Научная статья на тему 'Концепт «Живое» в рассказе Т. Толстой «Чистый лист»'

Концепт «Живое» в рассказе Т. Толстой «Чистый лист» Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
899
92
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
КОНЦЕПТ / ЖИВОЕ / ЖИЗНЬ / ЧЕЛОВЕК / CONCEPT / ALIVE / LIVING / MAN

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Нарбекова О. В.

В статье рассматривается концепт «живое» в рассказе Т.Толстой «Чистый лист». Выявляются все аспекты данного концепта в рассказе, доказывается, что «живое» должно составлять основу жизни русского человека, «экстрагация» «живого» ведет к нравственной деградации, духовной опустошенности. Автор удачно ставит акценты на лингвистических особенностях статьи: отмечает, в частности, изменение значения слова «чистый»: через «свободный» свободный от совести, обязательств, оно становится синонимом слова «пустой», что, в свою очередь, вбирает все, что связано с распущенностью, цинизмом. Статья любопытна для изучения поэтикохудожественной системы Т. Толстой.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Похожие темы научных работ по языкознанию и литературоведению , автор научной работы — Нарбекова О. В.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

CONCEPT «ALIVE» FROM STORY «CLEAN LEAF» BY T. TOLSTAYA

In the article, the concept «alive» from story «Clean leaf» by Tolstaya is considered. All the aspects of this concept in the story are revealed. It is proved that «alive» must be the base of Russian-man living, loss of «alive» leading to moral degradation and feeling of being wasted. The author successfully puts stresses on linguistic features of the article, highlighting particularly a transformation of the meaning of word «clean» into «free» free from conscience and duties; it becomes a synonym of «empty» that in turn includes all of what is concerned with cynicism and dissipation. The article is interesting for researchers of T. Tolstayas poetic-artistic system.

Текст научной работы на тему «Концепт «Живое» в рассказе Т. Толстой «Чистый лист»»

КОНЦЕПТ «ЖИВОЕ» В РАССКАЗЕ Т. ТОЛСТОЙ «ЧИСТЫЙ ЛИСТ»

О. В. НАРБЕКОВА

В статье рассматривается концепт «живое» в рассказе Т.Толстой «Чистый лист». Выявляются все аспекты данного концепта в рассказе, доказывается, что «живое» должно составлять основу жизни русского человека, «экстрагация» «живого» ведет к нравственной деградации, духовной опустошенности.

Автор удачно ставит акценты на лингвистических особенностях статьи: отмечает, в частности, изменение значения слова «чистый»: через «свободный» - свободный от совести, обязательств, оно становится синонимом слова «пустой», что, в свою очередь, вбирает все, что связано с распущенностью, цинизмом. Статья любопытна для изучения поэтико-художественной системы Т. Толстой.

Ключевые слова: концепт, живое, жизнь, человек.

Современный человек... Какой он? Чем живет? Что хочет? К чему стремится? Что его ожидает? Эти вопросы неизменно встают при прочтении рассказа Т. Толстой «Чистый лист». Вслед за классиками писательница пытается осмыслить русскую действительность и спрогнозировать ее возможное будущее. Жесткое настоящее да и будущее, представляемые Т. Толстой, достаточно мрачны, ибо в основе своей современный мир -это мир уверенных, сильных, но бездушных, надменных, идущих напролом и это, по мысли писательницы, мир холодной пустоты, мир Тьмы. Эта Тьма, разрастаясь, постепенно охватывает все большее количество людей. Почему это происходит? Из жизни уходит Живое. То Живое, которое заставляет страдать и со-страдать, переживать и со-переживать, видеть и чувствовать красоту мира, то Живое, имя которому Душа. И хотя Толстая ни разу и не называет это слово, это очевидно.

Как же это происходит? Автор размышляет над этим, представляя судьбу своего героя, Игнатьева. Рефлексия, свойственная русскому человеку, не дает Игнатьеву спокойно жить. У него маленький ребенок, который тяжело болен, за которого он переживает и для которого он, увы, ничего не может сделать; усталая, измученная, но бесконечно дорогая жена, которая погружена вся в заботу о ребенке; сам он абсолютно беспомощен в жестоком мире бездушных. Подобных ему - совестливых, тонко чувствующих, ответственных -в современном обществе считают «больными», которым необходимо «лечиться», дабы избавиться от «бесплодных» и «идиотских» сомнений и

