CC BY
15
РОССИЕВЕДЕНИЕ В РОССИИ И ВНЕ ЕЕ
И.Л.Беленький
КОНЦЕПЦИИ ОТЕЧЕСТВЕННОГО ИСТОРИЧЕСКОГО
ПРОЦЕССА КАК ИСТОРИОГРАФИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА
(Часть 1: К морфологии россиеведения)
Беленький Иосиф Львович -
старший научный сотрудник ИНИОН РАН.
Под типологическим, обобщенным понятием «концепции отечественного исторического процесса» в этой статье имеется в виду совокупность - неоднородных, различающихся по своему идейному содержанию и идеологическому смыслу, составу и «грамматике» - систем рассуждений о пространственно-временной структуре «тела» российской истории, ее периодизации, основных условиях и факторах, эволюции и трансформации исторического бытия России.
Иными словами, в статье рассматриваются обобщающие суждения о «ходе» российской истории, высказанные - в различной форме и с различной степенью обоснованности, строгости и связанности между собой эмпирических знаний и теоретических (в том числе априорных) представлений - в трудах ученых, принадлежащих к важнейшим направлениям отечественной исторической, социальной, политической, религиозно-философской мысли Х1Х-ХХ вв.
Нас интересуют названные концепции прежде всего как свидетельства творческих поисков и размышлений их создателей, а не как выражение связанности этих поисков и размышлений с доктринальными построениями соответствующих научных школ и направлений.
За пределами рассмотрения остается столь значимая для русской мысли этого времени вся полнота национально-политических и историософских идей, определявших русское национальное самосознание в Х1-ХУШ вв.
Основное внимание в статье уделяется не анализу идейного содержания и идеологического смысла концепций отечественного исторического процесса1, а попытке обсуждения ряда проблем методологического характера:
1. Их изучение и реинтерпретация уже более столетия является одной из важнейших тем исследований по истории русской исторической и философской мысли.
концепции отечественного исторического процесса как историографическая
проблема РОССИЕВЕДЕНИЕ В РОССИИ И ВНЕ ЕЕ
- возможность типологии дискурсов, творящих эти концепции;
- выявление базисных конструктов, общих для всех без исключения концепций;
- поиск основоположений историографического описания;
- анализ эвристических потенций и пределов «теоретической истории России», дисциплинарно конституируемой в системе россиеведения («знания о России»).
Думается, что попытка корректного рассмотрения этой проблематики облегчит обсуждение кардинального по своей сути вопроса - о степени, глубине и мере сопоставимости постижения закономерностей и смысла русского исторического бытия («чаемой России», согласно Ф.А.Степуну) представителями различных течений русской мысли («русского мировоззрения», согласно формуле С.Л.Франка).
Разговор о путях описания созданных концепций отечественного исторического процесса предпосылочно обязывает очертить некоторые важнейшие теоретико-методологические контексты темы.
Речь идет о сложившихся в эпоху Modern'a традициях истолкования дисциплинарного статуса, предмета и задач «философии истории», «историософии», «метафизики истории» и их взаимоотношений, их корреляций с исторической наукой (прежде всего, с «всеобщей / всемирной универсальной историей») и достаточно неопределенным концептом «теория исторического процесса», а также со сравнительно новым концептом «теоретическая история» - традициях, структурирующих предпосылки и рамки теоретического подхода к изучению отечественной истории2.
В системе уже ставших большей частью классическими, представлений о характере соотнесенности между собой названных дисциплин и концептов, их обоснованности или «беспочвенности», особо значимыми с точки зрения рассматриваемой проблематики, представляются суждения: конституирующие предметность
2. См. в частности, фундаментальные сводки: Арон Р. Этапы развития социологической мысли. - М., 1993; Коллингвуд Р. Идея истории; Автобиография. - М., 1980. - С. 5-320; Кроче Б. Теория и история историографии. - М., 1998; Трельч Э. Историзм и его проблемы. - М., 1994; Лаппо-Данилевский А.С. Методология истории. - Пг., 1923. - Вып.1; Шпет Г.Г. История как проблема логики. - М., 2002. См. также: Перов Ю.В., Сергеев К.А. Философия истории Гегеля: от субстанции к историчности// Гегель Г.В.Ф. Лекции по философии истории. - СПб., 1993. - С. 6-51; Смирнов И.П. Социология как охранительная дисциплина // Философский век. - СПб., 2001. -Альманах 17. - С. 59 - 79; Шичалин Ю.А. Европейский историзм: (Некоторые аспекты проблемы) // Шичалин Ю.А. Античность. Европа. История. - М., 1999. - С.137-205. См. также переводы ряда классических трудов ХХ в. в альманахе «Время мира» (Новосибирск, 1998-2001. - Вып.1-2).
