CC BY
277
№ 3
2015
УДК 94(363)
КОРОЛЬ БЕЗ ДРУЖИНЫ ИЛИ ДРУЖИНА БЕЗ КОРОЛЯ. АРХЕОЛОГИЧЕСКИЙ КОММЕНТАРИЙ К ФЕНОМЕНУ ПОТЕСТАРНОСТИ У ДРЕВНИХ ГЕРМАНЦЕВ
В.И. Кулаков
Институт археологии Российской академии наук Россия, 117036, г. Москва, ул. Дм. Ульянова, 19 e-mail: [email protected] SPIN-код: 3764-2260
Авторское резюме
Современное состояние изученности европейской археологии I тысячелетия н.э. позволяет выделить признаки изменения социальной структуры различных этнических обществ на грани перехода от родоплеменной организации к пред- и раннегосударственной системам. Западногерманские племена - хатты, хавки, фризы, саксы - вплоть до вхождения последних в состав державы Карла Великого не имели традиций королевской власти. Отсутствие признаков социальной градации в вельбарских и черняховских древностях с большой долей осторожности позволяет предполагать существование у части восточных германцев демократической (точнее - общенародной) идеи власти. Общественные принципы, укоренившиеся у северогерманских племён, характеризовались сочетанием в руках племенного «короля» культовых функций. У южных германцев власть короля совмещала как традиционный авторитет родоплеменного аристократизма, так и элемент прямого принуждения путём действий королевской дружины и/или периодической поддержки римских легионов. Представленный эскиз отражения идей европейской потестарности в археологическом материале пред- и раннегосударственного периода в числе прочего выявляет причины сложения различных форм ментальности у населения Barbaricum.
Ключевые слова: король, дружина, древние германцы, потестарность, политогенез.
A KING WITHOUT RETAINERS OR RETAINERS WITHOUT A KING. ARCHAEOLOGICAL COMMENTS ON SYMBOLISM OF EARLY GERMANIC KINGSHIP
Vladimir Kulakov
Abstract
The current state of archaeological knowledge concerning the 1st millennium AD allows identification of characteristic changes in the social structure of various ethnic communities on the brink of transition from tribes to pre- and early states. In each tribe the political power of the king could vary significantly. West Germanic tribes - the Chatti, Chauci, Frisii, Saxons - had no tradition of royal power up until they became part of the kingdom of Charles the Great. Lack of signs of social stratification in Wielbark and Chernyakhov antiquities suggests that part of East Germanic tribal governments were based upon principles of democracy - power of the people. North German tribal kings were also high priests. Kings of South Germans strengthened their traditional authority of tribal aristocracy by some forms of direct coercing through their retainers and /or intermittent support of the Roman legions. The presented sketch of early
6
№3_____________________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ __________________________________2015
Germanic kingship, reflected in the European archaeological materials, points to the reasons for development of different mentalities in the peoples of Barbaricum.
Keywords: king, retainers, early Germans, kingship, politogenesis.
* * *
Современное состояние изученности европейской археологии I тысячелетия н.э. позволяет выделить признаки изменения социальной структуры различных этнических обществ на грани перехода от родо-племеной организации к пред- и раннегосударственной системам. В частности, для погребальных древностей Балтии, Северной и Восточной Европы (V - начало XI вв.) определён комплекс признаков, условно именуемый дружинной триадой. Этот комплекс включает «...изменение характерного ранее для родовой традиции погребального обряда, декоративный стиль, включающий разные культурно-этнические черты и наличие разноэтничных элементов...» в составе воинских коллективов, именуемых «дружина» (Кулаков 1988: 122).
Наиболее адекватное определение феномена дружины предложено Л. Дрэгером: «Дружина (Gefolgschaft; Follovers, ... Retainers; Suite) - объединение воинов вокруг военного предводителя, позднее ближайшее военное окружение князя или короля» (Дрэгер 1986: 52). Превращение дружины из временного воинского образования (для одного набега или битвы) в постоянно действующий социальный институт соответствует предгосударственному уровню развития потестарности. Такая организация стала для его вождя готовым инструментом для создания государства - института легализованного насилия над безоружным населением, противопоставлявшемся вождю и его дружине.
