CC BY
267
Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 11 (265). История. Вып. 50. С. 154-159.
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ИСТОРИЧЕСКОГО ЗНАНИЯ
И. Н. Стась
КОНЦЕПТ ‘ГОРОД’ В ПОСТМОДЕРНИСТСКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ
В статье дается краткий анализ концептов города и урбанизации в исследованиях гума-нитариев-постмодернистов. Автор показывает изменение исторической дефиниции ‘город’ в герменевтических и семиотических представлениях. Исторический аспект представлен через комплексный междисциплинарный подход, в синтезе с культурологической, филологической и архитектурной сторонами.
Ключевые слова: город, урбанизация, концепт, герменевтика, семиотика, постструктурализм, постмодернизм, текст, постмодерный город.
Современные дефиниции концептов в отечественной исторической науке имеют две взаимосвязанных особенности. Первая заключается в том, что происхождение этих дефиниций берет начало в идеях западной социально-гуманитарной мысли. Вторая особенность: источником тех или иных концептуальных конструкций является лингвистический поворот и, как следствие этого поворота,
- постмодернистская эпистемология. В то же время некоторые историки отрицательно и критично относятся к постмодернистской методологии, обвиняя ее в релятивизме. Анализ концепта ‘город’ в постмодернистской историографии дает возможность сформировать синтезирующий подход к проблемам города и урбанизации в историческом исследовании и не впадать в крайности (либо в релятивизм, либо в позитивистскую крайность отрицания постмодернизма). В таком контексте цель данной статьи - раскрытие концепта ‘город’ в теоретической мысли постмодернистов, от герменевтики и семиотики до постструктуралистов.
Со второй половины XIX в. город стал одним из главных «героев» в мировом искусстве: будь то литература, живопись, театр и тем более архитектура. В литературе и театре город стал местом действия, определял хронотоп произведений. В живописи город стал использоваться как элемент пейзажа, его принялись намечать фоном картин. С созданием кинематографа сразу же стало ясно, что новое искусство - это искусство города. Эти явления в искусстве обозначили приход нового осмысления города. Сначала это осмысление происходило посредством произведений искусства, чувственного восприятия и позна-
ния, и лишь потом такое понимание перешло в науку. Речь идет о знаково-символической и семиотической интерпретации города.
Впервые такая интерпретация была зафиксирована в теории и методологии герменевтики. Для герменевтики ключевым являлось понятие ‘понимание’. Понимание скрытого значения культуры, смысла, который не давался нам напрямую, но который познавался через тексты и знаки, наполнявшие человеческий мир. Выделяют следующих представителей герменевтики: Фридрих Шлейермахер, Вильгельм Дильтей, Ханс-Георг Гадамер и Поль Рикёр. Однако эти авторы не затрагивали в своих трудах непосредственно проблему города, в основном они уделяли внимание человеку в городском пространстве.
Итак, что есть город в понимании герменевтики? Через герменевтическую проблему понимания город и городское пространство рассматривались как, своего рода, текст1. Он окружал человека со всех сторон, благодаря городу человек вписывался в конкретную историческую эпоху и был связан с прошедшими столетиями. Город будто бы сам представал в образе «герменевтического круга», который впервые описал Фридрих Шлейер-махер. Город - это и фрагмент текста, который следовало соотносить с целым произведением согласно «кругу», но в то же время город был целым произведением, самой исторической эпохой, тем, что формировало духовную жизнь автора.
Отсюда важнейшее значение придавалось городской архитектуре. Согласно Хансу-Георгу Гадамеру, архитектура организовывала пространство и охватывала все другие формы представления, произведения изобразитель-
ного искусства, орнаментику, и сверх того, по мнению философа, «только она давала место представлению поэтического творчества, музыки, мимики и танца»2. Гадамер раскрыл первостепенный признак современного общества - исчезновение понятия ‘даль’ и демократия средств передвижения3. В миграции и человеческом движении состояла сущность урбанизационных процессов. В жизненном укладе горожанина происходило вытеснение покоящегося и стабильного.
