CC BY
43
07.00.00 - ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 930.1(4-011) И.Е. АНДРОНОВ
кандидат исторических наук, доцент, кафедра итальянского языка, Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова E-mail: orgizomenos@gmail.com
UDC 930.1(4-011) I.E. ANDRONOV
Candidate of historical sciences, Associate professor, Department of Italian Studies, Lomonosov Moscow State
University
E-mail: orgizomenos@gmail.com
КОНЦЕПЦИЯ НЕДАВНЕГО ПРОШЛОГО В «ХРОНИКЕ ДРЕВНИХ ХРИСТИАНСКИХ ЦЕРКВЕЙ» К. ХЕДИО (1530)
THE RECENT PAST CONCEPTS IN THE KASPAR HEDIO'S "CHRONICA DER ALTEN CHRISTLICHEN KIRCHEN" (1530)
«Хроника древних христианских церквей» Каспара Хедио лежит у истоков протестантской историографии церкви. Особую роль в исторической концепции этого произведения играют события периода между Кон-станцским собором 1414-18 гг. и первыми выступлениями Мартина Лютера. В «Хронике» Хедио отражено стремление ранних лютеранских историков увязать свои исторические взгляды с историко-церковной традицией, внеся в неё целый ряд новшеств. Исследование концепции первого протестантского сочинения, целиком посвященного истории, позволяет определить смелость и оригинальность научных взглядов, далеко ушедших от укоренившихся в общественной мысли моделей позднего Ренессанса. Особенную ценность представляют собой представления Хедио о различиях между историей церкви и всеобщей историей, носящие глубоко новаторский характер. Историческая концепция «Хроники» К. Хедио находится у истоков научной революции в области гуманитарных наук, происшедшей в Раннее Новое время.
Ключевые слова: протестантская историография, история церкви, методология истории, Ренессанс, Раннее Новое время.
The Kaspar Hedio's "Chronicle of the early Christian Churches" is at very beginning or the Protestant Church historiography. The events between the Council Constance (1414-18) and the first M. Luther's actions are given some special relevance in its historical concept. The Hedio's "Chronicle" reflects the tendency of main early Lutheran historians to connect their historical views to the general Church historiography tradition, but introduced nevertheless some important novelties. The conceptual study of the first Protestant historical work which was completely dedicated to history, allows describing courage and originality of author's scientific views, which were far away from the established Late Renaissance models. The Hedio's notions on the differences between the Church and Universal History were deeply innovative and represent therefore a special interest. The historical concepts of Hedio's "Chronicle" are at the origin of the Scientific Revolution in humanities, which expanded in Early Modern Europe.
Keywords: Protestant historiography, Church history, Methodology of history, Renaissance, Early Modern history.
В эволюции исторической мысли второй половины XVI в. особую роль сыграла церковная историография. Бурная дискуссия между протестантами и католиками стала полигоном, на котором историки формировали первые всемирно-исторические концепции, разрабатывали системный подход к источникам, углубляли познания в ряде вспомогательных исторических дисциплин. Старт дискуссии дал вышедший в 1559 г. первый том сочинения по истории церкви, написанный коллективом авторов в нескольких германских городах - так называемых «Магдебургских Центурий» [4].
Тем не менее, «Центурии» не были первым историческим сочинением протестантского лагеря. Ещё в 1530-е гг. в различных городах германского мира вышли в свет сочинения, различным образом интерпретировавшие события истории христианской церкви и применявшие полученную информацию для своих конфессионально-политических целей. Наряду с про-
© И.Е. Андронов © I.E. Andronov
изведениями Ф. Меланхтона, С. Франка, Б. Ренана и Х. Эгенольфа, заметным событием в интеллектуальной жизни Европы стала «Хроника древних христианских церквей», подготовленная Каспаром Хедио (1494-1552).
