CC BY
30
6. Уфимцева Н. В. Указ. соч. С. 215.
7. Русский ассоциативный словарь: в 2 т. Т. 1. От стимула к реакции / Ю. Н. Караулов, Г. А. Черкасова, Н. В. Уфимцева, Ю. А. Сорокин, Е. Ф. Тарасов. М., 2002.
8. Степанов Ю. С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М., 1997. С. 501.
9. Рубинштейн С. Л. Теоретические вопросы психологии и проблема личности // Психология личности. Т. 2. Самара, 2002. С. 227-244; Рубинштейн С. Л. Самосознание личности и её жизненный путь // С. Л. Рубинштейн. Основы общей психологии. СПб., 2000 (2002). С. 243.
10. Кон И. С. В поисках себя: Личность и ее самосознание. М., 1984; Кон И. С. Вкус запретного плода. М., 1992; Кон И. С. Дружба: этико-психологический очерк. М., 1980; Кон И. С. Открытие Я. М., 1978.
11. Ср.: Калинина Л. В. О соотносительности языковых и социальных процессов // Семантика. Функционирование. Текст: межвуз. сб. науч. тр. / науч. ред. С. В. Чернова. Киров, 2010. С. 6-15.
УДК 81'37; 003; 81'22
О. В. Дронова
КОНЦЕПТ «ДАВЛЕНИЕ»: ЕГО ПРИЗНАКИ И ИХ РЕАЛИЗАЦИЯ В СТРУКТУРЕ ВЫСКАЗЫВАНИЯ
В статье предпринята попытка выявить признаки концепта «давление», дифференцировать их на базовые и небазовые, обнаружить их роль в формировании структурной схемы «кто давит что» и высказываний, в основе построения которых лежит названная схема.
The author makes an attempt to reveal the features of the concept "pressure", to differentiate basic characteristics from non-basic ones, to find out their role in forming of the structural scheme "who presses what" and utterances which are built after this scheme.
Ключевые слова: концепт, концептуальный признак, структурная схема простого предложения, позиционная схема высказывания.
Keywords: concept, conceptual feature, structural scheme of the simple sentence, positional scheme of the utterance.
В современной лингвистике в центре внимания находится человек со всеми психическими «составляющими» и состояниями, формами социального существования и культурной деятельности [1]. Обращение к «фактору человека» чётко прослеживается в когнитивной лингвистике -науке, изучающей «ментальную деятельность, т. е. формирование, хранение и передачу» знаний, опыта [2] с помощью языковых средств. Основным объектом изучения когнитивистики является концепт - мыслительная единица, воссоздающая реалии окружающего мира, «образ,
© Дронова О. В., 2011
основанный на восприятии и категоризации предметов и явлений внеязыковой действительности» [3].
Цель настоящего исследования - выявление признаков концепта «давление», их влияния на формирование структурной схемы простого предложения «кто давит что» и тех позиционных схем, в основе построения которых лежит названная структурная схема.
Эмпирическую базу исследования составили произведения русских классиков: Н. С. Лескова, А. П. Чехова, И. А. Тургенева, Ф. М. Достоевского, М. А. Булгакова, В. М. Шукшина, И. А. Бунина. Методом сплошной выборки из 645 условно-печатных листов текста удалось извлечь 1 516 предложений со значением давления, построенных по схеме «кто давит что».
Признаки концепта «давление» определяются его онтологической природой. Это активный, динамичный процесс, который силой оказывает воздействие на поверхность какого-нибудь предмета. Это значение представлено семантикой глагола (подробнее об этом [4]). Вербализация признаков концепта «давление», в первую очередь, возможна глаголами с семой 'давление', дифференцируемой на 'физическое давление': давить и его дериваты, душить, жать и его дериваты, грызть, кусать, мять, обнимать, стиснуть, тереть, топтать и 'психическое давление': притеснять, стеснять, угнетать, душить, что подтверждается данными толковых словарей [5]. Подробнее об этом [6]: Прощаюсь, извиняюсь, жму ему руку, а у него такая трогательная растерянность на лице (А. Твардовский. Комбат Красников); Их душит кошмар и снятся самые обольстительные сны (А. Чехов. Встреча весны).
