CC BY
26ТЕОРЕТИКО-ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРАВОВЫЕ НАУКИ (ЮРИДИЧЕСКИЕ)
УДК 340.15 EDN DBRJAX
Деревскова Валентина Михайловна,
заведующий кафедрой теории и истории государства и права Иркутского юридического института (филиала) Университета прокуратуры Российской Федерации, кандидат юридических наук, доцент, ул. Шевцова, 1, г. Иркутск, 664035, e-mail: [email protected] ORCID: 0000-0003-0760-2808
КОНТРРЕВОЛЮЦИОННЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ В СССР В СВЕТЕ РЕПРЕССИЙ И РЕАБИЛИТАЦИЙ (ИСТОРИКО-ПРАВОВОЙ АНАЛИЗ)
Аннотация. В работе проводится правовой анализ советского законодательства, действовавшего в период с 1930-х гг. Дается правовая оценка понятия контрреволюционных преступлений и их соотношение с другими преступными деяниями, предусмотренными другими нормативными правовыми актами, а также проводится сравнительно-правовой анализ с действующим российским уголовным законом. С точки зрения автора, политическими преступлениями можно признать преступления по ст. 58.10 УК РСФСР, в остальных случаях речь идет о государственных преступлениях, совершение которых требовало доказательств состава преступления. Осужденные по сфабрикованным, надуманным обвинениям, вина которых не была доказана, безусловно, подлежат реабилитации. Вместе с тем в жертвы политических репрессий, в том числе и реабилитированные, попадают лица, которые совершали общеуголовные преступления или доказанные преступления. Такие выводы автором сделаны на основе анализа судебной и прокурорской практики по этим вопросам. Автор обращает внимание на необходимость тщательного изучения материалов уголовных дел и объективного принятия решения о реабилитации и размещения информации, в том числе и на ресурсах, на которых представлена информация о жертвах политических репрессий.
Ключевые слова: контрреволюционные преступления, статья 58 УК РСФСР, политические репрессии, реабилитация жертв политических репрессий, судебная и прокурорская практика по реабилитации.
Derevskova Valentina Mikhailovna,
Head of the Department of Theory and History of State and Law Irkutsk Law Institute (Branch)
University of the Prosecutor's Office of the Russian Federation,
PhD in Law, Ass. Professor,
Shevtsova st., 1, Irkutsk, 664035,
e-mail: [email protected]
ORCID: 0000-0003-0760-2808
COUNTER-REVOLUTIONARY CRIMES IN THE USSR IN THE LIGHT OF REPRESSIONS AND REHABILITATIONS (HISTORICAL AND LEGAL ANALYSIS)
Annotation. The work provides a legal analysis of Soviet legislation in force since the 1930s. A legal assessment of the concept of counter-revolutionary crimes and their relationship with other criminal acts provided for by other regulatory legal acts is given, as well as a comparative legal analysis with the current Russian criminal law is carried out. From the author's point of view, political crimes can be considered crimes under Art. 58.10 of the Criminal Code of the RSFSR, in other cases we are talking about state crimes, the commission of which required evidence of a crime. Those convicted on fabricated, far-fetched charges, whose guilt has not been proven, are certainly subject to rehabilitation. At the same time, victims of political repression, including those rehabilitated, include people who committed ordinary crimes or proven crimes. The author made such conclusions based on an analysis of judicial and prosecutorial practice on these issues. The author pays attention to the need for a thorough study of criminal case materials and objective decision-making on rehabilitation and placement of information, including on resources that provide information about victims of political repression.
Key words: counter-revolutionary crimes, article 58 of the Criminal Code of the RSFSR, political repressions, rehabilitation of victims of political repressions, judicial and prosecutorial practice in rehabilitation.
Рассмотрение исследуемых вопросов проводится, прежде всего, путем анализа действующего советского
законодательства, ведомственных актов, правоприменительной практики,
связанных как с проведением политических репрессий, так и с последующей реабилитацией жертв политических репрессий.
При анализе действующего в 1930-х гг. советского законодательства возникают вопросы не только по
контрреволюционным преступлениям, но и причисления к ним других преступных деяний, содержащихся, например, в Постановлении ЦИК и СНК СССР «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укрепления общественной
(социалистической) собственности» от 7 августа 1932 г. (далее - Постановление от 7 августа 1932 г.), а также соотношения их со ст. 58.1 Уголовного кодекса РСФСР (далее - УК РСФСР 1926 г. с последующими изменениями) в части признания их контрреволюционными преступления.
Новый уголовный кодекс был разработан после создания СССР и принятия Постановления Президиума ЦИК СССР «Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных
республик» от 31 октября 1924 г. Уголовный кодекс РСФСР был утвержден Постановлением ВЦИК от 26 ноября
1926 г. и введен в действие с 1 января
1927 г., при этом подчеркивалось, что до принятия специального Положения о государственных преступлениях, в кодекс включаются статьи о контрреволюционных и особо опасных преступлениях, а также преступления против порядка управления из Уголовного кодекса 1922 г. (ст. 53-73, 75-78, 83-85, ч. 2 ст. 97, ч. 2 ст. 98, 119, 136 и 138 с необходимыми редакционными правками). Ст. 1 УК РСФСР 1926 г. указывает на уголовное законодательство, а в ст. 2 речь идет о действии уголовного кодекса. В ст. 6 определяется понятие преступления как «общественно-опасное действие или бездействие, направленное против советского строя или нарушающее правопорядок, установленный рабоче-крестьянской властью на переходный к коммунистическому строю период времени». Таким образом, предусматривалось как действие уголовного кодекса, так и других уголовных законов.
Постановлением ЦИК СССР от 25 ноября 1927 г. было утверждено «Положение о преступлениях
государственных (контрреволюционных и особо для Союза ССР опасных
преступлений против порядка
управления)». В данном документе предусматривалось, что статьи Положения должны включаться в уголовные кодексы союзных республик. В связи с чем, Постановлением ВЦИК и СНК РСФСР «Об изменении Уголовного Кодекса РСФСР. ред. 1926 г.» от 6 июня 1927 г. взамен главы I (контрреволюционные преступления - ст. 58.1-58.18) и главы II (преступления против порядка управления
- ст. 59.1-59.12) Уголовного Кодекса включалась глава I - преступления государственные, разделенная на две части
- контрреволюционные преступления (1) и особо для Союза ССР опасные преступления против порядка управления (2) - со ст. 58.1-58.14 и 59.1-59.13 соответственно, которые содержали формулировки Положения от 25 ноября 1927 г.
