CC BY
19
В образовании новых слов немаловажную роль играет аналогия с внешней формой узуального слова, иногда в нарушение словообразовательной модели. Например, по аналогии с узуальным алкоголик (основа алкоголь + суф. -ик-) возникло сначала слово трудоголик, а затем и шопоголик. Ср.: Дело шопоголиков (заголовок). Конституционный суд занялся заграничным шопингом и таможенным декларированием (РГ, № 131, 2010). Слова трудоголик, шопоголик включают в себя компонент -голик, который осознается носителями языка как финальный словообразовательный элемент, образовавшийся в результате переразложения первоначальной основы-образца: «*алк + о + голик» ^ «шоп + о + голик», «труд + о + голик». Это переразложение (точнее, его иллюзия) поддерживается существующими в речевом обиходе просторечными формами алкаш, алконавт, названием медицинского препарата «Алкозельцер», прибора «Алкотестер». Ср.: «Антиполицай» в таблетках поможет лишь скрыть запах. Инспектора этим еще можно провести, но алкотестер никогда! (КП, 22.12.2006).
В.Г. Костомаров, обобщая наблюдения над речевой практикой масс-медиа и выделяя особую группу дериватов, «промежуточных между словами и словосочетаниями», типа имидж-центр, бизнес-клуб, попкорн-аппарат, шоп-тур и т.п, делает вывод «о дальнейшем продвижении русского словообразования в сторону аналитизма» [2: 159].
Подобные составные существительные можно дифференцировать по степени освоенности входящих в них компонентов:
а) оба компонента несут на себе печать недавнего заимствования: брейк-данс, флэш-моб, ток-шоу и т.п.: Казаки против брейк-дансеров (заголовок); Брейк-данс, хип-хоп, латиноамериканские, шотландские, восточные, кавказские, русские народные танцы... Неожиданным творческим коктейлем стала танцевальная «битва» казаков и брейк-дансеров (АиФ-Юг, № 11, 2011); «Танцуют все!» - назывался необычный флэшмоб, устроенный краснодарской молодежью в одном из торговых центров города (АиФ-Юг, № 11, 2011);
б) один из компонентов - русское или давно освоенное заимствованное слово: фитнес-клуб, фитнес-центр, спа-центр, флэш-карта и др.: Компания «Элтон» планирует построить спортивно-развлекательный комплекс с тренажерными залами, фитнес- и спа-центрами, водными и экстремальными аттракционами (АиФ-Юг, № 11, 2011); Это неуязвимая флэш-карта, имеющая 16 гигабайт памяти. Она может с вами погружаться на дно, падать с большой высоты (КП, 20.08.2008).
Важно отметить, что многие новообразования с заимствованными компонентами, рассмотренные выше, уже зафиксированы словарями новых слов и актуальной лексики [1; 5], что следует считать важным шагом к обретению ими статуса узуальных слов.
Литература:
1. Катлинская Л.П. Толковый словарь новых слов и значений русского языка. - М., 2008.
- 380 с.
2. Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи. Из наблюдений над речевой практикой масс-медиа. - М., 1994. - 248 с.
3. Крысин Л.П. Социолингвистический аспект изучения языковых «неправильностей» // Русское слово, свое и чужое: Исследования по современному русскому языку и социолингвистике. -М., 2004.- С.94-101.
4. ССИС - Современный словарь иностранных слов: толкование, словоупотребление, словообразование, этимология / Л.М. Баш и др. - Ростов-н/Д., 2009. - 959 с.
5. ТСРЯ - Толковый словарь русского языка начала XXI века. Актуальная лексика / Под ред. Г.Н. Скляревской. - М., 2008. - 1136 с.
6. Шишикина А.А. Именная префиксация в современных деривационных процессах: структурно-семантический аспект анализа (на материале новообразований российской прессы начала XXI в.): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Нижний Новгород, 2010. - 22 с.