Несмотря на бесспорное новаторство и широкую прижизненную популярность, работы Хедио пока не получили должной популярности среди историков. Более известны его труды по переводу античных текстов, проповедническая деятельность и даже переписка. В тени других работ осталась «Хроника древних христианских церквей» (1530) - попытка охватить историю средневековой церкви, оставшуюся за пределами «Церковной истории» Евсевия и не менее популярного текста, известного под названием «Трёхчастной истории». Область церковной истории оставалась ещё крайне слабо освоенной, и браться за неё можно было только посредством установления в том или ином виде преемственности по отношению к авторитетным историко-церковным со-
чинениям далёкого прошлого. По этой причине Хедио подготовил собственный перевод на немецкий язык Евсевия и «Трёхчастной истории», а собственную «Хронику» издал вместе с переводами этих книг на немецкий язык. Тем самым он стремился утвердить преемственность между своей «Хроникой» и классическими сочинениями по ранней церковной истории, однако это обстоятельство осталось не понято позднейшими исследователями. Рассмотрим последнее прижизненное издание «Церковной хроники» Хедио 1545 года [6].
Написанный собственно Хедио текст был опубликован как «Третья часть» «Хроники»; первую составил перевод «Церковной истории» Евсевия, а вторую - «Трёхчастной истории» (сделанный по изданию Беата Ренана 1523 года). Тем не менее, не подлежит никакому сомнению, что текст III части должен рассматриваться как самостоятельное произведение. В издании 1545 года «Хроника», охватывающая период от 400 до 1545 года, занимает 187 листов из общего объёма фолианта в 485 листов.
Особенное место в исторической концепции Хедио занимают события примерно столетнего периода между Констанцским собором (1414-18), на котором были, в частности, осуждены Ян Гус и Иероним Пражский, и обнародованием Мартином Лютером своих знаменитых 95 тезисов (1517), что положило начало Реформации. Его трактовка этого, безусловно, важнейшего отрезка истории западной церкви будет рассмотрена подробнее после необходимых замечаний об историческом методе Хедио.
Известно, что дат в «Хронике древних христианских церквей» очень мало. Они не нужны: при огромном распространении в XVI веке различных «хроник» и «хронографий», предлагавших неопределённые и противоречивые хронологические выкладки, цифры становятся очень ненадёжными структурными элементами всемирно-исторической схемы: гораздо удобнее пользоваться отсылками на правителей. Они являются эпонимами, и дополнительные цифровые обозначения, во-первых, могут оказаться невынужденно неточными, а во-вторых, имеют обыкновение уточняться в ходе написания многочисленных «хронографий». Как правило, без точных дат упоминаются все ужасные факты, случаи массовых убийств, эпидемии, землетрясения. Даты нужны для сопоставления с другими датами; большая часть катаклизмов воспринималась не как кара Господня, а как абстрактное проявление воли Божией, безо всякой связи с людскими деяниями.
Дата в сочинении Хедио выступает как важное средство выделения информации, имеющей концептуальное значение. В этом случае дата не бывает одинокой; непосредственно предшествующие или иным способом логически связанные события также датируются. Этот приём позволяет достичь значительного эмоционального воздействия. Приведём пример. Неожиданно точно датируется понтификат папы Григория Великого (590604), причём указывается, что со смерти Августина прошло 157 лет [6, Bl. 360r]. К чему такая подробность?
Безусловно, этот папа - одна из крупнейших фигур во многих историко-церковных концепциях, причём не только протестантских, но и католических. Однако даже сопоставимые с ним фигуры (императоры Константин или Карл, папы Сильвестр или Лев) удостоены меньшего внимания с точки зрения хронологии. Видимо, дело в том, что спустя всего несколько страниц сообщается самая подробная из дат книги - зарождение мусульманства. Это событие обозначено неопределённо, однако собственно датировка максимально детализирована: «В лето Господа 630, Ираклия 18, от основания мира 4674, от основания Рима 1380 в Аравии, среди агарян и сарацин, на роль короля и пророка стал претендовать Магомет» [6, Bl. 363r].
Эти даты связаны глубокой причинно-следственной связью. Представления о мусульманстве как каре за прегрешения римской церкви - общее место для ранне-протестантской литературы, однако именно в «Хронике древних христианских церквей» Хедио этот тезис впервые получил чёткое историческое оформление. Вся 5 книга III части [6, Bl. 350 и далее] посвящена повороту в политике Рима в конце VI века и его последствиям. Автор пересказывает известные ему сведения из биографии Пророка и даёт характеристику священной книги мусульман; в строку пришлось суждение гуманиста Иоанна Авентина о том, почему Господь заслуженно вознаграждает турок победами над христианами.
