CC BY
1729
И. Г. Серова
КОНЦЕПТУАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ В ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИИ: МЕТОДЫ И ВОЗМОЖНОСТИ
В статье приводится обзор работ, в которых анализируются возможности концептуального анализа в лингвокультурологии. Освещаются такие вопросы, как история развития данного направления в отечественной лингвистике, основные характеристики лингвокультурных концептов, их типология, приемы и методы экспликации. Предлагается трехуровневый анализ концепта на примере английского концепта 'freedom'.
Концептуальный анализ начал стремительно развиваться в лингвокультурологии после опубликования блестящей серии работ школы логического анализа языка [Логический анализ языка 1991, 1999 и др.] и уникальной книги Ю.С. Степанова «Константы. Словарь русской культуры» [Степанов 1997]. К этому времени широко известными в этой области стали также исследования А. Веж-бицкой [Вежбицкая 1997, 1999], в которых выявляются основные признаки русского семантического культурного универсума по данным русской литературы и философской мысли, а также на основании свидетельств ученых и путешественников, оценивающих культуру с позиции внешнего наблюдателя. Методика А. Вежбицкой сводится к следующему: ядерные компоненты культуры выделяются при помощи методики «ключевых слов», т.е. исследование начинается с выбора «ключевого слова» - имени концепта. Принимаются во внимание такие факторы, как 1) частотность употребления имени концепта, а также 2) «культурная разработанность» соответствующего фрагмента языковой картины мира путем анализа многообразных средств наименования концептов. Исследуется большое количество речевых контекстов (пословицы, цитаты, изречения, художественные тексты, названия фильмов, тексты популярных песен), рассматриваемых как продукты культуры носителей языка [Вежбицкая 1999: 275-284].
Анализ культурных концептов по методике Ю.С. Степанова предполагает, что концепт является «слоистым» образованием. Прежде всего, необходимо выявить «буквальный смысл» (внутреннюю форму) слова, который представлен «в виде этимологии». На втором этапе выявляется «исторический» (пассивный) слой концепта. И только на последнем этапе изучается его актуальный слой, который называется «новейшим» [Степанов 1997: 55]. Семиотический в своей основе, метод Ю.С. Степанова направлен на анализ становления культурного концепта и оживление «культурной памяти»
и характеризуется привлечением широкого филологического и культурного контекстов. Подход
A. Вежбицкой, в котором сочетаются формально-семантический метод (например, ее метод описания при помощи семантических примитивов) и оригинальный культурологический анализ, в основном, направлен на выявление актуального слоя концепта.
В настоящее время в отечественной лингвистике лингвокультурные концепты изучаются как на материале русского, так и иностранных языков. Значительный вклад в эту область исследования внесли Ю.С. Степанов, Н.Д. Арутюнова, Н.Ф. Алефиренко, З.Д. Попова, И.А. Стернин,
B.И. Карасик и др. Методики, разрабатываемые различными центрами лингвокультурного анализа (Волгоградским, Воронежским, Краснодарским, Кемеровским), не являются общепринятыми и устоявшимися. Тем не менее, удачным представляется сам термин «лингвокультурный концепт», который пришел на смену таким обозначениям, как «лингвокультурема» (Воробьев), «мифологема» (Базылев, Ляхтеэнмяки), «логоэпистема» (Верещагин, Костомаров), оставшимися авторскими неологизмами. Термин «концепт» предполагает включенность в когнитивно-дискурсивную тер-миносистему лингвистики, в которой возможным стал синтез лексикографической и энциклопедической информации, объединяющий знания о мире и о познающем его субъекте.
Определение, основные характеристики и типология лингвокультурных концептов
С позиций когнитивной науки концепт определяется как «оперативная содержательная единица памяти, ментального лексикона, концептуальной системы и языка мозга (lingua mentalis), всей картины мира, отраженной в человеческой психике» [Кубрякова 1996: 90]. Наиболее распространенным в лингвокультурологии определением концепта считается определение Ю.С. Степанова, который понимает под концептом «сгусток
культуры в сознании человека и то, посредством чего человек входит в культуру» [Степанов 1997]. В широком смысле все концепты являются культурными. В узком смысле речь идет «об этнических и социальных разновидностях культуры», в которых культурные концепты выступают как «коллективные содержательные ментальные образования, фиксирующие своеобразие соответствующей культуры», «ценностно насыщенные паттерны мировосприятия» [Карасик 2005: 73-74].
