"КОСМОС" В МУЗЕЙНО-МЕМОРИАЛЬНОМ ЛАНДШАФТЕ ЖЕЗКАЗГАНА Текст научной статьи по специальности «История и археология»

антропологический форум, 2023, № 57

«КОСМОС» В МУЗЕЙНО-МЕМОРИАЛЬНОМ ЛАНДШАФТЕ ЖЕЗКАЗГАНА Лейла Бакыткызы Бакытова

Евразийский национальный университет им. Л.Н. Гумилева, 2 ул. Сатпаева, Астана, Казахстан bakytova17leila@gmail.com

Кульшат Агибаевна Медеуова

Евразийский национальный университет им. Л.Н. Гумилева, 2 ул. Сатпаева, Астана, Казахстан mkulshat@gmail.com

Аннотация: В статье на примере региона Жезказган / Улытау представлена одна из альтернативных версий советского космического наследия в Казахстане. Именно в этом регионе в окрестностях поселка Байконыр был локализован «ложный» космодром, давший впоследствии свое имя официальному космодрому в Кызылординской области. Здесь проходят «подтрассовые зоны» космических стартов и находятся территории приземления космонавтов и падения космического мусора. На основе материалов полевых исследований 2021-2022 гг. дано описание музейных практик, мест памяти, а также проведен анализ общих тем, связывающих космическую инфраструктуру и культурный ландшафт. Авторы используют теоретический концепт Пьера Нора о местах памяти как маркерах востребованности или невостребованности прошлого. Рассматриваются городские ритуалы встречи космонавтов, история первого республиканского музея космонавтики, воспоминания о секретных территориях «ложного» космодрома и о том, как создавался мемориал погибшим космонавтам экипажа «Союз-11». Через анализ космических мест памяти и изменения музейной политики показана динамика отношения местного населения к «грандиозному космическому проекту». исследование показывает, что интерес к космическому наследию региона поддерживается только теми акторами, которые связаны с космической деятельностью: действующими и бывшими военными, журналистами, специализирующимися на космических репортажах. У местных жителей нет потребности сохранять память о событиях, которые для них не являются родной историей. Людей, проживающих в зоне падения космического мусора, больше волнует экологическая компенсация за риски, чем связь с космической историей.

Ключевые слова: космос, места памяти, музейно-мемориальный ландшафт, культурный ландшафт, советское наследие.

Благодарности: Статья публикуется в рамках грантового финансирования МНиВО РК — АР14870269 «Инфраструктура памяти: ревитализация культурных ландшафтов Казахстана».

Для ссылок: Бакытова Л., Медеуова К. «Космос» в музейно-мемориальном ландшафте Жезказгана // Антропологический форум. 2023. № 57. С. 151-186. с! оп: 10.31250/1815-8870-2023-19-57-151-186

http://anthropologie.kunstkamera.ru/files/pdf/057/bakytova_medeuova.pdf

antropologicheskij forum, 2023, no. 57

"COSMOS" IN THE MUSEUM-MEMORIAL LANDSCAPE OF ZHEZKAZGAN Leila Bakytova

L. N. Gumilyov Eurasian National University 2 Satpayev Str., Astana, Kazakhstan bakytova17leila@gmail.com

Kulshat Medeuova

L. N. Gumilyov Eurasian National University 2 Satpayev Str., Astana, Kazakhstan mkulshat@gmail.com

Abstract: The article presents one of the alternative versions of the Soviet space heritage in Kazakhstan on the example of the Zhezkazgan / Ulytau region. It was in this region, in the vicinity of the village of Baikonyr, that a "false" cosmodrome was located; it later gave its name to the official cosmodrome in the Kyzylorda region. Here the "sub-route zones" of space launches pass, there are cosmonaut landing zones, and there is falling space debris. On the basis of field research materials collected between 2021 and 2022 the article investigates museum practices, places of memory, as well as common themes linking space infrastructure and the cultural landscape. The authors use Pierre Nora's theoretical concept of places of memory as markers of the relevance or non-relevance of the past. They examine urban rituals of the cosmonauts' meeting, the history of the first Republican Museum of Cosmonautics, memories of the secret territories of the "false" cosmodrome and how the memorial to the dead cosmonauts of the Soyuz-11 crew was created. Through an analysis of space places of memory and changes in museum policy, the dynamics of the local attitudes to the "grand space project" are shown. The study shows that interest in the region's space heritage is maintained only by those actors who

have been associated with space activities: current and former military personnel, journalists specializing in space reporting. There is no need for locals to preserve the memory of these events, which are not native history to them. People living in the space debris drop zone are more concerned with ecological compensation for risks than with their connection to space history.

Keywords: space, places of memory, museum and memorial landscape, cultural landscape, Soviet heritage. Acknowledgements: This research was funded by the Science Committee of the Ministry of Science and Higher Education of the Republic of Kazakhstan (grant no. AP14870269) "Memory Infrastructure: Revitalization of Cultural Landscapes of Kazakhstan".

To cite: Bakytova L., Medeuova K., '"Kosmos" v muzeyno-memorialnom landshafte Zhezkazgana' ["Cosmos" in the Museum-Memorial Landscape of Zhezkazgan], Antropologicheskijforum, 2023, no. 57, pp. 151-186. doi: 10.31250/1815-8870-2023-19-57-151-186

URL: http://anthropologie.kunstkamera.ru/files/pdf/057/bakytova_medeuova.pdf

Лейла Бакытова, Кульшат Медеуова

«Космос» в музейно-мемориальном ландшафте Жезказгана

В статье на примере региона Жезказган / Улытау представлена одна из альтернативных версий советского космического наследия в Казахстане. Именно в этом регионе в окрестностях поселка Байконыр был локализован «ложный» космодром, давший впоследствии свое имя официальному космодрому в Кызылординской области. Здесь проходят «подтрассовые зоны» космических стартов и находятся территории приземления космонавтов и падения космического мусора. На основе материалов полевых исследований 2021-2022 гг. дано описание музейных практик, мест памяти, а также проведен анализ общих тем, связывающих космическую инфраструктуру и культурный ландшафт. Авторы используют теоретический концепт Пьера Нора о местах памяти как маркерах востребованности или невостребованности прошлого. Рассматриваются городские ритуалы встречи космонавтов, история первого республиканского музея космонавтики, воспоминания о секретных территориях «ложного» космодрома и о том, как создавался мемориал погибшим космонавтам экипажа «Союз-11». Через анализ космических мест памяти и изменения музейной политики показана динамика отношения местного населения к «грандиозному космическому проекту». Исследование показывает, что интерес к космическому наследию региона поддерживается только теми акторами, которые связаны с космической деятельностью: действующими и бывшими военными, журналистами, специализирующимися на космических репортажах. У местных жителей нет потребности сохранять память о событиях, которые для них не являются родной историей. Людей, проживающих в зоне падения космического мусора, больше волнует экологическая компенсация за риски, чем связь с космической историей.

Ключевые слова: космос, места памяти, музейно-мемориальный ландшафт, культурный ландшафт, советское наследие.

Введение

На двух дорожных указателях в окрестностях областного центра Жезказгана помимо топонимов изображены символы периодической таблицы химических элементов. На большом бетонном указателе «Сатпаев» — химический символ указывающий на связь города с медью. Придорожный барельеф на въезде в бывший районный центр Жезды украшен стилизованной ракетой, профилем космонавта и знаком марганца Mn. Вся история региона в советское время была сосредоточена вокруг сырьевого профиля этого центра цветной металлургии Казахстана. С конца 1960-х гг. появляются нарративы, в которых Жезказган предстает городом не только меди, но и космоса.

Несмотря на наличие космической инфраструктуры Байконура, отечественных космонавтов, астрофизических обсерваторий и других научных институций, связанных с изучением и освоением космоса, в Казахстане нет больших специализированных музеев, посвященных космосу. Большей частью история космонавтики находит отражение в стандартизированных экспозициях

Лейла Бакыткызы Бакытова

Евразийский национальный университет им. Л.Н. Гумилева, Астана, Казахстан bakytova17LeiLa@gmaiL.com

Кульшат Агибаевна Медеуова

Евразийский национальный университет им. Л.Н. Гумилева, Астана, Казахстан mkuLshat@gmaiL.com

краеведческих музеев. На фоне слабой представленности космической тематики в казахстанском музейном поле и в контексте развивающихся полидисциплинарных направлений астро-социологии в статье дается описание связанных с космосом музейных экспозиций и мест памяти города и региона, проанализирована роль «космического» в текущих процессах локальной самоидентификации, в том числе роль «травмы» в памяти о космосе. Основная цель статьи — через анализ космических мест памяти и изменения музейной политики показать динамику отношения местного населения к грандиозному космическому проекту и конкуренцию символическому присутствию космической темы в регионе.

Работ, посвященных описанию культурных ландшафтов вокруг космодрома на территории Казахстана, немного, несмотря на то что один из основополагающих трендов в полидисциплинарных астрокультурных исследованиях — изучение проблем, связывающих космическую инфраструктуру и культурный ландшафт [Redfield 2000; Gorman 2005; Pass, Jorgensen 2006; Messeri 2011; Ходыкин 2019]. Для анализа казахстанского поля полезно привлечь работы о германских музеях Пенюмюнда [Brandau 2022], об особом «консенсусном нарративе» советских космических музеев [Siddiqi 2005], о малых космических музеях [Сивков 2021], об антропологии мест падения космического мусора [Терешин 2020], о космополитике как модернизацион-ном проекте [Bekus 2022], в том числе на примере Казахстана [Bekus, Medeuov 2023], об офшорной политике вокруг космодрома [Kopack 2021], о секретности, связанной с двумя Байко-нурами [Gruntman 2019]. Именно последний кейс о существовании в Казахстане двух Байконуров, имеющих отношение к советской космической программе, мы используем как ключ к пониманию особенности жезказганского космического ландшафта.

Из-за того что истинные места запуска первых стратегических и космических ракет скрывались, описания того, как выглядит космодром, инкорпорированный в культурный ландшафт, в средствах массовой информации и воспоминаниях военных о его строительстве скудны и однотипны [Железняков, Кораб-лев 2014]. Как и другие полигоны на территории Казахстана, космодром создает эпистемологическое искажение, сравнимое с тем, что Лора Адамс описала как амбивалентность применения постколониальной теории к Центральной Азии [Adams 2008], с попытками понять жизнь кочевников с позиции оседлого мира [Камерон 2020], с «серой зоной Академии» [Бисенова, Медеуова 2016] или с рекомендацией учитывать в современных постсоветских исследованиях Казахстана две эпистемологии — колониальную и местную [Yessenova 2006; 2011].

(О

Э

В последние два десятилетия появились работы, в которых предпринята попытка представить взгляд местных жителей на космодром. Чаще всего они имеют экологическую направленность и посвящены последствиям топливного заражения атмосферы, происходящего как на старте, так и в зонах, где происходят отстыковки первого и второго модулей космического корабля [Kenessov et al. 2008; Kopack 2019; Piskorskaya 2020; Koroleva et al. 2021].

Исследовательская команда, к которой принадлежат авторы этой статьи, с 2015 г. занимается изучением мест памяти Казахстана. Инфраструктурная связка космоса и культурного ландшафта представлена в нескольких публикациях, среди которых анализ дискуссий о космосе как советском наследии или национальном проекте Казахстана [Sandybayeva 2021] и обзор казахской «космической» топонимики [Наурзбаева, Медеуова 2021]. Предлагаемая статья, посвященная анализу космического ландшафта региона Жезказгана / Улытау, представляет собой часть комплексного исследования казахстанских космических музейных практик [Медеуова, Сандыбаева 2022].

