CC BY
1
DOI 10.54770/20729316-2024-1-380
Б.Б. Манджиева (Элиста)
КОСМОГОНИЧЕСКИЕ МОТИВЫ В СИНЬЦЗЯН-ОЙРАТСКОЙ ВЕРСИИ ЭПОСА «ДЖАНГАР» <
Аннотация
В статье рассматриваются космогонические мотивы в синьцзян-ой-ратской версии эпоса «Джангар». Материалом исследования явились тексты песен синьцзян-ойратской эпической традиции «Джангара», опубликованные в Китае на ойратской письменности «тодо бичиг» («ясное письмо») и переложенные на калмыцкий язык известным востоковедом Б.Х. Тодаевой. Изучение космогонических мотивов в текстах песен показало, что в зачинах ойратского эпоса мотив первотворения имеет архаическую модель, в которой единичные «первообразы»: гора Сумеру (Сумбр уул), Замбатив (Замбутив), внешний океан фазад дала), море Сун (Сун дала), река Ганг (hанh мврн дала), сандаловое дерево Галбар Зандан (Ьалвр зандн), птица Гаруди (Ьаруди шовун) и др. - вырастают из своего рода «космических эмбрионов» и занимают центральное место в эпической картине мира. На фоне мифологической картины «расширяющейся вселенной» появляется главный герой эпоса Джангар. Рождение богатыря занимает инициальную позицию и указывает на взаимосвязь происхождения главного героя Джангара с началом жизни на земле. Эпитет «одинокий» фанц, hагц) указывает на древнейшее представление об эпическом герое как о первопредке и первом человеке, который наделяется чудесной силой покровительствующих бодхисатв (Ваджрапани, Махакалы, Цзонхавы) и силой мифологической птицы Гаруди. Рассмотренные мотивы указывают на взаимосвязь главного героя с космическим верхом. Одним из элементов космогонического пространства является дворец Джангара, олицетворяющий центр мироздания и символизирующий величие эпической державы.
КлючевыеслОва
Эпос «Джангар»; синьцзян-ойратская версия; калмыцкая версия; текст; песнь; мотив; первотворение; герой; богатырь.
* Исследование проведено в рамках государственной субсидии - проект «Универсалии и специфика традиций монголоязычных народов сквозь призму кросс-культурных контактов и системы взаимоотношений России, Монголии и Китая» (номер госрегистрации: 123021300198-4).
B.B. Mandzhieva (Elista)
COSMOGONIC MOTIFS IN THE XINJIANG-OIRAT VERSION OF THE EPIC "DZHANGAR"**
Abstract
The article examines cosmogonic motifs in the Xinjiang-Oirat version of the epic "Dzhangar". The research material was the texts of songs of the Xinji-ang-Oirat epic tradition of "Dzhangar", published in China in the Oirat script "todo bichig" ("clear writing"), translated into the Kalmyk language by the famous orientalist B.Kh. Todayeva. The study of cosmogonic motifs in the lyrics showed that in the beginnings of the Oirat epic, the motif of first creation has an archaic model, in which single "prototypes" (Mount Sumeru (Sumbruul), Zam-bativ (Zambutiv), the external ocean (Khazad dala), the Sun sea (Sun dala), the Ganges River (kanh morn dala), the sandalwood tree Galbar Zandan (kalvr zandn), the bird Garudi (karudi shovun), etc.) grow from a kind of "cosmic embryos" and occupy a central place in the epic picture of the world. Against the background of the mythological picture of the "expanding universe", the main character of the epic, Dzhangar, appears. The birth of the hero takes an initial position and indicates the relationship between the origin of the main character Dzhangar and the beginning of life on earth. The epithet "lonely" (hants, hagts) indicates the ancient idea of the epic hero as the first ancestor and the first person, who is endowed with the miraculous power of the patronizing bodhi-sattvas (Vajrapani, Mahakala, Tsonhava) and the power of the mythological bird Garudi. The considered motifs indicate the relationship of the main character with the top of universe. One of the elements of cosmogonic space is the Dzhangar's Palace, personifying the center of the universe and symbolizing the greatness of the epic power.
Keywords
Epic "Dzhangar"; Xinjiang-Oirat version; Kalmyk version; text; song; motif; first creation; hero.
Синьцзян-ойратская версия эпоса «Джангар» уникальна по своему содержанию, значительному объему, богатству и выразительности поэтического языка, сюжетно-композиционным особенностям, архаичным мотивам. Богатейший материал, собранный китайскими исследователями в последней четверти прошлого столетия в шести этнических группах среди
** The reported study was funded by government subsidy - project name "Universals and Specifics of the Traditions of the Mongolian-speaking Peoples through the Prism of cross-cultural Contacts and the System of Relations between Russia, Mongolia and China" (state registration number: 123021300198-4).
торгутов, хошутов, олетов, чахаров, захчинов и урянхайцев, представляет эпическую традицию ойратов Синьцзяна и требует дальнейшего комплексного исследования.
Целью данной статьи является рассмотрение космогонических мотивов в песнях-поэмах синьцзян-ойратской версии эпоса «Джангар». Материалом исследования явились тексты песен синьцзян-ойратской эпической традиции «Джангара», опубликованные в Китае на ойратской письменности «тодо бичиг» («ясное письмо») [Жангар 1986-2000] и переложенные на калмыцкий язык Б.Х. Тодаевой [Джангар 2005-2008].
Изучение мотивов является одной из актуальных проблем в отечественной фольклористике и литературоведении. Исследованию теоретических вопросов мотива посвящены труды известных ученых: А.Н. Весе-ловского [Веселовский 1940], А.Л. Бема [Бем 1919], О.М. Фрейденберг [Фрейденберг 1997], В.Я. Проппа [Пропп 1928], А.И. Белецкого [Белецкий 1923], Е.М. Мелетинского [Мелетинский 1983], Б.Н. Путилова [Путилов 1975; 2003], С.Ю. Неклюдова [Неклюдов 2004] и др. В калмыцкой фольклористике в сказочной и эпической традиции некоторые архаические и сюжетообразующие мотивы рассмотрены А.Ш. Кичиковым [Ки-чиков 1976; 1992], Э.Б. Оваловым [Овалов 2004; 2008], Т.Г. Басанговой (Борджановой) [Борджанова 1981; 1982], Е.Э. Хабуновой [Хабунова 2006], Б.Б. Манджиевой [Манджиева 2022], Ц.Б. Селеевой [Селеева 2019; 2020], Д.В. Убушиевой [Убушиева 2018; 2019; 2020], Б.Б. Горяевой [Горя-ева 2022; 2023] и др.