В лингвокультурном концепте находит отражение как коллективный опыт народа (объективная, этническая ментальность; общезначимые признаки), так и индивидуальный опыт его отдельного представителя (субъективная менталь-ность; индивидуально значимые признаки). Концепт рождается как образ, но, появившись в сознании человека, этот образ способен продвигаться по ступеням абстракции. Как отмечает Н.Н. Болдырев, «первоначально структура любого концепта имеет для человека вид гештальта, что обусловлено спецификой человеческого восприятия» [Болдырев 2000: 29]. Сложный характер структурной организации концепта предполагает, что за ним могут стоять знания разной степени абстракции. Концептом может быть и отдельный смысл, и целая концептуальная структура, включающая другие концепты и задающая другие ступени абстракции. Д.С. Лихачев вводит по аналогии с термином В.И. Вернадского «ноосфера» термин «концептосфера». Под концептосферой он понимает «в совокупности потенции, открываемые в словарном запасе отдельного человека, как и всего языка в целом» [Лихачев 1993: 5].
К числу важнейших характеристик лингво-культурного концепта относятся: ментальная природа концепта, комплексность его бытования, ценностность, трехкомпонентность (триада понятие - образ - символ), многомерность, условность и размытость, изменчивость, поли-апеллируемость, методологическая открытость и поликлассифицируемость [Карасик, Слышкин 2005: 13-15].
Значимой внутренней оппозицией лингво-культурных концептов является их противопоставление как когнитивных и культурных единиц. Возможно, объяснение заключается в том, что в когнитивной лингвистике большее внимание уделяется факторам, не зависящим от человека, т.е. рассматриваются по преимуществу концепты естественных объектов и объектов, естественных для языка [Ьако£Г 1990]. Внимание лингвокульту-рологов сосредоточено на социальных и культур-
ных концептах, не обладающих, по мнению Дж. Лакоффа, своей собственной ярко очерченной доконцептуальной структурой. Культурные концепты, хотя и восходят предположительно к базовым структурам сенсомоторного опыта, все же представлены знаками культуры как «вторичной моделирующей системы» (Ю.М. Лотман) и связаны с актами интерпретации, вторичными по отношению к операциям референции.
Деление концептов на индивидуальные (идиостилевые), групповые и национальные основывается на том, что общество состоит из личностей, а, кроме того, в нем выделяются определенные социальные группы, обладающие собственными концептосферами [Карасик 2002: 11; Клебанова 2005], в которых национальные концепты специфически модифицируются. В этом смысле противопоставляться могут универсальные (общечеловеческие), этноспецифические, социоспеци-фические и индивидуальные концепты. Существует проблема, которая может быть поставлена как вопрос о степени культурной специфичности концепта. Р.М. Фрумкина считает, что, изучая семантику якобы сходного, необходимо, прежде всего, искать различия [Фрумкина 1999: 5], ссылаясь на анализ А. Вежбицкой, который продемонстрировал наличие культурно-специфичного в том, что ранее представлялось универсальным. Крайняя степень культурной специфичности предстает как лакунарность.
Типология лингвокультурных концептов может базироваться также на принципе абстрактности имен. В этом случае концепты распределяются между предметной (наблюдаемой) и абстрактной (метафизической, ненаблюдаемой) областями. На одном полюсе будут находиться концепты-универсалии духовной культуры (счастье, красота, свобода), а на другом - концепты-символы типа окультуренных реалий (матрешка, береза). «Серая зона», находящаяся между этими полюсами, включает «эмоциональные концепты» и концепты «среднего уровня», например, концепт 'путешествие ' [Воркачев 2006: 9].