М.Х. Садулаева Заместитель директора Института чеченской и общей филологии при Чеченском государственном университете
М. КН. Sadulaeva
Vice-principal of the Institute of Chechen and General Philology
under the Chechen State University (mari-tegeran43@mail.ru, 89287882168)
Аннотация: В статье рассматривается проблема взаимодействия человека и природы в современной чеченской прозе через традиции русской литературы и национального фольклора, выявляется философская и мифоэпическая направленность её содержания.
В контексте проблемы изучаются работы А. Веселовского, Е. Мелетинского и др., а также исследования А. Шортанова, М. Мижаева, А. Ципинова, М. Хакуашевой, К. Паранук и др. В рассказах М Ахмадова глубоко осмысливается проблема взаимодействия человека и природы, что позволяет говорить о её актуальности в современной чеченской прозе.
The summary: The article deals with the problems of a close cooperation of a man with nature in the Chechen prose through Russian literature and national folklore. Philosophical and myth content are revealed.
The works of A. Veselovsky, E. Meletisky, A. Shortanov, M.Midjaev, A. Tsipnova, M. Khakusheva, K. Paranuk are investigated in the context of the problem.
M. Akhmadov considers deeply in his stories the problem of a close cooperation of a man with nature. This allows us to speak about the currency of this problem in the modern Chechen prose.
Ключевые слова: проблема человека и природы, современная чеченская проза, традиции, национальный фольклор, мифопоэтика, архетипы, мифологическое мышление, героико-исторические песни (илли), рассказ, Муса Ахмадов.
Key words: the problems of a close cooperation of a man with nature, modern Chechen prose, traditions, national folklore, mythic poetics, mythic thinking, heroic historical songs (illy), story, Musa Akhmadov.
КОНЦЕПЦИЯ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ЧЕЛОВЕКА И ПРИРОДЫ В СОВРЕМЕННОЙ
ЧЕЧЕНСКОЙ ПРОЗЕ (на примере рассказов Муссы Ахмадова)
Проблема человека и природы в литературе не является новой, особенно она была актуальной с середины прошлого века в связи с появлением произведений В. Астафьева, В Белова, Б. Васильева, С. Залыгипа, В. Распутина, В. Солоухина и других. Писатели обратились к исследованию духовно-нравственного состояния общества в контексте вопросов отношения к окружающей среде.
В то же время следует сказать, что проблема взаимодействия человека и природы является не только литературоведческой, в ней видится глубокий философский, эстетический и культурологический смысл. По замечанию Н.А.Кормина: «Глубинный смысл философии раскрывается в искусстве -важнейшем инструменте духовного видения мира. Поэтому особое место во взаимоотношениях межу человеком и природой занимает искусство и культура в целом» [5; 352].
В современной науке появляются новые парадигмы осмысления данной проблемы, поскольку стремительно меняется социально-культурный уровень общества и его морально-нравственный по-тенциал.Актуальной вновь является установка современной литературы, высказанная Ю. Сохряковым: «Возродить утраченное чувство изумления перед миром природы, её загадками и тайнами с тем, чтобы человек вновь почувствовал себя сыном земли»[8; 7].
Современная литература постигает основы гармонии в том, что выделяет человека из всего остального естественного мира. Такие высокодуховные качества, как мудрость и совесть человека становятся сегодня фундаментом для осмысления его единства с природой.
Концепция человека и природы в современной чеченской литературе строится на глубинных традициях, восходящих к национальному фольклору, где природа представлена в мифопоэтическом ключе через архетипы воды, земли, солнца и т.д. Мифоэпическая традиция существенно раздвигает границы традиционного осмысления проблемы взаимодействия человека и природы.
Необходимо сказать, что вопросы мифопоэтики в литературе Северного Кавказа достаточно глубоко исследованы в работах А. Шортанова, М. Мижаева, А. Ципинова, М. Хакуашевой, К. Паранук и др.
