CC BY
105
УДК 803.0
Р.Р. Ахунзянова КОНТЕКСТНО-СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ АНГЛИЙСКОГО МОДАЛЬНОГО ГЛАГОЛА MUST КАК МАРКЕРА ВЫВОДНОГО ЗНАНИЯ
Рассматриваются контекстно-семантические особенности модального глагола must как показателя выводного знания. Предлагается подробный обзор типичных коммуникативных ситуаций эпистемического употребления глагола, выведенных на базе исследованного корпуса примеров. Описываются формальные характеристики употребления must в данной функции.
Ключевые слова: выводное знание, модальный глагол must, эпистемическая необходимость, типичная коммуникативная ситуация, формальный показатель.
Современная лингвистика становится все более антропоцентричной - неуклонно возрастает интерес к категории субъекта, в частности к тому, как особенности его интеллектуальной деятельности находят отражение в языке. Одними из средств, маркирующих мыслительную активность субъекта, признаются модальные глаголы. В настоящей статье уделяется внимание контекстно-семантическим особенностям употребления модального глагола английского языка must как маркера выводного знания, необходимость учета которых связана с неоднородностью семантического потенциала must, получающего конкретизацию только в контексте.
Приступая к описанию отметим, что ситуация выводного знания характеризуется непременным наличием оснований для вероятностной оценки, которые позволяют субъекту оценки эксплицировать достаточно высокую степень уверенности в вероятности того или иного факта объективной действительности. Семы «вероятность» или «уверенность» указываются в толковых словарях как основные компоненты значения глагола must в функции маркера выводного знания ([7] и [9] соответственно). В ряде словарей наблюдается объединение значений вероятности и уверенности [3; 4]. Обобщение данных словарных статей позволяет сделать вывод о том, что глагол must в его эпистемическом употреблении используется для выражения говорящим предположения с высокой степенью уверенности о вероятности соответствия содержания высказывания действительности.
Говоря о значении must, описываемом в отечественных и зарубежных грамматиках и исследованиях языка, отметим также регулярное указание на семы «вероятность» и «уверенность». Следует, однако, подчеркнуть конкурирование
подобных определений значения с термином «логическая» или «эпистемическая» «необходимость», которыми, например, оперируют, соответственно, Беляева [1, с. 146] и Пальмер [8, с. 43], делая акцент на том, что must выражает результат логического вывода из указанных или подразумевающихся посылок. Обращает на себя внимание тот факт, что обоснованность выражаемого must предположения указывается рядом лингвистов как принципиальная особенность глагола. В ряде случаев отмечается объединение названных компонентов значения: так, в грамматике Лич, Квартвик must приписывается значение уверенности или логической необходимости [6, с. 113]. Существующие различия в определении оттенков значения не препятствуют выявлению семантической сущности must, которая совпадает с результатом обобщения словарных статей: must служит для реализации значения уверенного предположения о высокой степени вероятности соответствия пропозиции действительности. Вместе с тем следует отметить недостаточность изученности контекстных особенностей употребления глагола must в ситуации выводного знания, а также подчеркнуть необходимость развернутого описания значения глагола и формальных показателей его реализации в исследуемой функции.
Обобщенную схему типичных коммуникативных ситуаций употребления must в контексте выводного знания, выявленных нами на базе исследованного корпуса примеров, можно представить следующим образом: говорящий делает вывод
о том, что по каким-либо причинам не может наблюдать непосредственно, но о чем может судить по имеющимся в наличии объективным данным. Очевидно, вариативность типичных ситуаций употребления будет определяться характером причин невозможности прямого наблюдения и харак-
тером имеющихся в распоряжении говорящего данных-посылок. Кроме того, типичность коммуникативных ситуаций может устанавливаться относительно объекта вероятностной оценки.