Видовое деление концептов предполагает онтологические (пространство, время), гносеологические и семиотические (напр., язык), а также иллокутивные (оскорбление, приглашение, комплимент) и другие категории, выделяемые обыденным языковым сознанием [Воркачев 2006]. В свою очередь, можно противопоставить параметрические концепты, «которые выступают в качестве классифицирующих категорий для сопоставления разных характеристик объектов ('простран-
ство', 'время', 'количество', 'качество')», и непараметрические концепты, которые «имеют предметное содержание» [Карасик 2005: 74]. Непараметрические концепты могут быть классифицированы как регулятивные и нерегулятивные. К первым относятся ментальные образования, в содержании которых доминирует ценностный компонент ('долг', 'щедрость'), и синкретичные ментальные образования разного характера ('путешествие ', 'подарок').
Методика концептуального анализа в лингвокультурологии
Как справедливо замечает Р.М. Фрумкина [Фрумкина 1992], чтение работ разных авторов, которые в явной форме утверждают, что они заняты концептуальным анализом, показывает, что концептуальный анализ не представляет собой какой-то определенный метод экспликации концептов. Более уместно было бы говорить о том, что соответствующие работы объединены некоторой относительно общей целью, а что касается путей ее достижения, то они оказываются весьма разными. В частности, концептуальный анализ может варьировать по степени сложности: так, для анализа слов типа наименований одежды можно и не привлекать широкие контексты. Для описания предикатной лексики, имен свойств и состояний необходим более сложный анализ -описание метафор, модальностей и т.д. Вариант концептуального анализа для исследования таких концептов, как 'победа', 'свобода', 'справедливость ' в том жанре, как это сделано, например, у А.Н. Баранова [Баранов 1990] или у В.М. Сергеева [Сергеев, Цымбурский 1990] предполагает, что облик концепта восстанавливается через анализ различных дискурсов.
Начальным этапом концептуального анализа в когнитивной лингвистике, как правило, является обращение к лексикографическим источникам, а именно, анализ словарных толкований значений слова (имени концепта) [Болдырев 2001: 31]. Важнейшей процедурой на первом этапе представляется изучение даже в самом примитивном виде этимологии слова как его «исторической памяти». В основу номинации может быть положен только один признак (мотивирующий признак), что влечет за собой важнейшие культурные последствия. Концепт и значение слова как «концепт, схваченный знаком» (Е.С. Кубрякова) соотносимы в смысле выделяемых признаков, поэтому целью анализа словарных дефиниций на начальном этапе является установление ядерной и периферий-
ной зоны содержания концепта. Следующие шаги предполагают анализ сочетаемости, анализ фразеологизмов, метафор, паремий, прецедентных текстов.
Ряд процедур касается специфического концептуального анализа абстрактных имен. По мнению Е.С. Кубряковой, связи и отношения, передаваемые nomina abstracta, принципиально не наблюдаемы, а их выделение и опознание отражают, несомненно, ступень познания мира, более высокую по сравнению с той, что отражает познание наблюдаемых в телесном опыте (bodily experience) сущностей/объектов. Поэтому само возникновение абстрактных имен требует их анализа в исторической перспективе [Кубрякова 2006: 5].
Л.О. Чернейко отмечает, что понятие абстракции трудно объяснимо не только с точки зрения лингвистической семантики: оно вообще «относится к числу труднопостигаемых, интерпретируемых, а потому неоднозначных» [Чернейко 1997: 28]. Характер прототипа у абстрактного имени весьма специфичный, поскольку то, что стоит за абстрактным именем, расположено в иной плоскости действительности, нежели то, что стоит за конкретным именем [Чернейко 1997: 68-69]. Абстрактное имя есть результат не столько отвлечения каких-то свойств от объектов, явлений, сколько их «извлечения», «экстракции» из таких протя-женностей, как эмоциональные состояния, социальные отношения, и таких квантов действительности, как ситуации. Такие феномены, как свобода, вера, власть, судьба, предстают перед исследователями в самых разнообразных обличиях, выявить которые оказывается возможным лишь исходя из анализа сочетаемости имени. Сочетаемость имени, таким образом, есть внешнее, поверхностное проявление его глубинных ассоциативных контуров, складывающихся из имплицитных субстантивных лексических параметров. Такие параметры получили название гештальтов абстрактного имени. Именно выявление гештальтов («гештальт» - импликатура предикативно-атрибутивной сочетаемости абстрактного имени как пребывающие в сознании (скрытые) проекции абстрактной сущности на конкретное явление [Чернейко 1997: 290-295]) составляет тактику концептуального анализа абстрактного имени. В последние годы изучение метафорической репрезентации концепта также получило широкое распространение, оказавшись, в частности, одной из составляющих метода концептуального анализа. Данный прием был впервые применен в 70-е гг.
