CC BY
0
КОНЦЕПТ «СЕМЬЯ» КАК ОСНОВА АНТРОПОЛОГИЧЕСКОЙ ПОЭТИКИ (НА МАТЕРИАЛЕ ПОВЕСТИ М. ИБРАГИМБЕКОВА «И НЕ БЫЛО ЛУЧШЕ
БРАТА»)
Гафар Мохсун оглы Гусейнов, д-р филол. наук Азербайджанский государственный педагогический университет (Азербайджан, г. Баку)
DOI:10.24412/2500-1000-2024-6-2-127-131
Аннотация. В статье рассматриваются этические и эстетические составляющие антропологической поэтики на примере повести М. Ибрагимбекова «И не было лучше брата», уделяется внимание на «растворение» в поэтике произведения концептов «семья», «братство»; использованием сравнительного метода ведется параллель с произведениями Ч. Айтматова, В. Астафьева; есть ссылка на библейский сюжет для определения понятия «прощение» на то и нынешнее время; делается акцент на русскоязычное творчество М. Ибрагимбекова; даётся понимание важности и значимости рассматриваемых М. Ибрагимбековым проблем.
Ключевые слова: антропологическая поэтика, семья, концепт, библейское повествование, бакинцы, прощение, шестидесятники, русскоязычие.
Человек и окружающая его действительность всегда были в центре внимания азербайджанских писателей, которые внесли огромный вклад в развитие мировой литературы. Антропологические вопросы в литературе интересовали таких гениев слова, как Низами, Физули, Вагиф, Ахундзаде, Вургун, М. Ибрагимов, Р. Рза, Анар, Эльчин и др. Проблемы, связанные с отношением к человеку, стали также основой многих произведений замечательного писателя ХХ - начала XXI вв. Максуда Ибрагимбекова.
Антропологическая поэтика
М. Ибрагимбекова - писателя русскоязычного - интересна в отношении исследования таких концептов как «семья», «братство» на примере повести «И не было лучше брата», где в аспекте экзистенциальных рассматриваются и проблемы, связанные с менталитетом, присущим сугубо азербайджанскому народу.
Следует отметить, что ученые-литературоведы утверждают, что антропологическая поэтика может быть вариативной, она вбирает в себя элементы, присущие как отдельной поэтической школе или направлению, так и тем или иным авторам. С этой точки зрения выбранное в качестве исследования произведение
М. Ибрагимбекова как нельзя лучше пред-
ставляет возможность показать героя с различных аспектов в особенности в плане национального характера, переданного через русский язык.
Известно, что в антропологической поэтике весомое место уделяется возможностям генерировать антропологические видения человека, которые «предполагают необходимость обсуждения телесности человека, наряду с понятиями психики, сознания, воображения и памяти» [Хатитова; 140].
Интересующие нас концепты «семья», «братство» представляют своего рода визуальный код телесности Джалил-муаллима, главного героя повести «И не было лучше брата». Его миропонимание, особый характер, своего рода опасения, доходящие до «футлярности», представляют для читателя интерес в плане проявления элементарных чувств родства, уважения к старшим, почитания обычаев и традиций, присущих каждой семье в целом, и семье Джалил-муаллима в частности.
Эта вот парадигма, которая с развитием сюжета превращается в моноплан, в моносемью, дают возможность читателю понять, как визуальный код телесности переходит в маниакальную страсть показать, что семья героя - идеал, и никто, даже
родной брат Симург, не имеет права нарушать каноны той семьи, которую придумал Джалил-муаллим.
Изменения в жизни общества абсолютно не влияют на мировоззрение Джалил-муаллима. Он старший брат. По его мнению, в семье всё в первую очередь соотносится с братом, который для него больше, чем семья. Концентрация внимания на родстве кровном где-то воспринимаемо читателем, а где-то слишком отстало, потеряло свою актуальность. Для героя повести Ибрагимбекова, дом, разделившийся изнутри, рухнет, даже не почувствовав маломальского дуновения каких-то внешних сил. Писатель мастерски передаёт одну из уважаемых традиций в национальной жизни: достойно прослуживший в армии любой мужчина становился предметом уважительных разговоров. Семья всячески старалась также достойно отметить возвращение сына из армии. Джалил-муаллим, как старший в доме, также делает всё, чтобы соседи и близкие не почувствовали того, что родителей Симурга давно нет в живых. Поэтому Джалил-муаллим «прижал Симурга к груди и долго не отпускал, чувствуя, как захлёстывает его долгожданная радость, ощущая, как заполняется с каждым мгновением объятия образовавшаяся где-то совсем близко под сердцем три года назад пустота: держать в объятиях брата, самого близкого и любимого человека на земле, и словно пил из животворного родника, возвращающего жизнь и удесятеряющего силы» [Ибрагимбеков; 208].
