CC BY
57
© 2011
В. Б. Волкова
КОНЦЕПТ «ЖЕНЩИНА» В РОМАНЕ В. С. МАКАНИНА «АСАН»: К АНТОЛОГИИ РУССКИХ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ КОНЦЕПТОВ
В статье рассматривается концепт «Женщина», структурными составляющими которого являются символический, эстетический, общекультурный признаки и признак пейорации. Моделирование концепта «Женщина» в художественном дискурсе становится возможным через выявление образной и ценностной составляющих. Материалом исследования служит роман В. С. Маканина «Асан».
Ключевые слова: концепт «Женщина», роман В. С. Маканина «Асан».
Создание словарей нового типа, как, напр., «Константы: Словарь русской культуры» Ю. С. Степанова или «Антология концептов» под редакцией В. И. Ка-расика и И. А. Стернина, — актуальное явление в современной лексикографии. Исследование концепта в художественном дискурсе представляет интерес уже потому, что приёмы и способы моделирования концепта будут различаться, отражая особенности идиостиля писателя или поэта. Создание антологии художественных концептов позволило бы выявить значимые составляющие того или иного концепта, разобраться в его структуре, обнаружить специфические черты, характеризующие индивидуально-авторскую картину мира. Подобно «Словарю языка Пушкина» «Словарю рифм М. Ю. Лермонтова» и «Частотному словарю языка М. Ю. Лермонтова», словарь базовых и индивидуально-авторских концептов того или иного автора позволил бы представить его творчество в более широком историко-культурном плане. Одним из универсальных концептов, актуализирующимся в художественном дискурсе, выступает концепт «Женщина».
В романе В. С. Маканина концепт «Женщина» имеет ряд дистинктивных признаков. В результате интерпретации языковых единиц, объективирующих исследуемый концепт в романе «Асан», можно выделить несколько признаков в индивидуально-авторской концептосфере:
1) символический (женщина-мать как синонимичное Богоматери — «солдатская матерь»; «бабушка» в значении 'старуха-смерть');
2) признак пейорации (мать в бранных выражениях);
3) эстетический (эстетические характеристики женщины);
4) общекультурный (женщина как жена — безымянная жена майора Жилина).
В системе образов романа женщины делятся на матерей (солдатские матери — Галина, Анюта, Женя, Ксения Петровна; жена Жилина) и тех, кто ещё не стал матерью (Лена, жена генерала Базанова; журналистка; девочка-ефрейтор). Во всех контекстах лексема мать обнаруживает семантическую связь с лексемой ребёнок. Мать в художественном дискурсе воспринимается как витальная составляющая прошлого человека.
Волкова Виктория Борисовна — кандидат филологических наук, доцент кафедры культурологии и русского языка Магнитогорского государственного технического университета им. Г. И. Носова. E-mail: VBL2004@bk.ru
Образная составляющая концепта «Женщина» включает такой значимый элемент, как образ-символ «мать», в основе которого лежит мифологема «Богоматерь». У В. С. Маканина мать и матерь семантически различимы в силу того, что первое используется в бранных выражениях, оправданных в пограничных ситуациях опасности и риска, а второе — по отношению к солдатским матерям. Одна из солдатских матерей — Женя — названа в романе матерью Владимирской (она из Владимирской области). Симптоматично, что икона Владимирской Богоматери хранит русские земли от людей мусульманской веры [Тарабукин 2001: 156], чего не могут сделать матери солдат, получающие из чеченского плена измученных пытками сыновей.
Ценностная составляющая концепта «Женщина» несёт в себе внутрисистемную информацию. Наиболее часто слово мать употребляется в значении субъекта действия, при этом действие субъекта-матери имеет отношение к объекту-ребёнку. Имена солдатских матерей содержат ту внутрисистемную информацию, которая лежит в основе архетипа матери: Анна — с древнеевр.: 'благодать', 'благодатная', Евгения — с греч.: 'благородная', Галина — с греч.: 'спокойная, безмятежная', Ксения — с греч.: 'гостеприимная'. Из совокупности ономастических характеристик складывается материнский образ.
В биографии каждой из солдатских матерей есть связь с житиями святых: Анны Кашинской, Анны Пророчицы, Евгении Римской, Ксении Петербургской, Галины Коринфской. В жизни каждой святой был момент нравственного выбора, который и определил их праведнический путь. Так или иначе, переломные моменты жизни святых связаны либо с потерей мужа, либо с обретением сына. Скитания солдатских матерей сродни мученическому пути святых: Галина и Анюта сами разыскивают своих сыновей в Чечне.
Внутренняя форма концепта «Женщина» в художественном дискурсе романа организуется благодаря архетипу матери, который может рассматриваться в разных аспектах. К. Г. Юнг выделяет несколько форм архетипа, среди которых есть те, метасмысл которых раскрывается в анализируемом романе:
1) кровная мать;
2) богиня, особенно мать Бога, Дева;
3) София как мать-возлюбленная;
4) «цель страстного избавления» (рай, Царство Божие, Небесный Иерусалим) [Юнг 1996: 204].
