Научная статья на тему 'Концептуализация религиозности в творчестве Л. Н. Толстого'

Концептуализация религиозности в творчестве Л. Н. Толстого Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
129
25
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
Л.Н. ТОЛСТОЙ / ПРАВОСЛАВИЕ / РЕЛИГИЯ / ДУХОВНОСТЬ

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Аринин Е.И.

Дискуссии вокруг религиозно-философского наследия Л.Н. Толстого имеют не только историческую, филологическую, религиоведческую или философскую значимость для нового осмысления вечных вопросов (Кто мы? Откуда мы пришли? Куда мы идем?), но и непосредственно «практическое» содержание, позволяющее изучать парадоксы современного феномена «проправославного консенсуса» в России. Феномен православия является «экстралингвистическим фактом», который получил в истории множество письменных описаний, которые изучаются как «лингвистические факты», начиная с "ὀρθοδοξία" Климента Александрийского (Строматы, 198-203). В отечественной культуре термин "православный" фиксируется с 1076 года, эволюционируя от поэтонима к конфессиониму. Л.Н. Толстой, предложивший термин «религиоведение (1908) и полагавший, что «основные истины во всех религиях одни и те же», сделал первую попытку рассмотреть современную ему «синодальную церковь» в глобальной перспективе постижения становящейся личностью «предельных смыслов», что и сегодня сохраняет свою социальную значимость и привлекает к себе неослабевающее внимание, возвращая нас к ὀρθοδοξία Климента. Такой «экстралингвистический» и живой феномен «православия» не тождествен тем его «редукциям», которые создавались, создаются и будут создаваться некоторыми интерпретаторами, особенно в наше время господства интернета, способного конструировать и мгновенно распространять гибриды «духовности» наряду с «ханжеством», «ригоризмом» и «терроризмом».

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Похожие темы научных работ по языкознанию и литературоведению , автор научной работы — Аринин Е.И.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

CONCEPTUALIZATION OF RELIGIOUSNESS IN L.N. TOLSTOY’S WORKS

Discussions around L.N. Tolstoy’s religious and philosophical heritage have not only historical, philological, religious or philosophical significance for a new comprehension of eternal questions (Who we are? Where did we come from? Where are we going?). They have also directly «practical» sense, allowing to study the paradoxes of modern phenomenon of «pro-Orthodox consensus» in Russia. The phenomenon of Orthodoxy is an «extralinguistic fact». There are a lot of written descriptions of it in the history, which are studied as «linguistic facts», to begin with «ὀρθοδοξία» by Clement of Alexandria (Stromata, 198-203). In our native culture, the term «Orthodox» had been used since 1076, having evolved from a poetonym to a confessional term. L.N. Tolstoy proposed the term «religious studies» (1908), as he believed that «the basic truths in all religions are identical». He made the first attempt to examine the modern «synodal church» in the global perspective of attaining some «ultimate meanings». Today it still retains its social significance and attracts unflagging attention, returning us to Clement’s ὀρθοδοξία. Such «extralinguistic» and living phenomenon of «Orthodoxy» is not identical to those «reductions» which have been created earlier, are being created now and will be created by some interpreters, especially in our time of Internet domination, capable of constructing and instantly distributing hybrids of «spirituality» along with «hypocrisy», «rigorism» and «terrorism».

Текст научной работы на тему «Концептуализация религиозности в творчестве Л. Н. Толстого»

РЕЛИГИОВЕДЕНИЕ

УДК 2.1

КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ РЕЛИГИОЗНОСТИ В ТВОРЧЕСТВЕ Л.Н. ТОЛСТОГО*

Е.И. Аринин

Владимирский государственный университет, г. Владимир e-mail: eiarinin @ mail.ru

Дискуссии вокруг религиозно-философского наследия Л.Н. Толстого имеют не только историческую, филологическую, религиоведческую или философскую значимость для нового осмысления вечных вопросов (Кто мы? Откуда мы пришли? Куда мы идем?), но и непосредственно «практическое» содержание, позволяющее изучать парадоксы современного феномена «проправославного консенсуса» в России. Феномен православия является «экстралингвистическим фактом», который получил в истории множество письменных описаний, которые изучаются как «лингвистические факты», начиная с "op9o5o^ia" Климента Александрийского (Строматы, 198-203). В отечественной культуре термин "православный" фиксируется с 1076 года, эволюционируя от поэтонима к конфессиониму. Л.Н. Толстой, предложивший термин «религиоведение (1908) и полагавший, что «основные истины во всех религиях одни и те же», сделал первую попытку рассмотреть современную ему «синодальную церковь» в глобальной перспективе постижения становящейся личностью «предельных смыслов», что и сегодня сохраняет свою социальную значимость и привлекает к себе неослабевающее внимание, возвращая нас к op9o5o^ia Климента. Такой «экстралингвистический» и живой феномен «православия» не тождествен тем его «редукциям», которые создавались, создаются и будут создаваться некоторыми интерпретаторами, особенно в наше время господства интернета, способного конструировать и мгновенно распространять гибриды «духовности» наряду с «ханжеством», «ригоризмом» и «терроризмом».

Ключевые слова: Л.Н. Толстой, православие, религия, духовность.

Введение

Творчество Л.Н. Толстого (1828-1910), особенно его религиозно-философские взгляды, активно обсуждается уже почти 150 лет, радикально обострившись в начале ХХ века, когда было опубликовано известное «Определение с посланием святейшего

* Исследование выполнено в рамках работ по гранту РФФИ (18-011-00935 А, 2018-2020). Статья подготовлена на основе доклада, прочитанного в рамках международной научно-теоретической конференции «Война и мир, насилие и ненасилие в русской литературе и философии. К 190-летию со дня рождения Л.Н. Толстого» (г. Белгород, 27-30 июня 2018 года).

синода ... об отпадении графа Льва Толстого от Церкви» (1901). Даже «краткий» перечень таких публикаций занял в антологии «Л.Н. Толстой: pro et contra» почти 11 страниц1. Представляется, что эти вопросы, как автор постарается ниже показать, имеют не только историческую, филологическую, философскуюили теоретическую значимость, многократно исследованную, но и непосредственно «эмпирическое» значение для непосредственного изучения современных социальных процессов религиоведением, позволяя рассмотреть некоторые «детали» ипарадоксы современного феномена «проправославного консенсуса», выявив «за квазиинституциональной риторикой и даже редкой практикой» глубинную «внеинституциональную систему предельных смыслов»2.