Семантическому подходу в разработке теории мотива посвящены исследования А.Н. Веселовского, А.Л. Бема, О.М. Фрейденберг, в которых мотиву придается определенная автономность, указывается локальность его возникновения, определяется основа целостности мотива. В.Я. Пропп вводит принципиально иную единицу нарратива - функцию действующего лица. Е.М. Мелетинский предлагает рассматривать мотив как одноактный микросюжет, выделяя при этом его предикативность: «Под мотивом мы подразумеваем некий микросюжет, содержащий предикат (действие), агенса, пациенса и несущий более или менее самостоятельный и глубинный смысл, основой которого является действие» [Мелетинский 1983, 117]. С.Ю. Неклюдов отмечает, «что не только действие (постоянная величина сюжета) требует тех или иных персонажей-выполнителей (переменные величины), но и, с другой точки зрения, - значение функции (предиката) зависит от аргументов ("семантических ролей")» [Неклюдов 2004, 242]. Б.Н. Путилов, основываясь на наблюдениях А.Н. Веселовско-го, сформулировал мотив как «одно из слагаемых эпического сюжета», уточнив, что «эпический мотив - это типовая формула, являющаяся специфическим средством реализации одного из типовых элементов эпического сюжетного арсенала» [Путилов 1975, 144].
Эпические песни-поэмы синьцзян-ойратской версии «Джангара», как и героические сказания тюрко-монгольских народов Сибири, начинаются с мотива первотворения, сказитель вводит слушателя в эпический мир и «имеет своей целью представление героя и хронотопа последующих
событий (в такой почти не нарушаемой последовательности: время - пространство - герой)» [Неклюдов 2019, 131].
Время действия эпических событий определяется как «раннее (начальное) время». В зачинах песен синьцзян-ойратской традиции для обозначения 'раннего времени' джангарчи используют следующие формулы:
«Эрднин экн сэн цагт Ьаргсн / 'В драгоценное раннее прекрасное время рожденный'» (перевод здесь и далее автора статьи) [Джангар 2005-2008, I, 39];
«Эрднин экн цагт / 'В драгоценное раннее время'» [Джангар 20052008, II, 111];
«Кезэнэ цагт болхла... / 'В стародавние времена...'» [Джангар 20052008, I, 279];
«Эрднин экн цагт,/Эн Замбутивин туцхн цагт... / 'В драгоценное раннее время, / 'Этого Замбутива раннее время'» [Джангар 2005-2008, III, 57];
Ацхн урд цагт / 'Первоначальное раннее время'» [Джангар 2005-2008, III, 105];
«Эртни экн цагт / Эн Замбутивин туцхн цагт... / 'В первоначальное раннее время, / Этого Замбутива раннее время'» [Джангар 2005-2008, III, 203].
Во всех приведенных примерах для обозначения времени сказитель использует слово цаг (время), которое определяется семантически ключевыми лексемами: эрднин (драгоценное), экн (начальное), эрт (раннее), сэн (хорошее, доброе), кезэнэ (давно), ацхн (первоначальное), туцхн (раннее).
В синьцзян-ойратской версии мотив первотворения имеет архаическую модель, в которой «основные компоненты мироздания вырастают из своего рода "космических эмбрионов", вселенная расширяется, начиная с некоторой "нулевой отметки"» [Неклюдов 2019, 160]:
«Эн Калвин экн цагт, / Эн Замбутив туцхн цагт, / Ьазад дала чальчаг цагт, / Ьалвр зандн нээтг цагт / 'Этой кальпы начальное время, / Этого Замбутива раннее время / Когда внешний океан лужицей был, / Когда дерево Галбар Зандан было кустом'» - «Бамин Улан Хо^р Дор^ин Догшн Хар Ма^сиг даргсн белг» («Песнь о том, как Бамин Алый Хонгор одержал верх над Свирепым Дорногин Хара Мангасом») [Джангар 2005-2008, II, 231].
«Сумбр уул бултащ бээгсн цагт, / Сун дала шимэлтщ бээгсн цагт, / ЬанН мврн дала чальчаг бээгсн цагт, / Ьалвр зандн модн бура бээгсн цагт, / Ьазад дала шимэлтщ бээгсн цагт, /Ьанщур улан эрг/ Далц бээгсн цагт /'В то время, когда гора Сумеру только выпячивалась [из земли], / Когда океан Сун только образовывался, / Когда река Ганг была ручьем, / Когда дерево Галбар Зандан было кустом, / Когда внешний океан только появлялся, / Когда Ганджура красный обрыв / Невысоким холмом виднелся'» - «Увж;ин Улан Хо^р Гелц Замбл хаанла бээр бэрлдгсн белг» («Песнь о битве Увд-жин Алого Хонгора с ханом Геленг Замбал») [Джангар 2005-2008, II, 253].
«Ьазад дала чальчаг цагт, / Ьалвр зандн бура цагт, / Твврэ модн нээтг цагт, / Тоть шовун щулщуха цагт... / 'Когда внешний океан был лужицей, / Когда дерево Галбар Зандан было кустом, / Когда деревья вокруг были ростками, / Когда птица попугай еще птенчиком был...'» - «ЖацЬрин
Батхн баатр Эр^ Йовн Уланыг даргсн белг» («Песнь о том, как богатырь Джангара Батхан одержал победу над Эргю Йовн Уланом») [Джангар 2005-2008, II, 111].
Архаическая модель мироздания ярко выражена в якутском олонхо, где первоначальное эпическое небо и земля также невелики по своим размерам: «лучезарно-белое небо, / подобно замшевому тангалаю (тан-галай - старинная парадная длинная женская одежда с узорами)» [Кыыс Дэбилийэ 1993, 75], «госпожа мать-земля моя, / величиной с пятку серой белки будучи, / расширяясь-растягиваясь, / разрастаясь, рождалась, <...> / растопыриваясь во все стороны, / постепенно увеличивалась, оказывается» [Якутский героический эпос 1996, 77-79].