Мать, согласно К. Г. Юнгу, имеет две ипостаси — любящая и устрашающая. В качестве примера философ приводит Деву Марию (Богоматерь), «которая в средневековой аллегорике является одновременно Крестом Христовым» [Юнг 1996: 202]. В художественной интерпретации романа В. С. Маканина это находит своё подтверждение: «солдатская матерь», наделённая чертами праведницы, добивается для сына избавления, при этом пользуясь своими «какими-никакими чарами» женщины, чтобы освобождение состоялось. Жилин становится свидетелем преображения матери в женщину (мать-возлюбленную) после освобождения сына. Женя из «задёрганной замухрышки», странствующей по «грязным чеченским дорогам» [Маканин 2008: 446], превращается в «свежую, цветущую женщину — только-только сорокалетнюю» [Маканин 2008: 446].
Признак «внешняя и внутренняя характеристика» концепта «Женщина» позволяет выявить значимые метаморфозы, происходящие с солдатскими матерями. До освобождения сыновей они одеты нарочито плохо, не следят за речью. Ценностным ядром превращения является счастье, испытанное при спасении сына. Ксения Петровна «приоделась ко встрече с сыном», Женя сервирует стол к приходу Жилина.
Мать в романе несёт крест вместе со своим сыном. В архетипе матери сокрыт «магический авторитет всего женского; мудрость и духовная высота по ту сторону рассудка; нечто благостное, нечто дающее пристанище» [Юнг 1996: 200]. Солдатские матери даруют в романе своим сыновьям вторую жизнь.
Из словообразовательного гнезда слова мать, кстати, наиболее часто встречающегося в романе как элемент бранного выражения, т. е. окрашенного пейоративно (от нем. ре_)огайоп < лат. ре_)огаги8 < ре_)огаге — ухудшаться) — пейориза-ция — «ухудшение» какого-либо слова в ходе его функционирования, снижение стилистических характеристик лексической единицы [Комлев 2006: 98]), для наименования солдатских матерей из всех возможных вариантов В. С. Маканин выбирает слово матерь.
Пейоративной коннотацией отмечена в романе и лексема бабушка, обретающая значение смерти. Образ старухи-смерти антропоморфен: Жилин ласково называет её бабушкой, понимая, что война сама по себе — это игра со смертью. Заглядывание ей в лицо есть не что иное, как провокация, но Жилин — фаталист. Он привык к мысли, что смерть может прийти в любой момент, поэтому старается даже не мечтать о том, как будет жить с женой и дочерью в большом комфортном доме на берегу красивой неназываемой реки, но продолжает высылать деньги на строительство дома.
Репрезентантами концепта «Женщина» становятся лексемы баба, бабец, бабёнка. Стилистически сниженные, они используются автором в том случае, когда речь идёт о мужском вожделении, о низменных инстинктах. Отец Жилина жалуется, что контрактник Дубов, с которым он разговорился, ни о чём другом думать не может, кроме женщин («Ни одной новой идеи. Всё только бабы. И ещё блин... блин... блин... » [Маканин 2008: 101]). Слово баба используется также для именования чеченок, мотивируемого отношением к женщине врага; к солдатской матери Ксении Петровне, которую по ошибке принимают за женщину Жилина. Ирония точно передаёт отношение к «чужой», а следовательно, недоступной на войне женщине.
Лексемы бабец, бабёнка используются только для характеристики журналистки. Стилистическое снижение обусловлено отношением к ней некоторых коллег, завидовавших её славе. Некогда заступавшаяся за чеченцев, демонстрировавшая всему миру сцены расправы над свободолюбивым народом, талантливая журналистка и обладательница многочисленных отечественных и международных премий сама оказывается в плену и испытывает на себе ненависть тех, кого защищала, что даёт её врагам повод для злорадства. Коннотативные значения лексем бабец, бабёнка усиливаются с помощью соответствующих эпитетов (сочный бабец, талантливая бабёнка), характеризующих женщину как очень дорогой и вожделенный товар для чеченцев.
Концепт «Женщина» в романе В. С. Маканина обладает ярким образным содержанием, которое отмечено эстетической составляющей. Она эксплицируется зрительными образами. Столь скупой в своих пейзажах (по сравнению с «Кавказским пленным») на слово красота и однокоренные эпитеты прекрасный, красивый, В. С. Маканин эстетическое начало связывает с женщиной, представляя женскую красоту как нечто трагическое, обрекающее её владелицу на муки.