Одной из распространенных причин недоступности наблюдения выступает временная (в ряде случаев пространственно-временная) отдаленность говорящего от объекта оценки. В этой связи типичной ситуацией употребления must является ситуация воспоминания, восстановления картины прошлых событий, которая получает два варианта реализации: 1) говорящий судит о собственных прошлых действиях и 2) говорящий пытается воссоздать картину действий других лиц в прошлом. Второй вариант, в свою очередь, представлен двумя альтернативными случаями: говорящий мог лично наблюдать либо не наблюдать анализируемые события. В последнем случае употребление must особенно характерно для гипотез, выдвигаемых в ходе расследования преступления или несчастного случая и, соответственно, регулярно встречается в детективной прозе. Так, в следующем примере при расследовании делается попытка установить обстоятельства гибели рыбака: It must have been that in the ghost fog that night he never saw the wall of water the Corona threw at him (D. Guterson).
В ситуации воспоминания собственных действий факторами, препятствующими точному воссозданию событий, кроме отдаленности во времени, нередко выступают состояние аффекта, болезнь, вызвавшая временное отсутствие ясности мыслей или бессознательное состояние, рассеянность, задумчивость говорящего и другие факторы, способные вызвать расстройство памяти: One afternoon in January he was working quietly when Smith put a telegram on the mantelpiece. Henry must, he later thought, have left it there without looking at it for an hour or more, being engrossed in his writing (C. Toibm).
К особой ситуации подобного употребления можно отнести попытку вспомнить события, разворачивавшиеся во сне, что часто является затруднительным: Something had broken down, a car, no, a bicycle, a boy’s bicycle, for as well as being the age I am now I was a boy as well, a big awkward boy, yes, and on my way home, it must have been home, or somewhere that had been home, once, and that I would recognize again, when I got there (J. Banville).
В ряде типичных для употребления must ситуаций причина принципиальной невозможности
наблюдения связана с особенностями объекта оценки, который представляет собой внутренний мир другого человека. В данной ситуации говорящий пытается охарактеризовать физическое, душевное, эмоциональное состояние, а также ход мыслей другого лица, в качестве которого часто выступает собеседник. Чрезвычайно распространено подобное употребление в контексте оценки психо-эмоционального состояния человека - его мыслей, чувств, переживаний, настроения. Трудность подобной оценки подтверждает известная поговорка: «Чужая душа - потемки». Тем не менее говорящий сообщает высокую степень уверенности в истинности высказывания, которая достигается во многом путем эмпатии - попытки на какой-то миг представить себя на месте другого человека, проникнуться его переживаниями. Важную роль в таких случаях выполняет интеллектуальный механизм аналогии: человек часто способен судить о состоянии другого лица в тот или иной момент, поскольку он сам либо его близкие, знакомые оказывались в такой же или похожей ситуации: ‘Besides’, she added, ‘this must all be so strange and new to you, but for me -you see, I’ve been through it all before. This isn’t the first attic I’ve slept in. ’ (D. Galbraith). Перенесение личного опыта на наличествующую ситуацию позволяет говорящему сообщать высокую степень уверенности в том, что он хорошо понимает состояние человека. Отметим, однако, что маркирование высокой степени уверенности возможно и при отсутствии личного опыта говорящего. В подобных случаях принцип аналогии базируется на повторяемости типичных жизненных ситуаций, знания о которых позволяют говорящему выводить умозаключение. Так, знания говорящего о том, что развод вообще в большинстве случаев болезненный процесс, и, кроме того, полученные им сведения о том, что собеседница развелась после двадцати-четырех лет совместной жизни, способствуют уверенному предположению о том, какую боль она должна была испытать: “How long were you married?” “Twenty-four years”, she said simply, and he winced. “Ouch. That must have hurt.” (D. Steel). В другом примере знания о том, что к концу рабочего дня человек обычно устает и что наступает конец дня, позволяют сделать вывод об усталости собеседника: ‘It’s been a long day’, he said. ‘You must be shattered.’ (M. Barrett). Заметим, что чем привычнее, стандартнее ситуация, тем шире допустимые
границы дистанции между говорящим и лицом, состояние которого он определяет. Так, в первом из приведенных выше примеров собеседники мало знакомы. Иными словами, чем типичнее обстоятельства, тем легче быть уверенным в состоянии даже мало знакомого человека. В менее привычных, нестандартных обстоятельствах для сообщения уверенности становится необходимым знание говорящим особенностей личности и жизни другого человека, что возможно при более близких отношениях. Так, только родители девочки, знающие обстоятельства несчастного случая, произошедшего с ней и то, как она любила свою лошадь, и наблюдающие ее дальнейшее поведение, могут наиболее точно определить ее состояние: ‘.. .You know how much she loved him. You saw how she was that day at the stables. Can’t you imagine how the sight of him must haunt her?’ (N.Evans).
