CC BY
84
Г.Х. Бухарова
КОНЦЕПТ ФОЛЬКЛОРНО-РЕЧЕВОГО ДИСКУРСА «УРАЛ-БАТЫР» И ЕГО КОНЦЕПТОСФЕРА
Статья посвящена когнитивно-дискурсивному и концептуальном анализу текста башкирского эпоса «Урал-батыр». При таком анализе автором разграничивается «концепт» как лингвоментальная единица и «концепт текста». Если описание концептосферы текста как лин-гвоментальных единиц базируется на когнитивно-концептуальный анализ, то концепт текста эпоса выявляется на основании анализа функционирования языковых единиц в тексте всех уровней. Такой анализ направлен на обнаружение прагматико-смыслового ядра текста, обусловившего своеобразие его структурно-семантической организации как знака культуры.
Ключевые слова: когнитивная лингвистика, концепт как лингвоментальная единица, концепт текста, гиперконцепт, концептосфера, фольклорно-речевой дискурс, дискурс-анализ.
Когнитивное направление, возникшее в лингвистике в 90-е гг. прошлого века, благодаря его обращению к человеческому фактору в языке, к главным функциям языка, к темам языка и мышления, когда связь языка и мышления рассматривается уже не только в качестве методологической рамки, а семантика языковых единиц описывается в терминах, характеризующих именно мышление, в настоящее время занимает одно из ведущих мест в научных исследованиях. Если до настоящего времени когнитивная лингвистика занималась, в основном, лексической семантикой, взятой вне интерактивного процесса, в отрыве от динамики речи, дискурса, то в последнее время наметилась тенденция к расширению концепции когнитивной лингвистики: в нее включается и дискурс-анализ, или дискурсивный анализ. В современной лингвистике актуальной является интерпретация культурно-символических, социально-психологических, когнитивных аспектов человеческой деятельности в дискурсе1. Именно сейчас, по утверждению М.Л. Макарова, лингвистические данные и методы обретают большую эвристическую ценность для многих социальных наук, решающих не только теоретические задачи. Обратившись к деятельностному анализу реально
1 В когнитивно-дискурсивной парадигме описания языковых явлений дискурс - это и текст, и связная речь, и речемыслительный процесс, и некоторая структура как результат данного процесса. Термин «дискурс» (от англ. discourse, франц. discours - речь) - многозначный термин лингвистики, который получил различное толкование в современных исследованиях. В самом широком смысле дискурс понимается как сложное коммуникативное явление, не только включающее акт создания определенного текста, но и акт его восприятия, как «интегральная сфера изучения языкового общения с точки зрения его формы, функции и ситуативной, социально-культурной обусловленности» [Макаров 2003: 99-100].
функционирующего языка в широком социально-культурном контексте, современная лингвистика получила «новый стимул, новые цели и перспективы для приложения своих усилий к исследованию языкового общения людей» [Макаров 2003: 24].
Одним из ведущих междисциплинарных направлений, изучающих языковое общение, следовательно, и текст, является и дискурс-анализ (дискурсивный анализ), который возник в условиях функционального подхода к языку и коммуникации. Дискурс-анализ, будучи явлением функциональной парадигмы описания языка, опирается на достижения и данные всей предшествующей формально-структурной лингвистики: методология функционализма предполагает изучение и структуры, и функционирования языка с целью выявления соответствий между ними [Макаров 2003: 84].
Дискурс-анализ или дискурсивный анализ -это анализ текстов, т.е. языкового употребления, но сами тексты начинают трактоваться как источники сведений, выходящих за пределы собственно языкового их содержания. Они воспринимаются как источники данных об особых ментальных мирах, для восприятия которых нужно «погружение» в этот особый ментальный мир. Для этого адресаты речи должны извлечь из своей памяти нечто об особенностях такого «возможного мира», либо отчасти строить его по мере ознакомления с поступающим к нему речевым потоком [Кубрякова 2000: 20].
Дискурс-анализ изучает социокультурные, интерактивные стороны языкового общения, практически любой фрагмент языкового общения, включая самый банальный письменный текст [Макаров 2003: 88].
Главная цель дискурс-анализа фольклорного текста - через анализ текста проникнуть в сфе-
ру духовного опыта народа или коллективной языковой личности.
Таким образом, в новой парадигме рассмотрения языка как объекта исследования центральная роль отводится человеку как объекту, участвующему в процессах познания и в речевой деятельности. Исследование языка в его когнитивной функции, т.е. как средства организации, обработки и передачи информации, предполагает его рассмотрение как когнитивной способности человека [Болдырев 2004: 24]. Когнитивная способность, когниция означает знание и процесс получения этого знания. Это и восприятие мира, и наблюдение, и категоризация, и мышление, и речь, и воображение и другие психические процессы в их совокупности [Пименов, Пименова 2006: 58].
Цель когнитивной лингвистики - проникнуть посредством постижения языка в формы разных структур знания и описать существующие между ними и языком зависимости [Болдырев 2004: 23].
Особую актуальность в этой связи имеет проблема представления знаний в тексте, так как текст находится в центре коммуникативного акта и представляется наивысшей единицей, отражающей когнитивную деятельность человека. Изучение взаимодействия между процессами получения, осмысления, переработки знания и его репрезентации в текстах является важнейшей задачей когнитивной лингвистики. «В сферу смыслов когнитивная лингвистика выходит через лингвистику текста, располагающую средствами обнаружения имплицитных смыслов, лежащих в глубине текстов и не имеющих вербального выражения» [Попова 2006: 108]. Текст как продукт речемыслительной деятельности автора и материал речемыслительной деятельности интерпретатора (читателя) есть, прежде всего, по выражению Н.С. Валгиной, особым образом представленное знание: вербализованное знание и фоновое знание. В тексте линейно упорядочена совокупность знаковых единиц разного объема и сложности, т.е. это материальное образование, состоящее из элементов членораздельной речи. Однако это в целом материальное образование несет в себе нечто нематериальное, содержание (знание, событие). Более того, знание не всегда реализуется целиком вербальными средствами [Валгина 2003: 15]. При этом в задачи исследователя входит «показать соотношение и взаимодействие языковых единиц и лежащих в их основе структур знания, а также на основе изучения языкового опыта - опыта использования языковых единиц - смоделировать,
насколько это возможно, сами эти структуры, их содержание и связи» [Болдырев 2004: 24].
Архаичные фольклорные тексты являются продуктом ранней формы мифологического сознания, отображением мифопоэтического видения мира, которое является результатом мифологического мышления. Мифологическое мышление является неотъемлемой частью мышления, а его реализация осуществляется в мифах и мифологемах, составляющих мифологическую концепто-сферу мифологической (мифопоэтической) модели мира. Перед исследователями архаичных фольклорных текстов стоит задача реконструирования концепта текста - прагматико-семанти-ческого ядра, глубинного смысла, формируемого функцией текста. Изучение фольклорных текстов предполагает необходимость вписать их в дискурс культуры, обусловившей их появление.
