CC BY
15
Научная статья УДК 130.2:172.15
htlps://doi.org/10.24158/fik.2023.10.1
Концепция патриотизма в мировоззрении Ф.М. Достоевского: опыт историко-философской реконструкции
Павел Александрович Горохов1, Екатерина Рафаэлевна Южанинова2
1Оренбургский филиал Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, Оренбург, Россия 2Оренбургский государственный университет, Оренбург, Россия 1erlitz@yandex.ru, https://orcid.org/0000-0003-1401-0368
Аннотация. Цель данного исследования - на основе творческого наследия Ф.М. Достоевского реконструировать средствами историко-философского анализа концепцию патриотизма, которая является составной частью философского мировоззрения великого писателя и мыслителя. Патриотизм Достоевского включал в себя преклонение перед русской историй и культурой, православие как высшую и чистейшую форму христианства, уважительное отношение к мировой культуре и антисионизм, критикуемый мыслителем как антипод русской идеи всечеловечности. Достоевский в своем творчестве пытался создать синтез славянофильства и западничества, взяв из этих неоднородных и противоречивых духовных течений все лучшее, в частности - любовь славянофилов к Отечеству и стремление западников к мировой культуре и европейской образованности.
В качестве методологической основы данной работы выступают герменевтический метод как истолкование и реконструкция смыслов, сравнительно-исторический анализ, философская компаративистика.
Ключевые слова: Ф.М. Достоевский, патриотизм, отечественная история, русская культура, православие, философия, мировоззрение
Финансирование: инициативная работа.
Для цитирования: Горохов П.А., Южанинова Е.Р. Концепция патриотизма в мировоззрении Ф.М. Достоевского: опыт историко-философской реконструкции // Общество: философия, история, культура. 2023. № 10. С. 15-24. https://doi.org/10.24158/fik.2023.10.1.
Original article
The Concept of Patriotism in the Worldview of F.M. Dostoevsky: Experience of Historical-Philosophical Reconstruction
Pavel A. Gorokhov1, Ekaterina R. Yuzhaninova2
''Orenburg Branch of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration, Orenburg, Russia
2Orenburg State University, Orenburg, Russia 1erlitz@yandex.ru, https://orcid.org/0000-0003-1401-0368
Abstract. The aim of this study is to reconstruct - based on the creative heritage of F.M. Dostoevsky - by means of historical and philosophical analysis his concept of patriotism, which is an integral part of the philosophical worldview of the great writer and thinker. Dostoevsky's patriotism included adoration of Russian history and culture, Orthodoxy as the highest and purest form of Christianity, respectful attitude to world culture and anti-Zionism, criticized by the thinker as an antipode of the Russian idea of universal humanity. Through his work Dostoevsky tried to create a synthesis of Slavophilism and Westernism, taking from these heterogeneous and contradictory spiritual currents all the best, in particular - the Slavophiles' love for the Fatherland and the Westerners' desire for world culture and European education.
The methodological basis of this work includes the hermeneutic method as the interpretation and reconstruction of meanings, comparative historical analysis, and philosophical comparative studies.
Keywords: F.M. Dostoevsky, patriotism, national history, Russian culture, Orthodoxy, philosophy, worldview Funding: Independent work.
For citation: Gorokhov, P.A. & Yuzhaninova, E.R. (2023) The Concept of Patriotism in the Worldview of F.M. Dostoevsky: Experience of Historical-Philosophical Reconstruction. Society: Philosophy, History, Culture. (10), 15-24. Available from: doi:10.24158/fik.2023.10.1 (In Russian).
Федору Михайловичу Достоевскому (1821-1881) суждено навечно оставаться путеводной звездой для российских интеллектуалов, ищущих выход из мрачной чащи экзистенциальных, со-
© Горохов П.А., Южанинова Е.Р., 2023
циокультурных и геополитических проблем, в которой наша страна блуждает уже не одно десятилетие. Мысли классиков русской литературы и отечественных философов, в целом, и сегодня не утратили своей актуальности, и решение многих стоящих перед нашей страной задач можно найти, если вдумчиво и ответственно подойти к творческому наследию А.С. Пушкина и А.А. Фета, В.С. Соловьева и П.А. Флоренского, Н.А. Бердяева и Б.Л. Пастернака. В отличие от, скажем, Л.Н. Толстого, Достоевский не оставил после себя ни одного специального философского труда, но свою философию он выражал на страницах своих романов, повестей, в выпусках «Дневника писателя» и многочисленных письмах.
Не потеряли своей актуальности и взгляды Ф.М. Достоевского на вопросы, связанные с патриотизмом, о необходимости формирования и развития которого вспомнили в современной России лишь в последние годы. Именно трагические события последних лет, да и вся повседневность нашего отечества, актуализировали проблему патриотизма в нашей стране в чрезвычайной степени. Мы рассматриваем патриотизм как «нравственную и социально-этическую категорию, представляющую собой диалектическое сочетание интеллектуально-рациональных и душевно-духовных компонентов» (Горохов, Пузиенко, Коваленко, 2023: 71).
Патриотизм представляется нам неким системным качеством, чаще всего попросту не сводимым к составляющим его элементам. Ведь целое всегда больше составляющих его частей, образуя собой новое качество. Все же, можно и нужно выделить компоненты патриотизма. Это целесообразно хотя бы для научных и дидактических целей. Отметим, что «патриотизм не исчерпывается патриотическим сознанием, а включает в себя, по меньшей мере, еще такие элементы, как патриотическое отношение к социально-политической реальности и реальную патриотическую деятельность»(Горохов, Пузиенко, Коваленко, 2023: 72).
Цель данного исследования - рассмотреть средствами историко-философского анализа концепцию патриотизма, которую можно реконструировать на основе творческого наследия Ф.М. Достоевского и которая входит составной частью в философские основания мировоззрения великого писателя и самобытного мыслителя.
В качестве методологической основы данного исследования выступают герменевтический метод как объяснение и реконструкция заложенных в художественном творчестве смыслов, философская компаративистика и сравнительно-исторический анализ.