Уникальная избранность Л.Н.Толстого в нашей культуре непосредственно подтверждается тремя наглядными источниками - «Национальным корпусом русского языка» (НКРЯ) и двумя поисковыми системами - «Яндекс» и «Google». Запрос «Лев Толстой» в поисковой системе НКРЯ дает 668 документов, 1 144 вхождения, которые фиксируются с 1863 года, пики-1893-1897, аЯндекс и Google на тот же запрос выдают, соответственно, 50 000 000 и 8 370 000 документов. Для сравнения аналогичные запросы «Федор Достоевский» и «Александр Пушкин» выдают (документов/вхождений в НКРЯ) - 36/47 и 89/121, а в Яндекс/Google - 25 000 000/1 170 000 и 103 000/11 600 000. Для сравнения, слово «религиозность», использованное в заглавии данного текста, в тех же ресурсах представлено (НКРЯ, Яндекс, Google) 291 документом при 438 вхождениях,4 000 000 и 2 020 000.Эти факты, как можно полагать, объясняются сохраняющейся актуальностью фундаментальных проблем постижения «предельных смыслов», где подходы Толстого сохраняют уже более столетия свою социальную значимость, привлекающих к себе неослабевающее внимание.

Л.Н. Толстой и религиоведение

Прежде всего, как выяснилП.Н.Костылев, именно Л.Н. Толстой стал автором самого термина «религиоведение», сказав в личной беседе в 1908 году, что «религиоведение - это целая наука, для которой даже названия нет», отметив при этом, что «основные истины во всех религиях одни и те же»3. Данная личная беседа тогда не стала началом российской академической дискуссии по вопросу о том, как именовать новую исследовательскую область, получившую в мировой науке название «The Scienceof Religion», «Studyof Religion», «The comparative study of religion», «The history of religions», «The academic studyo freligion», «Religionswissenschaft», «La Science de Religion» и т.п., т.е. «науку о религии», «изучение религии», «исследование религии», начиная с 1867 года и работ Макса Мюллера (Friedrich Max Müller, 1823-1900)4. Польский религиовед Хенрик Хоффманнначалом этой науки считает более ранний «Очерк о компаративной мифологии» Мюллера («Essay on comparative Mythology», 1856)5.

1 Исупов К.Г. (сост.) Л.Н. Толстой: proetcontra. Антология. СПб, 2000. С. 965-975.

2 Маркин К.В. Между верой и неверием: непрактикующие православные в контексте российской социологии религии // Мониторинг общественного мнения: Экономические и социальные перемены. 2018. № 2. С. 288.

3 Костылев П.Н. Институализация религиоведения в Московском университете в первой половине ХХ в. // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Серия 1: Богословие. Философия, 2013, 5. С. 81.

4 Gregory D. Alles Study of Religion // The Encyclopedia of Religion. 2 edition, Lindsay Jones editor in chief MirceaEliade; Charles J Adams. V.13. Macmillan Reference USA; 2005. P. 8728.

3 ХенрикХоффманн. Лингвистическиекорнирелигиоведения. URL: https://religious.life/2012/02/henrik-hoffmann-lingvisticheskie-korni-religiovedeniya.

В целом, однако, при возможности дальнейшего уточнения фактических деталей, важно отметить, что М. Мюллер в историческом контексте социальных трансформаций Реформации (1517-1648), Вестфальского мира (1648) и эпохи Просвещения, предложил описывать религии на основании нового критерия истинности, взятого из «сравнительного языкознания», в котором «интеллектуальное рыцарство наук нашего века» получило возможность «рассуждать о религиях мира по строго научному методу», позволяющему, благодаря «благородству их намерений» и способности выслушать «с спокойным беспристрастием», признать, что важно различать два значениях слова «религия», первое из которых выражает особенности иудаизма, христианства или индуизма как учений, «передаваемых благодаря устной традиции или каноническим книгам», тогда как второе - саму «жажду Бесконечного»6. Российской «читающей публике» эти идеи были представлены в 1887 году7.

Эти же годы (1879-1887) стали переломными для самого Л.Н. Толстого, написавшего «Исповедь» и ряд других текстов, в том числе незавершенногопроизведения «Николай Палкин» (1887), навеянного бесхитростным народным повествованием о «реалиях войны», вскоре вызвавшего цензурный запрет и открытие на писателя специального «дела» в Департаменте полиции. Автор призывал осмыслить то, как «люди, рожденные добрыми, кроткими, люди, с вложенной в их сердце любовью, жалостью к людям, совершают - люди над людьми - ужасающие жестокости, сами не зная зачем и для чего», и что же происходило «в душе того человека, который вставал с постели, умывшись, одевшись в боярскую одежду, помолившись Богу, шел в застенок выворачивать суставы и бить кнутом стариков, женщин и проводил за этим занятием ... свои обычные пять часов и ворочался в семью и спокойно садился за обед, а потом читал Священное Писание?» .

Л.Н. Толстой и проблема изначального смысла термина «православие».

Приняв 1828 год за дату условного начала приобщения Льва Николаевича к текстам, которое привело к известному «Определению ... об отпадении графа Льва Толстого от Церкви» (1901), обратимся к доступным в НКРЯ произведениям, содержащим термины «религия» и «православие» за 1828-1900 годы, где первый представлен более чем 200 текстами, а второй более чем 100, поскольку они в некоторой степени отражают тот социальный контекст эпохи, когда Толстой обратился к поиску истоков религиозности как таковой. Исторически, начиная с древнеримского идеала «Pax Deorum», в современной глобальной культуре присутствует противопоставление нормативного "благочестия" и девиантного «нечестия», которое со времен Цицерона (Marcus Tullius Cicero, 106-43 гг. д.н.э.) стало осмысливаться как противостояние «религии» («Religio», «resdivinae») и «суеверия» («Superstitio»), а в христианской культуре - «имперского правоверия» и «преступной ереси» .

6 Мюллер Ф.М. Введение в науку о религии: Четыре лекции, прочитанные в Лондонском Королевском институте в феврале-марте 1870 года / Пер. с англ., предисловие и комментарии Е.С. Элбакян; Под общей редакцией А.Н. Красникова. М., 2002. С. 11, 13, 20-21.

7 Мюллер Ф.М. Религия как предмет сравнительного изучения // Лекции проф. Макса Мюллера. Перевод [с англ.] А.М. Гилевич. Харьков: Типография Адольфа Дарре, 1887. С. 1, 4, 10-12.