Но М. Ибрагимбеков решает испытать прочность братских уз. Он постоянно использует различие в возрасте, отсюда, и в характерах братьев. Джалил-муаллим «представитель старосемейных отношений», основанных в первую очередь на почитании старших и беспрекословного повиновения их требованиям. Для этого поколения «указанное» старшими во всех отношениях должно быть принято однозначно и без вопросов. Симург же, явно представитель поколения шестидесятников, поколения самого М. Ибрагимбекова. Поколения, впервые представившего обществу свои условия жизни, своё миро-
восприятие. Братские узы, по модели Симурга, это просто уважение к старшим, в остальном, такие как он, свободны от каких-либо семейных уз. Иноязычие, чем пользуется М. Ибрагимбеков, вовсе не становится преградой для передачи национальных противоречий на разных уровнях: в обществе, в семье, в отношениях конкретных лиц семьи, где вроде бы слово за старшим, а исполнение за остальными.
Ибрагимбеков, изображая бакинцев, на первый взгляд противопоставляет их остальной части азербайджанцев. Такое ощущение, что «неповиновение» Симурга - это единичный случай, присущий только данной бакинской семье. В данном случае концептосфера как совокупность концептов нации на примере «семья» и «братство» как бы оказалась разделенной надвое: концепт бакинцев и концепт остальной части азербайджанцев. Но это на первый взгляд. Ибрагимбеков как раз-таки на примере бакинцев решил показать протест против того, что нарушаются традиции и обычаи народа. Хотя он и представитель поколения Симурга, в нём особо прочно сидят представления старшего поколения, каким является Джалил-муаллим.
Семья по Джалил-муаллиму, - это целый мир, в котором должно уживаться всё. Воспитанный на самых лучших семейных традициях он хочет продолжить их, воспитав своего брата. По-отечески любя своего брата, Джалил-муаллим желает, чтобы и тот представлял для себя семью также. Но Симург, как мы отметили, человек другого поколения. Братство, семейные узы для Симурга означают вовсе не то, что во всём нужно слушаться старших. Где-то разделяя чувства Симурга, а где-то и критикуя их, Максуд Ибрагимбеков как бы ещё раз проверяет на прочность библейское повествование о двух братьях. Итог - несмотря на прошедшие тысячелетия, библейское повествование прочно. Не может быть, чтобы один брат в семье был копией другого. Не может быть, чтобы один брат вполне соответствовал тем требованиям, которые обязательны для другого. Братство, семья, по Симургу, - это возможность иметь близких, понимать, что рядом с тобой единокровный. И всё. Во всём
остальном - Симург прямое противопоставление Джалил-муаллиму. Джалил-муаллим больше всего мечтал о том, чтобы Симург получил высшее образование, хотя сам его не имел. Симург такой и желает скорее заработать денег, стать на ноги и не зависеть от желаний старшего брата. Конечно же, М. Ибрагимбеков проводит его через круг неудач и позора. Его стремление сразу стать человеком с набитым карманом, становится мощным моральным ударом по брату. Джалил-муаллим всю жизнь считавший, что только честным трудом и красен человек, не может прийти в себя после того, как в вечерней городской газете был опубликован фельетон, связанный с деятельностью Симурга, его любимого брата. Сколько физических и моральных сил потребовалось Джалил-муаллиму, чтобы раскупить газеты, чтобы как можно мало родственников и знакомых узнали о таком позоре: «Тяжело было Джалил-муаллиму читать фельетон. Очень тяжело. Знал он, что не заслужил такого несчастья, ничем не заслужил. Он почувствовал к себе жалость. Нельзя же бить человека так жестоко и неожиданно, и какого человека, его, Джалил-муаллима, за что?» [Ибрагимбеков; 213].
Этические основы жизни Джалил-муаллима не дают ему возможности как-то понять брата, попытаться посмотреть на мир его глазами. Но если исходить из реалий жизни советского человека 50-70-х годов, то можно понять и то, что движет сознанием Симурга. Проблема существования семьи, которая на протяжении 20-го века претендовала на разные формы, конечно же, не могла не быть предметом изображения в творчестве советских писателей. М. Ибрагимбеков, как и Ч. Айтматов, В. Астафьев, В. Распутин, Анар и многие другие старался поставить семью на обозрение всех с той целью, чтобы идеологические основы общества того времени не становились препятствием для жизни семьи, без каких-либо условностей, без «смешивания» политики и семьи, чему советские идеологи хотели не раз способствовать.
Если рассмотреть позиции
М. Ибрагимбекова и Ч. Айтматова в отно-
шении семьи, то можно заметить некоторую схожесть. Герои повести «Джамиля», так же, как и Джалил-муаллим, не могут в большинстве своём понять выбор Джами-ли. Не могут, потому что, как и Джалил-муаллим, считают, что Джамиле надо было найти другого спутника жизни. Они полагают, что Джамиля, сделав выбор и убежав с Данияром, вряд ли будет счастлива «Пропадёт Джамиля ... Эх, какой хозяйкой была бы она в семье! Ушла ... Отреклась ... А зачем ушла? Или худо ей было у нас ...» [Айтматов; 146] «Ушла - туда ей и дорога. Подохнет где-нибудь ...» [Айтматов; 147] «А её за волосы да к конскому хвосту ...» [Айтматов; 147].