Постановлением ЦИК и СНК СССР «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних» от 7 апреля 1935 г. вводилась уголовная ответственность с 12-летнего возраста за совершение краж, причинения насилия, телесных
повреждений, увечий, убийства или попытки убийства. Постановлением ВЦИК и СНК РСФСР «Об изменении действующего законодательства РСФСР о мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних, с детской
беспризорностью и безнадзорностью» от 25 ноября 1935 г. была изменена редакция ст. 12 УК РСФСР 1926 г., которая излагалась на основании Постановления от 7 апреля 1935 г. и в ней говорилось о применении всех мер наказания с 12 лет по указанным преступлениям. Однако необходимо иметь в виду, что ст. 21 УК РСФСР в качестве исключительной меры наказания предусматривала расстрел, который в соответствии со ст. 22 УК РСФСР не применялся к лицам, не
достигшим на момент совершения преступления восемнадцатилетнего
возраста. В связи с этим, интересным представляется пример с
М. Н. Шамониным. В базе данных жертв репрессий в СССР «Бессмертный барак» на странице о нем написано, что расстрелян на 16 году жизни за кражу (от голода украл 2 буханки хлеба) 9 декабря 1937 г., место захоронения Бутовский полигон1. В книге «Памяти жертв политических репрессий Бутовский полигон» о Шамонине говорится: «В анкете арестованного ему прибавлено два года; как видно из дальнейших материалов дела, на день расстрела ему было 13 лет»2. В настоящее время уголовное дело М. Н. Шамонина опубликовано3. Он был 1922 г. рождения, что непосредственно устанавливалось в ходе расследования, был дважды судим (в том числе по приговору от 20 марта 1936 г. получил 2 года колонии за систематические кражи в составе группы лиц), 6 раз приводился в милицию и совершил 8 побегов из колоний (на допросе сообщал, что срок отбывать не желает). Отец умер, мать занималась скупкой краденого, в том числе и у своего сына, ей дали 5 лет лишения свободы. Беспризорником не являлся, т. к. проживал в квартире старшего брата. По заключению экспертизы института им. Сербского он был назван личностью психопатического склада. 11 октября 1937 г. был арестован за нападение на женщину и старика, которым нанес ножевые ранения и еще на одну женщину, которая от ножевых ранений скончалась. Был обвинен в совершении преступлений по ч. 2 ст. 74 (хулиганство, совершенное повторно, по своему содержанию отличались дерзостью или цинизмом), ч. 1 ст. 82 (побег из мест заключения), ч. 2 ст. 142 (умышленное тяжкое телесное повреждение, повлекшее смерть) и ч. 3 ст. 143 (умышленное легкое
1 Шамонин Михаил Николаевич // Бессмертный барак. URL: https://bessmertnybarak.ru/Shamonin_ Mikhaü_Nikolaevich/%5DБессмертный%20барак/ (дата обращения: 11.12.2023).
2 Памяти жертв политических репрессий Бутовский
полигон. Москва, 2004. С. 140.
3 Миша Шамонин. Следственное дело, 1937 г. URL: https://midgard-msk.lrvejoumaLcom/?utm_medium= endless_scroll, https://istmat.org/node/68605 (дата обращения: 11.12.2023).
телесное повреждение, не повлекшее расстройства здоровья) УК РСФСР 1926 г. Дело было передано на рассмотрение тройки при Управлении НКВД СССР по Московской области, которая 3 декабря 1937 г. вынесла приговор о расстреле. Не совсем понятно, почему это дело было передано на рассмотрение тройки и почему вынесли смертный приговор, но приговор не был связан с кражей 2 буханок хлеба. О неприменении расстрела к лицам, не достигшим восемнадцатилетнего возраста, писал С. Я. Булатов [1, с. 14-24]. В. М. Курицын утверждал, что за остальные виды преступления
ответственность наступала с 14 лет и с этого возраста могли применяться все меры уголовного наказания, но в циркуляре Прокуратуры СССР, разъяснявшим порядок применения закона,
подчеркивалось запрещение применения к несовершеннолетним смертной казни [2, с. 199]. Об обратном пишет А. С. Смыкалин. Он считает, что «по общему правилу, уголовная
ответственность наступала по достижении 14 лет, а за совершение указанных деяний -по достижении 12 лет «с применением всех видов наказания». Согласно разъяснению Прокурора СССР и Председателя Верховного суда СССР от 21 июня 1935 г., на основании постановления ЦИК и СНК СССР от 7 апреля 1935 г. к числу мер уголовного наказания в отношении несовершеннолетних был отнесен и расстрел. В связи с этим разъяснение указывало на утрату силы ст. 22 УК РСФСР и соответствующих статей УК других союзных республик, ограничивающих его применение в отношении
несовершеннолетних. Пленум Верховного суда СССР в своем постановлении от 2 января 1936 г. указал, что в тех случаях, когда несовершеннолетними в возрасте от 12 лет совершаются преступления, не перечисленные в ст. 12 УК РСФСР, но соединенные с насилием, нанесением телесных повреждений, увечьем или убийством, они подлежат ответственности
по соответствующей статье,
предусматривающей это преступление. Речь шла об аналогии закона. В качестве примера А. С. Смыкалин приводит приговор Свердловского областного суда от 16 января 1940 г. на основании п. 1 Постановления ЦИК и СНК СССР от 7 апреля 1935 г. 15-летнему
В. Винничевскому, по которому он был признан виновным в совершении восемнадцати нападений с целью убийства и совершения полового сношения и убийстве восьми человек и приговорен к расстрелу [3, с. 261-265].