сразу несколькими исследователями - например, Н.Д. Арутюновой (1976), В. А. Успенским (1979), а также Дж. Лакоффом и М. Джонсоном [Lakoff, Johnson: 1980]. По определению Дж. Лакоффа и М. Джонсона, концептуальные метафоры абстрактных имен являются способами трактовки нашим мышлением умопостигаемых предметов гипотетического, невидимого пространства (событий, действий, эмоций, идей) как реальных, эмпирически постигаемых человеком предметов и веществ [Lakoff, Johnson 1980: 33-34]. В зависимости от специфики концепта, выступающего в качестве области-источника при метафорическом отображении на область-мишень, выделяют антропоморфную, зооморфную, натуроморфную, фитоморфную и предметную/артефактную метафорические модели концептуализации абстрактных областей знаний. В антропоморфной модели область-источник репрезентируется концептом 'человек ', в зооморфной - 'животное ', 'птица ', в натуроморфной - 'явление неживой природы ', в фитоморфной - 'растение ', в предметной -'предмет '. Таким образом, в описании абстрактных сущностей лингвист руководствуется анализом метафорической репрезентации и импликатур атрибутивно-предикативной сочетаемости имени, что дает возможность представить концепты абстрактных имен как результат длительного обобщения и интерпретации представителями лингво-культуры коллективного и физического и духовного опыта.
Опыт анализа концепта 'freedom этноспецифический уровень репрезентации
Как отмечает А. Вежбицкая, большая часть обильной литературы, посвященной понятию «свобода», написана философами. «Но по этому предмету практически нет серьезной лингвистической литературы, хотя лингвистический анализ этого концепта мог бы представлять значительную ценность» [Вежбицкая 1999: 432]. Концепт 'freedom' относится к ключевым концептам англоязычного сознания, так как слово freedom отвечает принципам «культурной разработанности» и «частотности употребления» [Вежбицкая 1999: 275-282]. По данным лингвистического сайта World-English, слово free, через которое может быть репрезентирован концепт, входит в 500 наиболее употребляемых слов, что служит доказательством значимости и актуальности концепта для носителей языка на современном этапе его развития. Базовые характеристики концепта 'freedom', определенные на основе лексикографиче-
ских источников, могут быть представлены следующим образом:
• независимость от обстоятельств;
• положение, противоположное заточению, неволе;
• искренность и уверенность в общении, поведении, отсутствие неловкости, скованности;
• возможность использовать чьи-то ресурсы без каких-либо ограничений;
• возможность выбора и самоутверждения;
• вседозволенность;
• состояние душевного комфорта;
• обладание особыми привилегиями в обществе.
В английском языке представление о свободе материализовано в словах liberty, freedom, а в русском языке оно объективируется через ряд «свобода - воля - вольность». В этимологии английского имени концепта 'liberty' отражено античное понимание свободы. Согласно этимологическим данным имя концепта свобода (liberty) восходит к названию законнорожденных людей, в рабовладельческом обществе принадлежащих к этнической группе «своих». Имя freedom происходит от этимона, обозначавшего аффективное отношение к себе и другим, так же как и лексема friend [Солохина 2005: 24]. Русское слово свобода также этимологически связано со словом свой.
