CC BY
31
Аринин Е. И., КОНЦЕПТУАЛЬНЫЙ АППАРАТ РЕЛИГИОВЕДЕНИЯ:
Абдуллаева С. Ш, Закотенкова П. А. СТАНОВЛЕНИЕ ТЕРМИНА «ИСЛАМ»
14. ФИЛОСОФИЯ РЕЛИГИИ И РЕЛИГИОВЕДЕНИЕ (СПЕЦИАЛЬНОСТЬ 09.00.14)
14.1. КОНЦЕПТУАЛЬНЫЙ АППАРАТ РЕЛИГИОВЕДЕНИЯ: СТАНОВЛЕНИЕ ТЕРМИНА «ИСЛАМ» (ПО МАТЕРИАЛАМ «НАЦИОНАЛЬНОГО КОРПУСА РУССКОГО ЯЗЫКА»)
Аринин Евгений Игоревич, д-р философских наук, профессор, заведующий кафедрой философии и религиоведения
Место работы: Владимирский государственный университет имени Александра Григорьевича и Николая Григорьевича Столетовых
Абдуллаева Сабина Шихсеидовна, аспирант кафедры философии и религиоведения
Место учебы: Владимирский государственный университет имени Александра Григорьевича и Николая Григорьевича Столетовых
Закотенкова Полина Алексеевна, кафедра философии и религиоведения
Место учебы: Владимирский государственный университет имени Александра Григорьевича и Николая Григорьевича Столетовых
Аннотация: статья посвящена исследованиям становления термина «ислам» в российских изданиях, разделяя языки «наблюдателей действительности» (Я1) и «наблюдателей за наблюдателями действительности» (Я2), рассматриваются словоупотребления лексемы «ислам» из базы данных «Национального корпуса русского языка» и монографии Д. К. Кантемира «Книга Систима, или Состояние мухаммеданской религии», выявляются их денотаты и коннотаты, дистанцирующиеся в истории на позитивные, негативные или нейтральные. Показано разделение конфессиональных языков «наблюдателей действительности» (Я1) на народный (Я2н), дипломатический (Я2д) и академический (Я2а) дискурсы. Изменения конца ХХ века в современной Российской Федерации привели к возможности конструктивного диалога академических конфессиональных и религиоведческих институций.
Исследование поддержано грантом РФФИ, проект № 18-311-00269/18.
Ключевые слова: ислам, религия, вера, лексема «Ислам», религиоведение
THE CONCEPTUAL UNIT OF RELIGIOUS STUDIES: THE FORMATION OF THE TERM «ISLAM» (BASED ON THE MATERIALS OF «THE NATIONAL RUSSIAN LANGUAGECORPUS»)
Arinin Evgeny I., Doctor of philosophy, Professor, head of the «philosophy and religious studies» Department Place of employment: Vladimir State University named after Alexander and Nikolay Stoletovs
Abdullayeva Sabina Sh., postgraduate student of the «Philosophy and religious studies» Study place: Vladimir state University named after Alexander and Nikolay Stoletovs
Zakotenkova Polina A., the «Philosophy and religious studies» Department Study place: Vladimir state University named after Alexander and Nikolay Stoletovs
Abstract: the article is devoted to the studies of the formation of term «Islam» in Russian publications, separating the languages of «observes of reality» (L1) and «observes of the observers of reality» (L2). The authors analyze in the article the word usage of the lexeme «Islam» from the database «national Russian language corpus» and from the D. K. Kantemir monograph «Kniga Sistima ili Sostoyanie muhamedanskoi religii». Authors show their denoters and connotatesdistancing in history to positive, negative or neutral. We can see also the separating of confessional languages «observers of reality» (L1) to national (L2n), diplomatic (L2d) and scientific (L2n) discourses. The changes of the late twentieth century in the modern Russian Federation have led to the opportunity of the constructive dialogue of academic confessional and religious institutions.
This study was supported by the RFFI grant, project № 18-311-00269/18.
Keywords: Islam, religion, belief, lexeme «Islam», religious studies.