Методология исследования и материал

Все городские и ландшафтные объекты описываются через концепт мест памяти, предложенный французским теоретиком Пьером Нора [Нора 1999]. Использование этого концепта видится нам оправданным, поскольку Жезказганский регион предстает как сложносконструированный, имеющий много культурных и экономических разрывов и эпистемологических искажений, в том числе сознательных умолчаний, которые связаны с гулаговской и околокосмодромной повесткой. Место памяти, как его описывает Нора, может быть материальным, символическим и функциональным. В текущем проекте и других, более ранних [Медеуова и др. 2017], мы используем этот концепт, когда требуется соотнести разноплановые объекты культурного ландшафта, например памятники и дорожные указатели, городские объекты и устные истории, мозаики на зданиях и музеефицированный космический мусор. Так, отдельный зал в жезказганском музее, связанный к космосом, мы описываем как место памяти, несмотря на то что сама экспозиция может оцениваться неоднозначно. В ее основе дар одного человека, который, в свою очередь, был составлен из множества даров космонавтов и сопровождавших их военных. При этом музейную экспозицию формировали другие люди, которые постарались соблюсти баланс между национальными и интернациональными представлениями об этих конкретных дарах и о космосе как даре модерности.

После распада Советского Союза актуализировались дискуссии о том, чьи голоса могут быть представлены в общей космической истории. Асиф Сиддики отмечает в этом поле голоса военных, инженеров и политиков [Siddiqi 2005: 98]. В нашем проекте привлекаются три группы потенциальных носителей информации о космодроме Байконур и космических практиках, в том числе коммеморативных: 1) военные, которые строили Байконур или там служили, 2) местные жители и те, кто раньше жил в окрестностях космодрома, 3) художники, как советские, так и современные, создававшие произведения на тему космонавтики.

Пространство, через которое был проложен маршрут авторов, играет важную роль в понимании масштабов скрытого, вытесненного присутствия космического в регионе. Один из авторов постоянно находился в регионе, работал в архивах, брал экспертные интервью, был включен в текущую музейную жизнь и готовил маршруты для полевых этапов. Первый, пробный, полевой этап (2000 км) пройден в августе 2020 г. Второй, основной (1000 км), главной целью которого стало посещение населенного пункта Байконыр (Улытауский) — в октябре 2021 г. (см. ил. 1 на цветной вклейке). Для верификации некоторых данных в 2023 г. проведены дополнительные интервью с бывшими жителями околокосмодромных зимовок.

В первый год исследования мы посетили популярные памятники Улытау, проанализировали посвященные им тексты, составленные местными музейными работниками. Обращает на себя внимание, что на всех репрезентирующих регион маршрутах сделан акцент на исторических памятниках Золотой Орды и Казахского ханства. Маршрут второго года полевых исследований охватил другую часть Улытау и был связан с индустриальным профилем, системой ГУЛАГа и космонавтикой. Во время поездки в Байконыр Улытауский исследовательская группа записывала рассказы о досоветской, советской и постсоветской истории региона.

В статье использованы данные из Историко-промышленного музея имени К.И. Сатпаева корпорации «Казахмыс» (Жезказ-ган), Историко-археологического музея с выставочным залом «История развития космонавтики» (Жезказган), Музея истории горного и плавильного дела имени М. Торегелдина (Жезды), Дома-музея Каныша Сатпаева (Карсакпай), Музея средней школы № 17 (Байконыр). Три последних были по пути маршрута к Байконыру Улытаускому, знания о котором практически отсутствуют в астросоциальной литературе.

Отдельный блок материалов составили устные истории жителей Байконыра о том, что происходило на секретных территориях

155

материалы полевых исследований

(О

э

«ложного» космодрома1. Нам важно показать, что разные степени искажения восприятия космического есть на всех уровнях: и у двадцатилетнего юноши, которого вывезли с родовых земель, приказав никогда не возвращаться и не интересоваться тем, что будет происходить на этой территории, и у партийных номенклатурных чиновников, которые воспринимают космические мероприятия как возможность лучшего (более прогрессивного) городского развития.

Необходимые топонимические уточнения и краткий исторический обзор

Байконур — топоним космодрома в окрестностях станций Жосалы и Тюратам, а с 1995 г. и города в Кызылординской области [Указ Президента Республики Казахстан 1995]. В то же время Байконыр — урочище в Улытауском регионе, где британцы разрабатывали залежи бурого угля [Сатпаев 1928: 212]. Позже в этой местности построили «ложный» космодром [Villain 1996: 130; Железняков, Кораблев 2014: 16]. Для удобства в тексте помимо названия космодрома будут использоваться топонимы Байконур Кызылординский (город) и Байконыр Улытауский (поселок).

Принимая во внимание сложность одновременного использования досоветских, советских и постсоветских названий населенных пунктов, в статье мы оперируем только современными наименованиями. Так, город Жезказган ранее был Джезказганом. В 1997 г. он потерял статус областного центра и вошел в состав Карагандинской области. В 2022 г. ему был возвращен статус центра области Улытау. Сатпаев (ранее Никольский) — моногород, город-спутник Жезказгана. Жезды (ранее Джезды, Марганец) — поселок, бывший районный центр. Жосалы (ранее Джусалы) — железнодорожная станция в Кызылординской области, расположенная в 375 км от поселка Карсакпай. Кар-сакпай — поселок, в котором был построен первый медеплавильный завод в Казахстане. Завод основали британцы, поселок Карсакпай связывал медные рудники Жезказгана и Байконыр-ские копи со станцией Жосалы.

Формальная история Жезказгана может быть описана несколькими датами: 1939 г. — рабочий поселок для одного из первых советских модернизационных проектов, 1941 г. — металлургический центр и одновременно крупный центр ГУЛАГа, с 1954 г. до конца советского периода — перспективный металлургический и горнодобывающий центр, с 2022 г. — областной

1 Об использовании ложных координат космодрома см.: [Villain 1996; Siddiqi 2011: 58].

центр Улытау. Основной нарратив о Жезказгане выстраивается вокруг богатства медных рудников, которые стали основой для строительства «города в степи» [Сатпаев 2007: 11].

Первые опыты освоения региональных рудников в глобальном контексте принадлежат британцам, которые приобрели у русских купцов земли с крупными медными и свинцовыми месторождениями для строительства медеплавильного завода в Кар-сакпае. Оборудование для завода доставили по Сырдарьинской железнодорожной линии до станции Жосалы, около которой позже появится космодром Байконур. Тогда как железная дорога уходила на юг, в сторону Кызылорды (Перовска) и Ташкента, железнодорожный состав с литейным оборудованием от Жосалы двинулся далее своим ходом на восток, в глубь степи по направлению к Карсакпаю.

Практически во всех музеях этого региона с особым воодушевлением рассказывают и показывают на старых фотографиях, как происходила передислокация машинного оборудования для первого металлургического завода в Карсакпае. На этих фотографиях видны железнодорожный состав с оборудованием, верблюды, груженные рельсами, погонщики на фоне пустынных пейзажей. Перед составом прокладывали 13 км узкоколейки, а когда он проезжал это расстояние, рельсы переносили и достраивали впереди. Эта эпическая передислокация продолжалась два года и завершилась почти в канун Октябрьской революции 1917 г. Британские специалисты находились на территории Казахстана еще некоторое время после установления советской власти [Сейтжанов 2020: 35]. Несмотря на большую проделанную работу и вложенные инвестиции, медеплавильный завод Акционерного общества «Атбасарские медные руды» (компании, основанной британцами) заработал только к 1928 г. [Там же: 49], и в советской историографии связан в первую очередь с именем Сатпаева, впрочем как и появление города Жезказгана.

Современная повестка по оживлению экономической ситуации в регионе определяется корпорацией-монополистом «Казах-мыс», которая объединяет многие промышленные предприятия, от заводов с дореволюционной историей до современных рудодобывающих шахт. Эта корпорация — классический пример экстенсивного потребителя сырьевых ресурсов и донора для социально-культурных и имиджевых проектов региона. Она не только содержит на балансе крупный и редкий для казахстанской музеологии Историко-промышленный музей имени К.И. Сатпаева, но и спонсирует проекты, имеющие отношение к восстановлению / конструированию культурного ландшафта.

(О

Э

Если ранняя, докосмическая история Жезказгана представлялась в основном как результат модернизационных усилий, то ее постсоветские версии в локальных нарративах рассматриваются через реконструкции металлургической деятельности эпохи ранней бронзы, актуализацию наследия Золотой Орды и Казахского ханства. В этом потоке саморепрезентаций неизменной остается роль Каныша Имантаевича Сатпаева в освоении месторождений Жезказгана и строительстве первого завода в поселке Карсакпай, возрастает значение деятельности британцев в регионе, информация о них становится более экзотической, а темы космоса и ГУЛАГа остаются в равной степени маргинальными и плохо спонсируемыми новыми экономическими акторами.

Космические места памяти в Жезказгане

Появление космической темы в Жезказгане связано с тем, что с 1962 г. регион стал использоваться в качестве локации для приземления космонавтов, первыми из которых были Андриан Николаев и Павел Попович («Восток-3» и «Восток-4»). Пятьдесят шесть космонавтов являются почетными гражданами Жез-казгана. Кроме того, в его окрестностях существовали наземные измерительные пункты (ИП 7-Д в районе Жезказгана и ИП 7-Т возле станции Теректы), где были размещены воинские части для слежения за стартующими с космодрома ракетами [Кудря-шев 2021: 224, 226]. С 1960 г. в Жезказгане действует база поиска, сбора и утилизации первых ступеней ракет — Центр эксплуатации районов падения, или База № 1. Недолгое время, с 1981 по 1996 г., в городе работал единственный казахстанский музей космонавтики.

Жезказган — небольшой компактный город, расположенный на возвышенности, обрамленной водохранилищем Кенгир, с доминантой дымящих труб медеплавильного комбината. Лапидарная архитектура вписана в прямоугольную градостроительную сетку, с бульваром и стандартно большими площадями. Двухэтажные «сталинки», пятиэтажные «хрущевки», небольшой блок позднесоветских монолитных девятиэтажек и вкрапления объектов современной архитектуры с обилием стекла составляют основной набор городских зданий. Почти все космические места памяти сгруппированы на центральном бульваре или в музеях. Исключение составляют центральная гостиница «Байконур» и профилакторий «Кенгир», находящиеся в зеленой рекреационной зоне. Оба объекта вошли в наш исследовательский список, поскольку здесь останавливаются космонавты. Однако никакой репрезентации космической темы в этих зданиях нет, в отличие, например, от гостиницы «Чайка» в Караганде, где также останавливались космонавты: помимо исполь-

зования в названии и брендировании гостиницы позывного Валентины Терешковой, там есть мемориальные доски, посвященные космонавтам.

Основные космические места памяти в Жезказгане — это улицы Гагарина и Гарышкерлер, маркированные особыми дорожными знаками, а также здания с мозаикой на космическую тему. В городе не так много советской мозаики. Мозаичные панно на космическую тему чаще всего размещены на торцах жилых домов. У них довольно скудная цветовая палитра, сюжетно обы-грываются либо ракеты и спутники с профилем человека в космическом скафандре, либо абрис Кремля со звездой, серпом и молотом, причем лезвие серпа завершается ракетой и таким образом прочитывается как ее траектория. Так, на торце пятиэтажного здания размещены три визуальных паттерна: по фронтону здания идет казахский орнамент, с левой стороны — цифры 1917 и под ними абрис Кремля, с правой — цифры 1967 и серп с молотом и ракетой, которая устремляется к звезде Кремля. Эта мозаика не выглядит парадной и воспринимается как минимальный намек на общесоветские визуальные приемы.

Самая известная мозаика с изображением Гагарина создана Леонардом Ядрицевым и Семеном Потихоновым (1969) и представляет интерес для любителей советской монументальной мозаики. На панно изображен улыбающийся космонавт, отдающий честь правой рукой [Наурызбай 2004: 177]. Слева от космонавта — космический корабль со звездой, а ниже планета с орбитой. В рассказах местных жителей часто встречается утверждение, что такого панно нигде больше нет и никому другому не удалось так хорошо передать в монументальном искусстве особенную улыбку первого космонавта. Панно находится на фасаде панельного многоквартирного жилого дома, который расположен на улице Сейфуллина, напротив бульвара Гарышкерлер и в местной топонимике известен как «Дом с приветом» (см. ил. 2).

В 1967 г. к пятидесятилетию советской власти и десятилетию космических исследований был открыт главный объект космических репрезентаций и городской досуговой рекреации — бульвар Космонавтов, в 1994 г. переименованный в бульвар Сакена Сейфулина, а с 2010 г. ставший бульваром Гарышкер-лер — вновь Космонавтов, но уже на казахском [Совместное постановление 2010].