Представления о патриотизме были органично вплетены в структуру мировоззрения Достоевского как мыслителя, обладающего специфическими философскими взглядами, хотя сами по себе эти взгляды не были первичными для Федора Михайловича. Более всего его интересовала человеческая природа, психика человека. Этот интерес и привел его к философии как особой форме человеческой культуры, совмещающей в своем постижении человека и окружающего мира научный и художественный способы познания. Райнхард Лаут пишет: «Он признавал различие между логикой мысли и логикой фактов и этой последней отдавал предпочтение. Исходя из этих оснований, он излагал свои опыт и идеи в форме романа, а философия - целостный итог его наблюдений и размышлений - оставалась в тесной взаимосвязи с художественным изображением действительности как близкая к жизни истина» (Лаут, 1996: 39-40).
О Достоевском-философе писали Н.А. Бердяев («Миросозерцание Достоевского») (Бердяев, 1993), Лев Шестов («Достоевский и Ницше») (Шестов, 2000), Зигмунд Фрейд («Достоевский и отцеубийство») (Фрейд, 2016), Райнхард Лаут («Философия Достоевского в систематическом изложении») (Лаут, 1996) и многие другие знаменитые мыслители. Ряд аспектов интересующей нас темы затрагивали такие исследователи творчества Ф.М. Достоевского, как Б.И. Бурсов (Бурсов, 1982), Л.П. Гроссман (Гроссман, 1962), И.В. Дергачева1, В. Кантор (Кантор, 2010), Ю.Ф. Карякин (Карякин, 1989; Карякин, 2009), Л.И. Сараскина (Сараскина, 2011), Ю.И. Селезнев (Селезнев, 2007). Из немецкоязычных авторов назовем Маркуса Спикера и Давида Бюне (Spieker, Bühne, 2021), Франка Тисса (Thiess, 1971), Маурину Цента (Zenta, 1997). Из англоязычных исследователей интересующей нас темы касались в своих трудах Джеймс Патрик Сканлан (Scanlan, 2002), Джозеф Франк (Frank, 2009) и Рональд Уильямс (Williams, 2008). Специального исследования представлений о сущности и природе патриотизма в структуре философского мировоззрения Ф.М. Достоевского в отечественной научной литературе не было.
В литературе часто приводят такую самооценку Достоевского, данную им в письме Н.Н. Страхову: «Шваховат я в философии (но не в любви к ней; в любви к ней я силен)» (Достоевский, 1996: 150). Разумеется, мировоззрение любого талантливого писателя непременно включает в себя философскую компоненту, но выявление этой составляющей может быть нелегким делом. Ведь
1 Дергачева И.В. «А мне Россия нужна...»: мысли Ф.М. Достоевского о Родине [Электронный ресурс] // Язык и текст. 2018. Т. 5. № 4. С. 9-13. Ш1_: https://psyjournals.ru/journals/langt/archive/2018_n4/Dergacheva (дата обращения: 06.09.2023).
изложение философских идей, содержащихся на страницах литературных шедевров, на специфическом языке классической понятийной философии неизбежно сопровождается ощутимыми содержательными потерями.
Формирование патриотизма у будущего писателя началось с детских лет, и оно детерминировалось знакомством с историей и культурой родной страны. В статье «Одна из современных фальшей», помещенной в «Дневник писателя» за 1873 год, Достоевский пишет: «Я происходил из семейства русского и благочестивого. С тех пор как я себя помню, я помню любовь ко мне родителей. Мы в семействе нашем знали Евангелие чуть не с первого детства. Мне было всего лишь десять лет, когда я уже знал почти все главные эпизоды русской истории из Карамзина, которого вслух по вечерам нам читал отец. Каждый раз посещение Кремля и соборов московских было для меня чем-то торжественным. У других, может быть, не было такого рода воспоминаний, как у меня. Я очень часто задумываюсь и спрашиваю себя теперь: какие впечатления, большею частию, выносит из своего детства уже теперешняя современная нам молодежь?» (Достоевский, 2021: 155).
Вопрос Достоевского о впечатлениях из детства, выносимых молодежью, отнюдь не представляется праздным и сегодня. К сожалению, за последние тридцать лет в нашей стране сформировалось поколение «Иванов, родства не помнящих». Политики с высоких трибун рассуждают о патриотизме, одновременно обнаруживая полное незнание отечественной истории, литературы и культуры. Чиновники обнаруживают порой ужасающую неграмотность: некий губернатор посылает сына Ивана Грозного «лечиться» в Санкт-Петербург (sic!) после удара отцовским посохом в июле 1583 года, а дама-депутат приписывает А.В. Суворову слова Чацкого «Служить бы рад, прислуживаться тошно» из бессмертной комедии А.С. Грибоедова, да еще и цитирует их неверно. Так и просятся на ум слова незаслуженно забытого ныне Н.Г. Чернышевского о том, что не любить историю может только человек, совершенно не развитый умственно.
К сожалению, и у многих молодых людей отношение к прошлому родной страны определяется постмодернистским слоганом: «Зачем знать историю, ведь меня тогда не было». За последние годы в нашей стране были допущены огромные просчеты в историческом образовании, в самом процессе формирования исторической памяти, которая теснейшим образом связана с патриотическим мироощущением и личностным развитием.
В целом, воспоминания Ф.М. Достоевского о первых уроках любви к Отечеству и его истории соотносится со строками столь чтимого им А.С. Пушкина1, который писал о важности любви к прошлому и собственным предкам: Два чувства дивно близки нам, В них обретает сердце пищу: Любовь к родному пепелищу, Любовь к отеческим гробам.
