CC BY
92
УДК 141.82 В. П. БЕЗБОРОДОВ
Сибирская государственная автомобильно-дорожная академия,
г. Омск
ЦИВИЛИЗАЦИОННАЯ ОПРЕДЕЛЕННОСТЬ СССР И ПОСТСОВЕТСКОЙ РОССИИ________________________________
В первой части работы, опубликованной в журнале № 5 (102), мы показали, что в XX—XXI вв. на смену формационной определенности приходит время цивилизационной идентичности. Поэтому в данной статье анализируется проблема цивилизационной определенности России. Специфика формирования цивилизационной определенности обусловлена тем, что Россия географически и формационно находится между Западом и Востоком. Этот факт в частности объясняет наличие в России двух уровней ценностей внутреннего духовно-нравственного и внешнего институционального.
Ключевые слова: цивилизационная определенность, фундаментальные жизненные смыслы, шкала ценностей, внутренний духовно-нравственный уровень ценностей, внешний институциональный уровень ценностей, глобализация.
Существует несколько понятий цивилизации. Одно из этих понятий связывают с переходом от первобытного общества к цивилизованному, в связи с появлением институтов государства, права, мировых религий и т.д. По К. Ясперсу это эпоха «осевого времени». Другое понятие цивилизации связано с именами Н. Данилевского, П. Сорокина, А. Тойнби, которые понимают под цивилизацией социальный организм, проходящий определенные этапы: становления, роста, зрелости, угасания и гибели. Они выделили целый ряд цивилизаций (западноевропейскую, китайскую, индийскую, российскую и др.). Третье понятие цивилизации представлено О. Шпенглером в книге «Закат Европы», в которой он противопоставляет культуру и цивилизацию. Под цивилизацией автор имеет в виду технический прогресс, а под культурой — падающее нравственное и духовное состояние общества [1].
В основе цивилизаций, считает В. С. Степин, лежат базисные ценности или фундаментальные жизненные смыслы: истина, добро, красота, свобода, равенство, справедливость и др. Иначе он называет их мировоззренческими универсалиями.
Цивилизационная определенность обусловлена мировоззренческими универсалиями российского общества другими словами его ценностными ориентациями и установками. Система ценностей в значительной мере зависит от того, что Россия расположена на стыке западной и восточной цивилизаций и на протяжении веков испытывала их сильное влияние.
Ментальные различия между западной и восточной цивилизациями, по утверждению С. Хантингтона, вызваны тем, что западная цивилизация является талассократической морской, торговой, а восточная — сухопутной, земельной, теллурократической. Ценностями торговой цивилизации являются либерал-демократия, права человека, индивидуализм, предприимчивость, рынок, конкуренция, частная собственность, посредничество, изворотливость. К ценностям земельной цивилизации относятся традиционализм, коллективизм, этатизм, патернализм, неприятие посредничества, обмана, изворотливости и спекуляции. По мнению С. Хантингтона, Запад и
Восток по-прежнему цивилизационно стоят далеко друг от друга. В конце XX века «западная идеология восторжествовала временно, ее торжество поднимет на поверхность глубинные культурные слои Востока: усилится влияние религиозных факторов, в частности ислама и православия, синтоизма и буддизма, конфуцианства и индуизма. В недалеком будущем заявят о себе славяно-православная, конфуцианская (китайская), японская, исламская, индуистская, латиноамериканская и, возможно, африканская цивилизации» [2].
По мнению Э. Фромма, ориентация европейского типа мышления и культуры связана со стремлением к обладанию, а восточного типа — мышления с гармоничным существованием, не нарушающим законов природы [3].
И. С. Кон выделял три системы ценностных ориентаций, лежащих в основе цивилизационной культуры:
— система, ориентирующаяся на посюстороннюю самореализацию и опредмечивание «Я», утвердившаяся в западноевропейской культуре, персоноцентристская ориентация;
— система, ориентирующаяся на подавление и отказ от индивидуального в интересах социума (данная система ценностных ориентаций получила распространение в Китае, Японии и России), системоцентристская ориентация;
— система, ориентирующаяся на автокоммуникацию и растворение «Я» в универсальной духовной субстанции (система получила распространение в Индии) [4].