В 1973 г. на бульваре заложили Аллею Славы, или Аллею космонавтов, где деревья, обычно сосны или ели, высаживали приземлявшиеся в окрестностях города космонавты. У каждого дерева расположена табличка с именем посадившего его

(О

Э

космонавта и датой вручения ему звания «почетный гражданин Жезказгана». Первые деревья на аллее посажены космонавтами корабля «Союз-12» Василием Лазаревым и Олегом Макаровым.

В том же 1973 г. Жезказган получил статус областного центра, что усилило внимание к городской иконографии. С одной стороны, посадка деревьев символизировала успешное завершение очередной космической экспедиции и ожидание следующей. С другой — в церемонии была заложена идея «заземления», символической связи с местом возвращения на Землю. Согласно устным рассказам, ритуал встречи космонавтов с местными жителями и посадка деревьев актуализировались после трагедии, произошедшей с экипажем «Союза-11». Это трудно верифицируемое утверждение. Косвенным подтверждением служит регулярность посадки деревьев, которая продолжалась вплоть до 1994 г. с однократным повтором в 2010-х.

В местных газетах ритуал посадки деревьев выглядел как официальная протокольная процедура: «[К]осмонавтов торжественно встречали в аэропорту жители города <...> в митинге участвовали официальные лица — первый секретарь обкома Компартии Казахстана, председатель облисполкома, секретарь обкома партии, первый секретарь горкома партии <. > по традиции космонавтам вручили хлеб-соль, цветы, дипломы, памятные адреса, сувениры, алые ленты почетных граждан Джезказгана» [Железнев, Тышлер 1979].

Для торжественных встреч приземлившихся космонавтов разрабатывали специальные программы. В них могли принимать участие первые руководители страны, например, Нурсултан Назарбаев участвовал во всех встречах казахстанских космонавтов [АП РК 2021]. В Жезказгане встречали двух из трех казахстанских космонавтов — Тохтара Аубакирова и Талгата Мусабаева. Организация этих мероприятий отличалась от обычных. В специальной концертной программе была исполнена авторская песня Бидалы Бекжигитова «Тохтар», помимо грамот и лент космонавтам вручили двух настоящих коней-скакунов — тулпаров. В казахской традиции дарение скакунов — широкий жест и дань уважения гостям. Таким образом, этот элемент ритуала выглядит как вполне казахский, а не советский.

Казахстанские космонавты приезжали в город и по другим поводам, не только после приземления, когда происходила посадка деревьев. Организовывались встречи космонавтов с работниками основных градообразующих предприятий, они принимали участие в открытии значимых объектов города. Так, в 1991 г. Тохтар Аубакиров торжественно открыл Дворец школьников, позже получивший его имя, посетил трикотажную

фабрику, медеплавильный завод и другие городские объекты. Во время совместной поездки в Жезказган Аубакирова и Му-сабаева их встречали с лозунгами «Первые космонавты-казахи», «Казахстанские космические батыры» [Джусумбекова 1991].

Современные ритуалы встречи приземлившихся космонавтов отличаются от советских в первую очередь сменой локации — мероприятия по эвакуации космонавтов перенесены из жезказ-ганского аэропорта в карагандинский. Ранее жезказганский маршрут космонавтов начинался с точки приземления, которую в средствах массовой информации обозначали «в окрестностях Жезказгана», или «в районе 140 км от Жезказгана», или «юго-восточнее Жезказгана». Первыми в эти локации выезжали поисковики на спецтехнике, медицинские работники и журналисты. В настоящее время вертолетные площадки есть по всей территории старта и в зонах потенциального приземления в районе Жезказгана, Караганды и самого Байконура. В случае нештатных ситуаций зона падения / приземления может измениться. Наземным способом в место посадки добираются официальные спасатели на спецтехнике и частные лица из числа туристов и любителей приключений. При этом города оказываются исключены из программ встречи и проводов космонавтов после приземления.

В условиях разрухи девяностых годов и неопределенности нулевых часть деревьев на Аллее космонавтов погибла, памятные надписи были перенесены на небольшие валуны, которые установили на земле у основания деревьев. На камнях выбиты имена космонавтов и даты высадки деревьев. Некоторые из них совпадают с датами космического полета. Например, у дерева Олега Макарова указана дата 29 сентября 1973 г., в официальной космографии даты его полета — 27-29 сентября. На некоторых табличках указаны даты на день-два позже даты приземления. У второго казахстанского космонавта Талгата Мусабаева на камне указан 1994 г. — год его полета, хотя фактически сосна была посажена им в 1991 г. вместе с первым казахстанским космонавтом Тохтаром Аубакировым, дублером которого он был. Выжившие в жестком полупустынном климате сосны, перебитые мемориальные надписи — инвестиции космической темы в ландшафт индустриального города, которые помогли ему обрести уникальный облик. Относительно небольшой размер Жезказга-на при плотности памятных мест отличает его среди других городов Казахстана, также имеющих отношение к космосу.

Центральная ось, которая связывает большинство мест памяти, — Бульвар Космонавтов / Гарышкерлер, где помимо аллеи с деревьями есть два космических памятника. Первый из них, архитектурно-художественная композиция «Космос» (1976),

161

материалы полевых исследований

изначально состоял из двух частей: стелы и блочной конструкции с барельефом Ленина и серпом и молотом по обеим сторонам. Визуально стела напоминает астероид или сложную звезду и в народе носит название «Колючка». Сейчас осталась только а технологическая конструкция стелы, которая центрирует про-

| гулочную линию бульвара.

е

§ Второй, монумент «Покорителям космоса» (1977), был приуро-

3 чен к празднованию очередного октябрьского юбилея и 70-ле-

| тию со дня рождения академика С.П. Королева. Это монумен-

| тальное произведение также состоит из двух частей: макета

| космической ракеты, устремленной ввысь, и копии истребите-

е ля МиГ-17, движущегося по горизонтальной траектории (ил. 3).

* Если ракета олицетворяет старт с космодрома Байконур и бли-| зость Жезказгана к космическому коридору, то интерпретиро-» вать использование в композиции истребителя с точки зрения § официальной космической иконографии труднее. Монумент

прямо указывает на взаимосвязь космических технологий

* и военной авиации1. Он хорошо иллюстрирует часто встречаю-1 щиеся в местной прессе и музеях утверждения «Джезказган —

космические врата» и «Джезказган — воздушные врата» [Стол-

§ повский 1974; Мырзатов, Накенов 1978].

(О

* Космос как травма

5

На полевых дорогах среди бывших урановых и современных угольных карьеров между Жезказганом и Карагандой, еще одним городом со своей космической историей, есть особое место памяти, связанное с гибелью экипажа корабля «Союз-11» Георгия Добровольского, Владислава Волкова и Виктора Пацаева [Бикерт 2014]. Официальная и неофициальная космическая коммеморация включает идеологические решения и разного рода эмоциональные альтернативы. Урны с прахом погибших космонавтов захоронены в Москве на Красной площади у кремлевской стены — в максимально престижном месте, соответствующем советским представлениям о героизме во имя высоких целей. К такому же типу престижной коммеморации относится и то, что именами погибших космонавтов названы кратеры на Луне и малые планеты, научно-исследовательские судна. Имена космонавтов экипажа «Союз-11» включены в список 14 погибших покорителей космоса на единственном лунном монументе. Этот артобъект в виде небольшого (восемь с половиной сантиметров) алюминиевого космонавта оставили на Луне астронавты миссии «Аполлон-15» в 1971 г. [Docevski 2018].

1 Авторы оригинальных космических памятников — художник Леонид Пак и архитектор Кенжебай Турлыбаев.

На месте трагического приземления в Казахстане в 1972 г. был установлен маркирующий пространство знак. В 1974 г. воздвигли первый монумент, для которого проводился конкурс на лучший проект и который впоследствии был разрушен. В 2013 г. появилась мемориальная доска с надписью «Жезказган помнит». В 2016 г. сооружен новый памятник.

Несмотря на отдаленность, сложность навигации и передвижения по местности, которая испещрена угольными разрезами, место памяти привлекает посетителей. В День космонавтики (хоть и не ежегодно) сюда прибывают школьники из ближайшего поселка Шалгинский и родственники погибших космонавтов, а также официальные представители Роскосмоса. Однако чаще поиск этого места становится одной из тревел-историй любителей экстремального туризма в казахстанских степях.

На первом мемориале была высечена фраза «Подвиг отважных сынов советского народа космонавтов Г. Добровольского, В. Волкова, В. Пацаева, совершенный во имя торжества науки, на благо всего человечества, навсегда останется в благодарной памяти людей». Сам мемориал выглядел стандартно для советских лет: стела с трехгранным завершением, на сторонах которого изображены «лики» космонавтов в скафандрах на фоне пятиконечных звезд.

Истории, рассказанные местными жителями и военными, инициаторами восстановления места памяти, свидетельствуют о том, что в 1990-е гг. не только был разрушен этот монумент, но и забыто, почему он должен находиться в этой местности. Зоны приземления космонавтов меняются, и после трагических событий, связанных с «Союзом-11», эта территория больше не использовалась для приземления. Соответственно ушли те, кто следил за сохранностью монумента, а для местных жителей он ценности не представлял. Из рассказа журналиста, специализирующегося на космических репортажах:

[Н]аше знакомство, наша связь с космической темой началась давно. Вначале мы просто ездили по окрестностям, когда один наш земляк, Алексей, местный краевед, сказал, что хочет поехать к месту, где погиб экипаж «Союза-11». Ехали через поселок Шалгия, через Каражал и дали большой крюк. Долго искали, нашли на месте плиту от монумента и пирамидку из кирпичей, которая сложена была, видимо, такими же, как мы степными путешественниками. Исследовали эту тему через интернет, оказывается, там был памятник, сделанный в свое время из металла, и потом его растащили, уничтожили. После первой поездки стали думать, а потом решили, что надо что-то делать, чтобы как-то восстановить это место. Это был год годовщины, возможно 2013 год [Респ. 1].

Журналисты местных газет придумали алгоритм, как восстановить это место памяти. Во-первых, был сооружен временный указатель со стороны дороги, обозначавший, в каком направлении следует искать место разрушенного монумента. Во-вторых, | журналисты связались с автором первого монумента, получили

Ц информацию о том, каким был первоначальный проект, и под-

| готовили несколько публикаций. В-третьих, был организован

| сбор денег и изготовлена мемориальная доска с надписью

| «Джезказган помнит».

е ф

| Мы ее сделали, и оказалось, что мы ее не можем увезти, по-| тому что она такая громоздкая — наш транспорт не поде ходил. И тогда мы обратились в местную воинскую часть, * которая является подразделением космодрома Байконур. Эта | часть занимается поиском и эвакуацией отработанных » частей ракетоносителей. Обрисовали ситуацию, они нас под-§ держали транспортом, водителей дали. Это был уже ноябрь

| [Респ. 1].

£

Ц В четвертом этапе коммеморации участвовало уже больше ор-

ганизаций со стороны как Казахстана, так и России. Деньги на большой памятник собирали представители Жезказгана и Ка-§ раганды, сам памятник изготовили в Караганде и там же обес-

| печили доставивший его на место транспорт.

| С организацией, которая занимается эвакуацией отработан-

ных частей, мы подружились, День космонавтики вместе отмечаем. Мы рассказываем про их работу и по инициативе руководителя этой организации и его коллег, видимо россиян, решили сделать памятник настоящий, каменный, с портретами, как положено. Они уже его сами заказали, установили, и мы также об этом написали. Была очень представительная делегация, в этот день был запуск, и они с Байконура на вертолетах прилетели. Со всеми делами, было построение и в общем все очень официально, с помпой и все такое. Именно из-за статус-ности мероприятия там были какие-то знаменитые люди, руководство Роскосмоса, какие-то космонавты, и все говорили, говорили, что память надо сохранять. Статусное мероприятие получилось [Респ. 1].

Эта реконструкция травматического места памяти — пример того, как возрождается идентификация ландшафта с космическим прошлым. Личная заинтересованность журналистов, путешественников, родственников погибших космонавтов, местных жителей тем не менее нуждалась и в институциональной заинтересованности представителей военных из Жезказгана и Байконура.