Неслучайно во введении к «Ряду статей о русской литературе» Достоевский пишет: «Явление Пушкина есть доказательство, что дерево цивилизации уже дозрело до плодов и что плоды его не гнилые, а великолепные, золотые плоды. Всё, что только могли мы узнать от знакомства с европейцами о нас самих, мы узнали; всё, что только могла нам уяснить цивилизация, мы уяснили себе, и это знание самым полным, самым гармоническим образом явилось нам в Пушкине. Мы поняли в нем, что русский идеал - всецелость, всепримиримость, всечеловечность. В явлении А.С. Пушкина уясняется нам даже будущая наша деятельность» (Достоевский, 2021: 60). А.С. Пушкин для Ф.М. Достоевского - пример подлинного патриота. И совершенно неслучайно, что пушкинские мысли о любви к Отечеству во многом схожи с представлениями Ф.М. Достоевского о патриотизме.
Но если А.С. Пушкин довольно четко различал любовь к Отечеству и верноподданнические чувства к государству и власть предержащим особам, не допуская, по меткому выражению М.Е. Салтыкова-Щедрина, смешения понятий «Отечество» и «Ваше Превосходительство», то у Ф.М. Достоевского такого противоположения практически не наблюдается. Мыслитель проделал духовную эволюцию от члена революционного кружка петрашевцев до писателя-государственника, который постепенно осознал, что в России сильное и процветающее государство возможно лишь при сильной самодержавной власти. Как только слабеет власть, то государство рушится, а народ терпит невыносимые муки. Об этом свидетельствует вся российская история, знавшая Смуту, народные бунты и кровавые революции. Но, главное, чтобы эта сильная власть действительно отражала интересы народа и не вырождалась в самодержавную деспотию. Здесь Ф.М. Достоевский целиком и полностью разделял идеи А.С. Пушкина, высказанные великим поэтом в оде «Вольность»2.
1 Пушкин А.С. Два чувства дивно близки нам... Полный текст стихотворения [Электронный ресурс] // Культура.РФ. URL: https://clck.ru/35rsdS (дата обращения: 26.08.2023).
2 Пушкин А.С. Вольность (ода) [Электронный ресурс] // Там же. РФ. URL: https://clck.ru/35rsg9 (дата обращения: 23.08.2023).
Совершенно противоположны мыслям Ф.М. Достоевского следующие оценки Л.Н. Толстого, сделанные им в статье «Христианство и патриотизм»: «Патриотизм - чувство безнравственное потому, что, вместо признания себя сыном Бога, как учит нас христианство, или хотя бы свободным человеком, руководящимся своим разумом, - всякий человек, под влиянием патриотизма, признает себя сыном своего отечества, рабом своего правительства и совершает поступки, противные своему разуму и своей совести» (Толстой, 2021: 39). Эту статью Л.Н. Толстой завершил еще в марте 1894 года и тогда же решил не печатать ее ни в подлиннике, ни в переводах, хотя через некоторое время все же разрешил сделать перевод статьи на английский язык. И резкие оценки патриотического мировоззрения были даны великим писателем в конкретной исторической ситуации усиления реакционных и охранительных настроений и складывания военного союза России и Франции во времена Александра III. Ф.М. Достоевский - доживи он до этой статьи Л.Н. Толстого -вряд ли согласился бы с уравниванием двух понятий «сын отечества» и «раб правительства», которое осуществил Лев Николаевич.
Достоевский верил, что русский писатель как «сын отечества» имеет право возвысить свой голос до монархов и даже давать им советы в управлении страной. Более того, он считал это долгом писателя-патриота. Наследнику Александру Александровичу, будущему Александру III, он пишет 10 февраля 1873 года: «В смущении и страхе перед тем, что мы так далеко отстали от Европы в умственном и научном развитии, мы забыли, что сами, в глубине и задачах русского духа, заключаем в себе, как русские, способность, может быть, принести новый свет миру, при условии самобытности нашего развития. Мы забыли, в восторге от собственного унижения нашего, непреложнейший закон исторический, состоящий в том, что без подобного высокомерия о собственном мировом значении, как нации, никогда мы не можем быть великою нациею и оставить по себе хоть что-нибудь самобытное для пользы всего человечества» (Достоевский, 1996: 494).
Думается, что Александр III должным образом воспринял советы Федора Михайловича и извлек из них уроки. Но либеральная общественность России сочла писателя консерватором, а в начале ХХ столетия, во время революционных событий, он даже получил ярлык черносотенца. Ныне широко известно, что роман «Бесы» В.И. Ленин безоговорочно и в свойственном ему резком стиле оценил как «архискверные» писания «архискверного Достоевского». Ведь Ф.М. Достоевский показал Петра Верховенского и прочих революционных бесов как отвратительных людей, без зазрения совести жонглирующих здравым смыслом, правдой и чужими жизнями. Петр Верховенский был во многом списан с Сергея Нечаева, которого В.И. Ленин ценил чрезвычайно высоко. Н.А. Бердяев же назвал Нечаева «жуткой фигурой, характерно русской фигурой» и прозорливо писал: «Нечаев во многом предвосхищает тип большевистской орган партии, крайне централизованной и деспотической, в которой все идет сверху... Для революционера все морально, что служит делу революции. Слова, которые потом повторит Ленин» (Достоевский, 1994: 52).
И в процитированном выше письме к будущему Александру III Ф.М. Достоевский выскажет еще одну мысль, которую ему не смогут простить ни либеральная публика, ни «пламенные революционеры»: «Наши Белинские и Грановские не поверили бы, если б им сказали, что они прямые отцы Нечаева» (Достоевский, 1996: 494). Мыслитель и писатель ясно почувствовал и выявил духовную связь между трогательным образом «юноши бледного, со взором горящим» и террористами, бросающими бомбы под кареты венценосных особ. Россия была как для большинства либеральной интеллигенции, так и для обезумивших от радикальных идей «бомбистов», лишь испытательным полигоном для раздувания мирового революционного пожара, поэтому ни о каком чувстве Родины у большинства революционеров и речи не могло быть.