В эвенкийском сказании «Дулин буга Торгандунин» («Торгандун среднего мира») мотив первотворения представлен описанием появления трех миров: «Давным-давно / Три мира появились / Подобно прислушивающимся ушам годовалого дикого оленя. / Когда средняя матушка-земля / Расстилалась как меховой коврик, / Верхний мир-батюшка виднелся как донышко берестяного короба» [Дулин буга Торгандунин 2013, 31]. В эвенкийской эпической традиции мифологическая эпоха начального времени выражена следующими формулами: в сказании «Гарпас-ма-та-Гарпанучан» - «Давно, давно, когда земля только становилась, когда небо-матушка подобно опрокинутому чуману было, жил один человек. Когда земля, словно ковер-кумалан, расстилалась, жил он, собирая ягоды. Появившаяся гора с холмик была, когда он жил, появившаяся река как ручеек была...» [Василевич 1966, 257]; в сказании «Умунду оскечэ Умус-ликон-мата» - «Когда земля только создавалась, / Когда реки только потекли, / Лиственница лиственницей только становилась когда, / Береза березой становилась когда, / Средняя земля расти начинала когда» [Сказания восточных эвенков 2004, 126].
Сходство схематичности описания компонентов мироздания в синь-цзян-ойратской, якутской и эвенкийской эпической традиции обусловлено культурно-историческим единством эпоса тюрко-монгольских народов.
В зачине синьцзян-ойратской версии «Джангара» представлены единичные «первообразы», которые занимают центральное место в эпической картине мира, таковыми являются гора Сумеру (Сумбр уул), Замбатив (Замбутив), внешний океан (Назад дала), море Сун (Сун дала), река Ганг (Ьанк мврн дала), сандаловое дерево Галбар Зандан (Ьалвр зандн), птица Гаруди (Ьаруди шовун) и др.
Мотив мировой горы, которая, согласно буддийской космогонии, возникла первой из гор, представлен в зачине синьцзян-ойратской версии эпоса «Джангар». Являясь мировой горой, Сумеру занимает центральное место в эпической картине мира и объединяет все вертикальные сферы. «Мифическая гора из золота, возникшая в "великом внешнем океане" в начале сотворения мира, <...> на вершине Сумеру обитают 33 тенгриев во главе с Хормустой, покровительствуя земле и ее живым существам, подавляя своих врагов асуриев» [Джангар 1999, 255]. Как отмечает С.Ю. Неклюдов, «Сумеру бывает названа "золотой" и "драгоценной", в чем тексты эпоса
также следуют буддийским сочинениям, согласно которым она состоит из четырех драгоценностей: восточная сторона - серебряная, южная - лазу-ритовая, западная - яхонтовая, северная - золотая. Собственно, ее четыре стороны обращены на север, юг, восток и запад, она окружена четырьмя большими и восемью малыми "континентами" (санскр. двипа); из них южный, Джамбудвипа, является миром, обитаемым людьми. Ее омывают четыре моря, в буддийской космологии составляющие океан» [Неклюдов 2019, 155-156].
Если мировая гора представляет вертикаль эпического мира, то горизонталью являются «внешний океан» (Назад дала), «море Сун» (Сун дала), «река Ганг» (Ьа^ мврн дала), обозначающие «первоводоем», «первозданные воды». В синьцзян-ойратской версии «молочное море» (Сун дала) имеет признаки «мирового океана» и используется в зачине как «перво-объект». В буддийской космологии образ «внешнего океана» (Назад дала) представлен четырьмя морями, омывающими материк Замбутив, который в фольклорно-мифологических традициях монгольских народов осмысливается как средний мир.
Космогонические мотивы синьцзян-ойратской версии эпоса «Джан-гар» представляют архаическую модель мироздания, когда из «"космических эмбрионов" вырастает вселенная, появляются образы "первоводоема", "первогоры", "перворастения", которые «переходят на иерархически более высокий уровень, получая статус изначального водяного хаоса. Адаптация понятия кальпа приводит к тому, что образ этого хаоса в свою очередь модифицируется, становясь формой уже не первичной, а промежуточной, открывающей очередную фазу существования вселенной и, соответственно, завершающей предшествующую фазу» [Неклюдов 2019, 161].
В синьцзян-ойратской версии «Джангара» на фоне мифологической картины «расширяющейся вселенной» появляется главный герой эпоса Джангар: «Твргснэсн нааран/ Тер шащан алдад уга, /Ьаргснасн нааран/ Ьазр усан алдад уга, / Ар Бумбин орни / Тэкл Зулын ач, / Тацсг Бумб хаани щич, / Узц алдр хаани кввун / Уйин внчн Ща^р гищ бээщ гинэ. / 'Со времени рождения / Державу и веру [власти своей подчинив,] не упуская, / С момента рождения / Владениями своими правя, / Северной Бумбы страны / Такил Зула[-хана] внук, / Тангсаг Бумба-хана правнук, Узюнга, славного хана, сын / В поколении своём одинокий Джангар жил, говорят» [Джангар 2005-2008, II, 111].