Первый республиканский музей космонавтики1

Несмотря на то что Жезказган в 1970-1980-е гг. активно посещался космонавтами, в газетных заголовках советского периода слоган о «космической гавани» использовался в отношении Казахстана в целом. Однако в Жезказгане жил Сутемген Буки-ров — легендарная личность и основатель всех музеев города, который даже имел прозвище «музей-ата» (отец музеев) [Та-нирбергенов 2021]. Именно Букиров стал первым, кто заговорил о месте Жезказгана в истории космонавтики, благодаря его подвижничеству космический дискурс обрел укорененность в культурном ландшафте города.

В 1978 г. Букиров использовал слоган «космическая гавань» для временной выставки во время визита делегации Интеркосмоса [Букиров 1978], а через три года подготовил постоянную экспозицию для краеведческого музея. Он вел организационную работу по созданию первого музея космонавтики в городе и передвижных выставок на эту тему по городам Советского Союза.

Центральное положение в экспозиции занимали фотографии «Космонавты — почетные граждане города Джезказган». В этот список в первую очередь вошли космонавты, приземлившиеся в районе Жезказгана, но были также фотографии Гагарина и Терешковой, ставших почетными гражданами города в 1982 г. Существенную часть экспозиции составляли сувениры и «дары музею». Обогащение и взаимообмен происходили во время встреч с журналистами и членами делегаций, в том числе по линии Интеркосмоса. Так, при встрече первого космонавта из Германской Демократической Республики Зигмунда Йена, летавшего в космос вместе с Валерием Быковским, музею были подарены полотнища двух знамен «Содружество в освоении космоса» и «Интеркосмос», четыре постера с фотографиями космонавтов в скафандрах на борту космического корабля, книга с описанием пилотируемых международных полетов и фарфоровая тарелка, выпущенная на фабрике ГДР в дни запуска космического корабля [Букиров 1978].

В 1981 г. к двадцатилетию полета Гагарина в городе открыли Музей космонавтики. Для него был использован борт списанного самолета Ил-18 и организована экспозиция «Джезказган — космическая гавань». Этому событию предшествовала большая работа по поиску помещения и сбору экспонатов, проделанная Букировым при поддержке космонавта Алексея

1 Музей космонавтики в Жезказгане как первый и единственный в республике обозначил генеральный директор НПО «Джезказганцветмет» Т.М. Урумов в письме к президенту КазССР Н.А. Назарбаеву в 1991 г. Текст письма приводится ниже.

(О

Э

Леонова и маршала авиации Александра Ефремова [Букиров 2019: 161]. Музей на борту Ил-18 имел статус первого республиканского музея космонавтики и одновременно филиала историко-производственного музея, потому что финансировался за счет медеплавильного комбината. Сейчас в городе не сохранилось никакой визуальной отметки, где находился этот самолет-музей. Газетные фотографии слишком плохого качества, и по ним невозможно однозначно определить место. Научный сотрудник музея рассказал следующее: «Я с 1977 по 1992 год проживал в городе Жезказган по улице 30-летия Победы, дом 3. В нашем районе были карусели. И вот на одной из площадок этих каруселей стоял самолет Ил-18, в котором был музей космонавтики» [Респ. 2]. Таким образом удалось определить, что самолет разместили в одном из наиболее живописных и посещаемых горожанами мест — в парке аттракционов у водохранилища Кенгир.

Личные связи Букирова с космонавтами и активная деятельность музея, направленная на взаимодействие с Федерацией космонавтики СССР, Ассоциацией музеев космонавтики СССР (АМКОС), Музеем истории космонавтики имени Циолковского в Калуге и космодромом Байконур, помогли собрать и пополнить экспозиции и фонд музея редкими предметами. В музее были представлены фотографии космонавтов, фотоальбомы, макеты космических кораблей, космическая пища, датчики индивидуального контроля здоровья, переданные в дар музею космонавтом Леоновым. Музей космонавтики на борту Ил-18 был разделен на три салона: экспозиция первого посвящалась основоположникам космонавтики, двух других — достижениям космонавтики. За вклад в развитие музейного дела и космонавтики Букирова наградили юбилейной медалью летчика-космонавта СССР Юрия Гагарина и присвоили звание «Почетный гражданин города Жезказган» с вручением нагрудного знака с изображением Гагарина. 12 апреля 1986 г. по случаю 25-летия полета Гагарина основанный Букировым музей получил диплом Федерации космонавтики СССР за пропаганду достижений советской космонавтики и патриотическое воспитание молодежи. Это был единственный музей на территории Казахстана, входивший в Ассоциацию космических музеев Российской Федерации.

Следы былого присутствия крупной авиационной техники в рекреационной зоне не сохранились, расположение музея было определено по рассказам респондентов, которые его посещали или ходили туда на дискотеку, по фотографиям из семейных архивов. В годы перестройки фонд музея временно передали во Дворец школьников имени Тохтара Аубакирова. Долгие годы учреждение было единственным местом, где встречали космо-

навтов и ежегодно организовывали в День космонавтики уличную выставку на Бульваре Космонавтов / Гарышкерлер.

В ходе полевой работы нам удалось найти не все фонды самолетной экспозиции: юридически она относится к одному музею, а физически находится в запасниках другой институции. В 1990-е гг., уже после того как музейная экспозиция была передана во Дворец школьников, пустующий самолет Ил-18 стал использоваться для разных целей, например рядом с ним проводилась знаменитая в городе дискотека «Под крылом».

Позже, насколько я помню, в начале девяностых музей оттуда перевели, перенесли. А на самой площадке, где был музей, была дискотека. Она так и называлась «Под крылом самолета». И люди со всего города, молодежь приходила на эту дискотеку. Но дальше за самолетом не было никакого ухода, в нем было несколько пожаров, потому что не охранялось все это. Вовнутрь начали проникать люди, э-э что-то ломали, растаскивали, но экспонатов там уже не было, просто конструкция... А дальше я сам уехал в Алма-Ату. И-и в это время, как раз таки когда я отсутствовал, насколько мне известно, самолет распилили и вывезли на металлолом [Респ. 2].

Краткая история первого музея космонавтики в Казахстане свидетельствует, что «казахский контекст, связанный с космосом, сложно описать однозначными причинно-следственными простыми схемами. Всегда есть факты, события, контексты и контексты для контекстов» [Медеуова, Сандыбаева 2022: 42]. Так, в Жезказганском регионе история космического проекта пересеклась с индустриально-промышленной историей.

Космос как дар

После бурного развития космической темы с 1961 по 1991 г. наступил период, когда города Казахстана, специализировавшиеся в советское время на индустрии военно-промышленного профиля, были втянуты в процесс ревитализации [Алексеенко 2016: 8-9]. Общий процесс экономического и политического переформатирования негативно сказался на му-зейно-мемориальном ландшафте Жезказгана. Угасание интереса к «космическому» происходило постепенно. В 1993 г. приостановили торжественные шествия в честь космонавтов, сопровождавшиеся вручением ленты «Почетный гражданин города Джезказган» и посадкой деревьев на Аллее Славы. Вслед за политическими трансформациями в 1994 г. произошли ономастические (описанные выше переименования Бульвара Космонавтов). В 1999 г. был расформирован измерительный пункт 7-Д [Кудряшев 2011: 229], за которым последовал отъезд из

(О

Э

города военных инженеров, активно поддерживавших космическую тему.

В неструктурированном музейном архиве нами найдено письмо 1991 г., адресованное Президенту КазССР Нурсултану Назарбаеву, где описывается плачевное состояние музея космонавтики. Письмо от имени генерального директора НПО «Джезказ-ганцветмет» Тамерлана Урумова было составлено в канун полета Тохтара Аубакирова и тридцатилетия полета Юрия Гагарина. В нем говориться о том, что фонд музея на протяжении десяти лет не пополнялся новыми экспонатами, и выражается надежда, что музею удастся получить самый значимый для него экспонат — космический скафандр (главный недостаток космических экспозиций в казахстанских музеях заключается в том, что подлинные объекты уступают по количеству и качеству сувенирно-фотографическим экспонатам).

С 1981 года в г. Джезказгане открыт музей космонавтики, который является филиалом историко-производственного музея НПО «Джезказганцветмет» им. К.И. Сатпаева. За 10 лет существования музей почти не пополнялся экспонатами, несмотря на то, что уже более 40 космонавтов встретила гостеприимная джезказганская земля. В связи с полетом 2 октября 1991 года первого космонавта-казаха Аубакирова просим оказать содействие:

В приобретении космической одежды (скафандр, шлем и т.п.) и других предметов, предназначенных для работы в космосе и принадлежащих космонавту Аубакирову. Включить в состав делегации гостей на космодром Байконур представителей НПО «Джезказганцветмет» (двухработников объединения, сотрудника музея и фотографа).

Так как музей космонавтики г. Джезказгана до сих пор является первым и единственным музеем в республике, то мы имеем прерогативу в приобретении ценных экспонатов этого полета и участия в историческом событии 2 октября 1991 года [АИПМ 1991].

Поскольку подлинного скафандра музей так и не получил, очевидно, что это письмо больше свидетельствует о наступающей стагнации, чем о перспективах развития музея. Своеобразная реанимация космической памяти произошла в 2016 г. благодаря юбилейной дате — 25-летию независимости Республики Казахстан, 25-летию полета в космос Аубакирова и 55-летию полета Гагарина. В этот год был открыт выставочный зал «История развития космонавтики» при Жезказганском историко-археологическом музее на Бульваре Гарышкерлер [Ульрих 2016].

Главным организатором выставки стала бывший директор Жезказганского историко-археологического музея Зинаида

Степановна (Зулпа Супьяновна) Чумакова, которая получила в дар музею большую коллекцию предметов, принадлежавших частному коллекционеру, почетному гражданину Жезказгана Дмитрию Грудею. Грудей, полковник в отставке, был сотрудником облисполкома, начальником треста ЖКХ «Казмедьстрой». При жизни он лично встречал космонавтов и собирал сувениры, медальоны, значки, личные предметы. В своей квартире он организовал комнату-музей космонавтики, собрание которой после его смерти и передала музею его вдова.

Так как вдова Грудея собиралась переезжать в Россию, была вероятность утери коллекции во время переезда... Я так с ней не разговаривала, но слышала... что он [Дмитрий Грудей при жизни] хотел увезти всю свою коллекцию... сейчас таможня... не разрешают же, есть какие-то проблемы, нюансы. Наверное, в связи с этим, с другой стороны, все-таки решила так, потому что он всю жизнь посвятил Жезказгану. Я вот помню, мы к ним домой ходили. Для чего? Лично я ходила, акт писала по экспонатам. Они же просто так не дают. Естественно, мы по акту принимаем. Я тогда работала в фондах, моя миссия на тот момент была такой. А именно переговоры с супругой вела Зинаида Степановна сама. Все время к ней ходила, изучала [Респ. 3].

Коллекция передавалась музею в несколько этапов: первая партия из 187 предметов поступила 14 апреля 2016 г., затем было передано 539 значков, чуть позже перешла оставшаяся третья часть коллекции. При этом около 300 предметов остались в семье. По рассказам музейных сотрудников, директор музея сама получала предметы и слушала многочасовые истории приобретения каждого из них. Разговоры между дарителем и директором музея были приватными, и некоторая информация о предметах была утеряна. В дальнейшем сотрудники музея не интересовались судьбой вдовы Грудея, а директор музея Чумакова скончалась в 2020 г. Специалисты, в том числе художник-дизайнер, принимавший участие в приеме экспонатов, переехали в другие города или сменили место работы.

Имея на руках уже готовую «космическую» коллекцию, краеведческий музей столкнулся с проблемой концептуального размещения. Экспозицию составили из стендов и диорам, разработанных сотрудниками музея, и наполнили предметами и фотографиями из личной коллекции Грудея. Экспозиционная логика представлена темами «Дмитрий Грудей — коллекционер», «О первооткрывателях космической астрофизики», «О первом космонавте мира», «Космонавтика СССР», «Космонавты России», «Космонавты Казахстана». Стенды занимают около 70 % стен экспозиционного зала. В диорамах представ-

169

материалы полевых исследований

(О

э

лены темы «Космическая дружба Казахстана и России», «Первый спутник», «Космодром Байконур».

