CC BY
47
Вестник Института экономики Российской академии наук
2/2021
Л.И. ЦЕДИЛИН
кандидат экономических наук, ведущий научный сотрудник ФГБУН Институт экономики РАН
КОНВЕРСИЯ И КОММЕРЦИЯ: ОПЫТ ПРЕОБРАЗОВАНИЯ И ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ
ОПК РОССИИ
В статье рассматриваются причины неудачной конверсии оборонно-промышленного комплекса (ОПК) России конца 1980-х - начала 1990-х годов. Отмечается нечеткая постановка целей и задач конверсии, как процесса диверсификации НИОКР и производства, а также чрезмерная ориентация исследований и производств на технико-технологические параметры, задаваемые военными госзаказами. Показан недоучет требований рыночной экономики, в т. ч. в сфере финансирования НИОКР, экспорта вооружений и кредитного обеспечения ОПК.
Ключевые слова: конверсия, технологии двойного назначения, финансирование военных и гражданских НИОКР, экспорт вооружений, задолженность предприятий ОПК.
1БЬ: Н56, 032, 038.
Э01:10.52180/2073-6487_2021_2_84_96.
В настоящее время вновь становится актуальной тема конверсии предприятий оборонной промышленности. В современных отечественных публикациях, однако, речь идет не столько о конверсии как таковой, сколько об освоении предприятиями российского ОПК продукции гражданского назначения [1]. Подчеркивая насущную потребность в диверсификации российской «оборонки», авторы отмечают тот факт, что успехи в этой области скорее единичные и весьма скромные, не позволяющие говорить о благоприятной в целом тенденции. Во всяком случае примеры успешности стратегий диверсификации взяты в основном из практики западных стран и Китая. В настоящей работе предлагается рассмотреть ряд соображений экономико-политического характера. Речь идет о следующих проблемах:
• формулировка целей и задач конверсии - диверсификации;
• анализ технологий двойного назначения и вопросов финансирования НИОКР;
• экономические аспекты экспорта вооружений;
• проблемы собственности и мотивация предприятий ОПК;
• кредитная задолженность в сфере ОПК.
Конверсия конца 1980-х - начала 1990-х годов: неудача
и ущерб для ОПК?
В целом трудно не согласиться с теми авторами, которые отвечают на этот вопрос утвердительно [1; 2]. Задуманное преобразование оборонно-промышленного комплекса по большей части не удалось. Главное, не удалось существенно повысить его окупаемость на основе коммерциализации как результатов НИОКР, так и собственно производства. Следует, однако, признать, что подобная задача - повышение самоокупаемости и коммерциализация производственной деятельности - перед реформируемым ОПК со всей определенностью и не ставилась, хотя, вероятно, подразумевалась. Судя по всему, цели конверсии были восприняты чисто «технократически», как сворачивание военных производств и выпуск на освободившихся площадях гражданской продукции. При этом экономический смысл преобразований, похоже, потерялся.
Между тем необходимость сокращения затрат на производство военной продукции и конверсии предприятий оборонно-промышленного комплекса была достаточно очевидна, поскольку диктовалась сложившимися экономическими и внешнеполитическими условиями. Как известно, в результате резкого падения мировых цен на энергоносители в конце 80-х годов катастрофически сократились доходы бюджета. Соответственно, сокращение государственных расходов, в том числе на производство вооружений, стало неизбежным. Кроме того, РФ «унаследовала» многомиллиардный внешний долг. При этом внешние активы в форме задолженности ряда стран, в основном развивающихся, перед СССР оказались почти что фикцией. Долги этих стран, образовавшиеся за счет поставок им вооружений, до сих пор приходится списывать как невозвратные.