Социально-политические науки
6'2018
Введение
Термином «Ислам» в современном русском языке обозначается, как утверждается в «Википедии», являющейся примером массовых популярных справочных изданий, «самая молодая и вторая по численности приверженцев после христианства мировая монотеистическая авраамическая религия», название которой происходит от арабского ¡.¿uyi - «покорность», «предание себя [Единому] Богу» [Ислам/Википедия// https://ru.wikipedia.org]. Электронный лингвистический ресурс «Национальный корпус русского языка» (далее НКРЯ, по данным на 01.11.2018) позволяет выделить те изменения в понимании ислама, которые происходили в истории отечественной культуры, эксплицитно зафиксированные в текстах, где эта традиция получала различные, вплоть до альтернативных, описания, квалификации, объяснения и интерпретации. Наш анализ будет основан на комплексном философско-религиоведческом подходе к материалам НКРЯ, позволяющем обобщить данные филологии, истории и целого ряда других исследовательских направлений.
Лингвистические аспекты описания ислама
Поиск слова «ислам» в системе НКРЯ показывает наличие 414 документов при 955 вхождениях, фиксируясь с 1718 года (пики - 1818, 2012 и 2003), при этом за весь XVIII век обнаруживается только три документа при 12 вхождениях, причем все они являются не названием религии, а именами людей (толмач именем Ислам, 1718; Гесперский богатырь Ислам Баратаевич, 1795) или города (Исламбул, «священный великий град»,1789). В НКРЯ присутствуют и производные падежные словоформы этой лексемы (т.е. слова ислама, исламу, исламе, исламом), начиная с 1795 года (Сказка о царевиче Артобазе Хиразовиче - сильном, могучем богатыре, 1794-1795). В XIX веке лексема «ислам» встречается в 25 (7%) документах, еще 137 (33%) документов относятся к XX веку и 249 (60%) были созданы в текущем столетии [Национальный корпус русского языка // http://www.ruscorpora.ru/]. Первое использование лексемы «ислам» для обозначения собственно религии встречается с середины XIX века (часть мордвы исповедовала ислам; Д.И. Иловайский. История Рязанского княжества,1858). Эта лексема отсутствует в «Словаре русского языка XI-XVII вв.», где она могла бы располагаться [Словарь русского языка XI-XVII вв.,1979: 268].
В текстах XIX века и ранее ислам описывался лексемами «религия Магомета» (1869), «магометанство» (1844), «басурманство» (1838), «Мухаммедова вера» (1474, «Хождение за три моря Афанасия Никитина»), вера «Бохъмиче» (1118, «ПовЪсть времднныхъ лЪтъ»), вера «страциньская» (1106, «Житие и хождение игумена Даниила из Русской земли», при древнем запрете на общение с «бесерменин» (1054, «Церковный устав» князя Ярослава Мудрого). Дошедшие до нас списки летописей, сохранившиеся с периода усиления Московского княжества в Золотой Орде (XIV - XVII вв.), упоминают веру («лжеверие», «зловерие», «ересь» и т.п.) тех, кого именовали «нечестивыми» («безбожнии», «\укань-нии», «проклдтии», «поганъ» и т.п.), называя их «из-малтднЪ», «Моавитдне», «агардне», «басурмане», «бе-сурмене», «бусурмане», «сарацины», «турки», «татары» и т.п., которым противопоставлялись «правоверные и православные христиане». При этом «басурманами» еще в начале XIX века могли собирательно именовать всех «неправославных», включая не только мусульман, но и «латинян» (Лажечников, 1838).
Можно выделить два принципиально дистанцирующихся собирательных дискурса, один из которых, начиная с «Повести времднныхъ лЪтъ» (1118), относил ислам к дипломатичным категориям «вЪра» и «Закон», охватывающим разные традиции, признанные в государствах того периода «религией» (Lex Sarracenorum», «lex Mahumeti», «Lex Mahumet», «Lex Christi», «lex christianorum», «lex evangelium», «lex Moysi», «lex Ebraicum», «lex iudaeorum» и т.п.), тогда как второй видел в нем же феномен только «зловЪрия» («ереси»). Последняя традиция восходит к началу знакомства христиан со сторонниками Мухаммада, которых одним из первых описал Мансур ибн Серджунат-Таглиби (^jiijiljj^jwijjjj^jx), гораздо более известный как Иоанн Дамаскин 'Iwäwnc; о Лараакг^б^, lohannes
Damascenus; ок. 675 - 754) в трактате «О ересях» («Пер aipsasuiVEvauvTojig KaTöv, öOEVip^avTO ка n69£VY£yovav»; «О ста ересях вкратце. Откуда они начались и от чего произошли», «Dehaeresibus»), квалифицировав это учение как «ересь лжепророка измаи-литов» [Иоанн Дамаскин, прп. Источник знания //http://www.odinblago.ru/ damaskin_ tvorenia1/5#2].
