Косвенный речевой акт: в поисках эксплицитного определения Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

УДК 811.11137 Л.П. СЕМЕНЕНКО

доктор филологических наук, профессор, кафедра английской филологии, Орловский государственный университет E-mail: leonid-ogu@mail.ru

UDC 811.11137 L.P. SEMENENKO

Doctor of Philology, Professor, Department of the English

Philology, Orel State University E-mail: leonid-ogu@mail.ru

КОСВЕННЫЙ РЕЧЕВОЙ АКТ: В ПОИСКАХ ЭКСПЛИЦИТНОГО ОПРЕДЕЛЕНИЯ INDIRECT SPEECH ACT: IN SEARCH OF EXPLICIT DEFINITION

В работе обсуждаются параметры, по которым возможно эксплицитное определение косвенного речевого акта. В центре внимания - такие важные характеристики данного коммуникативного феномена, как ситуативная обусловленность, стратегическая и тактическая мотивированность выбора средств для косвенного выражения коммуникативных намерений говорящего.

Ключевые слова: косвенный речевой акт, буквальное значение, значение высказывания говорящего, ситуативная связанность значения, стратегическая мотивированность, перформативность, иллокуция.

The paper deals with a set ofparameters that make it possible to define the indirect speech act explicitly. The attention is focused on such important characteristics of this communicative phenomenon as situation dependence, strategic and tactical motivation that governs the choice of language means in case of indirect expression of communicative intentions.

Keywords: indirect speech act, literal meaning, speaker's utterance meaning, situation dependence of meaning, strategic motivation, performativeness, illocution.

1. Предлагаемые заметки служат продолжением серии работ автора, посвященных уточнению, конкретизации и, там, где это возможно, унификации существующих многообразных и часто противоречащих друг другу определений косвенного речевого акта как явления диалога (см. [Семененко 2012; 2013]). Очевидно, что любое описание этого коммуникативного феномена так или иначе соотносится, полемизирует, корреспондирует с первоначальной трактовкой косвенного речевого акта Дж. Серлем, который, собственно, и ввел данный термин в научный обиход. Итак, по Дж. Серлю, в косвенном речевом акте говорящий действительно хочет сказать то, что он говорит буквально (means what he says). Однако при этом он хочет сказать нечто большее (не имея лучшего термина, ниже мы воспользуемся выражением «более-чем-буквальность», не настаивая на его терминологическом статусе). Значение предложения (sentence meaning) является частью (is part of) значения высказывания говорящего (speaker's utterance meaning), но не исчерпывает (doesn't exhaust) значение высказывания [Searle 1981: 282]. Здесь нам хотелось бы подчеркнуть актуальность, обязательность реализации буквального значения одновременно с небуквальным значением высказывания в КРА, отражающим основную коммуникативную цель говорящего. Именно поэтому мы говорим не просто о небуквальности значения высказывания в КРА, а о его «более-чем-буквальности».

2. Ниже приводится определение косвенного речевого акта, которое не является исчерпывающим, но, как мы надеемся, по крайней мере отражает некото-

© Л.П. Семененко © L.P. Semenenko

рые существенные свойства определяемого объекта. Начнем с исходной рабочей дефиниции, которая далее будет подвергнута уточнениям и конкретизации. Итак, в первом приближении КРА - это стратегически мотивированный и ситуативно-связанный способ передачи «более-чем-буквальных» иллокутивных значений. Между тем ни один из трех критериев определения КРА, представленных данной формулировкой (стратегическая мотивированность, ситуативная связанность, «более-чем-буквальность»), не имеет абсолютной силы. Рассмотрим примеры.