8 Петровицкая И.В. «[НИКОЛАЙ ПАЛКИН]». 1887. URL: http://tolstoy.ru/creativity/journalismguide/118.php.

9 Аринин Е.И., Атабеков Т.Р., Викулов И.Е. Религия между нормативным, маргинальным и девиантным // Религиоведение. № 4, 2015. С. 56-70.

Термин «православие» связывается в своих истоках с греческим «ôpQoôo^ia», среди нескольких значений которого присутствует и непривычное для современного читателя «невиновный»1^ Первое употребление этого греческого слова, в свою очередь, восходит к «Строматам» (202) христианского апологета Елимента Алесандрийского (KX^nÇ ó AXs^avôpsùç, Clemens Alexandrinus, Titus Flavius Clemens, 15Q-215), который обозначил им «людей доброй воли», т.е. тех, кто, «в отличие от поддъяремного скота», работающего, подобно рабам, только из страха наказания, искренне считают, что «должны творить добрые дела, ясно понимая, что делают»11.

Хлимент жил в эпоху, когда власти Риской империи активно стремились укреплять «Religio» как «Mosmaiorum» («обычай предков»), т.е. изначальное древнее «понтификальное благочестие». Для императора Септимия Севера (Lucius Septimius Severus, правление 193-211), современника пимента, это означало необходимость ради общего спасения возобновлять в 202-203 годыпреследования всех, кто был

заподозрен в «моральной деградации своего времени», оказавшись под влиянием

12

«крайне дурного ... увлечения Бостоком и восточными культами» .Для властей Рима «огласительное училище» пимента подпадало под квалификации «hostes populi romani, irreligiosiincaesares» («враги народа Рима, не почитающие цезарей»), «super stitionovaetmalefica» («новое и злотворное суеверие») и т.п., которые в условиях той эпохи, названной «ecclesiapressa» («гонимой, угнетаемой Церкви»), прямо ассоциировались с известным призывом «christianos ad leones» («христиан львам»).

Для пимента, в духе ветхозаветного призыва «перестаньте делать зло; научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетенного, защищайте сироту...» (Ис.1:11-17), сплотившего «кагал» (кахал, П ¡7, Kahal, «община», собрание народа, сход) приверженцев «Моисеева Закона» («ТоратМоше», ПЧГйФ П), слово "ôp9oôo^ia" выступало как наименование того «подлинного благочестия», которое прямо сочетает «yvrooiç» («gnosis», «знание») и «áyánn» («agape», «любовь») в «ведающей вере» («yvrooTiKp nÎGTiç») и «доброй воле» («àvQpronoiç sùôoKÎa», «bonaevoluntatis», «благоволение», Лк.2:14), объединяющих всех тех, кого можно включить в «Dei Ecclesia» как всех «христиан до Христа», от Будды, Моисея, Зороастра и Пифагора до Сократа. Эти идеиполучилиактуализацию в ХХ веке в известных универсалистских концепциях «Philosophia Perennis» Олдоса Хаксли (AldousHuxley, 1894-1963), «Harmonia Abrahamica» Анри ^рбена (Henry Corbin, 19Q3-1978) иэпических фильмах Андрея Тарковского. Б таком контексте «ôpQoôo^ia» пимента - это все те «люди доброй воли» и «ведающей веры», кто будет признан «невиновным» в эсхатологической перспективе самим Бысшим Судьей, единым для всех времен и народов.

Трансформация значений термина «opöoöo^ia»

Термин «ôpQoôo^ia», как отмечают исследователи, встречается в древних источниках достаточно редко13. Так, он присутствует в «Церковной истории» (EKK^naiaGTiK^ Icxopia, Historiaecclesiastica, 3Q3-323) Евсевия ^сарий^ого (Euoeßiop о Kaicapsiaç, Eüasßiop ó Пацф^ои, Eusebius Pamphili), который возводил этосообщество не только к библейскому Моисею, подобно иудеям, но и к

10 Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М.: Астрель: АСТ, 2009. Т.3. Фасмер. С. 352.

11 Шуфрин А.М. Гнозис, Богоявление, Обожение: Климент Александрийский и его источники. Пер. с англ. В.Р. Рокитянского. М.: Библиотека богослова, 2013. С. 236-237.

12 Грушевой А.Г. Иудеи и иудаизм в истории Римской республики и Римской империи. СПб.: Факультет филологии и искусств СПбГУ, 2008. С. 26, 194.

13 Давыдов И.П. Православие // Религиоведение: энциклопедический словарь / под ред. А.П. Забияко, А.Н. Красникова, Е.С. Элбакяна. М., 2006. С. 781-783.

"вселенскому Логосу", подобно древнегреческим философам. Евсевий назвал «послами церковной ортодоксии» не только упомянутого выше Климента, но и Иринея Лионского (Eíp^vaíop Лоиубошои, Irenaeus Lugdunensis), известного как автора полемического трактата, позднее названного «Против ересей» («Обличение и опровержение лжеименного знания», «"EXsyxop ка! avanpon^ rnpy8u5rovúp,ouyvróo8rop», 180).

Имя Иринея Лионского символизирует новый этап понимания «правоверия» после утверждения доктринальных формул первых Вселенских соборов (325, 381), когда греческий термин «óp9o5o^ía», как и латинский термин «Orthodoxia» начинают разделительно обозначать исключительно «Ecclesia Magna» («Великое собрание»), т.е. сообщество «кафолических христиан» («КабоХгк^р EKK^noíap/Ecclesia Catholica»), учение которых, поддержанное императором Константином (Flavius Valerius Aurelius Constantinus, 272-337), было письменно закреплено в нормативном «Символе веры» («догматике»), в противопоставление «меньшинствам», которые придерживались других, непризнанных властями, «учений» («ересей»), при этом слово «aíp8oig» («Haeresis») из первоначально нейтрального обозначения «школы», «учения» или «разномыслия», становится после Соборов маркером «преступного иноверия» и опасных «мятежников».