Принятие отдельных нормативных правовых актов высшими органами власти СССР, содержащих уголовно-правовые нормы, которые в приведенных примерах устанавливали новые составы
преступления, наказания за них, снижение возраста наступления уголовной ответственности за отдельные составы преступлений, приводило впоследствии к внесению изменений в кодексы союзных республик, в том числе в УК РСФСР.
Однако могла быть и другая ситуация. Так, Постановлением ЦИК и СНК СССР «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укрепления общественной
(социалистической) собственности» от 7 августа 1932 г. предусматривалось, что грузы на железнодорожном и водном транспорте и имущество колхозов и кооперативов (урожай на полях, общественные запасы, скот, кооперативные склады и магазины и т.п.) приравнивались к государственному имуществу и подлежали усиленной охране. Колхозно-кооперативная собственность была одной из форм социалистической собственности, рассматривалась как собственность коллектива трудящихся, исключающей эксплуатации человека человеком. Грузы могли принадлежать как государству, так и колхозам и кооперативам. В самом документе такое изменение объяснялось тем, что участились хищения такого имущества, а с другой стороны, стало
поступать много жалоб на насилия и угрозы кулацких элементов в отношении колхозников, не желающих выйти из колхозов. В документе подчеркивалось, что общественная собственность
(государственная, колхозная,
кооперативная) является основой советского строя, а люди, покушающиеся на общественную собственность, должны быть рассматриваемы как враги народа, поэтому борьба с расхитителями общественного имущества является первейшей обязанностью органов советской власти.
В случае кражи грузов и колхозно-кооперативного имущества
предусматривалась только два варианта наказания при смягчающих
обстоятельствах - лишение свободы не ниже 10 лет с конфискацией имущества, в остальных случаях - расстрел с конфискацией имущества. Ст. 48 УК РСФСР к смягчающим обстоятельствам относила: а) хотя и с превышением пределов необходимой обороны, но для защиты от посягательства на Советскую власть, революционный правопорядок или личность и права обороняющегося или другого лица; б) в первый раз; в) по мотивам, лишенным корысти или иных низменных побуждений; г) под влиянием угрозы, принуждения, служебной или материальной зависимости; д) под влиянием сильного душевного волнения; е) в состоянии голода, нужды или под влиянием стечения тяжелых личных или семейных условий; ж) по невежеству, несознательности или случайному стечению обстоятельств; з) лицом, не достигшим совершеннолетия, или женщиной в состоянии беременности. В случае совершения кражи грузов, колхозно-кооперативного имущества к смягчающим обстоятельствам можно было отнести п. б-з. В случае насилия и угроз со стороны кулацких и других противообщественных элементов к колхозникам, с целью заставить их выйти из колхозов и тем самым разрушить
колхозы, предусматривалось лишение свободы от 5 до 10 лет с заключением в концентрационный лагерь. Данное Постановление от 7 августа 1932 г. было отменено с изданием Указа Президиума Верховного Совета СССР «О признании утратившими силу законодательных актов в связи с введением в действие Основ уголовного законодательства, Законов об уголовной ответственности за
государственные и за воинские преступления, Основ законодательства о судоустройстве, Положения о военных трибуналах и Основ уголовного судопроизводства» от 13 апреля 1959 г.
В отличие от предыдущих примеров, нормы, изложенные в Постановлении от 7 августа 1932 г., не были включены в текст УК РСФСР. В УК РСФСР предусматривалось по ст. 162 (глава VII «Имущественные преступления»), что кража государственного или
общественного имущества из складов, вагонов, судов и иных хранилищ без применения технических средств наказывалось лишением свободы на срок до двух лет или принудительные работы на срок до одного года, с применением технических средств или в особо крупном размере - лишением свободы на срок до пяти лет. Именно небольшие сроки наказания за совершение краж государственного и общественного имущества в условиях коллективизации и борьбы с кулачеством, по мнению властей, привели к необходимости ужесточения наказаний и изданию Постановления от 7 августа 1932 г. Этой же точки зрения придерживается И. В. Пыхалов [4, с. 100104]. Однако это исключение из правил, большинство авторов негативно оценивают принятие и реализацию этого нормативного правового акта [5, с. 114123; 6, с. 43-47]. Нормы, изложенные в указанном Постановлении, являлись специальными и поэтому в случае совершения указанных деяний
применялась не ст. 162 УК РСФСР, а Постановление от 7 августа 1932 г.
Таким образом, к источникам уголовного права относился не только УК РСФСР 1926 г., но и другие нормативные правовые акты, содержание уголовно-правовые нормы. Это отличается от того, что указывается в ст. 1 УК РФ, когда новые законы, предусматривающие уголовную ответственность, подлежат включению в Уголовный кодекс.
В рассматриваемых нормативных правовых актах используются термины «враг трудящихся» и «враг народа». Впервые в юридическом, а не в политическом смысле слова термин «враг революции или народа» упоминается в Руководящих началах по уголовному праву РСФСР, утвержденных Постановлением Наркомата юстиции РСФСР от 12 декабря 1919 г., в виде наказания: объявлением таковым (п. «л» ст. 25). В УК РСФСР 1926 г. упоминается термин «враг трудящихся» в прим. 1 ст. 14, п. «а» ст. 20, 23, 27 также в виде наказания, которое подразумевало лишение гражданства СССР и изгнание из страны за контрреволюционные преступления.
В Постановлении от 7 августа 1932 г. «враги народа» - это расхитители общественной собственности
(государственной, колхозной,
кооперативной), поскольку покушались на коллективную собственность. Таким образом, «враг народа» упоминается в этом нормативном правовом акте и имеет конкретный смысл. Так же как в ст. 131 Конституции СССР 1936 г. указывалось, что расхитители общественной, социалистической собственности являются «врагами народа».
В Постановлении ЦИК и СНК СССР «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укрепления общественной
(социалистической) собственности» от 7 августа 1932 г. только насилие и угрозы к колхозникам со стороны кулаков с целью заставить последних выйти из колхозов для насильственного разрушения колхоза приравнивались к государственным
преступлениям, поскольку речь шла о насилии либо угрозе применении такого с указанием цели: разрушение колхозов. Кражи грузов на железнодорожном и водном транспорте, а также имущества колхозов и кооперативов относились к имущественным преступлениям, только становились квалифицированной кражей, поскольку наряду с государственной собственностью подлежали усиленной уголовно-правовой охране и очень строго наказывались.