3. Высказывания, подобные квазивопросу Why paint your house purple? и его русскому аналогу Зачем красить дом в лиловый цвет? часто относят к числу КРА, хотя в данном случае передаваемое значение 'тебе не следует красить дом в лиловый цвет, если у тебя нет на то достаточных оснований' (заметим, что Д. Гордон и Дж. Лакофф рассматривают данный пример в контексте так называемых «условий резонности» - reasonableness conditions [Gordon & Lakoff 1971]) нельзя считать «более-чем-буквальным»: его эксплицитным указателем (т.е. индикатором абсолютной буквальности значения) служит инфинитив при отсутствии личной формы глагола. Для сравнения можно привести примеры, в которых высказывание, в отличие от рассматриваемых нами случаев, может рассматриваться как обычный вопрос на уровне его буквального понимания: Why do you paint your house purple?; Зачем ты красишь дом в лиловый цвет?

4. Высказывания В комнате холодно и Ты можешь

ДИССЕРТАЦИОННЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ DISSERTATION RESEARCH

закрыть окно? обычно приводят в качестве хрестоматийных примеров косвенной просьбы. Однако в первом случае КРА тесно связан с особенностями референтной ситуации, что вообще характерно для «высказываний отсутствия» (в понимании Г.Г. Почепцова, мл. [Почепцов 1983]): значение предложения и значение высказывания говорящего не кардинально различаются, а лишь соотнесены с различными частями референтной ситуации, включая ее аутореферентный компонент, представленный иллокутивной рамкой утверждения В комнате холодно. Во втором случае нет прямой зависимости КРА от референтной ситуации, что позволяет применить формулу Ты можешь Р? к бесконечному множеству пропозиций. Кроме того, поскольку выражение Ты можешь Р? является (по концепции Гордона и Лакоффа) вербализованным условием искренности просьбы, его способность передавать косвенную просьбу поддается исчислению, что делает осуществляемый при этом КРА просьбы в еще большей степени контекстно-независимым. Таким образом, если представить себе шкалу, по которой определяется степень ситуативной связанности КРА, то высказывания В комнате холодно и Ты можешь закрыть окно?, передающие во многом похожим способом косвенную просьбу закрыть окно, максимально приближаются к разным полюсам данной шкалы.

5. Считается, что если говорящий использует не прямой речевой акт, а КРА, то он тем самым решает определенные стратегические или тактические задачи. Вместе с тем, например, используя высказывание Ты написал неудачную редакционную статью, говорящий осуществляет КРА критики, не столько руководствуясь стратегической или тактической линией своего коммуникативного поведения, сколько элементарным отсутствием стандартной перформативной формулы критики: формула Я критикую тебя за Р неперформа-тивна. Невозможность прямого речевого акта критики нельзя объяснить, например, в терминах «контрфактической презумпции» (как ее понимает Е.В. Падучева [Падучева и Зализняк 1982]). Искренняя критика включает в себя фактивную пресуппозицию, т.е. критике всегда подвергается свершившийся (свершающийся) факт и не предполагает какого-либо отчуждения авторства, что могло бы иметь место в случае утверждений *1 allege that P; *Яутверждаю, что якобы Р. Отсутствие стандартной перформативной формулы критики невозможно обосновать, используя, по аналогии с термином Е.В. Падучевой, понятие «контрэтической презумпции». Последняя представляет собой содержательный компонент таких речевых действий, как оскорбление или подстрекательство. Критика не предполагает предписаний о социальной неприемлемости речевого акта, в том числе неприемлемости для адресата критики:

ср. Иван благодарил коллег за критику, *Иван благодарил коллег за оскорбления. Все это наводит на мысль о том, что КРА критики имеет не стратегическую или тактическую, а скорее каузальную мотивировку, обусловленную отсутствием стандартной перформативной формулы, вынуждающим отправителя пользоваться тем или иным функциональным аналогом последней.

6. Случаи, противоречащие нашему исходному определению КРА, заставляют нас сделать выбор: либо сузить понятие КРА и считать косвенными только те речевые акты, которые не противоречат определению; либо расширить определение КРА и таким образом сузить круг противоречащих случаев. Рассмотрим вторую возможность.

