CC BY
88
УДК 82
КОНЦЕПТ ‘ДОМ’ КАК МАРКЕР ОППОЗИЦИИ «СВОИ-ЧУЖИЕ»
В ПРОЗЕ А.И. КУПРИНА ПЕРИОДА ЭМИГРАЦИИ (НА МАТЕРИАЛЕ ПОВЕСТИ «КУПОЛ СВ. ИСААКИЯ ДАЛМАТСКОГО»)
© Яна Владимировна ИКОННИКОВА
Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Российская Федерация, аспирант, кафедра русской и зарубежной литературы,
e-mail: [email protected]
Рассматриваются различные реализации концепта ‘дом’, который выступает маркером «зонтико-вого» концепта ‘свои-чужие’. Используемый в работе концептуально-культурологический анализ позволяет выявить содержательное наполнение концепта ‘дом’ и способы отражения дифференциальных признаков «своих» и «чужих» в повести и в целом в художественной картине мира А.И. Куприна.
Ключевые слова: Куприн; концепт; «свои»; «чужие»; дом.
Термин «концепт», по определению С.Г. Воркачева, является «зонтиковым», т. к. «он «покрывает» предметные области нескольких научных направлений» [1, с. 6]. Следуя этой мысли концепт ‘свои-чужие’ также возможно определить как «зонтико-вый»: он формируется на пересечении мо-тивных полей нескольких концептов, объединяя в себе их ядерные признаки. В этой связи концепт ‘свои-чужие’ может быть структурообразующим центром произведения, который, синтезируя в себе смыслы других концептов, в полной мере отражает художественный мир самого произведения и художественную картину мира автора.
Концепт ‘свои-чужие’ является по своей сути антропоцентричным и поэтому помогает понять тип художественного героя, его психологический портрет. Представления о чужаках, иноземцах, первоначально наполнявших содержание концепта ‘свои-чужие’, уступили место культурным связям и толерантности, взаимному влиянию культур. Соответственно в произведениях писателей следует искать уже иное, более разветвленное наполнение данного концепта, не сводящееся только к противопоставлению по национальным различиям. Важным дифференциальными признаками в различении «своего» и «чужого» становятся социальные, психологические факторы, а также политические, идеологические установки конкретного исторического, культурного периода.
Малоисследованная на сегодняшний день повесть А.И. Куприна «Купол св. Исаакия Далматского» была написана в пе-
риод эмиграции писателя и в ней ярко реализуется концепт ‘свои-чужие’. При этом в его мотивном поле особо важными становятся ядерные признаки таких концептов, как ‘дом’, ‘родная земля’, ‘странники и изгнанники’, а также концепты, в целом значимые для творчества А.И. Куприна, - ‘человек, личность’, ‘облик толпы’, ‘совесть, нравственный закон, мораль’.
В творчестве А.И. Куприна периода эмиграции особое значение приобретает концепт ‘дом’. В биографии самого писателя дома как такового не было с раннего детства (после смерти отца и последовавшего за этим вынужденного переезда в Москву, в казенные учреждения) и до зрелого возраста, т. е. до создания собственной семьи со второй супругой Е.М. Гейнрих. Домом в полной мере, местом, куда стремился писатель всей душой и сердцем, стала впоследствии Гатчина. Дочь писателя, К.А. Куприна в книге воспоминаний «Куприн - мой отец» так характеризовала настроения художника: «Постоянные переезды из города в город, чужие квартиры, дачи, гостиницы утомили отца. В 1910 г. он пишет Батюшкову из Риги: «И вот мы снова в «петербургской» гостинице на неопределенное время. Право, мне точно суждено роком бродить без истинного пристанища по чужим углам. А в сорок лет это уже становится тяжело, скучно и печально»» [2, с. 47].