В настоящее время понятие «дискурс» применяется и к фольклорному тексту. Фольклорные тексты, созданные по установленным законам определенных жанров, тексты, порожденные как собственно устные, рассматриваются как одна из форм фиксации устной речи. Как указывает Е.С. Куб-рякова, для каждого типа дискурса следует строить собственную его модель, и лишь при этом условии появляется возможность представить «язык в языке» как особую и лингвистическую, и социальную данность, а главное — воссоздать менталь-ность «возможного мира». Изучая типы дискурса в указанном отношении, — исследователи, конечно, изучают тексты, но сами тексты начинают трактоваться как источники сведений, выходящие за пределы собственно языкового их содержания, источники данных об особых ментальных мирах. Для восприятия текстов нужно «погружение» в этот особый ментальный мир, для чего адресаты речи либо должны извлечь из своей памяти нечто об особенностях такого «возможного мира», либо отчасти строить его по мере ознакомления с поступающим к нему речевым потоком [Кубрякова 2000: 19-20].
В нашей работе под фольклорным дискурсом понимается актуализация вербального фольклорного текста, построенного по определенной модели, в определенной типичной ситуации, предполагаемой народной традицией. Следуя определению, данному Н.Н. Михайловым художественному дискурсу [Михайлов 2006: 23], можно определить фольклорный дискурс как один из видов вербально-когнитивной деятельности, развивающейся внутри другой вербально-когнитивной деятельности, именуемой фольклором, и направ-
ленный на описание, классификацию, оценку и объяснение природы ее произведений, именуемых фольклорными текстами, через изучение их функций, т.е. связей с реальностью, отражаемой в них, с языковыми кодами, использующимися в их производстве.
Типы дискурсов фольклорных текстов достаточно разнообразны, а потому не могут быть сведены к одной общей схеме. Можно выделить четыре наиболее общих типа фольклорного дискурса: фольклорно-обрядовый, фольклорно-рече-вой, фольклорно-игровой и фольклорно-исполни-тельский.
Коммуникативные установки, свойственные каждому фольклорному дискурсу, определяют стратегии построения текста, отбор языковых средств. Набор речевых формул и клише как объективное знание исполнителя/создателя фольклорного текста также может оцениваться как элемент дискурса. Это свойственно не только фольк-лорно-речевому, но также обрядовому и фольк-лорно-игровому дискурсу.
В фольклорно-речевом дискурсе «Урал-батыр» воплощено народное мировосприятие, миропонимание и мирообъяснение, и этот определенный способ восприятия и объяснения, осмысления мира и его системное упорядочивание в сознании народа можно назвать концептуализацией и категоризацией мира. В нашу задачу входит изучение отраженных в башкирском эпосе «Урал-батыр» систем знаний, т.е. языковые формы их передачи, организации, хранения, и их репрезентаций в тексте.
Концептуализация и категоризация мира -две важнейшие познавательные процессы - связаны с формированием системы знаний (картины мира) в виде концептов и категорий в сознании человека.
Категоризация есть обобщение (типизация) составных частей мира, членение мира, т.е. подведение всего, что окружает человека, под некие общие разряды. «Категоризация - когнитивное расчленение реальности, сущность которой заключается в делении всего онтологического пространства на различные категориальные области. Это структурирование мира, акт отнесения слова/объекта к той или иной группе, способ установления иерархических отношений типа «класс - член класса». При категоризации учитываются только сущностные свойства сходных явлений» [Пименов, Пименова 2006: 58]. Таким образом, категоризацией называется процесс отнесения объектов к соответствующим классам, т.е. классификация, например, в
эпосе «Урал-батыр» можно выделить следующие категории культуры: ЧЕЛОВЕК, ПРИРОДА, ВРЕМЯ, ПРОСТРАНСТВО, ЖИЗНЬ, СМЕРТЬ, ДОБРО, ЗЛО и т.д. Эти категории культуры и языка при анализе мифопоэтического текста подвергаются сопоставлению, которое осуществляется с помощью семантических (концептуальных) полей или бинарных оппозиций культуры (ЧЕЛОВЕК И ПРИРОДА, ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ, ДОБРО И ЗЛО и т.д.).
Концептуализация интерпретируется как «некоторый «сквозной» для разных форм познания процесс структуризации знаний из неких минимальных концептуальных единиц» [Кубрякова и др. 1996: 93; Пименов, Пименова 2006: 58]. Концептуальная картина мира - это духовная (идеальная, ментальная) структура, которая является отражением структуры представления знания. Концептуальная система - ментальный уровень или ментальная организация, в которой сосредоточена совокупность всех концептов, данных уму человека, их упорядоченное объединение [Кубрякова и др. 1996: 93; Пименов, Пименова 2006: 58].
В концептуализации и категоризации мира единицей представления знания выступает концепт. Под концептами понимаются «те смыслы, которыми оперирует человек в процессах мышления, и которые отражают содержание опыта и знания, содержание всей человеческой деятельности и процессов познания мира в виде неких квантов знания» [Кубрякова и др. 1996: 90]. Изучение различных структур знания, содержания концептов является задачей концептуального анализа. Он охватывает разные приемы изучения многочисленных способов концептуализации мира, представленных в эпосе «Урал-батыр» в языковых формах и выражениях различного уровня сложности.
Реконструкция фрагментов мифопоэтиче-ской картины мира, отраженной в архаичном фольклорном тексте, попытки взглянуть на дискурс с точки зрения когнитивных структур, лежащих в основе коллективного бессознательного, требует определения того прагматико-смыслового ядра, которое обусловило своеобразие его структурно-семантической организации или концептуального пространства. Для этого нами используются два вида анализа - функциональный и когнитивно-концептуальный, которые тесно взаимосвязаны между собой.
Концептуальный смысл текста выявляется на основании анализа функционирования языковых единиц в тексте всех уровней. Задачей анали-
за является определение концепта, формирующего языковую единицу, а также выявление ее «встроенности» в систему национальной духовной культуры, соотношения с единицами других культурных кодов. Такой анализ направлен на обнаружение прагматико-смыслового ядра текста, обусловившего своеобразие его структурно-семантической организации как знака культуры. Поэтому при анализе концептуального пространства текста необходимо разграничить «концепт» как лингвоментальную единицу и «концепт текста» или некоторый общий смысл текста, который создается в сознании читателя в результате восприятия его прагматико-смыслового ядра, в процессе опознания его возможного подтекста.
В современной лингвистике с позиций коммуникативного подхода текст рассматривается, во-первых, как речевое произведение (не языковая единица высшего уровня). Во-вторых, текст всегда имеет гиперконцепт (идею, отражающую авторский замысел и формирующую целостность текста). В-третьих, текст обладает стилистической окраской, отражающей определенную сферу общения. В-четвертых, текст всегда ориентирован на адресата (даже если им является сам автор). В-пятых, текст несет информацию (отражаясь в сознании читателя, она приобретает статус смысла). В-шестых, текст обладает эффектом воздействия (прагматикой). Исходя из перечисленных выше особенностей, текст определяется Н.С. Болот-новой как речевое произведение, концептуально обусловленное (т.е. имеющее концепт, идею) и коммуникативно ориентированное в рамках определенной сферы общения, имеющее информативно-смысловую и прагматическую сущность (она может быть и нулевой) [Болотнова 2007: 104-105].