Конверсия конца 80-х - начала 90-х годов не устранила большую часть проблем оборонного комплекса, накопившихся в период так называемого застоя, но тем не менее вскрыла многие из них. В частности, выяснилось, что оборонный заказ зачастую выдавался на морально и технически устаревшую и даже ненужную продукцию. Руководители отраслей и предприятий ценились за умение «выбить» бюджетные средства, без остатка освоить их и удачно отчитаться. Должностные лица, отвечавшие за НИОКР и производство, были твердо убеждены в том, что цена на их продукцию предопределена плановой себестоимостью и не может быть предметом торга. В действительности же если выпускаемая предприятиями ОПК бытовая техника оказывалась в 2-3 раза дороже имевшихся на рынке аналогов, то в конечном итоге это объяснялось не столько технико-технологическими особенностями оборонных производств, сколько их исключительной ориентацией на
советское директивное планирование, неприятием и даже отторжением рыночных реалий.
Директивное планирование в форме оборонных заказов, по существу, сохранилось в этой сфере до сих пор. Оборонные предприятия зависят от этих заказов в определяющей степени. А это значит, что «рыночные сквозняки», как и прежде, будут восприниматься ими, как вредные и даже пагубные для здоровья отрасли. Попытка конверсии, таким образом, действительно завершилась неудачей: ОПК продолжил свое существование вне рыночной экономики.
Технологии двойного назначения - драйвер
диверсификации?
Использование военных технологических наработок в гражданской сфере представляется едва ли не основным вкладом ОПК в развитие национальных экономик в мирное время. В ряде статей приводятся убедительные примеры использования технологий двойного назначения. Правда, взяты они в основном из практики оборонных комплексов США и других западных стран, а также Китая. Отмечается, в частности, что в результате использования соответствующих технологий доля товаров гражданского назначения в КНР достигла 80% [3]. В то же время в ходе российской конверсии первой половины 1990-х годов было « утеряно», как утверждается в статье в «Военно-промышленном курьере (ВПК)», примерно 300 современных технологий. При этом около половины из них предусматривали разработку и производство продукции двойного и чисто гражданского назначения [4]. Автор упомянутой статьи не задается, однако, простым вопросом: почему эти «двойные» технологии так и не использовались предприятиями ОПК для выпуска гражданской продукции? Не потому ли, что при тотальном государственном финансировании заинтересованность в производстве в иных целях, кроме военных, и не может возникнуть?
Ссылки на советский опыт успешной технологической конверсии [1; 4], на наш взгляд, несостоятельны. Трудно назвать достойный упоминания пример передачи в гражданскую сферу наработок двойного назначения и дальнейшего успешного использования их в мирных целях. Во-первых, технологии военного производства непременно «секретились», что попросту исключало их применение на «гражданских» предприятиях. Во-вторых, при отсутствии рыночных стимулов оборонные предприятия воспринимали производство гражданской продукции скорее как ненужное обременение.
В то же время имели место случаи изъятия из гражданской сферы самых перспективных технологий и безвозвратной передачи их для промышленного освоения предприятиями ОПК с последующим
использованием в узкоспециализированных целях. Так произошло, например, с «радиофоном» Л. Куприяновича. Мало кому известно, что система мобильной связи была придумана и впервые опробована в СССР, а не в США. В 1961 г. советский инженер Леонид Куприяно-вич продемонстрировал самодельный карманный мобильный телефон весом всего 70 г. Изобретение было востребовано и использовано, но исключительно в качестве средства специальной связи. Производство «радиофонов» было освоено на оборонном предприятии Воронежа в виде системы УКВ радиотелефонной связи «Алтай- 1». Она обслуживала по всей стране около 1000 номенклатурных абонентов [5]. В качестве средства специального назначения для узкого круга в СССР использовалась и другая отечественная разработка - система автоматического определения номера абонента (АОН). Она тоже стала доступной массовому потребителю лишь с приходом на рынок импортных систем связи.
В настоящее время НИОКР военного и гражданского назначения финансируются в рамках одной статьи бюджета, что вряд ли способствует диверсификации ОПК и широкому использованию в гражданской сфере технологий двойного назначения. Безусловный приоритет прежде всего отдается финансированию военных НИОКР.
Следует отметить, что в отличие от всех стран с высоким уровнем технологического развития в России государственные расходы на НИОКР значительно превосходят частные инвестиции в эту сферу. В РФ доля государства в общих расходах на НИОКР составила в 2018 г. 67,0%, тогда как в Японии - 15,0% (2017 г.), а в КНР - 19,8% (2017 г.). Из европейских стран наиболее высокая доля госрасходов в Италии -35,2% (2016 г.) [6].