Действие-давление, как физическое, так и психическое, отмеченное контролируемостью и ин-тенциальностью, предполагает наличие мыслящего, энергично и самостоятельно действующего участника этого процесса, агенса, что свидетельствует о концептуальном признаке «активность». Его вербализация осуществляется включением в структуру высказывания номинантов живых существ (1 405 примеров) - личных имён или их субституентов, которые могут ставить перед собой цель и, прилагая усилия, выполнять определенные действия, способствующие её осуществлению: Сисой снял с него рубаху и стал натирать ему грудь и спину свечным салом (А. Чехов. Архиерей); Он крепко сжал руками голову и проговорил с тоской: - Зачем, зачем вы меня лечили? (А. Чехов. Чёрный монах).
Значительно реже (26 примеров) субъектив маркирован номинантом части тела человека, выполняющей функцию орудия воздействия давлением на объект. Фактическим производителем
этого действия является лицо, которому принадлежит указанная часть тела, тогда как сам действующий субъект представлен притяжательной конструкцией и занимает позицию атрибута: Тощая жёлтая рука госпожи Чаликовой, похожая на куриную лапку, мелькнула у неё перед глазами и сжала деньги в кулачок (А. Чехов. Бабье царство); И её маленькая горячая ручка крепко стиснула мою (И. Тургенев. Ася).
Спорадически (7 примеров) позиция субъек-тива репрезентирована неодушевлённым нарицательным существительным в им. пад. со значением «предмет гардероба», который, на наш взгляд, фактически является орудием воздействия на живое существо: Блеск огней и яркие платья ослепили Липу, ей казалось, что певчие своими громкими голосами стучат по её голове, как молотками; корсет, который она надевала первый раз в жизни, и ботинки давили её, и выражение у неё было такое, как будто она только очнулась от обморока, - глядит и не понимает (А. Чехов. В овраге) 'корсетом и ботинками стискивало ее, сжимало'; Мальчик был одет и застёгнут; тесный галстук сжимал его шею (И.Тургенев. Вешние воды) 'галстуком сжимало ему шею'. Так как неодушевленный предмет -артефакт не может быть производителем физического акта, то исследователи говорят о случайном характере действий такого субъекта [7].
При метафоризации глагольной лексемы позиция субъектива занята статуальным именем (78 примеров), маркирующим ситуацию, окружающую обстановку, негативно влияющую на лицо, подвергшееся моральному воздействию и оказавшееся тем самым в позиции объекта: Тут она легко вздохнула и почувствовала себя навсегда свободной и от Рябовского и от живописи, и от тяжёлого стыда, который так давил её в мастерской (А. Чехов. Попрыгунья); Предчувствие какое-то... Меня гнетёт какое-то странное, тяжёлое предчувствие. Точно ждёт меня потеря любимого человека (А. Чехов. Perpetuum mobile). Эмоционально-негативно воздействовать на субъект может другой человек, создавая своим поведением «давящую» обстановку: Начал я уставать, приятель мой надоедал мне, я стал язвить его, он давил меня, словно перина; недоверчивость его перешла в глухое раздражение, неприязненное чувство охватывало нас обоих, мы уже не могли говорить ни о чём... (И. Тургенев. Рудин).
Любое конкретное действие сопровождается указанием на объект воздействия. Признак «односторонняя направленность на объект» «требует» присутствия словоформы со значением этого предмета. В структуре предложения он представлен существительными в форме винит. пад. различной семантики. Так, при глагольной лек-
семе жать и её производных (пожать, сжать) в позиции страдающего объекта находится часть тела человека: Когда не стало видно ворот, Женя остановилась и торопливо пожала мне руку (А. Чехов. Дом с мезонином). При предикативе прижать эта позиция представлена не только личным именем, его субституентом или частью тела живого существа, но и номинантами артефактов и предметов гардероба: Ваня завертелся от тоски и прижал свой лоб к стене (А. Чехов. Случай с классиком); Когда я, чувствуя сильное утомление и разбитость, прижал обеими руками к груди бумаги и тетради... (А. Чехов. Жена); Она протянула руку, чтобы взять зонтик, но он прижал его к груди... (А. Чехов. Три года); Она прижала картуз к груди (И. Бунин. Руся). При предикативах кусать, грызть и их производных (надкусить, укусить) позиция объектива маркирована личным именем, местоимением, неотторгае-мой частью тела живого существа, прежде всего человека, а также наименованием продуктов питания: Он с ненавистью страсти и любви чуть не укусил ее в щеку (И. Бунин. Визитные карточки); Мы кое-как дотащили ее в комнату, - она брыкалась, кусала нам руки. (И. Бунин. Ворон); Она крепко надкусила яблоко и стала есть, запивая мадерой и рассудительно говоря (И. Бунин. Мадрид). При предикативе обнимать анализируемую нами позицию занимают только личные имена и их субституенты: Старцев обнял Екатерину Ивановну за талию... (А. Чехов. Ионыч); Смирнов со слезами на глазах обнял его, поцеловал три раза... (А. Чехов. Бумажник).
