CC BY
88
Вестник ПСТГУ
III: Филология
2008. Вып. 2 (12), С. 38-40
О. А. Лекманов «Черви» и «Звезды» в «Концерте на вокзале»
О мандельштамовском «Концерте на вокзале» писали очень много, и писали, как правило, хорошо. Мы решаемся вернуться к разговору об этом стихотворении только потому, что речь далее пойдет лишь о двух его начальных строках и лишь пунктирно о том, как наше понимание этих двух строк способно скорректировать смысл всего стихотворения.
Комментируя начальные строки «Концерта на вокзале», Ержи Фарыно вспомнил о стихотворении Фета «Среди звезд» и указал, что «звездное небо, будучи у Фета огненной книгой, трансформируется у Мандельштама в «твердь кишит червями» на базе апокалиптической книги жизни (Откр 20. 14—15 и 21. 1), с одной стороны, а с другой — на основании параллелизма червь / огонь / геенна (Ис 66. 24; Мк 9. 44, 46, 48) и, возможно, др.-рус. Чьрвь (червь), означавшего ад, преисподнюю»1.
Б. М. Гаспаров в своем объяснении опирается на зрительную ассоциацию: «Стеклянный купол вокзала, сквозь который просвечивало звездное небо, являл собою живое воплощение мифологического образа “небесной тверди”. Теперь купол покрыт грязью (“твердь кишит червями”), и звезды больше не видны»2. Иную (также опирающуюся на зрительное восприятие) интерпретацию мандельштамовских образов предложил В. С. Баевский: «... черви — тучи; звезды закрыты тучами, душно, как бывает перед дождем или грозой»3.
Разумеется, никто из писавших о «Концерте на вокзале» не отрицал того очевидного обстоятельства, что мандельштамовская строка «И ни одна звезда не говорит» восходит к лермонтовскому «И звезда с звездою говорит».
Логично предположить, что и к первой строке «Концерта на вокзале» можно подобрать соответствующий, объясняющий ее подтекст. Такой убедительный
1 Фарыно Е. Архепоэтика Осипа Мандельштама: На примере «Концерта на вокзале» // Столетие Мандельштама: Материалы симпозиума. ТепаАу, 1994. С. 185.
2 Гаспаров Б. М. Еще раз о функции подтекста в поэтическом тексте («Концерт на вокзале») // Гаспаров Б. М. Литературные лейтмотивы: Очерки по русской литературе ХХ века. М., 1994. С. 165-166.
3 Баевский В. С. О поэтике О. Мандельштама: Реалия. Деталь. Образ. Контекст // Филологические записки. Воронеж, 1994. Вып. 2. С. 65. Эта версия, на наш взгляд, не выглядит убедительной хотя бы потому, что «тучи» — образ характерно «дневной», а «звезды» — ночной».
подтекст был предложен К. Ф. Тарановским, который отметил, что образность строки Мандельштама перекликается с образностью эпатажного стихотворения Давида Бурлюка «Мертвое небо»:
«Небо труп!!» не больше!
Звезды — черви — пьяные туманом Усмиряю боль шелестом обманом Небо — смрадный труп!!4
Однако стихотворение вполне далекого Мандельштаму Бурлюка, как нам кажется, следует считать не подтекстом интересующих нас строк Мандельштама, а образным ответвлением от того же источника, к которому восходят ман-дельштамовские строки.
Этим источником является следующий фрагмент философской поэмы Ницше «Так говорил Заратустра»: «Я благословлял бы даже вас, маленькие мерцающие звездочки, и светящихся червячков наверху и блаженствовал бы от ваших даров света»5. Если Мандельштам в чем и следовал за Бурлюком, так это в огрублении ницшевских мотивов: «звездочки» у обоих превратились в «звезды», а почти умильные «червячки» в отвратительных «червей».
