CC BY
89
УДК 008:1
КОНЦЕПТ КУЛЬТУРЫ И ПРОБЛЕМА СОЦИОКУЛЬТУРНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ
© 2012 Л. Г. Королева
декан факультета философии, социологии и культурологии e-mail: philosophy@kursksu.ru
Курский государственный университет
В статье ставится проблема определения векторов цивилизационной идентичности России, определения субъектов культуры, смысла и значения культурных явлений. Выделяется методологическая основа исследования культуры, подчеркивается, что культура характеризуется творчеством и личностными, персоналистическими смыслами на любом этапе ее развития. Делается вывод о том, что многие выдающиеся русские мыслители ограничивались исследованием «всеобщего» и «целого» («системного») в определении цивилизационных, метаисторических векторов развития России, обустройством ее социальной онтологии за счет антропологии.
Ключевые слова: культура, цивилизация, социокультурная идентичность, ритуал, социокод культуры.
Русская философия ХГХ-ХХ веков сформулировала вопросы, чрезвычайно важные для нас сегодня:
- какова та идея, которую русский (российский) народ открывает?
- каков его путь в истории человечества?
- какое новое слово скажет он в истории?
- в чем всемирное предназначение русского народа и его культуры?
При ответе на эти вопросы возникают методологические затруднения, связанные с приданием операционального статуса таким понятиям, как «культура», «культурноисторический тип», «цивилизация», «глобальность» и др.
Любой народ, имеющий историю и желающий иметь будущее, неизбежно приходит к рефлексии оснований своего бытия, своей идентичности. Социокультурная идентичность - это и наличие единых образцов сознания, поведения, действия, и (что очень важно) существование коллективной памяти, представленной традициями, общими символами, верой в непрерывность в истории, в общее будущее, а также размышления о соответствии нормативных и реальных образов носителей культуры, месте в мире, чувство полноценности относительно других культур. Аномия, или культурная дезориентация, чревата регрессией, распадом, победой тоталитарных и деструктивных идеологий.
Преобразования в обществе (в том числе и различные типы модернизации) предполагают стратегическое планирование, формирование мотивационных механизмов деятельности людей, структурирования интересов. Это требует, по словам Н.А. Бердяева, «обращения нашего сознания к глубинам национального бытия и к широте бытия всемирно-исторического» [Бердяев 1990: 113].
Эволюционно-универсалистский, рациональный технологизм, системный структурализм и функционализм в англо-американских культурологических и социально-философских определениях культуры вполне оправдан, так как исходит из исторической и современной «стабильности» цивилизации, идентификации которой и служат подобные определения.
Ф. Фукуяма, один из основных апологетов англо-американской либеральной идентичности, считает, что исторический процесс покоится на двух «колоннах-близнецах» - желании и рациональном признании. Современная либеральная демократия - политическая система, наилучшим образом и сбалансированно удовлетворяет эти потребности. Из этого вытекает следующее определение данной культуры и цивилизации: «чувство национальной идентичности, религия, социальное равенство, склонность к образованию гражданского общества и исторический опыт либеральных институтов - вместе и составляют культуру народа» [Фукуяма 2004: 333]. Следовательно, народы, не имеющие такого опыта или склонностей, культурными не являются.
В свое время подобный подход к исследованию социокультурных систем разрабатывал и известный советский культуролог М.К. Петров. «Чтобы связать наличный весьма пестрый материал, - отмечал М. К. Петров, исследуя как раз культурную специфику современной западной научно-технической цицилизации, -который вскрыт самим ходом научно-технической революции как разнообразие типов культуры и, соответственно, разнообразие реакции на европейскую культуру, нам нужны универсальные основания для классификации и сравнения различных культур.
Одно основание здесь более или менее очевидно, это основание целостности... Иными словами, при всех условиях культура, к какому бы типу она ни относилась, строится как совокупность социальных институтов и связей, образующих форму преемственного существования множества или, по крайней мере, нескольких поколений людей. Эта функционально-стабилизирующая сторона культуры, ее, так сказать, инерционная составляющая, налаженный ритуал (выделено нами. - Л.К.), как раз и есть «связь всего», «всеобщее» данной культуры, которое вовсе не обязательно должно реализоваться через обмен товарного типа (вещная связь), но может использовать и другие виды связи-общения... Ритуал, связь целостности как таковая, выглядит отношением естественным и универсальным, которое представлено в нашем сознании универсальной категорией» [Петров 1992: 9-10].
В большинстве своих работ М.К. Петров развивал и использовал методологию исследования многообразия культур на основании выделения инерционной, функционально-стабилизирующей стороны культуры, ритуала как всеобщего целостнообразующего фактора, социокода культуры как носителя социальной памяти, информационно-культурного ключа, института обновления, связанного с функцией накопления и трансформации инноваций и новой информации в социокультурную систему. Ритуал, социокод и институт обновления воплощены в специфических знаково-семиотических системах (матрицы-тексты), которые и обеспечивают вовлечение человека в ритуал, «включают» специфические формы деятельности, типы технологий, «доминирующих в данной культуре и связанных в систему социально необходимых практических отношений к миру» [Там же: 11]. Сочетание структурнофункционального, деятельностно-технологического и семиотического подхода к исследованию культуры, представленное во многих работах М.К. Петрова, опубликованных в большинстве своем (увы!) после смерти автора, и повлиявшего на развитие ростовской философско-культурологической школы, было разработано вполне в русле общемировых исследований и определений культуры XX века.