В высказывания, формируемые лексемой прижать, включена словоформа, маркирующая предмет, к которому «прижимают» объект, подвергающийся воздействию давлением (прижать -«своей тяжестью... притиснуть к чему-л.; придавить» [8]); внешняя граница этого предмета (объекта) служит конечным пунктом направления, сближения этого предмета с другим, представленным формой дат. пад. с предлогом «к», генетически восходящей к локативной конструкции со значением конечного пункта движения: Варенуха прижимал руки к груди, с мольбой глядел на Азазелло (М. Булгаков. Мастер и Маргарита). Сказанное позволяет говорить о формировании вариантной структурной схемы «кто прижимает кого/что к чему».
Обнаруженные базовые категориальные признаки концепта «давление»: 'действие', 'динамичность', 'агентивность', 'целенаправленность', 'контролируемость', 'интенциальность', 'направленность (на объект)' - формируют компонентный состав структурной схемы «кто давит что» и её варианта «кто прижимает кого/что к чему»: предикатива, субъектива, объектива со значением объекта давления, а при предикативе прижи-
мать, кроме того, объектива со значением предмета, с которым соприкасается объект воздействия, присоединяется к нему.
Кроме выявленных базовых признаков, обволакивающих ядро концепта, в его содержательной структуре вычленяются небазовые признаки, образующие интерпретационное поле концепта, его периферию.
Неядерные признаки концепта «давление» определяют наличие в структуре высказывания элементов, которые, «не достигнув уровня» маркеров конститутивных компонентов структурной схемы, включаются в состав позиционных схем высказывания со значением давления одного предмета на другой.
Осуществление конкретного действия-давления возможно с привлечением орудий труда, инструмента целенаправленного физического действия. Признак «орудийность» концепта «давление» выборочно репрезентирован в высказывании при таких глаголах с семой «давление», как нажимать, прижимать, мять, душить, тереть, растирать. Орудием давления могут служить как часть тела человека (зубы, рука, пальцы, ладонь), так и предметы домашнего обихода (подушка, щётки), предметы туалета, гардероба, обувь, приспособления для принятия пищи, медицинские инструменты, представленные в структуре высказывания формой твор. пад.: Елена подошла к ширмам, стиснула платок зубами и долго глядела на больного (И. Тургенев. Накануне); Вы, я вижу, его растирали щётками, - обратился доктор к Санину и Панталеоне, - и прекрасно сделали (И. Тургенев. Вешние воды); Степан задавил сапогом окурок и снова полез за папиросами... (В. Шукшин. Стёпкина любовь); Он снял чулок и принялся тереть им джентльменов (А. Чехов. Летающие острова).
В высказываниях, формируемых метафорическими предикативами давить, угнетать, «орудие воздействия» представлено абстрактным существительным со значением «тяжёлого груза», каузирующего отрицательное воздействие на лицо: Уже ни ласковым, ни милым, ни даже сном не казалось ей всё окружающее: оно как кошмар давило ей грудь неподвижным, мёртвым бременем; оно как будто и упрекало её, и негодовало (И. Тургенев. Накануне).