концепции отечественного исторического процесса как историографическая
РОССИЕВЕДЕНИЕ В РОССИИ И ВНЕ ЕЕ проблема
«философии истории» (Г.В.Ф.Гегель3, Р.Коллингвуд4, Э.Трельч5 и др.), прослеживающие диахронию взаимоотношений «философии истории», «историософии» и «теоретической социологии» (Н.И.Кареев6, Г.В.Флоровский7 и др.), строго различающие «философию истории» и «метафизику истории» (в русской литературе одно из наиболее «сильных» утверждений такого рода принадлежит перу В.Ф.Эрна8), настаивающие на необоснованности, «беспочвенности» признания за «философией истории» и «всеобщей» историей реального статуса (Б.Кроче9, Ю.А.Шичалин10 и др.).
Особо должны быть упомянуты ведущиеся Н.С.Розовым (вместе с коллегами) исследования по определению предметности, задач и построению методологического аппарата новой исторической дисциплины «теоретическая история»11.
Если пропедевтическая значимость работ в этой области для обоснования могущей иметь место «теоретической истории России» - самоочевидна, то смысл очерченных выше других соображений для теоретизации изучения отечественной истории состоит очевидно в том, что они могут способствовать пониманию должного и возможного в этой области знания, уяснению непреодолимости границ между постижением всеобще-исторического (всемирной истории) и локально-исторического (отечественной истории), поиску разумных модусов обращения к философско-исторической и теоретико-социологической мысли в сфере занятий отечественной историей.
Две важнейшие доминанты «русского мировоззрения» - в сложнейшей диалектике их взаимоотрицания и взаимосвязанности - определяют на протяжении последних двух столетий все многообразие форм и типов постижения эмпирической реальности и смысловой сущности отечественного исторического бытия12.
3. Гегель Г.В.Ф. Лекции по философии истории. - СПб., 1993. - С. 51-125.
4. Коллингвуд Р. Указ. соч.
5. Трельч Э. Указ. соч.
6. Кареев Н.И. Историология. (Теория исторического процесса) // Социология истории Николая Кареева. - СПб., 2000. - С.13-240.
7. Флоровский Г.В. Положение христианского историка // Флоровский Г.В. Догмат и история. - М., 1998. - С.63.
8. Эрн В.Ф. Основная мысль второй философии Джоберти // Эрн В. Сочинения. - М., 1991. - С.448-450.
9. Кроче Б. Указ. соч.
10. Шичалин Ю.А. Указ. соч.
11. См. в частности: Разработка и апробация метода теоретической истории/Науч. ред. Розов Н.С. - Новосибирск, 2001.
12. Знаменитые тютчевские строки «Умом России не понять... В Россию можно только верить», помимо всего прочего, - одно из прочтений этой диалектики.
концепции отечественного исторического процесса как историографическая
проблема РОССИЕВЕДЕНИЕ В РОССИИ И ВНЕ ЕЕ
Одна из них - стремление к историософскому видению судеб России, питаемое трансцендентальной философией истории (прежде всего, в ее православно-христианском понимании).
Другая - все более и более возрастающее осознание необходимости создания системы («^ишшае») научного (в генезисе уже давно преодолевшего искус исторического провиденциализма и романтизма, но борющегося вновь и вновь, на последующих этапах формирования своего рационального остова, с этими же искусами, равно как и с кажущейся неизбежностью позитивизма и исторического прагматизма) социально-исторического и историко-культурного знания о России, в том числе теоретического осмысления ее истории.
Первая, при всем категорическом неприятии ею неортодоксальных построений как бы стягивает вокруг себя и маргинальные по отношению к основной традиции - историософские схемы (в том числе рожденные в мире старообрядчества и русского мистического гнозиса нового и новейшего времени), а также осмысление драмы русской истории в творчестве великих русских писателей и поэтов XIX-XX вв.
Вторая, в конечном итоге, стремится к конституированию россиеведения, как мультидисциплинарной системы научного эмпирического и теоретического знания о России венчаемой пока еще гипотетической «теоретической историей России».
Хотя органическая взаимосвязанность всех научных дисциплин, изучающих Россию во всем многообразии ее природной, социально-исторической и духовной (культурной) явленности, представлялась несомненной уже в конце XIX в.13 - концепт «россиеведения» как сферы научного знания стал разрабатываться в нашей науке сравнительно недавно14.
13. Показательно, что «Энциклопедический словарь Ф.А.Брокгауза и И.А.Ефрона» посвятил монографическому описанию России два специальных тома (СПб., 1899. -Полут. С. 54-55).