Этот прецедент позволяет говорить, что с момента появления ислама, быстро ставшего влиятельным фактором глобальной геополитики, складываются два типологически разных дискурса его публичной презентации.
Во-первых, это «язык самопрезентации», т.е. «конфессионального самоописания» («язык первого порядка», Я1) или «язык первого порядка мусульманского самопонимания», Я1м), в котором сторонники Мухаммада представили себя как «печать пророков» (Коран, 33:40), т.е. как последний и самый «истинный монотеизм», идущий от Авраама и веротерпимый к другим «людям Писания» (ахль аль-китаб.МУ^м).
Во-вторых, это «язык законодательства» (Codex Theodosianus, 438 и Codex lustiniani, 529) единого имперского «Pax Christiana», где со времен первых двух Вселенских соборов и Августина (Aurelius Augustinus Hipponensis, 354-430) «истинной религией» («De Vera Religione», 390) признавалась только «Ka9oÄiKr|c; EKKÄnaiac;/EcclesiaCatholica» [Кодекс Феодосия, 2013]. Именно эта элита выражала свое миропонимание в форме своего «конфессионального самоописания», т.е. «языка первого порядка христианского самопонимания», Я1х), для которого все другие формы миропонимания выступали как преступная «ересь» («aipsaic;»). Оба эти языка (Я1м и Я1х), опираются на принцип «конфессионального эссенциализма», утверждающего, что «христианин» и «мусульманин» представляют собой фундаментально различные исповедания.
Иоанн Дамаскин принадлежал к патриархату Константинополя и «Великой церкви Христовой» («п MEyäÄnToüXpiaToü'EKKÄnaia»), который первым столкнулся с появлением «Paxlslamica». Наряду с терминами двух противостоявших «конфессиональных описаний» (языков первого порядка, Я1м и Я1х) в образованных элитах («Диалоги/диспуты христиан с сарацинами» и т.п.) и дипломатическом дискурсе сформировался язык «над(суб)конфессиональных описаний» (язык второго порядка, Я2э), где монархи христиан и мусульман могли друг друга именовать в переписке «братьями», а философы - размышлять об универсальной истине теологии, благочестия и веры, делавшей относительным «конфессиональный эссенциа-лизм». Наряду с ними можно утверждать и существование языка «народной веры» (Я2н), выражающей
Аринин Е. И.,
Абдуллаева С. Ш., Закотенкова П. А.
КОНЦЕПТУАЛЬНЫЙ АППАРАТ РЕЛИГИОВЕДЕНИЯ: СТАНОВЛЕНИЕ ТЕРМИНА «ИСЛАМ»
себя в терминах ситуативного общения и милосердия, соединяющего людей разных вер, как это можно заметить в текстах «Житие и хождение игумена Даниила из Русской земли» (1106) и «Хождение за три моря Афанасия Никитина» (1474).
В первом тексте автор, отмечая в духе возникшего после схизмы 1054 года (Schisma anni, 1054) дистанцирования между «латиньстии попове» и «попове пра-вовЪрнии», отличая среди прочего «кандило гречь-ское» и «фряжьскаа каньдила», отмечал и хороший прием, который им оказал «епископъ латиньский» и поддержку Балдуина I (Baudouin de Boulogne, ок. 1060 - 1118), «фряжьскаа» первого короля Иерусалима, отвоеванного в Первом крестовом походе (1096 -1099, Prima expeditio sacra). При этом в этом тексте часто говорится, что «все ныне разорено от поганных» («сарацин»), но одновременно при этом отмечено и то, что «старейшина же сарацинский (старейшина бо сра-циньский) сам с оружием проводил нас до самого Вифлеема», защищая от разбойников [Житие и хождение игумена Даниила из Русской земли //http://lib.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=4934].