войти в состояние «гармонии тела и. мозга» -стать сильными. Самое страшное, что и они себя уже считают такими. «Болезнь» героя, описанная в рассказе, - это не что иное, как тоска. Тоска приходит к нему каждую ночь, тоска стала частью его самого. Это состояние тяготит его, мучит, он хочет вырваться из этого замкнутого круга, чтобы «вбирать» жизнь, но не может: «... Запертые в его груди, ворочались сады, моря, города, хозяином их был Игнатьев, с ним они родились, с ним были обречены раствориться в небытии» [1]. По Толстой, из жизни людей уходит радость, они теряют ощущение полноты жизни, а ведь собственно за этим они и призваны в этот мир. Безмолвная тоска как проказа идет в города, обесцвечивая и обездвиживая все вокруг, обессмысливая и обесценивая жизнь. Не случайно и ребенок Игнатьева болен, жизнь угасает в нем. Изнеможенная жена сравнивается с мумией. Женщина, призванная быть хранительницей домашнего очага, ею быть не в состоянии. Констатируя это, писательница использует мифологические аллюзии: возникает образ египетского бога Осириса, бога возрождающегося к новой жизни, бога, в которого вдохнула жизнь любящая жена. Но «. Осирис молчит, сухие члены туго спеленуты узкими льняными полосами...» [1]. Семья есть и ее нет. Раз-общение (даже завтрак проходил как «молчаливая церемония»), разъ-единение в семье так или иначе ведут к смерти рода, к вырождению.

Однако, как это не может показаться странным, состояние тоски для героя и есть собственно жизнь. Что примечательно, он это понимает, уверен, что, избавившись от такой «болезни», сможет

О. В. НАРБЕКОВА

157

стать сильным. Надо сказать, что восславление силы, причем ницшевское восславление, находило своеобразное преломление еще в произведениях русских мыслителей начала прошлого века, предвидевших распространение этой идеи и предсказывавших последствия подобной «эволюции» (Л. Андреев, Вл. Соловьев, С. Сергеев-Ценский и др.). И, действительно, постепенно эта мысль начала овладевать умами и сердцами обычных людей. Для Игнатьева стать сильным - «мстить за унижения равнодушным», а еще - подняться и утвердиться в глазах любовницы - недалекой, ограниченной особы, но свободной, страстной, влекущей. «Только слабые жалеют о напрасных жертвах», - рассуждает герой. Первая жертва -это отцовская рубашка, которая была очень дорога Игнатьеву, но которая не нравилась Анастасии, любовнице, и которую он сжег как старую и ненужную. Рубашка здесь - олицетворение связи поколений, связи времен. Герой осознанно разрушает эту связь, потому что так надо, чтобы попасть в число иных, других, которых «не разрывают противоречия». Красный цветок, красивый и манящий, с которым ассоциируется Анастасия -губительный, пожирающий огонь. И Игнатьев готов сгореть, надеясь выйти из этого огня обновленным: уверенным, крепким, не знающим «постыдных сомнений», не обделенным вниманием женщин, которым он пренебрежительно сможет сказать: «Пшли вон!..». Но... что-то все же мешает. Это что-то - Живое. Как быть? Оказывается, уже есть способ решения этой «проблемы»: Живое можно попросту удалить.

Поразительно, но подобные операции - удаление Живого - стали нормой жизни. Живое ампутируют как больной орган, как аппендикс, «экстрагируют» как тяготящий балласт - «чисто, гигиенично», но, конечно же, не бесплатно: врачу обязательно надо «дать на лапу». Власть денег, власть золота - еще одна примета времени, а обладатель сих богатств заслуживает только уважения и почитания.

Надо отметить, однако, что и «обратные» операции по пересадке Живого тоже изредка, но делают. Любопытство к чему-то неизвестному, непонятному, неиспытанному ранее (не хватает остроты ощущений?) заставляет некоторых пойти на это. Но такие операции, во-первых, редки, поскольку доноров практически нет; во-вторых, заканчиваются они, как правило, неудачно: прооперированные не выживают, умирают. Что это значит? Сердце не выдерживает нагрузки: Живое начинает болеть, переполнять чувствами - заставляет смотреть на жизнь иначе.

