CC BY
83
Конвертируемость рубля - базовый фактор
обеспечения экономической безопасности
России
Наговицин А.Г. *
Questions of economic safety of our country draw significant enough attention both executive, and a legislature of authority. However currency aspects of a problem remain in a shadow. Meanwhile there is a serious occasion for reflections and for the actions based on their results for example concerning convertibility of the Russian rouble.
Вопросы экономической безопасности нашей страны привлекают достаточно значительное внимание как исполнительных, так и законодательных органов власти. Однако валютные аспекты проблемы остаются в тени. Между тем есть серьезный повод для размышлений и для основанных на их результатах действий, например, в отношении конвертируемости российского рубля.
Дело в том, что конвертируемость любой национальной валюты выступает не только в качестве неотъемлемой части рыночной экономики, но, что особенно важно, и как важнейшая обеспечивающая система решения стратегических задач, в том числе более активного подключения национальной экономики в процесс мирохозяйственных связей, а также повышения роли внешнеэкономического фактора как источника ресурсов для наполнения внутреннего рынка на фоне разразившегося мирового финансового кризиса.
Уроки мирового опыта по конвертируемости валюты
В международной практике сложились два основных пути перехода к конвертируемости национальных валют, которые условно можно определить как западноевропейский и восточноевропейский. В обоих случаях под термином «конвертируемость» понимается режим национальной валюты, характеризующийся отсутствием ограничений по текущим операциям (торговле товарами и услугами), рыночным валютным курсом, разрешением нерезидентам проводить в нем операции, а резидентам — в иностранной валюте.
В послевоенной Западной Европе конвертируемость национальных валют достигалась как результат предварительной стабилизации экономики, финансов и платежного баланса государства. Она
вводилась с опорой на рост производства и экспорта при дозированном открытии внутреннего рынка для иностранной конкуренции. Реализация такого курса потребовала примерно 12—15 лет, обеспечивала превращение западноевропейских валют в свободно конвертируемые по всем видам расчетов.
Особого внимания заслуживает то обстоятельство, что центральные банки западных стран сумели создать эффективный механизм воздействия на курсообра-зование своих национальных валют. Сам переход к конвертируемости шел коллективно, в рамках Европейского платежного союза при соблюдении валютного суверенитета каждой из стран.
Экономическая интеграция и создание прочной экономической базы позволили западноевропейским странам ввести единую для стран ЕС расчетную единицу — ЭКЮ. Она функционировала длительное время, достаточное для накопления положительного опыта и выработки концепции следующего шага к объединению Европы — созданию Валютного союза. Его становление фактически началось в 1990 г., после завершения многих интеграционных процессов. Второй этап его создания — образование в 1994 г. Европейского валютного института, предшественника Европейского центрального банка. Наконец, третий, завершающий этап складывался из трех фаз. Это:
> создание Европейского центрального банка в 1998 г.;
> фиксирование обменных курсов национальных валют, которые оставались законным платежным средством, и переход на взаиморасчеты в евро (в электронной форме) в 1999 г.;
> введение в оборот евро (в материальной форме) по взаимному согласию всех участвующих сторон. Евро стал
Главный научный сотрудник Института экономики РАН, доктор экономических наук, профессор.
0
01
Z
О
о
CJ
о о о
Q.
со
S
н о
0
1
о я с о т ф VO >5
о *
о ф
У S
2
0
1
о *
о
2
ф
d
я *
<
*
S I
н
о ф
со
0
01
О СЧ
О О
о
Q.
со
S
н о
0
1
о я с о
т ф
VO >s о
о ш
У S
2
0
1
о *
о
2 ф d
я <
S I
н
о ф
со
единственно законным средством платежа с 2002 г., единой денежной единицей для ЕС и превратился в одну из мировых резервных валют. Постсоциалистические страны Центральной и Восточной Европы, то есть страны, некогда входившие в мировую социалистическую систему, а также бывшие республики Советского Союза, стремились при переходе к рыночной экономике максимально следовать западноевропейскому сценарию достижения обратимости валюты. Однако из-за отсутствия в конце 80-х — начале 90-х гг. соответствующих подсистем формируемого процесса (общий спад производства, кризис денежно-финансовой системы, рост численности безработных, обнищание основной массы трудящихся, безудержный рост цен на все и вся и т.д.) произошли серьезные отступления от указанного выше сценария, что позволило говорить о восточноевропейском пути перехода к конвертируемости национальной валюты.