Открыв «Кавказского пленного» преамбулой из Ф. М. Достоевского «Красота спасёт мир», В. С. Маканин и в рассказе, и в романе доказывает, что тотальный релятивизм нравственных ценностей довёл ситуацию до абсурда: красота губит, убивает, а не спасает, поэтому классики с их верой в справедливость и добро в современных исторических условиях воспринимаются как идеалисты. В. С. Мака-нин не культивирует насилие, натурализм отдельных сцен объясняется не бестактностью автора (в чём упрекнул его В. Л. Топоров [Топоров 2008]), а тем, что насилие — непременный атрибут войны, в том числе — чеченского плена. В этом можно узреть и следование художественной правде.
В. С. Маканин, лелея «мысль индивидуальную», показал трагедию не только главного героя, но и трагедию женщины-журналистки, жестоко поплатившейся за свои убеждения. Авторское отношение к журналистке точно передано эпитетом несчастная. Душевные муки героини от пережитого унижения и насилия остаются вне художественного повествования, но её реакция на участливый голос за кадром, её глаза свидетельствуют о настоящей душевной драме.
Эстетический признак крайне важен и в портрете другого персонажа — Лены, жены генерала Базанова. В характеристиках этой героини, лишённой автором душевной динамики, присутствуют такие лексемы, как молодка, красотка. Периферию концепта «Женщина» в данном случае составляют признаки, акцентирующие физиологическую красоту героини. В отличие от журналистки, В. С. Маканин не характеризует её как красивую женщину, выбирая стилистически сниженные слова, разговорно-фамильярные — молодка, красотка, зайчик, жёнушка. Ни в одной из портретных характеристик жены генерала нет описания её глаз. Даже в портрете девочки-ефрейтора, присланной подполковником Петрушиным в качестве расплаты за три бочки бензина, есть характеристика глаз, хотя и помещённая автором (не без иронии) рядом с характеристикой ног.
В портретах Лены и девочки-ефрейтора красота подменяется сексуальной привлекательностью, и в этом отношении В. С. Маканин близок к Л. Н. Толстому, для которого красота, лишённая жизни, динамики душевных переживаний, мертва. Показателен образ Элен Курагиной (сходство имён, думается, не случайно).
Важнейшей составляющей концепта «Женщина» является этический признак. Женщина как жена особо чтима в романе В. С. Маканина, поэтому жена майора Жилина безымянна, её вообще нет в повествовании, читатель только слышит её голос в долгих ночных разговорах с мужем. В образе жены аккумулируются те черты, которые особенно ценятся В. С. Маканиным в женщине: добродетельность, умение чувствовать любимого человека, заботливость. Главный герой романа даже в критических обстоятельствах, на границе между жизнью и смертью думает о жене и дочери. Семейная сюжетная линия нужна была В. С. Маканину как антитеза военному сюжету. «Жилин и его жена» образуют тот аксиологиче-
ский центр повествования, который в художественном дискурсе необходим в качестве лакмусовой бумажки для выявления нравственного здоровья героев.
Таким образом, концепт «Женщина» принадлежит к числу базовых в художественном дискурсе и имеет сложную структуру, различные элементы которой объективированы языковыми единицами, называющими женщину. Актуальный слой концепта содержит ярко выраженный этический смысл: женщина — мать, жена. В пассивном слое концепта обнаруживается эстетический признак, который характеризует внешнюю и внутреннюю красоту женщины. Внутренняя форма концепта зиждется на архетипе матери (в понимании К. Г. Юнга) и имеет символический признак, характеризующий созидательное и разрушительное женское начало: женщина-Богоматерь — и старуха-смерть. Наряду с данным концептом, в словарь концептов В. С. Маканина могут быть включены концепты «Война», «Плен», «Мужчина».
ЛИТЕРАТУРА
Комлев Н. Г. Словарь новых иностранных слов (с переводом, этимологией и толкованием). — М.: МГУ, 1995. — 144 с.
Маканин В. С. Асан. — М.: Эксмо, 2008. — 480 с.
Тарабукин Н. М. Смысл иконы. — М.: Изд-во Православного Братства Святителя Филарета Московского, 2001. — 224 с.
Топоров В. Л. Асан хочет денег. [Электронный ресурс]. URL: http://vz.ru/columns/ 2008/7/26/190384.html (дата обращения: 15.02.2011).
Юнг К. Г. Психологические аспекты архетипа матери // К. Г. Юнг. Структура психики и процесс индивидуации. — М.: Наука, 1996. — С. 197-206.
THE CONCEPT "WOMAN" IN V.S. MAKANIN'S NOVEL "ASAN". (ON THE ANTHOLOGY OF RUSSIAN LITERARY CONCEPTS)
V. B. Volkova
The article deals with the concept "Woman" whose structural parts are presented by symbolic, aesthetic, cultural and pejorative features. The modeling of the concept "Woman" in literary discourse becomes possible due to image and value constituents. The study is based on V. S. Makanin's novel "Asan".
Key words: concept "Woman", V. S. Makanin novel "Asan".