14. Среди первых концептуализаций см.: Пивоваров Ю.С., Фурсов А.И. О нынешней ситуации и проблемах изучения русской истории: (На путях к россиеведению) // Рус. ист. журн. - М., 1998. - Т.1, № 1. - С. 5-71; Шаповалов В.Ф. Россиеведение: Учеб. пособие для вузов. - М., 2001; Краткий толковый исторический словарь по россиеведению. - М., 1995. См. также глубокую статью Э.Холенштейна «Россия - страна, преодолевающая пределы Европы», посвященную пониманию Р.О.Якобсоном предмета и задач россиеведения в 1929 г. (Роман Якобсон: Тексты, документы, исследования. - М., 1999. - С. 319-333). В работе «О современных перспективах русской славистики», опубликованной в берлинском журнале «Славянское обозрение» («Slavische Rundschau»; см. перевод ее на русский язык в сб. «Роман Якобсон: Тексты...», с. 21-33) Р.Якобсон употребляет точный эквивалент «россиеведения» - «науки о России» («Russlandskunde»).
концепции отечественного исторического процесса как историографическая
РОССИЕВЕДЕНИЕ В РОССИИ И ВНЕ ЕЕ проблема
Если реальная морфология науки об отечественной истории дана нам в действительности ее современного состояния, а ее развитие, эволюция и трансформация многократно в различных проекциях описаны в историографических ис-следованиях15, то реальная морфология россиеведения в синхронии и диахронии русской мысли Х1Х-ХХ вв. еще должна быть систематически описана на основе сведения воедино материала существующих разноплановых и неоднородных ис-торико-научных реконструкций развития ряда областей отечественного социально-гуманитарного знания.
В предварительном порядке можно сказать, что в структуру россиеведения входят: наука об отечественной истории во всей полноте ее дисциплинарного состава; отделы социального и социологического, экономического, политологического, правоведческого, этнологического, культуроведческого, географического и геополитического знания, изучающие «Россию»; «теоретическая история России»; «проектная» составляющая россиеведения.
Кроме того, невозможно абстрагироваться от проблемно-тематических полей, кажущихся вспомогательными, но в то же время весьма значимых для периода «естественного» россиеведения становления во второй половине Х1Х-нача-ле ХХ в., когда формирующееся совокупное знание о России было еще очень далеко от обретения им общего дисциплинарного облика. Выделим среди этих полей, следующие.
— Статистические изучения российской действительности (переписи; различного рода описания, в том числе территориальные; демографическая статистика)16.
— Географическое и эконом-географическое изучение России17.
15. См. библиографические указатели: История исторической науки в СССР. Дооктябрьский период. - М., 1965; История исторической науки в СССР: Советский период. - М., 1980; Историография отечественной истории в исследованиях второй половины ХХ века. - М., 2001.
16. См.: в частности: Птуха М.В. Очерки по истории статистики в России. - М., 1955-1959. - Т.1-2; Свавицкий Н.А. Земские подворные переписи: (Обзор методологии). - М., 1961; Григорьев В.Н. Предметный указатель материалов в земско-статистических трудах с 1860-х гг. по 1917 г. - М., 1926-1927. - Вып.1-2; Волков Е.З. Аграрно-экономическая статистика России в итогах ее научных и методологических достижений, земского опыта и практики последних пяти лет революционного перелома (1865-1922). - М.; Пг., 1924; Библиография основных библиографий отечественной статистики //Рябушкин Т.В., Симчера В.М., Машихин Е.А. Развитие статистической науки в СССР. - М, 1985. - С. 332-334.
17. См.: Беленький И.Л. Географический фактор в отечественной истории: Библиогр. указ. // Россия и совр. мир. - М., 1999. - № 1 (22). - С. 248-270; № 2 (23). - С. 245-268; № 3 (24). - С. 266-292. Его же. Роль географического фактора в отечественном историческом процессе: Аналит. обзор. - М., 2000.
концепции отечественного исторического процесса как историографическая
паоблема РОССИЕВЕДЕНИЕ В РОССИИ И ВНЕ ЕЕ
— Развитие русской этнографии как описательной науки18.
— Роль Петербургской / Российской академии наук, российских университетов, научных обществ и краеведения в развитии исторического самосознания русской науки и культуры19.
Особую, поистине уникальную когнитивную значимость и самоценность имеют два огромных массива текстов/источников, воплощающие бесконечное многообразие форм отражения и аналитики российского мира в в российском же интеллектуальном наследии. Во-первых, это публицистические, мемуарные и эпистолярные тексты деятелей русской культуры. Эта литература огромна и в системном отношении изучена еще - за исключением публицистического, мемуарного и эпистолярного творчества отдельных писателей (главным образом, в форме комментария к изданиям этих текстов) - совершенно недостаточно. По существу, она (в динамике трансформации ее жанров и в многовариантности ее идеологических ориентаций) является самостоятельной главой истории россиеведения, творящей ни с чем не сопоставимую феноменологию российской повседневности и аналитику (часто имеющую проектный характер) культурно-исторического бытия России. Одна из постоянных тем - своеобразная авторефлексия феноменологического и аналитического дискурса: обращенные к читателю (в том числе к будущему), к оппонентам, наконец, к самому себе, слова автора, говорящие о не-
18. См. в частности: Токарев С.А. История русской этнографии: (Дооктябрьский период). - М., 1966; Азадовский М.К. История русской фольклористики. - М., 19581963. - Т.1-2; Титова З.Д. Этнография: Библиогр. рус. библиогр. по этнографии народов СССР (1851-1969). - М., 1980. Специально о понимании этнографии и фольклористики как народознания см. например: Базанов В.Г. От фольклора к народной книге. - Л., 1983.