М. Т. Степанянц считает, что на Западе высоко ценится личная свобода, а на Востоке общественные интересы имеют первоочередную значимость по сравнению с правами и свободами индивида. К восточным ценностям относятся: бережливость, уважение к власть имущих, абсолютная лояльность по отношению к семье. Восток видит «неиндивидуальную модель модернизации, в которой требование прав и свобод подчинено более широкому пониманию добра, а традиционное и современное не разводятся по разные стороны» [5].
Еще ранее различия между ценностными ориентациями проявились во взглядах Дж. Локка и Ж. Ж. Руссо.
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 6 (102) 2011 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 6 (102) 2011
Локк говорил о приоритете прав личности по отношению к интересам общества государства, а Ж. Ж. Руссо говорил о приоритете прав государства общества по отношению к правам личности.
Особенности российской ментальности, по мнению Николая Бердяева, заключаются в том, что «русский народ по своей душевной структуре народ восточный. Россия — христианский Восток, который в течение двух столетий подвергался сильному влиянию Запада и в своем верхнем, культурном слое ассимилировал все западные идеи... Противоречивость русской души определяется сложностью русской исторической судьбы, столкновением и противоборством в ней восточного и западного элемента» [6].
Детальный анализ развития социокультурных противоречий в России позволил А. С. Ахиезеру утверждать, что в масштабах общества «историческая “болезнь" России — социокультурный раскол». В результате раскола в обществе образовались цивилизационные типы: традиционный и либеральный. Сплав двух цивилизаций порождает особую «промежуточную цивилизацию» [7], на наш взгляд, не до конца сформировавшуюся.
Данная специфика социокультурного развития России обусловливает необходимость анализировать политическую систему России не только с позиций западной либеральной демократии, но и с позиций радикальной демократии. В этом плане представляются интересными мысли Б. И. Зеленко в работе «Демократия и современная Россия: непростое сочетание». В своем исследовании она сравнивает две формы демократии — либеральную демократию и радикальную [8].
Либеральная демократия:
Морально автономный индивид Суверенитет личности Общество как сумма индивидов Плюрализм интересов Интерес всех Первенство прав человека Свобода человека Первенство права Разделение властей Подчинение меньшинства большинству
с защитой прав меньшинства
Различия в политической культуре между Западом и Россией не означают, что Россия должна идти по какому-то особому, восточному, пути развития демократии. Да такого пути и не существует. Мы присоединяемся к мнению В. И. Толстых, что «идти по китайскому пути — это значит быть китайцем». В современную эпоху у каждой нации свой путь оптимального развития.
Нам важно отметить здесь то, что демократические ценностные ориентации нельзя сводить только к либеральной идеологии, как это уже дважды было сделано сначала Д. Беллом и позднее Ф. Фукуямой. Так, в 1960 г. Д. Белл выпускает книгу «Конец идеологии» [9]. В этой книге он аргументирует концепцию деидеологизации отказа от идеологии, прежде всего марксистской, в развитых странах Северной Америки и Западной Европы, обусловленного переходом к постиндустриальной стадии развития, коренным изменением социальной структуры общества. А в 1976 г. через 16 лет публикует новую работу «Культурные противоречия капитализма». В этой книге
Д. Белл обосновывает концепцию возврата к идеологии, но не классовой, а общенародной [10]. Необходимость возврата к идеологии обусловлена желанием преодолеть культурный кризис, возникший после отказа от идеологии (хиппи, сексуальная революция, рост преступности и наркомании, падение нравственности, трудовой дисциплины, ценностей патриотизма, национальной гордости и т.д.), охвативший Северную Америку и Западную Европу.
Аналогичную эволюцию прошел Ф. Фукуяма. В конце 1980-х гг. он написал работу «Конец истории», опубликованную 1990 г. в журнале «Вопросы философии». Причину конца истории Ф. Фукуяма видит в крахе марксистской идеологии в мире в целом и, прежде всего, в СССР. Он говорит о неоспоримой победе идеологии политического либерализма, триумфе Запада и западных идей, завершении идеологической эволюции человечества. Противоречия в сфере сознания на уровне идей он называет идеологией. И здесь же справедливо утверждает, что идеология не сводится только к политическим доктринам, но включает лежащие в основе любого общества религию, культуру и нравственные ценности, которые существеннейшим образом влияют на политику [11]. Но тогда возникает вопрос: о каком завершении идеологической эволюции человечества можно говорить? Ведь существуют принципиальные различия в идеологии между Западом и Востоком в плане религии, культуры, нравственных ценностей. Не случайно сам Ф. Фукуяма спустя 17 лет в 2007 г. в интервью радио «Эхо Москвы» заявил, что Японии и Китаю удалось соединить традиционные духовные ценности восточной цивилизации (национальную идеологию) с отдельными элементами либеральных ценностей западной цивилизации: с частной собственностью, рынком и конкуренцией (западной идеологией).