Эти новые коннотации получили развитие в «Панарионе» («navápiov», «Adversushaereses», «Против ересей», 377) Епифания Кипрского ('Eni9áv8iog Kúnpou), где утверждалось, что еще «вера первых людей имела образ христианства, была такою же, как открылась впоследствии», упоминая про Оригена, который некогда «придерживался правильной и вселенской веры (n^pópQ^p ка! кабо^к^р лшт8юр)». Его использовал Августин в трактате «Об истинной религии» («De Vera Religione», 390), выделяя всех тех, кто, образуя новое глобальное братствоимперского "Pax Christiana", отличаются принятием «Никейского символа веры» (догмата о «Троице», «тринитарной теологии»), стал именоваться христианами «католическими (кафолическими) или православными, т. е. сохраняющими чистое и исповедующими правое учение» («Christiani catholici, velorthodoxinominantur, idestintegritatiscustodes, etrectasectantes»)14. Эта коннотация «правоверия» и «кафоличности» входит в законодательство империи (Codex Theodosianus, 438 и Codex Iustiniani, 529), получая воплощение в «Житии преподобного Саввы освященного» (EáPPap о Hyiaa^évop, Saba Archimandrita, 439-532), аскета и участника «халкидонских споров» (Concilium Chalcedonense, 451) по проблемам «правоверия» в новой имперской реальности утверждения единственных «Dei Ecclesia» и «Pax Deorum» как имперского «Pax Christiana».

Термин 2óp9o5o^ía», в отличие от «EKK^noíap», не встречается ни в «Септуагинте», ни в Библии, ни в 9-м символе веры, т.е. он большую часть своей зафиксированной в текстах истории являлся не «конфессионимом», а эпитетом, подчеркивавшем «правильность» и «законность» принятых сообществом учений и практик. Само братское сообщество именовало себя «Кабо^к^р EKK^naíap/Ecclesia Catholica», привлекаяряд эпитетов и эвфемизмов, призванных маркировать то, что в конкретный исторический период определенными элитами в определенном контексте признавалось в качестве «прямо явленной подлинности» («аутентичности», «истинности», «правды»). Одним из наиболее демонстративных примеров стала иконопись, которая императором Львом III ^érov Г' ó "Ioaupop, León III hoIsauros) с

14 Августин Блаженный Исповедь // Творения: в 4 т. Т.1: Об истинной религии. СПб.; Киев, 2000. С. 400.

726 года квалифицировалась как «aïpsoiç» («ересь») и жестоко преследовалась в период т.н. «иконоборчества», только через более чем столетие получив законодательное признание именно как «ôpQoôo^ia», что и нашло отражение в названии специально утвержденного императрицей Феодорой (Оеобюра, «Божий дар», 815-867) официального праздника «To9piap,po rnçOp9oôo^iaç» («Торжество православия», 843).

Таким образом, можно отметить, что прямыми денотатами зафиксированного в текстах термина «ôpQoôo^ia» в литературе III-IX веков выступали, как минимум, семь существенно различныхсоциальных феноменов:

1) общины «yvrooTiKÔç», верных «доброй воле» и «ведающей вере» в универсальный «Xôyoç», «Dei Ecclesia» и «Pax Deorum», в отличие от «Mosmaiorum» («обычай предков»), привычных обычаев слепых, бездумно-принудительных и локальных практик местной «ортопраксии» простого народа, «Religio"/"Superstitio» (Климент, 202);

2) общины верных наставникам «апостольской преемственности» как «Dei Ecclesia» (Ecclesia Christi, n SKKXnoía тои Хрютои) избравшихпричастность «smyyéXiov» и «EKK^noiap», в отличие от «лжеучителей» (Евсевий, 323);

3) общины верных «Ecclesia Christi/n EKK^noia тои Хрютои» как императорскому «правоверию» и «Symbolum Nicaenum»/»Eúp,poXov T^çNiKaiaç», принятому как закон для «KaQoXiK^ç EKK^naíap/Ecclesia Catholica» в отличие от «'Iouôaïop,ôç» («ошаушур») и множества братств, отнесенных Собором к «лжеверию^агрео^», прежде всего «ариан» и их сторонников (Епифаний, 377);

4) сообщество верных «Symbolum Nicaeno-Constantinopolitanum»/»Eúp,poXov rnçKrovomvTivomôXsroç», объединяемых, согласно 9 символу, верой в «Eiçpiav, Ayíav, KaQoXiK^v ка! ànoaxoXiK^v 'EKK^nziav», «Etunam, sanctam, catholicametapostolicamEcclesiam, «Единую Святую Соборную (Кафолическую) и Апостольскую Церковь» (Concilium Constantinopolitanum, 381) в отличие от лжеверия «савеллиан», «евномиан», «маркеллиан» и т.п.;

5) сообщество народовв «Pax Romana», верных «Кабо^крр EKK^noiap/Ecclesia Catholica» как императорской «Ecclesia Magna» (Codex Theodosianus, 438) в отличие от запрещенных суеверийдревних «языческих» культов, Олимпиад ишкол математиков (астрологов, магов);

6) общины пяти патриархатов («nsvmpxía»), верных «халкидонским догматам» (Concilium Chalcedonense, 451) и (Codex Iustiniani, 529), в отличие от «злоеверия разбойничьего собора» (Concilium Ephesinum Secundum, 449) и общин собирательно названных «Ecclesiae orthodoxae orientales», шести «Древних восточных церквей» т.н. «нехалкедонского христианства», эндонимы многих из которых, при этом, однако, включают в себя именно термин «Orthodoxa» - Ecclesia Orthodoxa Coptica, Ecclesia Orthodoxa Antiochena Syrorum, Ecclesia Orthodoxa Tewahedo Aethiopica, Ecclesia Syro-Malankara Orthodoxa;

7) сообщество народов и общин юрисдикции «Ecclesia Constantinopolitana» («OÍKou^sviKÓv nanpiapxsiov KrovomvTivounôXsroç», «л MsyàXnTOÙXpioTOÙ'EKKXnoia»), сплоченные признанием законности иконописной традиции в отличие от тех, кто оказался в «лжеверии разбойничьих соборов» иконоборцев (Феодора, 843).

Все эти денотаты связаны с соответствующими коннотациями, которые не только сменяли друг друга в истории, но и накладывались одни на другие, создавая полисемантичность терминов в диапазоне от политически признанного «правоверия» празднования «Торжества православия» до глобального «Xôyoç» в универсальной» Dei Ecclesia» всей «Ойкумены». Латинский термин «Orthodoxia» и его производные

получил распространение вевропейских языках в эпоху Реформации, став обозначением субкультуры демонстративно подчеркиваемого «правоверия» своей конфессии, защищенного законодательно15.