Скрытая цитата из Ницше идеально сочетается с темой музыки, как она представлена в стихотворении Мандельштама, и прежде всего с пятнадцатой строкой «Концерта на вокзале» («Ночного хора дикое начало»), которая, как показал Г. М. Фрейдин, восходит к концепции, изложенной в книге Ницше «Рождение трагедии из духа музыки»6. А двадцатую строку стихотворения Мандельштама («Железный мир так нищенски дрожит») реминисценция из «Так говорил Заратустра» превращает в каламбур, использованный позднее, например и Юрием Олешей: «[П]ишущий роман о нищем ... разве не начитался Ницше»7.
Соседство в двух начальных строках «Концерта на вокзале» подтекста из Ницше с подтекстом из Лермонтова провоцирует внимательного читателя вспомнить о знаменитом эссе Владимира Соловьева «Лермонтов» (и, возможно, о написанной в полемике с эссе Соловьева статье Мережковского «Лермонтов. Поэт сверхчеловечества»). «Я вижу в Лермонтове, — начинает свое эссе Соловьев, — прямого родоначальника того духовного настроения и того направления чувств и мыслей, а отчасти и действий, которое для краткости можно назвать “ницшеанством” — по имени писателя, всех отчетливее и громче выразившего это настроение, всех ярче обозначившего это направление»8. Далее Соловьев разъясняет, в чем именно состоит духовное настроение ницшеанства: «[Е]жели человек есть прежде всего и в особенности смертный, т. е. подлежащий смерти,
4 Тарановский К. Ф. Концерт на вокзале. К вопросу о контексте и подтексте // Тарановс-кий К. Ф. О поэзии и поэтике. М., 2000. С. 26—27.
5 Ницше Ф. Так говорил Заратустра / Пер. Д. Борзановского // Собр. соч. Т. 1. М., [1900]. С. 110.
6 Freidin G. A Coat of Many Colors. Osip Mandelstam and his mythologies of self-presentation. Berkeley; Los-Angeles; London, 1987. P. 193.
7 Олеша Ю. К. Ни дня без строчки // Избранное. М., 1974. С. 442.
8 Соловьев В. С. Лермонтов // Соловьев В. С. Литературная критика. М., 1990. С. 274.
побеждаемый, преодолеваемый ею, то сверхчеловек должен быть прежде всего и в особенности победителем смерти, т. е. освобожденным (освободившимся?) от существенных условий, делающих смерть необходимой, и, следовательно исполнить те условия, при которых возможно или вовсе не умирать, или, умерши, воскреснуть»9.
Если предположить, как это сделал Я. Платек10, поддержанный позднее Б. М. Гаспаровым11, что «родная тень» из стихотворения «Концерт на вокзале» это тень погибшего в 1921 году Гумилева, тогда реминисценции из Лермонтова и Ницше в начальных строках стихотворения Мандельштама обретут дополнительную мотивацию. Ведь книга Ницше «Так говорил Заратустра», как справедливо указывает современный исследователь, не просто «поразила воображение» юного Гумилева, но и стала основой его «идейного запаса»12. А о Лермонтове Гумилев, согласно свидетельству Ирины Одоевцевой, в 1921 году говорил: «[Д]авно пора понять, что Лермонтов в русской поэзии — явление не меньшее, чем Пушкин, а в прозе — несравненно большее ... [Э]то мое глубокое, искреннее убеждение»13.
9 Там же. С. 277.
10 Платек Я. «Под пенье аонид» // Музыкальная жизнь. 1988. № 1. С. 23-25.
11 Гаспаров Б. М. Еще раз о функции подтекста в поэтическом тексте («Концерт на вокзале»). С. 173-175.
12 Богомолов Н. А. Читатель книг // Гумилев Н. С. Сочинения: В 3 т. Т. 1. М., 1991. С. 9.
13 Одоевцева И. В. На берегах Невы // Одоевцева И. В. На берегах Невы. На берегах Сены. М., 2007. С. 232.