Концептуальное пространство текста в свою очередь обусловлено всей системой концептуальных отношений в ментальном пространстве (кон-цептосферой). Концептосфера языка является базой для формирования концепта текста. Если концепт как лингвоментальная единица носит мировоззренческий характер, то концепт текста -прагматический: его формирование всегда связано с реакцией на ситуацию. Эта реакция и формирует концепт текста. Прежде всего, остановимся на анализе концепта текста.
Если традиционный лингвистический метод был нацелен на формальное описание языковых единиц текста, то современный когнитивно-дискурсивный метод описания языка требует иного подхода. В настоящее время в изучении текста и
его языкового инвентаря используются лингво-культурологические методы. В описании языка те же вышеназванные средства связываются с определенным видением мира народа, которое обусловлено его культурой. И перед исследователями стоит задача определения того, как язык отражает представление народа о мире, какую функцию выполняют в определенном контексте культуры языковые знаки.
Понятие функции органично связывается с понятием потенциала функционирования той или иной грамматической формы, потенциальными возможностями выражения ею определенного мыслительного содержания, которое передается в тексте. Именно текст способствует реализации лексико-грамматических значений, а также грамматических категорий в функциональом аспекте. По образному выражению Л.В. Поповской, текст является тем горнилом, в котором языковые категориальные значения превращаются в речевые, в том числе в коммуникативно обусловленные. Функциональная нагрузка категориальных значений равна тому «коммуникативному заданию», которое они выполняют в организации текста, а лек-сико-грамматические и грамматические категории, к которым относятся данные значения, приобретают статус функционально-семантических. Следствием этого являются богатейшие возможности функционального использования значений названных категорий как коннотативных, экспрессивных, изобразительно-выразительных, эксплицирующих имплицитный смысл, собственно текстообразую-щих и т.д. [Поповская 2006: 38-39].
Концепт текста воплощается во всех его разноуровневых элементах: фонетических, лексических, грамматических и синтаксических. Концептуальный смысл текста выявляется на основании анализа функционирования языковых единиц в тексте. Концепт текста, в отличие от концепта как лингво-ментального понятия, не существует в этномен-тальном пространстве в виде абстрактной конструкции, а «живет» именно в тексте, хотя и обусловлен экстралингвистической реальностью. Поэтому в его выявлении необходим учет дискурса.
Текст является продуктом речемыслитель-ной деятельности. По утверждению В.В. Красных, текст порождается как вербальная и знаково зафиксированная реакция на ситуацию. Текст ею провоцируется и ее отражает. Под ситуацией понимается фрагмент объективно существующей реальности, частью которой являются как экстралингвистические, так и собственно лингвистические феномены. Ситуация, вызывая определен-
ную психическую реакцию, побуждает к некоторому действию: вербальному или невербальному. Данная реакция «оформляется» в мотив, который, в свою очередь, может воплотиться в интенцию вербальной реакции (отклика) на внешний раздражитель-ситуацию. Мотив, будучи импульсом создания речевого произведения (текста), воплощается в концепт порождаемого текста. Концепт текста есть мыслительный сгусток, максимально свернутая глубинная смысловая структура, развертывание которой происходит в процессе порождения текста [Красных 2003: 141].
Таким образом, под концептом текста понимается глубинный смысл, свернутая смысловая структура текста, являющаяся воплощением мотива, интенций автора, приведших к порождению текста. Он характеризуется, по образному выражению В.В. Красных, как своеобразная «точка взрыва», вызывающая текст к жизни [Красных 2003: 127]. По ее мнению, с одной стороны, концепт служит отправным моментом при порождении текста, а с другой - конечной целью при его восприятии.
Текст отражает и моделирует реальность, особым образом используя исходный материал -слова естественного языка. В процессе слияния базовых знаков в тексте создается и смысл текста, связанный с его функцией.
Для фольклорного дискурса важна функция текста. Как пишет Вяч. Вс. Иванов, «для фольклора на первый план выдвигается понятие функции. Все, что не функционально, коллективом отвергается, тогда, как в литературе сохраняются произведения или отдельные формы, функции которых коллективу в данный момент не ясны» [Иванов 1987: 9]. Поскольку фольклорный текст является кодово-регламентированным, функционально определенным, то в нем при рассмотрении языковой формы, можно установить ее функцию и вывести выражаемый языковой формой концептуальный смысл. Поэтому анализ фольклорного дискурса, произведенный с позиций функционального и когнитивно-концептуального подходов, предполагает выяснение того, какая система языковых средств служит для народного мастера основой создания и воссоздания устно-поэтических произведений, как концептуальный смысл текста выявляется на основании анализа функций языковых единиц и категорий. Такой анализ дает возможность адекватно соотнести языковой факт с ценностной системой носителей языка и определенной моделью культуры, отраженной в фольклорном тексте. Проникнуть в глубь содержания текста, понять глубинный смысл, формируемый функцией текста, реконст-
руировать концепт текста - прагматико-семан-тическое ядро - можно только разобравшись в соотношении формы и содержания в тексте, связывая формальные особенности высказывания с функциональной природой языка как средства передачи информации.
Таким образом, прагматический подход применительно к фольклорному тексту предполагает изучение его речевых единиц с точки зрения их функционирования в тексте. Концептуальный анализ текста представляет собой выявление и описание способов вербализации определенных концептуальных областей ментального пространства человека, являющийся следствием прагматических установок говорящего, т.е. выявление прагматико-смыслового ядра текста. Анализируя функционирование языковых единиц эпоса с точки зрения ментальных процессов, можно обнаружить стоящие за языковыми формами когнитивные структуры представления знаний.
Языковые единицы в тексте от фонемы до отдельного смыслового блока текста и сам текст имеют смысл и носят знаковый характер. Это дает возможность оперировать языком как знаковой системой и использовать по отношению к нему методы исследования знаковых систем. При помощи знаков языка осуществляется процесс познания (когнитивная деятельность) и общения.
Процесс восприятия и понимания текстов интерпретатором опирается на знание им единиц языковой системы, законов синтагматики, семантики и прагматики. Понимание основывается на соотнесении картины мира автора и читателя. Поэтому в нашу задачу входит освещение потенциальных возможностей разных единиц языка, участвующих в текстообразовании эпоса: фонем/звуков, морфем/морфов, лексем/лексико-семанти-ческих вариантов слов, предложений/высказываний, сложных синтаксических целых.