В ситуации определения эмоционального и особенно физического состояния важными для логического вывода предстают косвенные перцептивные данные. При этом в качестве посылок также привлекаются знания общего характера и личный опыт говорящего. Так, вид раны наводит на мысль о боли: “Oh! ’’ Catching sight of his injured hand. “Oh, Tom, that must be sore.” (J. Salkeld).
Отдельный подвидом данной ситуации можно считать ситуацию оценки говорящим того, как он сам выглядит в глазах собеседника, какого мнения о нем собеседник: ‘You must find us quite blank compared to the Americans,’ she said (C. Toibm). Peter took the amazing hair between his fingers. ‘It must look awful’. ‘It’s beautiful’ (D. Galbraith).
Одной из наиболее значимых типичных ситуаций употребления must как маркера выводного знания следует признать ситуацию установления причины наблюдаемого следствия. Логический вывод о причине основывается на сенсорных данных (визуальных, аудитивных, данных обоняния и других), предварительных и фоновых знаниях, прошлом опыте говорящего: The woman's tone was none too friendly and Annie thought she must have heard what had happened (N. Evans). These [photos] are useless. They are all out of focus. There’s not one that’s any good. Something bad must have happened to the camera.’ (J.H. Chase). Отметим, что must может вводить как одну, так и две (редко более) предполагаемые причины наблюдаемого факта. Альтернативность гипотетических вариантов отражается в лингвистическом контексте посредством союза or: They'd just
played ‘Daydream Believer’ and now it was ‘Last Train to Clarksville. ’ Grace must have fallen asleep or have her ears underwater (N. Evans). Формальными показателями установления причинно-следственной связи служат также фразы that is why, the reason is и им подобные.
Регулярным объектом вероятностной оценки при употреблении must выступают количественные параметры анализируемой ситуации. Оценке подлежат приблизительные размеры, количество предметов, их стоимость: There was snow. The first fall of winter. And from the laterals of the fence up by the pond she could tell there must be almost a foot of it (N. Evans). “I must have seen fifty cars along the roads between here and town,” said Ishmael (D. Guterson). The hat alone must have set her back three hundred bucks (N. Evans). Распространенным подвидом данной ситуации является определение времени (времени года, месяца, даты, времени суток, а также временного интервала): “That was then?” I asked. “That? That must be ... 1927.” (P. Roth). ‘She rang up.’ ‘What time of day?’ ‘Oh, in the morning sometime. Yes, it must have been about eleven or twelve o’clock, I think. ’ (A. Christie). Однако must наиболее уместен в контексте оценки возраста. Приблизительность подобной оценки часто находит выражение в наличии двух близких вариантов (соединенных союзом or или разделенных запятой) либо указания примерного интервала, а также в наличии слов со значением «около, приблизительно» (close, about): He must have been sixteen or seventeen (D. Guterson). She must be fifteen-seventeen -perhaps even more than that (A. Christie). Miss Marple reflected with a qualm that Joan must now be close on fifty (A. Christie).
К типичной следует отнести и ситуацию узнавания, когда объектом оценки становится личность незнакомого говорящему человека. Чаще всего подобное употребление реализуется в ситуации непосредственного контакта - личной встречи. При этом основаниями для оценки могут служить внешние данные и различного рода предваряющие знания (скажем, о том, что данный человек в данное время должен быть в данном месте). В нижеследующей ситуации говорящий, сопоставляя наблюдаемые внешние данные и данные виденной им ранее фотографии, а также владея информацией о том, что ребенок живет в доме, выводит уверенное заключение о том, кто находится перед ним: He remembered the face from the photograph
Annie had sent him, a happy girl and her horse. .. .He smiled. ‘You must be Grace. ’ (N. Evans).