Трансформация значений термина «православие»

В отечественной культуре отношения терминов «православие», «православный», «церковь» и «вера» прошли не менее сложную и до конца еще далекую от ясности историю взаимоотношений. «Словарь русского языка XI-XVII вв.» показывает, что слово «православие» встречается с 1246 года, а «православный» с 1076 года, его синонимами в тот период были производные от слов «правоверие», «правоверный» и «благоверный». Киевский митрополит Иларион писал о «православнЬивЬрЬ», «благовЬрии», «правовЬрьнЬиосновЬ» и «кафоликии и апостольстЬи Церкви» (Иларион, Слово о Законе и Благодати, 1043). Слово «вЬра» и его производные в том историческом контексте имели богатую семантику, обозначая, в отличие от современности, именно то, что элитами было признано в качестве глобальных «истины», «знания», «мудрости», «правильности», «законности» и т.п.16.

Ниже мы предельно тезисно, по причине ограниченности объема, представим основные денотаты зафиксированного в текстах термина «православие» в литературе XI-XIX веков, среди которых можно выделитькак минимум семь существенно различных социальных феноменов:

1) «Крещение Руси» сопровождается началом употребления лексемы «православный» и ее производных и синонимов («благовЬрьнии», «благодЬтьнии», «христолюбиви», «христианская», «крестьянская», «правовЬрьнЬи» и т.п.), выступившей как один из поэтонимов, подчеркивавший спасительную благодать» правоверия князей» и дружины «земли русской» династии Рюриковичей, учредивших Киевскую митрополиюв юрисдикции» Ecclesia Constantinopolitana» как второго по чести в «nsvnapxia» после Рима по решению «Concilium Chalcedonense» (451) центра» КабоХгк^р EKK^noiap/Ecclesia Catholica» и «Pax Christiana» как просвещающую «науку страха Божиего», уповающую наславу «кафоликии и апостольстей церкви», отделяющей себя от языческой «пагубы идолослужения» и Хазарского «Закона Моисея» как подлинная и метаэтническая» Dei Ecclesia» в «шкоицеуп» глобального «Pax Deorum» (Иларион, 1043);

2) «Великая схизма» (Exicpa тои 1054, Schismaanni 1054) начинает противопоставлять «правоверие» князей и киевских митрополитов не только «погании» и «жидовекозарьстии» (Хазарского каганата), но «нЬмци от Рима», «еретикъ» и «болгаревЬрыбохъмичи» («Закону Мухаммеда») Волжской Булгарии (ПовЬстьвремАнныхълЬтъ, 1118). Начинается неясная и сегодня история славанских и русских переводовтермина «KaQoXtK^v/catholicam» в 9 символе веры («Eippiav, Ayiav, KaQoXtK^v ка! dnooToXiKnv'EKKXnoiav», «Etunam, sanctam, catholicametapostolicam Ecclesiam, Concilium Constantinopolitanum, 381) от простой кальки «кафоликии» («кадоликии», «кадоличьскъ», «католичьскъ» и т.п.) и до целого спектра версий «вселенская» («всеобща», «всяческа», «повсехна», «общия» и т.п.) и «соборная» («сборна», «сбрна» и т.н.), отражая сложные коллизии отношенией Киева с Римом и Константинополем;

3) значительно более радикальные изменение семантики лексемы «православный» происходят в контексте трагических катаклизмов XIII-XIV веков, когда в ходе 4 крестого похода «Цесарюград» захватили «латины» (1204). Патриарх

15 Orthodoxy. URL: https://www.etymonline.com.

16 Словарь русского языка XI-XVII вв./Гл. ред. С.Г. Бархударов. Вып.2. М., 1975. С. 79-80.

вместе с императором удалились в «никейскую эмиграцию» («BaoíXsiovTrípNiKaiag», «Никейское царство»), а в самом Новом Риме на протяжении трех поколений правили «патриархи латинян» в юрисдикции EcclesiaCatholicaRomana, а слова «латины», «римщина» и т.п. становятся маркерами «зловерия» для митрополитов «земли русской». Вскоре Владимир (1238), Киев (1240) и многие другие города Рюриковичей были завоеваны «Mongol Empire», где источником «Правды» стали законы «Ясы», охранявшие свободу «этноконфессиональных» традиций («вЪр»). Фиксируется сама лексема «православие» (1246), отделяющая «правоверие митрополита никейцев», поддержанных охранительным «ярлыком» в «Орде», от «несториан» и других тоже законных (кроме «чародейства», караемого смертью) исповеданий. Отмечается возможность конфликта личной «вЪры» и «вЪрычингизидов» всилу побед, доруемыхот «Вечного Неба» («Вышняго Бога», «Тэнгри», «Тянь»), выбора тех, ктомог завить: «Не хощю токмо именемь христьянъзватися, а дЪлапоганыхтворити» (1246). Тем не менее, было и уважениек «батюшке», как именовали «царя Бахмета турецкого» в фольклоре («Авдотья женка рязаночка»). Александр Невский, как региональный правитель чингизидов считал, что «Не в силе Бог, но в правде»,

17

получив признание в качествепоборника «сущиправославнеи ХристовеивЪре» . Возвращение «никейцев» в Константинополь (1261), приобщение элиты «Mongol Empire» к «Pax Islamica» (1251, хан Берке; 1313, хан Узбек) и потрясения в Ecclesia Catholica Romana (Papae Avenionenses, 1309-1378 и Magnumschismaoccidentale, 13781417) создали необходимостьдля новой консолидации вокруг «церкви Божия Христова», дистанцирующейся от «акаанойвЪры» еретиков («стригольников», 13111429) и «бесерменове» в Москве, куда наследники Александра Невского перенесли из Владимира княжеский»стол» и кафедру греческих митрополитов (1325), которая, после разгрома Тамерланом «Орды» (1395), начала усиливаться в качестве нового глобального геополитического центра;