19. См. например: Вернадский В.И. Труды по истории науки в России. - М., 1988; Пумпянский Л.В. Классическая традиция. - М., 2000. - С. 75 (о выполненном Академией наук «в духовном одиночестве», «великом деле собрания всех материалов», необходимых для издания наследия М.В.Ломоносова в 1870-1880-е гг.); Есаков В.Д. Неосуществленный проект Академии наук // Вестн. РАН. - М., 1998. - Т.67, № 12. - С. 1129-1139 (о проекте сборника 1916 г. «Русская наука»); Кольцов А.В. Создание и деятельность Комиссии по изучению естественных производительных сил России: 1915-1930 гг. -СПб., 1999; Соболев В.С. Для будущего России: Деятельность АН по сохранению нац. культур и науч. наследия: 1890-1930 гг. - СПб., 1999; Ляхович Е.С., Ревушкин А.С. Университеты в истории и культуре дореволюционной России. - Томск, 1998; Петров Ф.А. Российские университеты первой половины XIX в. - М., 1998-2000. - Кн.1-3; Щетинина Г.И. Университеты в России и устав 1884 года. - М., 1976; Эймонтова Р.Г. Русские университеты на грани двух эпох. - М., 1985; ее же. Российские университеты на путях реформы. - М., 1993; Иванов А.Е. Высшая школа России в конце Х1Х-начале ХХ века. - М., 1991; Макарихин В.П. Губернские ученые архивные комиссии России. -Ниж.Новгород, 1991; Орешина М.А. Россия региональная: теоретико-методологические аспекты изучения. - М., 2000.
концепции отечественного исторического процесса как историографическая
РОССИЕВЕДЕНИЕ В РОССИИ И ВНЕ ЕЕ проблема
совершенстве, слабости и недостоверности существующих знаний и представлений о России20.
Во-вторых, еще более значимую главу в истории россиеведения составляет множественный образ России, запечатленный в собственно художественной литературе. Необъятность материала и существующих его трактовок и интерпретаций вынуждают нас только обозначить эту тему в кругу проблем, вне рассмотрения которых немыслимо воссоздание процесса генезиса и развития россиеведения21 .
Наконец, нам представляется обоснованным подчеркнуть, что одной из скреп россиеведения, институционально способствующей становлению социально-исторического и историко-культурного знания о России, являлись, различные по своей тематике и формальной структуре, идейной ориентации, «идеологические сборники»22, игравшие в духовной жизни России конца XIX-начала ХХ в. не менее важную роль, чем «толстые журналы». Наряду с аналитикой действительнос-
20. Достаточно вспомнить хрестоматийное. В 1845 г. Н.В.Гоголь писал в ХХ фрагменте «Выбранных мест из переписки с друзьями»: «<..> Велико незнание России посреди России. Все живет в иностранных журналах и газетах, а не в земле своей. Город не знает города, человек человека; люди, живущие только за одной стеной, кажется, как бы живут за морями» (Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений. - Л., 1952. - Т.8. -С. 308).
Напомним, что В.В.Розанов, всегда преклонявшийся перед художественным гением Гоголя, одновременно почти ужасался мощи его проникновения в российскую суть. В «Мимолетном» 1914 г. он писал: «Гоголь отвинтил какой-то винт внутри русского корабля, после чего корабль стал весь разваливаться. Он "открыл кингстоны", после чего началось медленное, год от году потопление России» (Розанов В.В. Когда начальство ушло. - М., 1997. - С. 196). Имеет смысл вспомнить и слова В.О.Ключевского: «<..> у нас очень неудовлетворительно устройство народного самонаблюдения», - писал он в 1891 г. (Ключевский В.О. Неопубликованные произведения. - М., 1983. - С. 294; разрядка автора).
Как памятник «народознания» чрезвычайно значимы и многие сочинения, созданные в рамках жанров «путевых очерков» и «путешествий»: книги А.Н.Радищева, А.П.Чехова, М.М.Пришвина и мн., мн. др.; недавно собранные вместе «путевые очерки» В.В.Розанова (Розанов В.В. Иная земля, иное небо. - М., 1994).