На всём протяжении существования дружины её члены были подчинены лишь своему вождю, причём его власть покоилась не на принадлежности к родовой аристократии, а исключительно на личном мужестве и удачах в походах. Дружинники повиновались своему вождю на основании клятвы, дающейся ему каждым из членов дружины в знак личной верности. Этот нюанс дружинных отношений характерен как для раннеримского времени (Тацит 1969: 359), так и для эпохи викингов, когда такая клятва обозначалась древнеисландским термином vxr (Кулаков 1999: 197).
Признаки дружинной триады на балтийском материале реализуются уже в середине V в. (Кулаков 1998: 107-109), в момент появления на юго-западной границе балтского мира группы разноэтничных профессиональных воинов, упомянутых Иорданом как gens Vidivaria (Иордан 1997: 138). Специфика социальной
идентичности этих воинов отражена в их готском по происхождению самоназвании - «воины/люди Видьи» (окружение вождя ранних пруссов, известного в английской поэзии как «Видья», в прусских легендах как «Видевут»: Кулаков 2004: 36-64), что показывает их некую сакральную связь со своим вождём.
В археологическом материале Западной Европы I-II вв. н.э. высокий социальный статус путём специфической формы обрядности, обилия предметов вооружения и римских «импортов» (подкурганные «княжеские погребения» группы
________________________________7________
№3________________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ _______________________2015
Lübsow в междуречье рек Висла и Везер) подчёркивается лишь для высшего слоя германской родовой аристократии - упомянутых Тацитом «королей» (Eggers 1953: 58-62). Позднее, ок. 250-300 гг. в племенном ареале тюрингов возникают также связанные с племенной аристократией «княжеские погребения» типа Hassleben-Leum (Schulz 1953), структурно сходные с комплексами группы Lübsow.
Все перечисленные выше специфические формы погребальных комплексов выделяются на фоне массы малоинвентарных трупосожжений рядовых общинников. Наконец, с конца V в. в обряде западных германцев происходит стабилизация: репрезентативные по обряду и снаряжения погребения с роскошными мечами-спатами содержат останки членов королевских династий (например, одного из ранних Меровингов - короля Хлодвига в Турней), могилы с набором боевого наступательного и оборонительного снаряжения принадлежат как воинам королевского войска (Menghin 1983: 170), по «Салической правде» - convivae regis, так и свободным общинникам.
Таким образом, лишь в эпоху пост-Недао (т.е. для второй половины V в. н.э.) на западе нашего континента в погребальной обрядности представителей властных структур ранних «варварских» государств формируется достаточно устойчивая система признаков их социального статуса. Для более раннего времени в большинстве племён континентальных германцев подобного рода система отсутствует (или археологически не прослеживается). Например, на поздней фазе развития черняховской культуры, соответствующей времени создания и драматического крушения «державы Германариха», нет никаких признаков, которые могли бы выделить в массе погребений воинов великого конунга восточных готов. Массовые черты обрядности IV в. - распространение ингумаций, сопровождение мужских погребений оружием - соответственно связываются с влиянием римских традиций и воспринимаются как обозначение статуса мужчины-воина (Schultze 1983: 272, 273). Лишь сопровождение захоронения германского вождя останками подчинённых ему воинов (Niederstötzingen, Kr. Heidenheim) указывают на вхождение последних в состав дружины (Paulsen 1967: 140). В прусских древностях подобный обычай хорошо известен в VIII-XI вв. (Кулаков 1989: 36-43).
Для того, чтобы конкретизировать археологический комментарий к различным видам потестарности на западе континента на рубеже эпох античности и средневековья, необходимо конкретизировать принципы формирования королевской власти в «варварских» обществах Европы на пред- и
раннегосударственном этапах. Используя накопленный за последние десятилетия опыт палео-социологических исследований, А.И. Селицкий выделил различные формы становления королевской власти в германских племенах (Селицкий 1999: 6870):
1. Западногерманские племена - хатты, хавки, фризы, саксы - вплоть до вхождения последних в состав державы Карла Великого не имели традиций королевской власти. Решения принимались на племенном народном собрании, административные функции по областям (позднее - герцогствам) принимались военными вождями, возглавлявшими в походах дружины. Таким образом, максимумом власти у этих народов обладало собрание соплеменников
__________________________________8________
№3________________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ _______________________2015
(традиционное право легитимности общенародного решения, фактически -народная «демократия»), часть своей власти делегировавших региональным военным лидерам.