Ф.М. Достоевский умер 9 февраля 1881 года, а 1 марта народовольцами будет зверски убит Александр II, с правлением которого закончились все надежды на дарование России конституции, и началась эпоха реакции. Александр III за свое недолгое правление настолько «закрутил гайки» государственного и общественного механизма, что его наследник Николай II получил массу нерешенных старых проблем в совокупности с новыми, решить которые он был уже не в состоянии. И самые страшные пророчества Федора Михайловича о русской истории сбылись спустя 36 лет после его смерти: грянула Февральская революция, и 300-летняя династия Романовых рухнула.
Ф.М. Достоевского в учебной и научной литературе часто именуют славянофилом, и в этом есть доля истины. И все же не все так просто. Н.А. Бердяев справедливо констатировал в книге «Миросозерцание Достоевского» (1923): «Достоевский ценит западников за их опыт, за более сложное сознание, за динамизм воли. Его возмущает, что славянофилы барски поставили себя вне мучительного процесса жизни, вне движения литературы и смотрели на все свысока» (Бердяев, 1993: 193).
Проведя в Сибири 10 лет, в том числе 4 года на каторге, Ф.М. Достоевский из столичного западника превратился в человека с собственным мировоззрением, органично впитавшим лучшие
стороны как западничества, так и славянофильства. И когда Некрасов в поэме «Несчастные» высказал мысль, что Достоевский просвещал простой народ, среди которого он оказался, писатель возразил Николаю Алексеевичу, заметив, что он сам учился у народа. Сам Федор Михайлович риторически вопрошает: «Разве славянофилы не задавали загадок западникам, а западники славянофилам?» (Достоевский, 2006: 25).
Вспомним, что в 60-х годах XIX века Ф.М. Достоевский выпускал журналы «Время» и «Эпоха», в которых пропагандировалось течение, получившее наименование «почвенничества». Уже само это название говорит о патриотическом направлении этого движения. Но именно «почвенничество» целесообразно рассматривать как мировоззрение и духовное течение, не равное ни славянофильству, ни западничеству, а как нечто третье, как своеобразный синтез западничества и славянофильства. Ведь корнем преткновения между славянофилами и западниками были реформы Петра I. Сам Достоевский полагал, что реформы Петра нельзя оценивать однозначно негативно, хотя они и стоили русскому народу столько боли и слез. Писатель часто сравнивал новшества Петра и реформы царя Освободителя Александра II, сделавшие жизнь страны более цивилизованной.
В своих журнальных статьях 60-х, и уж тем более в яркой публицистике 70-х годов, Ф.М. Достоевский все более и более склоняется к славянофильству. Иногда его суждения становятся чрезмерно радикальными и даже ретроградными - почти в стилистике К.П. Победоносцева. И все же Ф.М. Достоевский в своем творчестве пытался создать синтез славянофильства и западничества, взяв из этих неоднородных и противоречивых духовных течений все лучшее, в частности - любовь славянофилов к Отечеству и стремление западников к мировой культуре и европейской образованности. И когда Бердяев оценивал Достоевского в начале ХХ столетия, уже после событий революции и гражданской войны, как религиозного народника («Достоевский был своеобразным народником, он исповедовал и проповедовал религиозное народничество» (Бердяев,1993: 188), это также было время синтеза духовных интенций в новых исторических условиях. Говорили о старом и новом славянофильстве, о старой и новой форме русского национализма и патриотизма. И многие мыслители, получившие передовое, а тем более европейское образование, намеренно противопоставляли себя славянофилам, считая их патриотизм устаревшим и непрогрессивным.
Славянофилы в середине XIX века представлялись чрезмерно архаичными в своем барском аристократизме, великодержавном патриотизме и старорусской романтике. Они были страстно увлечены адаптацией философии Шеллинга к русским условиям, что давало повод упрекнуть их в апологии застоя. Но если Россия стремится к поступательному развитию, то она должна быть не только националистичной, но и прогрессивной. Воспевания и превознесения архаики не должно быть. А Победоносцев был бескомпромиссным защитником консерватизма, считая, что стоит только начать раскачивать и можно раскачать все, что есть цельного и святого в стране. Потому-то консерватизм и охранительные тенденции так тесно связаны с религией - как во времена Ф.М. Достоевского, так и в наши дни.
Роль религии в мировоззрении Ф.М. Достоевского была велика. Религиозные чувства в представлении писателя были тесно связаны с патриотическим мироощущением. Ф.М. Достоевский неоднократно превозносил духовные потении православия в сравнении с западным католицизмом, который увлекся погоней за сущим вместо поисков должного. Патриотизм Ф.М. Достоевского носил ярко выраженную православную окраску. Недаром он отмечал в письме А.Н. Майкову 9 октября 1870 года по поводу героев романа «Бесы»: «...кто теряет свой народ и народность, тот теряет и веру отеческую, и Бога.» (Достоевский, 1996: 467).
Более того, Ф.М. Достоевский верил в особую мессианскую роль России именно сквозь призму личности Христа. Он писал: «Всё назначение России заключается в православии, в свете с Востока, который потечет к ослепшему на Западе человечеству, потерявшему Христа. Всё несчастие Европы, всё, всё безо всяких исключений произошло оттого, что с Римскою церковью потеряли Христа, а потом решили, что и без Христа обойдутся...» (Достоевский, 1996: 468).
Видимо, именно личность Христа стала для Ф.М. Достоевского центром всего его мировоззрения. Христос был для писателя воплощением нравственности и духовного совершенства. Ведь Евангелие сопровождало писателя вплоть до смертного часа. Как всякий русский должен быть православным, так и всякий православный не может не быть патриотом. Эта мысль прослеживается не только в романе «Бесы», но и во многих других произведениях Ф.М. Достоевского.
Видимо, трудно оценивать богословскую мысль Ф.М. Достоевского с точки зрения современного гуманитарного и религиозного сознания не только потому что ныне изменились многие духовные и нравственные ориентиры, но и потому что сама середина Х1Х века была далеко не лучшим периодом для отечественного богословия. Религия подвергалась ожесточенным нападкам со стороны воинствующих интеллигентов-материалистов, да и сами иерархи церкви были отнюдь не на высоте. Патриотизм и религиозность в кругах «передовой», ориентированной на Запад интеллиген-
ции считались материями недопустимыми, неким моветоном. И все же хотя религиозность Ф.М. Достоевского ослабла во время его пребывания в кружке петрашевцев, но пиетета к личности основателя христианской религии он не утратил даже в то время.