В зачине песен синьцзян-ойратской традиции «Джангара» «формула рождения богатыря часто занимает инициальную позицию и указывает на взаимосвязь происхождения главного героя Джангара с началом жизни на земле» [Хабунова 2006, 15]. Так, в песне-поэме джангарчи Шагджи Джав-нар «Хо^р Хошун Улан кeвYтэhэн хоюрн hурвн ма^сиг даргсн белг» («Песнь о том, как Хонгор вместе с сыном Хошун Уланом одержал верх над тремя мангасами») повествование начинается с представления главного героя Джангара. Зачин этой песни состоит из родословной Джангара, описания времени и места его рождения: «Тэкл Зул хаани жич, / Тацсг Бумб хаани ач, / Узц алдр хаани кввун / Уйин внчн ЖацНр гинэ. / Уйин внчн
нойн Жаф,рин/ Твргсн цагини келвл, / Тецгр тевкин чинэн цагт, /Ьазр hул-мтин чинэн цагт, / Сумбр уул довц цагт, / Сун дала чальчг цагт, / Ьалвр зандн бура цагт, / Ьаруди шовун дегдэмл цагт / Твргсн санщ гинэ. / Твргснэс наар/ Твр шащан алдад уга,/ Тврин олн хаани дунд/Нер цолан алдад уга./ Ьаргснас наар / Ьазр усан алдад уга, / Ьалвин олн хаани дунд / Ьан звргни хэрэд уга, / Шаагсн hасан суЫад уга, /Шатагсн hалан унтраhад уга / Алдр Жаф,р гиж келдг. / 'Такил Зула хана правнук, / Тангсаг Бумба хана внук, / Узюнга славного сын / В поколении одинокий Джангар, говорят. / В поколении одинокого Джангара / О времени его рождения говорят: / В то время, когда небо было величиною с распорку (тетивы лука), / В то время, когда земля была величиною с очаг, / В то время, когда гора Сумеру была холмиком, / В то время, когда океан Сун был лужицей, / В то время, когда дерево Галбар Зандан было еще кустом, / В то время, когда птица Гаруди была еще птенцом, / Родился, говорят. / Со времени рождения / Державу и веру [власти своей подчинив,] не упускал, / Среди множества ханов державы / Власть свою укрепил. / С момента рождения / Владениями своими правил, / Среди множества ханов кальпы / Смелость свою не убавивший, / Вбитый кол свой не вынувший, / Зажженный огонь свой не погасивший / Славный Джангар, так говорят'» [Джангар 2005-2008, II, 653].
Эпитет «одинокий» (канц, кагц) указывает на «древнейшее представление об эпическом герое как о первопредке и первом человеке, характерном для эпоса тюрко-монгольских народов» [Кичиков 1992, 8]. Герой эпоса Джангар рождается в эпоху первотворения мира, он одинок, эпическая формула одинокости «кал деер канц, казр деер внчн», по предположению Е.Э. Хабуновой, «унаследована от обрядовой традиции, согласно которой дух огня один (qagz; дам). <...> Образ огня, утвердившийся в традиционной обрядности как гарант жизнеобеспечения и один из важнейших способов организации жизненного процесса, нашел свою реализацию и в эпической традиции» [Хабунова 2006, 28]. В зачине синьцзян-ойратской версии «Джангара» сохранилась эпическая формула «шатагсн калан ун-тракад уга» («зажженный огонь свой не погасивший»), которая указывает, что только Джангар является хозяином и хранителем очага, обеспечивающим сохранность огня.
Д.В. Убушиева, рассматривая мотив одиночества в ранних циклах калмыцкого героического эпоса «Джангар», отмечает, что «эволюция древних сказаний о Джангаре как о герое-первопредке, пришедшаяся на пору кочевого скотоводческого быта, военных столкновений, привела к переходу от первоначального образа к герою-воину циклизованного героического эпоса» [Убушиева 2020, 60].
В ойратской эпической традиции главный герой Джангар наделяется чудесной силой покровительствующих бодхисатв: «Ора деерни Очрва-нин гегэн илтген, / Мацна деерни Махкалын сид бурлдгсн, / Зула деернь Зунквин гегэн бурлдгсн... / 'Над [Джангаром] Ваджрапани сила была сосредоточена, / На лбу его Махакалы сила была сосредоточена, / На темени его Цзонхавы сила была сосредоточена...'» [Джангар 2005-2008, II, 231]. Кроме того, Джангар рождается наделенным силой мифологической
птицы Гаруди: «Дал хоорндан Далн ха hарудин / Ид чидл бэрлдн твргсн, / Тиим суркэ кумн гиж келдг билэ. / Хойр hарин hуурmни / Хврн хан hару-дин/Ид чидл бурлдн твргсн, / Тиим суркэ кумн гиж келдг билэ. <...> Уйин внчн Жа^р гиж келдг билэ. / 'Между двух лопаток его семидесяти ханов Гаруд / С силой он родился, / Таким необыкновенным человеком он был, говорят. / В двух руках его / Двадцати ханов Гаруд / С силой он родился, / Таким необыкновенным человеком он был, говорят. <...> В поколении своем одинокий Джангар, так говорят'» [Джангар 2005-2008, II, 231]. В данном мотиве прослеживается взаимосвязь главного героя эпоса с космическим верхом - он рождается наделенным силой птицы Гаруди, гнездящейся на гигантском древе Галбар Зандан, которое растет по ту сторону «Внешнего океана».
Мотив мирового древа Галбар Зандан (санскр. ка1раугква) встречается во всех национальных версиях эпоса «Джангар». Мировое древо Галбар Зандан объединяет Верхний, Средний и Нижний миры. Представления о священном древе восходят к буддийской мифологии, согласно которой Галбар Зандан обладает чудесными свойствами исцелять, оживлять, отгонять злых духов, исполнять желания. Так, в калмыцкой версии «Джангара» в «Песне о том, как прославленный Улан Шовшур хана мангасов Свирепого Шара Гюргю покорил» Джангар, оказавшийся в Нижнем мире с раздробленным бедром, исцеляется с помощью листочков Галбар Зандан: «Негинь щащлад, ташадан вср[г]в - / Бурлдэд одв. / Негинь щащлад идэд оркв - / Босад, гyyhэд hарв. / 'Один [листочек], разжевав, к бедру приложил - / Кости срослись, / Ещё один листочек пожевал и съел - / На ноги встал, побежал'» [Джангар 2020, 360-361].
Д.В. Убушиева, рассматривая мотив мирового древа в Багацохуров-ском цикле калмыцкого эпоса «Джангар», отмечает, что «в прологе цикла древо именуется Далай / Дамба Зули и отражает классическое деление мира по вертикали. Ветви древа находятся в пространстве тенгриев. <... > Страна Бумба и ее обитатели находятся в Среднем мире, где произрастает ствол мирового древа. <... > Дерево Дамба Зули произрастает посредине океана, соответственно корни его находятся в океане, который представляет Водный мир. Водный мир в настоящем цикле рассматривается как Нижний мир, это один из мотивов, связанных с женитьбой Джангар-хана» [Убушиева 2018, 38].