В 1911 г. писатель наконец покупает собственный дом в Гатчине: «Вскоре родители узнали, что на Елизаветинской улице продается дом. Я думаю, что само название
улицы привлекло отца: мою мать звали Елизаветой. Маленький, построенный в начале века, уютный зеленый домик в пять комнат с большой террасой и чудесными тополями вокруг» [2, с. 48]. Неудивительно, что понятие дома, родного милого уголка, прочно ассоциировалось у писателя с Гатчиной. С первых строк во многом автобиографической повести «Купол св. Исаакия Далматского» он с любовью описывает этот маленький городок под Петербургом. Городок предстает нам спокойным и патриархальным: «Здесь каждая улица обсажена двумя рядами старых густых берез, а длинная тенистая Баговутов-ская улица, пролегающая через весь посад, даже четырьмя. Весною вся Гатчина нежно зеленеет первыми блестящими листочками сквозных берез и пахнет терпким веселым смолистым духом» [3, с. 198]. Страшные вести о положении белой армии, о новых порядках в большевистской России доносятся до городка, волнуют жителей, но все же пока не затрагивают его давний патриархальный уклад, пусть с изменениями, искажениями, но все же существующий в это непростое время Концепт ‘дом’ содержательно включает в себя не только материальные характеристики, но, прежде всего, имеет собственное ментальное наполнение: особый уклад жизни, семейные традиции, духовные ценности, передающиеся из поколения в поколение, в целом, общность людей. Как отмечает Ю.М. Лотман, «тема дома становится идейным фокусом, вбирающим в себя мысли о культурной традиции, истории, гуманности и «самостояньи человека» [4, с. 265]. Неслучайно Ю.С. Степанов в своем фундаментальном исследовании «Константы: словарь русской культуры» озаглавил статью «Дом, уют», объединив эти два понятия и подчеркнув таким образом особую духовную составляющую в содержании данного концепта: «Понятие «уюта» для нас... всегда ассоциируется со «своим», только себе принадлежащим небольшим пространством, как-то отгороженным, отграниченным от внешнего мира и, в противоположность последнему, - где веют ветры, происходят какие-то волнения... - защищенным «уголком», где тепло, где покой и не снуют посторонние люди» [5, с. 826]. Так и А.И. Куприн в повести «Купол св. Исаакия Далматского» признается: «Мне совсем не жалко погибшей для меня
безвозвратно в России собственности» [3, с. 200]. Автор, подчеркивая малую ценность материального, развивает свою мысль: «Повторяю, мне не жаль собственности. Но мой малый огородишко, мои яблони, мой крошечный благоуханный цветник. вспоминаю о них, и в сердце у меня острая горечь» [3, с. 201]. Таким образом, писатель акцентирует внимание на своей неразрывной связи с землей, с исконным земледельческим трудом.
Воспоминания дочери подчеркивают важность для писателя понятия дома и неразрывность этого понятия с родной землей: «С Петербургом отца связывало многое: издательство, работа в газетах, друзья, но жить ему хотелось за городом. Он всегда мечтал о маленьком клочке земли, где он мог завести домашних животных, мог бы растить цветы и овощи» [2, с. 47]. Возделывание собственного клочка земли, собственного сада, огорода - часть традиций русской культуры. Земля становится неразрывным целым с понятием «дом». Можно продолжить параллель «земля - дом», дополнив ее и образом уходящей России.
Земля, маленький, любовно возделываемый огородик становится символом России: писатель горько сожалеет о потере вековых традиций, которые ушли в небытие с приходом большевиков. Формально Россия не прекратила свое существование, но реально старой царской России с ее духовным и культурным наследием, особым укладом жизни больше не было, осталась она только в памяти немногих, так же, как и крохотный огород писателя, воспоминания о котором болью отзывались в его сердце. Возможно, такая параллель (земля - дом - Россия) покажется слишком смелой, но сам ход повествования, сами воспоминания писателя подсказывают нам такое сравнение.
