CC BY
54
• Частотность применения приемов конкретизации и генерализации при переводе телесериала примерно одинаковая.
• Наиболее часто встречающаяся грамматическая трансформация при переводе телесериала -грамматическая замена.
• Наиболее часто встречающийся прием среди комплексных трансформаций - описательный перевод.
• При использовании приема компенсации следует соблюдать особую осторожность, поскольку в случае двоякой трактовки или несовпадения значения перевода с оригинальным текстом можно очень сильно исказить смысл не только одной фразы, но и всего высказывания.
Подводя итог, можно заключить, что перевод произведений, принадлежащих к жанру политической сатиры, требует от переводчика как навыков литературного перевода, так и знания политической терминологии и современных реалий. Помимо социокультурных аспектов перевода переводчику, работающему над переводом видеоряда, необходимо учитывать также технические аспекты, связанные с объемом субтитров, мимикой актеров и временем произнесения реплики.
Примечания
1. Политическая сатира. URL: http:// dic.academic.ru/ dic.nsf/ ruwiki/1100039.
2. Гарбовский H. К. Теория перевода: учеб. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2007. C. 362.
3. Там же. С. 363.
4. Там же.
5. Рецкер Я. И. Теория перевода и переводческая практика. Очерки лингвистической теории перевода / дополнения и коммент. Д. И. Ермоловича. М.: Р. Ва-лент, 2007. С. 84.
6. Там же. С. 45.
7. Серов H. В., Шевнин А. Б. Теория и практика перевода: пособие для студ. филол. фак. ун-тов и фак. иностр. яз. пед. ин-тов. Элиста: КГУ, 1979. С. 125.
8. Швейцер А. Д. Теория перевода. Статус, проблемы, аспекты. М.: Наука, 1988. C. 118.
9. Там же. С. 123.
10. Там же. С. 145.
11. Там же. С. 183.
12. Комиссаров В. H. Теория перевода (лингвистические аспекты): учеб. для ин-тов и фак. иностр. яз. М.: Высш. шк., 1990. С. 172.
13. Миньяр-Белоручев Р. К. Теория и методы перевода. М.: Моск. лицей, 1996. С. 208.
14. Болдонов А, Башинова Т, Тармаханов Е.. Краткий словарь-глоссарий по политологии. URL: http:// politike.ru/dictionary/437/word/marginaly.
15. Большой англо-русский словарь / авт.-сост. В. К. Мюллер, А. Б. Шевинин, М. Ю. Бродский. Екатеринбург: У-Фактория, 2006. С. 246.
16. Там же. С. 719.
17. Там же. С. 26.
18. Там же. С. 245.
УДК 811.161.1+811.162.3
Йиржи Коростенски
КОНЦЕПТ ,КОНТЕЙНЕРА' В РУССКО-ЧЕШСКОМ СОПОСТАВЛЕНИИ
Проблематика концепта и концептуализации относится в современной когнитивной лингвистике к основным вопросам. Концепт ,контейнера' считают одним из суперконцептов, влияющих не только на языковые рефлексии, но и на процессы мышления и умозаключения. Тем не менее дело касается топологического концепта, и в его выделении существуют среди лингвистов значительные разногласия.
Семантический подход М. Рахилиной (Рахили-на, 2010) в определении довольно сторого придерживается языковой квантификации концепта контейнера' в русском. Целью нашей статьи было в основном сравнение понятий концепта ,контейнера' в русском и чешском языках на сопоставительном материале. На основе анализа можно заключить, что отклонения в концептуализационных стратегиях русского и чешского языков возникают на почве самых разных влияний, причем языковое является одним из многих.
The question of concept and conceptualization belong to the basic questions in current cognitive linguistics. The "container" concept is considered to be one of the superconcepts which affect not only utterances, but also the way of thinking and considering. However, it is a typological concept and there are lots of different linguistic attitudes to delimitate it.
M. Rachilina's semantic concept prefers an exact linguistic quantification of the "container" concept in Russian. The goal of our article is to compare the "container" concept in Russian and Czech based on the material being compared. The analysis of the presented linguistic material results in finding that the differences in conceptualization strategies in Russian and Czech come from miscellaneous reasons in which the effect of the language is just one of them.