Процесс восприятия и понимания текста, прежде всего, связан с ритмо-фонетической организацией текста. Исследователи утверждают, что «...различные смысловые элементы текста соотносятся с ритмо-фонетической структурой этого текста» [Наговицын 2005: 31]. Национальный менталитет отражается в языковых формах, прежде всего, в ритмо-фонетической организации текстов. Утверждается, что ритмо-фонетическая структура речи, ее мелодика, заложена в человека еще до рождения. Как пишет В.С. Костомаров: «У каждого народа свое восприятие мира, свой национальный характер. То, что мелодика речи закладывается в человека еще до рождения, теперь доказано науч-
но» [Костомаров 1996: 74-76]. Именно эта мелодика и определяет наиболее комплиментарный рит-мо-фонетический строй для каждого конкретного человека и для определенного народа в целом, отраженный в тех или иных текстах [Наговицын 2005: 77]. Г.Б. Хусаинов отмечает, что ритмика стиха в зависимости от фонетических и грамматических особенностей языка формируется в различных языках по-разному и в основном образует следующие системы стихосложения: тоническую, силлабическую, силлабо-тоническую и метрическую. Башкирское стихосложение он относит к силлабической системе стихосложения, которая определяется соразмерностью слогов, ритмическими единицами и цезурами. «Но эти категории, -пишет Г.Б. Хусаинов, - в соответствии с внутренними законами самого башкирского языка, формируются своеобразно и тем самым отличаются от силлабических стихов в других языках (французском, польском, чешском и др.). Он подчеркивает, что в формировании ритмики башкирского стиха велика роль рифм и внутренних созвучий, которые своими корнями уходят к древнейшим формам башкирского стихосложения [Хусаинов 1998: 454].
Стихотворный размер или ритмическая единица эпоса состоит из семи слогов в одной строке. Это создает четкую ритмику.
Шулгэн буган олоЪо, 4+3 (7) Урал буган кесеЪе; 4+3 (7) Бутэн кеше курмэйсе, 4+3 (7) Тик йэшэгэн дуртэуЪе 4+3 (7)
(Башкорт халык ижады: Эпос, 1998)
Шульгеном старшего нарекли, Уралом младшего нарекли, Так и жили они вчетвером, Не видя людей, в местечке глухом.
(Перевод Г. Шафикова)
Подобная ритмика представлена и в стихах из «Дивана» (XI в.) Махмуда Кашгарского:
tiirliig ciicakjazyldy, 4+3 (7) Ьагсуп jadym karildi 4+3 (7) ыстад ^п koruldi 4+3(7) ШтЫу jana kalgiisuz 4+3 (7)
«разные цветы расцвели,
[словно]бархатный ковер расстелили,
[стало] видно райское место,
холода теперь не придут» [СИГТЯ 2006: 647].
В ритмической организации текста эпоса «Урал-батыр» особую роль играют рифмы - со-
звучия определенных рядов ритмических групп. Они создается путем повтора определенных единиц речи. Повтор выступает, в первую очередь, как структурно-семантический элемент и осуществляется во всех языковых уровнях: фонетическом (также и на интонационном), лексическом, морфологическом и синтаксическом. Повтор на фонетическом уровне осуществляется за счет повторяющихся фонем, звукокомплексов. На лексическом уровне повтор осуществляется за счет последовательного дублирования одного и того же слова, на морфологическом - за счет деривационного повтора (повтора однокорневых слов, повтора определенных аффиксов), на синтаксическом - за счет повтора однотипных предложений. Например:
Егет та егет иканЬец, Егет, батыр иканЬец;
Йврэгецэ таянып, Белэгецде Ъы^ганып, Беббэйбэрбе кыцганып Килган егет иканЬец.
Егетем истинным ты оказался Ничьих угроз не испугался Сердце великое у тебя, Сила могучая у тебя; Нас желеючи и любя, Ты явился сюда, батыр!
Или:
Ай Ьушпгкан ти, Урал, Йыл Ьугышкан, ти, Урал.
Месяц, Урал, говорят, воевал, Год, говорят, воевал Урал...
В тексте эпоса «Урал-батыр» можно обнаружить различные виды повторов, анафору (греч. «несение назад») - повторение слова в начале ряда предложений или их частей) и ее разновидности (анафору синтаксическую - использование в начале частей высказывания одной и той же грамматической формы), эпифору (повторение слова или звукосочетания в конце нескольких фраз или частей предложения), градационный повтор слова (повтор слова с усилением его смысла дополнительно вводимым другим словом), синонимический повтор, синонимические пары, деривационный повтор (употребление в одном высказывании двух однокорневых слов), парные слова, парные эпитеты и т.п. Например, тексту эпоса характерно употребление анафоры и ее разновидностей - синтаксической анафоры:
КрЬэтегеэ Улемде, Танытыпы илемде, Тиеп асыуланган, ти, Батша фарман биргэн, ти.
Смерти лицо покажите ему, Пусть запомнит мою страну! Царь свирепо отдал приказ.
Или:
Мищэ эйт Ъин барышы1 Мицэ булэк кэрэкмэй, Мищэ Ъарай кэрэкмэй, Мин сыкканмын илемдэн Коткарырга кешене.
Но только позволь мне в ответ Поставь условие: примешь иль нет? Не в чем золото мне увозить, Некого жемчугом мне одарить, Создан я лишь добро творить.
Эпифора - повторение слова или звукосочетания в конце нескольких фраз или частей предложения - одно из самых часто употребительных средств, определяющая особенность языка и стиля эпоса «Урал-батыр». Например:
Донъяла мэцге калыр эш Донъяны1 матур тв^вгэн, Багты мэцге бщэгэн -У за булЪа якшылык. Куккэ лэ осор - якшылык, Ъыуга ла батма<? - якшылык, Утка ла янма<? - якшылык, Телдэн дэ твшмэ<9 - якшылык.
- То, что на земле остается,
Чем все лучшее создается ,
Сада краса и благоухание -
Это добро и благодеяние
В огне не сгорит - благодеяние,
В воде не утонет - благодеяние,
До неба возвысится - благодеяние,
Останется в памяти - благодеяние.
Оно - голова всех дел,
Для всех живущих на свете людей
Пребудет как мира высший удел..
Можно привести множество примеров использования синонимов. Функционально они предназначены для более полного раскрытия обозначаемого явления, характеристики понятия и для эмфазы, выразительности:
Тилберлектэ, тщлектэ, Квслвлвктэ, бурлыкта, Тубемлектэ, Ьаклыкта, Ьщгерлектэ - квндв? э, Твндэ йоклап ятканда -Арылан, болан, капланы, Айы1уы1, тагы бутэне, Алар беззэн кэмме ни?
В расторопности, быстроте, В силе, росте иль красоте, В осторожности и терпенье В чуткости каждого движенья Днем ли, ночью ли - каждый час -Лев сохатый или барс, Дикий медведь или зверь любой -Неужели они хуже нас?
В тексте представлено и обилие синонимичных пар, сдвоенных синонимических существительных. Например, катын-кыз, кыз-кыркын, ир-ат, ир-егет, егет-ир, куй-Ъарык, ен-дейеу, дейеу-ен, йылан-яуыз, энйе-мэрйен, булат-алмас, уйпат-сая, тау-таш, тирэ-як, кайгы-этлек, ауы-рыу-Ъьцлау, илау-Ъыктау, уйын-квлкв, ауыр-лык-тарлык, и^эн-Ъаулык, койон-дауыл. Являясь одним из средств словообразования, они придают речи ритмичность и оттенок разговорности и фольклорности.