Как отмечалось в работе Ю.С. Степанова, понятие дома и уюта неразделимы. Таким образом, дом - это прежде всего семейный уклад, традиции, которыми живет человек. Одной из таких традиций, характерных для дома писателя в Гатчине, было гостеприимство, которому А.И. Куприн не изменял даже в голодные годы, когда картошка шла на счет. Незваным гостям, своим старым знакомым из прошлой мирной жизни, писатель искренне радуется: «Батюшки! Вот волшебное изменение. Войдите, войдите, пожалуй-
ста» [3, с. 231]. Как настоящий хлебосольный хозяин он приглашает отобедать гостя вместе с ним, хотя обед, по его воспоминаниям, был более чем скромным: «Обед у меня был не Бог знает какой пышный: похлебка из столетней сушеной воблы с пшеном да картофель...» [3, с. 232]. Особенно важно отметить, что, несмотря на скудость самой пищи, традиции обеда и послеобеденного чая остались неизменными.
Остались незыблемыми и сами традиции жизни семьи: столовая, кухня, кухарка Матрена Павловна. Немаловажной деталью является отношение писателя к кухарке: подлинно человеческое, уважительное, сочувственное: «Матрена Павловна, тихая, слабая, деликатная старая женщина.» [3, с. 234]. Писатель обращается к ней исключительно на «Вы», по имени-отчеству. Эта деталь подчеркивает те ценностные ориентиры, в духе которых был воспитан А. И. Куприн и которым он никогда не изменял. Как известно, в отношении к слабому появляется истинное лицо человека; писатель в этом вопросе остается честен и благороден. Стоит отметить, что в целом в конце XIX - начале XX в. тема патриархального дома, уклада стала уходить в прошлое в силу движения самого исторического процесса. Его символом был чеховский вишневый сад.
Революция, последовавшая за ней гражданская война, полностью изменили понятие о доме. Но даже в те страшные годы А.И. Куприну и членам его семьи удалось сохранить ценное, неуловимое, что наполняло самый дух русского дома, - гостеприимство, радушие, открытость, взаимоуважение.
Писатель и сам был нередким гостем в домах своих друзей и знакомых. Еще не успели разрушиться те тонкие связи, которые объединяли людей, отгораживали их от трагических новостей извне. В сознании А. И. Куприна дом также оставался символом близости, открытости для родных, защиты от внешних сил, оплотом стабильности. В повести «Купол св. Исаакия Далматского» упоминается визит писателя к «старому при-ятелю-еврею»: «Когда я пришел к нему на Николаевскую, все домашние сидели за чайным столом. Хозяина уже третий день не было дома. Но его стул на привычном патриаршем месте, по старинному обычаю, оставался во все время его отсутствия незаня-
тым.» [3, с. 212]. С особым вниманием и теплотой подчеркивает он патриархальные традиции в этом доме. С горечью сознает он, что только «кое-где» хранится этот завет предков. Сам Куприн высоко ценил подобные традиции, поскольку никогда не жил в подобной патриархальной семье, воспитывался лишь в самом раннем детстве дома с родителями, братьями и сестрами, большую часть сознательной жизни провел в казенных домах (кадетском корпусе, юнкерском училище, Вдовьем доме).
В повести «Купол св. Исаакия Далматского» особо говорится о дружбе с «одним из постоянных гатчинских отшельников», бывшем в прошлом редактором влиятельного журнала: «Он не скучал со мной, а для меня беседы с ним были всегда занимательны и поучительны» [3, с. 207]. Подобное дружеское общение на близкие и понятные темы также наполняло понятие «дом». Особая задушевность, открытость, союз близких по духу людей канули в лету после революции, целью которой стало построение нового мира. В «Белой гвардии» М.А. Булгакова, «Сивцевом вражеке» М.А. Осоргина подобная тема ушедшего дома широко освещается, вызывая особую боль по русским традициям, которые, к сожалению, не сохранились в новой Советской России. Исследователь Э. Лас-сан в статье «О соотношении концепта ‘дом’ с другими концептами в текстах русской культуры» отмечает: «Рассказ о доме в русской литературе - это почти всегда окрашенный грустью рассказ о доме, которого уже нет, нет как здания (это первое словарное значение слова), или нет как его обитателей (третье словарное значение по СРЯ)» [6, с. 104]. А.И. Куприн в своем повествовании эту тему затрагивает опосредованно, ударение же делается на исторических событиях, связанных с успехами и поражениями Северо-Западной армии, бардом которой провозгласил себя писатель. Но все же повесть во многом носит мемуарный характер.