4) XV век можно назвать «веком Москвы», который начался с ее победы в конфликте с «безбожием» епископов «мятежа церковного» в Литве (1415-1416), но не получивших поддержки «Цесаряграда». Именно Московское княжество было признано в качестве сообщества «истинных православных христиан, отбегающих от неправды». Возникает поэтоним «сияще благочестие» («сияще православие»), закрепившийся в качестве разделительного обозначения «вЪры», охраняемой княжеской или, позднее, царской властью, гаранта «православности». Ферраро-Флорентийский собор (Concilium Basiliense, 1431-1449), юридически объединивший христиан Востока и Запада перед лицом глобального «PaxIslamica» не смог, тем не менее, фактически мобилизовать «Pax Christiana». Москва избирает собственного митрополита («автокефалия», 1448). Царьград, где даже «адмиралы флота» утверждалм, что «лучше увидеть среди города царствующую турецкую чалму, чем латинскую тиару» (Лука Нотара, Лоигар Nornpáp, 1453), вскоре подпадает под власть «ImperiumOttomanicum». Москва начинает переориентироваться на образ Иерусалима, т.к. как «Сион всем церквам глава, мати суще всему православию» (1464), а строительство «Москвы белокаменной» и Кремля понималось как воссоздание «Второго Иерусалима». Начинается полемика» стяжателей» с «нестяжателями» и первые «еретические процессы» над «жидовствующими» (14701504). В этом контекстепоход Ивана III на Новгород (1471) описывался как война именно «православия» против «неверных» новгородцев, искавших союза с «Magnusducatus Lituaniae», эпически сближаясь авторами повествования с войной

17 Житие Александра Невского, 1281.

против «безбожнаго Мамая» и его «бесермен». В то же время показательным является свидетельство про «праваа вера бога единого», общую христианам и «бесерменам», представленное в «Хождении за три моря» Афанасия Никитина (1475);

5) В XVI веке на фоне глобальных кровопролитий Реформации (1517-1648) в московской элите возникает расхождение между сторонниками «православия» как «вЪрымитрополитов», с одной стороны, и, с другой, как монархического «правоверия» приверженцев «правды Магмет-Султана», утверждавших, что «Бог не вЪру любит - правду» (Иван Пересветов, 1547). Взятие Казани (1552) и включение Сибири в состав России (XVI-XVII) положило начало феномену особого «поливерия» многомиллионного населения, обусловленному сосуществованием христианства, ислама («бесерменской веры»), буддизма («Шигемуниевой веры») и шаманизма («Черной веры»). Разделение конфессиональных «ортодоксий» и королевского «правоверия» легло в основу «Акта Варшавской конфедерации» («Akt konfederacji warszawskiej», 1573) в «Rzeczpospolita Korony Polskiej i Wielkiego Ksi^stwa Litewskiego», ставшего первым в истории Европы соглашением о свободе вероисповедания. После учреждения Московского Патриархата (1589), «Брестской унии» (1596) и завершения «Смутного времени» в XVII веке конфессионимы «православие» и «православный» входят в «Соборную клятву», обязующую Михаила Федоровича и новую династию Романовых защищать «нашу истинную православную хрестьянскую веру греческаго закона» (1613). Их фиксирует и новый свод московских законов («Соборное уложение», 1648), где «православным Христианом» противопоставлялись «иноверцы», «богохульники» и «безчинники». Другой строной стало развитие книгопечатания, начало «книжной справы» и церковной реформы патриарха Никона в духе осмысления себя как части «православной вЪрЪ святыя Восточныя церкве», отвергая «зловерных латинов» и «церковные папины обычаи», ради» благоверно проповедующими слово евангельской истины четырьмя православными патриархами». «Книжная справа» оказалась как открытием «криптокриминальности» прежних рукописных документов и летописей, где могло присутствовать «еретическое» содержание, так и поиском нового универсального «языка правильного благочестия», способного противостоять «церковными мятежниками» («Раскол», 1653-1702). Учреждается «Славяно-Греко-Латинская академия» (1685), формирующую «третий центр силы» из тех, кто знает «мудрость греческих философов и латынских дохтуровъ» («правду наук»), сопровождаемое изданием «12 статей царевны Софьи» (1685), где «святой церкви» и «христианам с чистой совестью» противопоставлялись «расколщики» и «церковные противники», заслуживавшие казни на костре;

6) В XVIII веке Петр Великий трансформирует все нормы социальной жизни, включая Россию в новое понимание «правоверности», сложившееся в Европе после «Вестфальского мира» (Westfälischer Friede, PaxWestphalica, 1648), разделившего «подданных» икровно связанные династии «правящих элит» по принципу «Cuiusregio, eiusreligio» (Pax Augustana, 1555 и Confessio Augustana, Augsburger Bekenntnis, 1530). Династическое родство Романовых с правящими династиями Европы и известный петровский девиз «небываемое бывает» (1703), вели к глобальному переосмыслению элитами этой эпохи отношений «бываемого» и «небываемого». Утверждается императорский «Духовный регламент» (1721) содержащий термины «православие» и «правоверие». В этом тексте яркий поэтоним «сияющее благочестие» и древнее самоназвание «святой соборной и апостольской церкви» превращается в «Всероссийскую Церковь» и «грекороссийское вероисповедание», которое власти вплоть до акта «Священнго союза» (LaSainte-

Alliance, Heilige Allianz, 1815) признавали только одним из «местных» вариантов глобальной «святой религии» («saintereligion»), т.е. «Христианства», снисходительно отмечая, что региональные» внешние обряды очень различны», но «Церковь» признает их, будучи «вынужденною к тому во внимание к грубости народа». В империи упраздняется патриаршество, учреждается «СвятЬйшш Правительствующш Сунодъ» во главе которого стояли императоры или императрицы, которые при этом могли быть «поклонницами Вольтера» или «великими магистрами Мальтийского ордена». «Синодальная эпоха» характеризуется множественностью сосуществующих наименований христианского сообшества - «Российская Церковь», «Греко-Российская Церковь», «Российская Церковь греческого закона», «Православная Греко-российская Церковь», «Российская Восточно-православная Церковь», «Российская Православная кафолическая Церковь» и т.п. Крымская война («Bellum Crimaeanum», «Eastern War», 1853-1856) стала переломным событием, вызвавшем переориентацию российских элит на «официальную народность» («Православие, Самодержавие, Народность»);

7) Начало ХХ века, включая «отлучение Толстого» (1901), трагедии массовых «еврейских погромов» (1903-1907), «Кровавое воскресенье» (22.01.1905), «Первую русскую революцию» (1905-1907), и ряд указов, особенно «Именной высочайший Указ, данный сенату, „Об укреплении начал веротерпимости'» (17.04.1905), впервые после «Ясы» Чингисхана сделали возможным признание властью легитимности права на выход из «господствующей веры». Указ вызвал скандальный массовый выход подданных из т.н. «полицейского православия» и отставку К.П. Победоносцева, давначалократкого «золотого века» для большинства «инославных и иноверных исповеданий» империи, включая специально отмеченных «магометан», «ламаитов» и некоторых «расколщиков».