В парных словах, так называемых словах-близнецах, повтор определенных звуков придает ритмичность, живость и красочность, оттенок непринужденности разговорной речи: кеше-ма6ар, дейеу-маар, донъя-мазар, мыр-маар, коза-казна, алмаш-тилмэш, ботон-ботса, уйла-матан-нитмэтэн, уйлап-нитеп, ацлама<?тан-нитмэ<?тэн, кыран-яран, алан-йолан, хэл-эхуэл, шау-шыу, сыр-сыу, каскан-бо<?кан, тапкан-таяшан, барган-йврвгэн, калган-бу<?кан, а-маз, тар-мар, ип-Ъип и т.д.
В тексте эпоса «Урал-батыр» встречаются сдвоенные антонимические существительные, устойчивые антонимические пары: йэш-карт, яман-якшы, яман-якшыны и др., которые также придают речи ритмичность и оттенок разговорности.
Таким образом, речь эпоса «Урал-батыр» народно-поэтическая. Стиль эпоса характеризуется обилием просторечных слов, специфических приемов повтора, который придает речи особую выразительность. В поэтическом тексте эпоса «Урал-батыр» выразительность звука достигает предела. Особенно велика роль созвучий в конце строк - рифм. Созвучия в поэтическом тексте
«Урал-батыр» служат средством выделения, подчеркивания, эмфазы. Но не только.
Эпос (башкирский эпический кубаир) как фольклорный текст, имел сугубо прагматическую направленность. Существуя в рамках ритуала и являясь манифестацией одного из множества кодов культуры, актуализируемых в обряде для достижения желаемой цели, он опирался, прежде всего, на ритмику текста, которая усиливала уровень его восприятия, оказывала эффективное воздействие не только на людей, но и на окружающую человека действительность, на мир.
Кубаирский стих как вербальный код культуры создавался и репродуцировался в рамках специфической коммуникативной ситуации - обряда. Он предназначался для сопровождения обряда, действия. Чтобы эффективно воздействовать на окружающий мир, текст должен был выражать идею творения на всех своих уровнях: и особой ритмо-фонетической организацией, т.е. особым характером произнесения, и лексико-семанти-ческой структурой, и грамматикой как отточенным средством оптимальной передачи информации. В рамках текста эти уровни рассматриваются как приемы связи и расстановки знаков для выражения концепта.
В обрядовом тексте одним из специфических фольклорных речевых приемов и эффективных средств воздействия на мир является его ритмо-фонетическая организация, которая формирует мелодику речи. Мелодика речи, прежде всего, основывается на фонетические законы самого языка. По справедливому утверждению Г.Б. Хусаинова, в башкирском языке большую роль играет закон сингармонизма, который выявляет богатую эвфонию (благозвучие) и музыкальность этого языка. Пропорциональное же сочетание гласных и согласных звуков в слоге и их периодическое чередование почти всегда благоприятствуют четкому выявлению равнозначных слогов, которые составляют основу силлабическою стихосложения [Ху-саинов 1998: 455].
Как показывают вышеприведенные примеры, в поэтической речи ее мелодика создается также при помощи повторов, обычно, употребления одного и того же слова (словосочетания) на небольшом отрезке речи, повтора одних и тех же звуков, звукокомплексов в смысловых блоках текста.
В текстообразовании, т.е. в формальной и содержательной организации текста участвуют все языковые уровни: грамматика (фонетика, словообразование, морфология, синтаксис), лексика и их единицы; между ними и текстом существуют отношения взаимодополняемости и взаимозависимости.
В структуре текста словообразование, взаимодействуя с лексикой и грамматикой, участвует в текстообразовании - служит связующим звеном между отдельными элементами текста. Исследователи утверждают, что текст в некоторой степени зависит в своей организации от словообразовательных моделей и структур. Деривационные средства характеризуются повторяемостью и чередованием лексических основ в структуре текста, и, тем самым, являются выразителями его когерентности по содержанию и лейтмотиву, связывая отдельные элементы текста и синтаксические сочетания. В этом заключается, по мнению Р.Г. Гатауллина, потенциал словообразования для текста, его контекстуальная специфика. По его мнению, словообразование как текстообра-зующее и текстосвязующее средство выполняет наряду с функцией когезии, также и функцию выделения, градуирования и экспрессивизации текста. При этом актуализируются различного вида связи между производными [Гатауллин 2006: 43-44]. Эти функции в эпосе «Урал-батыр» связаны с прагматикой текста - с его концептуальным смыслом и функцией воздействия на реципиента. Повтор на морфологическом уровне осуществляется за счет деривационного повтора - повтора однокорневых слов, повтора определенных аффиксов, например, -ып/-эп,- кан/кэн, ган/-гэнимай/-мэйи т.д.:
Болот ярып, Yрмдлэп, Тау башына менгэн, ти. Тирз-якка ку.з hалып, О^ак трап торган, ти: Алыртан салынган, Йондо^^ай булып сагылган Бер яктылык ^ргэн дэ, Шуга торкап киткэн, ти. Барып етеп караhа, Эйлзндереп ку.з hалhа: Бер Ышыу кул ку_ргэн, ти. Таш урынына квмвштзн Ситен тэцкэ биззгэн Буйындагы сзскз лз Каты елгз борсолмай, Ел дз тейеп тулкынмай, Шазраланып вртзре, Кояш нуры твшкэндэ, Ем-ем иткзн энйелэй Бер Ъылыу кул кургэн, ти. Бы кулдец в<?твндэ Тирэлэй кош йыйналган.
Рассекая громаду туч, Урал взошел на вершину ту, Мир с высоты оглядел, говорят Свет какой-то заметил потом, Переливавшийся звездным огнем, Двинулся в направлении том, Огляделся, добравшись до цели: Озеро, поросшее камышом, Неподалеку увидал; Вместо камешков серебром. Дно было устлано и берега; Цветы стояли, не колыхаясь, Словно дети, в воде купаясь. Озера гладь слепила глаза, Отражая в себе небеса. Там вода на ветру не рябит, А от солнечных лучей Жемчугом дорогим блестит. Стаи самых различных птиц На том озере собрались.
Словообразовательная семантика прямо связана с семантикой текста, прагматическим и коммуникативным аспектами его функционирования.
Повтор в фольклорных текстах (в текстах космогонических мифов, заговорах) рассматривается в качестве своего рода «повторения» этапов сотворения мира, воспроизведения акта творения. Фольклорный текст изофункционален обряду, суть которого в репродукции первопоступка, ориентации на повторное творение действительности [Байбурин 1993].
В эпосе «Урал-батыр», где описывается время «первотворения» современного состояния физического и духовного мира - ландшафта, рельефа и всей природы и культуры (ритуал, обряд, этические параметры), т.е. весь процесс создания мира, произнесение самого текста непосредственно могло отождествляться с процессом сотворения мира, сам акт произнесения мог совпадать с актом творения. В рамках обрядового текста этот прием должен был эффективно воздействовать на окружающую действительность.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что текст эпоса «Урал-батыр» на всех своих уровнях (в речевой организации) выражает идею творения. Повтор в эпическом тексте «Урал-батыр» является не только средством фонетико-рит-мической организации текста и украшением речи, создающей его мелодику, но связан также со спецификой жанра кубаир, прагматикой обрядового текста и имеет явный знаковый характер. Обряд был нацелен на достижение какого-нибудь ре-
зультата, то есть воздействия на действительность. Чтобы эффективно воздействовать на окружающий мир, текст эпического кубаира на всех своих уровнях (в речевой организации) должен был обладать и особым речитативным характером произнесения, и особой лексико-семантической структурой, и особой грамматикой как отточенным средством оптимальной передачи информации. Речевая организация текста эпоса «Урал-батыр» связана со спецификой жанра кубаир, прагматикой обрядового текста и имеет явный знаковый характер. Вследствие этого сам кобайыр можно рассматривать как эквивалент действия, поступка.