Первым из представителей герменевтики, кто детально охарактеризовал город как текст и сравнил его с нарративом, был Поль Рикёр. По мнению Рикёра, город - это сконструированное и одновременно геометрическое пространство, а также пространство, фиксирующее место проживания и предназначенное для передвижения. Немецкий философ делал вывод, что сконструированное пространство «в любом случае представляет собой систему местоположений для важнейших жизненных интеракций»4.
Как же соотносился город и нарратив в работах Рикёра? По мысли ученого, «рассказ и строение осуществляют один и тот же вид записи, первый - во временной протяженности, второй - в твердости материала», а «каждое новое здание вписывается в городское пространство, как рассказ - в среду интертекстуальности»4. Городская архитектура XX в., как и литература, оказалась в плену интертекстуальности. Интертекст пронизывал все элементы структуры города, современный город просто не мог не быть составной частью широкого культурного контекста, он был вписан в него безразмерно. В городе, как и в тексте, присутствовали отсылки, аллюзии, цитаты; он существовал за счет многих других предшествующих городов и архитектурных сооружений: «город сталкивает в одном и том же пространстве различные эпохи, открывая взору отстоявшуюся историю вкусов и культурных форм»4. Как подчеркивал Рикёр, «именно в условиях урбанизма лучше видна работа, осуществляемая временем в пространстве». Город - это место действия визуального и вербального: его можно было одновременно видеть и читать. Все это делало город ареной, где совершались более сложные чувства, поскольку город представлял собой пространство для перемещения, сближения и удаления.
Выявление скрытого пласта текста осуществлялось в совокупности с семиотическим подходом. Семиотика исследует знаки и знаковые системы. Если герменевтика затрагивала внутренний аспект текста, то семиотика акцентировала внимание на внешних структурах текста. Итак, на первые роли в семиотике выходило понятие знака. Что представляет собой город как знаковая система?
Выдающийся отечественный семиотик и культуролог Ю. М. Лотман отвечал на этот вопрос так: город - это целостный культурный организм, который имел свое лицо, где сохранялся выраженный в архитектуре «дух», то есть система архитектурного символизма5. «Дух» города это есть его контекст, его общая структура. Такая структура, как своего рода архитектурное пространство, всегда се-миотична. Каждый элемент архитектурного пространства, в силу того, что он был вплетен в городской контекст, наполненный культурными диалогами, неизбежно стремился «дорасти» до ансамбля. Таким образом, город и его архитектурное пространство - это всегда ансамбль. Лотман дал такое определение ансамблю - это «органическое целое, в котором разнообразные и самодостаточные единицы выступают в качестве элементов некоего единства более высокого порядка: оставаясь целым, делаются частями; оставаясь разными, делаются сходными»6.
Лотман очертил две основные сферы городской семиотики: город как пространство и город как имя. Имя города выступало мифологемой, которая конструировалась через историческую преемственность и знаковость, воплощаемой в религиозной и политической тенденциях. Например, имя и герб города Санкт-Петербург отсылало к Риму, Москве, Иерусалиму. Если говорить о пространстве, то город находился «в двояком отношении к окружающей его Земле: он может быть не только изоморфен государству, но олицетворять его, быть им в некотором идеальном смысле (Рим-город), но он может быть и его антитезой»7. В первом случае город, сооруженный как храм, как посредник между землей и небом, становился центром, обретал центральное положение по отношении к каким-либо другим поселениям (например: Рим, Иерусалим, Москва). Это был концентрический город. Ему был противоположен эксцентрический город. Этот город располагался «на краю» культурного пространства
и вопреки Природе и находился в борьбе с нею. Лотман отмечал, что вокруг такого города концентрировались «эсхатологические мифы, предсказания гибели, идея обреченности и торжества стихий»8. Примерами таких городов являлись Константинополь, Санкт-Петербург, Переяславец на Дунае при Святославе.
Для Ю. М. Лотмана город становился городом только тогда, когда он переходил через грани истории. Город должен был иметь свое прошлое. Поэтому невозможно было создать город из ничего, одним взмахом руки. Город
- это «котел текстов и кодов, разноустроенных и гетерогенных, принадлежащих разным языкам и разным уровням»9. Город состоял из элементов, которые выступали как кодовые программы, постоянно и заново генерирующие тексты исторического прошлого. Таким образом, семиотический полиглотизм являлся тем критерием, который отличал город от других видов поселений. Собственно этим инструментарием город противостоял времени.