Одним из элементов космогонического пространства является дворец Джангара, который связан с понятием центра. «Его ближайшие аналоги - храм и гора (причем гора, естественно, первичнее), и дело не только в циклопических размерах постройки. Горе (собственно, "мировой горе") дом героя подобен своим серединным положением в эпическом космосе, "нулевой точкой отсчета" в его пространственной структуре, своей "осевой конструкцией" (от земли до неба). Поэтому он одновременно и координирован, и ассоциирован с горой, так сказать, состоит с ней в отношениях смежности и подобия, метонимии и метафоры: он и воздвигается на горе (на ее вершине или отрогах, у ее подножья), и сходен с горой» [Неклюдов 2019, 170-171].
В синьцзян-ойратской песне «Бек Мецгн Шигшрh Жан^рт эзн Шир-кин тавн сай нутгиг тушаж; еггсн белг» («Песнь о том, как Бёке Мёнген Шигширги подчинил Джангару пять миллионов кочевий владельца Шир-ки») известного ойратского джангарчи Рампиля тема построения дворца хану Джангару схожа с калмыцкой версией и состоит из таких же элементов: 1) совет богатырей; 2) принятие решения воздвигнуть дворец; 3) подготовка материалов для постройки дворца; 4) мудрец Алтан Чеджи дает совет мастерам; 5) построение дворца [Джангар 2005-2008, I, 106-108]. Однако в калмыцкой версии отсутствует элемент под номером 3 - описание подготовки материалов для сооружения дворца, здесь сказитель показывает процесс работы мастеров над деталями ставки.
В прологе Малодербетовского цикла калмыцкой версии эпоса о месте воздвижения дворца Джангару сообщается следующее: «Шикрлукин адг дунд, / Шилтэ Зандн колын цутхлцд, / Арта арвн хойр колын цутхлцд, / вргн Шарт далан кввэд, / вндр мацхн Цакан уулын / Довтлгч омрун дор / 'На окраине долины Шикерлю, / В устье Шилтей Зандан реки, / У слияния подёрнутых рябью двенадцати рек, / На берегу широкого океана Шарту, / У высокой заснеженной горы Цаган'» [Джангар 2020, 44-45]. Как отмечает С.Ю. Неклюдов, «эта постройка имеет вид не дворца, а кочевой юрты со всеми ее конструктивными элементами (решетчатые стенки тэрэмы, поддерживающие верхнее покрытие жерди-унины), правда, огромных размеров и сделанной из очень дорогих материалов» [Неклюдов 2019, 170]. Процесс построения жилища Джангару изображается в космических масштабах: во-первых, при ее возведении Бумба, океан и Замбатив грохотом наполнялись, во-вторых, согласно циклу Ээлян Овла, по совету провидца Алтан Чеджи дворец построили «на три пальца ниже неба».
В эпосе тюрко-монгольских народов подчеркивается высота жилища, так, в бурятском эпосе - «В небо упирающийся звездно-белый дворец, / Неба достигающий / Квадратно-белый дворец» («Осодор Мэргэн») [Кузьмина 2005, 289], в алтайском эпосе - «Девяностогранная каменная юрта <...> Верхняя часть ее в Верхнем мире» («Маадай-Кара») [Кузьмина 2005, 25], в шорском эпосе - «На тверди земли золотой дворец вознесся. <...> С верха его, [выше] трех небес, / Три бахромы спускаются» («Алтын Сырык») [Кузьмина 2005, 1125], в ойратском эпосе - «Алтн шар бам-благ бэрв. <...> Оран hурвн цонщини/ Оhтрhун кввкр кввц цаhан уулнэс/ Хойрхнхурhн тату бэргсн, <...> Арвн давхр, йисн вцгин/Алтн шар бумбла / 'Воздвигли злато-желтый дворец. <...> Три навершия его / Небесных белых кучевых облаков / На два пальца всего ниже воздвигли, <...> В десять ярусов, девятицветный / Злато-желтый дворец» [Джангар 2005-2008, I, 583], в калмыцком эпосе - «Оhтрhуд кургэд бэрхлэ,/Ик дурн болх,/[Оhтрhуhас] ^ру дутуhар бэртн! - гищэнэ [Алтн Чеещ]. / 'Если до небес вознеся, построим, / Накликать беду это может, / На три пальца ниже [неба] постройте! - сказал' [Алтан Чеджи]» [ДацЬр 1978, 362].
В героическом эпосе «Джангар» сохранились описания обе-регательной функции дворца: «Эзн, богдын / Бумбин кущ зандн / Эргэкин ввр бээсн / Замб тивд Бумбин орни / Жцлв, бах, ширг / Ташр
hурвлаг / Кввн свргэд, / Сай дунднь далван дарн бээдг. / 'Властителя, богдо / Бумбайский из благовонного сандала / Дворец, поблизости находящихся / Замбатива [других] бумбайских стран / Жажду захвата, их вожделённую цель и мор - / Все три нечистые страсти - / Отгоняя-прогоняя, Миллионы [подданных богдо], словно крылом, укрывая, оберегает'» [Джангар 2020, 46-47], в цикле Ээлян Овла отмечается функция усмирения врагов: «Дуута Щацкрин арвн давхр, / Йисн вцг алтн торлг бээшц / Дврвн талан / Двчн йисн щилэ хортн дээсиг / Дарн, талван дуцгэкэд бээв. / 'Прославленного Джангара в десять ярусов / Девятицветный, золотистый взметнувшийся ввысь дворец, / В четырёх сторонах / На сорок девять лет врагов / Усмиряя, величаво возвышался'» [Жа Ьр 1978, 363].
«Эпический дворец Джангара является своеобразным полем притяжения, куда стекаются богатыри-нойоны, весь народ страны Бумбы. <... > Дворец, вокруг которого собрался многомиллионный народ, заполнивший долины восьмидесяти двух могучих рек, является центром и символизирует величие эпической державы» [Манджиева 2010, 60].