Социальная градация в таком варианте потестарности, т.е. формальное разделение властных функций между всеми соплеменниками поровну, в погребальных древностях отражения не предполагает. Отсутствие признаков социальной градации в вельбарских и черняховских древностях с большой долей осторожности позволяет предполагать существование у части восточных германцев (прежде всего - у остроготов и гепидов) указанной формы идеи власти. Благодаря отмеченной специфике племенной (народной) «демократии» (в том числе -локальные возможности власти военного вождя, как результат - отсутствие упорядоченной и постоянной дружины) могущество державы Германариха оказалось столь эфемерным. Видимо, готское слово driugan следует понимать не как термин «дружина» в его древнерусском и общепринятом ныне значении, а как «военная служба = временная воинская повинность» (Braune 1905: 147). Таким образом, у части древнегерманских племён дружина, пусть и неуловимая археологически, существовала, но королевской власти в ходе её деятельности не сложилось.
2. Общественные принципы, укоренившиеся у северогерманских племён, характеризовались сочетанием в руках племенного «короля» культовых функций. Культовый, а не силовой смысл властного авторитета скандинавских конунгов-жрецов максимальное отражение получил в вендельских погребальных традициях, реализовавшись, в частности, в материале курганов Уппсалы. Многовековые традиции этого варианта властных функций привели к тому, что дружинные вожди, на протяжении всего I тысячелетия н.э. стихийно пытавшиеся найти себе и своим воинам место в современной им социальной структуре, постоянно были вынуждены покидать земли предков. Так немногочисленные, но весьма действенные северные дружины принимали активное участие в «варварских» войнах с Римской империей. По указанным выше причинам основной сферой деятельности позднейших отрядов викингов стали земли вне Скандинавии.
Как и у северных германцев, культовый акцент власти племенных вождей представлен в раннесредневековых обществах славян и западных балтов. Относительно славян Восточной Европы подобный вывод можно сделать лишь на основе данных письменных источников (Новосильцев 1965: 396), в археологическом материале VIII-IX вв. показатели сакрализации власти местных князей пока не выявлены. Культовая потестарность у западных балтов и части западных славян в рамках идеи «священного царства» (по Дж. Фрэзеру) обозначена как в сообщениях хронистов, так и в археологическом материале IX в. (Кулаков 1990: 191). При этом погребения прусских жрецов-вайделотов, реально обладавших как культовой, так и мирской властью, характеризуются радикальным отсутствием находок (Кулаков 1990: 193).
Захоронению родовых «королей» пруссов соответствовали сложные заупокойные церемонии (Топоров 1990: 13-20). По своей внутренней структуре могилы этих «королей» (прусск. - kongos) вряд ли отличались от дружинных
__________________________________9________
№3_______________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ ____________________2015
погребений X-XI вв., обязательными для которых были оружие и конское захоронение. В большинстве случаев погребения с поименованными признаками содержат элементы дружинной триады (см. выше) и принадлежат прусским дружинным формированиям, возникшим в ходе движения викингов и никогда не признававшим над собой королевской власти. Итак, дружины на севере и на востоке Европы в разное время существовали, однако, дружинным вождям (дисл. konungar) приходилось бороться за власть с племенными вождями (дисл. höföingar), устойчиво пользовавшимися сакральным авторитетом.