К государственным преступлениям согласно Постановлению ЦИК СССР «Положение о преступлениях
государственных (контрреволюционных и особо для Союза ССР опасных преступлений против порядка
управления)» от 25 ноября 1927 г. относились контрреволюционные
преступления и особо опасные преступления против порядка управления, что нашло отражение в УК РСФСР соответственно в ст. 58.1-58.14 и 59.159.13. В первоначальной редакции 22 ноября 1926 г. по ст. 58.1
контрреволюционным преступлением считалось действие, направленное к свержению, подрыву или ослаблению существующей власти, а также действия на оказание помощи той части международной буржуазии, которая не признает равноправия приходящей на смену капитализма коммунистической системы собственности и стремится к ее свержению путем интервенции или блокады, шпионажа, финансирования прессы и т. п. Контрреволюционным признавалось также и такое действие, которое, не будучи непосредственно направлено на достижение вышеуказанных целей, тем не менее, заведомо для совершившего его, содержало в себе покушение на основные политические или хозяйственные завоевания пролетарской революции. В последующем, например в редакции 25 ноября 1935 г. ст. 58.1 контрреволюционным рассматривалось всякое действие, направленное к
свержению, подрыву или ослаблению власти СССР, или к подрыву или ослаблению внешней безопасности СССР и основных хозяйственных, политических и национальных завоеваний пролетарской революции и включала в себя п. «а», «б», «в» и «г», 58-1а, 58-1б, 58-1в, 58-1г, которые предусматривали ответственность за измену родине (выдача военной или государственной тайны, переход на сторону врага, бегство или перелет за границу), такие же действия, совершенные военнослужащими, а также родственников военнослужащих, совершивших бегство или перелет за границу и за недонесение о готовящейся или совершенной измене военнослужащими. Ст. 58.1 во многом совпадает со ст. 275 УК РФ («Государственная измена», т. е. совершенные гражданином Российской Федерации шпионаж, выдачу
иностранному государству,
международной либо иностранной организации или их представителям сведений, составляющих государственную тайну, доверенную лицу или ставшую известной ему по службе, работе, учебе или в иных случаях, предусмотренных законодательством Российской Федерации, либо оказание финансовой, материально-технической, консультационной или иной помощи иностранному государству, международной либо иностранной организации или их представителям в деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации). И этот перечень можно продолжить: 1) ст. 58.2 предусматривает вооруженное восстание или вторжение в контрреволюционных целях на советскую территорию вооруженных банд, захват власти в центре и на местах в тех же целях, и в частности с целью насильственно отторгнуть от СССР какую-либо часть территории или расторгнуть заключенные СССР с иностранным государством договоры, что в целом соотносится со ст. 279 УК РФ «Вооруженный мятеж» и ст. 280.2 УК РФ «Нарушение
территориальной целостности РФ»; 2) ст. 58.6 УК РСФСР «Шпионаж» предусматривает передачу, похищение или собирание с целью передачи сведений, являющихся по своему содержанию специально охраняемой государственной тайной, иностранным государствам, контрреволюционным организациям или частным лицам, что соответствует ст. 276 УК РФ «Шпионаж»; 3) ст. 58.9 УК РСФСР указывает на «разрушение или повреждение с контрреволюционной целью взрывом, поджогом или другими способами железнодорожных или иных средств сообщения...» и может рассматриваться аналогично ст. 281 УК РФ «Диверсия»; 4) ст. 58.12 УК РСФСР «о недонесении о достоверно известном готовящемся или совершенном
контрреволюционном преступлении» соответствует ст. 205.6 УК РФ «Несообщение о преступлении», за исключением примечания по которому лицо не подлежит уголовной ответственности за несообщение о подготовке или совершении преступления его супругом или близким родственником. Как видим, часть составов контрреволюционных преступлений в целом совпадала с составами, предусмотренными Уголовным кодексом Российской Федерации, и они не являются политическими, за исключением с нашей точки зрения ст. 58.10 УК РСФСР «Агитация и пропаганда, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных
контрреволюционных преступлений
(ст. 58.2-58.9), а равно распространение или изготовление или хранение литературы того же содержания». При этом стоит отметить, что превалирует другая точка зрения о том, что статья 58 со всеми 14 индексами, за исключением статьи 59, носит политический характер, так, например, считает В. В. Филатов [7, с. 615]. Именно по ст. 58.10 УК РСФСР больше всего привлекалось к уголовной
ответственности, что, например
подтверждается исследованием
Е. М. Мишиной, в котором делается вывод о том, что из исследованных дел, в которых фигурировали 544 человек в 1935 г., 338 человек были осуждены именно по этой статье, остальные в сочетании с другими и большинство в сочетании со ст. 58.11, 58.14, а в 1936 г. из 124 человек по ст. 58.10 было осуждено 114 человек, остальные в сочетании с другими и большинство в сочетании со ст. 58.2, 58.11 [8].
В соответствии с ч. 1 ст. 1.1 Закона Российской Федерации «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18 октября 1991 г. № 1761-1 (далее - Закон от 18 октября 1991 г.) реабилитации подлежат лица, которые осуждены за государственные и иные преступления и подвергнуты уголовным репрессиям внесудебными органами. К категории государственных преступлений, по которым осуждались по политическим мотивам, относились контрреволюционные преступления, предусмотренные ст. 58.158.14 УК РСФСР. Вместе с тем не все осужденные лица подлежали
реабилитации, а только те, в действиях которых отсутствовали признаки преступления, предусмотренные
указанными статьями, или действиям которых дана неверная юридическая оценка. В законе политическими признавались государственные
преступления, рассмотренные во внесудебном порядке. Так, Определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 23 июня 2021 г. № 50-Н21-1 приговор по ст. 58.8 УК РСФСР за совершение
террористического акта, направленного против представителей Советской власти или деятелей рабочих и крестьянских организаций, был изменен, действия переквалифицированы на ч. 1 ст. 146 УК РСФСР «Умышленное нанесение
1 Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 23 июня 2021 г. № 50-Н21-1. Доступ из справочно-правовой системы «КонсультантПлюс».