Если Л.Н. Толстой со своей рационалистической трактовкой христианства как этического учения (для великого писателя Христос - не сын Бога, а великий моралист и проповедник) вступил в прямой конфликт с православной церковью, то у Ф.М. Достоевского, напротив, доминировали представления о божественности Христа, и, хотя эти представления были очень личностными, но все же весьма близкими к традиционному православию. Разумеется, Ф.М. Достоевский различал веру, которая может сдвинуть горы, и церковь как социальный институт, состоящий из плотских людей со всеми их достоинствами и недостатками. И хотя многие мыслители конца XIX - начала ХХ веков восхищались Ф.М. Достоевским именно за демонстрацию и анализ проблем официальной церкви, нельзя считать мыслителя создателем собственной трактовки христианства.
По сути, православная религия сразу ставит верующего в ситуацию кантовского ноуменального мира, требует вести себя вопреки эмпирии. В неопубликованной главе к роману «Бесы» Ф.М. Достоевского есть примечательный диалог. Николай Ставрогин спрашивает епископа Тихона, может ли он своей верой сдвинуть гору и получает ответ: если Бог велит, то смогу. Ставрогин возражает: получается, что сам Бог это и сделал. Епископ не согласен: это делает сам человек, вот только вера должна быть безгранична. Вот такую безграничную веру в Бога и Отечество и проповедовал Ф.М. Достоевский.
Ф.М. Достоевский не был фанатиком православия или религиозным теоретиком, но глубоко верующим человеком. Значение идеи Бога как регулятора моральных отношений среди людей неоценимо, недаром Ф.М. Достоевский пришел в романе «Братья Карамазовы» к формуле: «Если Бога нет, то все позволено!»
Он считал, что именно православие гораздо в большей степени, чем западные версии христианства, наделяет человека свободой воли. Отсюда И. Ильин и Н. Бердяев в своих рассуждениях о патриотизме часто высказывались в том плане, что православный русский верит в свободную волю и свободную совесть.
И еще об одной стороне патриотизма Ф.М. Достоевского следует упомянуть, хотя о ней и предпочитают сегодня не вспоминать вследствие ее «нетолератности». Это антисемитизм, который часто приписывается писателю. Хотя речь должна идти, скорее, об антисионизме. К евреям, не считающим свою нацию выше прочих или принявшим свет Христа, Ф.М. Достоевский не испытывал никакой антипатии. Напомним, что преступную и бесчеловечную суть мирового сионизма была вынуждена осудить даже ООН на ХХХ сессии своей Генеральной Ассамблеи в 1975 году, признав в резолюции «Ликвидация всех форм расовой дискриминации» сионизм формой расизма. Но мы целиком и полностью согласны с Н.А. Бердяевым, когда он писал, что «много есть несправедливого в его суждениях о других национальностях, например о французах, поляках и евреях» (Бердяев, 1993: 186). Невозможно согласиться с некоторыми чрезмерно резкими высказываниями писателя, хотя они и были вызваны вполне определенными причинами, о которых современный читатель может составить представление лишь благодаря специальным комментариям.
Как и Шекспир в образе Шейлока, Ф.М. Достоевский в своих произведениях и злободневных статьях показывал преступную сущность не евреев как таковых, но лишь ростовщиков и фанатичных сионистов, паразитирующих на европейской культуре и глумящихся над православием и патриотическими чувствами русского народа. Неслучайно в романе «Бесы» именно революционный «бес», «жид Лямшин», оскверняет икону, сажая в ее оклад живую мышь.
Подчеркнем, что Ф.М. Достоевский ненавидел капитализм и отождествлял этот общественный строй с еврейскими предпринимателями и банкирами. Писатель неоднократно отмечал, что русский народ относится к евреям дружелюбно. Ф.М. Достоевский считал, что в русских нет «предвзятой, априорной, тупой, религиозной ненависти к еврею» (Достоевский, 2021: 639), хотя сами евреи, по мнению мыслителя, относятся к русским с презрением. Но русские по природной широте души своей даже не обижаются на это.
И все же взгляды Ф.М. Достоевского на «еврейский вопрос» не отличались последовательностью, а были, скорее, отмечены противоречивостью. С одной стороны, он яростно критиковал и ненавидел еврейских капиталистов, что вполне понятно: среди ростовщиков представители детей Сиона преобладали в процентном отношении безоговорочно. В записной книжке Ф.М. Достоевский коротко заметил: «Проект. Катать высших жидов» (Достоевский, 1984: 68). В данных высказываниях он имеет в виду еврейских капиталистов, которые жестоко эксплуатируя народ, тем самым активно готовили почву для революции.
Ф.М. Достоевский пишет о неизбежной борьбе в Европе пролетариата с буржуазией. В этой борьбе должен победить пролетариат, потому что пролетариат не пойдет больше ни на какие
уступки: «Наступит нечто такое, чего никто и не мыслит. Все эти парламентаризмы, все исповедуемые теперь гражданские теории, все накопленные богатства, банки, науки, жиды - всё это рухнет в один миг и бесследно - кроме разве жидов, которые и тогда найдутся как поступить, так что им даже в руку будет работа» («Дневник писателя», август 1880 года, очерк «Две половинки») (Достоевский, 2021: 994). По сути дела, эти слова - предсказание грядущей в России революции, в которой огромную роль сыграют именно Троцкий-Бронштейн, Зиновьев-Апфельбаум, Каменев-Розенфельд и многие другие революционеры.
