CC BY
24
DOI 10.54770/20729316-2022-2-332
Т.Г. Попова (Калининград)
КОНЦЕПТ «КРОТОСТЬ» В ЛЕСТВИЦЕ ИОАННА СИНАЙСКОГО
(на материале рукописей первого славянского перевода)'
Аннотация. Статья посвящена анализу концепта «кротость» на материале оригинального и переводного текстов памятника аскетической учительной литературы начала VII в. - Лествицы Иоанна Синайского. К анализу привлечены опубликованный текст памятника (PG. T. 88), 2 византийских кодекса X в. и 6 славянских рукописей XII-XIV вв. Основным методом анализа является лингво-текстологический. Выявлены вербализаторы концепта «кротость» в греческом и переводном текстах Лествицы. Описаны особенности перевода греческих лексем. Выявлены 4 случая нетипичного перевода греческой лексемы, которые обнаруживают творческий подход и высокое мастерство славянского переводчика. Обнаружены концепты, связанные с концептом «кротость». Обозначено место концепта «кротость» на метафорической лестнице добродетелей. Словообразовательный анализ концепта «кротость» привел к выводу, что в тексте перевода Лествицы семантический диапазон концепта был более широким: в это понятие славянский переводчик Лествицы включал и такие качества, как безмолвие и спокойствие. Поэтому словообразовательное гнездо концепта в славянском языке является намного большим, чем в греческом языке. В результате проведённого анализа обнаружились новые значения лексемы кротость, не нашедшие отражения в исторической лексикографии русского и старославянского языков. Выявлены 7 славянских лексем, не зафиксированных в лексикографических источниках. Внесена ясность в историю бытования древнейшей русской рукописи Лествицы (Рум. 198): в XII-XIV вв. она находилась на северных землях и стала источником для копирования книги новгородскими писцами.
Ключевые слова: Лествица Иоанна Синайского; концепт «кротость»; древнерусская переводная литература; раннеславянские переводы с греческого языка; лингвотекстологический анализ; древнерусский язык; старославянский язык.
T.G. Popova (Kaliningrad) The Concept of "Meekness" in "The Ladder" of John Climacus**
Abstract. The article is devoted to the analysis of the concept "Meekness" on the material of the original and translated texts of the monument of ascetic didactic literature of the beginning of the 7th century "Ladder" of St. John Climacus. The analysis involved the published text of the monument (PG. T. 88), 2 Byzantine codices of the 10th centuriy
* Статья подготовлена при поддержке РНФ (грант № 22-18-00005 «Иконография и агиография Лествицы Иоанна Синайского»).
** The study was undertaken with the support of the Russian Science Foundation (project №22-18-00005 «Iconography and Hagiography of the "Ladder of St. John Climacus"»).
332
and 6 Slavic manuscripts of the 12th - 14th centuries. The main method of analysis is linguotextological. The verbalizers of the concept "Meekness" in the Greek and translated texts of the "Ladder" are revealed. The features of the translation of Greek lexemes are described. Discovered concepts related to the concept "Meekness". The place of the concept "Meekness" on the metaphorical ladder of virtues is indicated. The word-formation analysis of the concept "Meekness" led to the conclusion that in the text of the translation of the "Ladder" the semantic range of the concept was wider: in this concept the Slavic translator of the "Ladder" included such qualities as silence and tranquility. Therefore, the word-formation nest of the concept in the Slavic language is much larger than in the Greek language. As a result of the analysis, new meanings of the lexeme "meekness" were discovered, which were not reflected in the historical lexicography of the Russian and Old Slavonic languages. 7 Slavic lexemes not recorded in lexicographical sources were revealed. Clarity has been introduced into the history of the existence of the oldest Russian manuscript of the Ladder (Rum. 198): in the 12th -14th centuries it was located in the northern lands and became a source for copying of the book by Novgorod scribes.
Key words: "Ladder" of John Climacus; the concept of "Meekness"; Old Russian translated literature; Early Slavic translations from Greek; linguotextological analysis; Old Russian; Old Church Slavonic.
Светлой памяти Л.П. Жуковской: к 100-летию со дня рождения
Кротость представляет собой одну из главных христианских добродетелей. По определению архим. Никифора, кротость есть «тихое расположение духа, соединенное с осторожностью, чтобы никого не раздражать и ничем не раздражаться. Особенные действия христианской кротости состоят в том, чтобы не роптать не только на Бога, но и на людей, когда происходит что-либо противное нашим желаниям, не предаваться гневу, не превозноситься» [Никифор 1891, 162]. Именно так понимал кротость византийский автор конца VI - начала VII в., игумен Синайского монастыря Иоанн, автор метафорической панорамы восхождения по лестнице добродетелей. Лексема кротость входит в названия двух Слов Лествицы: Слова о безгневии и кротости (Пер! аору^ад ка! праот^тод) и Слова о кротости, простоте, беззлобии и лукавстве (Пер! праот^тод, ка! апАтптод, ка! акакгад, ка! лоупр1ад).
Концепт «кротость» является «сложным и многогранным», «в русской ментальности - сакральным», высокая этическая нагрузка которого «наиболее полно реализуется в религиозном дискурсе» [Дмитриева, Линтов-ская 2015, 71, 73, 75]. Задачей настоящей статьи является лингвотексто-логический анализ этого концепта в тексте Лествицы Иоанна Синайского.
В качестве материала для наблюдений использовалась ранняя греческая версия Лествицы, опубликованная Ж.-П. Минем (см.: [Qimaci Joannis Scala paradisi 1860]). В случаях разночтений с названным текстом привлекаются древнейшие византийские кодексы Лествицы, сохранившие чте-
Новый филологический вестник. 2022. №2(61). --
ния утраченного оригинала перевода:
1) рукопись № 49 собрания Palatina graeca библиотеки Апостолов (Ватикан), конец IX в., происхождение неизвестно, далее: Vat. Palat. gr. 49;
2) рукопись № 417 собрания греческих рукописей монастыря св. Екатерины (Синай), X в., Синай (?), далее: Sin. gr. 417.