Подвидом ситуации узнавания можно считать узнавание объекта на картине или фотографии. При этом имеет место сопоставление зрительного образа в памяти говорящего и наличествующих визуальных данных: “Look, here’s our. house, there’s the barn, these. wiggles must be our trees.” (J. Updike).
Must способен вводить гипотезу относительно местонахождения того или иного объекта. В первом из следующих примеров она основывается на косвенных перцептивных данных: наличие автомобиля свидетельствует о том, что его владелец находится неподалеку. Во втором случае имеет место заключение по аналогии, основанное на повторяемости ситуации: поскольку герой обычно останавливался в этом отеле по приезде в город, то и в этот раз он должен быть там. Ladislaus Malinowski must be somewhere in the neighbourhood since his car was there (A. Christie). “I suppose he must be at the Regency. He usually stays there, if he’s in town, because it's close to the office.” (D. Steel).
Кроме того, must может использоваться в шутливых предположениях: Her friend was parking the car. He must have parked it in another county, because it was another half-hour before he showed up (D. Steel).
Важно отметить, что для всех обозначенных коммуникативных ситуаций характерным является регулярное эксплицитное выражение обоснований вероятностной оценки в сопутствующем лингвистическом и/или коммуникативном контексте. В лингвистическом контексте обоснования могут быть представлены посредством: 1) придаточных предложений причины, вводимых союзами because, for, since (The boy must have said something funny because she looked up suddenly, laughing, showing a mouth full of braces (G. Blunt)); 2) придаточных предложений условия с союзом if (If I’ve really been asleep for two days, I must be very, very sick. Healthy people don’t sleep for two days (G. Blunt)); 3) дополнения с предлогом from (From the blood it was trailing, he knew it must be badly hurt (N. Evans)); 4) главной части сложноподчиненного предложения с придаточным дополнительным, со сказуемым, выраженным глаголом типа to suggest (Sally had to discipline herself not to stare at the man’s boots -outsized and black with an obsidian gleam, they reached up almost to the knee and suggested that
a detachment of cavalry must be waiting outside, poised for his word (D. Galbraith)); 5) главной части сложноподчиненного предложения с придаточным следствия с союзами so ... that (It was so small and so quick that Annie thought she must have imagined it (N. Evans)); 6) части сложносочиненного предложения, предшествующей логической связке so (She didn’t know how long they’d ridden. The sun was high so it must be some hours (N. Evans)); 7) части предложения, предшествующей обстоятельству следствия, выраженному инфинитивом (You must starve yourself to keep so lean [...] (J. Updike)).
Необходимо указать, что экспликация must высокой степени уверенности подтверждается наличием в ближайшем лингвистическом окружении модальных слов высокой степени достоверности (surely, of course, definitely), а также глаголов и глагольных конструкций с семантикой точного знания, уверенности (to know, to be sure, to be certain to): ‘I must have been ill’, decided Canon Pennyfather. ‘Yes, definitely I must have been ill. ’ (A. Christie). The fiction of Sally’s voluntary presence bothered her at first, all the more so because she was sure Rabe must have known the truth and had quite deliberately awarded her this moral promotion (D. Galbraith). Эксплицитным отражением хода мысли при выведении умозаключения выступают глаголы типа think, reflect, realize, deduce: After some fruitless searching of her memory she realised that the word ‘Rosen’ must be a name, one of the German Embassy staff she deduced, the only one to have stayed in the city (D. Galbraith). Семантика предположения представлена глаголами suppose, presume, surmise, believe, guess:
I suppose I must have had the bracelet in my hand and put it into the pocket of my suit without thinking, [...] (A. Christie).
Итак, модальный глагол must в качестве маркера выводного знания актуализирует семантику уверенного предположения о высокой степени вероятности соответствия пропозиции действительности. При этом он обладает весьма широким репертуаром дифференцированных контекстных значений, которые сопровождаются характерными формальными проявлениями.