удара, побоев и иные насильственные действия, сопряженные с причинением физической боли». Суд
переквалифицировал деяния, исходя из того, насильственные действия в отношении члена налоговой комиссии: наносил удары палкой и бил ногами исходя из личной неприязни. Ст. 58.8 УК РСФСР 1926 г. относилась к контрреволюционным преступлениям, а потому должен быть в действиях лица контрреволюционный мотив, который с точки зрения суда не был доказан1. Ст. 58.1, давая понятие контрреволюционным преступлениям как действие, направленное к свержению, подрыву или ослаблению власти СССР, или к подрыву или ослаблению внешней безопасности СССР и основных хозяйственных, политических и
национальных завоеваний пролетарской революции, предполагала конкретизацию этих действий, поскольку в самой ст. 58. 1 формулировалась цель совершения этих действий, т. е. при отсутствии такой цели, деяния не могли быть квалифицированы как контрреволюционные. Так, например, разрушение или повреждение с контрреволюционной целью взрывом, поджогом или другим способом железнодорожных путей
квалифицировалось по ст. 58.9, но если разрушение или повреждение
железнодорожных путей осуществлялось с целью крушения поезда, то по ст. 59.3б. Деяние, предусмотренные ст. 59.3б, относилось к государственным
преступлениям (особо опасным
преступлениям против порядка
управления), но не являлись контрреволюционным.
Контрреволюционные преступления заключались в следующих действиях: измена; вооруженное восстание или вторжение в контрреволюционных целях на советскую территорию вооруженных банд; захват власти; сношения в контрреволюционных целях с
иностранным государством или иностранным государством, находящимся с СССР в состоянии войны; оказание помощи буржуазии, которая стремится к свержению коммунистической системы; вмешательство в дела СССР путем блокады, захвата государственного имущества; шпионаж; противодействие нормальной деятельности учреждений и предприятий в контрреволюционных целях; террористические акты; разрушение или повреждение с контрреволюционной целью взрывом, пожогом или другим способом железнодорожных путей, иных средств сообщения, государственного или общественного имущества; пропаганда или агитация, содержащие призывы к свержению, подрыву или ослаблению советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных
преступлений; активные действия или активная борьба против революционного движения, проявленные на службе при царском строе или контрреволюционных правительств в годы Гражданской войны; контрреволюционный саботаж.
В указанном перечне
контрреволюционных преступлений
отсутствует кража грузов на железнодорожном и водном транспорте, а также имущества колхозов и кооперативов, т. е. кража социалистической
собственности.
Преступления, предусмотренные
Постановлением от 7 августа 1932 г. в виде кражи социалистической собственности, являлись общеуголовными
преступлениями, «врагами народа» признавались лица, совершившие кражи (расхитители) этого имущества, указанные деяния не относились к
контрреволюционным, а соответственно лица, совершившие эти преступления, не подпадают по действие Закона Российской Федерации «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18 октября 1991 г. № 1761-1.
Вместе с тем в некоторых случаях реабилитация вызывает сомнения. Так,
A. В. Сушков с нашей точки зрения совершенно справедливо ставит вопрос о реабилитации в июне 1995 г. прокуратурой Магаданской области в отношении
B. А. Синякова, приговоренного к расстрелу в ноябре 1941 г. Военным трибуналом войск НКВД по Дальстрою по ст. 58.14 УК РСФСР. Осенью 1934 г. шестнадцатилетний В. Синяков стал учеником школы ФЗУ при Уралвагонзаводе, которая готовила профессиональные кадры для завода. 80 % учащихся были из детских домов. Учащиеся проживали в общежитии, обеспечивались питанием в столовой, при школе был организован клуб, учащиеся могли работать на производстве и хорошо зарабатывать. Среди них выделилась группа отличников и хорошистов во главе с И. Мальцевым, а другую группировку возглавил В. Синяков, члены которой сбегали с занятий, распивали в общежитии алкоголь, совершали кражи и пытались подчинить Мальцева и его товарищей, которых запугивали и угрожали расправой. Об угрозах Мальцев и его товарищи поставили в известность руководство школы. Синякова и еще трех человек по очереди исключили из школы за неуспеваемость, непосещение и хулиганство. В 1935 г. В. Синяков был осужден по ст. 162 УК РСФСР за кражи и приговорен к одному году лишения свободы, также были осуждены и другие члены его группы. После возвращения члены группировки начали мстить Мальцеву и его товарищам, угрожали, избивали, похищали их вещи. Руководство школы, к которому обращались И. Мальцев и его товарищи, несмотря на реальные угрозы мер не предпринимало. 18 сентября 1936 г. Синяков и члены его группы из двух десятков человек вооруженные ножами, железными прутьями и металлическими болтами, напали на товарищей Мальцева, в результате двое получили ножевые ранения и скончались, один был тяжело ранен, были избиты несколько учащихся. По факту случившегося милицией было возбуждено
уголовное дело, Синякову и шести членам его группировки было предъявлено обвинение по ст. 59.3 «Бандитизм». В ходе следствия выяснилось, что накануне очередной годовщины Октябрьской революции члены банды Синякова сорвали и уничтожили три флага и распевали «контрреволюционные частушки», однако им не было предъявлено обвинение по ст. 58. Не предъявлялось также обвинение в угрозе убийством и умышленном убийстве. Синяков и члены его группировки были осуждены за бандитизм. Синяков отбывал наказание на Колыме, где был осужден уже по ст. 58.14 за контрреволюционный саботаж. Ему в вину вменяли неоднократный отказ от выполнения работ и умышленное членовредительство [9, с. 176-179]. Под контрреволюционным саботажем понималось сознательное неисполнение определенных обязанностей или умышленное небрежное их исполнение с целью ослабления власти правительства и деятельности государственного аппарата, при особо отягчающих обстоятельствах предусматривался расстрел. Учитывая личность преступника, время совершения преступления (ноябрь 1941 г.),