Первый перевод Лествицы на общеславянский литературный язык был выполнен в Преславской книжной школе не позднее второй четверти X в. [Попова 2020, 19]. Основным материалом для наблюдений в данной работе является текст древнейшей сохранившейся русской рукописи, № 198 собрания Н.П. Румянцева Российской государственной библиотеки (Москва), серед. XII в., Киев (?), далее - Рум. 198. В случаях разночтений с названным текстом привлекаются другие древнейшие русские рукописи перевода:
1) рукопись № 199 собрания Н.П. Румянцева Российской государственной библиотеки (Москва), нач. XIII в., Новгород (?), далее - Рум. 199;
2) рукопись № 452 Рукописного отдела библиотеки Московского государственного архива Министерства иностранных дел, оп. 5, ч. 2, Российский государственный архив древних актов (Москва), перв. четв. XIII в., Киев (?), далее - РО МГАМИД 452;
3) рукопись № 10 основного собрания Троице-Сергиевой лавры, Российская государственная библиотека (Москва), 1334 г., Москва (?), далее -Трц. 10;
4) рукопись № 39 фонда Рукописного отдела Московской Синодальной типографии, оп. 1, Российский государственный архив древних актов (Москва), серед. XIV в., Новгород (?), далее - Син. тип. 39.
В тех случаях, когда все русские рукописи содержат ошибки или утраты текста, привлекается южнославянская (болгарская) рукопись:
5) рукопись № 71 собрания Дечанского монастыря Народной библиотеки Сербии (Белград), серед. XIV в., происхождение неизвестно, далее -Деч. 71.
Примеры из оригинального и переводного текстов Лествицы публикуются по основным источникам (изданию Ж.-П. Миня, с указанием номера колонки, и Рум. 198, с указанием номера листа). Разночтения по названным выше византийским и русским кодексам приведены в подстрочном аппарате с указанием номера листа.
Главным вербализатором концепта «кротость» в греческом тексте Лествицы является лексема npaóxn?. Необходимо заметить, что в греческих рукописях Лествицы наблюдается смешение npaóxn? и праот^; эти формы совпадают по значению. Анализ их употреблений может стать темой для специального исследования по истории греческого языка, в задачи настоящей статьи этот анализ не входит.
Существительное npaóxn? существительное встречается в Лествице всего 21 раз: в Словах «О послушании» (2 раза), «О радостотворимем плаче» (1 раз), «О безгневии и кротости» (5 раз), «О нечувствии» (1 раз), «О кротости, простоте, беззлобии и лукавстве» (8 раз), «О рассуждении» (2
раза), «О молитве» (1 раз), Слове к пастырю (1 раз). В 18 случаях из 21 греческой лексеме лра6тпд соответствует славянская лексема кротость; в 3 случаях форма Р.п. (т^д лра6тптод) переведена прилагательным кротость-ныи.
Славянской лексеме кротость, кроме лра6тпд, в греческом тексте Лествицы могут корреспондировать такие существительные, как аотеютпд, srnsiKsia, s^evsrn, а также субстантивированное прилагательное то лраоу.
В исторической лексикографии старославянского и русского языков лексема кротость толкуется как кротость (СтС. С. 295; Срз. Т. 1. С. 11301131; Микл. С. 313), незлобивость, покорность (СлРЯ. Вып. 8. С. 75). Обращение к тексту Лествицы обнаруживает семантическое богатство этой лексемы, пока не нашедшее отражения в словарях.
Яркой особенностью стиля Лествицы является множество дефиниций, см. об этом: [Верещагин 1996]. Понятию «кротость» Лествичник дает шесть определений. Две дефиниции построены по характерной для Лествицы структурной схеме (Gen. - Nom.): Прашпд илако^д ouvspyög, ä5s^ф6тnтоg ¿5пу6д, ^aivo^evrav xa^ivög, еккол^, ка! харад
Хорпуод, Хрштои ц^пца, Äyys^rav !5шца, 5аlц6vюv Sso^g, ка! лг^ад 9uрs6g [981A] кротость послоушанию (Рум. 199, л. 212б: есть) помощница. [братьствоу вождь] (в Рум. 198, л. 131б, Син. тип. 39, л. 125в, фрагмент отсутствует). бЪсжщиим са въхлащение. гарАщимъ са ^рЪзание. радости податницА. хсово подражение (РО МГАМИД 452, лл. 99в-г, Син. тип. 39, л. 125в, Трц. 10, л. 125об.: подражанию). англское своиство. бЪсомъ вуза. и (в РО МГАМИД 452, л. 99в-г, Трц. 10, л. 125об., лексема отсутствует) гнЬвоу щитъ [Рум. 198, л. 131б] Прашпд souv шюцоглд от^ргуца, ауалпд 9ира, цаМ^ 5s ц^тпр, Зшкр^юд ün69soig [980D] кротость есть тьрпЪнию твьрдь. любъви дворъ. паче же мти расоужению в!на [Рум. 198, л. 131б].
Две дефиниции представляют собой одинаковые синтаксические конструкции с разным лексическим наполнением: Пра6тпд еот!г ак^птод ^их^д катаотаоц sv ат^ац ка! ^фп^ац юоаитюд ёхоиоа [828C] кротость (Син. тип. 39, л. 79в: Ярость (Так! - Т.П.)) есть бес похода дша оустроение въ бечъстиихъ и добропрослоутиихъ такоже соущи [Рум. 198, л. 77в] и Праитпд souv äцsта9sтоg voog катаотаоц sv ица!д ка! sv атгц1агд юоашюд ехоиоа [980D] кротость есть несложно ома оустроение въ чьстьхъ и въ бечьстиихъ (Син. тип. 39, л. 125в: бещестьи (Так! - Т.П.)) тако имоущи [Рум. 198, л. 131а]. Оба примера содержат такую важную для понимания смысла концепта сему, как неизменность, непоколебимость (ак^птод бес похода, äцsтa9sтog несложно). Эта же сема содержится в метафорической дефиниции кротости: Прашпд souv ■önsp^i^eYn т^д тои 9ицои 9аМттпд летра, nüvra та проор^ооогта кицата ЗшМоиоа, ка! оиЗацюд üл0Ц8V0UGа [980D] кротость есть надълежаи гаростьномоу морю камыкъ. вса приражающаА са вълны разарАга и шкакоже покол'Ьбанига (Рум. 199, л. 212а, Син. тип. 39, л. 125в: позыбанига) приемлга [Рум. 198, 131].