Более того, национальный разведовательный совет США разработал уже три прогноза развития человечества в XXI веке. Согласно последнему прогнозу, возможны четыре сценария к 2020 году. Первый, наиболее вероятный, заключается в неуклонном и стремительном экономическом росте Китая и Индии, который приведет к изменению направления процессов глобализации. Глобализация станет менее вестернизированной, изменится расстановка сил: привычные дихотомии «Запад— Восток», «Север —Юг», «развитые страны— развивающиеся страны» будут упразднены.
Второй сценарий. США удастся сохранить доминирующую роль в формировании мирового порядка.
Третий сценарий. Всемирное движение за создание «Нового халифата», опирающегося на радикальный ислам, бросит сокрушительный вызов западным нормам и ценностям, станет фундаментом новой мировой системы.
Четвертый сценарий — «Кольцо страха». Повсеместное ощущение опасности, вызванное ростом терроризма, организованной преступностью, торговли оружием, кибернетических атак, распространением оружия массового поражения. Это может привести к широкомасштабным превентивным интервенциям (пример, военная операция США в Ираке) [5].
Можно сделать вывод, что заимствование либеральных ценностей частной собственности, рынка и конкуренции не может быть механическим. Это сложный процесс, связанный с трансформацией не только традиционных национальных, но и западных ценностей. Последние не могут быть заимствованы
Радикальная демократия: Социальный человек Суверенитет народа Органическое общество Общий интерес Единство интересов Первенство общего блага Свобода гражданина Единство прав и обязанностей Разделение функций Подчинение меньшинства большинству
в неизменном виде, как они существуют на Западе. Они также должны быть трансформированы с учетом конкретной национальной специфики. Только в таком случае может иметь место положительный эффект от заимствования. В противном случае внедренные в контекст восточной цивилизации элементы западного общества перестают функционировать в нем как рациональные, и в то же время ценностные ориентиры культуры Востока не могут функционировать как традиционные. Нечто подобное происходит в России, начиная с 90-х гг. постсоветского периода.
Иное дело в Китае. При заимствовании институтов рынка, частной собственности и конкуренции Китай сохранил свои национальные ценностные ориентации. Более того, для нейтрализации негативных последствий рыночных тенденций (коррупция, сокрытие доходов от налогов, распространение наркотиков), которые противоречат принципу приоритета общественных интересов перед частными, в Китае принципиально усилили ответственность за данные преступления вплоть до смертной казни. Все банки и земля являются государственными. В Китае сохраняются ценности этатизма, патернализма, поощряется трудовой энтузиазм, патриотизм и национальная гордость. В целом основные социокультурные ориентиры в Китае обобщает профессор Гарвардского университета Ту-Веймин, который выделяет следующие основные ценности конфуцианства:
1) сильное правительство, берущее ответственность за благополучие народа и стабильность в обществе;
2) обычаи и ритуалы, обладающие исключительной значимостью в формировании добродетели и морали;
3) семья базовая единица общества, главный транслятор ценностей от одного поколения к другому;
4) гражданское общество играет роль «динамичного посредника» между частными и публичными сферами;
5) образование — гражданская религия общества — скорее учит тому, как стать человеком, а не для обретения знаний и навыков;
6) качество жизни зависит от уровня «самосовершенствования» каждого члена общества. Приоритет общественного блага перед личной свободой и счастьем. Самосовершенствование — источник регулирование семьи, государственного правления и мира в поднебесной [5].
Российское общество в настоящее время остро нуждается в комплексной модернизации экономической, социальной, политической и духовной сфер жизни. В литературе в качестве основной проблемы нередко ставится вопрос о выборе пути развития по американскому, европейскому или китайскому образцу. Нам представляется принципиально неверной ориентация только на Запад или только на Восток.
Практика Китая, Японии и Юго-Восточной Азии показала, что успешное развитие страны может идти при одновременном сохранении основных национальных ценностей и заимствовании элементов идеологии западной цивилизации. При таком подходе у каждой страны сугубо индивидуальный путь модернизации и демократизации. Страны Восточной Азии осуществили модернизацию без должной демократизации по лекалам Запада. Более того, последствия следования советам консультантов Запада в 1990-е годы оставили у россиян тяжелые воспоминания. Да и практика развития Украины за два по-
следние десятилетия показала, что заимствование ценностей западной политической демократии само по себе не приводит автоматически к стабильным темпам развития, контролю над коррупцией, уклонением от уплаты налогов и т.д.