Дом, как уже отмечалось, это не только материальный объект, но объект ментальный, с особым духовным наполнением, облик дома определяется обликом его владельца, они находятся в неразрывной связи. Так каким же предстает нам дом самого писателя? Это дом - лазарет для раненых, это дом -приют для незнакомого ребенка, беда кото-
рого становится своей. Образ дома разрастается до образа целой России, Родины с ее нравственными устоями, вековыми традициями взаимопомощи, сочувствия и жалости к ближнему.
Таким образом, с приходом большевиков к власти Куприн теряет не только дом как стены и крышу над головой, а моральные законы, скреплявшие эти стены: в годы безвременья, затем последовавшие годы новой, жестко насаждавшейся идеологии писателю с его представлениями о России как о его доме больше не было места. Куприн вспоминает о девочке, воспитаннице недавно открытого приюта для советских детей (примечательно, что ради его создания из здания выгнали всех обитавших там старушек): «Как-то раз к нам во двор забежала девочка из этого приюта. Она рылась в помойке. Нам удалось побороть ее одичалость, кое-как помыть ей руки и рожицу и покормить тем, что было дома. <.> У нас она немножко облюднела» [3, с. 210].
В тяжелейшие годы дом писателя становится приютом во всех смыслах этого слова для девочки. Важно отметить слово «облюд-нела» - именно так Куприн характеризует, что стало с дикаркой после общения в теплом доме писателя. Дом становится выразителем тех отношений, которые должны связывать людей, отношений поддержки, участия, взаимопомощи. Именно бескорыстное желание помочь ближнему, желание не остаться равнодушным, открытость характерны для писателя и его семьи, именно они наполняют его дом теплотой и надеждой. К сожалению, именно это отношение к ближнему в тяжелые годы революции и гражданской войны, разделение русских на «своих» и «чужих» лишают писателя возможности жить в своем доме, лишают сам дом его главного наполнения - добра и света открытых сердец. Куприн писал: «Ведь каждый день нес с собою гадости» [3, с. 211]. Так он характеризовал жизнь вокруг, но его дом становится символом открытого человеческого сердца, бескорыстия, высокой нравственности, истинного гуманизма.
В годы Первой мировой войны, по воспоминаниям писателя, дом трансформировался в лазарет, что находит отражение и в биографии самого А. И. Куприна. С каким же участием относился каждый член семьи Ку-
приных к раненым: это было отнюдь не показное милосердие, но истинное участие неравнодушных людей. Свой дом, как и свое сердце, они полностью открыли каждому из раненых солдат: «Тон установился серьезный и деловой; в отношениях - суровая и тонкая деликатность» [3, с. 220]. Дом, наполненный участием и заботой, дружеским разговором и звучанием русской песни, литературным чтением, становится символом того, что теряет человек. В целом дом становится микромоделью русской жизни, России.
Дом - это прежде всего его обитатели, именно жизнь близких людей наполняет дом особым сакральным смыслом. Дом превращается в крепость, в оплот силы только тогда, когда в нем действительно ждут, понимают. О своей семье писатель не рассказывает подробно, но пишет, что у него есть жена и дочь. Превращение дома в лазарет, его открытость для детей из приюта, для давних знакомых и сослуживцев говорят о единодушии членов семьи, их жизни в согласии друг с другом, об их единых взглядах.