Объектом концептуального анализа являются смыслы, передаваемые отдельными словами, словосочетаниями, типовыми пропозициями и их реализациями в виде конкретных высказываний, а также отдельными текстами и даже целыми произведениями. Структура и содержание различных концептов выявляются через значения языковых единиц, представленных в языковых формах и выражениях различного уровня сложности: от отдельной морфемы до целого высказывания и текста, репрезентирующих данный концепт, их словарные толкования, речевые контексты. Сопоставление всех доступных языковых средств репрезентации концепта в системе языка и в речи позволяет выявить основное содержание концепта, а также принципы организации языкового материала, поскольку в основе формирования значений отдельных языковых единиц, их различных классификаций, а также в основе формирования языковых категорий лежат те или иные концепты [Болдырев 2004: 24]. Основным признаком лингвистического понимания концепта является его закрепленность за определенным способом языковой реализации. Вербализация концепта, то есть обозначение его словом, является важной его особенностью. Концепт в тексте воплощается обычно в слове не только при помощи вербального кода, но средствами разных культурных кодов. Поэтому в центре внимания исследователя при таком анализе является лексика, эксплицирующая концепт, слово как экспонент концепта культуры в совокупности его связей со знаками других кодов. Концепт как ментальное образование связан именно со словом. Поэтому анализ концепта представляется целесообразным начинать с лексики текста, в которой он воплощается. Анализ концептов текста поможет выявить особенности языкового видения мира народа, идиоэтнический характер организации се-
мантики текста, его языка и присущий ему тип знаний о мире в мифологической модели мира, и соответствующей ей модели культуры. В качестве концепта может выступать не вся лексика текста, а, прежде всего, так называемая «культурная» лексика - лексика, связанная с мифами и обрядами, также обыденная лексика, концептуальность которой определяется тем, что она в традиционной культуре может выступать в качестве знака или символа.
Выявление набора ключевых слов текста, описание обозначаемого ими концептуального пространства и определение базового концепта (концептов) этого пространства, выведение из содержания текста сведений, знаний о концепте, составляющих его концептосферу, является концептуальным анализом текста. Анализ концепта представляет собой изучение представлений (ментальных образов), связанных с тем или иным предметом или явлением, которые репрезентируются при помощи различных кодов культуры. Лингвоконцепты как «сгустки» смысла - «утолщения», возникающие в местах пересечения линий ассоциативных сетей, формируют «концептуальное пространство» (В.И. Карасик) соответствующего типа дискурса, речевого жанра, авторского стиля либо отдельного произведения [Вор-качев 2006: 10].
Каждый тип дискурса характеризуется присущими только ему базовыми концептами. Они образуют «основу общественных институтов, обладают большой генеративной силой в том плане, что вокруг них концентрируется обширная смысловая область» [Карасик 1999: 6]. Для фольклор-но-речевого дискурса «Урал-батыр» ведущими являются концепты 'жизнь', 'смерть', 'душа', 'сердце', 'кровь', 'добро', 'зло' и т.д. Совокупность концептов, существующих в тексте, и их связь с содержанием текста и взаимоотношения между собой также формируют определенным образом структурированный концептуальный смысл текста, который составляет когнитивную структуру текста. «Концептуальное пространство текста формируется на основе слияния, сближения, стяжения общих признаков концептов, репрезентируемых на уровне текста словами и предложениями одной семантической области, что обуславливает определенную цельность кон-цептосферы текста, а ключевой концепт представляет ядро» [Бабенко, Казарин 2003: 58].
Остановимся на описании концепта 'кровь', относящегося к глубинным слоям культурного пространства - древнейшему (архетипическому)
представлению башкир и попытаемся показать, как данный концепт хранится в мифопоэтической модели мира текста эпоса «Урал-батыр» и в национальном сознании, как фиксируется в языке в виде культурной памяти.
В эпосе концепт 'кровь' имеет несколько символических значений.
Во-первых, кровь символизирует родственную связь. В современном башкирском языке существуют понятия кан кэрзэш «кровный родственник», кан тарта, букв. «кровь тянет» в смысле «чувствовать родственную связь». И в тексте эпоса Раненая Хумай (башк. Ьомай) в облике лебедушки, смачивая свои три перышка, выпавшие из здорового крыла, с кровью из больного крыла и бросая их на землю, вызывает своих сородичей -трех лебедей, которые уносят ее на крыльях: ... кош hay канатын Ъелккэн, вс жауырЪыны твшкэн. Шуларзы hbiHFaH канатынан сыккан ■каша буяп ергэ ташлаан икэн, вс аккош ки-леп, кы&ы кутэреп алып киткэндэр.
Во-вторых, в контексте она ассоциируется с жестокостью, является эпитетом страны канлы ер, где царствует жестокость и льется кровь:
Егет, изге икэнЗец, Якшы уща килгэнЗец, Ары барма, кайт кире, ?анлы ергэ килгэнЗен,, Яуыз илгэ килгэнЗен,
Добр ты, по всему, сынок, Знаешь цену тяжких дорог, Потому дам тебе совет: Возвращайся скорее домой, Уходи из земли нашей злой!» (Мать).
В-третьих, кровь является вместилищем жизненнной силы - души. Как видно из контекста, кровь является вместилищем души четырех батыров, рабов царя Катила. Из-за того, что их кровь пролита несправедливо, не ради спасения человека, их души мучаются. Несправедливо пролитая кровь, яуыз каны «кровь злодея», бысрак кан «грязная кровь» не впитывается не землей и не застывает, ее не пьют даже вороны, питающиеся падалью.
?аныц бысрак бул4ата, ТСофон да эсмэй, ер йотмай, Купсеп ята каныш&> -?ан кыймылдай башланы,
Тигэн hy^eM эйткэйнем -
Канлы кул был кайнаны, Яман тауыш шауланы, ?ан куленэн ситкэрэк Бер ак ташка сэсрэгэс, Сер^е Ьвйлэй башшаны.
Еще оттого, что ты грязна, Кровь же злую отца моего И поныне земля не впитала Ворон не пьет, не вбирает земля, Лоснясь, лежишь ты, гнилью дыша, Мукой исходит твоя душа...» Только такое успел я сказать, Кровавое озеро стало вскипать. Когда кипящая капля упала На белый камень, ушедший в грязь, Слизь каменистая задрожала И прямо из грязи речь полилась. (Яик).