В РФ вложения в гражданскую науку составляют менее половины от общего объема инвестиций в науку и исследования. Так, в 2019 г. из 1019,2 млрд руб., израсходованных в России на все НИОКР, на гражданские исследования и разработки было затрачено 416,3 млрд руб., или 41% [7, с. 19,84]. В Германии, например, расходы на военные НИОКР уступают расходам на гражданские примерно в 20 раз (подсчеты автора на основе данных статистики ФРГ за 2017 г.) [8; 9]). Значительный перевес ассигнований на НИОКР военного назначения находит косвенное подтверждение в структуре затрат по областям науки. В 2017 г. из общей суммы инвестиций в НИОКР на технические науки приходилось 74,5%, что совершенно нехарактерно для страны с высоким уровнем развития современных технологий. При этом доля естественных наук в затратах на науку в России составила 16,3%, медицинских - 3,7%, сельскохозяйственных - 1,5%, общественных и гуманитарных - 2,6% и 1,3% соответственно [7, с. 108].
В то же время, например, в Германии в структуре расходов на науку явно превалируют естественные науки - на них приходится 42,4% рас-
ходов. На технические науки приходится 28%, на медицину - 10,4%, на сельскохозяйственные науки - 4,8%, на общественные и гуманитарные науки - 6,2% и 6,9% соответственно [8].
В России для создания своего рода смычки между военными и гражданскими сферами НИОКР и для выявления возможностей «двойного» использования технологий некоторые разработки военного назначения направляются на экспертизу в Российскую академию наук. Об одном из таких случаев рассказал Президент РАН Александр Сергеев на Общем собрании членов РАН. По его словам, в техническом задании, присланном на отзыв в академию, излагалось, как правильно держать пистолет определенной марки и как из него стрелять. Президент заметил по этому поводу: «Я не хочу сказать, что на это не надо тратить средства. Но не пишите, что это наука» [10].
Особенности экспорта вооружений
Многие авторы, специализирующиеся на военно-промышленной проблематике, считают ВПК одной из передовых отраслей, обеспечивающих большую часть технологичного экспорта России. Причем российский экспорт вооружений оценивается как второй в мире после американского по стоимостному объему [11]. Подобные качественные и количественные оценки не всегда подкрепляются статистическими данными и глубоким экономическим анализом.
Прежде всего следует отметить значительную разницу в оценках доли России в мировой торговле оружием, а также и стоимостного объема российского экспорта вооружений. В отечественных публикациях значения этих показателей имеют слишком большой разброс. Так, доля РФ в мировом экспорте оружия колеблется от почти Уз (27%) [12; 13] до 1/7 [14]. Показатели стоимостного объема экспорта оружия из России, которые приводятся в разных источниках, также отличаются друг от друга. Наиболее часто в отечественных источниках встречается объем продаж, заявленный в российском Центре анализа мировой торговли оружием (ЦАМТО, Россия), -14,144 млрд долл. (данные 2018 г.). Экспорт США ЦАМТО оценивает на уровне 38,775 млрд долл. Несколько иные данные приводятся в зарубежных источниках. Так, согласно исследованию Стокгольмского института SIPRI ( на него ссылается и Bloomberg США), объем американских поставок оружия составил в 2018 г. 55,6 млрд долл., что на 33% больше, чем в 2017 г. Объем российского экспорта, согласно Bloomberg, руководствующегося данными заместителя председателя правительства России по вопросам оборонно-промышленного комплекса Юрия Борисова, стабилизировался на уровне 15 млрд долл. [15].
Следует также отметить, что не весь российский экспорт вооружений засчитывается в международной статистике как высокотехнологичный. По данным Всемирного банка, российский экспорт высокотехнологичной продукции в 2018 г. составил 10 183,0 млн долл. Россия по этому показателю уступила ряду стран ЕС, в том числе Польше (22 236,8 млн долл.) и Венгрии (18 033,5 млн долл.), которые не занимаются экспортом оружия. Рекордсменом по поставкам высокотехнологичной продукции стала в 2018 г. Германия (209 610,2 млн долл. - это в 20 раз больше, чем у РФ), опередившая США (156 365,5 млн долл.) [16].