Еще более показателен текст Афанасия Никитина, который описывал «бесерменскую землю», отмечая, что «^ухаммедова вера им годится. А правую веру бог ведает». Сам он пользовался мусульманским именем («Хозя Юсуф Хорасани») и употреблял мусульманские молитвы, одной из которых (где в соответствии с Кораном, упоминается «Исарухоало» - «Иисус дух божий») и заканчивается текст «Хожения». Его собственное мировоззрение выражено в формуле «А правую веру бог ведаеть, а праваа вера бога единого знати, имя его призывати на всяком месте чистечисту», т.е. признаками «правой веры» являются только единобожие и моральная чистота [Хождение за три моря Афанасия Никитина, 1986: 58, 75, 76, 79].
Сообщества, которые сами себя в терминах своих Я1 описывали как приверженцы «Писания», в терминах элит (Я2э) или на уровне личного общения в народе (Я2н) могли описываться как «вера» («Закон»), что позволяет говорить о дистанцировании двух форм и двух уровней при описании «своего» и «чужого». Я1 опирался на «конфессиональный эссенциализм», строго дистанцирующий «свое» и «чужое», тогда как Я2 настаивал на относительности этих разделений при «надконфессиональ-ном» уровне признания истинности традиций всех «людей Писания», восходя к древнейшей семантике латинского слова «religio», которое исторически утверждалось как обозначения скрупулезно исполняемых практик поддержания традиций «Mos maiorum» («обычай предков»), противопоставленных иноземным «нечестивым суевериям» («superstitio») в качестве законодательно учрежденных норм публичного «понтификального благочестия» в «Вечном городе» и возникшем на его основе глобальном человеческом «общежительстве», «республике» («respublica», «общее дело») и «литургии» («liturgia», «ÀsiToupYÎa», «служение», «общее дело») в «Pax Deorum» («божий мир», «мир божеств», «мир с божествами»)», где нормы универсального «Закона Божьего» («Lex Dei») предписывали формы «закона человеческого» («Lex humana») [Сини, 2007:10-11]. Особенную остроту эти отношения приобрели после эпохи Реформации (15171648), когда начался процесс «конфессионализации» самого христианского общества, разделившегося на «своих» и «чужих» («расколщиков», «церковных мятежников» и т.п.), где нормы «конфессионального эссенциа-
лизма» постепенно стали отступать перед требованиями соблюдения «веротерпимости».
Религиоведческие аспекты
Современные профессиональные религиоведческие справочные издания утверждают, что исламом именуется «одна из трех...мировых религий, имеющих наибольшее число последователей», которая «относится к так называемым «авраамическим религиям», восходящим своими корнями к древнейшим формам ближневосточного монотеизма», причем «важнейшим мотивом проповеди основателя ислама Мухаммада с самого начала была идея очищения истины единобожия, заповеданной прежним пророкам от искажений, внесенных иудеями, христианами и многобожниками» [Алексеев, Коротаев,2006: 412]. Аналогичное описание этих известных отечественных востоковедов приводится в «Энциклопедии религий» [Алексеев, Коротаев, 2008: 545]. В «Новой российской энциклопедии» представлено определение, сходное с приведенными выше, где, однако, есть ряд заметных уточнений, поскольку исламом называется «одна из трех...мировых религий, имеющих наибольшее число последователей», которая выступает как «монотеистическая религия, провозглашающая веру в Единого Бога Творца -Аллаха», при этом подчеркивается, то, что его сторонниками «считается, что истоки ислама идут от первого человека Адама, а в окончательном виде он раскрыт Пророку Мухаммеду через Божественное Откровение в Коране», относясь «к так называемым «авраамическим религиям», восходящим своими корнями к древнейшим формам ближневосточного монотеизма», причем «важнейшим мотивом проповеди основателя ислама Мухаммеда с самого начала была идея очищения истины единобожия, заповеданной прежним пророкам от искажений, внесенных иудеями, христианами и многобожниками» [Алексеев, Ацамба, Кириллина, Коротаев, 2011: 179-180]. Эти подготовленные известными экспертами профессиональные версии справочных текстов показывают, что только за последние 10 лет существенно уточнялись формы публичной репрезентации лексемы «ислам» и имени основоположника этой второй по численности из современных мировых религий (Мухаммад, Мухаммед) как особого социально-культурного феномена в государственных энциклопедических изданиях.