Отмеченный «пасхальный указ» (17.04.1905) важен разделением целого ряда ранее нарочито смешиваемых или отождествляемых понятий - «Святая Православная Церковь», «Православная вера», «лица, числящиеся православными», «заветы Предков», «сердечное стремление», «свобода верования и молитв по велению совести подданных» и «стеснения в области религии». Подданные описывались как равно наделенные «сердечными стремлениями», «велениями совести» и «верованием» в принадлежность к «заветам Предков», в число которых входила «Святая Православная Церковь» («Православная вера») как одна из почитаемых традиций «Religio». Особо значительным является понятие «лиц, числящихся православными», т.е. признание бытия «номинального», «внешнего», «формального» или «казенного православия», как к примеру, описанные писателями «вера Скотининых» («Недоросль», Д.И.Фонвизин, 1782), «семинарист-безбожник» («Братья Карамазовы», Ф.М. Достоевский, 1880) или «чистосердечная вера по приказу» («Пошехонская старина», М.Е.Салтыков-Щедрин, 1888) и т.п.. Прежде, в духе «Codex Theodosianus» (438)и «12 статей царевны Софьи» (1685), именно дворцовые элиты брали на себя вопросы утверждения «правоверия» дляспасения «молчаливого большинства» своих подданных, квалифицируя их не столько как евангельское «царственное священство» («ßaGiXsiovispaTBU^a») или «народ святой» («80vop ayiov»), сколько как снисходительно терпимых «профанов» («profanus», тех, кто «снаружи святилища», «непосвящённый» и т.п.), «простецов», «деревенщину» и т.п., восходя к семантике французского «cretin» («кретин», «альпийцы», «слабоумные», от «crestin», «chretien», «христианин»), древнегреческого «iSirornp» («идиот», «глупый, «неуч», не участвующий в полисных «экклесиях») и ветхозаветного «ам-хаарец» (f IX ПQУ; «ам-гаарец», «народ земли», «земледельцы», «невежды»). В эти же годы начинается

переосмысление «староверия» не как «упрямого невежества», но как самобытного народного «православного благочестия» выпускниками и профессорами Московской духовной академии (Н.П. Гиляров-Платонов и Н.Ф. Каптерев).

Л.Н. Толстой и «лица, числящиеся православными».

Анализ 137 текстов из НКРЯ показывает, что слово «православие» из 7 семантических исторических групп, описанных выше, было представлено в 1828-1900 годы двумя основными денотатами - 1) Синодальная церковь (СЦ) как вся полнота истины, 2) каждая религия, включая СЦ, есть особое выражение всей полноты истины. Обе позиции предполагают «охранительную» политику и «полицейскую защиту», но в первом случае - только СЦ, тогда как во втором - свободу совести. Превращение государства из небольшого и моноконфесионального «Московского княжества» Золотой Орды в огромную и поликонфессиональную «Российскую империю» потребовало нового понимания «правоверия», требующего «полицейской защиты» от самой возможности возникновения категории населения, названной в «пасхальном указе» (17.04.1905) «лицами, числящимися православными». Тематика «чистосердечной веры по приказу» и «воинствующего правоверия», сопровождаемого «народными зверствами», не просто актуальна, но предельно остро стоит в наши дни, получив новые литературные и визуальные формы воплощения в ХХ веке, к примеру, в таких ярких образах как предельно эпический «снег в храме» Андрея Тарковского в «Страстях по Андрею» («Андрей Рублев», 1966) и

«Ностальгии» (1983) или предельно краткий диалог Эмо Филипаса» Guyonthe Bridge»

18

(1985), представленный в клипе «Еретик» .

Л.Н.Толстой остро переживал всю аморальность самой категории «лиц, числящихся православными». Однако сегодня сложился новый феномен «лиц, числящихся православными», где главным считается причастность не столько прямо к «литургии», сколько к широкому и многоплановому «культурологическому», а не «конфессиональному» пониманию» традиции отцов», наглядно проявляясь в выборе родителями модулей «ОРКСЭ» и глобальном братстве «людей доброй воли» в духе» ôpQoôo^ia» Климента Александрийского («Строматы»), «христиан до Христа», «Philosophia Perennis», «Harmonia Abrahamica», проповедей митрополита Антония Сурожского, фильмов Андрея Тарковского, очень серьезных «шуток» Эмо Филипса или парадоксально «небывалого» причисления англиканского теолога и всемирно известного писателя Клайва Льюиса (Clive Staples Lewis, 1898-1963) к «анонимным православным» (Каллист Епископ Диоклийский, Константинопольская православная церковь)». Молчаливое большинство», как правило, хорошо различает «совесть» и «сердце» в «тихих» образах «убедительного правоверия», идущем от этих «харизматичных проповедников» от того, что несут «громкие» медийные скандалы, описывающие «заявления» и «акций» таких «харизматичных лидеров», как внезапно исчезнувший из новостных лент «Энтео» или периодически появляющиеся другие «акторы», вполне в духе Августина считающие правильным принцип «Compelleintrare» («Заставь войти»), принятый затем и инквизицией. Вместе с тем, хорошо изветно, это же «большинство», как это случилось в «стране Лютера, Канта и Гегеля» в 1933 году, может увлечься некоторыми «харизматичными лидерами» и «помрачившись», утратить мудрость, сделав вновь актуальным хорошо известный моему поколению призыв ЮлиусаФучека «Lude, milovaljsemvas. Bdete!» («Люди, я любил вас, будьте бдительны!», JuliusFucík, 1903-1943).

The Heretic! (as originally told by Emo Philips) // URL: https://www.youtube.com/ watch?v=M0zIv2I37UU.