Мы солидаризируемся с Э. С. Кульпиным в том, что Петр I открыл для России возможность развития не по европейскому пути. При нем завершилось сложение системы основных ценностей российской цивилизации, в которой не нашлось места для таких основополагающих ценностей европейской цивилизации, как личность, свобода, закон, рынок, частная собственность, а попытки их введения в XIX — начале XX века завершились гражданской войной. По основополагающим критериям мы не европейцы.
По мнению Э. С. Кульпина, в эпоху Петра I сложился культурный проект российской цивилизации, и это свидетельствует в пользу того, что сегодня опережающая модернизация теоретически возможна. Для ее реализации, считает Э. С. Кульпин, требуется безотлагательное политическое решение на самом высоком уровне [12]. Нам представляется, этого недостаточно. Во-первых, властная элита должна быть не только легитимной (как у нас часто бывает, когда из худшего зла выбирают меньшее), но и меритократической. Во-вторых, для решения на высоком уровне необходимы понимание проблемы и корректировка ценностных ориентиров правящей элиты. В-третьих, пока имеет место ситуация раскола в российском обществе никакие решения на самом высоком уровне не будут иметь успеха, поскольку для проведения модернизации необходима осознанная готовность каждого индивида принести свои личные интересы в жертву интересам развития общества. А это будет возможно только в том случае, если будет проведена социальная реформа, взят курс на проведение эгалитаристской политики, курс на создание условий для роста среднего класса. Необходимо сокращение различий между богатыми и бедными путем перераспределения благ за счет введения прогрессивных налогов на доходы, наследование, недвижимость, предметы роскоши и т.п. Без этого невозможно сплотить расколотое общество и мобилизовать его на решение задач, стоящих перед страной. В-четвертых, необходимо разработать шкалу ценностей с четко указанными приоритетами.
У каждой цивилизации нации, государства есть два шкалы ценностей внутренняя шкала базисных духовно-нравственных ценностей и своя внешняя институциональная система ценностей. Эти шкалы ценностей зависят от формационных оснований, уровня развития данной цивилизации, нации, государства и от социокультурных цивилизационных оснований, то есть истории, национальной духовной культуры, традиций, обычаев. В современную переходную эпоху, под влиянием процессов глобализации шкалы ценностей трансформируются. В частности, путем принятия соответствующих правовых актов, способствующих закреплению в обществе новых ценностей. На внутренние, традиционные, национальные, базовые, духовно-нравственные ценности надстраиваются как бы внешние институциональные ценности.
Р. К. Мертон выделил более шестидесяти общечеловеческих ценностей, которые признаются всеми современными цивилизациями. Однако шкалы ценностей у каждой нации имеют свои приоритеты. Например, для жителей США к базисным внутренним ценностям относятся ценности свободы, демократии,
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 6 (102) 2011 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 6 (102) 2011
индивидуализма, частной собственности, конкуренции и т.д. Ценности корпоративизма, коммунита-ризма для американцев являются внешними институциональными ценностями. В странах же, относящихся к восточной цивилизации (Япония, Южная Корея, Китай, Сингапур, Малайзия), коммунитаризм, патерналиизм, приоритет общих интересов по отношению к личным интересам — это внутренние базисные ценности. Индивидуализм, рынок, частная собственность, конкуренция для стран Востока являются институциональными внешними ценностями. На наш взгляд, следует различать базисные ценности, с одной стороны, и фундаментальные жизненные смыслы или мировоззренческие универсалии — с другой.