Игнатьев решается на операцию по удалению Живого. Автор показывает, как мучительно происходит принятие Игнатьевым данного решения. Сначала он видит себя после операции только волевым, преуспевающим, богатым и самодовольным. Но постепенно герой начинает осознавать, что последствия этой операции - это тоже смерть. Только другая. Внезапное озарение охватывает его, он вдруг понимает ужас, необратимость своего поступка, но ненадолго: в ложной надежде герой думает спасти свое «бедное», «трепещущее» сердце, пройти лишь через очищающий огонь преображения, избавиться от мучений и не быть свидетелем неминуемой старости, гибели, разорения - быть выше их: «Оковы падут, сухой бумажный кокон лопнет, и изумленная новизной синего, золотого, чистейшего мира, легчайшая резная бабочка вспорхнет, охорашиваясь.» [1]. Тем не менее, ужас охватывает его Живое, бьющееся царь-колоколом в груди. И это набат. Это предчувствие катастрофы. Тьма, ее посланцы - одинокий окоченевший всадник с зияющим провалом вместо рта (не раз появляющийся на протяжении всего рассказа) и врач-хирург с пустыми черными глазницами - затягивают, и герой все явнее чувствует загробное дыхание.

Любопытно писательница создает образ врача: смуглое лицо, ассирийская борода, пустые глазницы. Это не случайно. Это не русские глаза -открытые, бездонные, глубокие. Для русского человека глаза - зеркало души, а если ее нет, то и глаз нет, только глазницы, и в них - холод, «моря тьмы», бездна, смерть. Напрасно Игнатьев пытался найти в них «спасительную человеческую точку», в них не было ничего: ни улыбки, ни привета, ни брезгливости, ни отвращения. У врача была русская фамилия, каких в России тысячи - Иванов, но Игнатьев, увидев его, удивился: «Какой же он Иванов.» [1].

Русских всегда отличал особенный склад характера, внутреннего устройства, участливое отношение к людям. И только изначально абсолютно другой человек способен хладнокровно лишить того, чего по природе своей лишен сам -Живого, ему все равно, ему никогда не было дано понять, что это, у него никогда и не возникнет такого желания, потому и операцию он делает в перчатках, чтобы только «не запачкать рук», совершенно не понимая, что запачкать руки о Живое, о чистоту - а это естественная природная чистота - нельзя. Что получается? Доверяя себя всецело «посторонним», «чужим», русский человек теряет свою самобытность, свою самость -свою русскость.

Игнатьев подавил последние сомнения, и операция была сделана. Тут же поглотило его «цветущее небытие». Простилась с ним, рыдая, преданная подруга - тоска, ахнуло за спиной вырванное, брошенное Живое. На какой-то миг он увидел себя маленьким мальчиком, стоявшим рядом с мамой на дачном перроне, потом ему показалось, что он видел сына, Валерика. Они что-то кричали, но он их уже не слышал - оборвалась связь со всем, что было дорого, и со всеми, кто был дорог, разомкнулась цепь. «Родился» «новый» человек: наглый, хамовитый «хозяин» собственной жизни, начавший жизнь с чистого -с пустого листа. Игнатьев начисто забыл, что было в солнечном сплетении - теперь только приятно чувствовал там тупой пятачок. Исчезли сомнения, сами собой решались проблемы, изменился лексикон - вкупе со словами «ща», «ваще», «без балды» появились в речи остроты, женщины стали «бабцами», а собственный сын «недоноском». Вот теперь Игнатьев стал действительно «свободным» - от совести, от каких-либо обязательств. Крайний цинизм, распущенность - теперь его отличительные качества. Цинизм и распущенность -это неотъемлемое проявление нравственной пустоты. Отметим, «чистый - свободный - пустой» не просто возникающая контекстуальная синонимия - слова приобретают особую лексическую наполняемость. Следует обратить внимание также на то, что в постоянно присутствующей в расска-

зе бинарной оппозиции концептов «живое - мертвое» «живое» и «мертвое» трансформируются: герой возрождается к иной жизни, к жизни в новом качестве, но только через смерть нравственную, духовную - становится живым мертвецом. Смерть души, смерть духа не просто обессмысливает жизнь физическую, она перечеркивает ее.

Литература

1. Толстая Т. Н. Любишь - не любишь: Рассказы. М., 1997.

* * *

CONCEPT «ALIVE» FROM STORY «CLEAN LEAF» BY T. TOLSTAYA

O. V. Narbekova

In the article, the concept «alive» from story «Clean leaf» by Tolstaya is considered. All the aspects of this concept in the story are revealed. It is proved that «alive» must be the base of Russian-man living, loss of «alive» leading to moral degradation and feeling of being wasted.

The author successfully puts stresses on linguistic features of the article, highlighting particularly a transformation of the meaning of word «clean» into «free» - free from conscience and duties; it becomes a synonym of «empty» that in turn includes all of what is concerned with cynicism and dissipation. The article is interesting for researchers of T. Tolstaya's poetic-artistic system.

Key words: concept, alive, living, man.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.