?ан «кровь» представляется живой и описывается через антропоморфный код культуры: кан кыймылдай баштаны, сере Ьвйлэй башшаны - она начала двигаться и рассказывать тайну. Возможно, поэтому в тексте эпоса один из сыновей Урал-батыра Яик обращается к крови как к живому существу:
Эй, Ьее кандар, кан икэн, Атам койган кан икэн;
Атам Урал килгэндэ, Яу аскандар Ъез икэн, Батыр кулы тейгэнгэ Ьыуынмаймы каныгыб?
«Эх ты, кровь, ты, кровь! - говорил, Тебя отец, оказалось, пролил! Когда отец мой сюда ступил, Ты, выходит, с ним воевала. Не потому ли ты не остывала, Что рука батыра тебя проливала?
Как и шаманисты, башкиры верили, что душа находится в сердце или крови. В эпосе «Урал-батыр» кан «кровь» является вместилищем души человека. Кровь, вмещающая в себе души батыров, оживляется очищающей, целительной чудодейственной водой, принесенной священным Вороном:
Бер-нисэ квн угас та, Ког оно килде шау мэн, Ауы^ы тулы Ъыу мэн. Эсэм каша твкврттв, БарыЬын да терелтте.
Воду в клюве своем принес -Была та вода прозрачнее слез;
Мать плеснула на кровь водой -Четверо встали из крови той.
В-четвертых, кровь связывается с жертвоприношением - канлы корбан «кровавая жертва». Как известно, у тюркоязычных народов существовал обычай принесения кровавой жертвы -канлы корбан и бескровной жертвы. В тексте эпоса канлы корбан принимается за жестокость. Она связывается с ассоциативным полем смерти: илау-Ьыктау «плачь да вопль», канлы йэш «кровавые слезы», тау-тау кеше-Ьойэге «гора костей людских», канга баткан ер «земля, потопленная кровью» и т.д.:
Уцга китЪэц, юл буйы-Илау-Ьыктау твн буйы: Яуызлыкта дан алган, АкЪакалдан, батшанан ?айгы-этлек куреусе, Канлы йэшен тугеусе Катил батша иле бар; - Тау-тау кеше-Ьвйэге, Кана баткан ере бар
Жестокости и скорби полна Та горемычная сторона. Царь коварный Катил в ней правит, Кровь живую пьет у людей. Всюду увидишь там груды костей -Вот что ждет, коль пойдешь направо. А направо пойдешь - вдоль дороги всей Только слезы и плач людей.
Возможно, цель кровавых жертвоприношений заключается в том, что нет созидания без жертвы, нет жизни без смерти.
В-пятых, кровь является элементом ритуального питья -кан эсеу
!лэн емшэр йэн тоЗа, Кара Ьвлвк ка^аган, Ь влвгвнэн Ъур^ырып, ТСанды ЬыуЬын яЬаган. Бала уеп еткэнсе, У?е йэнлек тоткансы, Баш-йврэкте ашауеан, ЬыуЬынра кан эсеуеэн, Балаларын тыйгандар, Ьис ярамай тигэндэр.
Ну а черных пиявок болотных В травоядных вонзали животных, Чтобы из выцеженной крови Себе напиток изготовить.
Малолетним детям своим,
Что охотой не промышляли,
Пить кровь, есть голову или сердце
Строго-настрого запрещали.
Возможно, смысл ритуального питья крови заключается в вере в то, что в крови находится душа его обладателя. И в целях обладания неустрашимой душой животного пили его кровь. Таким образом, в контексте эпоса кан эсеу употребляется в буквальном значении: как элемент ритуального питья.
Такие устойчивые словосочетания как кан илау, канты йэш тугеу «плакать кровавыми слезами» в смысле «перенести тяжелое горе» связаны с древнейшим обычаем башкир и некоторых тюркоязычных народов - с обрядовым плачем после смерти героя и использовались в прямом значении. Об этом свидетельствуют сведения этнографа А. Инана (Фатхелкадира Сулейманова). Он приводит из огузского героического эпоса «Ки-таб-и дедем Коркут» отрывки, где описывается сцена траура. После смерти сына женщина плакала, горько стонала, рвала ногтями лицо, рвала себе волосы. По орхонским надписям известно, что голубые тюрки во время траура после смерти хана, кагана отрезали себе волосы и уши, лицо разрезали ножом [Инан 1998: 204].
В контексте эпоса концепт 'кровь' реализуется в следующих словосочетаниях: 3ыу3ын4а кан эсеу, кан эсеу, кан Ъурыу, бер йотомдай кан, канды Ъаркытыу, кан илап кузе тоноу, канилаткан осор, канда йвзву, канкисеу, кан тулыу, кан туктереу, кан койоу, канын койоп йэнен алыу, канлы Ъугыш асыу, канта буяу, кан кв<?эу, канЪыраран йврэк, кузенэ кан Ъаузырыу, кандан укэн бит ите (яуыз), канлы кул шаулай, канлы кул кайнай.
Как видно из примеров, в башкирской народной культуре 'кровь' как жидкость ассоциируется с водой и описывается через признаки неживой природы - воды: кан эсеу, кан Ъурыу, бер йотомдай кан, кан тугеу, кан тулыу, рекой или озером: канлы кул,, канда йвзву, кан кисеу и т.п.
В следующих примерах 'кровь' связывается с жестокостью: кан эсеу, канлы Ъугыш асыу, канта буяу, кан кв<?эу, канЪыраран йврэк, кузенэ кан Ъаузырыу, кандан укэн бит ите.
Поскольку 'кровь' имеет отношение к сердцу и душе, в башкирском языке слово кан участвует образовании морально-нравственных категорией: кан карайыу, кара кан кызарыу. ?ан карайыу связывается с моральным разложением,
с жестокостью, а очищение души - с покраснением черной крови в сердце - кара кан кызарыу:
Йврэгенде Ьы^латыи Йэнен, Ьыктап атарЬын; Йврэгендэге кара кан
Кибеп кабат кы^арЬын,
Шунда кеше булырЪыц, Илдэ бергэ калырЪыц, Яуза батыр буларЪыц.
Тело болью одолевать; Иссохнув, красный цвет обретет. Тогда человеком станешь опять, С нами останешься в нашей стране, Будешь батыром на войне», -Пусть скверная кровь, что в тебе течет, Будет сердце твое сжимать.
Таким образом, на структурном, на фонети-ко-интонационном, на морфологическом и на синтаксическом уровнях текст эпоса «Урал-батыр» представляет собой серию повторений. Какова же их функция в тексте? Связь эпического текста с обрядом позволяет рассматривать его как знак, как магическое средство воздействия на мир, на окружающую действительность. Известно, что большинство молитв и мантр в различных историко-культурных традициях опираются на этот ритмо-фонетический воздействующий эффект. В заговорах повторы являются одним из главных средств словесного колдовства. В древнеегипетских «Текстах пирамид» повторы слов служили усилению магического эффекта. Поэтому при исследовании текста его прагматико-семиотическая сторона является обусловливающей ракурс наблюдений над ним.