Но и оно, на наш взгляд, как и многие западные философско-методологические парадигмы в определении культуры, слишком явно было связано с рефлексией над тем культурно-историческим бытием человечества, в котором мы пребывали и пребываем в эпоху доминирования научно-технического «прогресса» и техногенных цивилизационных систем, или сводящим человека и культуру к моменту, «артефакту» («фактору») социокультурной целостности, или вообще стремящимся исключить
«человеческий фактор» как технологический и информационный «шум» из сферы своего функционирования (заодно и из области философской рефлексии - вариант постмодернизма).
Соглашаясь в целом с определением культуры как надбиологической, социально-технологической программы человеческой жизнедеятельности, отметим, что для нас важен вопрос о смысле и значении культурных явлений, об их праве на существование в культуре. Является ли данное произведение искусства действительно искусством, данная наука - наукой, мораль - подлинной моралью? Здесь речь идет не о содержании культурных явлений, а о мере их культурного бытия. Чем она может быть определена? Наверно, не фактом распространенности в сфере деятельности человека и социокультурных практик человечества. В обществе есть и проявления бескультурья, и антигуманные творения рук человеческих, и контркультура, и антикультура. В чем тогда их отличие от культуры?
Действительным содержанием культуры оказывается развитие самого человека как общественного существа, то есть развитие всей совокупности его отношений, сил, способностей и потребностей. Культура характеризуется творчеством и личностными, персоналистическими смыслами на любом этапе ее развития.
Для нашей проблемы определения векторов цивилизационной идентичности России это имеет особое значение. Ведь именно на человеке, на деформациях
антропологического принципа и вектора нашей идентичности «спотыкались» очень многие выдающиеся русские мыслители, сбивавшиеся в сторону «всеобщего» и «целого» («системного», по нынешней терминологической моде) в определении цивилизационных, метаисторических векторов развития России, обустройства ее социальной онтологии за счет антропологии. Здесь могут быть объединены и В.С. Соловьев с его идеей «богочеловечества» (а как же Богочеловек?), и К.Н. Данилевский с его «цветущей сложностью», которая подмораживалась на ветрах политического консерватизма и культурного догматизма.
Как видим, концептуализация понятия «культура» так или иначе выводит нас на проблему концептуализации понятия «культурная идентичность» (аналогично
«этнокультурная идентичность», «этноконфессиональная идентичность» и т.п.),
которая как раз и предполагает учет антропологического фактора бытия культуры, самосознающей, самодеятельной и творчески активной личности как основного субъекта культуры.
Однако это нисколько не снимает и проблемы коллективного субъекта культуры, а тем самым и проблемы коллективной (этнической, религиозной, культурной, цивилизационной и т. п.) идентичности.
Субъектами социокультурной деятельности выступают не только и не столько общности (классы, внутриклассовые группы, страты, социально-этнические образования и т.д.) или учреждения, организации, институции, объединения (государство, партии, союзы, производственные объединения и т.д.). В самом общем виде можно было бы охарактеризовать такую цепочку субъектов деятельности и культурного творчества: индивид (личность), малая (контактная) группа, социальные институты, организации и объединения, классы (страты), этносы, страны-государства, региональные сообщества, цивилизации, человечество (родовой субъект). Каждое из этих социальных образований, начиная от человека (носителя элементарного системного качества) до родового субъекта (человечества), выступает как субъект деятельности, носитель присущего ему способа этой деятельности. Каждое из этих формообразований может выступать и как субъект культуры и духовного творчества. Но вульгаризация классового или системно-структурного подходов к культуре ведет к невосполнимым интеллектуальным потерям и методологическим изъянам и, в конце
концов, как учит опыт истории, к практическим «деформациям человека», его подавлению и уничтожению.
Культурное творчество, будучи продуктом данных социальных условий и наличного уровня развития культуры, вместе с тем выходит за их рамки. Используя культурно-исторический опыт человечества, оно одновременно открывает выход в ранее неизвестное, то есть является созданием нового, уникального.
Прошлое и будущее не существуют сами по себе как полностью автономные культурные пространства, они слиты в потоке времени, стянуты берегами истории, будучи связаны одним и тем же субъектом культурно-исторического действия -человеком. Разделяют же культурно-историческое время на крупные сегменты меняющийся строй ума, различным образом толкуемые людьми цели бытия. Подобные кардинальные перемены в мировоззренческом строе, в общественной психологии не менее важны, чем содержание материальной, событийной жизни общества, ибо они-то в конечном счете и являются тем определяющим фактором социальных революций, который вызывает к жизни грандиозные трансформации экономического и политического статуса мира. Именно изменение состояний души и ума, появление альтернативных мировоззрений, а на их основе - влиятельных интеллектуальных концептов, глобальных культурно-цивилизационных проектов, новых исторических эпох, воплощающихся затем с той или иной мерой полноты, разрывают инерцию человеческого бытия. В конечном же счете организация и дивергенция социокультурного космоса проявляются именно как синергетический эффект всех действий совокупного человечества, пытающегося с максимальной полнотой выразить свою сущность, проявить свой потенциал через последовательную реализацию обретаемых степеней свободы.