В книге Хедио упоминается и ряд событий, на первый взгляд, не имеющих отношения к церковной истории; тем не менее, им уготована важная роль в решении поставленных перед книгой задач. В частности, деяния императоров являются аргументами в пользу законности их притязаний на роль истинных лидеров христианского мира в противовес римским епископам (особенно это касается императоров Запада). Победы Карла Великого над саксами - событие сугубо светской истории. Хедио, однако, помещает его в несколько неожиданный для нас контекст, воспользовавшись упоминанием историков о почитании саксами языческих идолов. Борьба против распространившегося в Восточной римской империи и некоторых других землях почитания икон стало для протестантов XVI века одним из важнейших аргументов для обоснования «переноса империи» от восточных императоров к Карлу и его наследникам. Хедио считал поклонение иконам частным проявлением общего понятия «идолопоклонничества». Оно изображалось важнейшим грехом восточной церкви - иконоборцы чаще всего воспринимались как праведники, а боровшиеся с ними византийские императоры представлялись выступавшими против истинной веры. Таким образом, основной причиной, оправдывающей агрессию Карла, было не язычество и не необходимость распространения христианства, а демонстрация принадлежности к «правильной» стороне в том конфликте, которому историк XVI века придал эпохообразующее значение. Не случайно события сопровождаются многозначительными намёками на неслучайность событий и переломность момента (например, промёрзшее до дна море и другие знамения)
[6, Bl. 369v]. В книге присутствует множество природных катаклизмов, и историк не выработал к ним единого подхода. Чаще всего они упоминаются с восхищением и служат для демонстрации божьей власти над людьми и не интерпретируются как знамения, хотя, как мы видели, бывают и исключения.
Хедио в целом избегает ссылок на источники; его «Хроника» содержит незначительное количество самостоятельно обработанного исторического материала и фактически является собранием общеизвестных фактов. Ценность «Хроники» с точки зрения историографии заключается в не зависимой от предшественников концепции, в ряде пунктов предвосхитившей развитие межконфессиональной полемики последующих десятилетий. При этом следует особо отметить, что с другими историками Хедио также не полемизирует. Отношение к источникам несколько меняется в последних книгах. Встречаются цитаты из Энея Сильвия Пикколомини, Пико Делла Мирандолы и Поджо Браччолини, а также постановлений церковных Соборов последних 100 лет. Экзотической с источниковедческой точки зрения можно назвать цитату эпитафии на могиле Яна Жижки [6, Bl. 455r].
«Новейшая история» начинается в «Хронике» Хедио с выступлений Яна Гуса и Иеронима Пражского. Посвящённая этим событиям 11 книга III части «Хроники» отличается гораздо большим по сравнению с предыдущими объёмом (почти 40 страниц in folio). Последнее столетие перед Реформацией является важнейшим элементом общеисторической концепции Хедио. Её основные положения, чётко и элегантно подмеченные Х. Кёйте по всем произведениям историка [7, S. 126 и далее], легли в основу всех развёрнутых концепций протестантской стороны в межконфессиональной полемике. С поправкой на «Хронику древних христианских церквей» она выглядит следующим образом.