Таким образом, рассмотрение космогонических мотивов в текстах песен синьцзян-ойратской версии эпоса «Джангар» показало, что время действия эпических событий определяется как «раннее (начальное) время». В синьцзян-ойратской эпической традиции мотив первотворения имеет архаическую модель, в которой единичные «первообразы»: гора Сумеру (Сумбруул), Замбатив (Замбутив), внешний океан (Назад дала), море Сун (Сун дала), река Ганг (hанh мврн дала), сандаловое дерево Галбар Зандан (Ьалвр зандн), птица Гаруди (Ьаруди шовун) и др. - вырастают из своего рода «космических эмбрионов» и занимают центральное место в эпической картине мира. На фоне мифологической картины «расширяющейся вселенной» появляется главный герой эпоса Джангар. Рождение богатыря занимает инициальную позицию и указывает на взаимосвязь происхождения главного героя Джангара с началом жизни на земле. Эпитет «одинокий» (Ианц, hагц) указывает на древнейшее представление об эпическом герое как о первопредке и первом человеке, который наделяется чудесной силой покровительствующих бодхисатв (Ваджрапани, Махакалы, Цзон-хавы) и силой мифологической птицы Гаруди, гнездящейся на гигантском древе Галбар Зандан, растущем по ту сторону «Внешнего океана». Рассмотренные мотивы указывают на взаимосвязь главного героя с космическим верхом. Одним из элементов космогонического пространства является дворец Джангара, олицетворяющий центр мироздания и символизирующий величие эпической державы. Рассмотрение космогонических мотивов в синьцзян-ойратской эпической традиции «Джангара» позволяют сделать вывод о том, что мотивы мировой горы, мирового океана, мирового древа, рождения главного героя реализуют космогоническую модель мироздания и занимают центральное место в эпической картине мира.
ИСТОЧНИКИ
1. Джангар. Малодербетская версия / сводный текст, перевод, вступ. ст., ком-мент., словарь А.Ш. Кичикова. Элиста: КалмГУ, 1999. 272 с.
2. Джангар. Героический эпос синьцзянских ойрат-монголов: в 3 т. Элиста: Джангар, 2005-2008.
3. Дулин буга Торгандунин = Торгандунин среднего мира / сост. А.Н. Мырее-ва. Новосибирск: Наука, 2013. 856 с.
4. Жангар: в 3 т. Дунд улусийин ардын амн зокал урлгиг судлх ниигмлгин шинжангин уйгур эбээн засх оюни сала ниигмлигэс эмкэгдэлвэ. Урумчи: Шин-жийан-гиин ардын кэвлэлин хора, 1986-2000.
5. ДацЬр. Хальмг баатрлг дуулвр (25 белгин текст: 1-2 боть) = Джангар. Калмыцкий героический эпос (тексты 25 песен: 2 т.) / сост. А.Ш. Кичиков; ред. Г.И. Михайлов. М.: Наука, 1978.
6. Калмыцкий героический эпос «Джангар»: Малодербетовский цикл / вступит. ст. Б.Б. Манджиевой; сверка текстов песен с оригиналом на «ясном письме» Б.Б. Горяевой, Б.Б. Манджиевой, Ц.Б. Селеевой; перевод Т.А. Михалевой; примеч., коммент., словарь, указатели Б.Б. Манджиевой, Т.А. Михалевой; отв. ред. Г.Ц. Пюрбеев, С.Ю. Неклюдов, В.В. Куканова. М.: Первая Образцовая типография, Филиал «Чеховский Печатный Двор», 2020. 544 с.
7. Кыыс Дэбилийэ. Якутский героический эпос. Новосибирск: Наука; Сибирская издательская фирма РАН, 1993. 330 с.
8. Сказания восточных эвенков / сост.: Г.И. Варламова, А.Н. Варламов. Якутск: СО РАН, 2004. 233 с.
9. Якутский героический эпос. «Могучий Эр Соготох». Новосибирск: Наука; Сибирская издательская фирма РАН, 1996. 440 с.
ЛИТЕРАТУРА
1. Белецкий А.И. В мастерской художника слова. Харьков: Научная мысль, 1923. 193 с.
2. Бем А.Л. К уяснению историко-литературных понятий // Известия отделения русского языка и литературы Академии Наук. 1918. Т. 23. Кн. 1. С. 225-245.
3. Борджанова Т.Г. Две записи ойратской эпопеи «Бум-Эрдэни» // Этнография и фольклор монгольских народов. Элиста: Калмыцкое книжное издательство, 1981. С. 19-26.
4. Борджанова Т.Г. К вопросу изучения ойратской эпической традиции // Эпическая поэзия монгольских народов. Элиста: Калмыцкое книжное издательство, 1982. С. 106-115.
5. Василевич Г.М. Исторический фольклор эвенков (сказания и предания). М.; Л.: Наука, 1966. 339 с.
6. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. Л.: Гослитиздат, 1940. 649 с.
7. Горяева Б.Б. Мотив пути в калмыцких сказках, включающих сюжет ATU 300 The Dragon-Slayer // Oriental Studies. 2022. Т. 15. № 6. С. 1410-1421.
8. Горяева Б.Б. Мотив превращения в калмыцких сказках на сюжетный тип «Чудесная птица» (AT 567) // Новый филологический вестник. 2023. № 3(66). С. 298-309.
9. Кичиков А.Ш. Исследование героического эпоса «Джангар» (Вопросы исторической поэтики). Элиста: Калмыцкое книжное издательство, 1976. 156 с.
10. Кичиков А.Ш. Героический эпос «Джангар». Сравнительно-типологическое исследование памятника. М.: Наука; Восточная литература, 1992. 320 с.
11. Кузьмина Е.Н. Указатель типических мест героического эпоса сибирских народов (алтайцев, бурят, хакасов, шорцев, тувинцев, якутов): экспериментальное издание. Новосибирск: Издательство СО РАН, 2005. 1383 с.
12. Манджиева Б.Б. Символика центра в описании эпической державы (дворец властителя, мировая гора) // Вестник Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН. 2010. № 2. С. 60-63.
13. Манджиева Б.Б. Текстология и поэтика Малодербетовского цикла эпоса «Джангар» в контексте эпической традиции калмыков. Элиста: КалмНЦ РАН, 2022. 416 с.
14. Мелетинский Е.М. Семантическая организация мифологического повествования и проблема создания семиотического указателя мотивов и сюжетов // Ученые записки Тартуского государственного университета. 1983. Вып. 635. С. 115-125.