21. Здесь только отметим, что подход историка литературы к произведениям русских писателей, независимо от исповедуемой им методологии анализа, всегда значительно шире и объемнее, чем подход «гражданского» историка (историка-источниковеда), предпосылочно трактующего литературное произведение как «исторический источник». Опыт некоторого сближения исходных позиций см. в статьях сборника «История России Х1Х-ХХ веков: Новые источники понимания» (М., 2001). См. также: Беленький И.Л. Художественная литература и социально-историческое бытие ХХ века: возможности историко-источниковедческого подхода во второй половине 80-90-х гг. (Ст.1)//Дискурс. - М., 2000. - № 8/9. - С. 219-235.
22. См. их описание: Колеров М. Индустрия идей: Русские общественно-политические и религиозно-философские сборники. 1887-1947. - М., 2000.
концепции отечественного исторического процесса как историографическая
паоблема РОССИЕВЕДЕНИЕ В РОССИИ И ВНЕ ЕЕ
ти и проектным видением будущего, некоторые сборники (например: «Материалы к характеристике нашего хозяйственного развития» (СПб., 1895), «Теория государства у славянофилов» (СПб., 1898), «Освобождение» (Stuttgart, 1903, кн.1), «Освобождение» (Paris, 1904, кн.2), «Вехи» (М., 1909), «По вехам...» (М., 1909), «Интеллигенция в России» (СПб., 1910), «"Вехи" как знамение времени» (М., 1910), «Великая Россия» (М., 1910-1911, кн.1-2), «Идейные горизонты мировой войны» (М., 1915), «Из глубины» (М., 1918), «Смена вех» (Прага, 1921), «Освальд Шпенглер и Закат Европы» (М., 1922), евразийские сборники 1920-х годов) содержали элементы концептуализации представлений о «ходе русской истории», и присущих соответствующему идейному кругу.
Некоторый уход в сторону от основной темы был необходим, так как проблематика, связанная с теоретическим изучением отечественного исторического процесса, естественным образом входит в состав россиеведческого знания, в любой проекции представления его структуры.
Эта же логика требует еще одного отступления от темы — введения в контекст ее обсуждения концепта «русская мысль» (в той его трактовке, которая восходит к теоретическим построениям С.Л.Франка) и современных споров о самой возможности конституирования в России социального теоретического знания в координатах европейской научной традиции.
В свою очередь, рассмотрение, даже эскизное, этого вопроса невозможно вне его взаимосвязи с существующими представлениями о содержании и смысле понятия «национальная наука».
С.Л.Франк, говоря о характерных чертах и существенных особенностях «русского мировоззрения», своеобразии «русского типа мышления» - среди таковых, по его мнению: интуитивизм, антирационализм, идея «живого знания» (в его противопоставленности рассудочному, абстрактному знанию), психологический онтологизм, концепт «правда» (в единстве его значений как «право» и «истина»), «соборность», понимание религиозной этики как религиозной онтологии - писал в статье 1925 г. «Русское мировоззрение»: «.судьба. человека мыслится некоторым образом как всемирно-историческая судьба человечества, его благо зависит от спасения всего мира, и подлинная его суть всегда проявляется в социальной жизни. Тем самым русское мышление превращается в значительное историко- и социально-философское мышление. Самое интересное и значительное, что породило русское мышление XIX века - кроме самой религиозной философии, - принадлежит к области исторической и социальной философии. В русской литературе едва ли можно отделить религиозную философию от исторической, социальной и культурной философии, их необходимо рассматривать вместе»23.
23. Франк С.Л. Русское мировоззрение // Франк С.Л. Духовные основы общества. -М., 1992. - С. 494.
концепции отечественного исторического процесса как историографическая
РОССИЕВЕДЕНИЕ В РОССИИ И ВНЕ ЕЕ проблема
В другой статье того же 1925 г. «Сущность и ведущие мотивы русской философии» С.Л.Франк писал: «Философия истории и социальная философия (которая также является религиозной этикой и онтологией) - вот главные темы русской философии. Самое значительное и оригинальное, созданное русскими мыслителями, относится к этой области. К ней же принадлежит одна из крупных проблем, сильно занимавшая русское сознание от славянофилов до наших дней, - об отношении русского мира к культуре Западной Европы и особенности ее духа. Эта проблема рассматривается не только как национально-политическая или культурно-историческая, а как проблема философии истории, в конечном же счете как религиозно-метафизическая проблема»24.
Ю.С.Пивоваров, подробно рассматривая эти статьи С.Л.Франка, реконструирует духовные основания социологии социальной философии, социального знания, - в данном контексте эти понятия синонимичны. - И.Б.), обусловленные, согласно Франку, «русским мировоззрением»: «русская социология» возможна именно как «русская социология соборности». «Мы - миросозерцание» (важнейшая категория социальной философии Франка. - И.Б.) социальное, благодаря психологии, скрепляется с «мы - миросозерцанием» религиозным25.
В статьях С.Л.Франка 1925 г., носящих историко-философский характер, очерчиваются лишь идейные основоположения социального знания, органичного для русской мировоззренческой традиции.