В некоторых случаях воздействие давлением на предмет осуществляется с помощью определённого материала, вещества, использование которого вызывает его расходование, «связывание» (в свободном состоянии его остаётся меньшее количество) [9]. Признак 'материал' в структуре высказывания находит вербализацию при глаголе тереть и его производных (растирать, натирать). В большинстве высказываний (45 примеров) эти средства представляют собой спир-
тосодержащую жидкость, служащую лекарством - средством для растирания: ...Я уж и нашатырным спиртом тёр ей виски, и водой брызгал... лежит, как мёртвая... (А. Чехов. Враги); Николка, растирай ему ноги водкой (М. Булгаков. Дни Турбиных). Единично высказывание, в котором материалом выступает мазь: Колено этой тёмной ноги натирала какою-то дымящеюся мазью Гелла (М. Булгаков. Мастер и Маргарита).
Действие-давление предполагает ещё одного участника ситуации - адресата, представляющего объект, к которому направлено действие. Особенность этого факультативного участника ситуации проявляется в том, что на нём не сфокусировано внимание говорящего, он выступает элементом фоновой информации [10], представлен при глаголах пожать, жать и указывает на небазовый признак концепта «давление» 'адре-сованность', который маркирован собственным существительным или его субституентом в форме дат. пад.: Вагонов вышел из-за стола, пожал руку Попову, усадил его на стул (В. Шукшин. Танцующий Шива); Он игриво почему-то улыбнулся и вдруг пожал мне коленку (М. Булгаков. Записки покойника). Спорадически встречаются высказывания, в которых адресат репрезентирован существительным со значением профессии, должности: Крайне обрадовавшийся ангел во френче встал и начал жать руку профессору, и даже произнёс маленький спич (М. Булгаков. Роковые яйца).
Давление представляет собой физический процесс, характеризующийся приложением определённых усилий и способа осуществления этого воздействия, что свидетельствует о небазовых признаках концепта «давление»: 'интенсивность', 'способ исполнения давления', - которые находят отражение в структуре высказывания наличием атрибутивных конструкций, воспринимаемых как характеристики предикатива.
В анализируемых текстах обе разновидности квалитативных синтаксем представлены:
- определительными наречиями, характеризующими действие со стороны качества: Она то и дело вскакивала, порывисто обнимала его голову и осыпала её поцелуями (А. Чехов. Попрыгунья); интенсивности давления: Инсаров крепко стиснул ей руку (И. Тургенев. Накануне) или способа действия: Дама пожала мне крепко, по-мужски, руку (М. Булгаков. Записки покойника);
- местоимённым наречием со значением степени приложения усилий, конкретизируемой придаточной предикативной единицей: С этими словами он пододвинулся к Короткову и так пожал ему руку, что тот встал на одну ногу, словно аист на крыше (М. Булгаков. Дья-волиада);
- предложно-падежными формами соответствующей семантики: Он хотел продолжать мягко и вежливо, но против воли сжал кулаки и поднял их выше головы (А. Чехов. Палата № 6); Вот! Вот! Вот! - провыл Коротков и с хрустом давил чёртовы коробки, смутно мечтая, что он давит голову Кальсонера (М. Булгаков. Дьяволиада); Лариса изо всех сил сжала руки мужа и прошептала: - Бога ради... оставь ее (Н. Лесков. На ножах);
- сравнительным оборотом: Но наша хозяйка просто безжалостная. Затирает её в работу, словно ветошку какую-нибудь (Ф. Достоевский. Бедные люди); Но, как ветошку, себя затирать я не дам (Ф. Достоевский. Бедные люди). В приведённых высказываниях ветошка - «старая тряпка, лоскут» [11] в сочетании с глаголом затирать приобретает значение чего-то мелкого, жалкого, которое можно без труда раздавить, уничтожить, что усиливает эффект угнетения, притеснения героя.
Так как ситуация действия-давления происходит в реальном мире, то она сопровождается различными обстоятельствами, свидетельствующими о некоторых небазовых признаках концепта «давление», вербализованными в позиционной схеме различными детерминирующими конструкциями.
Давление как процесс, любое действие обладает длительностью и изменяемостью во времени, что говорит о наличии у концепта «давление» признака 'темпоральность', в структуре высказывания маркированного временными конструкциями различной природы. Ср.: Сначала во время боли она задерживала дыхание и кусала подушку, но потом стала кричать неприличным, раздирающим голосом (А. Чехов. Именины); Выражение их я отлично понял, когда она среди урока вдруг стиснула зубы (А. Чехов. Зиночка); А я тебя обнимала всю ночь во сне... (Ф. Достоевский. Неточка Незванова).