В специальных публичных справочных изданиях, маркирующих себя как «исламские», отмечается, что «ислам - предание себя Богу, покорность. Так называется монотеистическая (авраамическая) религия, истоки которой непосредственно восходят к самым древнейшим временам. В окончательном виде эта религия была представлена в проповедях пророка Мухаммада, который получил ее в виде Божественного откровения (вахй). Ислам (в значении покорности Богу) - это религия, которую исповедовали все Божьи посланники и их последователи. Еще одним значением слова Ислам, корень которого составляют буквы СЛМ, является слово СаЛаМ (мир). Люди, которые покорились Богу, называются муСЛиМами (мусульманами). Мусульмане обязаны жить в мире друг с другом, обществом, окружающим миром, всеми силами стремиться к миру и желать его. Обобщив эти значения буквосочетания СЛМ можно сказать, что оно означает состояние покорности единому Творцу и желание жить в мире; причем для поддержания этого состояния необходимо постоянно предпринимать определенные
Социально-политические науки
6'2Q18
действия» [Али-заде, 2007: 377]. В популярной «Краткой энциклопедии для начинающих» говорится, что «Ислам как религия покорности Единому Богу в соответствии с Его законами существовала» изначально, а первым пророком стал сам Адам, при этом «суть Ислама заключается в том, чтобы ты засвидетельствовал, что нет бога, кроме Аллаха, и что Мухаммад Посланник Аллаха, совершал молитву, выплачивал закят, соблюдал пост в месяц Рамадан и совершил хадж к Дому...» [Расскажи мне об Исламе. Краткая энциклопедия для начинающих, 2012: 4-6].
В свою очередь эти термины входят в русский язык эпохи Просвещения XVIII-XIX веков и в этом контексте особый интерес представляет монография Д.К. Кантемира о «мухаммеданской религии», где впервые в отечественной истории ислам отнесен к универсальной категории «религия», которая только с 1705 года вошла в отечественный лексикон [Фасмер, 1987: 446]. Именно данный текст стал первым в нашей истории печатным изданием, где в названии присутствует русская калька латинского термина «религия» («religio»). Аутентичное издание монографии Д. Кантемира, в котором страницы начинаются заново в ряде разделов, затрудняя принятую сегодня нумерацию ссылок, относится к библиографическим редкостям, доступным на сайтах ряда библиотек (к примеру, в сети электронных библиотек Vivaldi) [Кыга сиспма, или состояые мухаммедансш релИи// https://vivaldi.dspl.ru/ br0000078/view#page=71]. Вместе с тем, этот текст с современной сплошной нумерацией представлен на сайте РХГА по проекту РНФ «Междисциплинарное исследование конфессиональных факторов формирования ценностной структуры российской цивилизации» в общем доступе и на него мы в целях удобства и будем ссылаться ниже [Кантемир Д.К. Книга Систима, или Состояние мухаммеданския религии... //http://russianway. rhga.ru].