Что касается соучастия экспорта вооружений в окупаемости российских расходов на оборону, оценки могут быть столь же различными, как и оценки самого объема этого экспорта. Во всяком случае следует принимать во внимание, что условия поставок оружия - и не только из России - во многом предопределяются геополитическими, а не сугубо прагматическими и коммерческими мотивами. При этом очень часто оружие поставляется в кредит с большой отсрочкой платежа и длительными сроками погашения. Долги, как выше упоминалось, нередко прощаются. В оплату принимаются товары местного производства, последующий сбыт которых перекладывается на поставщика-кредитора. Однако главная трудность при определении вклада экспорта вооружений в окупаемость ОПК заключается в том, что сложно судить об экономической эффективности российского оборонного экспорта, поскольку неизвестны приведенные затраты, требуемые для производства поставляемой военной продукции.
Проблемы мотивации и проблемы собственности
Восстановление российского ОПК после неудачной конверсии конца 1980-х - начала 1990-х годов происходило исключительно за счет увеличения госзаказа на оборонную продукцию и образования под эти цели крупных государственных концернов. При этом, как отмечалось, собственно экономические проблемы, накопившиеся еще в советский период, не только не были решены, но и не были объективно проанализированы. ОПК вернул утраченные позиции благодаря огромным бюджетным ассигнованиям, выделенным для перевооружения практически всех родов войск. Важность этой программы невозможно отрицать: технико-технологическое отставание российских вооруженных сил показали практически все конфликты, в которых они были задействованы. Однако модернизация военной техники на основе современных технологий не сопровождалась модернизацией в сопряженных гражданских отраслях. И судя по приведенным выше данным, «военно-гражданской интеграции» не происходит. У концернов и предприятий ОПК, благодаря обильным государственным
инвестициям, не возникает необходимости в поиске иных источников «добывания» средств. К тому же первоначальный конверсионный опыт показал, что нет ничего выгоднее и удобнее госзаказов, и рыночные сделки его определенно заменить не могут.
Госзаказ, помимо прочего, предполагает массовое производство и невостребованной продукции, невзирая на коммерческую конкуренцию зарубежных аналогов. Сопоставляются в основном технико-технологические показатели образцов, тогда как экономические показатели играют второстепенную роль: отечественное производство на государственных предприятиях при выдаче госзаказа всегда в особом и безусловном приоритете.
Вместе с тем масштабы государственного финансирования государственных предприятий все же не могут быть безграничными. Они предопределяются, во-первых, размерами госбюджета, т. е. в конечном счете поступлениями от налогов. Во-вторых, потребностями военных модернизаций. ОПК может содействовать росту поступлений в бюджет, способствуя увеличению выпуска гражданской продукции, пользующейся платежеспособным спросом и приносящей прибыль. В любом случае, независимо от продвижения по пути конверсии, обязательным требованием должна быть экономическая оптимизация деятельности концернов и предприятий ОПК. Здесь также актуален принцип любой хозяйственной деятельности - когда не получается достаточно заработать, надо экономить. Если же сохраняется, невзирая ни на что, статус-кво обильного государственного финансирования, то приходится прилагать максимум усилий для обоснования роста расходов. Масштабные военные модернизации должны следовать одна за другой, и экономика остается заложницей гонки вооружений.
В ряде публикаций по проблематике ОПК делается акцент на принципиальных отличиях зарубежных предприятий, выпускающих военную продукцию, по сравнению с нашими отечественными предприятиями. В странах с развитой военной индустрией доходы предприятий от выпуска гражданской продукции, как правило, превышают «военную долю». При этом дается ссылка на опыт США и Франции [1; 17]. Но еще более интересен опыт Китая, где военно-промышленные корпорации получают технологии для своих нужд в основном от негосударственных компаний, т. е. частное финансирование НИОКР явно доминирует, в отличие от подхода, практикуемого в России. Доля товаров гражданского назначения в валовой продукции оборонных предприятий КНР выросла с 1980 по 2000 гг. с 10 до 80% [3].