Процесс давления является каузированным, что предопределяет включение в позиционную схему словоформ соответствующей семантики. Как правило, это словоформы «от + род. пад.», «со + род. пад.»: Она шла к себе в спальню и ложилась в постель; от ревности, досады, чувства унижения и стыда она кусала подушку и начинала громко рыдать (А. Чехов. Попрыгунья); Она жалуется, что вы её ущипнули со злости в уборной при парикмахерах, - ласково сказала Торопецкая (М. Булгаков. Записки покойника. Театральный роман).
Любое действие происходит в пространстве, что соответствует небазовому признаку «лока-лизованность», который обосновывает включение в позиционную схему высказывания пространственных конструкций, представленных сло-
воформами: «в (на) + предл. пад.»: Тот (Коля) сжал рубль в мокром кулаке, свистнул и поплыл (А. Чехов. Злой мальчик); Она сжала на груди руки и проговорила с мольбой (А. Чехов. Три года); «у + род. пад.»: Тогда Нилов левой рукой схватил его за правую лапу, сжал её у самой подмышки... (А. Чехов. Волк); «за + твор. пад.»: За кулисами пожимали руки (М. Булгаков. Записки на манжетах).
Сознательную деятельность человека направляет «цель»; конструкция соответствующей семантики представляет сопутствующую давлению ситуацию, вводимую в пропозицию высказывания словоформой «для + род. пад» или придаточным цели. Ср.: Ужасней всего было то, что это был человек очень весёлый, голубоглазый (хотя и в кровавых веках) и мял булку для потехи (И. Бунин. Под серпом и молотом); Я стиснула зубы, чтобы не застонать от боли... (Ф. Достоевский. Неточка Незванова).
В результате проведённого исследования нами выявлено следующее:
- базовые категориальные признаки концепта «давление»: 'действие', 'динамичность', 'аген-тивность', 'целенаправленность', 'контролируемость', 'интенциальность', 'направленность (на объект)' - диктуют компонентный состав структурной схемы «кто давит что» и её варианта «кто прижимает кого/что к чему»;
- небазовые признаки: «орудийность», «материал», «адресованность», «интенсивность», «способ», «темпоральность», «аккузативность», «локативность» - осложняют позиционную схему высказывания соответствующими конструкциями.
Примечания
1. Логический анализ языка. Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов / под ред. Н. Д. Арутюновой. М., 1989. С. 3-4.
2. Щеулин В. В. Краткое изложение истории и теории языкознания. Кн. 2. Липецк, 2000. С. 130.
3. Казарина В. И. Синтаксический концепт «состояние» в современном русском языке (к вопросу о его формировании). Елец. 2002. С. 6.
4. Чепасова А. М, Казачук И. Г. Глаголы в современном русском языке. 2-е изд., испр. и доп. М., 2007. С. 9-10.
5. Большой толковый словарь русских глаголов / под ред. проф. Л. Г. Бабенко. М., 2007. С. 151; Ожегов С. И. Словарь русского языка / под ред. Н. Ю. Шведовой. М., 1983. С. 134; Словарь русского языка / под ред. А. П. Евгеньевой: в 4 т. Т. 4. М.: Русский язык, 19811984. С. 87.
6. Дронова О. В. Синтаксический способ выявления признаков концепта «давление» (на материале текстов технической литературы) // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2010. № 6. С. 220.
7. Кильдибекова Т. А. Структура поля глаголов действия. Уфа, 1983. С. 11.
Л. А. Елсукова. Интонация как один из факторов восприятия звучащей речи.
8. Словарь русского языка / под ред. А. П. Евге-ньевой: в 4 т. Т. 3. М.: Русский язык, 1981-1984. С. 408.
9. Апресян Ю. Д. Избранные труды. Т. I. Лексическая семантика. М., 1995. С. 128.
10. Серёгина И. В. Когнитивный аспект образования префиксальных глаголов // Вестник ТГУ. Серия: Гуманитарные науки. 2007. № 7. С. 23.
11. Ожегов С. И. Словарь русского языка. С. 70.