Библиографический список
1. Беляева Е.И. Функционально-семантические поля модальности в английском и русском языках. - Воронеж: ВГУ 1985. - 180 с.
2. American Heritage Dictionary of the English Language. - Houghton Mifflin Company, 2000.
3. Cambridge International Dictionary of English: Guides You to the Meaning. - Cambridge University Press, 1996. - 1774 p.
4. Leech G., QuartvikJ. A Communicative Grammar ofEnglish. - М.: Просвещение, 1983. - 304 с.
5. Longman Dictionary of Contemporary English. - Longman, 2005. - 1949 p.
6. Palmer F.R. Modality and the English Modals. - Longman, London, New York, 1979. - 196 p.
7. The Oxford Modern English Dictionary. -Clarendon Press, Oxford, 1995. - 1287 p.
УДК 808.2-3
Г.И. Багрянцева ВОЕННАЯ ЛЕКСИКА В «ЗАПИСКАХ» Г.Р. ДЕРЖАВИНА
В статье произведена классификация слов, относящихся к военной сфере России середины XVIII века. Подробному лингвистическому описанию в ней подвергнута группа «Названия воинских чинов и званий». Автор рассматривает гипергипонимические отношения внутри слов указанной лексической группы, устанавливает время вхождения каждого слова в русский язык. Наряду с этим в статье раскрываются значения анализируемых слов, особенности их употребления в мемуарах Г.Р. Державина.
Ключевые слова: лексическая система, военная лексика, тематическая группа слов, гипер-гипонимические отношения в лексике, общая сема, дифференциальная сема.
В мемуарах Г.Р. Державина достаточно хорошо представлена военная лексика, характерная для русского языка середины XVIII века, поскольку он служил с марта 1762 года по 15 февраля 1777 года в лейб-гвардии Преображенском полку, отдав, таким образом, военной службе 15 лет своей жизни. Офицером русской армии был его отец, Роман Николаевич Державин, а младший брат поэта начал свою службу с должности капрала того же гвардейского полка. Кроме того, Г авриилу Романовичу приходилось общаться с видными офицерами и генералами во время его последующей государственной деятельности.
Военная сфера в XVIII веке подверглась существенным преобразованиям, особенно в царствование Петра I. Это обусловило успешное проведение военных кампаний на протяжении всего столетия. А в лексической системе русского языка данного периода военная терминология заняла достойное место.
Цель данной статьи состоит в классификации слов, относящихся к военной области, и установлении самой большой подгруппы военной лексики в «Записках» Г.Р. Державина с её последующим описанием, включающим: 1) определение значения слова; 2) установление времени его вхождения в русский язык; 3) анализ гипергипо-нимических отношений в данной подгруппе наименований.
Приступая к исследованию указанного лексического пласта, необходимо отметить, что «описание лексики по тематическим группам, сам состав которых устанавливается лишь при обращении исследователя к окружающей действительности, нужно признать весьма желательным» [5, с. 82]. Вместе с тем «исследование истории лексики в тематическом плане ввиду неизученности судьбы целого ряда основных групп остаётся актуальным и имеет целый ряд достоинств» [8, с. 24-25].
Военная лексика в мемуарах Г.Р. Державина представлена тремя видами наименований, а именно: названиями военных подразделений, названиями воинских чинов и званий и названиями оружия. Самой многочисленной из них является вторая подгруппа. К ней относится 28 лексических единиц. Именно в данной подгруппе наиболее отчётливо прослеживаются гипергипони-мические отношения.
В качестве родового наименования в подгруппе выступает слово чин, употребляемое Державиным как универсальный гипероним. «.в такие торжественные праздники обыкновенно производство по полку нижних чинов бывало...» (с. 40). «.желаю быть награждённым... за спасение колоний по собственному моему подвигу, как за воинское действие, чином полковника.» (с. 74).
Кроме универсального гиперонима в этой подгруппе можно выделить родовые наименования, охватывающие строго определенный круг видовых