Гус когда-то предсказал отмщение за свою казнь по просшествии ста лет; за это время пал Константинополь - один из исторических носителей имперской идеи. С этого момента для Хедио изменяется сама сущность исторического процесса: теперь история состоит почти исключительно из критических выступлений отдельных лиц и целых собраний, направленных против демонстрации римской церковью своей власти. После Базельского Собора 1431-49 гг. политика папства в версии Хедио сводится к игнорированию или противодействию его решениям. В заключительной главе автора интересуют материальные детали взаимоотношений Империи и папства: он оценивает колоссальные доходы Рима [6, Bl. 465v] и даже использует их для морального оправдания разграбления Рима 1527 года. Приводимые цифры круглы, что подчёркивает их приблизительность, однако автор явно стремится ошеломить читателя. У последнего складывается чёткая картина долгого беззастенчивого разграбления Германии папством, а протест против этого разграбления изображён на страницах «Хроники» также как исключительно массовое явление. «Доктор Лютер» не является ни первым, ни
крупнейшим среди лидеров этого движения, хотя ему отводится заметная роль (после Вормсского рейхстага 1521 года). Историк не подчёркивает внутренней связи между отдельными событиями Реформации, представляя их как поток событий, вызванный непреодолимыми объективными причинами. По прочтении последних книг «Хроники» становится ясно: именно события последнего времени являются главной целью всего замысла, начиная с перевода позднеантичных классиков церковной историографии. Хедио обладает определённым «туннельным зрением»: чем ближе к его времени, тем выше интенсивность истории, плотность событий, и тем уже географический кругозор. События прирастают в актуальности, а актуальность воспринимается им глубоко лично и поэтому вынужденно должна была быть германской. Географический и тематический охват событий сужается по мере продвижения историка во времени. «Церковь» не выступает в «Хронике» Хедио как консолидированное явление общественной жизни. Вместо него на страницах книги присутствует абстрактное «папство» (рарБИишЬ), действующее посредством пап и их ближайших сподвижников. Противостояние Рима и германских епархий приводит к формулированию и закреплению в общественном сознании претензий к папству, постепенно в течение нескольких десятилетий консолидировавшихся в единую идеологическую систему. Со своей стороны, папство всё более выступает как экономически вредная, разрушительная сила, претендующая на тираническое господство над единоверцами. Важнейшая линия исторической концепции Хедио состоит из «праведников» - церковных деятелей, отстаивающих церковные добродетели и протестующих против узурпаций Курии; их череда непрерывна, и присутствие в историческом процессе становится всё более массовым. Разумеется, всё происходящее в период после Базельского Собора является частью Промысла Божиего, нацеленного на демонстрацию величия господня и конечного торжества истинного христианства. Личность Лютера довольно важна; в «Хронике» Хедио он впервые выступает персонажем исторического сочинения. Впрочем, историк всячески подчёркивает, что его историческая роль не уникальна и что он, как и его современники-единомышленники, представляет собой реализацию Божьего замысла по противостоянию Церкви Сатаны. Реформация не имеет осязаемых причин в политической или доктринальной деятельности Курии и не является делом рук человеческих; при этом она не может быть персонифицирована в одном или нескольких деятелях. Напротив, последнее столетие истории в «Хронике» мастерски представлено как массовое движение, распространившееся на всю «Германию», то есть германскую ойкумену в самом широком смысле. В этом движении нет деятелей, сыгравших решающую роль, и их «предтеч» - Хедио вообще не оперирует такими категориями причинно-следственной связи. Видимо, довольно близка к истине версия Хедвиг Кёйте, согласно которой критики церкви XV века были «своего рода «партнёрами» реформаторов, объединён-
ными с ними в борьбе против общего противника и за Истину» [7, 8. 140 и далее]. В определённом смысле можно вести речь о Реформации Хедио как движении «большинства», поскольку при почти полном безразличии к социальным вопросам и вообще к классификации людей по тем или иным сословным признакам (без которой само понятие «большинства» неопределимо) историк показывает редкое единодушие практически всех исторических деятелей конца XV и особенно начала XVI веков. Для него нет истории этого времени вне конфликта вокруг церкви; почти нет людей, которые заслуживали бы упоминания в историческом сочинении и не были задействованы в этом конфликте.
Эта историческая концепция надолго задержится в протестантской исторической литературе. Важным этапом её развития станет «Каталог свидетелей истины» Флация Иллирика: в нём череда церковных деятелей будет прослежена на всём протяжении церковной истории, станет самоцелью и важнейшей моральной ценностью [5]. Представление о Реформации как движении большинства, распространившемся на всю германскую ойкумену, как мы увидим, будет характерно и для «Магдебургских центурий», хотя и не получит вещественного оформления. «Хроника древних христианских церквей» является важнейшим ключом к пониманию дошедших до нас рукописных материалов, составленных для последних двух томов «Центурий» [1; 2]. Было подмечено, что противонаправленная деятельность католической стороны в конфликте имела целью создание универсального «каталога ересей», по временной протяжённости и плотности соответствующего «каталогу праведников» (или, по Флацию, «свидетелей истины») лютеранской партии. Эти две коллекции забавным и неожиданным образом аналогичны по форме, несмотря на совершенно разную логику создания и, в общем, различное наполнение [См. об этом 10, Р. 31; 3, 8. 273]. Концепция последнего столетия перед Реформацией как переломного времени будет звучать в лютеранских церковных историях на протяжении всего XVII века, постепенно усложняясь и распространяясь на соседние эпохи. Во времена Хедио только «Хроника Кариона» обнаруживала понимание политических и религиозных противоречий внутри христианского мира, однако последняя значительно уступала «Хронике древних христианских церквей» в драматизме и остроте изложения.