реабилитация Синякова по ст. 58.14 вызывает вопросы, за кражи и бандитизм реабилитирован не был. В. Синяков представлен как жертва политических репрессий в книге1 , в базе данных «Мемориала»2 и упоминаемой уже базе данных жертв репрессий в СССР «Бессмертный барак», где написано тоже самое3, что в базе данных «Мемориала». По этим сведениям, Синяков находился под следствием с 1936 г. по 1941 г., а потом был приговорен к расстрелу по ст. 58 (без указания части), приговоры по ст. 162 и ст. 59.3 УК РСФСР не указываются. Здесь необходимо упомянуть Приказ
Прокуратуры СССР от 16 марта 1939 г.,
в котором анализировалась судебная практика Верховного суда РСФСР по обвинению по ст. 58.14 УК РСФСР. В документе указывалось, что
необоснованно возбуждается уголовное преследование против заключенных, которые не являются злостными дезорганизаторами и нередко к ним применяют высшую меру наказания. Приговоры Верховный суд РСФСР по этим делам отменял и отправлял на дополнительное расследование, либо заменял расстрел на лишение свободы. Например, Колымским спецсудом Б. и С. были осуждены по ст. 58.10 и 58.14 к расстрелу. В приговоре указывалось, что они проводили антисоветскую пропаганду среди заключенных и сами систематически не работали. Между тем обвинение в контрреволюционной пропаганде было основано на противоречивых
свидетельских показаниях, не ясно среди каких заключенных они проводили эту агитацию. Обвинение по ст. 58.14 основано также на противоречивых доказательствах, имеется только один акт об отказе от работы и подписан он одним человеком, вместо четырех, участвовавших в его составлении, и не были приобщены документы бухгалтерии, по которым должно быть определено сколько дней обвиняемые не работали. Дело отправлено на новое рассмотрение [10, с. 157]. Из приведенного примера видно, что и прокуратура, и высший судебный орган обращали внимание и на необходимость доказывания самого деяния и вины в совершении инкриминируемого деяния, а также необходимости качественного собирания доказательственной базы.
В соответствии с п. «а» ст. 5 Закона от 18 октября 1991 г. подлежали реабилитации лица за антисоветскую агитацию и пропаганду (в разных редакциях УК
1 За нами придут корабли: список реабилитированных лиц, сметные приговоры в
отношении которых приведены в исполнение на территории Магаданской области. Магадан, 1999.
215 с.
2 Общество «Мемориал» внесено в список некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента; ликвидировано решением Верховного Суда РФ от 28 февраля 2022 г.
3 URL: https://bessmertnybarak.ru/books/person/528 118/ (дата обращения: 11.12.2023).
РСФСР это 58.13 или 58.10). Российский законодатель указал, что антисоветская агитация и пропаганда признаются деяниями, не содержащими общественной опасности, независимо от фактической обоснованности обвинения лица. Таким образом, все лица, осужденные по ст. 58.10 УК РСФСР подлежат реабилитации. С нашей точки зрения российский законодатель тем самым признал только эту статью политической, что, собственно, и было сформулировано выше. Например, Постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 15 июля 2020 г. № 25-П20ПР приговор в части осуждения по ст. ч. 1 ст.58.10 отменен и указывалось, что в высказываниях осужденного, так как они изложены в судебных решениях, не содержалось призывов к свержению, подрыву или ослаблению советской власти1. При этом были исключения из правил. Так, Постановлением Президиума Ростовского областного суда от 20 сентября 2012 г. приговор по ч. 2 ст. 58.10 УК РСФСР был оставлен в силе, хотя в заключении заместителя прокурора Ростовской области ставился вопрос об отмене приговора и прекращении дела за отсутствием состава преступления в соответствии с Законом от 18 октября 1991 г.2.
Реабилитации не подлежат по ст. 4 Закона от 18 октября 1991 г. лица, в делах которых имеются достаточные
доказательства по обвинению в совершении следующих преступлений:
а) измена Родине в форме шпионажа, выдачи военной или государственной тайны, перехода на сторону врага; шпионаж, террористический акт, диверсия;
б) совершение насильственных действий в отношении гражданского населения и военнопленных, а также пособничество изменникам Родины и фашистским оккупантам в совершении таких действий во время Великой Отечественной войны;
в) организация бандформирований, совершавших убийства, грабежи и другие
1 Постановление Президиума Верховного Суда РФ
от 15 июля 2020 г. № 25-П20ПР. Доступ из справочно-правовой системы «КонсультантПлюс».
насильственные действия, а также принимавших личное участие в совершении этих деяний в составе бандформирований; г) военные преступления, преступления против мира, против человечности и против правосудия. Кроме того, не подлежат реабилитации направленные в административном порядке на спецпоселение лица из числа репатриированных советских граждан (военнопленных и гражданских лиц), служивших в строевых и специальных формированиях немецко-фашистских войск, полиции, если имеются доказательства их участия в разведывательных, карательных и боевых действиях против Красной Армии, партизан, армий стран антигитлеровской коалиции и мирного населения, за исключением тех, кто впоследствии принимал участие в боевых действиях против немецко-фашистских войск в составе Красной Армии, партизанских отрядов или в движении Сопротивления. В качестве примера можно привести Постановление Президиума Ростовского областного суда от 20 сентября 2012 г. Л.В.К. был осужден за то, что проживая на временно оккупированной немецкими войсками территории совместно с семьей, добровольно выехал в Германию, где сначала работал на заводе рабочим, а затем в качестве полицейского в лагере русских и других граждан. В период с 1942 по 1944 г. в качестве полицейского выполнял распоряжения немецкой администрации в части поддержания фашистского режима, установленного в лагере. За отказ от работы избивал советских граждан и высказывал антисоветские измышления, направленные в ущерб советскому строю, восхвалял фашистские порядки и режим, установленный немецкими захватчиками. Приговором Военного трибунала войск МВД Ростовской области от 26 марта 1947 г. по ст. 58-1а УК РСФСР был осужден к 10 годам лишения свободы в
2 Постановление Президиума Ростовского областного суда от 20 сентября 2012 г. № 44-у-507. Доступ из справочно-правовой системы «Ко нсультантПлюс».