Интересна история первого стенда «Исследователи космоса», отличающегося по дизайнерскому и техническому исполнению от остальных. Он был изготовлен еще в советский период и располагался в центре главного зала краеведческого музея. При входе в зал посетитель сразу видел этот стенд с сотней маленьких фотографий космонавтов и астронавтов, который очень похож на стенды с членами политбюро. Впервые его использовали на выставке «Жезказган — край меди и космоса», где он также занимал центральное место как своеобразный «иконостас». В постсоветское время при реконструкции экспозиции музея на месте этого стенда в главном зале установили копию «Золотого человека»1 (2019) как более актуального символа независимого Казахстана. Тогда же экспонаты из коллекции «Жезказган — край меди и космоса» перенесли в филиал музея в зал «История развития космонавтики». В последнем была предпринята попытка посмотреть на историю космонавтики с точки зрения того, является ли Казахстан полноправным участником космической истории.

Согласно методологии по ранжированию музеев космонавтики, предложенной Линдси Смолл, музеи можно разделить на те, которые используют исключительность (первый, самый быстрый, могущественный), пограничность (первопроходец, судьба, неизведанное), колониализм (колония, завоевание, заселение), интернационализм (международный, сотрудничество), инклюзивность (укомплектованный, человечество), корпоративность (корпорации, логотипы, названия компаний), милитаризацию (армия, война, оружие) [Small 2017: 24].

Для анализа музея в Жезказгане подходят все пять предложенных параметров с оговоркой, что все они рассматриваются в оптике роли Казахстана в космическом гранд-нарративе. Исключительность здесь представлена через образ коллекционера и уникальные предметы его коллекции, такие как подлинный тренировочный подшлемник Гагарина, тренировочный костюм и личная пиала космонавта Макарова. На пиале с национальным казахским орнаментом выгравировано: «Из этой пиалы пил космонавт корабля "Союз-12" О. Макаров. Джезказган, 29 сентября 1973 г.» То есть пиала не была в космосе, но ис-

1 «Золотой человек», каз. Алтын Адам — археологическая находка Кималя Акишева в кургане Ис-сык в 50 км от Алматы. Предполагается, что в кургане захоронен сакский вождь, в его погребальной камере найдено более 4000 золотых украшений. С 2018 г. Министерство культуры и спорта Республики Казахстан проводит «Шествие Золотого человека по музеям мира» [Кумырзак 2018]. Реплики «Золотого человека» экспонируются во многих музеях республики как один из символов Казахстана.

пользовалась при встрече и осталась редким памятным объектом. Личные вещи космонавтов для краеведческих музеев — ценный и штучный предмет, встречающийся крайне редко.

Исключительность здесь понимается как подлинность музейного объекта, принадлежность его тому или иному космонавту. В музее есть люк от спускаемой капсулы третьего казахского космонавта Айдына Айымбетова. Ему единственному из казахских космонавтов не присвоили звание почетного гражданина Жезказгана, поскольку официальные мероприятия после его приземления проводились сразу в столице. Предметов, связанных с его полетом, в коллекции Грудея быть не могло, они стали результатом работы сотрудников музея по усилению «казахстанского подлинного контента». Люк от спускаемого аппарата появился в музее через 14 лет после приведенного выше письма с просьбой предоставить подлинные предметы, принадлежавшие космонавтам.

Пограничность, если ее трактовать как фронтирность, можно обнаружить в том, как раскрывается взаимосвязь города с «космическим». Один из крупных предметов экспозиции, побывавших в космосе, — баннер с гербом Жезказгана. Он был доставлен на Международную космическую станцию и вернулся на землю с экипажами 41-й и 42-й миссий. Акция с отправкой городского символа на МКС была приурочена к 60-летию основания Жезказгана. На баннере, который находился на борту МКС 167 суток, оставили автографы начальник представительства НПО «Машиностроение» Сергей Шиянов, командир экипажа, космонавт Роскосмоса Александр Самокутяев, первая женщина-космонавт Российской Федерации Елена Серова и астронавт НАСА Барри Уилмор. На белой части баннера три печати: две печати Почты России со штампом «Борт МКС» и датами гашения 26 сентября 2014 г. и 12 марта 2015 г. и одна печать ISS (International Space Station). На месте, где произошло приземление и был возвращен баннер с гербом города, установлена табличка с надписью «Место посадки космического корабля "Союз ТМА-14М" 12.03.2015». Позже аким (глава) города Батырлан Ахметов передал этот баннер директору музея Зинаиде Чумаковой [Высоцкая 2015]. Для Жезказгана, бывшего некогда космической гаванью, это первый опыт, когда городская символика актуализируется через космос. Между тем для многих космических стран, в том числе Казахстана, это одна из значимых практик, когда в космос отправляют те или иные предметы для придания им символического веса. Так, второй космонавт Казахстана Талгат Мусабаев, трижды совершавший полет, брал с собой герб, Конституцию и флаг Казахстана [Ка-бикызы 2002: 131]. Герб Караганды посетил космос в 2014 г., когда отмечался юбилей города [Московка 2014]. В музее исто-

(О

Э

рии казахстанской науки в Алматы хранится капсула с землей Казахстана, которая также побывала на МКС.

Колониальный дискурс напрямую не представлен, не считая взгляда на историю космонавтики Казахстана. Коллекция, которая собиралась в советский период, не могла иметь такого замысла. На уровне дидактического дизайна экспозиции прослеживается попытка показать равноправность постсоветской казахстанской и российской космических программ. В сюжетах диорам представлены дипломатические отношения Казахстана и России как двух стран — преемников советской космонавтики.

Интернационализм представлен наибольшей коллекцией медальонов и значков, среди которых преобладают предметы, посвященные 30-летию космодрома Байконур и первому полету человека в космос, а также коллекцией визуальных материалов программы «Интеркосмос», куда помимо значков вошли вымпелы, сувенирные тарелки и книги с автографами космонавтов. Сувениры, полученные в дар от профессиональных сообществ, работающих в сфере освоения космоса, носят конкретный событийный характер и привязаны к определенному месту и временным рамкам. В отличие туристических сувениров, они имеют меньший тираж и идеологическую нагрузку [Смелова 2012].

Инклюзивность представлена различными макетами монументов, существующих, утраченных и нереализованных. Главный среди них — макет первой версии монумента, посвященного трагическому приземлению «Союза-11». В музее есть стандартные сувениры в форме ракеты, выполненные из металла. Один из них был подарен Грудею 23 марта 1976 г. командиром воинской части, дислоцированной на Байконуре. Здесь важна скорее не художественная ценность сувенира, а зафиксированная информация о датах, контактах, неформальных сетях, связывающих коллекционера с другими акторами космического поля. На другом макете ракеты нанесена гравировка: «Здесь на старте сожжены тюльпаны, чтобы цвели тюльпаны всей Земли». Имеются юбилейные сувениры с символикой медного ковша и надписью «Джезказган», украшенные тюльпанами и ракетой.

Корпоративность дает интересный ракурс, представленный на стандартных советских и постсоветских логотипах. Визуальный паттерн в виде цветка тюльпана в этом зале встречается 14 раз. Тюльпан — часто используемый символ в космической геральдике Жезказгана и Байконура. Это юбилейные медальоны, сувениры, нагрудные знаки, герб, обложка книги о советских космонавтах. Красный или алый тюльпан в качестве централь-

ного элемента герба города имеет несколько брутальных воплощений в виде придорожных бетонных знаков у городов Сатпаев и Жезказган. Тюльпаны также используются в визуальных брендах Байконура Кызылординского, Приозерска, Сары-Шагана, т.е. практически всех центров, входящих в число космических городов Казахстана. В жезказганском гербе используется одиночный красный цветок со стеблем, переходящим в стержень перьевой ручки, который, в свою очередь, упирается в раскрытую книгу. Листья тюльпана, расположенные по обе стороны стебля, стилизованы под буквы Си — химический символ меди. При этом над «и» для симметрии дорисованы космические треки, создающие впечатление, что изображены две буквы «С». Смысловая нагрузка знака интерпретируется местными жителями как символ красоты бескрайней степи или огненного котлована, где добывается медь или приземлилась ракета.

Подробное описание небольшого (20 кв. м) экспозиционного зала показывает, что в музеях Казахстана космос не относится к эмоционально доминантной теме: основу таких экспозиций составляют стенды с фотографиями и витрины со значками и макетами. Все попытки методологически усилить роль Казахстана в истории космонавтики интерпретируются нами как проявление «локализма». Некоторые инициативы по созданию космических экспозиций, особенно в отношении советского периода, иллюстрируют тезис Азифа Сиддики о «консенсусном нарративе», о значении космоса для всего человечества. Экспозиции, посвященные казахстанскому периоду космонавтики, выражают гордость, что жезказганская земля играет значимую роль в освоении космоса и становится первым местом, куда ступает нога космонавта после космического полета, его второй родиной.

Степь, уголь, медь, космос

Все музеи региона связаны между собой не только институционально, но и концептуально — общими темами, репрезентирующими регион, переживающий последствия своего индустриального статуса.

За последние десятилетия в Казахстане были приняты государственные программы в области культурной политики — «Культурное наследие», «Взгляд в будущее: модернизация общественного сознания», «Сакральный Казахстан». Благодаря им в регион пришли инвестиции на ревитализацию локальных и общеказахстанских историко-культурных памятников. Для развития культурного и исторического туризма в регионе создан национальный историко-культурный и природный заповедник-

э альным.

музей «Улытау» с главной точкой притяжения — историко-культурным комплексом «Жошы-хан». Однако описанный нами «космический» маршрут обходит исторический ландшафт стороной и в большей степени совпадает с прежним индустри-

Первой точкой нашего исследовательского маршрута стал поселок Жезды (бывший районный центр Джезды, а ранее поселок Марганец), где находился пункт Джезказганлага. Въезд в поселок Жезды маркирован придорожным монументом с космической символикой. Он представляет собой массивное трех-частное горизонтальное панно с навершием в виде ракеты и четырехгранника с барельефами космонавта в шлеме с надписью СССР и звездами (ил. 4). В центре панно — национальный орнамент, слева — сельская пастораль с пастухом, овцами и лошадью, а справа — визуальные паттерны на промышленную тему и химический символ марганца — Mn.

Добрая половина поселка — это руины советских построек, среди которых находится своеобразный оазис — уникальный музей горного и плавильного дела. Он был основан в 1988 г. Макеном Торегельдиным, работником райкома и соратником Сатпаева, собиравшим ценные экспонаты по истории края первоначально у себя во дворе, а затем создавшим оригинальную коллекцию техники под открытым небом [Торегельдин 2003: 46]. Во дворе музея среди угольных комбайнов и другой крупной техники есть фрагменты космических ракет. Самый большой из них — фрагмент первой ступени ракетоносителя «Союз», который сдал в музей местный житель. Уникальное местоположение музея позволило собрать предметы от древних петроглифов и железорудных печей до остатков космических ракет. Жезды расположен одинаково близко к байконурским петроглифам, легендарному Карсакпайскому заводу и зонам падения первых ступеней космических ракет.

Экспозиция музея не только раскрывает тему горно-металлургической деятельности региона, но и предоставляет материальные свидетельства, опровергающие расхожее мнение, что космодром был построен на пустом месте, в голодной степи Бетпак Дале. Для местных музейных работников тема британского присутствия в регионе представляет больший интерес, чем космическая история. В частности, они хранят сведения о том, что по всей производственно-технологической линии, связывающей Жосалы, Байконыр Улытауский, Карсакпай, Жезды и Жезказган, помимо производственных зданий, железнодорожной ветки, соединяющей байконурские угольные копи и жез-казганские рудники, британцами были построены 128 жилых домов и 17 казарм [Сейтжанов 2020: 139]. Об индустриальной

истории региона свидетельствуют сохранившийся старый мост на клепках «британского периода», следы узкоколейки и Аллея Трудовой Славы, созданная в честь выплавки первой казахстанской меди в Карсакпае. С нашей точки зрения, Сырдарьинский регион можно рассматривать как зону экономического и культурного притяжения для этой местности. Тогда как советский взгляд на космодром исключал историческую составляющую и превращал космодром в точку, расположенную между станциями сырдарьинской железной дороги Казалы (Казалинск) и Жосалы. Такое видение лишает регион культурной и исторической глубины.