15. Неклюдов С.Ю. Мотив и текст // Язык культуры: семантика и грамматика. К 80-летию со дня рождения академика Никиты Ильича Толстого (1923-1996). М.: Индрик, 2004. С. 236-247.
16. Неклюдов С.Ю. Фольклорный ландшафт Монголии: Эпос книжный и устный. М.: Индрик, 2019. 590 с.
17. Овалов Э.Б. Типология мотивов и сюжетов в эпосе монгольских народов. Элиста: Джангар, 2004. 183 с.
18. Овалов Э.Б. Сюжетно-стилевые традиции в эпосе «Джангар» и его версиях. Элиста: Джангар, 2008. 304 с.
19. Пропп В.Я. Морфология сказки. Л.: Академия, 1928. 153 с.
20. Путилов Б.Н. Мотив как сюжетообразующий элемент // Типологические исследования по фольклору. М.: Наука, 1975. С. 144-182.
21. Путилов Б.Н. Фольклор и народная культура. СПб.: Петербургское востоковедение, 2003. 457 с.
22. Селеева Ц.Б. Функционально-семантические особенности типических мотивов в сюжете синьцзян-ойратской версии «Джангара» // Новый филологический вестник. 2019. № 4(51). С. 53-64.
23. Селеева Ц.Б. Средства создания эпического образа синьцзян-ойратской версии «Джангара» // Oriental Stadies. 2020. Т. 13. № 5. С. 1465-1475.
24. Убушиева Д.В. Космогонические мотивы в прологе эпоса «Джангар» // Новый филологический вестник. 2018. № 3(46). С. 35-45.
25. Убушиева Д.В. Элементы архаики в эпосе «Джангар» // Новый филологический вестник. 2019. № 4(51). С. 73-81.
26. Убушиева Д.В. Мотив одиночества в ранних циклах эпоса «Джангар» // Вестник Северо-Восточного федерального университета им М.К. Аммосова: Серия Эпосоведение. 2020. № 3(19). С. 55-62.
27. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра / подгот. текста и общ. ред. Н.В. Брагинской. М.: Лабиринт, 1997. 445 с.
28. Хабунова Е.Э. Героический эпос «Джангар»: поэтические константы богатырского жизненного цикла (сравнительное изучение национальных версий). Ростов-на-Дону: Издательство СКНЦ ВШ, 2006. 256 с.
REFERENCES (Articles from Scientific Journals)
1. Bem A.L. K uyasneniyu istoriko-literaturnykh ponyatiy [Towards an Understanding of Historical and Literary Concepts]. Izvestiya otdeleniya russkogo yazyka i literatury Akademii Nauk, 1918, vol. 23, book 1, pp. 225-245. (In Russian).
2. Goryayeva B.B. Motiv puti v kalmytskikh skazkakh, vklyuchayushchikh syu-zhet ATU 300 The Dragon-Slayer [The Motif of the Path in Kalmyk Fairy Tales, Including the Plot of ATU 300 The Dragon-Slayer]. Oriental Studies, 2022, vol. 15, no. 6, рр. 1410-1421. (In Russian).
3. Goryayeva B.B. Motiv prevrashcheniya v kalmytskikh skazkakh na syuzhetnyy tip "Chudesnaya ptitsa" (AT 567) [The Motif of Transformation in Kalmyk Fairy Tales with the Plot Type "Wonderful Bird" (AT 567)]. Novyy filologicheskiy vestnik, 2023, no. 3(66), pp. 298-309. (In Russian).
4. Mandzhiyeva B.B. Simvolika tsentra v opisanii epicheskoy derzhavy (dvorets vlastitelya, mirovaya gora) [Symbolism of the Center in the Description of an Epic Power (the Palace of the Ruler, the World Mountain)]. Vestnik Kalmytskogo instituta gumanitarnykh issledovaniy RAN, 2010, no. 2. pp. 60-63. (In Russian).
5. Seleyeva Ts.B. Funktsional'no-semanticheskiye osobennosti tipicheskikh mo-tivov v syuzhete sin'tszyan-oyratskoy versii "Dzhangara" [Functional and Semantic Features of Typical Motifs in the Plot of the Xinjiang-Oirat Version of "Dzhangar"]. Novyy filologicheskiy vestnik, 2019, no. 4(51). pp. 53-64. (In Russian).
6. Seleyeva Ts.B. Sredstva sozdaniya epicheskogo obraza sin'tszyan-oyratskoy versii "Dzhangara" [Means of Creating the Epic Image of the Xinjiang-Oirat Version of "Dzhangar"]. OrientalStadies, 2020, vol. 13, no. 5, pp. 1465-1475. (In Russian).
7. Ubushiyeva D.V. Kosmogonicheskiye motivy v prologe eposa "Dzhangar" [Cos-mogonic Motifs in the Prologue of the Epic "Dzhangar"]. Novyy filologicheskiy vestnik, 2018, no. 3(46), pp. 35-45. (In Russian).
8. Ubushiyeva D.V. Elementy arkhaiki v epose "Dzhangar" [Archaic Elements in the Epic "Dzhangar"]. Novyy filologicheskiy vestnik, 2019, no. 4(51), pp. 73-81. (In Russian).
9. Ubushiyeva D.V. Motiv odinochestva v rannikh tsiklakh eposa "Dzhangar" [The Motif of Loneliness in the Early Cycles of the Epic "Dzhangar"]. Vestnik Severo-Vostoch-nogo federal'nogo universiteta im M.K. Ammosova: Seriya Eposovedeniye, 2020, no. 3(19), pp. 55-62. (In Russian).
(Articles from Proceedings and Collections of Research Papers)
10. Bordzhanova T.G. Dve zapisi oyratskoy epopei "Bum-Erdeni" [Two Records of the Oirat Epic "Bum-Erdene"]. Etnografiya i fol'klor mongol'skikh narodov [Ethnography and Folklore of the Mongolian Peoples]. Elista, Kalmyk book Publ., 1981, pp. 19-26. (In Russian).
11. Bordzhanova T.G. K voprosu izucheniya oyratskoy epicheskoy traditsii [On the Issue of Studying the Oirat Epic Tradition] Epicheskaya poeziya mongol'skikh narodov [Epic Poetry of the Mongolian Peoples]. Elista, Kalmyk book Publ., 1982, pp. 106-115. (In Russian).