Другой выдающийся семиотик и культуролог, Умберто Эко, рассматривал город в контексте знаковой системы архитектуры. Для итальянца архитектурный знак - это означающее, то есть формальная сторона знака, означаемым (смысловое содержание в знаке) которого являлось его собственное функциональное назначение, претерпевающее изменения в ходе исторического процесса. Городское пространство - это необъятная совокупность означающих и означаемых, где каждый объект приобретал множество значений. Город выступал местом действия различных коммуникативных кодов, а городская архитектура только «исходит из наличных архитектурных кодов, но в действительности опирается на другие коды, не являющиеся собственно архитектурными и отправляясь от которых потребитель понимает смысл архитектурного сообщения»10. Отсюда следовало, что архитектура придавала форму тому, что ей не принадлежало (социальные, пространственные, культурные связи), «потому что все это могло иметь место и как-то называться, даже если бы не было никакой архитектуры»11. Осмысливая это, можно сказать, что, по мнению Эко, не исключается существование города без архитектуры. Город и архитектура не являются статичными структурами, они под-
властны историческому процессу: «никакая созданная архитектором форма никогда не сможет воспрепятствовать тому, чтобы события пошли как-то иначе, чем предполага-лось»12. Таким образом, согласно Эко, при строительстве города надо учитывать постоянно изменяющийся факт коммуникации, предвидеть будущий социально-исторический контекст.
Интересный взгляд на семиотику города был представлен философом Ю. Ц. Тыхе-евой, которая разделила знаковую систему города на естественную и искусственную. Согласно ее мнению, естественные знаки указывали на город как на точку географического пространства, а искусственные знаки представляли собой совокупность символов, понятным всем или только посвященным, как имя, как социальное значение, как противопоставление другим поселенческим и даже социальным структурам13. Однако данная дихотомия была склонна к редуцированию, поскольку город - это хаотичное пространство, где простое разделение на естественность и искусственность невозможно.
Проблема города и урбанизации как проблема текста получила новое осмысление в философии постструктурализма. То влияние, которое оказала философия постмодернизма на все виды искусства, не могло пройти мимо города. Даже дата рождения эпохи постмодерна была связана с городским событием, событием архитектурным. 15 июня 1972 г. в американском городе Сент-Луисе был взорван модернисткий жилой комплекс Прютт-Айгоу, построенный по плану архитектора Минору Ямасаки. Уничтожение комплекса символизировало смерть модернизма и рождение постмодернизма14. С этого времени архитектура города должна была принять новый вид. Американский архитектор Чарльз Дженкс указывал, что для архитектуры постмодернизма характерно двойное кодирование: во-первых, освоение местных особенностей, традиций, коммерческого сленга улиц, а во-вторых, иконография, обращение к элите, скрытые метафоры и цитаты15. В дальнейшем архитектура рассматривалась как одна из форм языка. В 1971 г. в журнале «Современная архитектура» вышел перевод статьи «Семиология и градостроительство» известного постструктуралистского философа и культуролога Ролана Барта. Он один из первых определил части городской среды как слова,
а сам город как речь, бесконечную цепь метафор.
Два известных исследователя постмодернисткой культуры, Эд Соджа и Фредерик Джеймисон, обратили свое внимание на понимание города в ее контексте. Оба исследователя примыкали к лос-анджелесской школе урбанистики, представителями которой Лос-Анджелес рассматривался как идеальный постмодерный город. Ф. Джеймисон был первым, кто увидел в городе значимые для постмодернизма процессы16. Школа рассматривала город как явление полицентриче-ское, периферийное, нелинейное, как место для индустрии развлечений, «своеобразное поле возможностей, в котором развитие одной части в результате капиталовложений никак не связано и никак не отражается на развитии какой-то другой части»17.
По мнению Джеймисона, архитектура являлась искусством, которое ближе всех располагалось к экономике. Акторы экономических процессов имели «непосредственные связи» с архитектурой. Эти связи проявлялись через заказы архитекторам, которые выстраивали новый облик фирм и компаний, а также в динамике стоимости земли18. Капитал отражался в архитектуре, в знаковости сооружении, где этот капитал хранился и концентрировался. Мода к зеркальным сооружениям среди бизнес-центров - это как раз пример такого явления.