Монографию Д. Кантемира исследователи признают первым отечественным востоковедческом и исламо-ведческом исследованием [Густерин, 2011: 84-92]. Этот исследование можно отнести и к числу первых религиоведческих текстов в России. В нем автор отмечал, что она посвящается «Петру Великому..., веры православныя всебодрейшему защитителю» и «Авто-кратору Православно россиискои Монархии» (с.127).Он отмечает, что история знает «закон Иудейский», «закон Христианский» и «закон Мухаммедан-ский» (с.134), стремясь их описать не только с позиций Я1, но и с позиций Я2 и жизни «по совести» тех, кто признавал себя за «людей Писания», евангельский «Народ Божий» («Àaoç 9eou»), «народ святой» («e9voç aYiov»), «род избранный» («yevoç ekàektov») и «царственное священство» («paaiÀsiov ispaTsupa»), обращаясь и к тому разрушительному потенциалу, который проявила эпоха Реформации и т.н. «ecclesiam-malignantiumet» («церковь лукавнующихъ», Псал. 25, 5), угрожающая вселенской солидарности древнего идеала «PaxDeorum». Он стремится подчеркнуть превосходство «православной веры», отмечая, что «мно-зи суть толкователи из Святых Отцев, которые мно-жаишыя на оную издадоша изложения; обачевсех умы едино, и тожде мудрствуют, сиречь; того ради Про-рок,толь тщателнозловерия уставы, и законы неверных изследовал, да бы ложь противоположив истинне, аки свет во тме наипаче просветился» (с.131). Так, «всякое наставление, всякое уставление, всякии закон, и всякая словесность, которая основательно не
утверждается на истинне словаБожия, безсловесная есть, скотская есть, непотребная есть; паче же, овона-стоящеи, овобудущеи жизни вред наносящая, и истинному блаженству и тишине противная» (с. 132) Д. Кантемир, с одной стороны, в отношении «заблуждения Муслиманскаго» отмечает, что они «баснословят» (с. 171), но с другой, он приводит детальные описания проблем в терминах аутентичного Я1м поясняет, что «Муслиманы» это «правернии» (с.172).
Можно говорить, что в этом тексте начинается дифференцирование «языка первого порядка» и «языка второго порядка» в описании ислама, т.е. наряду с аутентичной самопрезентацией мусульман (Я1м) приводится пример их же описания с надконфессиональ-ной (Я2) позиции, которая начинает дифференцироваться на народный, дипломатический и собственно академический дискурсы (Я2н, Я2д и Я2а), дистанцирующихся от «обличительных» текстов (Я1х) в духе бурных трансформаций «Священной Римской империи» («Imperio Romano Sacro») эпохи Реформации («Schisma Protestantium», 1517-1648), превративших часть приверженцев глобальной «Ecclesia Catholica Romana» во множество социально и догматически дистанцирующихся друг от друга «евангельских братств» или «confessio» («вероисповедание»), отступив от известной максимы Юстиниана (Flavius Petrus Sabbatius Iustinianus, 4B3-565) «единое государство, единый закон и единая церковь» («одна страна, одно право и одна религия») в сторону нового принципа «cuiusregio, eiusreligio» («Pax Augustana», 1555).
В глобальном историческом контексте формирование «confessio» и соответствующих «конфессиональных границ» приводили как к обособлению христианских сообществ, так и к поискам новых форм интеграции. «Конфессионализация» сопровождалась возникновением новых «надконфессиональных» социально-политических общностей, где в условиях «революции Гутенберга», вызвавшей массовое распространение печатных текстов, в том числе полемизирующих с «Ecclesia Catholica Romana», стало утверждаться новое международное сообщество «Respublica literaria» (1417). Оно стало конструировать собственные нормы понимания «истинности знаний» в монашеских кельях, дворцах и университетах, отделяя не столько одну конфессию от другой, сколько «образованных» («читающую публику», «ученых») от «невежд».
Общность новой авраамической идентичности «людей Писания» и христианского «Народа Божия» сплачивала население «Imperio Romano Sacro» в спасительное единство института «Ecclesia Catholica Romana», который около 1000 лет признавался элитами в качестве подлинной принадлежности к универсальным идеалам единства Истины, Блага и Красоты, образующим величественные, сильные и яркие формы подлинного благочестия, которые принимаются каждым свободно, по совести и по зову сердца. Элиты «Просвещения» стремились преодолеть разделительный потенциал «конфессионализации», сформировав динамичный и самоподдерживающийся политический проект системы баланса интересов в духе солидаризующих гуманистических идей, к которым относятся известные концепции Николая Кузанского (Nicolaus Cusanus) в «De расе sivecoucordantiafidei» (1454) и Марсилио Фичино (Marsilius Ficinus) в «Liberde Christiana religione» (1474), рассматривавших христианство не как отдельную «confessio», наряду с исламом, иудаизмом и т.п., но как
Аринин Е. И.,
Абдуллаева С. Ш., Закотенкова П. А.