Ключевые слова: концепт, концептуализация, когнитивная лингвистика, стратегия концептуализации, русский, чешский языки.
Keywords: concept, conceptualization, cognitive linguistics, conceptualization strategies, Russian, Czech.
1. Введение
Уже несколько лет длится в чешской лингвистике обсуждение нового направления когнитивной лингвистики, ее позиций по сравнению с предыдущим этапом структурализма, который в чешской лингвистике господствовал уже с 20-х гг. прошлого века и в чешской линвистической мысли явно превалировал до недавнего времени. Его исключительное положение нельзя связывать исключительно со всемирной известностью основоположников Пражского лингвистического кружка, к которым принадлежали не только Н. С. Трубецкой как основоположник фонологии, но и Р. Якобсон, С. Карцевский, Й. Мукар-жовский, В. Метезиус, Б. Трнка, Б. Гавранек,
© Коростенски Йиржи, 2014
формулируя в то время очень современные идеи по развитию языка. По сравнению с остальными направлениями структурализма «пражане» обращали также внимание на функциональную сторону языковой системы. Именно этот подход позволил чешской структуралистической школе намного гибче реагировать на изменения в общей парадигме науки во второй половине XX в. Поэтому переход к когнитивной лингвистике в Чехии, по сравнению с русской, польской или американской лингвистической наукой, происходил намного медленнее, и даже сегодня работы по когнитивной лингвистике в Чехии скорее исключение, чем правило.
2. Как понимают концепт и языковой образ мира?
Оба понятия принадлежат к ключевым понятиям когнитивной лингвистики. Они составляют стержень, ведущее направление в российской лингвистике, и изучаются углубленным образом. Популярность когнитивной лингвистики в российской лингвистике, несомненно, связана с богатой традицией культурологических исследований русского, советского языкознания.
В чем же заключается суть? Общепринятыми являются в настоящее время следующие постулаты: концепты считают продуктами мышления. Отдельные концепты немного структурированы, но отличаются своей оперативностью. Тем не менее в случае концепта нельзя говорить об абстрактном конструкте, но о конкретной модели, которая обладает довольно четкой системой ка-тегоризаций и структураций отдельных понятий. В когнитивном понимании не определяются отдельные категории точно установленными и однородными элементами, дело касается так называемого прототипа, в понимании психолога Э. Рош [1], в трактовке которого размежевание между концептами считается неострым, неопределенным, причем модель концепта можно очень хорошо представить в виде осцилляции между полярными величинами центра и периферии. Доминантами концепта потом считают «лучшего» прототипического представителя конкретных категорий (V рпра^ ргёки роуаги^еше га рго1:о1ур1скёЬо ргёка угаЬее, шкоН Бкрга пеЬо р^гоБа. Если мы рассмотрим прототип птицы воробья, а не курицы или страуса, или их можно рассматривать как топологический тип в понимании Талми, в котором все объекты принято классифицировать представителями лишь нескольких эталонов, как, например, «поверхности», «емкости», «веревки», «стержни» и т. д. Топологический тип, в нашем понимании, находится на самом конце процесса метафорической концептуализации, в ходе которой первым «про-
водит» абстракцию и обобщение обыденного физического опыта с предметами конкретных форм и функционального назначения.
Концепты, по нашему пониманию, создают основу понятийной системы, что в когнитивном языковом подходе передается с помощью языковой картины мира. Такая модель не признается всеми. В польской социально-психологической традиции способность категоризации приписывается всей системе языковой картины мира, а не отдельным концептам, причем подчеркивается коллективный опыт всех носителей языка и культуры [2].
Подобным подходом отличается и современная чешская когнитивная лингвистика, в которой языковая картина мира становится своеобразным «фильтром» не только для мышления, но и языка и речевой продукции. Процесс концептуализации так проявляется прежде всего в метафорической концептуализации, цепь развития которой направлена от источника к своей цели [3].