Социолог Е. Г. Трубина приводит шесть признаков, свойственные постмодерному городу, которые выделил Эд Соджа19: 1) региональный; 2) постфордистский; 3) мировой;
4) дуальный; 5) дисциплинирующий; 6) потребительский, «город-симулякр». Под все эти критерии подходил Лос-Анджелес, который, по мнению американской школы, являлся типичным городом конца XX в.
Один из лидеров философии постструктурализма Жан Бодрийяр так охарактеризовал такую новую архитектуру: она «воплощает собой новую систему - систему не конкуренции, а исчисления, где конкуренция уступила место корреляциям»20. В последние десятилетия XX в. архитектурной эмблемой капиталистической системы стала не пирамида, а перфокарта. По мнению Бодрийяра, такая архитектура лучше всего воплотилась в Нью-Йорке: небоскребы уже не обелиски, конкурирующие друг с другом, теперь же они смыкались без всякого вызо-
ва, словно колонки на статистической диаграмме. Как экономическая система, город разрастался по горизонтали и по вертикали. Для Бодрийяра именно Нью-Йорк, а не Лос-Анджелес, был единственным в мире городом, который на протяжении всей своей истории с поразительной точностью и в полном масштабе являл собой современную форму системы капитала, а при перемене этой формы мгновенно менялся и он сам21. Архитектура Нью-Йорка - это графика монополий. Эпицентром и главным символом этой графики являлись две башни WTC, которые означали конец всякой конкуренции, конец всякой оригинальной референции. Таким образом, конец постмодернизма можно датировать 11 сентября 2001 г., когда трагически были уничтожены башни-близнецы. С их ликвидацией мир словно вернулся в эпоху модерна, к «пирамидальным джунглям, где сражаются между собой небоскребы». К слову сказать, башни WTC были тоже построены по проекту Минору Ямасаки.
И все-таки что такое постмодерный город? Для ответа следует снова обратиться к Жану Бодрийяру. Он говорил, что современный город - это не тот город, что был раньше: «...раньше город был преимущественным местом производства и реализации товаров, местом промышленной концентрации и эксплуатации», а «сегодня он является преимущественным местом исполнения зна-ков»22. Французский мыслитель дал такое определение современному городу и городской среде - «это одновременно и нейтральное, однородное пространство безразличия, и пространство нарастающей сегрегации, городских гетто, пространство отверженных кварталов, рас, отдельных возрастных групп; пространство, фрагментированное различительными знаками»22. Город заточался в знак. Заточение реализовалось в задуманном планировании городского жилья, транспорта, досуга, культуры. Происходило концентрирование и усреднение людей, как в гетто, по функциональному признаку потребностей. Другой отличительной чертой современного города было наличие грандиозного потока средств массовой информации, структурирующего многочисленные городские гетто: «телевидения, рекламы, гетто потребителей/ потребляемых, заранее просчитанных читателей, кодированных декодировщиков ме-диатических сообщений, циркулирующих/
циркулируемых в метро, развлекающих/раз-
23
влекаемых в часы досуга»23.
Постструктуралисты осмысляли город не только как текст, но и как письмо. Французский философ Жак Деррида отмечал, что города древности, которые были сами себе центрами и предполагали общение «живым голосом», не нуждались в письме. Совсем наоборот складывалась ситуация с современной мировой столицей, которая требовала монополии письма. Господство столицы осуществлялось собственно через письмо: посредством
24
записанных законов, указов, литературы24.
По мнению теоретиков постструктурализма Жиля Делёза и Феликса Гваттари, город представлял собой подобие ризомы25. Город - это открытая структура. Лабиринт без центра. Циркуляция и циклы - это основы существования любого города, который определялся входами и выходами. Необходимость в том, чтобы что-то входило в город и выходило из него, формирует его границы. По этой теории, город являлся элементом детерриторизации, город мог существовать только вплетенным в сеть вместе с другими городами. Вход в сеть, подчинение поляризации, следование за циклом городского и дорожного перекодирования и как следствие детерриторизация являются катализаторами городского развития26. В то же время власть в городе создавалась лишь как акт вынужденной координации. Для Делёза и Гваттари, города - это точки-циклы любого рода, пусть то торговые или духовные, «создающие контрапункт на горизонтальных линиях; они производят полное, но локальное, интегрирование от города к городу»26.