КОНЦЕПТУАЛЬНЫЙ АППАРАТ РЕЛИГИОВЕДЕНИЯ: СТАНОВЛЕНИЕ ТЕРМИНА «ИСЛАМ»
«естественную», т.е. изначальную и универсальную «всеобщую религию», возвращаясь к известному тезису Тертуллиана (Quintus Septimius Florens Tertullianu, 155240), что любая «душа по природе христианка» («Anima naturaliter Christiana»)».
В этом контексте можно говорить, что работа Д. Кантемира отразила глобальный процесс смены основных денотатов и ряд коннотатов латинского слова «religio», где под первыми будет пониматься объективная и законодательно определяемая социальная реальность, стоящая за этим словом, а под вторым -многоплановая семантика отношения к этой реальности, порой предельно поляризованная.
В самом широком плане представляется важным выделить, во-первых, его выше отмеченное содержание в эпоху Древнего Рима как практики «понтифи-кального благочестия», противопоставленного «суевериям», к категории которых власти вплоть до Миланского эдикта (313) относили и христианство.
Во-вторых, в IV веке происходит радикальное изменение денотации слова «religio», которое становится обозначением учения и практик глобального имперского благочестия «кафолических христиан», законодательно утвержденного «Кодексом Феодосия» («Codex Theodosianus», 439) в противопоставление «ересям».
В-третьих, эти нормы, в свою очередь, кардинально изменяются после Вестфальского мира (1648), когда слово «религия» начинает собирательно именовать учения и практики не только христиан, но и мусульман (верных «мухаммеданския религии», 1722), буддистов (приверженцев «Шигемуниевой веры», 1824), «шаманистов» (последователей «Черной веры», 1891), «язычников» («Религиозное сознание язычества», 1902) и даже «атеистов» [Брэдло, 1907].
В ХХ веке в российских изданиях практически на 70 лет утвердилось «советское» понимание религии, которую В.И. Ленин определял как «один из видов духовного гнета, лежащего везде и повсюду на народных массах... опиум народа... род духовной сивухи, в которой рабы капитала топят свой человеческий образ, свои требования на сколько-нибудь достойную человека жизнь» [Ленин, 143]. Первое издание Большой советской энциклопедии утверждало, что ислам, «являясь фантастическим отражением общественного бытия... все время изменялся в соответствии с теми изменениями, которые происходили в общественных отношениях», критикуя «европейское исламоведение» за то, что оно на него «смотрело... через очки мусульманской традиции», тогда как марксистский подход выяснял, что эти религиозные организации всегда были «частью экс-плоататорского аппарата», а «после пролетарской революции все эксплоататорские классы объединились в один лагерь контрреволюции», выступивший «единым фронтом на борьбу с революцией» [Ислам // Большая советская энциклопедия, 1935: 371, 372, 388, 393].
Только в начале XXI века при поддержке известного исламоведа Ж. Ваарденбурга публикуется посмертное издание рукописи М.А. Батунского (1933-1997), автора статьи об исламе в третьем издании БСЭ, наиболее корректной для той эпохи, где эта традиция описывается как самобытный, системный и аутопоэтический социальный феномен [Батунский, 2003:60]. Сегодня в современной Российской Федерации сложилась возможность конструктивного диалога академических конфессиональных и религиоведческих институций, когда язык
«эксплицитной конфессиональности», неотделимый от деятельности «той религиозной общности», которой принадлежит исследователь, является условием для корректного обсуждения [Шохин В.К. Теология. Введение в богословские дисциплины //http://www.gumer.info /bogoslov_Buks/Relig/Schoh/01.php]. С другой стороны, как отметила С.И. Лучицкая, «отношение к чужой культуре связано в каждом обществе с присущей ему картиной мира и взглядами на историю» и сегодня «представление о Другом не подразумевает его исключения из общества», поскольку признано, что «культурные различия» являются всего лишь «различными образами мира» [Лучицкая, 2001: 6, 10-12].