Рассуждая по поводу различий между концептами 'freedom' и 'liberty', А. Вежбицкая противопоставляет «позитивное» и «негативное» понимание свободы, и именно данное противопоставление лежит в основе ее взглядов на разграничение исследуемых концептов. «Основное различие между двумя концептами связано с тем, что можно несколько неточно назвать более «негативной» ориентацией 'freedom '. Эту «негативную» ориентацию можно интерпретировать двояким образом. Во-первых, она связана с возможностью НЕ ДЕЛАТЬ того, чего не хочешь; а во-вторых - с возможностью делать то, что хочешь БЕЗ ВМЕШАТЕЛЬСТВА со стороны других» [Вежбицкая 1999: 439]. Подразумеваются выражения freedom of smth (позитивная ориентация концепта) и freedom from smth (негативная ориентация).
Концепт 'freedom' подробно исследован на этноспецифическом уровне [Солохина 2004], поэтому мы сосредоточим свое внимание на других уровнях репрезентации концепта, таких как соци-оспецифический (в нашем случае, гендерный) и индивидуально-авторский уровни.
Анализ концепта 'freedom'
на гендерном уровне репрезентации
Анализ репрезентации концепта на социо-групповом (в данном случае, гендерном, уровне) позволяет утверждать, что 'freedom' - в большей степени концепт метагендерного уровня. Тендерный аспект просматривается в случаях сведения содержания к более частному концепту - 'bachelor freedom', в котором наиболее четко отражаются гендерные закономерности восприятия. В данном случае реализуется факультативный признак концепта 'freedom' - «незамужнее (неженатое) положение», а также «независимость мужчины (или женщины) от обязательств, налагаемых на них в браке». Наиболее наглядно гендерные различия в репрезентации этого концепта манифестируются в художественном дискурсе викторианского периода в Англии, когда гендерные стереотипы предполагали поляризацию женского и мужского поведения. Анализ контекстов показывает, что если мужчины, в соответствии со стереотипом, тяготились брачных уз, испытывали страх перед ответственностью, связанной с ними, и всегда были рады хотя бы кратковременной свободе от семейных обязательств, то женщины видели в замужестве одно из важнейших условий самореализации. С течением времени зависимость от мужа переходит в необходимость (в первую очередь - душевную), потеряв которую, они чувствуют неуверенность и растерянность.
With Forsyte tenacity Winifred quested for perfection. It took her mind off the slowly approaching rite (divorce procedure), which would give her a freedom but doubtfully desired (Galsworthy J. «The Forsyte Saga»).
«If you want to divorce him he's quite willing to do whatever is necessary to make it possible.» -«Why should I give him his freedom?» (Maugham S. «The Moon and Sixpence»).
Данные примеры, хотя и по-разному, отражают женское отношение к свободе женщины от брака в викторианский период. Это отношение скорее является отрицательным. Уинифрид Форсайт (пример 1) смущена перспективой свободы, которую она получит после развода с мужем. Жена Стрикленда (пример 2) также не испытывает радости, она скорее рассматривает развод как нечто нежелательное, поскольку для нее, как и для миссис Дарти, большое значение имеет уважаемое положение замужней женщины в обществе. Ее пугает сам факт обретения самостоятельности, к которой она не готова, хотя впоследствии оказывается, что свобода дала героине романа С. Моэма
возможность добиться стабильного общественного положения. В произведениях авторов XX в. наблюдаются новые представления о свободе, которая рассматривается как основная ценность, обеспечивающая личности самоуважение. Героиня романа В. Вулф «Ночь и день» Катрин испытывает чувство радости, освободившись от привязанности к некогда любимому человеку, и она не жалеет о том, что за эту душевную свободу ей пришлось дорого заплатить:
She was free once more at the cost of a gift, the best, perhaps, that she could offer, but she was, thank Heaven, in love no longer. She was tempted to spend the first installment of her freedom in some dissipation (Woof V. «Night and Day»).