Но, с другой стороны, критика Ф.М. Достоевского часто распространялась не только на еврейскую интеллигенцию, но и на еврейскую бедноту, в том числе и на зачастую бедствующую интеллигенцию. Но нелюбовь Ф.М. Достоевского к еврейской интеллигенции объясняется тем, что среди нее было немало нигилистов и революционеров, которых Ф.М. Достоевский не любил и боялся. Ф.М. Достоевский писал в письме к Н.Е. Грищенко от 28 февраля 1878 года: «Либералы заступятся за жидов. Какое им дело, что теперь жид торжествует и гнет русского? Для них всё еще русский гнет жида. А главное, тут вера: это из ненависти к христианам они так полюбили жида, и заметьте: жид тут у них не нация, защищают они его потому только, что в других к жиду подозревают национальное отвращение и ненависть. Следовательно, карают других, как нацию. Русские юдофилы прежде всего космополиты и распинаются за евреев, главным образом, во славу космополитизма» (Достоевский, 1988: 8).
Нигилистически ориентированным космополитам и либералам-западникам Ф.М. Достоевский противопоставлял любовь к Отечеству, базирующуюся на знании русской истории, культуры и приверженности к православию. В качестве духовного лекарства против сионизма, презирающего все народы мира, он выдвинул русскую идею всечеловечности, в которой нет места национальному чванству и самолюбованию.
Подчеркнем, что Ф.М. Достоевский утверждал, что слепой ненависти к евреям у него не было. Ведь Ф.М. Достоевский не был одинок в среде русских писателей той эпохи в своем критическом отношении к евреям и их образу жизни. И.С. Тургенев написал рассказ «Жид» о еврее, который продал офицерам свою дочь на поругание. Н.А. Некрасов в своей поэме написал еврейскую песню, где высказал самые нелестные для евреев мысли. М.Е. Салтыков-Щедрин также высказывал много критических мыслей о евреях. Всеволод Крестовский в романе «Петербургский трущобы» нарисовал совершенно жуткие картины еврейского быта - особенно в главе «Жидовская берлога». Да и в венценосной семье Романовых антисемитизм был вполне традиционен. Думается, что Федор Михайлович в своем антисионизме выглядит на этом фоне относительно толерантно.
И лучшим средством не только против нигилизма и ксенофобии, но и для формирования любви к Отечеству Ф.М. Достоевский считал образование. Он неоднократно подчеркивал ведущую роль образования и воспитания в деле воспитания патриота и гражданина. Во введении к «Ряду статей о русской литературе» мыслитель отмечает: «Наша новая Русь поняла, что один только есть цемент, одна связь, одна почва, на которой всё сойдется и примирится, - это всеобщее духовное примирение, начало которому лежит в образовании» (Достоевский, 2006: 31). Это сочинение Ф.М. Достоевского было в 60-е годы XIX века оценено как некий манифест почвенничества. То было время подготовки великих реформ Александра II, который кардинальным образом изменил и систему высшего и среднего образования в Российской империи. Ф.М. Достоевский не только подчеркивал важность образования, но и предвидел грядущие реформы, о необходимости которых давно мечтали русские патриоты.
С другой стороны, это была историческая эпоха после проигранной Крымской войны (18531856), когда критика России как на Западе, так и в отечественных либеральных кругах была особенно жесткой. И именно в это время как глоток свежего воздуха воспринимались мысли Ф.М. Достоевского о русском народе-«богоносце», которые он высказывал не только устами Шатова в романе «Бесы», но и в своих публицистических работах. Шатов верил в то, что русский народ в своем бытии обладает высшей ценностью. Русский народ является «богоносцем» потому, что Бог есть синтетическая личность всего народа, взятого во всем его историческом бытии. Народ как величина, существующая в пространстве и времени, есть телесное воплощение Бога, а народная душа, рассматриваемая вне тела, является духом Божьим.
Поэтому Ф.М. Достоевский и призывал столь яростно высшие слои общества и русскую интеллигенцию признать и принять народ собственной страны, ибо это был единственный путь, способный привести страну к лучшему будущему. Необходимость единения образованного общества с народом и просвещения народа осознал еще А.С. Пушкин, потому он и вступил на этот путь одновременно с А.С. Грибоедовым, «чтоб умный, бодрый наш народ хотя по языку нас не считал за немцев». Потому А.С. Грибоедов и А.С. Пушкин и стали подлинно народными поэтами. Ф.М. Достоевский верил в то, что простой народ спасет Россию, ибо это неоднократно уже случалось в русской истории.
Мыслитель полагал, что действительно подлинное и ценное в русской истории и духовной культуре берет свое начало в народе и все определяется народной волей. И потому Ф.М. Достоевский обращается к образованной публике в «Дневнике писателя» с призывом: «Мы должны преклониться перед народом и ждать от него всего, и мысли и образа; преклониться перед правдой народной и признать ее за правду... мы должны склониться как блудные сыны, двести лет не бывшие дома, но воротившиеся, однако же, все-таки русскими, в чем, впрочем, великая наша заслуга...» (Достоевский, 1981: 45).
И отнюдь не столько к народу, сколько к некоторым современным политикам либерального толка, до сих пор называющим нашу Родину «эта страна», обращены следующие слова Ф.М. Достоевского, которые могут рассматриваться как его завет потомкам: «Стать русским, во-первых и прежде всего. Если общечеловечность есть идея национальная русская, то прежде всего надо каждому стать русским, то есть самим собой, и тогда с первого шага всё изменится. Стать русским значит перестать презирать народ свой. И как только европеец увидит, что мы начали уважать народ наш и национальность нашу, так тотчас же начнёт и он нас самих уважать. И действительно: чем сильнее и самостоятельнее развились бы мы в национальном духе нашем, тем сильнее и ближе отозвались бы европейской душе и, породнившись с нею, стали бы тотчас ей понятнее. Тогда не отвертывались бы от нас высокомерно, а выслушивали бы нас» (Достоевский, 1984: 574).