Форма собственности концернов - поставщиков технологий для ОПК Китая имеет, на наш взгляд, принципиальное значение. Компании-разработчики изначально заинтересованы в коммерческом успехе своих инноваций, и они не могут перекладывать на государ-
ство риски возможных потерь. В практике российского ОПК контуры частно-государственного партнерства такого рода пока только намечаются. Во всяком случае, в условиях сокращения госзаказа и уменьшения покупательной способности стран - потребителей российских вооружений задача существенного повышения эффективности менеджмента и оптимизации самой структуры собственности в оборонном комплексе становится актуальной, как никогда прежде. Возможно, именно поиском путей оптимизации объясняются, например, структурные преобразования, происходящие в настоящее время в концерне «Калашников» [18].
ОПК России: выживание или развитие?
Российский оборонный комплекс определенно справляется с задачей технико-технологического переоснащения вооруженных сил России, и в этом плане он нисколько не уступает оборонным экономикам стран-конкурентов. Однако, к сожалению, он явно проигрывает им конкуренцию по экономическим параметрам. Модернизация в оборонном секторе осуществляется почти исключительно за счет госбюджета, она не сопровождается мультиплицирующим эффектом от внедрения специфических технологий в гражданской сфере и не содействует в целом росту производительности в «гражданских» секторах. Поэтому - в чисто экономическом смысле - военная модернизация представляется нам уже не драйвером, а скорее, обременением для народного хозяйства в целом. В отличие от оборонных комплексов стран-конкурентов, ОПК России, по существу, так и не удалось встроиться в рыночную экономику. В особенности это относится к сфере военных НИОКР, которая в России так и не привыкла зарабатывать на рынке и по-прежнему, как в советский период, ориентируется на государственное финансирование. Превалирование «государственного» в данном случае не предполагает успеха в соревновании по эффективности. Преобладание же частных компаний в НИОКР и частного финансирования науки и техники в странах-конкурентах предопределяет, на наш взгляд, более высокую экономическую конкурентоспособность и «состоятельность» военных секторов экономик США, Китая и ряда европейских стран по сравнению с российским ВПК.
Между тем экономические показатели развития оборонного комплекса России приобретают в настоящее время едва ли не первостепенную значимость. В июле 2019 г. было объявлено о сумме накопленной кредитной задолженности этой сферы в размере 2 трлн руб., что занимает в российской экономике четвертое место - после сферы банковских услуг (3,9 трлн руб.), оптовой торговли (2,8 трлн руб.) и операций с недвижимостью (2,7 трлн руб.) [19]. Однако занимающие первые три
строчки сферы давно сориентированы на рынок и вполне коммерциализированы, а их текущая задолженность не столь опасна, как долги ОПК, главным источником погашения которых станет госбюджет.
В конце 2020 г. вице-премьер Ю. Борисов констатировал, что путем докапитализации предприятий ОПК было списано 350 млрд «токсичных» активов, была реструктурирована задолженность на 250 млрд руб., и имеется резерв еще на 150 млрд руб. Таким образом, в общей сложности предприятия ОПК будут избавлены от кредитной задолженности на сумму 750 млрд руб. При этом их кредитная задолженность к концу 2020 г. составила уже около 3 трлн руб. [20]. Следует отметить для сравнения, что совокупный бюджет силовых ведомств, включая расходы на оборону, в 2021 г. планируется на уровне 3,2 млрд руб. [21]. С указанной суммой кредитной задолженности ОПК (3 трлн руб.) можно сравнить, например, затраты на московскую реновацию в течение 15 лет - 3,5 трлн руб. [22], а сумму списанных и реструктурированных долгов ОПК можно сопоставить с суммарным объемом дотаций госбюджета всем регионам России в 2020 г. - 717,9 млрд руб. [23].