В середине ХХ в. нарастает понимание ценности свободы, от которой женщины добровольно отказываются, выходя замуж, рожая детей и беря на себя заботы хозяйки дома. В одном из своих интервью, датируемом 1970 г., Симона де Бовуар признается: «Мне удалось избежать многих вещей, которые порабощают женщину - таких, как материнство и заботы хозяйки дома» [Бовуар 1997: 499]. Таким образом, концепт свободы в женском домене в ХХ в. расширяет свои границы и включает еще один факультативный компонент -свобода женщины выбирать из традиционных и нетрадиционных ролей в обществе. Женщина может быть домохозяйкой или же опорой семьи в материальном плане - право выбора остается за ней.
Один из аспектов женской свободы, являющийся предметом активного обсуждения, как в феминистских, так и в антифеминистских кругах, - проблема права каждой женщины на репродуктивную свободу:
Feminists also seek a change in control over reproduction through reproductive freedom for all women, including maintaining legal access to abortion and unhindered sex education and access to birth control. They seek control over sexuality through the right of all to define their own sexuality and the freedom to practice it without discrimination, either overt or subtle [Schemerhorn http].
В феминистском дискурсе концепт 'freedom' реализует ярко выраженный гендерный компонент - «свобода женщины распоряжаться своим телом, так же как и всем остальным, что входит в ее личную собственность». Инициированный в работах С. де Бовуар дискурс женской свободы становится все более мощным и в 60-е гг. получает свое выражение в виде слогана «before I am a woman, I am a human being».
Репрезентация концепта 'freedom' в контексте романов Д. Фаулза:
индивидуально-авторский уровень
Индивидуально-авторский концепт исследуется с учетом того, что «организующим центром произведения художественной литературы остается творческая личность писателя, автора текста, ее мир, который раскрывается различными гранями в разных ракурсах при его осмыслении» [Леденева 2001: 36]. В качестве примера мы рассматриваем индивидуально-авторскую интерпретацию концепта 'freedom' в творчестве английского писателя-постмодерниста Д. Фаулза, поскольку именно свободу можно по праву назвать главной темой его творчества [Серова, Меняйло 2005].
Концепт 'freedom' актуализируется в его романах «The Collector» и «The French Leutenant's Woman» в единстве следующих характеристик:
1. Противоположность заключению, неволе. При этом заключение понимается не только буквально: «I like being upstairs. It's nearer freedom. Everything's locked. All the windows in the front of the house have indoor shutters.» (The Collector), «But to recall them was to be a prisoner waking from a dream that he was free and trying to stand, only to be jerked down by his chains back into the black reality of his cell» (The French Leutenant's Woman), но и метафорически как общественные (религиозные, классовые) ограничения и предрассудки: «...when you came to this city <...> you were not yet in the prison of your _ future. <...> You know your choice. You stay in prison, what your time calls duty, honor, self-respect, and you are comfortably safe. Or you are free and crucified» (The French Leutenant's Woman).
2. Пребывание на природе, вне дома или вне города: «He wished he might be in Cadiz <... > in some blazing Mediterranean spring not only for the Mediterranean spring itself, but to be free, to have endless weeks of travel ahead of him, sailed-towards islands, mountains, the blue shadows of the unknown» (The French Leutenant's Woman).
3. Противоположность материальным ценностям, то, что нельзя купить: «He's bought me a record-player and records and all the things on the huge shopping-list I gave him. He wants to buy things for me. I could ask for anything. Except my freedom» (The Collector).
4. Женщина как воплощение свободы: «Sarah on his arm in the Uffizi did stand <... > for the pure essence of cruel but necessary <... > freedom» (The French Leutenant's Woman), «he had not real-
ized how much the freedom was embodied in Sarah» (The French Leutenant's Woman).
5. Свобода как высшая ценность, идеал:
«There is only one good definition of God: the freedom that allows other freedoms to exist» (The French Leutenant's Woman), «If you pray for liberty then you may get relief just because you pray, or because things happen anyhow which bring you liberty» (The Collector).