Немного другой подход типичен для русской/ советской лингвистики, в которой основной единицей считают концепт как таковой, причем совокупность концептов формирует языковую картину мира. В ее рамках развивается идея о нелинейных и синергических установках человеческого мышления на фоне двух языковых и смысловых категорий ,слова' и ,концепта'. Энергия, умноженная взаимодействием субъекта с культурной средой, распределяется между языком и концептом, но на окончательном этапе происходит ее повторное сложение в «синерги-ческий поток». Языковой реализацией концепта в сознании человека считают смысловое наполнение языковых знаков, например номинативных единиц как слов или фразеологизмов. Совокупность языковых реализаций, таким образом, создает основные центры мышления в языковой картине мира. Концепты, «номинально» тождественные с понятиями и словами, образуют составную часть не только человеческого мышления, но и психики [4].
В нашем понимании когнитивного подхода к языку мы придерживались вышеназванной трактовки. Дело в том, что некоторые ученые, как, например Е. В. Рахилина [5], склонны считать, что концепты как самостоятельные сущности, влияющие на человеческое мышление и речевую продукцию, не существуют. Наоборот, они вторично формируются под влиянием семантики соответствующих понятий и слов. Поэтому ниже приведем обзор взглядов по вопросам возникновения и функционирования концепта «контейнера», которое в современном русском языкознании отличается от основного направления.
3. Определение концепта ,контейнера' в понимании Рахилиной
В настоящее время в когнитивной лингвистике существует направление, в котором преобладает мнение, что топологических концептов, как «стержень», пространство» или ,контейнер', по сути дела нет. Их нельзя независимо от языка выделить и описать, и они не могут выступать в роли самостоятельного «регулятора» мыслительных процессов. Анализируя подробно русские существительные, считавшиеся языковым воплощением концепта ,контейнера', Е. В. Рахилина [6] отдает предпочтение сугубо языковому подходу, опуская традиционные прагматические и функциональные аспекты, как, например, Е. С. Куб-рякова [7]. Подходя к исследованию проблемы, Е. В. Рахилина отобрала языковые конструкции, стандартно употреблявшиеся в сфере концепта ,контейнер', и решила определить не только топологическую схему, а также его визуальный образ с топологией объекта ,контейнера'. Исследуются атрибутивные словосочетания соответствующих существительных глубокий (глубокое ведро), локативные конструкции в статическом и динамическом аспектах с предлогом в (в ведро/в ведре), комитативные конструкции с (ведро с водой) и генитивные конструкции меры (ведро воды).
Атрибутивные конструкции с глубокий на основе своей сочетаемости с конкретным существительным определяют одну из характеристик контейнера', которой является ,дупло'. Прилагательное сочетается почти исключительно с названиями емкостей (река, коробка, посудина), но исключение составляют мягкие емкости, напр. pytel, taska и т. п. Помимо этого с прилагательным сочетаются еще ,слои' {песок, ил, вода и пр.) или ,объекты' / ,предметы', уложенные на глубине, напр. корни, дупла, но не рыбы, и т. п. Прилагательное глубокий Е. В. Рахилина считает доминантным семантическим показателем для ,кон-тейнера', так как с его помощью определяют глубину колодца, ямы, пруда и т. д. Несмотря на тесную связь прилагательного с характерными чертами ,контейнера', Е. В. Рахилина не считает возможными сочетания с глубокий достаточно эффективным средством выделения ,контейнера' как концепта, так как она учитывает ограничения в виде ,мягких емкостей' и на ,глубине уложенных объектов/предметов' [8]. Следующим конструктивным элементом, определяющим понятие ,контейнера', служит предлог в двух функциях: ,локативной' (статической) и ,направлен-ной' (динамической). В данном случае важен элемент функционального использования топологического объекта, пространства'. Если он употребляется «не по назначению», перемена в контейнер', как правило, не осуществится. Значит пространства' - карта, фотография и др. - со-
здают с предлогом в сочетание метафорического содержания: дефект в карте/картине, вставить в книгу/картину. Семантика обоих значений предлога в выражает внутренний объем ,дупла', но сами понятия ,дупло' и ,контейнер' отличаются друг от друга ограничением сочетаемости прилагательного ЫиЬоку/глубокий с мягкими ,емкостями' [9]. Метонимические переносы ,пространств' на части, закрывающие ,контейнер', например, стучать в окно, в дверь, в стенку, но не в компьютер, который функционально не выполняет роли ,закрыва-юшей части' ,контейнера'.