В декабре 2020 г. Ю. Борисов отмечал, что доля гражданской продукции в совокупном объеме оборонной промышленности России в 2025 г. составит 30%, а в 2030 г. - 50%. Однако, на наш взгляд, подобная постановка задачи вновь предполагает сугубо технократический подход к ее решению. Речь вновь не идет об окупаемости затрат и о повышении экономической эффективности вложений. Само по себе производство гражданской продукции наряду с военной не решает проблему роста задолженности: известно, что «на склад» можно производить не только танки, но и вагоны [24]. Кроме того, есть основания полагать, что задача увеличения доли гражданской продукции будет решаться путем привлечения дешевых кредитов государственного банка и выдачи «предписаний» по закупкам отечественного оборудования.
Обобщая сказанное, представляется возможным сделать следующие выводы:
1. Модернизация оборонного комплекса России предполагает не столько технико-технологический подход, сколько ориентацию на экономические показатели и результаты. Перед ОПК должна быть поставлена задача существенного повышения степени окупаемости вложений, а также экономии выделяемых государственных средств.
2. Опыт ряда других стран свидетельствует о возможности совмещения требований повышения коммерциализации оборонного комплекса и выполнения задач по модернизации вооруженных сил. Для этого необходимо постоянно согласовывать постановку производственных задач с вызовами и потребностями рыночной экономики.
3. Коммерциализация деятельности оборонных научно-производственных комплексов предполагает коренное изменение отношения к используемым технологиям и разработкам. Оптимальным было бы практикуемое в ряде стран, например, в Китае, такое видение роли и места НИОКР военного назначения, при котором в основе развития военных технологий лежат передовые технологические достижения в гражданских сферах, т. е. предполагается первичность их гражданского назначения и возможность их коммерческой реализации.
4. Весьма важным представляется повышение ответственности менеджмента за экономические показатели предприятий оборонной отрасли, для чего следует провести определенные изменения в структуре собственности сектора ОПК.
5. Принимаемые в рамках прежней парадигмы меры сами по себе не снимают проблему повышения эффективности ОПК. Без серьезной реформы, включая основательную санацию производств и их диверсификацию, переориентацию на окупаемость затрат, государственные предприятия и концерны ОПК обречены в лучшем случае на существование за счет госбюджета, чем лишь осложняется поступательное всестороннее развитие данной отрасли. Отечественный ОПК может и должен добиваться успехов не только в технико-технологическом соревновании, но и в международной конкуренции по эффективности научно-производственной деятельности.
ЛИТЕРАТУРА
1. Власкин Г.А. Диверсификация ОПК как приоритетное направление построения высокотехнологичной отечественной промышленности // Вестник Института экономики Российской академии наук. 2019.№5. С. 97-113.
2. Харалужный А. Реформы российского ВПК в 90-е годы: конверсия или диверсия?// Военное обозрение. 15.10.2020. topwar.ru/176100-reformy-rossijskogo-vpk-v-90-e-gody-konversija-ili-diversija.html.
3. Каменнов Б.П. Китайский военно-промышленный комплекс при СИ Цзиньпине // Контуры глобальных трансформаций: политика, экономика, право. 2017. Т. 10. №5. С. 135-151.
4. Чичкин А. Мечи на орала // Военно-промышленный курьер. 6-12 марта 2018 г. www.vesvks.ru/public/flippingbook/vpk92018/20/assets/basic-html/page1.html.
5. Мищецкий В. Радиофон Куприяновича // Совершенно секретно. 2016, июнь. № 6/363.
6. Источники финансирования исследований и разработок: 2018 г. // Наука. Технологии. Инновации. НИУ ВШЭ. Институт статистических исследований и экономики знаний. Вып. 28.11.2019.
7. Индикаторы науки. Стат. сб. Министерство науки и высшего образования РФ. Федеральная служба государственной статистики. НИУ Высшая школа экономики. М., 2019.
8. Interne Forschungs- und Entwicklungsausgaben des Staatssektorshttps. Statistisches Bundesamt. www.destatis.de/DE/Themen/Gesellschaft-Umwelt/Bildung-Forschung-Kultur/_Grafik/_Interaktiv/forschung-entwicklung-staatssektor.html.
9. Verteidigungshaushalt. www.bmvg.de/de/themen/verteidigungshaushalt.
10. Президент РАН пожаловался на утечку денег к проектам, которые лишь прикрываются наукой // ТАСС. 29.11.2019. nauka.tass.ru/nauka/7227949.