И хотя Ф.М. Достоевский порой представляется чуть ли маргинальным персонажем современным политкорректным и толерантным деятелям, его дионисийский порыв очень созвучен нашему времени, когда под угрозу поставлены сами основания человеческого бытия. Новое столетие унаследовало от ХХ века тенденцию к разнообразным кризисам, катастрофам и кровавым конфликтам. Клод Леви Стросс недаром сказал, что либо XXI век будет веком гуманитарных наук, либо его вообще не будет. Мы сегодня воочию убеждаемся в том, к чему привело пренебрежение гуманитарным знанием и наследием прошлого в нашей стране. А гуманитарная мысль без Ф.М. Достоевского не представима и сегодня.
Разумеется, зная перипетии страшной истории ХХ века, осознаешь, что Ф.М. Достоевский в своей «богоносной» концепции патриотизма сильно преувеличил стремление русских людей к самоочищению и самосовершенствованию. Народ-«богоносец» с исступлением творил зло в годы революции и гражданской войны. Пробуждения этой неконтролируемой стихии и боялся Ф.М. Достоевский. Но все же Федор Михайлович рассматривал жизнь народа в диалектическом единстве добра и зла, не умалчивая о социальных язвах и всех отвратительных сторонах народной жизни, в том числе о пьянстве и разврате.
Подведем итоги. Мы рассмотрели основные черты патриотизма Ф.М. Достоевского, органично вплетенные в его философское мировоззрение. Патриотизм Ф.М. Достоевского включал в себя преклонение перед русской историей и культурой, православие как высшую и чистейшую форму христианства и антисионизм, критикуемый именно как антипод русской идеи всечеловеч-ности. Нигилистически ориентированным космополитам и либералам-западникам Ф.М. Достоевский противопоставлял любовь к Отечеству, базирующуюся на знании русской истории, культуры и приверженности к православию.
Писателю и мыслителю было свойственно не только патриотическое сознание, но и патриотическое отношение к современной ему социально-политической реальности. Всем своим творчеством - романами, повестями, социально-философской и политической публицистикой - он осуществлял реальную патриотическую деятельность.
И в заключение отметим следующее. В детстве родители называли своего сына Федора «настоящий огонь», и писателем его можно назвать огненным. Удивительно, что иногда его романы, показывающие людские страдания и наполненные глубоким философским смыслом, производят умиротворяющее, успокаивающее воздействие на страдающие, обожжённые горем людские души. Порой бушующий лесной пожар гасят встречным пламенем. Так и пожар в собственной душе можно затушить чтением романов и повестей Ф.М. Достоевского. Ведь тоже можно сказать и о пессимисте Шопенгауэре - недаром крупный психотерапевт современности Ирвин Ялом назвал одну из своих книг «Шопенгауэр как лекарство».
Для нас же, русских людей, истомленных десятилетиями жутких реформ, лишенных малейшего здравого смысла, - реформ, посредством которых надругательству и осмеянию подвергалось самое святое в русской культуре, Ф.М. Достоевский выступает не только надеждой и утешением, но и путеводной звездой для создания нового позитивного мировоззрения, в котором патриотизм будет не просто пустым словом, но подлинным смыслом жизни каждого русского человека, любящего историю и культурное наследие Отечества и с уважением относящегося к мировой культуре.
Список источников:
Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. 224 с.
Бердяев Н.А. Миросозерцание Достоевского // О русских классиках / сост., ком. А.С. Гришин; вступ. ст. К.Г. Исупов. М., 1993. 366 с.
Бурсов Б.И. Личность Достоевского. Роман-исследование // Избранные работы : в 2 т. Л., 1982. Том 2. 640 с.
Горохов П.А., Пузиенко Ю.В., Коваленко А.П. Формирование и развитие патриотизма у будущих управленцев: фило-софско-методологические и праксиологические аспекты // Alma mater. Вестник высшей школы, 2023. № 5. С. 70-76. https://doi.org/10.20339/AM.05-23.070.
Гроссман Л.П. Достоевский. М., 1962. 544 с.
Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений : в 30 т. Л., 1981. Том 22. 408 с.
Достоевский Ф.М. Из записных книжек // Полное собрание сочинений : в 30 т. Л., 1984. Том 27. 463 с.
Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений : в 30 т. Л., 1988. Том 30. Книга 1. 888 с.
Достоевский Ф.М. Письма. 1834-1881 // Собрание сочинений : в 15 т. СПб., 1996. Том 15. С. 857-861.
Достоевский Ф.М. Дневник писателя. СПб., 2021. 1056 с.
Достоевский Ф.М. Ряд статей о русской литературе // Политическое завещание : сб. ст. за 1861-1881 гг. М., 2006. С. 18-60.
Кантор В. Судить Божью тварь. Пророческий пафос Достоевского. М., 2010. 422 с.
Карякин Ю.Ф. Достоевский и Апокалипсис. М., 2009. 700 с.
Карякин Ю.Ф. Достоевский и канун XXI века. М., 1989. 656 с.
Лаут Р. Философия Достоевского в систематическом изложении / пер. с нем. И.С. Андреевой. М., 1996. 447 с.
Сараскина Л. И. Достоевский. М., 2011. 825 с.
Селезнев Ю. И. Достоевский : 5-е изд. М., 2007. 510 с.
Толстой Л.Н. Христианство и патриотизм. М., 2021. 42 с.
Фрейд З. Психоанализ творчества. Леонардо да Винчи, Микеланджело, Достоевский / пер. с нем. М., 2016. 256 с.
Шестов Л.И. Достоевский и Ницше. Апофеоз беспочвенности. М., 2000. 382 с.
Frank J. Dostoevsky. A Writer in His Time. Princeton, 2009. 984 p.
Scanlan J.P. Dostoevsky the Thinker. London, 2002. 251 p.
Spieker M., Bühne D. Rock me, Dostojewski! Poet. Prophet. Psychologe. Punk, Basel. 2021. 560 p.
Thiess F. Dostojewski. Realismus am Rande der Transzendenz. Stuttgart, 1971. 339 p.
Williams R. Dostoevsky, Language, Faith and Fiction. Waco, 2008. 290 p.