Здесь принципиально важным оказалось то обстоятельство, что конвертируемость национальных валют в постсоциалистической Центральной и Восточной Европе выступает не как заранее подготовленный результат, а, наоборот, как инструмент хозяйственных преобразований, в качестве части шоковой терапии. Соответственно она замыкается пределами внутренних рынков и поэтому не выводит национальные валюты указанных стран в международный обмен и мирохозяйственные связи в качестве полноценных валют международных расчетов.
При этом характерной особенностью становится то, что каждая страна в отличие от стран Западной Европы действует сугубо индивидуально, как говорится, на свой страх и риск. Здесь с точки зрения исторической парадигмы негативную роль сыграло стремление постсоциалистических стран, особенно республик бывшего СССР, политическую независимость сопровождать в обязательном порядке своей «молодой» национальной валютой.
Заметим, что термин «конвертируемость» в случае рассмотренных выше сценариев неравнозначен по содержанию. Если в первом случае в международно-конвертируемую превращается вся масса национальной валюты, то во втором (для постсоциалистических стран) происходит лишь переход к рыночному распределению иностранной валюты внутри страны для резидентов, то есть внутренняя обратимость, от-
крывается доступ для вложений иностранного капитала в экономику данной страны и создание возможности репатриации и вывоза прибыли (внешняя обратимость).
Естественно, что одно только сочетание пониманий таким образом внутренней и внешней конвертируемости еще вовсе не означает достижения обратимости национальной валюты в классическом смысле. Для достижения указанной цели необходимо наличие целого ряда предпосылок, которые образовывали бы экономическую базу реальной конвертируемости национальной валюты исходя из специфических особенностей развития каждой страны.
Особенности российского сценария
Российский путь выхода на обратимость национальной валюты в его исходных моментах соответствует восточноевропейскому сценарию. Однако в ходе его реализации Россия во многом отошла от данного сценария, выработав собственные решения. Переход к режиму обратимости российского рубля — это логическое продолжение реализуемой в начальном периоде реформ концепции широкой либерализации внешнеэкономических связей. Причем если по отношению к привлечению иностранных инвестиций сначала соблюдалась определенная осторожность, то внутренняя обратимость первое время функционировала почти без всяких ограничений. Возможность прямого получения свободно конвертируемой валюты российскими экономическими субъектами — ключевой фактор, определяющий общую направленность реформ в стране.
На внешний рынок вышли сотни тысяч предприятий и вновь созданных предпринимательских структур. В их руки перешли основные доходы от внешнеторговых операций. Это стало одним из главных источников первоначального накопления капитала в стране, в том числе и неправедными путями, нарушающими закон. Внутренний рынок в условиях отсутствия фиксированного валютного курса, сдерживающего импорт, стал наполняться очень быстро разнообразными импортными товарами — что создало иллюзию процветания и зажиточной жизни в России. При этом большой эффект имело предоставление населению возможности свободного обмена рублей на конвертируемую валюту: доллар, евро, английские фунты стерлингов, японскую иену и швейцарский франк.
Однако из-за очевидной слабости процесса законотворчества, отсутствия концепции развития экономики в целом и внешней торговли в особенности отрицательные моменты введения внутренней конвертируемости рубля с 1 июля 1992 г. в совершенно неподготовленных условиях резко усилились. Произошла долларизация экономики страны, а внутренняя обратимость на принципах рыночного кур-сообразования сразу же выявила слабость российского рубля. Ее более или менее удавалось успешно скрывать в период его полной замкнутости. Вопреки прогнозам правительства Российской Федерации о повышении его курса до 30—50 руб. за доллар США к 1993 г. фактическое соотношение рубля к доллару в конце декабря 1993 г. равнялось 415:1, и переломить эту динамику Центральный банк России так и не смог на протяжении всех лет реформ.