Живой феномен «православия» не тождествен тем его «редукциям», которые создавались и создаются К.П. Победоносцевым, Энтео или другими «лидерами», легко переходящими в «ханжество», «ригоризм» или терроризм некоторых «русских мальчиков»19. Конечно, «лидеры» имеют полное право на публичное выражение своего видения проблем, что, однако, порой чревато фундаментальной «метафорой непонимания»20. Поразительно, но это «непонимание» вокруг Толстого уже около 120 лет вновь и вновь получает объяснения со стороны «ревнителей», которые, однако, никогда не отлучали ни «вольтерьянку» Екатерину Великую, ни Великого магистра Мальтийского ордена Павла Первого, ни «воинствующих атеистов» В.И. Ленина или И.В.Сталина. Проблемой, однако, является то, что «ревнители» сами могут не всегда быть очевидно «правоверными», известными и трагическими примерами чего являются суд над Максимом Исповедником («Если вся вселенная начнёт причащаться с Патриархом, я не причащусь с ним», 653), Собор епископов, принявший Брестскую унию (1596) или «отлучение Диомида» (2008), возвращая нас к фундаментальной тематике подлинности утверждений тех или иных представителей «народа святого» («80vop ауюу»)о приверженности вечным идеалам «Mosmaiorum» в «Pax Deorum», противоставленным «безбожным нечестивцам», куда, как это хорошо известно, в истории относили не только философов Ксенофана или Сократа, но и самих первых христиан.

Список литературы

1. The Heretic! (as originally told by Emo Philips). - URL: https://www.youtube.com/watch?v=M0zIv2I37UU.

2. Gregory D. Alles Study of Religion // The Encyclopedia of Religion. 2 edition, Lindsay Jones editor in chief MirceaEliade; Charles J Adams. V.13. - Macmillan Reference USA, 2005.

3. Orthodoxy. - URL: https://www.etymonline.com.

4. Августин Блаженный Исповедь // Творения: в 4 т. - Т.1: Об истинной религии. - СПб.: Алетейя; Киев: УЦИММ-Пресс, 2000.

5. Аринин Е.И., Атабеков Т.Р., Викулов И.Е. Религия между нормативным, маргинальным и девиантным // Религиоведение. - № 4. - 2015. - С. 56-70.

6. Грушевой А.Г. Иудеи и иудаизм в истории Римской республики и Римской империи. - СПб.: Факультет филологии и искусств СПбГУ, 2008.

7. Давыдов И.П. Православие // Религиоведение: энциклопедический словарь / под ред. А.П. Забияко, А.Н. Красникова, Е.С. Элбакяна. - М.: Академический проект, 2006. - С. 781-783.

8. Житие Александра Невского, 1281.

9. Костылев П.Н. Институализация религиоведения в Московском университете в первой половине ХХ в. // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Серия 1: Богословие. Философия. - 2013. - № 5.

10. Л.Н. Толстой: pro et contra. Антология. Исупов К.Г. (сост.). - СПб.: Издательство Русского Христианского Гуманитарного Института, 2000.

11. Маркин К.В. Между верой и неверием: непрактикующие православные в контексте российской социологии религии // Мониторинг общественного мнения: Экономические и социальные перемены. -2018. - № 2.

12. Мюллер Ф.М. Введение в науку о религии: Четыре лекции, прочитанные в Лондонском Королевском институте в феврале-марте 1870 года / Пер. с англ., предисловие и комментарии Е.С. Элбакян; Под общей редакцией А.Н. Красникова. - М.: Книжный дом «Университет»; Высшая школа, 2002.

19 Римский В.П., Резник С.В., Мюльгаупт К.Е. Учение Л.Н. Толстого о насилии и ненасилии в зеркале русских революций // Наука. Искусство. Культура, 2017, 3 (15). С. 75.

20 Назаров В.Н. Метафоры непонимания: Л.Н. Толстой и Русская Церковь в современном мире: О расхождениях Толстого с русским христианством // Л.Н. Толстой: pro et contra. СПб., 2000. С. 818-821.

13. Мюллер Ф.М. Религия как предмет сравнительного изучения // Лекции проф. Макса Мюллера. Перевод [с англ.] А.М. Гилевич. - Харьков: Типография Адольфа Дарре, 1887.

14. Назаров В.Н. Метафоры непонимания: Л.Н. Толстой и Русская Церковь в современном мире: О расхождениях Толстого с русским христианством // Л.Н. Толстой: pro et contra. - СПб. : Издательство Русского Христианского Гуманитарного Института, 2000. - С. 818-821.

15. Петровицкая И.В. «[Николай Палкин]». 1887. - Режим доступа: http://tolstoy.ru/creativity/j ournalismguide/118 .php.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

16. Римский В.П., Резник С.В., Мюльгаупт К.Е. Учение Л.Н. Толстого о насилии и ненасилии в зеркале русских революций // Наука. Искусство. Культура. - Белгород, 2017. - № 3 (15).

17. Словарь русского языка XI-XVII вв. / Гл. ред. С.Г. Бархударов. Вып. 2. - М.: Наука, 1975.

18. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. - М.: Астрель: АСТ, 2009. - Т.3. - С. 352.

19. Хоффманн Х. Лингвистические корни религиоведения. - Режим доступа: https://religious.life/2012/02/henrik-hoffmann-lingvisticheskie-korni-religiovedeniya.

20. Шуфрин А.М. Гнозис, Богоявление, Обожение: Климент Александрийский и его источники / Пер. с англ. В.Р. Рокитянского. - М.:, Библиотека богослова, 2013.

CONCEPTUALIZATION OF RELIGIOUSNESS IN L.N. TOLSTOY'S WORKS

E.I. Arinin

Vladimir State University, Vladimir e-mail: eiarinin@mail.ru

Discussions around L.N. Tolstoy's religious and philosophical heritage have not only historical, philological, religious or philosophical significance for a new comprehension of eternal questions (Who we are? Where did we come from? Where are we going?). They have also directly «practical» sense, allowing to study the paradoxes of modern phenomenon of «pro-Orthodox consensus» in Russia. The phenomenon of Orthodoxy is an «extralinguistic fact». There are a lot of written descriptions of it in the history, which are studied as «linguistic facts», to begin with «op0o5o^ia» by Clement of Alexandria (Stromata, 198-203). In our native culture, the term «Orthodox» had been used since 1076, having evolved from a poetonym to a confessional term. L.N. Tolstoy proposed the term «religious studies» (1908), as he believed that «the basic truths in all religions are identical». He made the first attempt to examine the modern «synodal church» in the global perspective of attaining some «ultimate meanings». Today it still retains its social significance and attracts unflagging attention, returning us to Clement's op0o5o^ia. Such «extralinguistic» and living phenomenon of «Orthodoxy» is not identical to those «reductions» which have been created earlier, are being created now and will be created by some interpreters, especially in our time of Internet domination, capable of constructing and instantly distributing hybrids of «spirituality» along with «hypocrisy», «rigorism» and «terrorism».

Keywords: L.N. Tolstoy, Orthodoxy, religion, spirituality.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.