Проблема методологических его оснований, его категориально-логического аппарата - в силу пропедевтических задач этих статей, рассчитанных на ознакомление западного читателя с историей русской мысли - остается вне рассмотрения.
Свою программу методологического обоснования социального знания С.Л.Франк изложил в ряде других работ этого периода, предметно однако не связанных с вопросом о специфике «русского мировоззрения» («русской филосо-фии»)26.
Исходя из того видения специфики русского социального знания, которое предложил Франк, Ю.С.Пивоваров приходит к достаточно радикальным выводам: «Что касается реальных проблем (разрядка Ю.П.) русской мысли, то они состоят в ее стремлении быть оригинальной, но... с помощью научного, категори-
24. Франк С.Л. Сущность и ведущие мотивы русской философии // Филос. науки. -М., 1990. - № 5. - С. 86.
25. Пивоваров Ю.С. Русская мысль. Система русской мысли и Русская система: (Опыт критической методологии) // Рус. ист. журн. - М., 1998. - Т.1, № 1. - С. 109-112.
26. Франк С.Л. Очерк методологии общественных наук. - Пг., 1922; его же. О задачах обобщающей социальной науки // Мысль. - Пг., 1922. - № 3. - С. 36-64 (Переизд.: Социол. исслед. — СОЦИС. - М., 1990. - № 9. - С. 30-49); его же. Духовные основы общества: Введение в социал. науки // Франк С.Л. Духовные основы общества. - М., 1992. - С. 15-36 (Введение: О задачах социал. философии).
концепции отечественного исторического процесса как историографическая
проблема РОССИЕВЕДЕНИЕ В РОССИИ И ВНЕ ЕЕ
ально-понятийного аппарата, разработанного на Западе. И в этом отношении она крайне непоследовательна. Отвергая выводы (разрядка Ю.П.) европейской мысли, отечественное любомудрие берет строительный материал именно там (робкие попытки ввести собственные понятия - соборность, хоровой принцип и т.п. - так и остались попытками, подходами, набросками)»27.
Пивоваров заключает эту часть своей работы словами, имеющими еще более радикальный смысл: «Так что же делать с русской мыслью? Как разгадать ее загадки? Как найти ключ к ее пониманию? Как ответить на вопросы, ею порождаемые? В конечном счете, зачем она нам?
Предлагаю следующий путь: „поменять угол зрения на нее; саму же мысль поставить в принципиально иной контекст. Другими словами, изучать ее в рамках складывающейся теории русской системы, в рамках формируемого россиеведения, а не в контексте западной философии»28.
Процитированные строки принадлежат исследователю, с наибольшей настойчивостью в последние годы обосновывающему тезис о невозможности постижения сущности исторического пути России (Русской системы), оставаясь в координатах социального и исторического знания, имеющего иные, европейские гносеологические и аксиологические основания. Исследование Русской системы в рамках россиеведения предполагает необходимость разработки единой социальной, политической, экополитической, исторической теории, обладающей своим собственным категориальным аппаратом.
Для понимания смысла этих методологических построений Ю.С.Пивоваро-ва важно их рельефно выявляющееся мировоззренческое и научное окружение -актуализация в последнее десятилетие проблемы соотносимости оснований отечественного социального знания (и в первую очередь «знания о России»), освободившегося / освобождающего от «пут прошлого», с идейным багажом и категориальным строем теорий, определяющих развитие социального знания в современном западном мире29.
27. Пивоваров Ю.С. Указ. соч. - С.112.
28. Там же. - С.114.
29. Дискуссия на страницах московского журнала «Pro et Contra» по этой теме особенно отчетливо обозначила полярные и пограничные точки зрения в ее обсуждении: Багатуров А. Десять лет парадигмы освоения//Pro et Contra. - М., 2000. - Т.5, № 1. -С.195-201; Чешков М. Болезнь серьезнее, чем кажется / Там же. - № 3. - С.198-201; Радаев В. Есть ли шанс создать российскую национальную теорию в социальных науках// Там же. - С. 202 -214; Филиппов А. Познание действительности и теоретическая коммуникация / Там же. - № 4. - С. 203-208; Фирсов Б. Дальние подступы к созданию российской социальной теории // Там же. - 2001. - Т.6, № 1/2. - С.171-177; Греков Н. «Методологический кризис» или скрытая деградация?// Там же. - С.178-182; Куста-рев А. Запад и русская мысль // Там же. - № 3. - С. 228-239; Багатуров А. Где взять теорию?: (Ответ в восьми версиях)/ Там же. - 2002. - Т.7, № 2. - С.135-137.
концепции отечественного исторического процесса как историографическая
РОССИЕВЕДЕНИЕ В РОССИИ И ВНЕ ЕЕ проблема
Эти методологические построения естественным образом вписываются и в актуальный идейно-политический контекст; но эта тема уже за пределами нашей статьи.