Так, до дефолта в августе 1998 г. курс доллара составлял более 6 деноминированных рублей, то есть более 6 тыс. руб. по-старому. По сравнению с 1 июля 1992 г., когда искусственно была введена внутренняя обратимость, в том числе по текущим операциям внешнеэкономического характера, обменный курс рубля упал более чем в 24 раза, а через 10 лет — в середине 2010 г. — он обесценился уже в 135—140 раз (!). В таких условиях валютный курс рубля превратился в самостоятельный генератор инфляции.
Здесь уместно вспомнить достоверный исторический факт. В 1811 г. в Эр-фурте великий французский дипломат Шарль Морис Талейран Перигор сказал Наполеону Буанапартье: «Мон сир, курс национальной валюты обычно понижается вместе с престижем государства».
Еще полвека назад, в 1956 г., отец немецкого экономического чуда Л. Эрхард отмечал в своей знаменитой работе «Благосостояние для всех»: «Мы особенно не имеем право добиваться мнимых успехов таким способом, чтобы через растущее обесценение нашей валюты... выйти на путь инфляционных тенденций; это означало бы еще раз незаметным образом опорожнить карманы вкладчиков и лишить их честно ими заработанных денег. Это был бы действительно наиболее омерзительный метод, который можно себе представить»1.
Россия, по нашему мнению, упустила шанс по конвертируемости своей национальной валюты, связанный с изменением масштаба цен, то есть валютно-денежной
реформы. Наш анализ показывает, что если бы в 1998 г. новый масштаб цен был бы привязан к фиксированному курсу рубля, то это означало бы начало его укрепления. Однако, как выяснилось, крайне слабая обеспеченность рубля собственным товарным и золотым эквивалентом никак позитивно не сказалась на его курсе. Наоборот, как показала действительность, сохранение валютного коридора в то время привело к приращению не только внешнего, но и внутреннего долга.
Более того, валютная политика началась в России с крайне непопулярных мер валютной шоковой терапии, без всякого «наркоза», одновременно с отпуском цен, то есть с января 1992 г. В то время реформаторы-монетаристы полагали, что быстрое введение конвертируемости рубля можно обеспечить за счет значительного понижения валютного курса путем его фиксации на существенно низком уровне — постоянной девальвации либо посредством определения курса рубля на базе спроса и предложения на свободном рынке. По их мнению, пониженный курс рубля, удорожая импорт, максимально мог бы сдерживать его рост и одновременно, повышая выручку предприятий при экспорте, стимулировал бы рост экспорта, обеспечивая сбалансированное развитие внешнеторгового и платежного балансов страны.
Однако, как показала практика, подобного рода валютная политика привела к большим разрушительным последствиям для всего народного хозяйства России, это выразилось в первую очередь в обесценении рубля, что одновременно вызвало резкое взвинчивание внутренних цен на ввозимые из-за границы товары. В свою очередь, как по принципу домино, рост цен на импортные товары негативно сказался на общем уровне цен.
С нашей точки зрения, основной недостаток всей валютной политики России состоит в том, что она сначала привела к огромным и большей частью невосполнимым потерям в результате преждевременной либерализации внешней торговли, валютного законодательства и введения, по существу — волюнтаристски, внутренней обратимости рубля (чтобы показать Западу курс на рыночные преобразования в расчете получить золотой дождь кредитов, в том числе от МВФ), а затем исполнительные органы власти стали объяснять негативные последствия и способы их устранения,
Сырьевая ориентация экономической реформы сыграла злую шутку: во вто-
0
01
г •
о
о
сч •
о о о о.
с[ со
I-
О
0
1
о я с о т ф ю
О *
О ф
У
2
0
1
о *
о
2
ф
■а
я <
I I-
О ф
со
0
01
О СЧ
О О
о
Q.
со
S
н о
0
1
о я с о
т ф
VO >s о
о ф
У S
2
0
1
о *
о
2 ф d
я <
S I
н
о ф
со
рой половине 90-х гг. начал как на дрожжах расти экспорт сырьевых товаров в рамках бартерных операций, что явилось причиной на тот момент занижения цен на стратегически важные товары. Одновременно увеличился бесконтрольный вывоз российских товаров, повлекший за собой потерю Россией валютных средств, осевших и продолжающих оседать за рубежом. В целом с 1991 г. совокупная утечка капитала достигла невероятных размеров — почти 1 трлн долл. США2.