Дополнительным семантическим показателем, согласно Рахилиной, являются еще две грамматические конструкции, а именно, творительный падеж предлога с и беспредложный родительный падеж. Примером может быть словосочетание солдат с автоматом (на груди), в котором без уточнения определяется помещение в руках [10]. Комитативные словосочетания с предлогом с выражают присутствие содержания в содержимом: ваза с цветами, кастрюля с супом. Они естественны, в то время как в словосочетании ваза с водой необходимо использовать специальный контекст, восполняющий содержимое вазы и создающий среду с «более естественным содержимым» в русском понимании. Такие ,функ-циональные изменения' можно наблюдать и в других областях, например «газета с речью Л. И. Брежнева», «В руках у одного - бумажная лента с отпечатанными столбиками цифр» и «бутерброды с икрой/ветчиной/балыком». Но в других словосочетаниях, как, например, «положили на бутерброды для красоты петрушку» ^ «получились бутерброды с рыбой и петрушкой», это понятие исчезает [11].
4. Сопоставление русско-чешских концепту-ализационных стратегий
Во многом процессы формирования концептов в психике обязаны повседневному человеческому труду, способности человека к обобщениям и коллективной памяти. Сильное территориальное чувство и антропоцентризм человека являются тоже одной из причин, почему одно и то же понятие концептуализируется большим количеством концептов, хотя на языковом уровне формально представлено одним и тем же выражением. В нашей статье анализируем вопросы, связанные с концептом ,контейнера' и его ядром.
Концепт понимается по-разному, в научной литературе можно встретить много разных определений. Для Е. С. Кубряковой [12] концепт не только «сгустки человеческой памяти и ментального лексикона», а также результат «языка мышления» и основа всей концептуальной системы. Существенной его чертой является «оперативность». Концепт всегда заново «активизи-
руется» для каждой новой ситуации. Он, с одной стороны, изменяется, с другой - обеспечивает языковую и культурно-историческую преемственность.
С учетом сказанного можно с определенной натяжкой утверждать, что вся концептуальная система является рычагом ускорения не только процессов выделения дискретных единиц из непрерывной массы понятий, «протекающих» в нашей системе мышления. Предполагается, что в дифференцированном понимании концепта контейнера' выделяется «ядро» и «периферия». Ядром концепта считаем такое понятие или совокупность понятий, предоставляющих определенную возможность типологической абстракции, развивающейся цепью, под мнимый конец которой конкретное явление распространяет свое «осмысление» и на другие, которые с первоначальным человеческим опытом не имеют прямого соотношения. В прототипическое ядро концепта поэтому включены емкости, наделенные свойствами реальных сосудов, которые нам известны из повседневной жизни. Речь идет о реальном отграничении в виде дна, стен или крышки. Служат для хранения самых разных жидкостей, но и других сыпучих веществ или газов. Их перечень можно представить следующим списком: ocean - океан, more - море, jezero - озеро, rybnRk - пруд, reka -река, prehrada - плотина, potok - ручей, jama -яма, pnkop - канава, propast- пропасть, tun -омут, продолжая искусственными емкостями, как, например, vany - ванны, sudy - бочки, bazJny -бассейны, кончая кухонной посудой, как, например, jako hrnce a hrnecky - кастрюли, горшки, кружки, vazy - вазы, lahve - бутылки, talffe-тарелки, sklenice- стаканы, velke sklenice a plechovky - банки, misky - миски и т. д.
Прототипические емкости наделены фиксированной канонической ориентацией вертикально-горизонтальной и вместе с другими характеристиками, как, например, норма, составляют совокупность прототипических черт, отличающих их от других объектов, которые также подвергаются концептуализации типа ,контейнер-емкость', тем не менее обладают из указанных только некоторыми. На основе этого происходит их общее положение в системе концептуализации типа ,контейнер-емкость'.
Иерархически упорядоченная система характеристик концепта создается долговременно, и в ней можно выделить ядро и периферию. Между ними осуществляется постоянное движение в обоих направлениях. Культурно-исторический опыт и его постоянные «корректировки» не только «прикрепляют», но и «передвигают» характеристики по оси центр - периферия.