Конечной точкой второго полевого маршрута был поселок Байконыр Улытауский, с которым связаны многие нарративы на космическую тему. При въезде — крупная надпись «Бай-коцыр», которая буквально очерчивает линию горизонта, потому что находится на вершине холмистой возвышенности, рядом расположен дорожный указатель с устремленной вверх ракетой (ил. 5, 6). По рассказам местных жителей, указатель был установлен в 1980-е или 1990-е гг. с целью привлечь внимание к проблемам населенного пункта. Сам поселок уже без четкого рисунка улиц, но с разного рода баннерами, которые обозначают улицы, с большими пустырями, руинами советских построек. В центре на пересечении дорог у школы и Дома культуры установлен большой баннер с заржавевшим основанием и выгоревшим портретом Гагарина. Визуально ничто больше не напоминает о космосе.

На территории поселка два Байконыра — старый и новый. От старого остались руины домов, среди которых, по утверждению респондентов, есть и построенные британцами. По рассказам местных жителей про руинизированный Байконыр, здесь был шаЪар — город, где жили представители разных этносов. Об этом свидетельствуют заброшенное христианское кладбище и парк, высаженный татарами-торговцами. Вокруг поселения можно увидеть обрушившиеся шахты, груды переработанной руды, следы узкоколеек. В старом Байконыре долгие годы существовало 7-е отделение Степлага1, на карте перспективного плана развития поселка 1946 г. обозначен дом заключенных. Наш респондент, школьный учитель, рассказывал, что в 1990-е гг. на фундаменте этого здания он построил кошары, рассчитывая развивать животноводческий бизнес.

1 Степлаг МВД СССР — одна из структур лагерей ГУЛАГа. С 1949 по 1956 г. функционировали девять отделений Степлага [Дулатбеков и др. 2011: 239]. Седьмое отделение в поселке Байконыр принадлежало Джезказганскому комбинату, который занимался добычей и отгрузкой бурого угля [Там же: 250].

175

материалы полевых исследований

Новый Байконыр построен в 1973 г. рядом со старым, на возвышенности, за поворотом реки Байконыр. Все двух-трехэтаж-ные дома нежилые, но частично используются в хозяйственных целях, например для хранения сена. В небольшом сквере со-| хранился установленный в 1975 г. памятник Ленину. Школьный

музей, созданный учителем истории, местным краеведом Му-кашем Стамкуловым, так же как и другие музеи этого региона, больше рассказывает о британцах, железной дороге, Булантин-ской битве (первая четверть XVIII в.), нежели о космосе. Исключением является необычная история про единственного американского шпиона (см. ниже).

В поселке 60 фермерских хозяйств, два магазина, кафе и мечеть, построенная на средства жителей методом асара1. Во многих дворах груды металлолома, в том числе рельсы от узкоколейки. Основа экономики — животноводство. Ключевая проблема, волнующая общественность, — признание района зоной экологического бедствия как сопредельного космодрому и находящегося на линии падения космического мусора.

Основная версия местных жителей о том, как их аул связан с космодромом, такова: первый полет в космос был произведен в этой местности, с «настоящего Байконура». Даже если не Гагарина, то «в любом случае кого-то здесь отправляли в космос, пусть даже это будет животное» [Респ. 4]. В интервью принял участие самый авторитетный свидетель — 86-летний аксакал, который рассказывал о родовых территориях в местности Акшал, где, по его мнению, находился «настоящий» космодром. Ему пришлось покинуть эти места в возрасте 20 лет, и он хорошо помнит, как им говорили «туда даже не смотреть». С этой установкой он прожил здесь оставшуюся жизнь. По его версии, топоним «Байконур» происходит от имени бая из рода Найман подрода Бабас. Акшал — это место зимовки, расположенное на расстоянии около 80 км, куда люди стараются не ездить, поскольку помнят про запрет. Основной лейтмотив его рассказа — «Я был молодой, нам запрещали интересоваться тем, что там осталось». Однако люди «видели длинные колонны машин с грузом, закрытые брезентом, которые где-то в степи пропадали, а также были разговоры чабанов, которые видели, как приземлялись самолеты и уходили куда-то под землю» [Респ. 5].

Этот нарратив о полете Гагарина поддерживается местными жителями, так же как и рассказ об американском шпионе по имени Миша: «Миша устроился киномехаником в ауле и пере-

1 Асар — казахский обычай взаимопомощи. В данном случае означает, что средства на постройку мечети были собраны сообществом.

давал по радиосвязи тайную информацию, возможно о ракетах, американцам. Его поймали в одном из мазаров, где он прятался» [Респ. 6].

В этих устных историях причудливо переплетаются факты и устойчивые сюжеты из советских телевизионных передач. Байконырцы говорят, что первые старты были «здесь, а потом их зачем-то перенесли в другое место, но первые были здесь, нам так говорили наши аксакалы» [Респ. 6]. При этом местных жителей мало интересуют новости из мира космоса, как и то, что происходит на официальном Байконуре. Для местного населения космос — это космический мусор в степях, создающий проблемы, а рассказы о полете Гагарина из их местности важны лишь как символический капитал.

В культурном ландшафте исследуемой территории доминируют исторические сюжеты, в частности тема Булантинского сражения. С особой гордостью местные жители показывают новый мемориальный комплекс, посвященный битве у реки Буланты, второе название которой Байконыр. Таким образом, их больше волнует космос казахской культуры, чем тот, который был для них исходно непонятен и к которому у них был ограничен доступ.

Заключение

Несмотря на то что Казахстан предоставляет территорию для крупнейшего космодрома Байконур, в реальности жители Казахстана мало знают о космических программах и о том, что происходило на отчужденных территориях космодрома. Космос в такой ситуации выглядит как музейная картинка с изображением советского прошлого — мозаики и придорожные указатели со стилизованными ракетами и крупной надписью «СССР».

Режим секретности космодрома сильно искажает представление о культурном и социально-экономическом ландшафте Казахстана. В глобальной перспективе космос — это то, что позиционируется как прорыв человечества, но в локальной — это игнорирование предыдущей истории региона, сознательное вытеснение местного знания о территориях, культуре ради поддержания режимов секретности. Несмотря на то что с 1970 по 1990 г. Жезказган активно позиционировался как город меди и космоса, как космическая гавань, сейчас в этом регионе происходит вытеснение космического на периферию исторической и культурной памяти. На примере реконструкции космических мест памяти Жезказганского / Улытауского региона мы видим, что интерес к космосу, космическому наследию поддерживается только теми акторами и социальными группами, которые

(О

Э

так или иначе связаны с космическом деятельностью — действующими и бывшими военными, журналистами, специализирующимися на космических репортажах, и теми, кто участвовал во встречах космонавтов.

Если интерес к космосу как наследию проявляется в вариациях основных идеологических матриц о роли космоса для всего человечества, о гордости, что жезказганская земля является значимой частью процесса освоения космоса и первым местом, куда ступает нога космонавта, становясь его второй родиной, то для новых поколений космос — это уже не общая история и не повод для гордости. То, что эти территории использовались в качестве зон приземления космонавтов и одновременно в качестве зоны падения космического мусора и активного гепти-лового загрязнения, отразилось в изменении отношения к космической повестке дня: для жителей региона космос потерял свою привилегированную однозначность, прогрессистскую модерность. Маргинализация космического в регионе напрямую связана не только с неопределенностью статуса аренды космодрома Байконур. Для местного населения более актуально углубление исторической памяти — эпоха казахских ханств, период присутствия на этой территории Золотой Орды, а не космическая история или взаимосвязь джезказганского ГУЛАГа с космической инфраструктурой региона. Для них это одинаково забываемые, вытесняемые темы.

Описание связанных с космосом музейных экспозиций и мест памяти Жезказгана и Улытау показывает, что сырьевой профиль региона не поддерживает космическую тему, скорее наоборот, все акторы удержания памяти о космосе — это активисты, энтузиасты, но не государство и не крупнейший донор региона корпорация «Казахмыс», которая находится в зарубежном управлении. Космос не является родной историей, и масштабного запроса на сохранение памяти о космосе от местного населения нет. Людей, проживающих в зоне падения космического мусора, больше волнует экологическая компенсация за риски, чем связь с космической историей.

Благодарности

Статья публикуется в рамках грантового финансирования МНиВО РК — АР14870269 «Инфраструктура памяти: ревитализация культурных ландшафтов Казахстана». Исследовательская группа благодарна сотрудникам Историко-промышленного музея имени К.И. Сатпаева корпорации «Казахмыс» (Жезказган), Историко-археологического музея с выставочным залом «История развития космонавтики» (Жезказган), Музея истории горного и плавильного дела имени М. Торегелдина (Жезды), Дома-музея Каныша Сатпаева (Карсакпай), Музея средней школы № 17 (Байконыр) за предоставленную помощь в исследовании.

Список сокращений

АИПМ — Архив Историко-производственного музея имени К.И. Сатпаева корпорации «Казахмыс»

АП РК — Архив Президента Республики Казахстан

Архивные материалы

АИПМ. [Без атрибуции]. Письмо Генерального директора НПО «Джез-казганцветмет» Т.М. Урумова Президенту КазССР Н.А. Назарбаеву № 20-20918 от 11 сентября 1991 г.

АП РК. Историко-документальная выставка Звездные старты Байконура (к 60-летию первого полета человека в космос). 2021 г. <http:// archive.president.kz/ru/virtual/zvezdnye-starty-baykonura-k-60-letiyu-pervogo-poleta-cheloveka-v-kosmos/>.

Источники

Бикерт Е. В Жезказгане восстановили мемориальную доску погибшим космонавтам // eKaraganda. 2014, 12 апр. <http://ekaraganda. kz/?mod=news_read&id=27853>.

Букиров С. Сувениры из ГДР // Джезказганская правда. 1978, 4 нояб.

Букиров С. Жезказган жане Каныш Сатпаев. Жезказган: Полиграфия АСАР, 2019. 200 с.

Высоцкая Ю. Герб Жезказгана вернулся из космоса // Подробности Жез-казганского региона. 2015, 19 мар. <http://podrobnosty.kz/rubriki/ zemlyaki/390-gerb-zhezkazgana-vernulsya-iz-kosmosa.html>.

Джусумбекова А. «Стартуя» в детстве с крыши дома, Тохтар добрался до космических высот // Джезказганская правда. 1991, 16 нояб.

Железнев Н., Тышлер А. Богатыри космоса — в объятьях джезказганцев // Джезказганская правда. 1979, 21 авг.

Кабикызы С. ^аза; жершщ перзенп = Сын земли казахской = Son of the Kazakh Land: Фотоальбом. Алматы: Казахстан, 2002. 206 c.

Кумырзак А. Шествие Золотого человека по музеям мира // Qazaqstan Tarihy. 2018, 4 апр. <https://e-history.kz/ru/news/show/5176>.

Московка И. Презент из космоса // Время: общественно-политическая газета Казахстана. 2014, 13 сент. <https://time.kz/articles/moment/ 2014/09/13/prezent-iz-kosmosa>.

Мырзатов Н., Накенов Н. Бай;оцыр-Космос-Жез;азган (Халыкаралы; экипаж В.Ф. Быковский мен З. Йен карсы алу салтанатынан) // Жезказган туы. 1978, 5 сент.

Наурызбай Ж. (сост.). Жезказган: энциклопедиялык аныктама. Алматы: Эверо, 2004. 400 с.

Сейтжанов М. Британец Карсакбай. Екатеринбург: Издательские решения, 2020. 226 с.

Сивков Д. С Земли на землю. Малые космические музеи России // Youtube. Канал Музея-библиотеки Н.Ф. Федорова. 2021, 20 фев. <https:// www.youtube.com/watch?v=Iof3mZ01XEw&ab_channel=nffedorov>.

£ Совместное постановление акимата города Жезказган Карагандинской области от 10 сентября 2010 года № 20/01 и решение Жезказган-

S ского городского маслихата Карагандинской области от 14 сентября

щ 2010 года № 26/313 «О переименовании бульвара, некоторых улиц

Ц города Жезказгана» // Эдшет: информационно-правовая система

I нормативных правовых актов Республики Казахстан. <https://adilet.