В структуре лингвоментальной единицы 'кровь' выявлены следующие символические признаки: во-первых, кровь выступает как знак, сообщающий о беде и вызывающий сородичей на помощь, тем самым символизирует родственную связь, родство, во-вторых, кровь связывается с душой умершего, она представляется живой и описывается через антропоморфный код культуры: кан кыймылдай, серзе Ьвйлэй, т.е. кровь действует как человек, двигается, рассказывает, в-третьих, кровь выражает какую-то сущность ее обладателя (животного), она отождествляется с жизненной энергией живого существа, поэтому она является средством ритуального питья. В структуре концепта 'кровь' выявлены антропоморфные признаки, которые позволяют говорить о представлении концепта 'кровь' в сознании башкир в образе живого существа. Один
из сыновей Урал-батыра обращается к крови как живому существу.
Кровь обладает также социальными признаками: может быть «чистой», «священной», справедливо пролитой в борьбе, или «грязной». Она с связывается с жестокостью и описывается через ассоциативное поле имени: кан эсеу, канлы Ъутыш асыу, канта буяу, кан кв(эу, канЪыратан йврэк, куенэ кан Ьаудырыу, кандан у(ккэн бит ите. Кровь «способна» менять цвет, почернеть или покраснеть: кан карая, кан кьцара. Вступая в синтагматические отношения с прилагательными цвета кара, ак, слово кровь кан участвует в образовании социальных морально-нравственных категорией. ?ан карайыу связывается с моральным разложением, с жестокостью, а очищение души - с покраснением черной крови в сердце - кара кан кыарыу.
В структуре концепта 'кровь' выделяются признаки неживой природы - воды. Она представляется каплей: бер йотомдай кан. Ее можно пить как воду, сосать: кан эсеу, кан Ъурыу; ее можно лить: кан тугеу; она, как вода может наполнять пространство: кан тулыу; она может представлять собой кровавую реку или озеро: канлы кул.; кровавое озеро может шуметь и кипеть: канлы кул шаулай, кайнай; в ней можно плавать: канда йвву; переходить как через реку: кан кисеу и т.п.
Список литературы
Башкорт халык ижады: Эпос. Эфе: Ки-тап,1998.
Урал батыр, Башкорт халык кобайыры = Урал-батыр. Башкирский народный эпос = Ural-batur. Bashkort Folk Epic / Проект, вступ. ст., подготовка текстов Ф. Надршиной. 2-е изд., стер. Уфа: Информреклама, 2005.
Бабенко Л.Г., Казарин Ю.В. Филологический анализ текста. Практикум / Под ред. Л.Г. Бабенко. М.: Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2003.
Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре: Структурно-семантический анализ восточнославянских обрядов. СПб.: Наука, 1993.
Болдырев Н.Н. Концептуальное пространство когнитивной лингвистики // Вопросы когнитивной лингвистики. 2004. № 1.
Болотнова Н.С. Филологический анализ текста: Учеб. пособие. 3-е изд., испр. и доп. М.: Флинта; Наука, 2007.
Валгина Н.С. Теория текста: Учеб. пособие. М.: Логос, 2003.
Воркачев С.Г. «Из истории слов»: Лингво-культурный концепт // Новое в когнитивной лингвистике: Мат-лы I междунар. науч. конф. «Изменяющаяся Россия: новые парадигмы и новые решения в лингвистике» (Кемерово, 29-31 августа 2006 г.) / Отв. ред. М.В. Пименова. Сер. «Концептуальные исследования». Вып. 8. Кемерово: КемГУ, 2006.
Гатауллин Р.Г. К вопросу о взаимоотношении текстообразования и оживления внутренней структуры сложного и производного слова // Языковые и речевые единицы в разных языках: Сб. науч. ст. Уфа: РИО БашГУ, 2006.
Иванов Вяч.Вс. Поэтика Романа Якобсона // Якобсон Р. О. Работы по поэтике. М.: Прогресс, 1987.
Инан А. Шаманизм тарихта Ьэм бвгвн. 0фв, Китап, 1998.
Карасик В. И. Религиозный дискурс // Языковая личность: проблемы лингвокультурологии и функциональной семантики: Сб. науч. тр. Волгоград: Перемена, 1999.
Костомаров В. Великий русский язык дан нам навечно // Российский обозреватель. 1996. № 6.
Красных В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? М.: ИТДГК «Гнозис», 2003.
Кубрякова Е.С, Демьянков В.З., Панк-рац Ю.Г, Лузина Л.Г. и др. Краткий словарь когнитивных терминов / Под общ. ред. Е.С. Кубряко-вой. М.: МГУ, 1996.
Кубрякова Е.С. О понятиях дискурса и дискурсивного анализа // Дискурс, речь, речевая деятельность: функциональные и структурные аспекты: Сб. обзоров. М.: ИНИОН, 2000.
Макаров М.Л. Основы теории дискурса. М.: ИТГДК «Гнозис», 2003.
Михайлов Н. Н. Теория художественного текста: Учеб. пособие для студ. филол. фак. высш. учеб. заведений. М.: Издательский центр «Академия», 2006.
Наговицын А.Е. Особенности ритмо-фоне-тической структуры текста: Смысловое наполнение фонетических знаков: Учеб. пособие. М.: МПСИ; Флинта, 2005.
Пименов Е.А., Пименова Е.Е. Когнитивная лингвистика на современном этапе // Язык. Культура. Коммуникация: Мат-лы междунар. науч. конф. Волгоград: Волгоградское научное изд-во, 2006.
Попова З. Д. Когнитивная лингвистика и семиотика // Новое в когнитивной лингвистике: Мат-лы I междунар. науч. конф. «Изменяющаяся
Россия: новые парадигмы и новые решения в лингвистике» (Кемерово, 29-31 августа 2006 г.) / Отв. ред. М.В. Пименова. Сер. «Концептуальные исследования». Вып. 8. Кемерово: КемГУ, 2006.
Поповская (Лисоченко) Л. В. Лингвистический анализ художественного текста в вузе: Учеб. пособие для студ. филол. фак-тов. 2-е изд., доп. и перераб. Ростов н/Д: Феникс, 2006.
СИГТЯ - Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Пратюркский язык-основа. Картина мира пратюркского этноса по данным языка / Отв. ред. Э.Р. Тенишев, А.В. Ды-бо. М.: Наука, 2006.
Хусаинов Г.Б. Литература и наука. Избр. труды. Уфа: Гилем, 1998.
G.H. Buharova
THE CONCEPT OF THE FOLK-SPEECH DISCOURSE «URAL-BATYR» AND ITS CONCEPTUAL SPHERE
The article is devoted to the cognitive-discoursive and conceptual analysis of the text of the Bashkir epos «Ural-batyr». Making such analysis the author differentiates «concept» as a linguistic-mental unit and «the concept of the text». While the description of the conceptual sphere of the text as a linguistic-mental unit is based on the cognitive-conceptual analysis, the concept of the epos text comes to light on the basis of the analysis of language units functioning in the text on all levels. Such analysis is directed to detection of a pragmatic-semantic kernel of the text which has caused an originality of its structural-semantic organization as a sign of culture.
Key words: cognitive linguistics, concept as a linguistic and mental unit, text concept, hyper concept, concept sphere, folk and speech discourse, discourse-analysis.