Известно, что «мифопоэтика - это та часть поэтики, которая исследует не отдельные усвоенные художником мифологемы, а воссозданную им целостную мифопоэтическую модель мира (если таковая существует в тексте) и, соответственно, его мифосознание, реализованное в системе символов и других поэтических категорий. Под мифопоэтикой понимается не только целый комплекс понятий ("мифологема", "архетип", "поэтический космос") или система мифов, но и особый тип мышления (мифомышление), и ритуал. Мифомышление сохраняет древнейшие формы восприятия мира в их синкретизме, отождествляет микро- и макрокосм, несет в себе идею циклического возрождения. В искусстве мифомышление сказывается, прежде всего, наличием природных знаков и стихий (огонь, вода, воздух), в виде образов рождения и смерти, которые у художников с ярким мифопоэтическим началом вырастают до уровня мифологем». [1].
Используемый в качестве идеи миф достаточно «пластичен и гибок», поэтому вполне объяснимо существование различных подходов к данной проблеме и интерпретаций в работах А. Потебни, А. Веселовского, В. Богораз, А. Лосева, В. Проппа, М. Бахтина, В. Топорова, Е. Мелетинского и др. Миф превратился в категорию, «способную выражать, иллюстрировать, обозначать и символизировать чрезвычайно широкую палитру смыслов[7;305].
В работе Т. Джамбековой «Роль фольклора и эволюция чеченской прозы» (2010) содержится глубокий анализ взаимодействия национального фольклора и литературы и указывается на то, что устное творчество чеченских народных сказителей и исполнителей стало основой для создания ценностей духовной культуры.
Исследование различных аспектов устного народного творчества, по мнению Т. Джамбековой, предполагает обращение к фольклорным пластам, которые сохранились в незначительном объеме, и разграничение героического эпоса и мифологии. В связи с этим нельзя не согласиться с мнением Е.М. Мелетинского: «Главное в этом вопросе - дать правильную оценку самим мифам и выяснить (не растворяя эпос в мифе), какие мифы, в какой форме и на каких исторических этапах участвовали в формировании героического эпоса»[6; 163].
К изучению северокавказского фольклора неоднократно в своих работах обращался В.Б. Кор-зун. В монографии «Фольклор горских народов Северного Кавказа» (1966 г.) он выявил мифологические традиции, определил жанры и виды, выделил «преднартовский цикл» и нартский эпос. «Древнейшие пласты фольклора горских народов, - пишет он, - отличаются широкой общностью многих мотивов, образов и жанров» [4;196].
Выявление преднартовской мифологической традиции позволило учёному «получить правдивое представление о нартском эпосе как памятнике искусства слова, а также о горской волшебной и героико-волшебной сказке. Именно в нартском эпосе получила своё полное развитие поэтическая идеализация, зарождение которой прослеживается ещё в преднартовском эпосе» [4;197].
Героико-исторические песни (илли) относятся к преднартовскому эпосу.Усилиями чеченских фольклористов, историков, литературоведов проведена большая работа по исследованию различных аспектов героико-исторических песен илли, которые остаются уникальными произведениями устного народного творчества.
«Героико-исторические песни (илли) в чеченском фольклоре занимают важное место, -пишет О. Джамбеков.- Жанр, претерпевая изменения, формировался на протяжении длительного времени, и на сегодняшний день представляет собой совершенно уникальное в художественном отношении явление, социально насыщенное, со сложным сюжетным развитием, своеобразной композицией, с яркими образами и богатым поэтическим языком. Основными жанрообразующими элементами илли наряду с социально-историческими условиями явились морально-этические нормы и принципы народных сказителей, а также идейно-эстетические каноны изображения героев, событий и описание природы. Главные качества чеченских героико-историческое песен, которые всегда оставались без изменений, - духовно-нравственное содержание и героическая составляющая, как основные смысло-ообразующие компоненты»[4; 3-4].