Zenta M. Dostojewskij. Menschengestalter und Gottsucher. Митс!-!, 1997. 414 p.
References:
Berdyaev, N.A. (1990) Istoki i smysl russkogo kommunizma [The origins and meaning of Russian communism]. Moscow. 224 p. (In Russian).
Berdyaev, N.A. (1993) Mirosozertsanie Dostoevskogo [Dostoevsky 's worldview]. In: O russkikh klassikakh [About russian classics]. Moscow. 366 p. (In Russian).
Bursov, B.I. (1982) Lichnost' Dostoevskogo. Roman-issledovanie [The personality of Dostoevsky. Novel-research]. In: Iz-brannye raboty [Selected works]. In 2 Vols. Vol. 2. Leningrad, 640 p. (In Russian).
Dostoevskiy, F.M. (1996) Pis'ma. 1834-1881 [Letters. 1834-1881]. In: Sobranie sochineniy [Collected works]. In 15 Vols. Vol. 15. St. Petersburg. Pp. 857-861. (In Russian).
Dostoevskiy, F.M. (1981) Polnoe sobranie sochineniy [The complete works]. In 30 Vols. Vol. 22. Leningrad. 408 p. (In Russian).
Dostoevskiy, F.M. (1984) Iz zapisnykh knizhek [From notebooks]. In: Polnoe sobranie sochineniy [The complete works]. In 30 Vols. Vol. 27. Leningrad. 463 p. (In Russian).
Dostoevskiy, F.M. (1988) Polnoe sobranie sochineniy [The complete works]. In 30 Vols. Vol. 30. Book 1. Leningrad. 888 p. (In Russian).
Dostoevskiy, F.M. (2006) Ryad statey o russkoy literature [A Number of articles about Russian literature]. In: Politicheskoe zaveshchanie [Political testament]. Moscow, pp. 18-60. (In Russian).
Dostoevskiy, F.M. (2021) Dnevnikpisatelya [The writer's diary]. St. Petersburg. 1056 p. (In Russian).
Frank, J. (2009) Dostoevsky. A Writer in His Time. Princeton. 984 p.
Freyd, Z. (2016) Psikhoanaliz tvorchestva. Leonardo da Vinchi, Mikelandzhelo, Dostoevskiy. Perevod s nemetskogo [Psychoanalysis of creativity. Leonardo Da Vinci, Michelangelo, Dostoevsky]. Moscow. 256 p. (In Russian).
Gorokhov, P.A., Puzienko, Yu.V. & Kovalenko, A.P. (2023) Formation and development of patriotism among future managers: philosophical-methodological and praxeological aspects. Alma mater. Vestnik vysshey shkoly. (5), 70-76. Available from: doi: 10.20339/AM.05-23.070. (In Russian).
Grossman, L.P. (1962) Dostoevskiy [Dostoevsky]. Moscow. 544 p. (In Russian).
Kantor, V. (2010) Sudit' Bozh'yu tvar'. Prorocheskiy pafos Dostoevskogo [Judging God's creature. Dostoevsky's prophetic pathos]. Moscow. 422 p. (In Russian).
Karyakin, Yu.F. (1989) Dostoevskiy i kanun XXI veka [Dostoevsky and the eve of the XXI century]. Moscow. 1989. 656 p. (In Russian).
Karyakin, Yu.F. (2009) Dostoevskiy i Apokalipsis [Dostoevsky and the Apocalypse]. Moscow. 700 p. (In Russian).
Laut, R. (1996) Filosofiya Dostoevskogo v sistematicheskom izlozhenii [Dostoevsky's philosophy in a systematic presentation]. Moscow. 447 p. (In Russian).
Saraskina, L.I. (2011) Dostoevskiy [Dostoevsky]. Moscow. 825 p. (In Russian).
Scanlan, J.P. (2002) Dostoevsky the Thinker. London. 251 p.
Seleznev, Yu.I. (2007) Dostoevskiy [Dostoevsky] : 5nd ed. Moscow. 510 p. (In Russian).
Shestov, L.I. (2000) Dostoevskiy i Nitsie. Apofeoz bespochvennosti [Dostoevsky and Nietzsche. The apotheosis of groundlessness]. Moscow. 382 р. (In Russian).
Spieker, M. & Bühne, D. (2021) Rock me, Dostojewski! Poet. Prophet. Psychologe. Punk, Basel. 560 p.
Thiess, F. (1971) Dostojewski. Realismus am Rande der Transzendenz. Stuttgart. 339 p.
Tolstoy, L.N. (2021) Khristianstvo ipatriotism [Christianity and patriotism]. Moscow. 42 p. (In Russian).
Williams, R. (2008) Dostoevsky, Language, Faith and Fiction. Waco, Baylor University Press. 290 p.
Zenta, M. (1997) Dostojewskij. Menschengestalter und Gottsucher. Мunich. 414 p.
Информация об авторах П.А. Горохов - доктор философских наук, профессор, Оренбургский филиал Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, Оренбург, Россия.
https://elibrary.ru/author_items.asp?authorid=301801
Е.Р. Южанинова - доктор педагогических наук, профессор Оренбургский государственный университет, Оренбург, Россия.
https://elibrary.ru/author_items.asp?authorid=631015
Вклад авторов:
все авторы сделали эквивалентный вклад в подготовку публикации. Конфликт интересов:
авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Information about the authors P.A. Gorokhov - D.Phil. in Philosophy, Professor, Orenburg Branch of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration, Orenburg, Russia. https://elibrary.ru/author_items.asp?authorid=301801
E.R. Yuzhaninova - D.Phil. in Pedagogy, Professor, Orenburg State University, Orenburg, Russia. https://elibrary.ru/author_items.asp?authorid=631015
Contribution of the authors:
The authors contributed equally to this article.
Conflicts of interests:
The author declares no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию / The article was submitted 23.08.2023; Одобрена после рецензирования / Approved after reviewing 20.09.2023; Принята к публикации / Accepted for publication 17.10.2023.
Авторами окончательный вариант рукописи одобрен.