11. Россия сохранила второе место по экспорту вооружений // РИА Новости. ria.ru/20200127/1563946086.html.
12. Ремизов М. Диверсификация ОПК: миссия выполнима // Стимул: Журнал об инновациях в России. 2018, 27 апр. stimul.online/articles/analytics/diversifikatsiya-opk-missiya-vypolnima.
13. Мировой рынок вооружений. Экспорт. yandex.ru/search/?lr=10743&text=доля%20 россии%20в%20экспорте%20оружия&src=suggest_Pers.
14. Диаграмма АиФ: Первая пятерка в мировом рейтинге стран - экспортеров оружия за 2018 г. yandex.ru/images/search?text=доля%20россии%20в%20 экшорте%20оружия%202019&lr=10743&pos=25&img_url=https%3A%2F%.
15. Bloomberg (США): в мировой торговле оружием Трамп одерживает победу, Путин проигрывает. inosmi.ru/politic/20190313/244734318.html.
16. High-technology exports (currant US$). data.worldbank.org/indicator/TX.VAL.TECH.CD.
17. Попков Д.В., Коцюбинский В.А. Производство высокотехнологичной продукции гражданского назначения в ОПК России до 2030 года // Инновации. 2017. № 8 (226). С. 10-16.
18. Песня о купце «Калашникова». Новым владельцем концерна стал Алан Лушников // Коммерсант. № 203. 06.11.2020.
19. Почему российскому ОПК потребовалось списание 700 млрд руб. кредитов // РБК. 08.2019 г. www.rbc.ru/economics/08/07/2019/5d2320289a7947771c7d26ea.
20. Борисов Ю. РБК: я не дипломат, я должен готовиться к худшему. www.rbc.ru/ interview/society/21/12/2020/5fdc8e669a7947043ec1fe49.
21. Рашкин В. депутат Государственной Думы. «Каждому свое». Блог от 14.10.2020. echo.msk.ru/blog/v_rashkin/2725222-echo.
22. На свои деньги. Сколько стоит программа реновации в столице? rg.ru/2017/05/17/ reg-cfo/skolko-stoit-programma-renovacii-v-stolice.html.
23. Дотации регионам России- 2020. fincan.ru/articles/117_dotacii-regionam-rossii-2020/.
24. Уралвагонзавод не нашел покупателей вагонов на 2021 г. www.rbc.ru/business/14/1 0/2020/5f7ca2349a794715e8f042c5.
REFERENCES
1. Vlaskin G.A. Diversification of the defense industry as a priority area for building
a high-tech domestic industry. Bulletin of the Institute of Economics of the Russian Academy of Sciences. 2019.№ 5. P. 97-113. (In Russ.)
2. Kharaluzhny A. Reforms of the Russian military-industrial complex in the 90s: conversion or sabotage? // Military review. 15.10.2020. topwar.ru/176100-reformy-rossijskogo-vpk-v-90-e-gody-konversija-ili-diversija.html. (In Russ.)
3. Kamennov B.P. The Chinese military-industrial complex under Xi Jianping. // Contours of Global Transformations: Politics, Economics, Law. 2017. Vol. 10. No. 5. (In Russ.)
4. Chichkin A. Swords on plowshares. Military-industrial courier. 2018. March, 6-12. www.vesvks.ru/public/flippingbook/vpk92018/20/assets/basic-html/page1.html. (In Russ.)
5. Mishchetsky V. Kuprianovich's radiophone // Top secret. 2016. June. No. 6/363. (In Russ.)
6. Sources of research and development funding: 2018 Science technology innovation. Higher School of Economics. Institute for Statistical Research and Knowledge Economics. Issue 28.11.2019. (In Russ.).
7. Indicators of science. Statistical collection. Ministry of Science and Higher Education of the Russian Federation. Federal State Statistics Service. Higher School of Economics. Moscow, 2019. (In Russ.).
8. Internal research and development expenditure of the Staatssektorshttps. Statistical Bundesamt. www.destatis.de/DE/Themen/Gesellschaft-Umwelt/Bildung-Forschung-Kultur/_Grafik/_Interaktiv/forschung-entwicklung-staatssektor.html. (In German.).