Можно с уверенностью утверждать, что мифологическое мышление через национальный фольклор нашло отражение в литературе. Мифологические сентенции различного направления всегда были традиционны для чеченской прозы XX века, о чем свидетельствуют произведения С.-А. Арсанова, С. Бадуева, М. Мамакаева,А. Айдамирова, М. Ахмадова, Ш. Арсанукаева, М. Сулаева и др.).
Использование в современной чеченской прозе мифологических приемов и архетипов обусловлено тем, что существенного изменилось в последние десятилетия миросознание общества. Воз-
никла острая необходимость осмыслить исторический путь народа, собственное место в окружающем мире и определить характер этого взаимодействия. Совершенно естественно, что для современных писателей актуальной стала мифопоэтика, включающая в себя интерес к народной культуре, обычаям, традициям, а также сложное взаимодействие человека и окружающего мира. Подтверждением является современная чеченская проза М Ахмадова. М Бексултанова, Я. Цуева, М. Баснакаевой и др.
Рассказ М. Ахмадова «Во время листопада в горах» (2004) начинается с описания: «Была пора, когда листва, отяжелевшая от медной меди, ложащейся на них, опускалась на горные леса, отрывалась от веток и мягко ложилась на землю. Укутанные вечными снегами вершины высоких гор никогда не знали ни серебра зимы, ни медной осени, ни изумрудного лета, они вечно были одного цвета - белого»[2;10].
В данном случае пейзаж играет не столько эстетическую роль, сколько выполняет смысловую нагрузку, подчеркивая глубинную философскую связь человека и природы. Для Старика Дабы эти горы были символом вечности, неподвластности времени. Ученый-богослов Янарса утверждает обратное, он считает, что меняется все: и человеческая жизнь, и даже горы. Правда, эти изменения происходят незаметно в течение тысячелетий, «... потом происходят вдруг, резко, в виде извержения вулкана, или на месте гор появляется море; кроме того, ведь есть и Судный день, когда по воле Бога эти горы будут разрушены» [2;10].
«Жизнь и смерть», «начало и бесконечность» - эти антиномические понятия являются смыс-лообразующими в размышлениях старика Дабы: «Если эта жизнь, - говорит он, - лишь начало будущего, бесконечного будущего, зачем я переживаю, думая о том, что станется» [2;10].Но мысль героя о вечности подобно морской волне накрывала его сознание, и вновь вспоминались горы, которые стояли «семь поколений его отцов, и семь поколений моих потомков увидят их»[2;10].
В данном случае горы - это символ вечности, являющиеся свидетелями всех радостей и бед, происходивших в жизни чеченского народа. Ученый-богослов Янарса убеждён в том, чтобы приблизиться к глубокому смыслу вечности, избавиться от сомнений и укрепиться в мире, надо изучать священное учение. «Но чтобы укрепиться в вере этого недостаточно, нужно постоянно работать над самосовершенствованием, контролируя своё сознание»[2;10].
На наш взгляд, это единственный верный путь, потому что он ведёт к постижению нравственности. Янарса выбирает этот путь, его не назовёшь легким, потому что в нашем современном жестоком мире трудно жить сообразно учению. Пожелание добра, чистые помыслы, великая вера помогают этому человеку в жизни, и как самую большую награду принял он привезённую из Мекки священную книгу имама Шафии и чётки. Благодаря им герой открывает новые смыслы в жизни, и осенний пейзаж в данном случае является не эсхатологическим, а метафизическим, предвещающим великое очищение: «Когда они после молитвы вышли из мечети, солнце склонилось ещё ниже над вершинами гор, приобретшими бронзовый оттенок. На смену дневному теплу подул прохладный ветер, и он легко, словно они никогда и не были связаны с ветвями, целыми охапками срывал с деревьев багряно-желтые листья. Это были сутки, наступающие только раз в году, - ночь, когда оголялись леса. Когда пройдут эти день и ночь, люди завтра утром выйдут ».
