне примерно 40 %, так и осталась в середине 1970-х гг. примерно на уровне 45 %. Главное изменение произошло в доле фондов экономического стимулирования: при Н. С. Хрущеве она составляла лишь примерно 5 % всей прибыли, а после 1965 г. резко выросла и в первой половине 1970-х гг., даже после свертывания «косыгинской» реформы, устойчиво составляла примерно 15 %.

Качественное расширение возможностей премирования в других условиях (при реальной произ-

& 3

о

га

5

Ьз

§

•е-

о

га

1 См.: Ьйр8://ги.ш1к1ре^а.о^/ш1И/Экономическая_рефор-ма_1965_года_в_СССР

со ов

водственной демократии — например, при развитии хозрасчетных бригад) могло бы означать повышение роли в управлении трудовых коллективов, снижение отчуждения работников от управления. В реальных же позднесоветских условиях это означало расширение свободы рук руководителей предприятий, которые могли не только патерналистски заботиться о «своих» рабочих, но и активно повышать личное благосостояние («за очередью следишь — без очереди берешь»).

В заключение следует отметить что в настоящее время проблемы, выявленные «косыгинской» реформой, — «верхи» не могут эффективно генерировать долговременные стратегические программы развития, а «низы» не хотят довольствоваться существующими рамочными «правилами игры», поскольку уровень благосостояния «народных масс» остается существенно ниже желаемого, — более чем актуальны и в наши дни. Другого сильного и органичного «мотора» развития, кроме волевых решений национальных политических лидеров, у российской экономики по-прежнему пока не выработалось.

■= Список использованной литературы

| 1. Буровский А. «Золотой век» СССР. Да здравствует «За-

ЧЪ стой»! / А. Буровский. — М. : Яуза, Эксмо, 2012. — 348 с. -ц 2. Клейнер Г.Б. Предприятие в нестабильной экономи-

^ ческой среде: риски, стратегии, безопасность / Г. Б. Клей-

д нер, В. Л. Тамбовцев, Р. М. Качалов. — М : Экономика,

^ 1997. — 286 с.

^ 3. Народное хозяйство СССР в 1975 г. : стат. ежегодник. —

в М. : Статистика, 1976. — 862 с.

| 4. Нуреев Р. М. Теория общественного выбора : курс лек-

^ ций / Р. М. Нуреев. — М. : Изд. дом ГУ-ВШЭ, 2005. — 530 с.

5. Нуреев Р. М. Между «реальным социализмом» и «вос-

5 точным деспотизмом»: лабиринты институционального

§ экономического развития Советской России / Р. М. Нуреев,

¡3 Ю. В. Латов // Мир России. — 2014. — № 3. — С. 6-45.

6. Попов Г. Х. С точки зрения экономиста / Г. Х. Попов // 2 ■ Наука и жизнь. — 1987. — № 4. — С. 54-65. - ■

7. Ханин Г. И. Экономическая история России в новей- 88 j шее время : монография : в 2 т. Т. 1 : Экономика СССР в конце °° i 30-х годов — 1987 год / Г. И. Ханин. — Новосибирск : НГТУ, i 2008. — 515 с. |

8. Adam J. Economic reforms in the Soviet Union and Eastern Europe since the 1960s / J. Adam. — Basingstoke (Hants.); Lon- i don : Macmillan press, 1989. — XVI, 264 с. ;

9. Kontorovich V. Soviet Economic Reform [Electronic re- j source] / V. Kontorovich // SSRN eLibrary. — Режим доступа : ! https://papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm?abstract_id=913431.

10. Kontorovich V. Soviet Economic Reform [Electronic resource] / V. Kontorovich // The New Palgrave Dictionary of Economics. Ed. by Lawrence Blume and Steven Durlauf. 2nd ed.

Vol. 7. — London: Palgrave Macmillan Ltd., 2008. — P. 713-719. i

11. Wilczynski J. The Economics of Socialism after World War Two : 1945-1990 / J. Wilczynski. — Aldine Transaction, 2008. — 233 p.

Информация об авторах

Латов Юрий Валерьевич — доктор социологических наук, |

кандидат экономических наук, ведущий научный сотруд- о

ник, Институт социологии РАН; профессор, департамент g

экономической теории, Финансовый университет при Пра- и

вительстве РФ, 125993, г. Москва, Ленинградский проспект, ^

49, e-mail: [email protected]. 3

' то

Нуреев Рустем Махмутович — доктор экономических

наук, профессор, ординарный профессор, Национальный ^ исследовательский университет «Высшая школа экономики»;

руководитель департамента экономической теории, Финан- ^

совый университет при Правительстве РФ, 125993, г. Москва, §

Ленинградский проспект, 49, е- mail: [email protected]. |

Authors

Latov Yury Valerievich — D.Sc. in Sociology, Ph.D. in Economics, Leading Researcher, Institute of Sociology RAS; Professor, Department of Economic Theory, Financial University under the Government of the Russian Federation, 49, Leningradsky Pros- § pekt, Moscow, 125993, Russian Federation, e-mail: [email protected].

Nureev Rustem Makhmutovich — D.Sc. in Economics, Ordinary Professor, National Research University «Higher School of

GO

ae

Economics»; Head of Department of Economic Theory, Financial University under the Government of the Russian Federation, 49, Leningradsky Prospekt, Moscow, 125993, Russian Federation, e-mail: [email protected].

Библиографическое описание статьи

Латов Ю. В. «Косыгинские» реформы в контексте советских политико-экономических циклов / Ю. В. Латов, Р. М. Нуреев // Историко-экономические исследования. — 2016. — Т. 17, № 3. — С. 488-504. — DOI: 10.17150/2308-2588.2016.17(3).488-504.

Reference to article

Latov Yu. V., Nureev R. M. Kosygin's reforms in the context of Soviet political-economic cycles. Istoriko-ekonomiches-kie issledovaniya = Journal of Economic History & History of Economics, 2016, vol. 17, no. 3, pp. 488-504. DOI: 10.17150/2308-2588.2016.17(3).488-504. (In Russian).