Гигантский и неконтролируемый вывоз капитала из России превратился в одну из главных причин, препятствующих международной конвертируемости рубля, поскольку значительные объемы вывоза капитала из страны отрицательно воздействуют на состояние платежного баланса России, размеры ее золотовалютных резервов и, как следствие, обеспечение ее экономической безопасности.
Более того, волна неподготовленной и почти стихийно проведенной приватизации накрыла и всю золотодобывающую промышленность России. Значительно ослабила роль государства в золотодобывающей промышленности, поскольку Госкомимущество РФ не обеспечило управление государственным имуществом отрасли. В процессе приватизации государственных предприятий отрасли распались все производственные объединения, которые обеспечивали деятельность предприятий соответствующих регионов страны.
Самое печальное состоит в том, что невосполнимо был утерян почти весь вспомогательный комплекс золотодобывающей отрасли: отраслевое машиностроение, транспортные, снабженческие, строительные, проектные организации. Из функционирующих прежде нескольких сотен предприятий отрасли в государственной собственности осталось всего 30 предприятий, из них 11 — рудники и прииски, на долю которых приходится лишь 1 % добычи всего золота в России3.
Все это в совокупности с отсутствием соответствующей диверсификации экономики привело к тому, что российский рубль так и не смог превратиться в желанную валюту в мирохозяйственных связях, стать хотя бы частично конвертируемым.
Российский рубль до мирового финансового кризиса 2007-2008 гг.
В условиях обесценения рубля импортные товары продаются внутри России с большой прибылью, которая затем исполь-
зуется для закупки сырья на внутреннем рынке. При таких условиях рост потребительских цен оказывается ниже темпов обесценения рубля, о чем свидетельствуют последние пять—семь лет. А это, в свою очередь, означает снижение ППС рубля и повышение ППС доллара на российском рынке. Дальнейший же отпуск цен привел к очередному витку диспропорций в России.
Более того, рублевый импорт при падении курса становится все дороже, а внутренние цены ориентируются в РФ не столько на рост издержек производства, сколько на падение курса рубля. По форме и по существу снижение курса становится фактором внутреннего ценообразования, одновременно стимулируя экспорт готовой продукции по демпинговым ценам. Производители получают прибыль больше, чем при реализации на внутреннем рынке. Это свидетельствует о том, что падение курса рубля не заинтересовывает отечественных производителей наращивать экспорт за счет увеличения объема производства и снижения себестоимости продукции. Можно сократить поставки на внутреннем рынке, о чем свидетельствует ежедневная практика внешнеэкономических связей России, и иметь неплохие финансовые результаты.
Кризис неплатежей накануне мирового финансового кризиса, который охватил буквально всю Россию, во многом обусловлен, по нашему мнению, нарушением естественно-исторической связи между динамикой цен, с одной стороны, и ростом денежной массы — с другой. Формирование необходимой денежной массы происходит медленнее, чем складываются новые цены, а большой спрос на СКВ (по данным независимых экспертов, сейчас в России гуляют от 80 до 100 млрд долл. под подушкой, в матрацах и в стеклянных банках на даче и приусадебных участках) в целом во многом обусловлен ожиданиями нового обесценения рубля, очень слабым государственным регулированием финансовых потоков, но, самое главное, пожалуй, неверием народа в эффективность проводимой экономической политики исполнительных органов власти, которая дезавуировала самое себя в результате:
> безудержного роста цен на ЖКХ, транспорт, продукты питания и лекарства;
> так называемой монетизации льгот;
> символической поддержкой пенсионеров (а это около 40 млн человек,
индексация пенсий которых 2 раза в год съедается ростом цен); > недостаточной поддержкой матерей-одиночек (а их более 2 млн), которые находятся на грани выживания. Кроме того, существующий ценовой механизм не может быть использован в соответствии с рыночным механизмом, поскольку в России так и не сложился адекватный этому процесс реальной конкуренции из-за монопольных цен со стороны олигархического капитализма. Изменения же цен неправомерно привязываются и к доллару, и к евро, вернее сказать — к их стоимости, и потому цены продолжают расти и в рублях, и в долларах, и в евро.