Что же касается историографических (историко-философских) соображений Ю.С.Пивоварова в названной статье, то они оказываются погруженными в другой значимый контекст - в логику возобновившегося с начала 1990-х годов, теперь уже не грубо идеологизированного, а «реалистического» обсуждения проблемы природы русской науки как науки национальной.
Понятие «национальная наука» - именно в силу особенностей развития научного знания и научной мысли в России и взаимоотношений между русской и европейской наукой - на всем протяжении XIX в. имело не столько описательный (дескриптивный) и констатирующий характер, сколько характер идеологический, становясь в программных текстах многих русских ученых и мыслителей «национального направления» идеологемой, предопределяющей сам тип размышлений о судьбах науки в России.
Достаточно несколько цитат:
И.В.Киреевский: «Тогда (после освобождения "из-под гнета рассудочных систем европейского любомудрия"; в кавычках тоже слова И.В.Киреевского. -И.Б.) возможна будет в России наука, основанная на самобытных началах, отличных от тех, какие нам предлагает просвещение европейское»30.
Он же: Русской мысли присуще стремление к истине «.посредством внутреннего возвышения самосознания к сердечной цельности и средоточию разума», к цельности «бытия внутреннего и внешнего»31.
Ф.М.Достоевский: «.Наука везде и всегда была в высшей степени национальна - можно сказать, науки есть в высочайшей степени национальны»32.
Воззрения Н.Я.Данилевского на проблему «национальной науки» представляют особый интерес. В главе шестой своего главного труда, посвященной «отношениям народного к общечеловеческому», он наибольшее внимание уделил сравнительному анализу форм научной мысли и научной деятельности в описанных им цивилизациях (культурно-исторических типах)33. Необходимо, видимо, при-
30. Киреевский И.В. О характере просвещения Европы и его отношении к просвещению России // Киреевский И.В. Избранные статьи. — М., 1984. — С. 238.
31. Он же. Отрывки. Цит. по: Лосский Н.О. История русской философии. — М., 1994. — С. 28—29. Наиболее подробное аналитическое исследование гносеологической концепции славянофилов (и прежде всего, учения А.С.Хомякова) и опирающихся на нее славянофильских представлений об особенностях русской мысли принадлежит М.Ф.Таубе, опубликовавшего в 1912 г. в Петербурге, теперь уже полузабытый труд «Познаниеведение соборного Восточного просвещения по любомудрию славянофилов».
32. Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений. — Л., 1980. — Т. 20. — С. 177.
33. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. — 4-е изд. — СПб., 1889. — С. 118—171.
концепции отечественного исторического процесса как историографическая
проблема РОССИЕВЕДЕНИЕ В РОССИИ И ВНЕ ЕЕ
знать, отвлекаясь от общей оценки историософских построений Н.Я.Данилевского, что именно он в отечественной мысли явился основоположником сравнительного изучения типов и форм научной культуры в различных цивилизациях.
В крайне амбивалентной интеллектуальной атмосфере России начала ХХ в., в ситуации обострения и неразрешимости всех основных противоречий эпохи -мировоззренческих, культурных, политических, национальных, социальных -идеологема «национальная наука» обретает новые, дополнительные смыслы. Актуализация проблематики национального самосознания в 1900-1910 гг.; неизбежно сопутствующий этому шлейф националистических проявлений; мифологизация «национального» (во всех без исключения этнокультурных пространствах) -фон появления таких крайне идеологизированных текстов, как например, брошюра выдающегося слависта А.С.Будиловича «Наука и политика»34 и статья крупнейшего отечественного ботаника А.А.Еленкина «Наука как продукт национального творчества»35.
Антиномичность либерального консерватизма (например, неоднородность идейных воззрений Б.Н.Чичерина36), государственническая составляющая миросозерцания ряда выдающихся русских ученых, озабоченных состоянием русской науки в общегосударственном масштабе (в частности, Д.И.Менделеева37 и В.И.-Вернадского38) определяли временами частичный традиционализм трактовки этими мыслителями проблем «русской науки».
При этом, трактовка ими, как и другими учеными, придерживающимися позитивистских и близких к ним, а также неокантианских ориентаций (В.А.Базаров, Н.И.Кареев, А.С.Лаппо-Данилевский, В.А.Михельсон, В.И.Модестов и др.39) все же не выходила за рамки признания существенной специфики социокультур-
34. СПб, 1905.
35. Еленкин А.А. Флора мхов Средней России. - Юрьев, 1909. - Ч.1.
36. Чичерин Б.Н. О народности в науке // Чичерин Б.Н. Философия права. - СПб., 1998. - С. 261-271 (полемика между ним, Ю.Ф.Самариным и К.С.Аксаковым см.: Рус. вестн. - СПб, 1856. - № 1; Рус. беседа. - М, 1856. - № 1, 2; 1857. - № 5).