Исследования показывают, что практически вся использованная Хедио в «Хронике» историческая фактура была незадолго до публикации его сочинения опубликована другими авторами. Иными словами, он создавал своё сочинение, опираясь на вышедшие недавно книги. В «Хронике» практически отсутствуют источники или данные, совершенно не известные современникам. Новизна «Хроники» заключалась во взаимосвязи фактов, в изложении, в цельности концепции. Последовательный характер исторической реконструкции, исключительная информативность позволила не только сказать новое слово в уже формирующем-
ся жанре церковной историографии, но и выступить вразрез с устоявшимися нормами гуманистической историографии. Хедио разделял с предшественниками-гуманистами исторический материал, но не концептуальный подход; в результате этого появилось качественно глубоко отличное от гуманистических образцов сочинение [См. 7, 8. 127]. Использование современных публикаций документов, подготовленных римской Курией (например, «Комментарии о деяниях Базельского Собора» папы Пия II), обеспечило всеох-ватность исторического материала, однако никоим образом не повлияло на концепцию. Более того, широкое привлечение материала из публикаций обеих сторон диспута способствовало складыванию нового механизма полемики, направленной на учёт «позитивной» информации, накопленной и предоставленной идеологическим противником.
Важнейшим достоинством «Хроники древних христианских церквей» стал континуитет изложения, возведённый в основополагающий историографический принцип. Историческая преемственность, взаимосвязь эпох были важнейшим элементом мировоззрения, сформулированного уже в первых сочинениях Мартина Лютера. Именно на непрерывности Истины, наличии её защитников во всех исторических эпохах основывалась уверенность в собственной правоте, в глубокой религиозной связи с Евангелием и утверждаемыми им ценностями. Собственно, противная сторона и её деятельность также рассматривались сквозь призму континуитета: отправной точкой лютеровской критики был тезис о том, что уже несколько столетий Церковь Христова управлялась Антихристом в обличии римского папы. В этой обстановке было немыслимо представить себе, что Истинная церковь прерывала своё существование; следовательно, «во все времена» необходимо было прослеживать её присутствие, а доказательством его могла быть только деятельность её защитников (в более поздней формулировке Флация Иллирика - «свидетелей истины»). Лютеровское видение церкви в её историческом развитии делится на две вышеописанные концепции Церкви Антихриста и Истинной церкви. В поздних сочинениях Мартина Лютера прослеживается вполне манихейское восприятие двух традиций [см. 10, Р. 20; 7, 8. 132], укоренившееся в собственном восприятии известного тезиса св. Августина.
«От начала мира до конца его существует две Церкви, которые Св. Августин называет Каином и Авелем. И Иисус Господь наш требует от нас, чтобы мы не принимали ложной Церкви, и сам различает две Церкви - истинную и ложную» [8, 8. 477].
Воздействие праведников на церковную историю было различным в разные исторические эпохи, и Лютер предлагает даже собственную периодизацию. Во времена Апостолов, Отцов церкви и первых Вселенских Соборов церковь следовала истинным путём и управлялась в целом правильно, хотя и небезошибочно. Затем, по мере политического усиления папства, церковь всё дальше отходила от верного пути; установившаяся «ти-
рания папы» обозначила новую эпоху, после которой Истина «невидимо присутствовала в видимой церкви». Особо заметной Истина становилась в трудах таких выдающихся деятелей, как св. Бернард, Бонавентура, Франциск Ассизский, Савонарола, Ян Гус и другие [9, 8. 530 и далее].