Сложившееся положение вещей явилось результатом игнорирования экономической закономерности, согласно которой не курс валюты определяет цену товара, а, наоборот, цена определяет курс валюты. В этом смысле одной из серьезных ошибок следует считать отпуск цен до окончательного процесса приватизации, или, иначе говоря, до появления на рынке самого субъекта рыночных отношений. Ведь одной из главных причин невыплаты кредитов следует считать как раз невозможность получить достаточно надежный размер прибыли в результате отпуска цен.
Надежды же на то, что снижение доходности государственных ценных бумаг (пресловутые ГКО) и ставки рефинансирования повлекут за собой переключение российских коммерческих банков на инвестирование производства, оказались оправданны лишь на самую малую толику. Ведь до сих пор слишком велики риски долгосрочных вложений: для коммерческих банков намного безопаснее кредитовать производство для пополнения оборотных средств, а также экспортно-импортные контракты, чем на развитие самого производства. Это также лишает российский рубль необходимого товарного наполнения как необходимое условие его конвертируемости.
Помимо всего прочего долгосрочные ресурсы в пассивах многих коммерческих банков недостаточны для того, чтобы хоть сколько-нибудь существенно увеличить инвестиционное кредитование. Одновременно с этим резкое снижение доходности финансовых инструментов и снижение привлекаемых банками ресурсов привели к тому, что у многих из них резко снизился запас ликвидности, существенно ухудшились финансовые показатели, о чем свидетельствуют время от
времени повторяющиеся за последнее десятилетие финансовые рецессии — в 2001, 2003, 2005 и 2007 гг.
В наибольшей степени это затронуло региональные банки, тесно связанные с решением местных проблем, обеспечивающих жизнедеятельность таких регионов, как, например, Красноярский край, Приморье, Мурманская область, Екатеринбург, Свердловская область и т.д.
По нашему мнению, в ближайшее время вряд ли получат распространение портфельные инвестиции за счет выпуска ценных бумаг, эмитируемых корпоративными структурами, поскольку привлечение инвестиций через новую эмиссию акций сдерживает нежелание делиться собственностью со сторонними инвесторами. Со стороны же самого инвестора сдерживающим моментом является, как правило, кризисное состояние эмитента, что, собственно, и показал настоящий финансовый кризис.
Более того, в результате общей социально-экономической напряженности предприятия-производители опасаются использовать в достаточно широких объемах выпуск облигаций. Сначала должно стабилизироваться финансовое положение всех субъектов рыночных отношений, а не только ее элитной части, которая у всех на слуху («Газпром», «Роснефть», «ЛУКОЙЛ» и т.д.), как прямых носителей материального производства. Лишь после этого могут пойти серьезные портфельные инвестиции в корпоративные структуры.
Без реального товарного наполнения российский рубль, как бабочка, будет и дальше «порхать» в мирохозяйственных связях, создавая иллюзию своей конвертируемости.
Российский рубль в условиях мирового финансового кризиса
Характерной особенностью исполнительных органов власти Российской Федерации в уже разразившийся период мирового финансового кризиса (сентябрь-декабрь 2008 г.) можно считать то обстоятельство, что они, особенно представители Министерства финансов РФ и Минэкономразвития, стали успокаивать россиян, говоря, что данный кризис никак не затронет экономику Российской Федерации, ее финансовую систему и российский рубль. Однако когда цены на нефть рухнули со 140 долл. за 1 баррель до 60 и даже ниже, стало очевидно, что скрывать
0
01
г •
о
о
сч •
о о о о.
с[ со
I-
О
0
1
о я с о т ф ю
О *
О ф
У
2
0
1
о *
о
2
ф
■а
я <
I I-
О ф
со
0
01
О СЧ
О О
о
Q.
со
S
н о
0
1
о я с о
т ф
VO >s о
о ф
У S
2
0
1
о *
о
2 ф d
я <
S I
н
о ф
со
прямую зависимость финансовой системы России от внешних факторов роста уже просто невозможно.