исправительно-трудовых лагерях
с поражением в правах по п. «а, б, в, г» ст. 31 УК РСФСР сроком на пять лет с конфискацией всего принадлежащего имущества и по ч. 2 ст. 58.10 УК РСФСР к 10 годам лишения свободы в исправительно-трудовых лагерях
с поражением в правах по п. «а, б, в, г» ст. 31 УК РСФСР сроком на пять лет с конфискацией всего принадлежащего имущества. По ст. 49 УК РСФСР по совокупности преступлений ему было назначено наказание 10 лет лишения свободы в исправительно-трудовых лагерях с поражением в правах на пять лет с конфискацией всего принадлежащего имущества. Определением Военного трибунала войск МВД Северо-Кавказского округа от 15 апреля 1947 г. приговор оставлен без изменений. 5 февраля 1955 г. Ростовской областной комиссией по пересмотру дел на лиц, осужденных за контрреволюционные преступления,
содержащихся в лагерях, колониях и тюрьмах МВД СССР, приговор оставлен в силе. 17 марта 1994 г. уголовное дело пересматривалось в прокуратуре Ростовской области без обращения в порядке исполнения Закон от 18 октября 1991 г. и осужденный был признан не подлежащим реабилитации. Дело повторно проверялось в связи с обращением внучки осужденного о реабилитации.
Заключением, утвержденным заместителем прокурора Ростовской области от 23 августа 2012 г., было отказано в реабилитации. Постановлением
Президиума Ростовского областного суда надзорное производство по заключению заместителя прокурора об отказе в реабилитации было прекращено1. Таким образом мы видим, что приговор об измене Родине и пропаганде, содержащей призыв к свержению Советской власти, совершаемая в военной обстановке, был оставлен в 1955 г., 1994 г. и 2012 г. без изменений и лицо не было реабилитировано. Вместе с
1 Постановление Президиума Ростовского областного суда от 20 сентября 2012 г. № 44-у-507. Доступ из справочно-правовой «КонсультантПлюс».
тем встречались вопиющие случаи, когда в 1996 г. был реабилитирован решением Главной военной прокуратуры
группенфюрер СС Г. фон Паннвиц, который командовал казачьими частями, участвовавшими в карательных операциях в Югославии. В 1947 г. по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР он был повешен. В 2001 г. Главная Военная прокуратура вынесла уже иное заключение по этому вопросу, о том, что Паннвиц осужден обоснованно и реабилитации не подлежит [11, с. 238].
Ст. 1.1. Закон от 18 октября 1991 г. считаются подвергшимся политическим репрессиям и подлежащими реабилитации дети, находившиеся вместе с репрессированными по политическим мотивам родителями или лицами, их заменявшими, в местах лишения свободы, в ссылке, высылке, на спецпоселении; дети, оставшиеся в несовершеннолетнем возрасте без попечения родителей или одного из них, репрессированных по мотивам. Необходимо принятии решения о обязательно требуется детальное исследование обстоятельств дела. В этой связи будет показательным следующий случай. В 2007 г. заявитель С.С.С. обратился в прокуратуру республики с обращением и ему была выдана справка о его реабилитации на основании ч. 1 ст. 1.1 Закона «О реабилитации жертв политических репрессий» как родившемуся и находящемуся в местах лишения свободы вместе со своим отцом И.И.И., необоснованно репрессированным по политическим мотивам на основании заключения составленного 7 мая 2007 г. первым заместителем республики. 21 июня 2019 г. в прокуратуру республики поступило обращение председателя Комитета по социальной политики города, где проживал С.С.С. от 31 мая 2019 г. о несогласии с решением прокуратуры
необоснованно политическим отметить, при реабилитации
системы
республики о реабилитации С.С.С. В ходе проверки прокуратурой было установлено, что отец заявителя И.И.И. был арестован 10 апреля 1942 г. по обвинению в совершении преступления,
предусмотренного ст. 58-1б УК РСФСР и осужден по постановлению Особого совещания при НКВД СССР за изменническое поведение во время пребывания в плену у немцев к 8 годам лишения свободы. 13 декабря 1956 г. уголовное дело в отношении И.И.И. было пересмотрено Военным трибуналом Московского военного округа и постановление было отменено, а уголовное дело на основании п. 5 ст. 4 УПК РСФСР прекращено за отсутствием состава преступления. По данному делу он был реабилитирован и ему была выдана справка от 9 июля 1962 г., а 8 декабря 2006 г. Московским окружным военным судом была выдана повторная справка. Однако, в ходе проверки было установлено, что отбывая наказание И.И.И. 14 октября 1944 г. был осужден Военным трибуналом войск НКВД СССР при комбинате Воркутауголь по Постановлению ЦИК и СНК СССР «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укрепления общественной (социалистической) собственности» от 7 августа 1932 г. за хищение социалистической собственности к 10 годам лишения свободы с поражением в правах сроком на 5 лет с поглощением срока наказания, назначенного по постановлению Особого совещания при НКВД СССР от 3 апреля 1943 г. Начало отбывания наказания было исчислено с 14 октября 1944 г. На основании Указа Президиума Верховного Совета СССР «Об амнистии» от 27 марта 1953 г. И.И.И. был освобожден от дальнейшего отбывания наказания со снятием судимости. Затем И.И.И. был осужден по приговору народного суда первого участка г. Воркуты от 23 октября 1956 г. по ст. 107 УК РСФСР за то, что систематически занимался скупкой и перепродажей промышленных
товаров к 8 годам лишения свободы с поражением в правах на 3 года с конфискацией имущества. Начало отбывания с 30 августа 1956 г. И.И.И. был освобожден 5 октября 1959 г. условно-досрочно на 1 год 1 месяц 18 дней. После освобождения из мест лишения свободы И.И.И. прибыл в город, в котором проживала И.Т.И. с ребенком. И.Т.И. была осуждена 12 августа 1947 г. по приговору судебной коллегии по уголовных делам городского суда по Постановлению ЦИК и СНК СССР «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укрепления общественной (социалистической) собственности» от 7 августа 1932 г. с применением положений Указа Президиума Верховного Совета СССР «Об отмене смертной казни» от 26 мая 1947 г. за хищение социалистической собственности к 25 годам лишения свободы с последующим поражением в правах сроком на 5 лет. Начало отбывания наказания исчислено с 3 июня 1947 г. По определению Верховного Суда СССР от 28 апреля 1954 г. срок наказания И.Т.И. был снижен с 25 лет до 10 лет лишения свободы. 16 марта 1953 г. И.Т.И. была переведена в лагерный пункт с общим режимом содержания для беременных и кормящих матерей в совхоз, где и находилась до освобождения. 15 мая 1953 г. И.Т.И. родила сына. 23 июля 1955 г. И.Т.И. была освобождена из мест лишения свободы по отбытию срока наказания с применением зачетов рабочих дней. Таким образом, на дату рождения заявителя 15 мая 1953 г. его отец за контрреволюционное преступление
фактически отбыл наказания с 10 апреля 1942 г. по 9 апреля 1950 г., а отбывал наказания по приговору Военного трибунала войск НКВД при комбинате Воркутауголь от 14 октября 1944 г. за хищение социалистической собственности до 14 сентября 1953 г. был освобожден. Мать заявителя находилась в местах лишения свободы с 12 августа 1947 г. и по 23 июля 1955 г. за хищение
социалистической собственности.