Итак, прошедший во второй половине XX в. лингвистический поворот дал возможность по-новому взглянуть на проблему города. Постмодернистское толкование понятия ‘город’ берет начало в герменевтике. Город стали рассматривать не в логике органопроекции, но в структуре интерпретации и понимания. В дальнейшем в постмодернистской парадигме город выступал вместилищем нескончаемой массы знаков и символов, с множеством значений и интерпретаций. Процессы урбанизации трактовались в герменевтических, семиотических, постструктуралистских теориях не столько как демографические и социально-экономические процессы, но как процессы изменения знаковых систем.
В целом очерчиваются следующие концептуальные черты города, встречающиеся у всех постмодернистов: 1) город есть текст и нарратив; 2) город полон метафор, и сам является метафорой; 3) город - источник всеобъемлющего символизма и знаковости; 4) город - это мифологема, генерирующая новые мифы;
5) город является открытой коммуникативной системой; 6) развитие и динамика города определяется движением капитала и экономики. Таким образом, эти признаки должны учитываться в современных исторических исследованиях, объектом которых выступают город и урбанизационные процессы.
Примечания
1 Тыхеева, Ю. Ц. Человек в городском пространстве (философско-антропологические основания урбанологии): дис. ... д-ра филол. наук. СПб., 2003. С. 103.
2 Гадамер, Х.-Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики / пер. с нем. Б. Н. Бессонова. - М. : Прогресс, 1988. С. 189.
3 Гадамер, Х.-Г. Актуальность прекрасного : пер. с нем. М. : Искусство, 1991. С. 156.
4 Рикёр, П. Память, история, забвение : пер. с фр. М. : Изд-во гуманитар. лит., 2004. С. 209.
5 Лотман, Ю. М. Семиосфера. СПб. : Искусство-СПБ, 2000. С. 680.
6 Там же. С. 682.
7 Там же. С. 320.
8 Там же. С. 321.
9 Там же. С. 325.
10 Эко, У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию / пер. с ит. В. Г. Резник и А. Г. Погоняйло. СПб. : Симпозиум, 2006. С. 306.
11 Там же. С. 308.
12 Там же. С. 327.
13 Тыхеева, Ю. Ц. Человек в городском пространстве... С. 126.
14 Дженкс, Ч. Язык архитектуры постмодернизма / пер. с англ. А. В. Рябушина, М. В. Уваровой. М. : Стройиздат, 1985. С. 14.
15 Там же. С. 10-12.
16 Трубина, Е. Г. Город в теории : опыты осмысления пространства. М. : Новое лит. обозрение, 2011.С. 122.
17 Там же. С. 111-112.
18 Там же. С. 122.
19 Там же. С. 131.
20 Бодрийяр, Ж. Символический обмен и смерть. М. : Добросвет, 2000. С. 145.
21 Там же. С. 145-146.
22 Там же. С. 156.
23 Там же. С. 157.
24 Деррида, Ж. О грамматологии / пер. с фр. Н. Автономовой. М. : Ad Marginem, 2000. С.495.
25 Согласно энциклопедии «Постмодернизм»
А. А. Грицанова и М. А. Можейко: ризома (фр. rhizome - корневище) - понятие философии постмодерна, фиксирующее принципиально внеструктурный и нелинейный способ
организации целостности, оставляющий открытой возможность для имманентной автохтонной подвижности и, соответственно, реализации ее внутреннего креативного потенциала самоконфигурирования.
26 Делез, Ж. Тысяча плато : Капитализм и шизофрения / Ж. Делез, Ф. Гваттари ; пер. с фр. и послесл. Я. И. Свирского ; науч. ред.
В. Ю. Кузнецов. Екатеринбург : У-Фактория ; М. : Астрель, 2010. С. 732.