Зависимость экономики РФ от внешних факторов роста ударила в первую очередь как раз по банковскому сегменту:
> в современных условиях российские банки стали менять свои кредитные программы;
> резко сократились инвестиционные программы;
> возникли серьезные трудности с рефинансированием ранее взятых кредитов;
> у среднего и малого бизнеса стало меньше возможностей рассчитывать не только на государственную поддержку, но и на выход на западные банки с целью собственного финансирования.
В свою очередь, отказ от инвестиционных проектов приводит к сокращению поля деятельности многих российских компаний, уменьшая число занятых в производственном секторе, способствуя росту безработицы. Все это, несмотря на правительственные программы, приводит к росту инфляции, поскольку удорожание кредитов для любого субъекта рыночных отношений должно компенсироваться ростом цен на свою продукцию.
У Российской Федерации оказались крайне ограниченные возможности в условиях мирового финансового кризиса и в отношении особых надежд по линии СНГ, на что раньше (во всяком случае, за последние 10—15 лет) строились весьма оптимистические планы.
Наметился поворот стран СНГ от центростремительной к центробежной модели отношений, о чем свидетельствуют явно ограничительные для России образования. Например, сюда можно отнести ЦАС — Центрально-Азиатское сотрудничество — следующих стран (то есть без России): Казахстана, Киргизии, Таджикистана, Узбекистана.
Другое субрегиональное образование сформировали следующие бывшие республики бывшего СССР, получившие название ГУУАМ, — Грузия, Украина, Узбекистан, Азербайджан, Молдавия.
Более того, возможность повышения роли российского рубля с использованием механизма стран СНГ для нейтрализации последствий мирового финансового кризиса, с нашей точки зрения, является очень проблематичной хотя бы потому, что удельный вес стран СНГ в мировом экспорте, например — за последние пять—семь лет, колебался всего в пределах 2,3—2,5 %.
Российский рубль сдает свои позиции как устойчивая валюта, о чем свидетельствует его курс на валютной бирже: с 25,7 руб. за 1 долл. США в сентябре 2008 г., в декабре 2008 г. 1 долл. стоил уже 27,5 руб., в начале 2009 г. — соответственно 28 руб., в конце 2009 г. — 29 руб., и его колебания на протяжении 2010 г. происходят в границах 30—31 руб. за 1 долл. США.
Более того, рост инфляции стал намного превышать прогнозируемые исполнительными органами власти численные показатели: вместо 4—6 % годовых инфляция за последние три-четыре года удерживалась в среднем на уровне 9—11 %. Удорожание же банковских кредитов для любого субъекта рыночных отношений стало компенсироваться ростом цен на свою продукцию по всему периметру потребительской корзины.
В частности, по расчетам независимых экспертов, продукты питания в России дорожают в среднем в 4 раза выше, чем в странах ЕС. Например, в первой половине 2008 г. и вплоть до 2009 г. продовольствие в России подорожало на 12 %, в то время как во всех странах Евросоюза аналогичный показатель вырос всего на 3 %, а общий уровень инфляции за рассматриваемый период в России составил 15 %, а в зоне евро всего 3,8 %4.
На этом фоне странной кажется позиция исполнительных органов власти, что Россия может использовать мировой финансовый кризис с выгодой для себя, например, обеспечив реальный рост своей экономики за счет плавного ослабления курса рубля, так называемого его ручного управления. Эта мысль прозвучала в некоторых выступлениях весьма высокопоставленных чиновников на конференции, посвященной обсуждению Основных направлений денежно-кредитной политики Российской Федерации на период 2009— 2011 гг. в Москве в сентябре 2008 г.5
Если слабый рубль, по мнению чиновников, так выгоден экономике России, то возникает законный вопрос: почему массовый отток капитала происходит убыстренными темпами, чем когда-либо раньше? Наоборот, это можно объяснить ненадежностью инвестиционного капитала, где структура роста почти на все 100 % обеспечивается высокими ценами на природные ресурсы. При этом иностранный капитал начиная с сентября 2008 г. стал «уплывать» невиданными до этого темпами — до 7 млрд долл. каждую неделю. Такого не наблюдалось даже до дефолта 1998 г.