Как уже было сказано выше, прототипичес-кие контейнеры обладают своими характеристи-
ками, которые их включают в центральные ,ем-кости'. Например, каноническая ориентация [13] как составная часть системы концептуализации регистрирует отклонения от вертикально-горизонтальной ориентации и фокусирует в соответствующем языковом выражении. Чаще всего приводят классический пример со снятой шляпой, донышком вниз, - как классической емкости, -и ее обозначают определением глубокая, в обратном случае она донышком вверх - и обозначаем ее как высокая [14]. Указанные емкости служат хранилищами воды и располагают всеми прототипическими признаками указанного концепта. Также языковое выражение отображает названную действительность и выражает разные характеристики прототипа: dno - дно, zdi - стены, obsah nádoby - содержание вместилища. Похожими закономерностями наделены и другие характеристики, которыми можно считать не только ,расстояние от уровня жидкости до дна', но и расстояние другого объекта в мыслимом центре жидкости в емкости и другие характеристики ориентации. Емкости явлются не только надежной опорой для установления положения объектов, находящихся внутри, но и могут характеризовать их объем и положение наблюдателя: hluboká - глубокая х mglká - мелкая река; v rece - в реке; za rekou - за рекой; reka se vylila z brehu - река вышла из берегов; pokryla se ledem - покрылась льдом; jezero je siroké - озеро широкое, úzké - узкое; plocha - площадь; dno jezera - дно озера; morská hladina - гладь моря; pohled na more - вид на море; hloubka more -глубина моря; délka more - длина; sffka more -ширина моря и т. п.
Две последних употребления требуют специфического контекста, и можно их применить, рассматривая карту. В естественной ситуации, именно в том случае, когда мы не знаем конкретную линию морского побережья, такое упо-тебление является маловероятным. Прототипи-ческая ,емкость' допускает вариативность своих размеров, если они «заранее» не заданы языковой картиной мира. В таком случае можно даже говорить о ,нормативной' емкости, в которой нельзя произвольным образом менять ни внешнюю, ни внутреннюю структуру, хотя нормативные ограничения могут распространяться только на часть этих размеров. Например, в словах лужа и болото, которые концептуализируются как ,емкость' (Он упал в лужу; человек утонул в болоте), глубина как размер не выделяется. Вряд ли образуем словосочетания глубокая/ мелкая лужа, мелкое болото, хотя глубокое болото и bezedná bazina существуют. Эти языковые рефлексии свидетельствуют с большой долей вероятности о том, что в чешском, в отличие от русского, не считают воду «типичной» жид-
костью для болота. В таком случае можно рассуждать и экспериментально проверять, касается ли дело воды, торфа, грази и т. п. и в каких условиях и соотношениях. Данные типы емкостей' хотя и считаем хранилищами воды, тем не менее в них нельзя однозначно и при любых обстоятельствах выделить все характеристики ориентации, типичные для прототипической емкости. Считаем, что именно постепенная «утрата» характеристик размера является первой предпосылкой для возникновения метафоризации в кон-цептосфере ,контейнера-емкости'.
Похожей позицией в языковой картине мира обладают и другие понятия, визуально и функционально не имеющие твердо установленной границы. Сюда можно включить понятия типа vír/водоворот, proud/течение, túñ /омут apod. По типу туда войдут и объекты с точно установленными границами, тем не менее их позиция в структуре концепта ,контейнера-емкости' ставит их в равное положение с примерами предыдущего типа. Именно оценка основных характеристик концепта ,емкость' как ,глубина' и фактически невозможность ее выделения передвигает указанные типы за рамки ядра прототипического концепта. Речь идет прежде всего о классической кухонной посуде или о сосудах, применяемых в тех целях, но в другой сфере, например в промышленности, здравоохранении, услугах и т. д.: sklenice - стакан, hrnec - кастрюля, горшок, pánev - сковорода, Izíce - ложка, lzicka - ложечка, nabgracka - разливательная ложка, zkumavka - пробирка, kádinka - стакан, nabgrák - черпак, korecek - ковш, kadlub - изложница. Туда войдут и другие объекты, у которых нельзя глубину варьировать. В определенных случаях можно применить словосочетание hluboké - глубокие, mglké - мелкие. Нормально употребляется словосочетание hluboké - глубокие и mglké - мелкие talíre - тарелки и misky -миски. Тем не менее указанная характеристика скорее постулирует типовое обозначение, чем вариативность данного размера.