3. Последняя из известных современной науке форм «варварской» потестарности была реализована южногерманскими племенами, достаточно рано вступившими в непосредственный контакт с римской цивилизацией. В данной версии власти короли совмещали как традиционный авторитет родоплеменного аристократизма, так и элемент прямого принуждения путём действий королевской дружины (Retainers, Suite) и/или периодической поддержки римских легионов. Мистическая слагаемая властных полномочий у южногерманских королей была слабее, нежели у их скандинавских, славянских или балтских «коллег». Это было связано с сильным влиянием античных, а затем и арианских культовых традиций, уже в IV в. н.э. радикально ослабивших систему германской отеческой религии. Возможно, именно этот аспект, на который ранее археологи не обращали должного внимания, является причиной отсутствия признаков дружинной триады в погребальном материале значительной части европейского Barbaricum. Здесь -принципиальное различие между севером и югом Европы. «Скандинавия эпохи викингов... - это то, чем могла стать и не стала германская Европа, "сбитая с пути истинного" слишком близким знакомством с Римом и христианизацией» (Хлевов 1999: 56).
Отсутствие у южногерманских племён заметной культовой слагаемой власти не предполагало осуществления жрецами (их наличие здесь даже в позднеримское время проблематично) дискретного ранжирования жизни подконтрольный им социумов, в том числе - в погребальной обрядности, этом зеркале социальных институтов. Инициатива нарочитых форм королевских погребений принадлежала, судя по всему, ближайшему окружению «варварских» владык (т.е. членам их семей и ближним дружинникам). Погребения же дружинников, не обладавших кодифицированными правами comiti, редко осуществлявшиеся в спокойной обстановке ввиду бурного течения западноевропейской истории V-VI вв., по своей конструкции и инвентарю могли не отличаться от могил рядовых общинников.
Немалую роль в отсутствии археологических признаков дружины сыграла и церковная пропаганда, явно не приветствовавшая появление материальных инсигний у королевской воинской свиты, которая как сословие стала оформляться не ранее VII в. Ок. 550 г. в наставлениях графу Регинону Фульгенций Руспийский вспоминает слова Иоанна Крестителя о том, что христианский воин должен быть весьма скромен и довольствоваться лишь своим жалованием (Флори 1999: 69). Учитывая такой идеологический прессинг со стороны церкви, ожидать некие черты погребальной обрядности, которые отличали бы воинов-дружинников в массиве южногерманских погребений, не приходится. Таким образом, археологически
______________________________10 ____________________________________
№3________________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ ______________________2015
дружинные элементы у части древнегерманских племён трудноуловимы, будучи размытыми во многом ввиду влияния традиций римского лимеса. Эти же традиции способствовали, в частности, созданию комплекса внешних прерогатив королевской власти (в том числе - таких властных атрибутов, как корона, скипетр, держава, неизвестных у властителей остальных германских и прочих племён).
Представленный эскиз отражения идей европейской потестарности в археологическом материале пред- и раннегосударственного периода в числе прочего выявляет причины сложения различных форм ментальности у населения Barbaricum. Элементы народной «демократии» (вариант 1), приоритет духовных ценностей (вариант 2) и сугубый прагматизм власти (вариант 3) не только обозначил различие параметров древностей трёх основных частей «варварской» цивилизации раннесредневековой Европы, но и по сей день реализуется в национальном характере и в политических приоритетах различных народов нашего континента, да и некоторых заморских территорий. К сожалению, отсутствие компромисса между указанными формами ментальности не способствует естественному ходу социального прогресса не только в границах национальных государств, но и во всём мире.
ЛИТЕРАТУРА
Дрэгер 1986 - Дрэгер Л. Дружина // Социально-экономические отношения и соционормативная культура. М., 1986.
Иордан 1997 - Иордан. О происхождении и деяниях гетов. Getica. СПб., 1997.
Кулаков 1988 - Кулаков В.И. Дружинные элементы в могильниках пруссов VII - начала XI в. // Археологические памятники европейской части РСФСР. Погребальные древности. М., 1988.
Кулаков 1989 - Кулаков В.И. Погребения военачальников прусской дружины // Краткие сообщения Института археологии. 1989. Вып. 198.
Кулаков 1990 - Кулаков В.И. Погребальный обряд пруссов в эпоху раннего средневековья // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Погребальный обряд. М., 1990.
Кулаков 1999 - Кулаков В.И. Балтийский акцент в движении викингов (этнические диффузии и традиции искусства) // Archaeologia Lituana. Vol. I. Vilnius, 1999.