Если обратить внимание на национальное своеобразие жизни азербайджанцев, то можно заметить, что семья всегда была на первом месте. Этнографической составляющей следует считать семью для азербайджанцев. И М. Ибрагимбеков в сложнейших условиях советской действительности обратил внимание читателей, пусть и посредством русского языка, к чему могут привести всякие условности, всякая особенность во взгляде на семью. Ибрагимбеков призывает делать всё ради сохранения семьи, и даже перед лицом смерти его герой, Джалил-муаллим, понимая, что от-считываются последние минуты его жизни, осознаёт, что именно он своим догматическим взглядом на семейные традиции, отдалил от себя единокровного брата. Джалил-муаллим понял, что обидой, ухмылками он ещё больше отдалялся от своего любимого брата. Понял, что из-за каких-то пустяков чуть не лишился брата. Тогда как только уверениями, открытой беседой, примерами можно было дать понять Симургу, что семья свята, и как бы человек не воспринимал реалии, он должен связывать всё с семьёй, с братом, с родными.
Параллели в этом плане напрашиваются с мыслями о семье, которыми делится великий русский писатель современности В. Астафьев. Отметим, что В. Астафьев и в ранних произведениях уделял семье определенную значимость. А в «Печальном детективе», написанном в середине 80-х годов ХХ века он открыто заявляет, что се-
мья, если не броситься спасать её, может вообще потерять своё значение.
Очень интересно то, что М. Ибрагимбеков стремится донести очень жестокую правду: нравственные устои семьи есть нравственные устои общества, в котором мы живём. И если семья - это модус, а по произведению М. Ибрагимбекова это так и есть, то значит развитие общества всецело зависит от того, чтобы сохранить семью как институт.
«И не было лучше брата», как мы отмечали, созвучно по мотиву библейской истории. В ней отец смог убедить Авеля, что Каин - член семьи, пусть на некоторое время и позволил себе забыть об этом. И как бы не было трудно, Авелю приходится понять и простить брата, вновь посчитать его членом семьи. Своего рода эталон прощения. Прощения ради семьи, ради того, чтобы Каин смог остаться человеком. Ведь какая-то сила привела его обратно в дом. Значит в нём сильны традиции семьи. И один его неверный шаг не позволяет нам, читателям, считать его виновным: человеку присуще ошибаться. Но Симург, судя по оценкам и действиям Джалил-муаллима ошибается не раз и не два. Причем то, что он делает вопреки желанию или даже воле Джалил-муаллима, ошибкой тоже нельзя назвать. Симург делает то, что в рамках его мировосприятия. И это, конечно, сильно разнит события из жизни
двух братьев - бакинцев с героями библейской истории.
И если говорить о прощении, оно есть и в повести «И не было лучше брата». Но это прощение вовсе не то, что видим мы в библейской истории. Джалил-муаллим прощает Симурга перед лицом смерти. Прощает ради себя. Ведь надо же умереть спокойно, поняв, что и ты простил, и тебя простили. Но изменится ли после этого Симург. Станет ли он действовать в угоду спасения семейных традиций и обычаев? Станет ли отметать те маленькие грешки детства, с которыми никак не мог справиться Джалил-муаллим? Ибрагимбеков просит читателей самим ответить на эти вопросы. И то, что писатель «оставляет» читателя с таким грузом проблем и вопросов - хорошо. Человек должен сам понять, в чём основы семьи, сам должен понять своё место и роль в семье.
Этические и эстетические составляющие антропологической поэтики - это своего рода индикатор, определяющий роль семьи в становлении человека как личности.
И тут не важно, на каком языке создано то или иное произведение. Национальные мотивы поведения себя в отношении семьи не имеют никаких языковых барьеров. Наоборот, национальное посредством ино-языка становится общедоступным, узнаваемым и значимым в общечеловеческом
масштабе. Библиографический список
1. Айтматов Ч. Повести. - М., 1979.
2. Астафьев В.П. Печальный детектив. - М., 1987.
3. Ханинова Р.М. Об антропологической поэтике русской прозы 1920-х гг. // Вестник КИГИ РАН. - 2011. - №2.
4. Ибрагимбеков М. И не было лучше брата // В сборнике «История с благополучным концом». - Баку, 1983.
THE CONCEPT OF «FAMILY» AS THE BASIS OF ANTHROPOLOGICAL POETICS (BASED ON THE STORY BY M. IBRAGIMBEKOV "AND THERE WAS NO BETTER
BROTHER")
Gafar Mohsun oglu Huseynov, Doctor of Philological Sciences Azerbaijan State Pedagogical University (Azerbaijan, Baku)
Abstract. The article examines the ethical and aesthetic components of anthropological poetics using the example of M. Ibragimbekov's story "And there was no better brother", pays attention to the "dissolution" of the concepts "family", "brotherhood" in the poetics of the work; using the comparative method, a parallel is drawn with the work of Ch. Aitmatova, V. Astafieva; there is a reference to a biblical story to define the concept of "forgiveness" at that time and now; emphasis is placed on the Russian-language creativity of M. Ibragimbekov; an understanding of the importance and significance of the problems considered by M. Ibragimbekov is given.
Keywords: anthropological poetics, family, concept, biblical narrative, Baku people, forgiveness, Sixtiers, Russian language.