Во всех приведенных выше примерах в роли определения выступает сущ. в Им.п., что типично для дефиниций. Исключение составляет чте-
ние Прашпд éoxiv év тарахаТд той nlnatov ávsnaioB^xrag ка! sí^iKpovrag únsp атой npooeúxsoBai [980D] кротость есть въ моущении ближнего бес почоулга и (в Син. тип. 39, л. 125в, лексема отсутствует) свЪтл'Ь за того молити са [Рум. 198. л. 131а]. В данном случае определяющая часть содержит инфинитив.
Как видно из приведенных примеров, с концептом «кротость» автор Лествицы связывает такие понятия, как послушание, смирение, безгневие, радость, терпение, любовь, рассуждение. Особая роль в этом ряду отводится безгневию (кротость - это niKpía^ 0upsó^ гнЪвоу щитъ [Рум. 198, л. 131б]).
Иоанн Лествичник объединяет понятия кротость и безгневие. Одна добродетель невозможна без другой. Слово 8 Лествицы называется nspi áopynoíag ка! лра0тптод [828C] w безъгнЪвш и о крости (Так! - Т.П.; вместо: кротости? Ср.: кротости Рум. 199, л. 133а, РО МГАМИД 452, л. 52в, Трц. 10, л. 72об.; Син. тип. 39, л. 79а) [Рум. 198, л. 77б]. Безгневие и кротость вместе, по мнению автора, составляют христианскую истину: 'Eav naoav лратпта ка! áopynoíav ацфша'п, ои лоМя котаа^ é^su0spouv aíx^a^raoíag tóv voüv оои [1132C] аще въ всу кротость и безгнЬвие одежеши са. не зЪло троуди са. свободити пленкниА оумъ свои [Рум. 198, л. 188г]. Такое понимание перекликается со словами апостола Павла: év5úoao0ai tóv rawóv áv0p®nDv tóv ката ©sóv ктю0еута év Згкаюаш'п ка! оаютптг т^д á^n0síag облечься в нового человека, созданного по Богу, в праведности и святости истины (Еф 4: 24).
Как следует из сказанного, кротость несовместима с гневом. Лествич-ник обличает лицемерных монахов, которые рассуждают о кротости и при этом не избавлены от страсти гнева: nspi лра0тптод SiSá^s^ ка! év аш^ тп ЗгЗаакаМд люМякгд opyí^srai [932D] о кротост! оучить и въ томь оучении мъногашды (Рум. 199, л. 168б: мъногащи) гнЬвает са [Рум. 198, л. 113б]. Кротость - это та сила, которая способна победить страсть гнева: As0^t® Аютот 0иц0д (Sin. gr. 417, 94v. В издании Миня: юд) тбраугод év 5saцoíд лра0тптод [833D] да съвАзанъ обо боудеть гнЬвъ томитель оузами (РО МГАМИД 452, л. 57а, Трц. 10, л. 77: возами) кротостьными [Рум. 198, л. 81г]; ород áкpoтáтnд лра0т^тод, tó ка! лаpóvтoд той 8ps0íZovтoд, уаА^юд т^ каp5íд ка! ауалптгкюд лр0д аш^ 5ш^1а0а1 [829б] оуставъ вьрховьнгаА кротости. кже [и] (Деч. 71, л. 69об., в русских рукописях лексема отсутствует) то соущу гнЪвающоумоу. тихо срЯцмь и любьзно (РО МГАМИД 452, л. 53г: любьзно (Так! - Т.П.); Трц. 10, л. 73: любивоу (Так! - Т.П.).) къ нгемоу быти [Рум. 198, лл. 78в-г].
Кроме того, кротость в Лествице связана с такой христианской добродетелью, как смирение (смиренномудрие). Анализ концепта «смирение» на материалах Национального корпуса русского языка и лексикографических источников см. в работе: [Коноваленко 2014]. Концепт смирение является в Лествице ключевым, основополагающим; его вербализаторы - самые частотные лексемы: лексема тал^ггюац встречается в памятнике 107 раз, лексема тал^п'офроаотп - 48 раз. В первом славянском переводе Лестви-
цы обе эти лексемы, как правило, переведены как съмЪреник:. В Лествице новгородского происхождения (Син. тип. 39) на месте этимологического ■Ь писец регулярно употребляет и (съмЪреник:); это написание является результатом народно-этимологического сближения со словом «мир»: смиренный человек на Руси понимался как тихий, спокойный, мирный, см. об этом: [Коренева 2010, 560].
Кротость и смирение вместе способны погубить любые страсти: праот^тг от1 цаАлота 9прю^в9рю ка! тапегготпи 8£,аотрапто'uоаv [1201C] кротостию гако паче вЪрогоубигемь (Так! - Т.П.; вместо: звЪрогоубигемь? Трц. 10, л. 212: вЬрогоубьгемь (Так! - Т.П.). В Рум. 199, РО МГАМИД 452, Син. тип. 39 текст утрачен. Деч. 71, л. 207об.: звЬролюбюмь (Так! -Т.П.)) и съмЬрении (Так! - Т.П.; вместо: съмЬреникмь? Деч. 71, л. 207об.: съмЬрешемь. Трц. 10, л. 212: смЬреньи (Так! - Т.П.). В Рум. 199, РО МГАМИД 452, Син. тип. 39 текст утрачен) свьтжщоу са [Рум. 198, л. 215а].