Кулаков 2004 - Кулаков В.И. Боги Видевута // Letonica. Nr. 10. Riga, 2004.
Новосильцев 1965 - Новосильцев А.П. Восточные источники о славянах и Руси VI-IX вв. // Новосильцев А.П. и др. Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965.
Селицкий 1999 - Селицкий А.И. К вопросу о генезисе королевской власти у древних германцев // Скандинавские чтения 1998 года. Этнографические и культурно-исторические аспекты. СПб., 1999.
Тацит 1969 - Тацит Корнелий Публий. Сочинения. Т. I. Л., 1969.
Топоров 1990 - Топоров В.Н. Конные состязания на похоронах // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Погребальный обряд. М., 1990.
Флори 1999 - Флори Ж. Идеология меча. Предыстория рыцарства. СПб., 1999.
Хлевов 1999 - Хлевов А.А. Дружина Севера как исторический феномен // Скандинавские чтения 1998 года. Этнографические и культурно-исторические аспекты. СПб., 1999.
Braune 1905 - Braune W. Sammlung kurzer Grammatiken germanischer Dialekte. Bd. I. Gotische Grammatik. Halle, 1905.
Eggers 1953 - Eggers Y.J. Lübsow, ein germanischer Fürstensitz der älteren Kaiserzeit // Prähistorische Zeitschrift. 1953. Bd. 34/35, 1949/50.
Menghin 1983 - Menghin W. Das Schwert im Frühen Mittelalter. Stuttgart, 1983.
Paulsen 1967 - Paulsen P. Alamannische Adelsgräber von Niederstotzingen (Kr. Heidenheim). Stuttgart, 1967.
11
№3________________________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ _____________________________________2015
Schulz 1953 - Schulz W. Leuna, ein germanischer Bestattungsplatz der spätrömischen Kaiserzeit // Deutsche Akademie der Wissenschaften zu Berlin. Schriften der Sektion für Vor- und Frühgeschichte. 1953. Bd. I.
Schultze 1983 - Schultze E. Grabsitte und Grabkult // Die Germanen. Geschichte und Kultur der germanischen Stämme in Mitteleuropa. Berlin, 1983. Bd. II.
REFERENCES
Braune 1905 - Braune W. Sammlung kurzer Grammatiken germanischer Dialekte. Bd. I. Gotische Grammatik [Collection of short grammars of Germanic dialects], Halle, 1905 [in German].
Drjeger 1986 - Drjeger L. Druzhina [Druzhina], in: Social’no-jekonomicheskie otnoshenija i socionormativnaja kul’tura [Social and economic relations and sotsionormativny culture], Moscow, 1986 [in Russian].
Eggers 1953 - Eggers Y.J. Lübsow, ein germanischer Fürstensitz der älteren Kaiserzeit [Lübsow: a Germanic prince’s seat of the older imperial time], in: Prähistorische Zeitschrift [Prehistoric magazine], 1953, Bd. 34/35, 1949/50 [in German].
Flori 1999 - Flori Zh. Ideologija mecha. Predystorija rycarstva [Ideology of a sword. Background of knights], St. Petersburg, 1999 [in Russian].
Hlevov 1999 - Hlevov A.A. Druzhina Severa kak istoricheskij fenomen [North team as historical phenomenon], in: Skandinavskie chtenija 1998 goda. Jetnograficheskie i kul’turno-istoricheskie aspekty [Scandinavian readings 1998. Ethnographic and cultural and historical aspects], St. Petersburg, 1999 [in Russian].
Iordan 1997 - Iordan. O proishozhdenii i dejanijah getov. Getica [About an origin and acts of get. Getica], St. Petersburg, 1997 [in Russian].
Kulakov 1988 - Kulakov V.I. Druzhinnye jelementy v mogil’nikah prussov VII - nachala XI v. [Druzhinny elements in burial grounds of pruss of VII - the beginnings of the XI century], in: Arheologicheskie pamjatniki evropejskoj chasti RSFSR. Pogrebal’nye drevnosti [Archaeological monuments to the European part of RSFSR. Funeral antiquities], Moscow, 1988 [in Russian].