37. Менделеев Д.И. К познанию России // Менделеев Д.И. Сочинения. М.; Л., 1951. -Т.21. - С. 383 - 618; он же. Заветные мысли. - М, 1995; он же. Проблемы экономического развития России. - М., 1960; он же. С думою о благе Российском. - М, 1960.
38. Вернадский В.И. 1911 год в истории русской умственной культуры // Ежегодник газеты «Речь» на 1912 г. - СПб, 1912. - С. 323-341.
39. Инсаров В. [Базаров В.А.] «Нейтралитет науки»: (По поводу шовинистических выпадов против германской науки) // Летопись. - Пг., 1915. - № 4. - С. 114-126; Михельсон В.А. Расширение и национальная организация научных исследований в России. - М., 1916; Модестов В.И. Русская наука в последние двадцать пять лет. - Одесса, 1890.
концепции отечественного исторического процесса как историографическая
РОССИЕВЕДЕНИЕ В РОССИИ И ВНЕ ЕЕ проблема
ного бытия науки в России40. Тема гносеологического и аксиологического отличий русской науки по-прежнему оставалась предметом рефлексии мыслителей, прямо связанных со славянофильским наследием41.
Никогда после И.В.Киреевского и А.С.Хомякова концептуализация самоопределения русской науки не достигала (может быть за исключением 1940-начала 1950-х годов, когда в советской идеологической практике заявила о себе ее крайне непродуктивная инверсия) такой полноты и мощи, таких крайних выводов, граничащих с саморазрушением выстроенной схемы, как в евразийском движении 1920-х годов42.
Исходя из славянофильских представлений о «русской науке» и опираясь на междисциплинарный материал исторических, лингвистических, этно- и историко-культурных, политологических и географических исследований, евразийцы (прежде всего, Н.С.Трубецкой, П.Н.Савицкий и Р.О.Якобсон) выдвинули программу обоснования «евразийской науки» как синтетической науки, изучающей Евразию, т.е., в их понимании, Россию. Смыслообразующей доминантой этой новой науки оказывается историческая концепция евразийства - развиваемый Г.В.Вернадским и Н.С.Трубецким взгляд на историческое своеобразие России.
Реконструируя историко-культурные и науковедческие идеи евразийства, понимание им проблемы «русская наука» в ее сравнительно-историческом контексте, П.Серио, в своей книге об идейных основах движения, приходит к чрезвычайно важному выводу: не существует ни «русской науки», ни «западной науки»; существуют лишь преобладающие виды дискурсов, одновременно являющиеся и системами ценностей. «То, что Якобсон считал оппозицией между Востоком и Западом, фактически оказывается конфликтом между двумя следовавшими друг за другом эпистемами - рациональным аналитизмом Просвещения и синтетической наукой Романтизма»43.
40. Наибольший интерес в этом плане представляют брошюра Н.И.Кареева 1885 г. «О духе русской науки» (переизд.: Русская идея. - М., 1992. - С.172-184) и очерк А.С.Лаппо-Данилевского «Развитие науки и учености в России» (Lappo-Danilevsky A.S. The development of science and learning in Russia // Russian realities and problems. -Cambridge, 1917. - P.153-229.
41. См. работы В.Ф.Эрна «Борьба за логос», «Меч и крест», «Время славянофильствует», переизданные в кн.: Эрн В.Ф. Сочинения. — М., 1991.
42. Для полноты картины следует, конечно, назвать и замечательные по своей выразительности строки И.А.Ильина о смысле «русской науки» в его статье 1948 г. «О русской идее» (Русская идея. — М., 1992. — С. 436—443).
43. Серио П. Структура и целостность: об интеллектуальных истоках структурализма в Центральной и Восточной Европе. — М., 2001. Опеределенный опыт сравнительного изучения истории науки сформировался уже и в современном отечественном историко-научном знании. См. в частности: Старостин Б.А. Параметры развития науки. — М., 1980; Гачев Г.Д. Наука и национальные культуры. — Ростов н/Д, 1992.
концепции отечественного исторического процесса как историографическая
проблема РОССИЕВЕДЕНИЕ В РОССИИ И ВНЕ ЕЕ
Связанность научно-исторического познания России (в том числе существующих теоретических обобщений) теми константами, которые определяют само существование отечественной научной мысли, не подлежит сомнению.
Остается, однако, открытым вопрос: константы эти реальны именно для России или они имеют значительно более универсальный характер, в значительно более широком культурно-историческом пространстве определяя разграничение и различие возможностей рационально-научного и иных форм знания?
Думается, что этот вопрос относится к классу проблем, принципиально не предполагающих окончательно решения; хотя трактовки его, предлагаемые различными направлениями русской мысли в Х1Х-ХХ вв. каждый раз обогащают его новыми смыслами.