§ zan.kz/rus/docs/V10KB000125>.

s

Столповский А. Джезказган — воздушные врата // Джезказганская ! правда. 1974, 23 нояб.

I Танирбергенов Н. Человек, прославивший наследие нации // Saryarqa:

I Карагандинский областной телеканал. 2021, 18 мая. <https://kartv.

•i kz/ru/news/society/arqa-news-chelovek-proslavivshii-nasledie-nacii>.

т

IT Торегельдин М. Вечное наследие (историко-документальная книга об ор-

ä ганизации музея истории горного и плавильного дела в Жездах).

§ Караганда: Карагандинская полиграфия, 2003. 215 с.

о

^ Указ Президента Республики Казахстан от 20 декабря 1995 г. № 2695

¡I «О переименовании города Ленинска Кзыл-Ординской области» //

i? Адилет: информационно-правовая система нормативных правовых

актов Республики Казахстан. <https://adilet.zan.kz/rus/docs/

¡5 U950002695 >.

э -

Ульрих Л. Зал космонавтики открыт в городском музее // Подробности Жезказганского региона. 2016, 2 нояб. <http://www.podrobnosty.kz/ ¡2 rubriki/zemlyaki/674-zal-kosmonavtiki-otkryt-v-gorodskom-muzee.

f html>.

UQ

g Docevski B. The Fallen Astronaut Memorial on the Moon — the First Sculpture

beyond Our Planet // The Vintage News. 2018, Jan 3. <https://www. thevintagenews.com/2018/01/03/fallen-astronaut-memorial-on-the-moon/>.

Библиография

Алексеенко А. Место встречи Усть-Каменогорск: два мира, два образа жизни в поисках взаимодействия и сотрудничества. Астана; Алма-ты: ИМЭП, 2016. 144 с.

Бисенова А., Медеуова К. O проблемах региональных исследований в/по Центральной Азии (Форум: Что такое региональные исследования в современной антропологии (на примере Центральной Азии)) // Антропологический форум. 2016. № 28. С. 35-40.

Дулатбеков Н. КСРО IIM Степной лагер1 тарихынын очерктер1 = Очерки истории Степного лагеря МВД СССР = Historical Outlines of USSR MIA Stepnoy Camp. Караганда: Карагандинский ун-т «Болашак», 2012. 808 с.

Железняков А.Б., Кораблев В.В. «Космические гавани» планеты. Часть 1: Космодромы России // Научно-технические ведомости СПбГПУ. 2014. № 3(202). С. 14-22.

Камерон С. Голодная степь: голод, насилие и создание Советского Казахстана. М.: НЛО, 2020. 360 с.

Кудряшев В.А. Измерительному комплексу Байконур — 50 лет: исторический очерк (исправленный и дополненный). СПб.: Б.и., 2011. 318 с.

Медеуова К. Ермаганбетова К., Кикимбаев М., Мельников Д., Наурзбаева З., Рамазанова А., Сандыбаева У., Толгамбаева Д., Тлепберген А. Практики и места памяти в Казахстане (структурно-типологический обзор). Астана: ЕНУ им. Л.Н. Гумилева, 2017. 320 с.

Медеуова К., Сандыбаева У. Наследие и фронтир: репрезентация космоса в музеях Казахстана // Этнографическое обозрение. 2022. № 5. С. 41-56. doi: 10.31857/S0869541522050037.

Наурзбаева З.Ж., Медеуова К.А. Казахская «космическая» топонимика: исследование культурного ландшафта в окрестностях космодрома Байконур // Вестник Казахского национального женского педагогического университета. 2021. № 3. С. 68-78. doi: 10.52512/23065079-2021-87-3-68-78.

Нора П. Между памятью и историей. Проблематика мест памяти // Нора П., Озуф М., Пюимеж Ж. де, Винок М. Франция — память / Пер. с фр. Д. Хапаевой. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1999. С. 17-50.

Сатпаев К.И. Атбасарское медное дело и его перспективы // Народное хозяйство Казакстана. 1928. № 9/10. С. 212-232.

Сатпаев К.И. Избранное. Шымкент: Ощусик полиграфия, 2007. Т. 5: Научно-популярные и общественно-политические статьи, выступления. 415 с.

Смелова Е.З. Функциональные особенности дарения советским политическим лидерам: культурологические аспекты // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2012. № 5(49). С. 90-93.

Терешин М.Р. Поля падения: пространство космоса на реке Мезень // Сибирские исторические исследования. 2020. № 1. С. 53-74. doi: 10.17223/2312461X/27/4.

Adams L. Can We Apply a Postcolonial Theory to Central Asia? // Central Eurasia Studies Review. 2008. Vol. 7. No. 1. Р. 2-8.

Bekus N. Outer Space Technopolitics and Postcolonial Modernity in Kazakhstan // Central Asian Survey. 2022. Vol. 41. No. 2. P. 347-367. doi: 10. 1080/02634937.2021.1893273.

Bekus N., Medeuov Zh. Aspirations and Challenges of Space Techno-Science in Global Semi-Peripheries. A View from Kazakhstan // Science, Technology and Society. 2023. (In print).

Brandau D. Peenemünde Contested: Remembering Second World War Technologies in Rural East Germany from 1984 to 1992 // Journal of Educational Media, Memory and Society. 2022. Vol. 14. No. 1. P. 98127. doi: 10.3167/jemms.2022.140106.

Gorman A. The Cultural Landscape of Interplanetary Space // Journal of Social Archaeology. 2005. Vol. 5. No. 1. P. 85-107. doi: 10.1177/1469605305050148.

Gruntman M. From Tyuratam Missile Range to Baikonur Cosmodrome // Acta Astronautica. 2019. Vol. 155. P. 350-366. doi: 10.1016/j.actaastro. 2018.12.021.

Kenessov B., Batyrbekova S., Nauryzbayev M., Bekbassov T., Alimzhanova M., Carlsen L. GC-MS Determination of 1-Methyl-1H-1,2,4-triazole in Soils Affected by Rocket Fuel Spills in Central Kazakhstan // Chromatographia. 2008. Vol. 67. No. 5. P. 421-424. doi: 10.1365/s10337-008-0535-4.

(О

Э

Kopack R.A. Rocket Wastelands in Kazakhstan: Scientific Authoritarianism and the Baikonur Cosmodrome // Annals of the American Association of Geographers. 2019. Vol. 109. No. 2. P. 556-567. doi: 10.1080/2469445 2.2018.1507817.w.

Kopack R. Baikonur 2.0: "Inland-Offshore" Space Economies in Post-Soviet Kazakhstan // Culture, Theory and Critique. 2021. Vol. 62. No. 1-2. P. 96-112. doi: 10.1080/14735784.2021.1929363.

Koroleva T.V., Semenkov I.N., Sharapova A.V., Krechetov P.P., Lednev S.A. Ecological Consequences of Space Rocket Accidents in Kazakhstan between 1999 and 2018 // Environmental Pollution. 2021. Vol. 268 (Pt. A). Article 115711. P. 1-12. doi: 10.1016/j.envpol.2020.115711.

Messeri L.R. Placing Outer Space: An Earthly Ethnography of Other Worlds: PhD Thesis / Massachusetts Institute of Technology. Cambridge, MA, 2011. 283 p.

Pass J., J0rgensen J. Introduction to Astrosociology: An Assessment of Its Definition, Relevance and Scope: Paper presented during 57th International Astronautic Congress (IAC) Conference in Valencia, Spain, October 2-6, 2006. 18 p. <http://www.astrosociology.com/Library/PDF/ IAC--Intro%20to%20Astrosociology.pdf>.

Piskorskaya S. Yu. Ecological Issues of Space Industry // IOP Conference Series: Materials Science and Engineering. 2020. Vol. 822. No. 1. Article 012035. P. 1-5. doi: 10.1088/1757-899X/822/1/012035.

Redfield P. Space in the Tropics: From Convicts to Rockets in French Guiana. Berkeley, CA: University of California Press, 2000. XVI+345 p.

Sandybayeva U. Space as Soviet Heritage and a National Project for Kazakhstan // Bataev D.K.-S. et al. (eds.). Social and Cultural Transformations in the Context of Modern Globalism. L.: European Publisher Ltd., 2021. No. 179. P. 1358-1364. doi: 10.15405/epsbs.2021.11.179. (European Proceedings of Social and Behavoiural Sciences. Vol. 117).

Siddiqi A.A. Privatising Memory: The Soviet Space Programme through Museums and Memoirs // Collins M., Millard D. (eds.). Showcasing Space. L.: Science Museum, 2005. P. 98-115. (Artefacts Series: Studies in the History of Science and Technology. Vol. 6).

Siddiqi A.A. Cosmic Contradictions: Popular Enthusiasm and Secrecy in the Soviet Space Program // Andrews J.T., Siddiqi A.A. (eds.). Into the Cosmos: Space Exploration and Soviet Culture. Pittsburgh: University of Pittsburgh Press, 2011. P. 47-76. doi: 10.2307/j.ctt6wrcn2.7.

Small L.M. Space Museums: Technical and Cultural Considerations: MA Theses / University of Toronto. Toronto, 2017. VI+78 p. <https://tspace. library.utoronto.ca/handle/1807/76674>.

Villain J. A Brief History of Baikonur // Space Policy. 1996. Vol. 12. No. 2. P. 129-134. doi: 10.1016/0265-9646(96)00004-5.

Yessenova S. Hawkers and Containers in Zarya Vostoka: How "Bizarre" Is the Post-Soviet Bazaar? // Dannhaeuser N., Werner C. (eds.). Markets and Market Liberalization: Ethnographic Reflections. Bingley: Emerald, 2006. P. 37-59. (Research in Economic Anthropology. Vol. 24).

Yessenova S.B. Nomad for Export, Not for Domestic Consumption: Kazakhstan's Arrested Endeavour to "Put the Country on the Map" // Studies in Russian and Soviet Cinema. 2011. Vol. 5. No. 2. P. 181-203. doi: 10.1386/ srsc.5.2.181_l.

Список респондентов

Респ. 1 — женщина, 40 лет, журналист, корреспондент газеты, г. Жезказган Респ. 2 — мужчина, 44 года, музейный работник, г. Жезказган Респ. 3 — женщина, 55 лет, музейный работник, г. Жезказган Респ. 4 — мужчина, 56 лет, житель пос. Байконыр, область Улытау Респ. 5 — мужчина, 86 лет, житель пос. Байконыр, область Улытау Респ. 6 — мужчина, 54 года, краевед, житель пос. Байконыр, область Улытау

"Cosmos" in the Museum-Memorial Landscape of Zhezkazgan Leila Bakytova

L. N. Gumilyov Eurasian National University 2 Satpayev Str., Astana, Kazakhstan bakytova17leila@gmail.com_

Kulshat Medeuova

L. N. Gumilyov Eurasian National University 2 Satpayev Str., Astana, Kazakhstan mkulshat@gmail.com

The article presents one of the alternative versions of the Soviet space heritage in Kazakhstan on the example of the Zhezkazgan / Ulytau region. It was in this region, in the vicinity of the village of Baikonyr, that a "false" cosmodrome was located; it later gave its name to the official cosmodrome in the Kyzylorda region. Here the "sub-route zones" of space launches pass, there are cosmonaut landing zones, and there is falling space debris. On the basis of field research materials collected between 2021 and 2022 the article investigates museum practices, places of memory, as well as common themes linking space infrastructure and the cultural landscape. The authors use Pierre Nora's theoretical concept of places of memory as markers of the relevance or non-relevance of the past. They examine urban rituals of the cosmonauts' meeting, the history of the first Republican Museum of Cosmonautics, memories of the secret territories of the "false" cosmodrome and how the memorial to the dead cosmonauts of the Soyuz-11 crew was created. Through an analysis of space places of memory and changes in museum policy, the dynamics of the local attitudes to the "grand space project" are shown. The study shows that interest in the region's space heritage is maintained only by those actors who have been associated with space activities: current and former military personnel, journalists specializing in space reporting. There is no need for locals to preserve the memory

§ of these events, which are not native history to them. People living

g in the space debris drop zone are more concerned with ecological

| compensation for risks than with their connection to space history.