Kulakov 1989 - Kulakov V.I. Pogrebenija voenachal’nikov prusskoj druzhiny [Burials of military leaders of a Prussian team], in: Kratkie soobshhenija Instituta arheologii [Short messages of Institute of archeology], 1989, Vyp. 198 [in Russian].
Kulakov 1990 - Kulakov V.I. Pogrebal’nyj obrjad prussov v jepohu ran-nego srednevekov’ja [Funeral ceremony of pruss during an era of the early Middle Ages], in: Issledovanija v oblasti balto-slavjanskoj duhovnoj kul’tury. Pogrebal’nyj obrjad [Researches in the field of balto-Slavic spiritual culture. Funeral ceremony], Moscow, 1990 [in Russian].
Kulakov 1999 - Kulakov V.I. Baltijskij akcent v dvizhenii vikingov (jetnicheskie diffuzii i tradicii iskusstva) [The Baltic accent in the movement of Vikings (ethnic diffusions and traditions of art)], in: Archaeologia Lituana [Lithuanian archeology], Vol. I, Vilnius, 1999 [in Russian].
Kulakov 2004 - Kulakov V.I. Bogi Videvuta [Videvut’s gods], in: Letonica [Studying of Lithuania], Nr. 10, Riga, 2004 [in Russian].
Menghin 1983 - Menghin W. Das Schwert im Frühen Mittelalter [The sword in the early Middle Ages], Stuttgart, 1983 [in German].
Novosil’cev 1965 - Novosil'cev A.P. Vostochnye istochniki o slavjanah i Rusi VI-IX vv. [East sources about Slavs and Russia the VI-IX centuries], in: Novosil’cev A.P. i dr. Drevnerusskoe gosudarstvo i ego mezhdunarodnoe znachenie [Old Russian state and its international value], Moscow, 1965 [in Russian].
Paulsen 1967 - Paulsen P. Alamannische Adelsgräber von Niederstotzingen (Kr. Heidenheim) [Nobility graves of Alemanni of Niederstotzingen], Stuttgart, 1967 [in German].
Selickij 1999 - Selickij A.I. K voprosu o genezise korolevskoj vlasti u drevnih germancev [To a question of genesis of the royalty at ancient Germans], in: Skandinavskie chtenija 1998 goda. Jetnograficheskie i kul’turno-istoricheskie aspekty [Scandinavian readings 1998. Ethnographic and cultural and historical aspects], St. Petersburg, 1999 [in Russian].
12
№3______________________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ __________________________________2015
Schultze 1983 - Schultze E. Grabsitte und Grabkult [Grave custom and grave cult], in: Die Germanen. Geschichte und Kultur der germanischen Stämme in Mitteleuropa [The Germans. History and culture of the Germanic tribes in Central Europe], Berlin, 1983, Bd. II [in German].
Schulz 1953 - Schulz W. Leuna, ein germanischer Bestattungsplatz der spätrömischen Kaiserzeit [Leuna: a Germanic funeral place of the Late-Roman imperial time], in: Deutsche Akademie der Wissenschaften zu Berlin. Schriften der Sektion für Vor- und Frühgeschichte [German academy of the sciences in Berlin. Writings of the section for prehistory and early history], 1953, Bd. I [in German].
Tacit 1969 - Tacit Kornelij Publij. Sochinenija [Compositions], T. I, Leningrad, 1969 [in Russian].
Toporov 1990 - Toporov V.N. Konnye sostjazanija na pohoronah [Horse competitions on a funeral], in: Issledovanija v oblasti balto-slavjanskoj duhovnoj kul’tury. Pogrebal’nyj obrjad [Researches in the field of balto-Slavic spiritual culture. Funeral ceremony], Moscow, 1990 [in Russian].
Кулаков Владимир Иванович - Доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Отдела археологии эпохи великого переселения народов и раннего средневековья Института археологии Российской Академии наук.
Kulakov Vladimir - Doctor of historical sciences, lead research associate at the Department of archeology of Migration period and early Middle Ages of the Russian Academy of Sciences.
E-mail: [email protected]
13