Оставим в стороне заслуживающий специального обсуждения вопрос о том, возможны ли КРА, в которых иллокутивное значение передается буквально. Критерии ситуативной связанности и стратегической мотивированности могут быть представлены в виде пары <СИТ, СТРАТЕГ>. Допустим, что символы СИТ и СТРАТЕГ могут принимать значения 0 и 1. Тогда различные комбинаторные возможности значений символов будут представлены в кортежах <0,1>; <0,0>; <1,1>; <1,0>. Таким образом, с точки зрения СИТ и СТРАТЕГ мы получим предсказания о четырех типах КРА: (1) ситуативно-свободные и стратегически мотивированные КРА; (2) ситуативно-свободные и стратегически немотивированные КРА; (3) ситуативно-связанные и стратегически мотивированные КРА; (4) ситуативно-связанные и стратегически немотивированные КРА. Эти предсказания (они могут быть эмпирически подтверждены или опровергнуты) получены в рамках расширенного эксплицитного определения КРА.

7. Естественно, здесь рассмотрен лишь фрагмент эксплицитного определения КРА. В целом это определение представляет собой упорядоченное множество типов информации с последующей спецификацией подтипов. К числу эксплицитно представляемых типов информации принадлежат: (1) иллокутивный аспект КРА; (2) когнитивный аспект КРА: типы знаний, активизируемых в КРА; (3) ситуативная связанность КРА; (4) стратегическая мотивированность КРА; (5) интерактивный аспект КРА: функции в диалоге, тип ассоциированной реплики, отношение к конвенциям диалога и т.п. Для тех типов информации, которые имеют дело не с дискретными величинами, а с явлениями континуума, вводится скалярный способ представления, предполагающий установление значения того или иного параметра по избранной шкале. Полученный перечень типов информации в полном или редуцированном виде может быть использован при решении конкретных исследовательских задач.

Библиографический список

1. Падучева Е.В., Зализняк А.А. Семантические явления в высказываниях от первого лица // Ет^ (1ио(1есгт 1ш1;п8. Таллин: Ээсти раамат, 1982. С. 142-149.

2. Почепцов Г.Г. мл. Коммуникативные преформации // Механизмы вывода и обработки знаний в системах понимания текста. Ученые записки Тартуского университета. Вып. 621. Тарту: Изд-во Тартуского ун-та, 1983. С. 110-117.

3. СемененкоЛ.П. Прагматика, речевая многозначность и косвенный речевой акт // Urbi et academiae. 2012. № 1 (3). С. 181-187.

4. Семененко Л.П. Косвенные речевые акты: возвращение к проблеме // Ученые записки Орловского государственного университета. 2013.№ 1 (51). С. 295-300.

5. GordonD, Lakoff G. Conversational Postulates // Papers from the Seventh Regional Meeting. Chicago Linguistic Society. Chicago: University of Chicago, 1971. Pp. 63-84.

6. Searle J.R. Metaphor // Philosophical Perspectives on Metaphor. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1981. Pp. 248-285.

References

1. PaduchevaE.V., ZaliznyakA.A. Semantic Phenomena in First Person Utterances // Finitis duodecim lustris. - Tallin: Eesti Raamat, 1982. Pp. 142-149.

2. Pocheptsov G.G., jr. Communicative Preformations // Mechanisms of Inference and Knowledge Processing in Systems of Text Analysis. Scientific Notes of the University of Tartu. Vol. 621. Tartu: University of Tartu Press, 1983. Pp. 110-117.

3. Semenenko L.P. Pragmatics, Speech Ambiguity and the Indirect Speech Act // Urbi et academiae. 2012. № 1 (3). Pp. 181-187.

4. Semenenko L.P. Indirect Speech Acts: Revising the Issue // Scientific Notes ofthe Orel State University. 2013. № 1 (51). Pp. 295-300.

5. GordonD, Lakoff G. Conversational Postulates // Papers from the Seventh Regional Meeting. Chicago Linguistic Society. Chicago: University of Chicago, 1971. Pp. 63-84.

6. Searle J.R. Metaphor // Philosophical Perspectives on Metaphor. - Minneapolis: University of Minnesota Press, 1981. Pp. 248-285.