На метафорической лестнице добродетелей смирение стоит выше, чем кротость: Протрвхвг цеу той ^Мои то ^©ivov ф&д, паопд 5s тапеггофрооигпд праотптод (Vat. Palat. gr. 49, 105v. В издании Миня: праитпд) 5роцод (Vat. Palat. gr. 49, 105v. В издании Миня: проЗроцод) [980С] ПрЬдварАеть хбо (в РО МГАМИД 452, л. 99б, Трц. 10, л. 124об., лексема отсутствует) слнцА заутрьнии свЬтъ. всАкого же (в Рум. 198, л. 130г, Син. тип. 39, л. 125в, лексема отсутствует) съмЪреншига (Так! - Т.П.; вместо: съмЬренига?) кро-тостьное течение [Рум. 198, л. 130г]. В свою очередь, смирению и кротости предшествует такая важная христианская добродетель, как простота: П (ап^от^д - Т.П.) 5s иуп^отатпд тапеггофроошпд ка! праотптод yív8таt про^ргод ова (простота - Т.П.) же высочаишего съмЬрениА (Син. тип. 39, л. 127в: съмиренига) и кротости бываеть податницА [Рум. 198, л. 132г].
Простоту Лествичник понимает в духе апостола Павла (2 Кор 11: 4); это - «простота во Христе»; символом изначальной и позднее утраченной простоты в Лествице является Адам. Как кротость связана с безгне-вием, так простота связана с беззлобием. Об этом свидетельствует название Слова 24: Пер! праотптод, ка! ап^отптод, ка! акаюяд, ка! пог^ад [980C] о кротости и о простотЬ [и безълобии и пронырьствЬ] (В Рум. 198, л. 130г, фрагмент отсутствует. Чтение восстановлено по Рум. 199, л. 211б; РО МГАМИД 452, л. 99б; Син. тип. 39, л. 125в; Трц. 10, л. 124) [Рум. 198, л. 130г].
Еще одной важнейшей христианской добродетелью, с которой автор Лествицы связывает кротость, является ипоцо^ трьпЬник:. На лестнице добродетелей терпение следует за кротостью и основывается на ней: Праитпд 8ouv ■ипоцоглд от^ргуца [980D] кротость есть тьрпЬнию твьрдь [Рум. 198, л. 131б]; т^д проооиопд ашоТд праотптод ка! ипоцоглд [639A] соущага имъ кротости или (Так! - Т.П.; вместо и? Ср.: Деч. 71, л. 25: и) тьрпЬниА [Рум. 198, л. 32б].
В концепт «кротость» в Лествице включена такая этическая категория, как тихость (^пютпд). В Алфавите добродетелей, входящем в состав Слова 26 Лествицы, понятия кротость и тихость отождествляются: [праотпд]
(Sin. gr. 417, 170r; в издании Миня лексема отсутствует) ^лютпд [1017B] кротость тихость [Рум. 198, л. 146в]. В церковнославянской книжности словом тихость обозначается такое душевное состояние, как благость, т.е. «безмятежность, невозмутимость и бесстрастность» [Верещагин 2001, 346-352].
Таким образом, порядок следования названных выше добродетелей на райской лестнице, на вершине которого стоит Бог (любовь), представляется следующим: 1) простота и беззлобие - 2) безгневие, кротость и тихость - 3) терпение - 4) смирение.
Кротость - это высшая степень святости: Праит^д <...> Хрштой цлцПЦа, AyysA^v íSí®^ [981A] кротость <...> хсово подражение (РО МГАМИД 452, л. 99в-г, Син. тип. 39, л. 125в, Трц. 10, л. 125об.: подражанию). англское своиство [Рум. 198, л. 131б].
Восхождение по лестнице добродетелей означает духовную брань -борьбу со страстями, персонифицированными в образах бесов. Особую роль в этой борьбе играет кротость: Праит^д <...> 8аlцóvшv 5soцóд [981A] кротость <...> бЬсомъ вуза [Рум. 198, л. 131б]. Текст Лествицы изобилует военной терминологией, символика которой восходит к посланиям апостола Павла. Каждый ступивший на путь духовной брани должен иметь военное снаряжение и оружие. В метафорическом плане кротость представляет собой броню (0юрагад ts огб^ройд лра0т^тод ка! йлоцог^д ^^isa^évoi [677D] [въ] (В Рум. 198, л. 23б, и Син. тип. 39, л. 22в, лексема отсутствует; чтение восстановлено по Рум. 199, л. 18а, РО МГАМИД 452, л. 5в, Трц. 10, л. 18об.) брънга (Рум. 198, л. 23б: брън!а) же железны кротости и тьрпЬниА обълчени [Рум. 198, л. 23б]), щит (Праит^д <...> т^ад 0upsóд 981A кротость <...> гнЪвоу щитъ [Рум. 198, л. 131б]) и меч (r^v цáxаlpаv т^д лра0тптод ка! ávs^lкакíад Síaro^ov [833A] мечъ кротостьныи и безлобныи обоюдоостръ [Рум. 198, 81а]; Aún^v ка! mкpíаv пра0тпт1 ка! úno^ovfi, юд év 5штоцю цаxаípд катаaфáфцsv [805B] печаль и горесть кро-тостию [и тьрпЪшемь] (в Рум. 199, л. 122б, фрагмент отсутствует). акы мечемь обоюдоуостръмь заколЬмъ [Рум. 198, лл. 69г - 70а]).
Ещё один аспект анализа концепта «кротость» связан с сопутствующими ей пороками. Народная мудрость гласит: «Наши недостатки - это продолжение наших достоинств». По мнению автора Лествицы, кротость связана с такими пороками, как лукавство, леность, прекословие, самочиние и непослушание: оицлелА^ктаг <...> rfl лраитпп ^ шюиАтпд, ка! vo0póтnд, ка! 0ку^а, ка! аулХоу1а, ка! í5юpu0цíа, ка! а^кога [1025B] приплетает са <...> къ кротости проказьство. и лЬнивьство. и соупротивословиге. и самоправлкник. и непослоушаник: [Рум. 198, лл. 151б - 152а].