УДК81'367.2
А. А. Елсукова
ИНТОНАЦИЯ КАК ОДИН ИЗ ФАКТОРОВ ВОСПРИЯТИЯ ЗВУЧАЩЕЙ РЕЧИ НА СИНТАКСИЧЕСКОМ УРОВНЕ
В настоящей статье рассматривается коммуникативная роль интонации, которая содержит информацию об организации и членении речевого потока, характере связи между высказываниями, коммуникативном типе высказывания, семантической значимости элементов высказывания и эмоциональной окраске речи. Интонация также может использоваться для конкретизации и прогнозирования смысла высказывания. Однако вопрос о восприятии собственно интонации до сих пор представляет интерес для исследователей.
The present article deals with the description of communicative role of intonation that renders information about the organization and segmentation of speech, the types of connection between utterances, the communicative types of utterances, the semantic value of utterance components and the emotional colouring of speech. Intonation also serves the purposes of specification and prediction of sentence meaning. But the problem of perception of prosodic information is still open to investigation.
Ключевые слова: восприятие, интонация, предложение, высказывание, компоненты интонации, акустические признаки.
Keywords: perception, intonation, sentence, utterance, prosodic components, acoustic features.
Восприятие звучащей речи представляет собой сложное и многомерное явление. Оно подразумевает совокупность процессов информационной переработки текста, опосредующих его понимание, т. е. переход от текста к смыслу. В ходе восприятия и интерпретации звучащей речи слушающий оперирует информацией, полученной из различных источников. Помимо входного акустического сигнала «эти источники могут включать речевую ситуацию, контекст, структуру языка (лексику, синтаксис, фонологию и так далее), невербальные ориентиры» [1].
При этом следует отметить, что интонационно-просодические характеристики речи способны передавать не только собственно лингвистическую, но также и паралингвистическую и экст-
© Елсукова Л. А., 2011
ралингвистическую информацию. Интонация входит в сферу собственно лингвистических интересов, когда речь заходит об исследовании смысла речевых высказываний и синтаксического строя предложений, а также изучении языковых средств выражения конкретных эмоций и их восприятия. Кроме того, просодические параметры речи учитываются в других областях научного знания, таких, как распознавание личности говорящего, речевая патология, автоматическое распознавание и синтез речи [2].
В рамках данной статьи мы рассмотрим лишь лингвистический аспект функционирования интонации в связи с восприятием предложений, реализованных в звучащей речи.
Как отмечает А. А. Леонтьев, восприятие речи в принципе «происходит по тем же общим закономерностям, что и любое иное восприятие» [3]. На начальном этапе восприятия слушатель разбивает непрерывный поток звуков на отдельные сегменты, которые выступают в качестве единиц решения. По мнению ряда исследователей, наиболее типичной единицей восприятия звучащей речи является слово [4].
Однако данные общей психологии восприятия указывают на то, что реципиент избирает наиболее крупные единицы решения, возможные в конкретных условиях. Так, если слушатель знаком с тематикой текста, лексика и синтаксис, равно как и ситуация коммуникации, не отличаются непривычностью, то слушатель стремится оперировать более крупными, чем слово, единицами решения, к примеру, сверхфразовыми единствами. В таком случае, по мнению В. Б. Касеви-ча, «переход от текста к смыслу осуществляется наиболее экономным образом, слушающий прогнозирует смысл фрагментов текста, оперируя единицами настолько большими, насколько это для него возможно» [5]. Таким образом, в качестве единиц восприятия звучащей речи наряду с фонемой, слогом, словом могут выступать словосочетания и предложения.
Если мы выбираем предложение в качестве единицы восприятия, то особое внимание следует уделить интонации, под которой мы понимаем совокупность средств просодической организации предложений с учетом ее содержательного аспекта [6]. Мы вправе рассматривать предложение, реализованное в речи, как «двухлинейное» явление (согласно терминологии проф. А. И. Смирницко-го), поскольку интонационная линия предложения развертывается параллельно с цепью собственно звуков речи. Помимо внешней стороны, каждая интонационная единица обладает определенным значением, которое входит в общее значение всего предложения [7]. Кроме того, интонация является средством выражения общей направленности, целеустремленности или мотива предложе-