Список литературы:
1. Али-заде А. А. Исламский энциклопедический словарь. М.:Ансар, 2007. С. 377.
2. Алексеев И. Л., Ацамба Ф. М., Кириллина С. А., Коротаев А.В. Ислам // Новая российская энциклопедия. T.VII (1). М., 2011. С. 179-180.
3. Алексеев И. Л., Коротаев А. В. Ислам// Религиоведение: энцикл. слов. М., 2006. С. 412.
4. Алексеев И. Л., Коротаев А. В. Ислам // Энциклопедия религий. М., 2008. С. 545.
5. Батунский М. А. Россия и ислам. В 3 т. Т. 2. М. : Прогресс-Традиция, 2003. С. 6.
6. Брэдло Ч. Атеизмъ (Естественная религия). СПб. : Потокъ, 1907.
7. Густерин П. В. Первый переводчик и первое издание Корана на русском языке // Исламоведение. 2011. № 1.С. 84-92.
8. Житие и хождение игумена Даниила из Русской земли / подгот. текста, пер. и коммент. Г. М. Прохорова [Электронный ресурс].URL: http://lib.pushkinskijdom.ru Л^аиК^рх^аЫ(^=4934(дата обращения: 29.11.2018).
9. Иоанн Дамаскин, прп. Источник знания [Электронный ресурс]. URL: http://www.odinblago.ru/damaskin_tvorenia1 /5#2 (дата обращения: 29.11.2018).
10. Ислам // Большая советская энциклопедия. В 30 т. Т. 29. 3-е изд. / гл. ред. А. М. Прохоров.М.: Сов. энциклопедия, 1969 - 78. С. 371, 372, 388, 393.
11. Ислам//Википедия// [Электронный ресурс]. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%98%D1%81%D0%BB%D0%B0%D0%B C (дата обращения: 30.11.2018).
12. Кантемир Д. К. Книга Систима, или Состояние мухаммеданския религии [Электронный ресурс]. URL: //http://russianway.rhga.ru/upload/main/8 Кантемир Д. ^pdf (дата обращения: 30.11.2018).
13. Кыгасис™а, или Состояыемухаммедансюярел™ [Электронный ресурс]. URL: https://vivaldi.dspl.ru /br0000078/view#page=71(дата обращения: 28.11.2018).
14. Кодекс Феодосия «О язычниках, жертвоприношениях и храмах» / пер. с лат.икоммент. М. А. Ведешкина // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия: История. Политоло-гия.Экономика. Информатика. 2013.№ 15. (158). Вып. 27. С. 38 - 47.
15. Ленин В. И. Социализм и религия / Полн. собр. соч. Т. 12. С. 143.
16. Лучицкая С. И. Образ Другого: мусульмане в хрониках крестовых походов. СПб. : Алетейя, 2001. С.6, 10 - 12.
17. Национальный корпус русского языка [Электронный ресурс]. URL: http://www.ruscorpora.ru/(дата обращения: 27.11.2018).
18. Расскажи мне об Исламе. Краткая энциклопедия для начинающих / сост. ред. сайтаДаруль-Факир. М. : ИД «Хузур» - «Спокойствие», 2012. С. 4, 5 - 6.
19. Сини Ф. Право и paxdeorum в Древнем Риме//ДРЕВНЕЕ ПРАВО. IVSANTIQVVM. 2007. № 1 (19). М.:Спарк, 2007. С.10 - 11.
20. Словарь русского языка XI - XVll вв. Вып. 6. М. : Наука, 1979. С. 268.
21. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. В 4 т. Т.3 / пер. с нем. и доб. О. Н. Трубачева. 2-е изд., стер. М.: Прогресс, 1987. С. 446.
22. Хождение за три моря Афанасия Никитина// изд. подгот. Я. С. Лурье и Л. С. Семёнов. Л.: Наука, 1986. С. 58, 75, 76, 79.
23. Шохин В.К. Теология. Введение в богословские дисциплины : учеб.-метод. пособие. М.:Ифран, 2002. URL: //http: // www.gumer.info/bogoslov_Buks/Relig/Schoh /01.php.(дата обращения: 27.11.2018).