В другом рассказе писателя «Мольба» в качестве определения смысла произведения используется зарисовка проливного ночного дождя за окном. В детстве Амаги, когда ещё не ощущалось обременённости житейскими заботами, дожди были «мягкие», «шли неторопливо и недолго». Теперь, когда он повзрослел, дождь для него «не просто дождь, а вместе с дождём мрак, ветер, шум, широкие, бурные, почти как Аргун, селевые потоки. И эти потоки, прорезая глубокие русла, полосуют, режут лик Земли, создавая новые, глубокие овраги»[2;13].
Мысль писателя через размышления героя и пейзаж обнажает глубинный философский смысл всего произведения, подчеркивая тем самым важность морально-нравственных, этических вопросов общества. Только вера, обращение к священному писанию открывает новые смыслы и истинный путь в жизни героя, и тогда мгла ночи отступает, приближается рассвет, а свеча освещает комнату и жизнь героя.
Можно сказать, что в современной чеченской прозе актуальной остается проблема взаимодействия человека и природы. Однако её решение имеет свою специфику: в контекст пейзажных зарисовок включен глубокий философский и мифоэпический смысл, существенно расширяющий идейную направленность произведений.
Литература:
1. [Электронный ресурс]: http://wiki.kspu.karelia.ru/index.php.
2. Ахмадов М. Во время листопада в горах //Вайнах. - 2004. - № 12.
3. Джамбеков О. Жанровые и поэтические особенности героико-исторических песен (илли) / Дис... канд. фил.наук.- Майкоп, 2008.
4. Корзун Б. Фольклор горских народов Северного Кавказа. - Грозный, 1966.
5. Кормин Н. Эстетика природы как философская проблема // Эстетика природы. - М.,
1994.
6. Мелетинский Е. Происхождение героического эпоса. Ранние формы и архаичные памятники. - М., 1963.
7. Можаева А. Миф в литературе XX века: структура и смыслы / Xудожественные ориентиры зарубежной литературы XX века. - М., 2002.
8. Сохряков Ю. Природа и человек (по страницам современной литературы) // Новое в жизни, науке, технике). - М., 1990.
П.Х. Хунарикова, ассистент кафедры русской литературы ХХ века и современности Чеченский государственный университет
P.H. Hunarikova, the assistant to chair of the Russian literature of the XX-th century and the present
the Chechen state university
Аннотация: В статье исследуются научные подходы А. Бочарова, Л. Дёминой, А. Коваленко, П. Палиевского, А. Погрибного, М. Храпченко, К. Шаззо и др. в определения понятия «художественный конфликт». Отмечается, что в процессе формирования и развития конфликта в чеченской литературы исключительно важную роль сыграл национальный фольклор и типологические связи с русской литературой, определив тем самым национальное своеобразие конфликта. В произведениях С.-Б. Арсанова, С. Бадуева, М. Мамакаева и др. эта концепция находит подтверждение.
The summary: The given article deals with the scientific approaches in the definition of the "artistic conflict". We investigated the scientific works of A. Bocharova, L. Demina, A. Covalenko, P. Palievsky, A,Pogribnoy, M. Khrapchenko, K. Shazzo and others.
We'd like to note that the national folklore and typological ties with the Russian literature play an important role in the Chechen literature conflict formation and development, thus the national peculiarities of the conflict are determined. This concept is outlined in the books of S.-B. Arsanov, S. Baduev, M. Mamakaev and others.
Ключевые слова: чеченская проза, художественный конфликт, межлитературность, типологические связи, традиции, герой, эволюция жанров, рассказ, повесть, национальное своеобразие, национальный фольклор, русская литература.
Key words: Chechen prose, artistic conflict, typological ties, traditions, character, genre evolution, short story, novel, national peculiarities, Russian literature.
СВОЕОБРАЗИЕ ХУДОЖЕСТВЕННОГО КОНФЛИКТА В ЧЕЧЕНСКОЙ ПРОЗЕ 20-30-Х ГОДОВ XX ВЕКА