В настоящее время, чтобы Россия от этапа стабилизации, а точнее, неустойчивого равновесия перешла к этапу интенсивного развития, следует выработать оптимальные для нашего общества формы совмещения частной собственности рынка и конкуренции с российскими национальными духовными ценностями. На наш взгляд, успешное соединение традиционных коммунитаристских российских и западных индивидуалистских ценностей возможно лишь при сохранении приоритета национальной духовной культуры. Это подтверждается не только успешным опытом развития ряда стран Восточной цивилизации (Сингапура, Малайзии, Южной Кореи, Японии и Китая), но и опытом развития западной цивилизации Европы и Северной Америки. Реформы Д.Рузвельта в США по созданию социальной системы защиты трудящихся с низкими доходами, позволяющей проводить эффективную эгалитаристскую политику. Реформы Де Голля во Франции по передаче безвозмездно части прибыли для выкупа акций предприятий рабочими. Опыт скандинавских стран по усилению роли государства в управлении социальной и экономической сферами общественной жизни. Принятие устава ЕЭС в 1962 г. и, в частности, положения о создании на крупных предприятиях наблюдательных советов директоров, в основном состоящих из рабочих, распределяющих прибыль и осуществляющих контроль за фактическим расходованием прибыли, и т. д.
В настоящее время большое влияние на трансформацию цивилизационной определенности оказывают процессы глобализации. В результате процессов глобализации происходит формирование новой идентичности, в которой противопоставление Запада и
Востока постепенно снимается за счет гибридности. Глобализация это не универсализация американских стандартов, а новый путь гармонизации (согласования) каждого различия между культурными общностями [13].
В итоге, я считаю что прежде всего мы должны учиться тому, что нам самим свойственно!
Библиографический список
1. Шпенглер, О. Закат Европы / О. Шпенглер. — М. : Мысль, 1993. — 663 с.
2. Hantington, Samuel Clash of civilizations in «Foreigh Affairs», summer 1993. — P. 22 — 49.
3. Фромм, Э. Иметь или быть? / Э. Фромм. — М. : ООО «Фирма» Издательство АСТ 2000. — 448 с.
4. Кон И. С. Открытие «Я» / И. С. Кон. — М. : Политиздат, 1978. - 367 с.
5. Степанянц, М. Т. Восточные сценарии глобального мира / М. Т. Степанянц // Вопросы философии. — 2009. — № 7. — С. 35 — 44.
6. Бердяев, Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма / Н. А. Бердяев. — М. : Наука, 1990. — С. 7 — 8.
7. Ахиезер, А. С. Россия: критика исторического опыта / А С. Ахиезер. — Новосибирск : Сибирский хронограф, 1997. — С. 8, 12.
8. Зеленко, Б. И. Демократия и современная Россия: непростое сочетание / Б. И. Зеленко // Вопросы философии. — 2008. — № 5. — С. 3 — 14.
9. Bell, Daniel The End of ideology / Daniel Bell. — New York : Basic Books, 1960. — Р. 416.
10. Bell, Daniel The Cultural Contradictions of Capitalism / Daniel Bell. — The New York Times, February 2, 1976. — Р. 147.
11. Fukuyama, F. «The End of History». The National Interest 16 (Summer 1989), Р. 3—18.
12. Кульпин, Э. С. Альтернативы российской модернизации, или Реставрация Мэйдзи по-русски / Э. С. Кульпин // ПОЛИС. — 2009. — № 5. — С. 158—169.
13. Карелова, Л. Б. Глобализация: японские интерпретации
социокультурных процессов / Л. Б. Карелова, С. В. Чугров // Вопросы философии. — 2009. — № 7. — С. 44 — 54.
БЕЗБОРОДОВ Виктор Петрович, кандидат философских наук, доцент (Россия), доцент кафедры «Отечественная история и политология».
Адрес для переписки: e-mail: bezborodov_vp@ mail.ru
Статья поступила в редакцию 22.11.2010 г.
© В. П. Безбородов
Книжная полка
Магун, А. В. Единство и одиночество : курс политической философии Нового времени / А. В. Магун. - М. : Новое литературное обозрение, 2011. - 544 с. - ISBN 978-5-86793-890-1.
Новая книга политического философа Артемия Магуна, доцента факультета свободных искусств и наук СПБГУ, доцента Европейского университета в Санкт-Петербурге, — одновременно учебник по политической философии Нового времени и трактат о сущности политического. В книге рассказывается о наиболее влиятельных системах политической мысли; фактически читатель вводится в богатейшую традицию дискуссий об объединении и разъединении людей, которая до сих пор, в силу понятных причин, остается мало освоенной в российской культуре и политике. Философское введение к книге посвящено диалектике положительного и отрицательного единства — единства и одиночества — и продолжает идеи, высказанные автором в книге «Отрицательная революция». Цель всей книги — приблизить политическое к повседневному и экзистенциальному опыту каждого, указав на интимный характер этой сферы, кажущейся некоторым чисто внешней и технической.