Преступление, предусмотренное ст. 107 УК РСФСР «Скупка и перепродажа частными лицами в целях наживы (спекуляция) продуктов сельского хозяйства и предметов массового потребления» и хищение социалистической собственности, к контрреволюционным преступлениям не относились и действие Закона от 18 октября 1991 г. на эти деяния для реабилитации лиц не распространяется. Заявитель родился тогда, когда его родители отбывали наказание за общеуголовные, а не контрреволюционные деяния. Следовательно, он необоснованно по решению первого заместителя прокурора республики был признан подвергшимся политическим репрессиям и реабилитирован. В связи с установлением всех указанных обстоятельств ранее принятое решение было отменено постановлением и. о. прокурора республики от 1 июля 2019 г.1.
Подводя итоги, следует отметить, что тема требует дальнейшего исследования причем, объективного, как писал Тацит «Sine ira et studio» (Без гнева и пристрастия). Термин «невинно осужденные» применим далеко не ко всем реабилитированным, а только к тем, кто был осужден по сфабрикованным, надуманным обвинениям, вина которых не была доказана. Проверка должна быть тщательной, рядом с именами этих людей не должны быть имена воров, убийц, бандитов. Нельзя обманывать и распространять информацию, не соответствующую действительности,
примеры такого несоответствия приведены в данной работе. Было не мало тех, кого реабилитировали потому, что их борьба против большевизма и советской власти якобы была «справедливой», хотя они совершали преступления с оружием в руках. Так, в середине 1990-х гг. происходила массовая реабилитация практически всех участников
многочисленных кулацко-крестьянских
восстаний и мятежей 1918-1933 гг. (реабилитировали всех подряд, включая лиц, расстреливавших и вешавших коммунистов, комсомольцев и
беспартийных активистов) [11, с. 235]. Происходило это в соответствии с п. «е» ст. 3 Закона Российской Федерации «О реабилитации жертв политических репрессий», по которой признаются подвергшимся политическим репрессиям те лица, которые были признаны социально опасными по политическим мотивам и подвергнуты лишению свободы, ссылке, высылке по решениям судов и внесудебных органов без предъявления обвинения в совершении конкретного преступления. С правовой точки зрения это выглядит сомнительным.
Нельзя не согласиться с теми авторами, которые призывают к объективному [9 ; 10 ; 11], тщательному изучению этого периода, с учетом использования конкретно-исторического метода, чтобы понять все причины происходившего, действительные масштабы политических репрессий, правильной правовой оценки при решении вопросов о признании жертв политических репрессий и их реабилитации.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ
1. Булатов С. Я. Закон 7 апреля 1935 г. в системе советского уголовного права // Социалистическая законность. 1937. № 4. С.14-24.
2. Курицын В. М. История государства и права России. 1929-1940 : учебное пособие. Москва, 1998. 232 с.
3. Смыкалин А. С. Из истории правоприменительной практики 1930-х годов: дело самого молодого в СССР серийного убийцы-педофила // Государство и право: эволюция, современное состояние, перспективы развития (навстречу 300-летию российской полиции) : сборник конференции. Санкт-Петербург, 27-28 апреля 2017 г. Том I. Санкт-Петербург :
1 Архив Иркутского юридического института (филиала) Университета прокуратуры Российской Федерации.
Санкт-Петербургский университет МВД России, 2017. С. 261-265.
4. Пыхалов И. В. «Закон о пяти колосках» // Общество. Среда. Развитие (Terra Hummana). 2011. № 4. С. 100-104.
5. Зеленин И. Е. «Закон о пяти колосках»: разработка и осуществление // Вопросы истории. 1998. № 1. С. 114-123.
6. Исаев В. И., Михеев Д. Ю. Законность по-сталински: Постановление ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 г. и его реализация // Гуманитарные науки в Сибири. 2011. № 1. С. 43-47.
7. Филатов В. В. «Контрреволюционные преступления» в сельском хозяйстве Удмуртии // Вестник Удмуртского университета. Серия «История и филология». 2019. Т. 29. № 4. С.614-624.
8. Мишина Е. М. «Контрреволюционные преступления» 1935-1937 гг.: анализ частот встречаемости пунктов статьи 58 УК РСФСР в ходе репрессий на Алтае // История. 2015. ^ 6. Выпуск 8 (41).
9. Сушков А. В. За кем придут корабли? Узник колымских лагерей Валерий Синяков // Общество: философия, история, культура. 2022. № 6. С. 175-181.
10. Жаркой М. Э. Репрессии середины тридцатых (проблемы осмысления сущности) // Мир политики и социологии. 2013. № 12. С. 148-159.
11. Земсков В. Н. Великий перелом. Подлинные сведения о масштабах сталинских репрессий : монография. Москва : Проспект, 2021. 760 с.