Один из парадоксов современной экономики России заключается также в том, что если, например, цены во всем мире постоянно падают, то бензин в России, несмотря ни на что, не дешевеет, а, наоборот, дорожает. Очень трудно себе представить, что будет в будущем с российской экономикой, а точнее сказать -ее безопасностью, если нефти по открытым источникам, по мнению специалистов, хватит лишь на 14-17 лет.
Можно разделить точку зрения, согласно которой в «России сложились две параллельные экономики: с одной стороны, нефтегазоэнергосбыт, отвечающий за половину экономики, плюс банки -Сбербанк, Газпромбанк, ВТБ, с другой — все остальные, которые кредитуют друг друга, создают малый и средний бизнес, выпускают товары. Получается, что только эта карликовая внутренняя экономика естественным образом рефинансирует огромную государственную машину»6.
Выделенные же в 2008—2009 гг. государством коммерческим банкам несколько сот миллиардов долларов с целью поддержки ими ликвидности средств, как известно, моментально оказались на валютном рынке, не оставляя никаких шансов спасти российский рубль от дальнейшей девальвации путем развития реального сектора экономики.
Если к этому еще добавить, что 2/3 населения Российской Федерации вообще не имеют никаких вкладов, выживая на минимальную зарплату и мизерную пенсию, то экономику страны в таких условиях можно квалифицировать как стабильную неустойчивость, при которой очень трудно рассчитывать на конвертируемость рубля.
Выводы и предложения
1. Просматривается цепочка вполне определенных взаимосвязей: экономическая безопасность страны тесно связана с проблемами конвертируемости национальной валюты; конвертируемость рубля немыслима без достижения финансовой стабильности; финансовая стабильность невозможна без ликвидации причин кризисных факторов в развитии экономики; последние можно преодолеть путем структурной перестройки хозяйства, в первую очередь материального производства; материальное производство позволит развить конкуренцию прежде всего на внутреннем рынке, а конкуренцию можно создать лишь путем формирования свободного от налогового пресса и бюрократи-
ческих структур собственника — производителя товара.
2. Одной из самых крупных и серьезных ошибок, допущенных в ходе российских реформ, следует считать то, что цены были отпущены до развертывания приватизации, то есть до появления на рынке самого реального субъекта рыночных отношений, который был бы в состоянии самостоятельно производить и сбывать свою продукцию. В результате в России образовался рынок, на котором происходит обмен товарами и услугами, созданными в условиях отсутствия стимулов к труду, к росту производства и инвестиций.
Поскольку Россия не располагает до сих пор устойчивой национальной валютой, либерализация цен только усилила соблазн повсеместных финансово-банковских спекуляций, противодействовала созданию новых реальных ценностей, что способствовало слабому товарному насыщению рубля, если не считать нефтяную и газовую иглу. Именно поэтому рубль остается «голым королем».
3. Несмотря на все проводимые реформы, рубль является замкнутой валютой. В одночасье он никак не сможет начать выполнять функции внешней конвертируемости, когда бы иностранные потребители стали бы активно покупать российские товары на мировых рынках. Рубль сначала должен стать частично конвертируемой валютой. Основная ошибка здесь состоит в том, что конвертируемость рубля выдается реформаторами за цель, а не за средство проведения реформ, каковым она в действительности является.
4. Беспрецедентная либерализация валютного законодательства привела к тому, что обращение на территории России чужой иностранной валюты (сначала доллара, а затем евро) стало уничтожать рубль как национальную валюту экономически независимого государства. Это стало одним из важных факторов, вызывающих болезненно высокую конъюнктуру на рынках валюты. Из-за этого частная торговля перешла почти полностью на расчеты наличными рублями, которые затем конвертируются в СКВ.
Более того, СКВ стали использоваться в мелко- и среднеоптовой торговле для расчетов с деловыми партнерами как внутри России, так и в ближнем зарубежье, поскольку цены в валюте во всех случаях стабильнее, чем в российских рублях.
Указанные факторы осложняют проведение спокойно выверенной националь-
0
01
г •
о
о
сч •
о о о о.
с[ со
I-
О
0
1
о я с о т ф ю
О *
О ф
У
2
0
1
о *
о
2
ф
■а
я <
I I-
О ф
со
0
01
О СЧ
О О
о
Q.