Следует отметить, что в концептуализацион-ную сферу ,контейнера-емкости' в обоих языках входят также разные объекты и их понятия, не составляющие ядро данного концепта. Характеризуя эти объекты с топологической точки зрения, можно употреблять обозначения ,плоскости' или ,пространства', напр. na hristi - на спортивной площадке; na myting - на поляне; na stole stojí váza - на столе стоит ваза; jit do ringu - выйти на ринг; v aréng bojujígladiátoñ -на арене сражаются гладиаторы; na ulici - на улице; na louce sekali trávu - на лугу косили траву; rolníci sli na pole a pracují na poli - крестьяне вышли в поле и работают в поле. В данных конструкциях важно, каков статус исследу-
емого объекта в языковой картине мира данного языка. В случае русских понятий поле и луг они, хотя и формально совпадают с чешскими понятиями, тем не менее оба развивались по-разному. Луг и поле могут занимать с точки зрения современной русской языковой картины мира относительно обширные пространства, и можно их визуально даже не пересмотреть. Но не надо забывать о том, что характеристики культурной местности в течение последнего столетия существенно изменились, и первоначально луг представлял собой небольшой участок, который можно визуально пересмотреть [15]. Похожий процесс можно отметить в понятии ,поле'. Поэтому для русского языка типичны обе языковые рефлексии. В чешском языка процесс изменения структуры языковой картины не осуществлялся в таких масштабах, поэтому превалируют другие языковые реализации.
6. Заключение
Анализ имен проведен по словарю Галлера [16]. Благодаря ему можно впервые классифици-роовать ядро понятия ,емкость' и концепт контейнера', как об этом говорилось вначале. Топологические объекты типа ,емкость'и концепта ,контейнера' находятся в начале целого процесса концептуализации. Помимо этого, как уже было сказано раньше, концепт является более сложной и многоуровневой конструкцией, и дело касается прежде всего абстракции, в то время как понятие ,емкость' представляет только часть, стоящую в самом начале процесса концептуализации концепта ,контейнера-емкости'.
1. Анализ также подтвердил, что объекты типа ,емкость' в широком понимании способствуют развитию концепта, который выступает составляющей языкового мышления человека.
2. Разнообразные изменения типичны для динамики языкового мышления и мышления вообще. Понятия сохраняются и воспроизводятся в человеческом сознании, что можно проверить экспериментальным путем.
3. Наиболее узким понятием является понятие ,па^Ьа' / ,емкость', связанное с понятиями ,пМоЫ' / ,посуда' а ,кисЬуп£' / ,кухня', ,кисЬуп$кё пасш' / ,кухонные принадлежности', ,утварь'.
4. В этой сфере удалось установить ядро категории ,па^Ьа' / ,емкость', что, в свою очередь, способствовало дополнительному освещению его роли в структуре вышепоставленной, т. е. в концепте ,коп1е)пег' / ,контейнер'.
5. Семантический анализ самых частотных словоупотреблений способствовал выделению ядра понятия ,па^Ьа' / ,емкость' в смысле семантической типологии. Емкость реально отделена от окружающего мира в виде стен, дна и заданной (канонической) вертикально-горизонтальной ориен-
тации. Одновременно прототипические ,емкости' могут визуально восприниматься.
6. Установленное понятие ,па^Ьа' / ,емкость' является открытым, и в него можно в настоящее время включать в понятийной системе понятия, выраженные словами, напр. банка, бидон, блюдо, блюдце, бокал, бочка, бутылка, ваза, горшок, графин, ковш, кружка, кувшин, миска, поднос, салатница, сито, сковорода, солонка, сотейник, соусник, стакан, стопка, ступка, судок, супница, тарелка, термос, умывальник, ушат, фужер, хлебница, чайник, чашка, чугунок.