Рассмотрим примеры нетипичного перевода, в которых может проявиться творческий подход переводчика Преславской книжной школы.
1) Tó npaov кротость: Тггед <...> фúosl <...> nsp! tó вукратед, ^ nsp! tó ^аихаапк^, ^ ка! áyvóv, ^ аларрпЫаот^, ^ npaov, ^ súкатávuкшv 8mppsлюд sxouoi [1020C] НЬкотерии (Трц. 10, л. 144об.: НЬкотории) <...> юстьствъмь <...> о въздьржании или о мълчании или и о чистотЬ или
безъпъвании или [кротости или добропооувьрзении] (Трц. 10, л. 145: добропооуверзеньи или кротости) поклоньни соуть [Рум. 198, лл. 148б -148в]. Перевод прилагательного npaov как кротость в данном случае оправдан как грамматически (6 субстантивированных прилагательных переданы как существительные), так и семантически (кротость стоит в ряду таких от природы присущих людям положительных качеств, как умеренность, молчаливость, чистота, скромность, умиление).
2) Аотеютпд кротость: EíSov év íaxpsí® uva Kaxá Tiva éxépav xP£íav napayevó^evov ка! ráó xou íaxpou áaxsióxnxi KpaxnQévxa ка! алоохифбеуха, ка! x^v éniKsi^évnv хф фюх! атои áx^uv ánoPa^óvxa [637D - 640А] видЪхь въ врачевьницЪ некого. нЬкоега [инога ради вiны] (Трц. 10, л. 7об.: ради вины инога) пришъдъша. и врачевьною кротостiю оудьржана. и исоучение приимъша. и надълежимъи свЪту его мракъ й'ложьша [Рум. 198, л. 12а]. Лексема áaxsióxng функционирует в Лествице один раз (в указанном контексте). Перевод áaxsióxng 'вежливость, приветливость в обхождении, изящество манер, доброта, благородство' (см.: Lampe. Col. 247a) как кротость может быть личностным решением преславского переводчика, понимавшего кротость как качество врача. Это вполне соответствует этическому наполнению концепта «кротость» в православной языковой картине мира: главным Врачом для христиан является Иисус Христос.
3) 'EmsÍKsia кротость: noíá xs x&v лрау^хюу, ка9' "лцад ávunsp9sx®g óфsí^ouol yívso9ai <...> лта 5s nákw (j,sxa énisiKsíag ка! nspiaKsysrag [1057A] кыга (Так в рукописи (кага?). Трц. 10, л. 156об.: кага. Рум. 199, л. 259а: кога (Так! - Т.П.). Син. тип. 39, л. 154а: кыга (Так! - Т.П.).) w дкль гаже вь нась не^ложънЬ дьлжьна [соугь бывати] (Трц. 10, л. 156об.: бывати соуть) <...> кога (Так в рукописи (кага?). Трц. 10, л. 156об., Рум. 199, л. 259а: кага. Син. тип. 39, л. 154а: кыга (Так! - Т.П.)) же пакы сь кротостию и съмощрениемь (Трц. 10, л. 156об., Син. тип. 39, л. 154а: сьмотрениемь) [Рум. 198, л. 159а]. Существительное éms1,кsía ^яшка) в древнегреческом языке могло обозначать такие положительные качества человека, как мягкость, кротость, гуманность, терпение, доброта, снисходительность (Lampe. Col. 247a). В данном контексте реализуется значение 'терпение', что подтверждает сказанную выше мысль о тесной связи кротости и терпения.
4. Eú^évsrn кротость: Тц 5s (в Sin. gr. 417, 43г, лакуна, в издании Миня: аи9ц) x&v ási^v^axrav, noAA^v npóg ^s x^v ката ©sóv áyán^v ка! ларрп^ау ^кх^цвуод, фп^ Ц01 ^sx' súцsvsíаg [700B] нЪкто же w приснопоминагемыхь мънwгоy имыи (Деч. 71, л. 28об.: имЪше (Так! - Т.П.)) кь мнЬ [любьвь бию] (Деч. 71, л. 28об.: Аже по бзЬ любовь) и оупьваше (РО МГАМИД 452, л. 16б, Трц. 10, л. 31об.: пьваник; Деч. 71, л. 28об.: дрьзновеше) гла ми сь кротостию [Рум. 198, л. 36а, 8-13]. Кроме лексемы sú^svsrn, встречающейся один раз в названном контексте, в памятнике функционирует наречие sü^sv&g, которому в славянском тексте соответствует добрЪ. Таким образом, можно предполагать, что для преславского переводчика лексемы кротость и доброта были синонимичны, и обозначаемые ими понятия стояли в одном ряду с такими концептами, как благоволение, благосклонность
(греч. su^evsia).
Обратимся к словообразовательному аспекту анализа концепта «кротость».
Деривационный ряд, в который включена лексема npaox^g, в греческом тексте Лествицы содержит только два слова: npaoxng (21 раз) и лраод (18 раз). При этом npaoxng всегда передается как кротость, лраод - как кротъ-кыи (кроме одного рассмотренного выше случая субстантивации: то npaov кротость). В тексте первого славянского перевода Лествицы наблюдается разветвленное словообразовательное гнездо доминантного вербализатора концепта «кротость»: кротъкыи (21 раз), кротостьныи (3 раза), кротъко (1 раз), кротъцЪ (1 раз), кротити (1 раз), оукротити (2 раза).