В «Хронике древних христианских церквей» концепция континуитета получила своё дальнейшее развитие. В отношении первых веков христианства Хедио «принимает на веру» концепцию Лютера, никак не уточняя её, - по Воле Божией защитников Истины во все, даже самые сложные времена, было мало, но они были обязательно. Самостоятельной концепция Хедио становится лишь применительно к последнему столетию перед Реформацией: её начало неизбежно датируется 1517 годом (а не 1521 или 1525, как у некоторых других авторов) во исполнение знаменитого пророчества Яна Гуса. Пророчество и его исполнение вступает в определённое логическое противоречие со схемой непрерывной, но не слишком обильной череды праведников. Несовместимые друг с другом способы реализации причинно-следственной связи, характерные для двух концепций, наводят на мысль: переходом к логике пророчества Хедио подчёркивает исключительность столетнего периода между Констанцским собором и обнародованием 95 тезисов Мартина Лютера. Исключительность объясняется тем, что в представлениях Хедио и большинства его единомышленников мир идёт к своему завершению, поэтому ход истории неизбежно меняется, а столетие перед решающей религиозной битвой имеет поворотное эсхатологическое значение. Ещё одного (после времён евангельских и столетия перед выступлением Лютера) эпизода истории, в которой вновь могла бы реализоваться схема «предсказание-исполнение», уже не будет! Эта теория не была сформулирована эксплицитно, однако была довольно очевидна читателю, наполнявшемуся торжественностью и пониманием исключительной важности настоящего момента для реализации божественного замысла в целом. «Линия Каина», то есть череда служителей Антихриста, так же непрерывна, как и последовательность защитников Истины, и при этом более многочисленна, однако она свободна от логической коллизии последнего столетия перед Реформацией. Более того, на материале 1417-1517 годов никак не выделяется, что в эти годы Римская церковь находилась под особенно жёстким контролем Сатаны: пророчество Гуса, видимо, не касалось противной стороны.
Как мы видим, Хедио вводит в историческую практику ряд новаторских элементов. Не менее важно, однако, и то, от чего Хедио отказывается: исследователи историографии традиционно реже замечают «новаторский отказ», то есть отход от устоявшихся в науке клише. Между тем, безусловным прогрессом является отход историка от всемирно-исторических построений в духе гуманистической всемирной истории. В частности, целью написания «Хроники древних христианских церквей» не является «услаждение» или
«поучение» (пресловутые delectare ac docere) читателя. Воздействие на читателя у Хедио вторично; деятельность историка воспринимается как самодостаточная, направленная на создание объективной, не зависящей от нюансов восприятия обществом, ценности. В связи с этим обвинение, выдвинутое Хайнцем Шайбле в «журналистском» характере трудов Хедио [11, S. 21 и далее], не выдерживает критики - специфика журналистского труда заключается как раз в воздействии на современного читателя, быстром, эффективном, но краткосрочном. Хедио не предлагает читателю готовых решений, традиционно заключающихся, например, в необременительных рассуждениях об общих причинах некоторых отдельных событий или о нравах, пороках и других свойствах человеческой натуры. Историк понимает, что причины исторических событий, особенно масштабных и длительных, выходят далеко за рамки воли отдельных личностей или драматического стечения обстоятельств. Особенно заметно это при анализе некоторых событий недавнего прошлого. В частности, Хедио стремится к комплексному определению причин проведения Констанцского и Базельского соборов, а также их исторического значения. Эти события имели в общеисторической картине Хедио эпохальный характер - именно с них начинался последний период истории, структурно и концептуально резко выделенный на фоне других. Историк понимает, что эти соборы созывались не потому, что кто-то принимал решение об их необходимости, а потому, что они в тогдашнем видении наиболее соответствовали потребности института Церкви в упрочении единства, поставленного под угрозу схизмой и ересями. При этом он не ограничивает себя расхожим утверждением о необходимости мер для восстановления разрушающегося механизма господства католического Рима (как это делали, к примеру, Науклер и некоторые другие авторы), а обнаруживает понимание желательности этого единства и крепкой церкви со стороны всех присутствующих в её лоне сил, всего христианского мира. С этой точки зрения произведения Хедио являются бесспорным шагом вперёд на пути превращения истории в науку.