7. Тем не менее существует и переходная зона, в которую войдут такие слова, как овраг, ущелье, яма, впадина, вулкан, шахта, источник, ключ, лужа, ущелье и др., что опять подчеркивает многоуровневую структуру и фактор сложности самого концепта.
Учитывая все обстоятельства, можно заключить, что концепт как понятие, поставленное выше основного предмета анализа - т. е. прототипи-ческого ядра, является очень сложным, с многоуровневыми связями. Он состоит из разных иерархизированных понятий, образов, представлений о стереотипах, связанных с конкретной картиной мира определенного культурного сообщества. Тем не менее на сущность и количество функций концепта влияет ядро понятия данной категории, попытку выделения которого мы предприняли.
Нам представляется возможным, что ядро прнятия ,емкость' образовано на основе опыта аудиовизуального, менее часто тактильного, возникающего в процессе непосредственных контактов человека с функционально обусловленной характеристикой. Наряду с «динамическим» аспектом понятия, который скрыт прежде всего в практическом опыте с физическими объектами и при наблюдении за процессами наполнения и освобождения емкостей чем-то, важен также аспект статический, хотя наблюдение за ним относительно сложно.
Поэтому возникает вопрос, можно ли считать классификацию прототипического ядра ,емкос-ти' оправданной с точки зрения когнитивной лингвистики и может ли она способствовать решению определенных вопросов, для которых у современной лингвистики нет однозначных ответов. Как уже говорилось выше о роли ядра поня-
тия, последнее, по нашему мнению, играет важную роль при создании концептуальной метафоры. Поэтому тщательное изучение структуры концепта на фоне выделения функций отдельных составляющих будет способствовать решению разных вопросов, например механизму возникновения концептуальной метафоры и открытию скрытых закономерностей в членении вне-языковой действительности.
Примечания
1. Rosch E. Human Categorization // Warren N. (ed.): Studies in Cross-Cultural Psychology. Vol. 1. N. Y.; L.: Academic Press, 1977.
2. Vankova I. et al. Co na srdci, to na jazyku. Kapitoly z kognitivni lingvistiky. Praha: Karolinum, 2005. S. 48.
3. Vankova I. Ree, ktera mluvi (ree-language jako vy chodisko kognitivnglingvisticke ho zkoumani a konceptualizace reei v eeskem jazykovem obrazu svgta) // Obraz svgta v jazyce II. Praha: Univerzita Karlova, Üstav eeskeho jazyka a teorie komunikace, 2007. S. 8-9.
4. Алефиренко H. Ф. Синергетика культурного концепта в системе языка // Культурные концепты в языке и тексте: сб. науч. тр. Вып. 2. Белгород: Белгород. гос. ун-т, 2005. С. 10-11.
5. Рахилина Е. В. Контейнер и содержимое в русском языке: наивная топология // Языковые значения: Методы исследования и принципы описания (памяти О. Н. Селиверстовой). М.: Изд-во МГПУ, 2004. С. 233-257.
6. Рахилина Е. В. Лингвистика конструкций. М.: Азбуковник, 2010.
7. Кубрякова Е. С. Семантика в когнитивной лингвистике (о концепте контейнера и формах его объективизации в языке) // Известия АН, сер. литературы и языка. Т. 58. 1999. № 5-6. С. 3-12.
8. Рахилина Е. В. Лингвистика конструкций. С. 223.
9. Там же. С. 224.
10. Там же. С. 231.
11. Там же. С. 234.
12. Кубрякова Е. С. Семантика в когнитивной лингвистике ... С. 3-12.
13. Lang Ewald Semantik der Dimensionsauszeichnung räumlicher Objekte // Grammatische und konzeptuelle Aspekte von Dimensionsadjektiven, Studia grammatica XXVI + XXVII. Berlin: Akademie Verlag, 1987. S. 287516.
14. Апресян Ю. Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М.: Наука, 1974. С. 58.
15. Черных П. Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. М.: Рус. яз.-Ме-диа, 2004. С. 494.
16. Haller Jiri Cesky slovnik vgcny a synonymicky. Praha: Statni pedagogicke nakladatelstvi. Dil I. 1969. Dil II. 1974. Dil III. 1977.