Славянскому прилагательному кротъкыи, как правило, соответствует греческое лраод (17 раз). Кроме того, как кротъкыи могут переводиться прилагательные ^люд (3 раза) и smsiKqg (1 раз). Лексема елшк^д функционирует в тексте 1 раз в переводе кротъкыи. Лексема ^люд встречается в Лествице 6 раз, в переводе ей соответствуют кротъкыи (3 раза), тихыи (2 раза) и оумилгеныи (1 раз). Это подтверждает высказанное выше мнение о том, что для автора Лествицы понятия праот^д, smsiKsia и ^лют^д семантически были очень близки. Параллель ^люд оумилгеныи в Слове 7 («О ра-достотворном плаче») позволяет предположить, что в концепт «кротость» и автор Лествицы, и ее переводчик включают такую христианскую добродетель, как «умиление» (т.е. способность к «радостотворному плачу»): "OTav ^ <.> 5акрию5пд, ка! каВиурод, ка! ^nia yevntai, 5рацю^. о уар Кирюд акА^тюд (в оригинале для перевода: акА^тод (?). Рукопись с таким чтением не обнаружена) sA^AuBs [805D] егда дша <...> сльзьна. и [мокрЪдива и оумилгена боудеть] (Деч. 71, л. 61об.: мокрадива будеть и оумилена). тьцЪмъ. гь~ бо незванъ приде [Рум. 198, лл. 70в, 14-19] (данное чтение содержит реминисценцию на евангельскую притчу о верном слуге, см.: Мф 24: 42-51; Мк 13: 33-37; Лк 12: 35-48).
Славянское прилагательное кротостьныи встречается в тексте трижды; во всех случаях ему соответствует греческий генитив т^д лраотптод (см. примеры выше). Как верно замечено Т.И. Вендиной, лексема кротостьныи имплицитно выражает идею Бога через признаки и символы, сопутствующие Христу [Вендина 2002, 78].
В греческом тексте Лествицы концепт «кротость», вербализованный лексемами лраотпд и лраод, является исключительно сакральным. Кротость - это качество Самого Христа (Мф 11: 29), а значит, добродетель, к которой должен стремиться каждый христианин. Автор Лествицы употребляет лексемы лраотпд и лраод только в таких контекстах, в которых речь идет об Иисусе Христе или о монахе, восходящем по лестнице добродетелей.
В тексте первого славянского перевода Лествицы семантический диапазон концепта «кротость» является более широким. В понятие «кротость» славянский переводчик Лествицы включал и такие качества, которые выражают греческие лексемы 'покой, безмолвие' и ^ps^ia 'спокой-
ствие'. Доказательством этого являются переводы кротъко и
ф8ца кротьцЪ в контекстах: EíSov rnnov su ^ixpóv ауи^аахюд SiaKsí^svov [ка! ^évxoi xaAwóv sxrav] (Vat. Palat. gr. 49, 171v; Sin. gr. 417, 238v. В издании Миня: óg ráó xaAivou áyó^evog.) ка! ^auxírag PaSí^rav [1173A] видЪхь конь [еще малъ] (Трц. 10, л. 201: маль кще) необоучень соущь. и оуздоу же имы. и кротъко грждыи (Деч. 71, л. 197: грждЪше) [Рум. 198, л. 204в, 1114]; о! Saí^ovsg <...> ^реца smaxávxsg, únsp^9avov ^ív eúxapioxíav npóg ©sóv йлшШеухаг [1036B] бЪси <...> кротьцЪ пришьдьше. презориво намъ блгодарение кь бо подьлагають [Рум. 198, лл. 158б, 1-9] (данное чтение содержит реминисценцию на евангельскую притчу о мытаре и фарисее, см.: Лк 18: 9-14).
В значении 'делать спокойным, укрощать' в греческом тексте Лествицы дважды используется глагол ^цер0ю, которому в славянском переводе оба раза соответствует глагол оукротити: xó e^tov, ка! ц^ РоиАоцеу^, ^церо! x^v 9áAаaaаv [1085D] дрЪвжномаслие (Деч. 71, л. 163об.: масло дрЪвЪное). и не хотжще оукротить море [Рум. 198, л. 172а, 15-18]; Л80vxa ó коАакеиаад, лоАМкц ^церюое [864D] [льва иже] (Деч. 71, л. 82: иже льва) кроти (Деч. 71, л. 82: кротить (Так! - Т.П.)) мниташды (Деч. 71, л. 82: мно-гащи) оукроти [Рум. 198, л. 91а, 2-3]. В последнем примере содержится лингвистическая загадка. Неожиданный перевод коАакеию 'ласкать' как кротити может иметь две причины: или это личностное решение пре-славского переводчика, который мог проявить творческую свободу и поэтическое дарование (см. об этом: [Попова 2020, 97-98]), или это ошибка писца одного из самых ранних списков, ставшего протографом для всех сохранившихся рукописей перевода (от времени выполнения перевода до времени написания древнейшей дошедшей рукописи, Рум. 198, прошло не менее 200 лет).
Анализ функционирования лексем, вербализующих концепт «кротость» в оригинальном и переводном текстах Лествицы, приводит к следующему выводу: и в ментальности автора книги, и в ментальности переводчика, концепт «кротость» был священным, что обусловлено библейской традицией (в тексте памятника неоднократно встречаются цитаты Пс 24: 9; Мф 5: 5; Мф 11: 29). И автор, и переводчик Лествицы понимали кротость как AyyéArov !5шца аншское своиство, Хршхои ц^пца хсово подражание.
Кротость тесно связана с такими человеческими добродетелями, как беззлобие, безгневие, тихость, терпение, смирение. Вероятно, на основе связи кротости с тихостью в древнеболгарском языке уже ко времени создания первого славянского перевода Лествицы (не позднее середины X в.) словообразовательное гнездо вербализаторов концепта (кротость, кротькыи, кротостьныи) было расширено за счет включения в него наречий (кротько, кротьцЪ) и глаголов (кротити, оукротити). Основные вер-бализаторы концепта (кротость, кротькыи, кротостьныи) функционируют только в тех контекстах, где речь идет об Иисусе или о монахах, поднимающихся по лестнице добродетелей. Наречия (кротько, кротьцЪ) и глаголы (кротити, оукротити), напротив, употребляются во фрагментах, относя-
щихся к предметам (масло), к животным (лев, конь) и к нечистой силе (бесы).