Отход от принципов ренессансной историографии проявился и в отношении к воле и самостоятельности читателя. Ему предоставляется много информации, однако не возводится никаких препятствий к её осмыслению в виде готовых ответов и упрощающих схем. Читатель Хедио должен часто решать сам. Конечно, информация подобрана и изложена специально для тех, кто разделяет конфессиональные и политические взгляды автора, однако расчёт на самостоятельное осмысление её, помимо прочего, льстил читателю и стимулировал его на «самостоятельное» открытие истин, к которым его подталкивал автор. Важнейшее историческое произведение Меланхтона, «Хроника Кариона», является примером тяготения к глобализирующим всемирно-историческим схемам, в которых христианское мировосприятие монополизирует всё прошлое. Хедио, напротив, воздерживается от упоминания расхожих схем периодизации
(вроде пророчества Даниила или схемы шести эпох). Этот шаг превращает его произведение в труд профессионала, написанный для самостоятельно мыслящих читателей, свободных от упрощающих схем. При всей наивности построений Хедио для читателя XXI века его произведение обретает некоторые несомненные черты научности, характерной уже для историографии Нового Времени.
Проведённый Хедвиг Кёйте анализ богословских взглядов Каспара Хедио показал в деталях довольно неожиданную близость его взглядов взглядам Мартина Лютера [7, Ss. 132, 145-183, 190-201]. Хедио не называл себя последователем Лютера и отводил ему роль «первого среди равных» германских «протестующих». Такие взгляды вообще были очень характерны для Страсбурга, в котором Хедио жил долгое время.
Ещё одной важной характеристикой концепции «новейшей истории» в «Хронике» Хедио является чёткое различие между историей церкви и всеобщей историей. Понимание специфичности первой в целом было нехарактерно для первой волны протестантских историков. Для древней церковной историографии (Евсевий и его ближайшие последователи) было характерно отсутствие различия между этими двумя категориями. В Средние Века и даже в эпоху Возрождения произведения, формально относящиеся к церковной историографии (например, труды Отто Фрейзингенского, „Liber de vita Christi ac omnium pontificum" Платины и „Vitae Romanorum Pontificum" Барнса), в историко-философском и методологическом отношениях ничем от большей части тогдашних исторических сочинений не отличались. Для описания деяний пап и императоров, других действующих лиц использовались одни и те же критерии и приёмы, и применение общих параметров (категории Добра и Зла, общая принадлежность к «граду Божиему» и др.) превращало историческую картину в однородное с точки зрения исторического подхода повествование.
Подход Хедио к отбору материала для конструирования своей истории совершенно самостоятелен. Это позволило ему, говоря о церковной истории, включить в неё эволюцию Видимой Церкви как самостоятельный объект. Таким образом, его церковь - это не непрерывная традиция противостояния ересям, не развитие религиозной Истины и не реализация божественного Логоса. Его «церковная история» не тождественна «Священной истории».
Применительно к «новейшей истории» это означает следующее. Безусловно, последнее перед выступлением Лютера столетие - это время освобождения Слова Божиего из оков Видимой Церкви, а после 1517 года -совершенно свободной циркуляции его на обширных пространствах поддержавших Реформацию земель. Одновременно непосредственно предшествовавшая Лютеру - время наибольшего упадка Церкви как института вообще. Образовавшаяся колоссальная пропасть между Церковью и Словом постоянно углублялась и от-
тенялась событиями, также набиравшими эпохальность и размах - церковные Соборы, крестьянская война в Германии, разграбление Рима 1527 года и усиливавшийся турецкий натиск иллюстрировали основной тезис Хедио с исключительным драматизмом. Драматизм подчеркивается особенной цельностью общеисторической картины, отразившейся, в частности, в отказе от деления истории на периоды с беспрекословно строгими границами. Историк избегает излишней чёткости в периодизации и в своём повествовании выделяет, как мы говорим с середины ХХ века, «факторы длительной протяжённости». Таким образом, подходя к описанию событий XV - начала XVI веков, читатель готов вынести суждение о Соборах, выступлениях Лютера, его оппонентов и последователей с точки зрения человека, владеющего самой широкой исторической перспективой. Более давние события в повествовании Хедио служат для оценки менее отдаленных во времени, а «новейшая» история отличается от «новой» тем, что выступает самостоятельным объектом для сравнения и оценочных суждений. «Церковь» этого периода, как и Церковь вообще, выступает на страницах книги не особым организмом, преисполненным божественной благодати или объектом борьбы между Добром и Злом, а земным, не лишённым недостатков и непрямо развивающимся институтом. Х. Кёйте писала: «Из церковной истории можно, кроме того, вычитать, где находилось Слово Божие, распространялось оно или встречало сопротивление. Это, однако, не означает для Хедио, что она представляет собой особую сферу Священной истории. Церковь в церковной истории - ответ Человека Богу и Его Откровению» [7, 8. 231]. Эта концепция звучит удивительно современно и отражает мнение многих уже в наш век, свободный от межконфессиональных идеологических конфликтов и наполненный другими страхами и опасностями.