9. Defense budget. https://www.bmvg.de/de/themen/verteidigungshaushalt. (In German.).
10. The President of the Russian Academy of Sciences complained about the leakage of money to projects that are only covered by science. TASS 29.11.2019. nauka.tass.ru/ nauka/7227949. (In Russ.).
11. Russia retained the second place in terms of arms exports. RIA Novosti. ria.ru/20200127/1563946086.html. (In Russ.).
12. Remizov M. Diversification of the defense industry: the mission is feasible// Stimul:
A magazine about innovations in Russia. 2018, 27 Apr. stimul.online/articles/analytics/ diversifikatsiya-opk-missiya-vypolnima. (In Russ.).
13. The global arms market. Export. yandex.ru/search/?lr=10743&text=go^%20 россмм%20в%20экспорте%20ору«мfl&src=suggest_Pers/. (In Russ.).
14. AIF chart : Top five in the world ranking of arms exporting countries for 2018. yandex.ru/images/search?text=AO^fl%20россмм%20в%20экспорте%20ору«мfl%20 2019&lr=10743&pos=25&img_url=https%3A%2F%. (In Russ.).
15. Bloomberg (USA): In the global arms trade, Trump wins, Putin loses. inosmi.ru/ politic/20190313/244734318.html. (In Russ.).
16. High-technology exports (currant US$). data.worldbank.org/indicator/TX.VAL.TECH.CD.
17. Popkov D.V., Kotsyubinsky V.A. Production of high-tech civil products in the defense industry of Russia until 2030 // Innovation. 2017. No. 8 (226). Pp. 10-16. (In Russ.).
18. The song about the merchant "Kalashnikov". Alan Lushnikov became the new owner of the concern// Kommersant. 6.11.2020. (No. 203). (In Russ.).
19. Why the Russian defense industry needed to write off 700 billion rubles of loans. RBC 08.2019. www.rbc.ru/economics/08/07/2019/5d2320289a7947771c7d26e. (In Russ.).
20. Borisov Y. RBC: I'm not a diplomat, I have to prepare for the worst. www.rbc.ru/ interview/society/21/12/2020/5fdc8e669a7947043ec1fe49. (In Russ.).
21. Valery Rashkin, Deputy of the State Duma. "To each his own". Blog from 14.10.2020. echo.msk.ru/blog/v_rashkin/2725222-echo.(In Russ.).
22. With your own money. How much does the renovation program in the capital cost? rg.ru/2017/05/17/reg-cfo/skolko-stoit-programma-renovacii-v-stolice.html. (In Russ.).
23. Subsidies to the regions of Russia in 2020. fincan.ru/articles/117_dotacii-regionam-rossii-2020.(In Russ.).
24. Uralvagonzavod did not find buyers of cars for 2021. www.rbc.ru/business/14/10/2020/ 5f7ca2349a794715e8f042c5. (In Russ.).
ABOUT THE AUTHOR
Tsedilin Leonid Ivanovich - Candidate of Economic Sciences, Leading Scientific Associate at the Center for Innovative Economics and Industrial Policy of the Federal State Budgetary Institution of Science - the Institute of Economics of the Russian Academy of Sciences (the RAS), Moscow, Russia [email protected]
CONVERSION AND COMMERCE: TRANSFORMATION EXPERIENCE
AND DEVELOPMENT PROSPECTS FOR RUSSIA'S DEFENSE AND INDUSTRIAL
COMPLEX
The article examines the reasons for the unsuccessful conversion of the Defense and Industrial Complex (The Defense Industry) of Russia in the late 80s - early 90s. There is a fuzzy statement of goals and objectives of conversion as a process of diversification of R&D and production, as well as an excessive focus of research and production on technical and technological parameters, set by military government orders. An underestimation of the requirements of a market economy is shown, including in the field of R&D financing, arms exports and credit support for the defense industry.
Keywords: conversion, dual-use technologies, financing of military and civil R&D, arms export, debt of military-industrial complex enterprises. JEL: H56, O32, O38.