Сущность лингвотекстологического метода исследования, созданного Л.П. Жуковской (см.: [Жуковская 1963; Жуковская 1969; Жуковская 1973; Жуковская 1976] и др.), заключается в обращении к источникам -многим рукописям, сохранившим текст одного и того же памятника письменности. Это обращение позволяет прикоснуться к неисчерпаемым сокровищам - богатейшему русскому языку во множестве его диалектов. Применительно к настоящей работе, в результате наблюдений над текстами рукописей Лествицы обнаружились 7 лексем, не зафиксированных в исторических словарях русского и старославянского языков: беспъваник, добропооуврьзениге, звЪрогоубиге, моущениге, неотъложьнЪ, самоправлкник, тихо.
Кроме того, использование лингвотекстологического метода в настоящей работе позволило внести ясность в вопрос бытования древнейшей русской Лествицы - Рум. 198. Наблюдения над текстами источников привели к однозначному выводу о том, что Рум. 198 явилась одним из антиграфов Син. тип. 39 (об этом свидетельствуют многочисленные одинаковые писцовые ошибки). Рукопись Син. тип. 39 происходит из Новгорода [Покровский 1916, 22, 38-39, 58]. Таким образом, в результате проведённого анализа косвенно подтверждается гипотеза А.А. Турилова о том, что Рум. 198 могла «приехать» с князем Ярополком Ярославичем в 1197 г. из Чернигова в Новгород [Турилов 2002, 206-207].
Лингвотекстологический метод Л.П. Жуковской продолжает оставаться чрезвычайно плодотворным и важным и для истории русского языка, и для целого комплекса медиевистических наук (литературоведения, истории, источниковедения, палеографии).
ИСТОЧНИКИ
1. Climaci Joannis Scala paradisi. Patrologiae cursus completus. Series graeca, ed. J.P. Migne. T. 88. Col. 631-1210. Parisiis, 1860.
2. Sin. gr. 417 - cod. 417, собрание греческих рукописей монастыря св. Екатерины, Синай.
3. Vat. Palat. gr. 49 - cod. 49, собрание Palatina graeca библиотеки Апостолов, Ватикан.
4. РО МГАМИД 452 - рукопись № 452 Рукописного отдела библиотеки Московского государственного архива Министерства иностранных дел, оп. 5, ч. 2, Российский государственный архив древних актов, Москва.
5. Деч. 71 - рукопись № 71 собрания Дечанского монастыря Народной библиотеки Сербии, Белград.
6. Рум. 198 - рукопись № 198 собрания Н.П. Румянцева Российской государственной библиотеки, Москва.
7. Рум. 199 - рукопись № 199 собрания Н.П. Румянцева Российской государственной библиотеки, Москва.
8. Син. тип. 39 - рукопись № 39 фонда Рукописного отдела Московской Синодальной типографии, оп. 1, Российский государственный архив древних актов, Москва.
9. Трц. 10 - рукопись № 10 основного собрания Троице-Сергиевой лавры, Российская государственная библиотека, Москва.
ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
1. Lampe - Lampe G.W.H. A Patristic Greek Lexicon. Oxford: Clarendon Press, 1961.
2. Микл. - Miklosich Fr. Lexicon palaeoslovenico-graeco-latinum emendatum auctum. Vindobonae, 1862-1865.
3. СлРЯ XI-XVII - Словарь русского языка XI-XVII вв. М.: Наука, 1975-.
4. Срз. - Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам. Т. I—III. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1958.
5. СтС - Старославянский словарь (по рукописям X-XI веков) / Э. Благова, Р.М. Цейтлин, С. Геродес и др. Под ред. Р.М. Цейтлин, Р. Вечерки и Э. Благовой. М.: Русский язык, 1999. 842 с.
ЛИТЕРАТУРА
1. Вендина Т.И. Средневековый человек в зеркале старославянского языка. М.: Индрик, 2002. 336 с.
2. Верещагин Е.М. Дефиниции и классификации в Лествице Иоанна Схоластика: радостная встреча науки и художества // Е.М. Верещагин. Христианская книжность Древней Руси. М.: Наука, 1996. С. 71-83.
3. Верещагин Е.М. Церковнославянская книжность на Руси. Лингвотекстоло-гические изыскания. М.: Индрик, 2001. 607 с.
4. Дмитриева Н.М., Линтовская Е.М. Этическая нагрузка концепта «Кротость» в словарях XI-XIX вв. (диахронический аспект) // Вестник Оренбургского государственного университета. 2015. № 11(186). С. 71-76.
5. Жуковская Л.П. Памятники письменности традиционного содержания как лингвистический источник (их значение и методика исследования) // Исследования по лингвистическому источниковедению. М.: Изд-во АН СССР, 1963. С. 2035.
6. Жуковская Л.П. Лингвистические данные в текстологических исследованиях // Изучение русского языка и источниковедение. М.: Изд-во АН СССР, 1969. С. 3-26.
7. Жуковская Л.П. О текстологическом изучении памятников традиционного содержания // Текстология славянских литератур. Л.: Изд-во АН СССР, 1973. С. 183-193.
8. Жуковская Л.П. Текстология и язык древнейших славянских памятников. М.: Наука, 1976. 369 с.
9. Коноваленко Т.Г. Смирение как ключевой концепт православной языковой картины мира // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2014.
№ 7(37). Ч. II. С. 101-104.
10. Коренева Ю.В. Семантика смирения в агиографическом тексте: историко-лексикографический аспект // Лингвистика. Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2010. № 4(2). С. 560-563.
11. Никифор (Бажанов), архим. Иллюстрированная полная популярная библейская энциклопедия. Вып. 2. М.: Типография Е. Снегиревой, 1891. 640 с.
12. Покровский А.А. Древнее псковско-новгородское письменное наследие. Обозрение пергаменных рукописей Типографской и Патриаршей библиотек в связи с вопросом о времени образования этих книгохранилищ. Отдельный оттиск из «Трудов XV Археологического съезда в Новгороде». Т. II. М.: Синодальная типография, 1916. 288 с.