12. Meletinskiy E.M. Semanticheskaya organizatsiya mifologicheskogo povestvo-vaniya i problema sozdaniya semioticheskogo ukazatelya motivov i syuzhetov [Semantic Organization of Mythological Narration and the Problem of Creating a Semiotic Index of Motifs And Plots]. Uchenyye zapiski Tartuskogo gosudarstvennogo universiteta [Scientific Notes of Tartu State University]. Vol. 635. Tartu, 1983, pp. 115-125. (In Russian).
13. Neklyudov S.Yu. Motiv i tekst [Motif and text]. Yazyk kul'tury: semantika i grammatika. K 80-letiyu so dnya rozhdeniya akademika Nikity Il'icha Tolstogo (19231996) [Language of Culture: Semantics and Grammar. To the 80th Anniversary of the Birth of Academician Nikita Ilyich Tolstoy (1923-1996)]. Moscow, Indrik Publ., 2004, pp. 236-247. (In Russian).
14. Putilov B.N. Motiv kak syuzhetoobrazuyushchiy element [Motif as a Plot-forming Element]. Tipologicheskiye issledovaniya po fol'kloru [Typological Studies of Folklore]. Moscow, Nauka Publ., 1975, pp. 144-182. (In Russian).
(Monographs)
15. Beletskiy A.I. Vmasterskoy khudozhnika slova [In the Workshop of a Word Artist]. Kharkov, Nauchnaya Mysl' Publ., 1923. 193 p. (In Russian).
16. Freydenberg O.M. Poetika syuzheta i zhanra [Poetics of Plot and Genre]. Moscow, Labirint Publ., 1997. 445 p. (In Russian).
17. Khabunova E.E. Geroicheskiy epos "Dzhangar":poeticheskiye konstanty bogatyr-skogo zhiznennogo tsikla (sravnitel'noye izucheniye natsional'nykh versiy) [The Heroic Epos "Dzhangar": the Poetic Constants of the Powerful Circle of Life (Comparative Studies of National Versions)]. Rostov-on-Don, Higher School of Economics Publ., 2006. 256 p. (In Russian).
18. Kichikov A.Sh. Issledovaniye geroicheskogo eposa "Dzhangar" (Voprosy istorich-eskoypoetiki) [Study of the Heroic Epic "Dzhangar" (Questions of Historical Poetics)]. Elista, Kalmyk book Publ., 1976. 156 p. (In Russian).
19. Kichikov A.Sh. Geroicheskiy epos "Dzhangar": sravnitel'no-tipologicheskoye issledovaniye pamyatnika [The Heroic Epos "Dzhangar": A Comparative and Typological Study of the Monument]. Moscow, Nauka Publ., Vostochnaya literatura Publ., 1992. 320 p. (In Russian).
20. Kuz'mina E.N. Ukazatel' tipicheskikh mestgeroicheskogo eposa sibirskikh narodov (altaytsev, bury at, khakasov, shortsev, tuvintsev, yakutov): eksperimental'noye izdaniye [Index of Typical Places of the Heroic Epic of the Siberian Peoples (Altaians, Buryats, Khakassians, Shors, Tuvinians, Yakuts): Experimental Edition]. Novosibirsk, Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences Publ., 2005. 1383 p. (In Russian).
21. Mandzhiyeva B.B. Tekstologiya i poetika Maloderbetovskogo tsikla eposa "Dzhangar" v kontekste epicheskoy traditsii kalmykov [Textology and Poetics of Maloderbetov's Cycle of the Epic "Dzhangar" in the Context of the Epic Tradition of the Kalmyks]. Elista, Kalmyk Scientific Centre of the Russian Academy of Sciences Publ., 2022. 416 p. (In Russian).
22. Neklyudov S.Yu. Fol'klornyy landshaft Mongolii. Epos knizhnyy i ustnyy [The Folklore Landscape of Mongolia: Written and Oral Epics]. Moscow, Indrik Publ., 2019. 592 p. (In Russian).
23. Ovalov E.B. Tipologiya motivov i syuzhetov v epose mongol'skikh narodov [Typology of Motifs and Plots in the Epic of the Mongolian Peoples]. Elista, Dzhangar Publ., 2004. 183 p. (In Russian).
24. Ovalov E.B. Syuzhetno-stilevyye traditsii v epose "Dzhangar" i ego versiyakh [Plot and Style Traditions in the Epic "Dzhangar" and Its Versions]. Elista, Dzhangar Publ., 2008. 304 p. (In Russian).
25. Propp V.Ya. Morfologiya skazki [Morphology of a Fairy Tale]. Leningrad, Aca-demiya Publ., 1928. 153 p. (In Russian).
26. Putilov B.N. Fol'klor i narodnaya kul'tura [Folklore and Folk Culture]. St. Petersburg, Peterburgskoye vostokovedeniye Publ., 2003. 457 p. (In Russian).
27. Vasilevich G.M. Istoricheskiy fol'klor evenkov (skazaniya i predaniya) [Historical Folklore of the Evenks (Tales and Legends)]. Moscow, Leningrad, Nauka Publ., 1966. 339 p. (In Russian).
28. Veselovskiy A.N. Istoricheskaya poetika [Historical Poetics]. Leningrad, State Literary Publ., 1940. 649 p. (In Russian).
Манджиева Байрта Барбаевна,
Калмыцкий научный центр Российской академии наук. Доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник отдела фольклора и литературы. Научные интересы: фольклористика, эпосоведение, героический эпос «Джангар», эпос монголоязычных и тюркоязычных народов, богатырские сказки, калмыцкая песенная традиция, перевод. E-mail: mbbairta@yandex.ru ORCID ID: 0000-0002-5644-3340
Bayrta B. Mandzhieva,
Kalmyk Scientific Center of the RAS. Doctor of Philology,
Senior Research Associate, Department of Folklore and Literature.
Research interests: folklore, epic studies, heroic epic "Dzangar",
epics of Mongolic and Turkic peoples, heroic tales, Kalmyk song tradition,
translation.
E-mail: mbbairta@yandex.ru ORCID ID: 0000-0002-5644-3340.