со
S
н о
0
1
о я с о
т ф
VO >s о
о ф
У S
2
0
1
о *
о
2 ф d
я <
S I
н
о ф
со
ной бюджетной и курсовой политики, что само по себе уже содержит потенциальную угрозу экономической безопасности.
5. В процессе конвертируемости своих национальных валют страны с развитой рыночной экономикой (Австрия, Скандинавские страны, Германия, Великобритания, Франция. Япония, страны Бенилюкс) выбирали сценарий, предусматривающий проведение денежно-валютных преобразований в течение 7—10 лет. При этом краткосрочные меры увязывались с задачами на длительную перспективу, организационные мероприятия — с правовым механизмом, экономический блок — с социальными последствиями, финансово-кредитные рычаги — с элементами государственного регулирования.
В России же выхватывается то здесь, то там одна из подсистем, нарушая эво-люционность и цельность процесса.
6. Идя на поводу у Международного валютного фонда, когда Россия в июне 1996 г. присоединилась к ст. 8 Устава МВФ, наша страна уже с того периода обрекла себя на то состояние, когда форма преобразований в валютной сфере стала доминировать над содержанием. Никто в мире, в том числе в Европе, не конвертировал свою валюту к такому-то числу по рекомендациям МВФ. Ведь прежде чем конвертировать национальную валюту, надо в первую очередь стабилизировать промышленность, сельское хозяйство, транспорт, другие сферы экономики, укрепить экономический потенциал всей страны, а не только ее добывающий сегмент, как это произошло в России.
7. У России существуют проблемы со своевременным обновлением и диверсификацией структуры самой внешней торговли для товарного наполнения российского рубля в целях обеспечения его внешней конвертируемости. Для перевооружения всех отраслей экономики России потребуется как минимум 25—35 лет, так как лишь около 14 % российского промышленного оборудования соответствует
требованиям мировых стандартов и только 7 % готовой продукции отвечает требованиям мировых стандартов по ее качественным параметрам.
8. Важным направлением в процессе конвертируемости российского рубля как обязательного условия получения страной валютных поступлений является обновление технологического профиля внешней торговли. Пока лишь 5 % российских предпринимателей внедряют научно-технические достижения. В целом в современной России средства производства выбывают в 10 раз быстрее, чем обновляются7.
Кроме того, в России лишь 5 % от общего числа трудящихся составляют высококвалифицированные рабочие. Для сравнения: доля высококвалифицированных рабочих в ФРГ составляет 47 %, во Франции - 51 %, а в США - 56 %.
9. Основные предпосылки конвертируемости российского рубля, отражающие потребности обеспечения экономической безопасности страны, видятся в соблюдении следующих основных принципов. Это:
> во-первых, установление экономического равновесия между натурально-вещественными и денежными потоками;
> во-вторых, расширение производства на базе устойчивости цен, что объективно повышает регулирующую роль государства;
> в-третьих, соответствие роста заработной платы повышению производительности труда;
> в-четвертых, использование иностранной помощи не на цели потребления, а для развития производства ключевых технологий с целью повышения технологическлого профиля внешней торговли и получения СКВ.
10. Конечной целью следует признать превращение рубля в единственно законное платежное средство на всей территории страны. Только при достижении такого положения будет снята проблема валютного аспекта экономической безопасности.
Литература и примечания
1. Эрхард Л. Благосостояние для всех / Перевод с нем. М: Начала-Пресс, 1991. С. 48.
2. Финансовый бизнес. 2010, № 1. С. 65.
3. Пучков Н.А. Проблемы становления развития системы государственного регулирования добычи и производства золота в России: автореф. д.э.н. М., 2000. С. 28.
4. Сергеев М. Продовольственная аномалия // Независимая газета. 24.09.08. С. 4.
5. Кучер Н. Слабый рубль — основа сильной экономики? // Парламентская газета. 19.09.08. С. 17.
6. Колодкин А. Останутся сильнейшие. Кризис: банк корректирует тактику // Аргументы и факты. 2008, № 43. С. 20.ц
7. Платонова Й.Н., Наговицин А.Г., Коротченя В.М. Перестройка мировой валютной системы и позиция России. М., книжный дом «Либроком», 2009. С. 207.