6. Свобода как нечто жизненно необходимое и желаемое, но вызывающее тревогу/страх: «cruel but necessary freedom» (The French Leutenant's Woman), «being free is a situation of terror» (The French Leutenant's Woman), или имеющее отрицательные последствия: «Other consequences of his choice of freedom had meanwhile not waited to exact their toll» (The French Leu-tenant's Woman), или требующее жертв: «Or you are free and crucified. Your only companions the stones, the thorns, the turning backs; the silence of cities, and their hate» (The French Leutenant's Woman).
7. Невмешательство, невторжение в личное пространство (privacy): «Lyme was a town of sharp eyes; and this was a city of the blind. No one turned and looked at him. He was almost invisible, he did not exist, and this gave him a sense of freedom...» (The French Leutenant's Woman), «People knew less of each other, perhaps, but they felt more free of each other, and so were more individual <...> our ancestors' isolation was like the greater space they enjoyed: it can only be envied» (The French Leutenant's Woman).
Заключение
За последние годы в отечественной лингвистике появился ряд оригинальных исследований в рамках направления, которое лингвисты называют лингвокультурной концептологией. В настоящее время можно констатировать, что лин-гвокультурологи уже располагают рядом достаточно эффективных методик исследования, хотя относительно некоторых приемов и методов существуют разногласия. В нашей статье мы попытались проиллюстрировать положение о трехуровневой организации концепта, анализируя концепт 'freedom' на этноспецифическом, социос-пецифическом и индивидуально-авторском уровнях. Поскольку этноспецифический уровень репрезентации концепта хорошо исследован, мы сосредоточили свое внимание на анализе социоспе-цифического (гендерного) и индивидуально-авторского уровня репрезентации данного концепта.
Выяснилось, что концепт 'freedom' в основном актуализируется на метагендерном уровне. На гендерном уровне мы выделяем концепт 'bachelor freedom', который в XIX в. имел положительный оценочный знак в мужской концептосфере и отрицательный - в женской. Однако в ХХ в. оценочный знак изменился с отрицательного на положительный. Женщины стали оценивать самореализацию в общественной жизни, т.е. свободу и карьеру, не ниже, чем самореализацию в браке. В политическом и феминистском дискурсе появился концепт 'reproductive freedom', актуализирующий свободу женщин иметь или не иметь детей в связи с пониманием того, что тело женщины является ее собственностью, и она может распоряжаться им по свому усмотрению.
Анализ индивидуально-авторского концепта 'freedom' в тексте романов Дж. Фаулза показал, что концепт не обладает полным набором характеристик, выделяемых на этническом уровне. Вместе с тем происходит модификация и приращение характеристик. Традиционное противопоставление свободы неволе модифицируется в рамках произведений Д. Фаулза за счет метафорической репрезентации prison = duty, honor, self-respect и переносится на ситуации «заточения» внутри социального класса (1). Традиционная репрезентация концепта 'freedom' - пребывание на природе конкретизируется вплоть до указания времени года и места: freedom = Mediterranean spring (2). Характеристика свободы как противоположности материальной зависимости, выделяемая в индивидуально-авторском концепте, противоречит пониманию свободы как наличию денег на этническом уровне (3). Индивидуально-авторский концепт 'freedom' в определенных контекстах приобретает отрицательный оценочный знак - cruel freedom (4), что, как правило, не характерно для традиционной оценки. «Приращение» характеристик выявляется в авторской репрезентации концепта через образ женщины -главной героини романа: freedom = Sarah (5).
Список литературы
Баранов А.Н. Политическая аргументация и ценностные структуры общественно сознания // Язык и социальное познание. М., 1990. С. 166-167.
Бовуар С. де. Второй пол. Т. 1-2: Пер. c франц. СПб.: Алетейя, 1997.
Болдырев Н.Н. Когнитивная семантика: Курс лекций по английской филологии. Тамбов: Изд-во ТГУ, 2000.
Болдырев Н.Н. Концепт и значение слова // Методологические проблемы когнитивной лингвистики / Под ред. И. А. Стернина. ВГУ, 2001.
Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание: Пер. с англ. / Отв. ред. М.А. Кронгауз, вступ. ст. Е.В. Падучевой. М.: Русские словари, 1997.
Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов // Семантические универсалии и описание языков: Пер. с англ. М.: Языки русской культуры, 1999.
Воркачев С.Г. «Из истории слов»: лингво-культурный концепт // Новое в когнитивной лингвистике / Отв. ред. М.В. Пименова. Кемерово: КемГУ, 2006. Вып. 8.
Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. Волгоград: Перемена, 2002.
Карасик В.И. Этноспецифические концепты // Введение в когнитивную лингвистику: Учеб. пособие / Отв. ред. М.В. Пименова. Кемерово: Куз-бассвузиздат, 2005.
Карасик В.И., Слышкин Г.Г. Базовые характеристики лингвокультурных концептов // Антология концептов / Под ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. Волгоград: Парадигма, 2005. Т. 1.
Клебанова Н.Г. Формирование и способы репрезентации индивидуально-авторских концептов в англоязычных прозаических текстах: Авто-реф. дис. ... канд. филол. наук. Тамбов, 2005.
Кубрякова Е.С. Концепт // Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г. и др. Краткий словарь когнитивных терминов. М.: Изд-во МГУ, 1996.
Кубрякова Е.С. В генезисе языка, или размышления об абстрактных именах // Вопр. когнитивной лингвистики. 2006. № 3.
Леденева В.В. Идиостиль // Филолог. науки. 2001. № 5.
Лихачев Д. С. Концептосфера русского языка // Известия РАН. Сер. Лит-ра и язык. 1993. Т. 52. № 1.
Логический анализ языка. Культурные концепты / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука. 1991.
Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке: Сб. ст. Под ред. Н.Д. Арутюновой, И.Б. Левонтиной. М.: Индрик, 1999.
Сергеев В.М., Цымбурский В.Л. К методологии анализа понятий: логика их исторической изменчивости // Язык и социальное познание. М., 1990. С. 98-109.
Серова И.Г., Меняйло В.В. Репрезентация концепта FREEDOM в тексте романов Дж. Фаулза // Теоретические и методические основы технологий предвузовского обучения российских и ино-
странных студентов: Мат-лы всерос. конф. / Под ред. А.С. Ивановой, В.В. Никитиной. М.: Изд-во РУДН, 2005.
Солохина А. С. Концепт «свобода» в английской и русской лингвокультурах: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Волгоград, 2004.
Солохина А.С. Свобода // Антология концептов / Под ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. Волгоград: Парадигма, 2005. Т. 1.
Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры: Опыт исследования. М.: Языки русской культуры, 1997.
Фрумкина Р.М. Концептуальный анализ с точки зрения лингвиста и психолога // Научно-техническая информация. Сер. 2. Информационные процессы и системы. М. 1992. №3.
Фрумкина Р.М. Культурологическая семантика в ракурсе эпистемологии // Известия РАН. Сер. Лит-ра и язык. 1999. Т.58.
Чернейко Л.О. Лингвофилософский анализ абстрактного имени. М.: Прогресс, 1997.
Langaker R.W. Concept, Image and Symbol: The Cognitive Basis of Grammar. Berlin, 1991.
Lakoff G. Women, Fire and Dangerous Things. What Categories Reveal about the Mind. Chicago & London: The University of Chicago Press, 1990.
Lakoff G., Johnson M. Metaphors We Live By. Chicago, 1980.
Schemerhorn P. Femenism Means Than Sexual Equality. http: //www.migreens.org
I.G. Serova
OPPORTUNITIES AND METHODS OF CONCEPTUAL ANALYSIS IN LINGUISTIC CULTURAL STUDIES
The article studies the perspectives of conceptual analysis in linguistic cultural studies from the standpoint of cognitive approach. The article discusses the historical aspect of conceptual analysis in linguistic cultural studies and also such problems as basic characteristics of linguistic cultural concepts, their main types and opportunities to explicate their contents. The analysis of the English concept 'freedom' is given as an example.