H

H Keywords: space, places of memory, museum and memorial land-

§ scape, cultural landscape, Soviet heritage.

o

iS Acknowledgments

r3

This research was funded by the Science Committee of the Ministry of Science | and Higher Education of the Republic of Kazakhstan (grant no. AP14870269)

° "Memory Infrastructure: Revitalization of Cultural Landscapes of Kazakhstan".

The research team is grateful to the staff of the K. I. Satpayev Historical and = Industrial Museum of Kazakhmys Corporation (Zhezkazgan), Historical

g and Archaeological Museum with Exhibition Hall "History of Cosmonautics

g Development" (Zhezkazgan), M. Toregeldin Museum of Mining and Smelting

History (Zhezdy), Kanysh Satpayev House Museum (Karsakpai), Museum of g High School no. 17 (Baykonyr) for the assistance in research.

o

^ References

¡s Adams L., 'Can We Apply a Postcolonial Theory to Central Asia?', Central

^ Eurasia Studies Review, 2008, vol. 7, no. 1, pp. 2-8.

g Alekseenko A., Mesto vstrechi Ust-Kamenogorsk: dva mira, dva obraza zhizni

| v poiskakh vzaimodeystviya i sotrudnichestva [Meeting Place Ust-

g Kamenogorsk: Two Worlds, Two Ways of Life in Search of Interaction

'5 and Cooperation]. Astana; Almaty: Institute of World Economics and

Politics Press, 2016, 144 pp. (In Russian).

Bekus N., 'Outer Space Technopolitics and Postcolonial Modernity in Kazakhstan', Central Asian Survey, 2022, vol. 41, no. 2, pp. 347-367. doi: 10.1080/02634937.2021.1893273.

Bekus N., Medeuov Zh., 'Aspirations and Challenges of Space Techno-Science in Global Semi-Peripheries. A View from Kazakhstan', Science, Technology and Society, 2023. (In print).

Bissenova A., Medeuova K., 'O problemakh regionalnykh issledovaniy v/po Tsentralnoy Azii (Forum: Chto takoe regionalnye issledovaniya v sovremennoy antropologii (na primere Tsentralnoy Azii))' [On the Problems of Regional Studies in Central Asia (Forum: What is the Role of "Regional Studies" in Contemporary Anthropology? — Exploring the Case of Central Asia)], Antropologicheskij forum, 2016, no. 28, pp. 35-40. (In Russian).

Brandau D., 'Peenemünde Contested: Remembering Second World War Technologies in Rural East Germany from 1984 to 1992', Journal of Educational Media, Memory and Society, 2022, vol. 14, no. 1, pp. 98-127. doi: 10.3167/jemms.2022.140106.

Cameron S., The Hungry Steppe: Famine, Violence, and the Making of Soviet Kazakhstan. Ithaca, NY; London: Cornell University Press, 2018. XIV+277 pp.

Dulatbekov N., KSROIIM Stepnoy lageri tarikhynyn ocherkteri = Ocherki istorii Stepnogo lagerya MVD SSSR = Historical Outlines of USSR MIA Stepnoy

AHTPOnO^OrMHECKMM OOPYM 2023 № 57 184

Camp. Karaganda: "Bolashak" Karaganda University Press, 2012, 808 pp. (In Kazakh, Russian and English).

Gorman A., 'The Cultural Landscape of Interplanetary Space', Journal of Social Archaeology, 2005, vol. 5, no. 1, pp. 85-107. doi: 10.1177/1469605305050148.

Gruntman M., 'From Tyuratam Missile Range to Baikonur Cosmodrome', Acta Astronautica, 2019, vol. 155, pp. 350-366. doi: 10.1016/j.actaastro.2018.12.021.

Kenessov B., Batyrbekova S., Nauryzbayev M., Bekbassov T., Alimzhanova M., Carlsen L., 'GC-MS Determination of 1-Methyl-1H-1,2,4-triazole in Soils Affected by Rocket Fuel Spills in Central Kazakhstan', Chromatographia, 2008, vol. 67, no. 5, pp. 421-424. doi: 10.1365/s10337-008-0535-4.

Kopack R. A., 'Rocket Wastelands in Kazakhstan: Scientific Authoritarianism and the Baikonur Cosmodrome', Annals of the American Association of Geographers, 2019, vol. 109, no. 2, pp. 556-567. doi: 10.1080/24694 452.2018.1507817.w.

Kopack R., 'Baikonur 2.0: "Inland-Offshore" Space Economies in Post-Soviet Kazakhstan', Culture, Theory and Critique, 2021, vol. 62, no. 1-2, pp. 96-112. doi: 10.1080/14735784.2021.1929363.

Koroleva T. V., Semenkov I. N., Sharapova A. V., Krechetov P. P., Lednev S. A., 'Ecological Consequences of Space Rocket Accidents in Kazakhstan between 1999 and 2018', Environmental Pollution, 2021, vol. 268 (pt. A), article 115711, pp. 1-12. doi: 10.1016/j.envpol.2020.115711.

Kudryashev V. A., Izmeritelnomu kompleksu Baykonur — 50 let: istoricheskiy ocherk (ispravlennyy i dopolnennyy) [The Baikonur Measuring Complex Is 50 Years Old: Historical Essay (Corrected and Supplemented)]. St Petersburg: S. n., 2011, 318 pp. (In Russian).

Medeuova K., Ermaganbetova K., Kikimbaev M., Melnikov D., Naurzbaeva Z., Ramazanova A., Sandybaeva U., Tolgambaeva D., Tlepbergen A., Praktiki i mesta pamyati v Kazakhstane (ctrukturno-tipologicheskiy obzor) [Practices and Places of Memory in Kazakhstan (Structural and Typological Review)]. Astana: L. N. Gumilyov Eurasian National University Press, 2017, 320 pp. (In Russian).

Medeuova K., Sandybayeva U., 'Nasledie i frontir: reprezentatsiya kosmosa v muzeyakh Kazakhstana' [Heritage and the Frontier: Representation of Space in Museums of Kazakhstan], Etnograficheskoe obozrenie, 2022, no. 5, pp. 41-56. doi: 10.31857/S0869541522050037. (In Russian).

Messeri L. R., Placing Outer Space: An Earthly Ethnography of Other Worlds: PhD Thesis, Massachusetts Institute of Technology. Cambridge, MA, 2011, 283 pp.

Naurzbaeva Z. Zh., Medeuova K. A., 'Kazakhskaya "kosmicheskaya" toponimika: issledovanie kulturnogo landshafta v okrestnostyakh kosmodroma Baykonur' [Kazakh "Space" Toponymy: Study of the Cultural Landscape in the Region Adjacent to the Baikonur Cosmodrome], Vestnik Kazakhskogo natsionalnogo zhenskogo pedagogicheskogo universiteta, 2021, no. 3, pp. 68-78. doi: 10.52512/2306-5079-2021-87-3-68-78. (In Russian).

Nora P., 'Entre mémoire et histoire, la problématique des lieux', Nora P. (dir.), Les lieux de mémoire. Paris: Gallimard, 1984, vol. 1: La République, pp. XVI-XLII.

(О

Э

Pass J., Jorgensen J., Introduction to Astrosociology: An Assessment of Its Definition, Relevance and Scope: Paper presented during 57th International Astronautic Congress (IAC) Conference in Valencia, Spain, October 2-6, 2006, 18 pp. <http://www.astrosociology.com/ Library/PDF/IAC--Intro%20to%20Astrosociology.pdf>.

Piskorskaya S. Yu., 'Ecological Issues of Space Industry', IOP Conference Series: Materials Science and Engineering, 2020, vol. 822, no. 1, article 012035, pp. 1-5. doi: 10.1088/1757-899X/822/1/012035.

Redfield P., Space in the Tropics: From Convicts to Rockets in French Guiana. Berkeley, CA: University of California Press, 2000, XVI+345 pp.

Sandybayeva U., 'Space as Soviet Heritage and a National Project for Kazakhstan', Bataev D. K.-S. et al. (eds.), Social and Cultural Transformations in the Context of Modern Globalism. London: European Publisher Ltd., 2021, no. 179, pp. 1358-1364. doi: 10.15405/epsbs.2021.11.179. (European Proceedings of Social and Behavoiural Sciences, vol. 117).

Satpaev K. I., 'Atbasarskoe mednoe delo i ego perspektivy' [Atbasar Copper Business and Its Prospects], Narodnoe khozyaystvo Kazakstana, 1928, no. 9/10, pp. 212-232. (In Russian).

Satpaev K. I., Izbrannoe [Selected Writings]. Shymkent: Ontustik poligrafiya, 2007, vol. 5: Nauchno-populyarnye i obshchestvenno-politicheskie statyi, vystupleniya [Popular Science and Socio-Political Articles, Speeches], 415 pp. (In Russian).

Siddiqi A. A., 'Privatising Memory: The Soviet Space Programme through Museums and Memoirs', Collins M., Millard D. (eds.), Showcasing Space. London: Science Museum, 2005, pp. 98-115. (Artefacts Series: Studies in the History of Science and Technology, vol. 6).

Siddiqi A. A., 'Cosmic Contradictions: Popular Enthusiasm and Secrecy in the Soviet Space Program', Andrews J. T., Siddiqi A. A. (eds.), Into the Cosmos: Space Exploration and Soviet Culture. Pittsburgh: University of Pittsburgh Press, 2011, pp. 47-76. doi: 10.2307/j.ctt6wrcn2.7.

Small L. M., Space Museums: Technical and Cultural Considerations: MA Theses, University of Toronto. Toronto, 2017, VI+78 pp. <https://tspace.library. utoronto.ca/handle/1807/76674>.

Smelova E. Z., 'Funktsionalnye osobennosti dareniya sovetskim politicheskim lideram: kulturologicheskie aspekty' [Functional Features of Donation to Soviet Political Leaders: Cultural Aspects], Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo universiteta kultury i iskusstv, 2012, no. 5(49), pp. 90-93. (In Russian).

Tereshin M. R., 'Polya padeniya: prostranstvo kosmosa na reke Mezen' [Falling Back to Earth: Outer Space and the Mezen River], Sibirskie istoricheskie issledovaniya, 2020, no. 1, pp. 53-74. doi: 10.17223/2312461X/27/4. (In Russian).

Villain J., 'A Brief History of Baikonur', Space Policy, 1996, vol. 12, no. 2, pp. 129-134. doi: 10.1016/0265-9646(96)00004-5.

Yessenova S., 'Hawkers and Containers in Zarya Vostoka: How "Bizarre" Is the Post-Soviet Bazaar?', Dannhaeuser N., Werner C. (eds.), Markets and Market Liberalization: Ethnographic Reflections. Bingley: Emerald, 2006, pp. 37-59. (Research in Economic Anthropology, vol. 24).

AHTPono^or^HECKMM oopym 2023 № 57

186

Yessenova S. B., 'Nomad for Export, Not for Domestic Consumption: Kazakhstan's Arrested Endeavour to "Put the Country on the Map"', Studies in Russian and Soviet Cinema, 2011, vol. 5, no. 2, pp. 181-203. doi: 10.1386/srsc.5.2.181_l.

Zheleznyakov A. B., Korablev V. V., '"Kosmicheskie gavani" planety. Chast 1: Kosmodromy Rossii' ["Space Harbors" of the Planet. Part 1: Russian Spaceports], Nauchno-tekhnicheskie vedomosti Sankt-Peterburgskogo gosudarstvennogo politekhnicheskogo universiteta, 2014, no. 3(202), pp. 14-22. (In Russian).

n

ОТ

Ш И

* л

5 g

0 с т

и тк

т ж

ст

Q1 -1

ж т s е

е ж

№

О n о

S<

Ил. 1. Карта полевых маршрутов, регион Улытау, 2020-2021 гг.

Ил. 2. Панно с изображением Гагарина, Жезказган, ул. Сейфуллина, 53. Фотография Кульшат Медеуовой, 2021 г.

Ил. 3. Монумент «Покорителям космоса», Жезказган. Фотография Кульшат Медеуовой, 2021 г.

Ил. 4. Дорожный указатель на въезде в поселок Жезды. Фотография Кульшат Медеуовой, 2021 г.

Ил. 5, 6. Дорожные указатели на въезде в поселок Байконыр (Улытауский). Фотография Кульшат Медеуовой, 2021 г.