«Хроника древних христианских церквей» была высоко оценена современниками и сыграла важную роль в складывании межконфессиональной полемики. Помимо новой концепции, она и по форме существенно отличалась от предшествующих текстов: в самом деле, сочинения Науклера, Крантца и Вимпфелинга выглядят по сравнению с ней совершенно по-средневековому. Предложив своё «продолжение» классических церковных историй до современных событий, Каспар Хедио сформировал первую целостную протестантскую историческую концепцию. Кроме того, он свёл воедино общеизвестные сведения и расположил их вдоль главного исторического стержня - череды императоров от Аркадия и Гонория до Карла V Документами, использованными и переведёнными Хедио, пользовался Маттиас Флаций Иллирик при составлении «Каталога свидетелей истины» - первой развёрнутой исторической концепции лютеранской церкви. В свою очередь, материалы «Каталога» легли в основу «Магдебургских Центурий» - поворотного явления в церковной историографии XVI века.
Библиографический список (References)
1. XV Centuria. Herzog August Bibliothek Wolfenbüttel, 11. 11. Aug. fol.
2. XVI Centuria. Herzog August Bibliothek Wolfenbüttel, 6. 5. Aug. fol.
3. Benrath G.A. Kirchliche Opposition, kirchentreue Frömmigkeit und Humanismus. In: Ökumenische Kirchengeschichte. 2. Mittelalter und Reformation. Mainz, 1993. Bd. 3.
4. Ecclesiastica Historia, integram ecclesiae Christi ideam quantum ad locum, propagationem, persecutionem, tranquillitatem, doctrinam, haereses, ceremonias, gubernationem, schismata, synodos, personas, miracula, martyria, religiones extra ecclesiam et statum Imperii politicum attinet, secundum singulas Centurias, perspicuo ordine complectens: singulari diligentia et fide ex vetustissimis et optimis historicis, patribus et aliis scriptoribus congesta per aliquot studiosos et pios viros in urbe Magdeburgica. 13 Vv. Basileae: Oporinus, 1559-1574.
5. FlaciusM. Catalogus testium veritatis, qui ante nostram aetatem reclamarunt Papae. Basileae: Oporinus, s. a. (1556).
6. Hedio K. Chronica, das ist Warhafftige Beschreibünge Aller alten Christlichen Kirchen. Historia Ecclesiastica Eusebii Pamphili Caesariensis xj. Bücher. Historia Ecclesiastica Tripartita Sozomeni Socratis und Theodoreti xij. Bücher. Historia Ecclesiastica sampt andern treffenlichen Geschiechten die zuvor in Teütscher sprach wenig gelesen sind auch vij. Bücher. Von des zeit an da die History Ecclesiastica Tripartita auffhöret das ist von der Jarzal an CCCC. nach Christi geburt biß auff das jar M.D.xlv. Basileae: Henricpetri, 1545.
7. Keute H. Reformation und Geschichte. Kaspar Hedio als Historiograph. Göttingen: Vandenhoeck und Ruprecht, 1980.
8. LutherM. Gegen Hans Worst (1541). In: D. Martin Luthers Werke : kritische Gesamtausgabe. Weimar: Bohlau. Bd. 51, 1914.
9. LutherM. Vom Mißbrauch der Messe (1521). In: D. Martin Luthers Werke: kritische Gesamtausgabe. Weimar: Bohlau. Bd. 8, 1889.
10. Oberman H. A. Forerunners of the Reformation: the shape of late medieval thought. New York: Holt, 1966
11. Scheible H. Der Plan der Magdeburger Zenturien und ihre ungedruckte Reformationsgeschichte. Heidelberg, 1960.