В голодные годы, годы несвободы, годы распутья они единодушно жалеют покинувших Россию, писатель говорит «мы», а не «я», выражая отношение к эмигрантам: «Кроме того, мы, голодные, босые, голые, сердечно жалели эмигрантов» [3, с. 218]. Как же строится жизнь семьи? Что создает уют в исконном смысле этого слова в доме писателя? Когда в стране шла братоубийственная война, дом стал для писателя защитой от всех «гадостей», которые ежедневно сопровождали человека: дома теплился огонек уюта и семейных радостей. Куприн так описывает картину вечера дома: «Я курил махорку и перелистывал в Брокгаузе прекрасные политипажи: костюмы ушедших сто- и тысячелетий. Жена чинила домашнее тряпье» [3, с. 218]. Описание еще одного вечера практически полностью совпадает: «Мы сидели в столовой при свете стеаринового огарка -спать было еще рано - и рассматривали от нечего делать рисунки в словаре Брокгауза и Ефрона» [3, с. 217]. Создается картина теплого семейного вечера, ребенок внимает рассказом отца с жадностью, с пылом, переносясь за тысячи верст в своем воображении. Война, враждебность окружающего мира еще больше усиливают важность домашнего уюта. Вечер в кругу семьи даже в такие тя-
желые дни становится символом домашней жизни.
Дом становится границей, которая отделяет «своих» от «чужих». В целом дом в повести олицетворяет уходящую эпоху, а вместе с ней уходящие участие, дружбу, внимание к человеку, чувство общего дела. Дом не показан в своих материальных выражениях, но его ментальная сущность показана в полную силу. Дом - это уклад, традиции, нравственные устои, которыми дорожит человек. Февральская революция и последовавшая за ней гражданская война, победа в которой была не на стороне белой армии, сделали невозможным пребывание писателя на Родине, уничтожили ту Россию, которую А.И. Куприн считал своим домом. Само понятие «дом» в повести «Купол св. Исаакия Далматского» показывает те причины, по которым писатель не принимал происходящие перемены, не желал построения нового мира.
В этой связи Н.Ю. Желтова справедливо замечает: «Бытуя на уровне общенационального сознания, концепты оказываются гораздо ярче и глубже любой философии и идеологии, выражая вербально опорные смыслы, не подвластные большому историческому времени» [7, с. 39]. Нравственные устои, на которых держался дом и в целом Россия, бы-
ли уничтожены в период братоубийственной войны. Таким образом, духовно-нравственное наполнение дома было фактически уничтожено. «Чужими» становятся те, кто рушил старое, не считаясь ни с чем и ни с кем, «своими» же остаются люди, близкие по моральным, этическим ценностям.
1. Воркачев С.Г. Концепт как «зонтиковый термин» // Язык, сознание, коммуникация. М., 2003. Вып. 24.
2. Куприна К.А. Куприн - мой отец. М., 1971.
3. Куприн А.И. Колесо времени. Гранатовый браслет: повести, рассказы, очерки. М., 2011.
4. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек - текст - семиосфера - история. М., 1996.
5. Степанов Ю.С. Константы: словарь русской культуры. М., 2004.
6. Лассан Э. О соотношении концепта ‘дом’ с другими концептами в текстах русской культуры // Текст. Узоры ковра: сборник статей научно-методического семинара «ТехШБ». Санкт-Петербург; Ставрополь, 1999.
7. Желтова Н.Ю. Проза первой половины ХХ века: поэтика русского национального характера. Тамбов, 2004.
Поступила в редакцию 19.06.2012 г.
UDC 82
CONCEPT ‘HOME’ AS OPPOSITION MARK “OWN-OTHERS” IN A.I. KUPRIN'S PROSE OF EMIGRATION PERIOD (ON MATERIAL OF “THE DOME OF ST ISAAKIY DALMATSKIY” STORY)
Yana Vladimirovna IKONNIKOVA, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russian Federation, Post-graduate Student, Russian and Foreign Literature Department, e-mail: [email protected]
The various realizations of the concept ‘home’, which acts as identification mark of the “umbrella” concept ‘own-others’ are examined. Conceptual and culturological analysis allows to expose substantial content of the concept ‘home’ and methods of reflecting differential features “own” and “others” in the story and in a whole in Kuprin’s art picture of the world. Key words: Kuprin; concept; “own”; “others”; home.