13. Попова Т.Г. Первый славянский перевод Лествицы Иоанна Синайского. М.; СПб.: Нестор-История, 2020. 320 с.
14. Турилов А.А. «Ото князя отъ Яръполка» (К истории двух древнейших русских списков Лествицы) // Русский язык в научном освещении. 2002. № 3. С. 204-210.
REFERENCES (Articles from Scientific Journals)
1. Dmitriyeva N.M., Lintovskaya E.M. Eticheskaya nagruzka kontsepta "Krotost'" v slovaryakh XI-XIX vv. (diakhronicheskiy aspekt) [The Ethical Load of the Concept "Meekness" in the Dictionaries of the 11th - 19th Centuries (Diachronic Aspect)]. Vestnik Orenburgskogo gosudarstvennogo universiteta, 2015, no. 11 (186), pp. 71-76. (In Russian).
2. Konovalenko T.G. Smireniye kak klyuchevoy kontsept pravoslavnoy yazykovoy kartiny mira [Humility as a Key Concept of the Orthodox Linguistic Picture of the World]. Filologicheskiye nauki. Voprosy teorii i praktiki, 2014, no. 7(37), part 2, pp. 101-104. (In Russian).
3. Koreneva Yu.V. Semantika smireniya v agiograficheskom tekste: istoriko-leksikograficheskiy aspect [The Semantics of Humility in a Hagiographic Text: A Historical and Lexicographical Aspect]. Lingvistika. Vestnik Nizhegorodskogo universiteta im. N.I. Lobachevskogo, 2010, no. 4(2), pp. 560-563. (In Russian).
4. Turilov A.A. "Oto knyazya ot" Yar"polka" (K istorii dvukh drevneyshikh russkikh spiskov Lestvitsy) ["From the Prince Yarpolk" (To the History of Two Ancient Russian Manuscripts of the "Ladder"]. Russkiyyazyk v nauchnom osveshchenii, 2002, no. 3, pp. 204-210. (In Russian).
(Articles from Proceedings and Collections of Research Papers)
5. Vereshchagin E.M. Definitsii i klassifikatsii v Lestvitse Ioanna Skholastika: radostnaya vstrecha nauki i khudozhestva [Definitions and Classifications in the "Ladder" of John Scholastic: A Joyful Meeting of Science and Art]. Vereshchagin E.M. Khristianskaya knizhnost'Drevney Rusi [Christian Literacy of Ancient Russia]. Moscow, Nauka Publ., 1996, pp. 71-83. (In Russian).
6. Zhukovskaya L.P. Lingvisticheskiye dannyye v tekstologicheskikh issledovaniyakh [Linguistic Data in Textological Research]. Izucheniye russkogo yazyka i istochnikovedeniye. Moscow, Publishing House of the Academy of Sciences of
the USSR, 1969, pp. 3-26. (In Russian).
7. Zhukovskaya L.P. O tekstologicheskom izuchenii pamyatnikov traditsionnogo so-derzhaniya [On the Textological Study of Monuments of Traditional Content]. Tekstologiya slavyanskikh literatur. Leningrad, Publishing House of the Academy of Sciences of the USSR, 1973, pp. 183-193. (In Russian).
8. Zhukovskaya L.P. Pamyatniki pis'mennosti traditsionnogo soderzhaniya kak lingvisticheskiy istochnik (ikh znacheniye i metodika issledovaniya) [Monuments of Traditional Writing as a Linguistic Source (Their Significance and Research Methods)]. Issledovaniya po lingvisticheskomu istochnikovedeniyu. Moscow, Publishing House of the Academy of Sciences of the USSR, 1963, pp. 20-35. (In Russian).
(Monographs)
9. Pokrovskiy A.A. Drevneye pskovsko-novgorodskoye pis'mennoye naslediye. Obozreniye pergamennykh rukopisey Tipografskoy i Patriarshey bibliotek v svyazi s voprosom o vremeni obrazovaniya etikh knigokhranilishch [Ancient Pskov-Novgorod Written Heritage. Review of the Parchment Manuscripts of the Typographical and Patriarchal Libraries in Connection with the Question of the Time of the Formation of these Book Depositories]. Moscow, Synodal Printing House, 1916. 288 p. (In Russian).
10. Popova T.G. Pervyy slavyanskiy perevod Lestvitsy Ioanna Sinayskogo [The First Slavonic Translation of the "Ladder" of John Climacus]. Moscow, St. Petersburg, Nestor-Istoriya Publ., 2020. 320 p. (In Russian).
11. Vendina T.I. Srednevekovyy chelovek v zerkale staroslavyanskogo yazyka [Medieval Man in the Mirror of the Old Slavonic Language]. Moscow, Indrik Publ., 2002. 336 p. (In Russian).
12. Vereshchagin E.M. Tserkovnoslavyanskaya knizhnost' na Rusi. Lingvotekstologicheskiye izyskaniya [Church Slavonic literature in Russia. Linguistic research]. Moscow, Indrik Publ., 2001, 607 p. (In Russian).
13. Zhukovskaya L.P. Tekstologiya i yazyk drevneyshikh slavyanskikh pamyatnikov [Textology and Language of the Most Ancient Slavic Monuments]. Moscow, Nauka Publ., 1976. 369 p. (In Russian).
Попова Татьяна Георгиевна, Балтийский федеральный университет имени И. Канта.
Доктор филологических наук, профессор образовательно-научного кластера «Институт образования и гуманитарных наук». Научные интересы: древнерусский язык, старославянский язык, византийская литература, текстология.
E-mail: [email protected]
ORCID ID: 0000-0002-8431-2962
Tatiana G. Popova, Immanuel Kant Baltic Federal University.
Doctor of Philology, Professor at the educational and scientific cluster "Institute of Education and Humanities". Research interests: Old Russian language, Old Slavonic language, Byzantine literature, textology.
E-mail: [email protected]
ORCID ID: 0000-0002-8431-2962