Поэтому, каково самосознание человечества в каждую историческую эпоху, такова и жизнь человечества во всех ее социальных проявлениях. Представляется верной мысль Л.А. Тихомирова о том, что «развитие и борьба идей происходят не только в умах людей, а и в самой их жизни - личной, общественной и политической. То, что мы рассматриваем в философском рассуждении как содержание идей, в истории человечества является борьбой наций, классов, государств, культур» [Тихомиров 2004: 31]. Собственно, религиозно-философские идеи составляют
отвлеченную формулировку тех сил, которые взаимодействуют в реальной жизни.
Культура складывается и учреждается как совокупность средств и способов бытия, которые создает человек, будучи разумным живым существом, для обеспечения своего существования и утверждения в мире. С одной стороны (абстрактный уровень), культура - это продукт и состояние жизнедеятельности человека в форме созданной им искусственной среды в условиях освоения им среды природной. С другой стороны (предметный уровень), культура есть «пространство» смыслов, ценностей, творческих продуктов, возникающее как результат отношения человека к миру, оформленный в виде унифицирующей системы условий и норм, структурирующих и социализирующих человеческую деятельность. Культура есть порождение и продукт человеческого духа, отражение в жизни и деятельности человека усвоенной им системы ценностей.
Культура зиждется на определенном религиозно-философском фундаменте, отражая ту или иную интерпретацию смысла и путей истории, собственно, места человека в ней. Не случайно один из самых неординарных социальных философов современности Д. Белл отмечает: «Культура - это сфера духовного; она воплощается не только в идеях, но и в философских и религиозных смыслах (особенно в тех, что выходят за пределы мирского), в современном искусстве (музыке, живописи, литературе, поэзии) и архитектуре. Ее отдельные компоненты определяют в своей совокупности то, что называют “духом эпохи”. Культура питает творческие силы
людей и формирует среду, в которой действуют наиболее талантливые (но порой и самые бесплодные) мыслители и художники своего времени» [Белл 2005: 12]. В культуре человек утверждает свою человечность, реализует цели человеческого рода, причем именно таким образом, каким он их понимает и способен выразить. Именно здесь, во всеобщих - ценностно-метафизических - условиях бытия человека в культуре («общечеловеческие ценности» культуры) и лежат основания культурной идентичности человека и цивилизационной идентичности народа как субъектов культурно-исторического развития и наследования, субъектов культурного творчества и диалога.
Всем культурам присуще общеисторическое содержание. Поэтому существует общечеловеческое «культурное наследие» - совокупность результатов материального и духовного производства прошлых исторических эпох, сумма доставшихся человечеству культурных ценностей, подлежащих критической оценке и пересмотру, развитию и использованию в контексте конкретно-исторических задач современности. Этнография и история, однако, свидетельствуют, что в сходных климатических условиях, на одной и той же технологической базе существовали различные общественные отношения, люди вели различный образ жизни. Огромна вариативность использования природных ресурсов, иногда до противоположности различно отношение к ключевым событиям жизни - рождению, браку, смерти, необычайно многообразны даже способы возделывания земли. Социокультурные традиции складываются под влиянием целого комплекса причин.
Исторический процесс не прямолинеен и не однолинеен, его «осевая линия» существует через специфическое многообразие. Поэтому взгляд на культуру, безусловно, считающийся современным, исходит из факта множественности культур, из признания их качественного своеобразия и уникальной самобытности. Сегодня невозможно говорить о культуре как о чем-то едином и целом, лишенном разделяющих ее границ и специфических для каждого народа особенностей. Мудрость нашего времени состоит в признании за каждой культурой ее права на самостоятельное существование в отстаивании принципа равенства всех культур, что исключает не только какой-либо культуроцентризм (европоцентризм или востокоцентризм), но и любую претензию на духовное лидерство со стороны отдельной культуры. Культура по своей природе не монистична, а плюралистична - таково преобладающее умонастроение нашего времени. Но культуру и историю своего народа можно понять только при сопоставлении с культурами других народов. Заметим, что сразу встает вопрос об основаниях, критериях такого сопоставления.
Библиографический список
Белл Д. Нравственность и злодейство: пер. с англ. // Свободная мысль-ХХ1. 2005. № 3. С. 11-26.
БердяевН.А. Судьба России. М.: Советский писатель, 1990. 346 с.
Петров М.К. Самосознание и научное творчество. Ростов н/Д: Изд-во Ростов, ун-та, 1992. 272 с.
Тихомиров Л.А. Религиозно-философские основы истории. М.: Айрис-пресс, Лагуна-Арт, 2004. 688 с.
Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек / пер. с англ. М.Б. Левина. М.: ООО «Издательство АСТ: ЗАО НПП «Ермак», 2004. 588 с.
