CC BY
25
КОНСТРУКЦИЯ С РЕПРЕЗЕНТИРУЕМОЙ РЕЧЬЮ В СИСТЕМЕ СИНТАКСИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ СОВРЕМЕННОГО РУССКОГО ЯЗЫКА
I Ю.А. Светашова
Аннотация. В статье рассматривается недостаточно описанная в лингвистических работах синтаксическая единица, служащая для передачи чужой речи. Для ее характеристики вводится новый термин - «конструкция с репрезентируемой речью». В системе синтаксиса конструкция представляет особый тип сложного предложения, одна из клауз которого является высказыванием, элементом референ-циально отличным от принимающего контекста.
Ключевые слова: конструкция с репрезентируемой речью, чужая речь, конструкция, сложное предложение, высказывание, полипредикативность, показатель связи.
Summary. The article deals with the syntactic structure, used for speech reporting, which hasn't been the object of thorough research yet. The new term for it is introduced ("the represented speech construction"). In the modern Russian syntax system it is labeled as a specific composite sentence, the subordinate clause of which is the utterance (phrase), the element referentially distinct from the matrix clause.
Keywords: represented speech construction, reported discourse, syntactic structure, composite sentence, utterance, polypredicativity, syntactic connection marker.
В центре внимания в данной статье иии находится мало освещенная в лингвистической литературе синтаксическая единица, для которой нами вводится специально созданный термин — конструкция с репрезентируемой речью (далее КРР). Приведем примеры структур, рассматриваемых в работе: (1) Запрыгали у него тогда губы вовсе не от злости, я клятву даю: схватил он меня за руку и выговорил свое великолепное «сту-пайте-с» решительно не сердясь (Ф. Достоевский. Идиот); (2) — Я должен поручиться за него ? // - Да // Это «да» прозвучало столь особо, что Гавриил призадумался (Б. Васильев. Были и небыли).
В представленных контекстах вводимое чужое высказывание реализует объектную валентность предиката (за-
нимая в предложении позицию дополнения или подлежащего) и сопровождается атрибутивным распространителем в форме среднего рода, что послужило основанием для рассмотрения подобных структур в рамках окказиональной субстантивации [7, 9 и др.]. Мы же предлагаем характеризовать выделенные конструкции в рамках синтаксиса текста и описывать содержательный и формальный аспекты связи в них, обусловливающие особенности функционирования, с учетом их специфики — наличия двух линий сообщения (автора и не-автора).
Внутренняя форма термина, предложенного нами для описываемой языковой единицы, — лат. repraesentare 1) наглядно представлять; 2) восстанав-
ливать, возобновлять; 3) воспроизводить, подражать — отражает общее значение синтаксического целого (КРР содержит чужую речь (ЧР), представленную «объектно», позволяя описать её как нечто цельное в единстве с актом говорения, ввести высказывание в принимающий контекст как объект рефлексии). Традиция терминирования вводимого компонента конструкции с ЧР предполагает сохранение некоторого параллелизма с терминами «прямая речь», «косвенная речь», «тематическая речь», «несобственно-прямая речь». А включение её в ряд конструкций обусловлено тем, что КРР представляет собой синтаксическое целое, «1) завершенное, с вполне определенными формальными границами, 2) имеющее внутреннюю формальную организацию (организацию, отвечающую определенному принципу), соответствующую определенным смысловым — высокой степени абстракции — отношениям между компонентами и 3) реализующееся в речевых произведениях разного семантического содержания и разного коммуникативного назначения» [6, 145].
Рассматривая КРР как смыслосо-держащую схему определенного класса — конструкцию для передачи ЧР, мы не можем обойти вопрос о ее месте в системе синтаксических единиц. КРР мы считаем сложным предложением особого типа. Во-первых, предложения, оформленные КРР, полип-ропозитивны. Они вводят в рассмотрение как минимум два положения дел (две внеязыковых ситуации). В приведенном выше фрагменте (1) ... выговорил свое великолепное^ «ступайте-с»(Ь)... (КРР минимальной конструк-
ции) пропозициональное содержание первой части (предложения-ввода) — Х выговорил, т.е. сообщение о речевом действии Х-а (уз. X промолчал), во второй части (включенной ЧР) представлено содержание сказанного Х-ом — речевой акт с иллокутивной функцией «побуждение»1. Ввод представляет собой в данном случае репрезентатив, включенное высказывание — директив, но последнее подчинено главной клаузе, так что иллокутивной силой (интегральной характеристикой данного высказывания как средства осуществления иллокутивного акта) всего предложения является «сообщение». Так конституируется единство двух пропозиций.
КРР как синтаксическая единица полипредикативна (если понимать под полипредикативностью наличие двух предикативных центров, вербализацию двух независимых актов предикации), при этом полипредикативная организация КРР предельно эксплицирована «раздельным представлением предикативных линий» — черта, определяющая при квалификации предложения как сложного. Предикативность — конституирующий признак предложения — наличествует и в главной клаузе (1.а), представляя сообщение в конкретном временном плане (прошлого), и в зависимой (1.6) — модифицируя сообщаемое в аспекте ирреальности.
В составе КРР его части характеризуются грамматической и интонационной взаимосвязанностью (включающее предложение соотносится в своем ритмико-интонационном строении с включенной ЧР, введению которой предшествует восходящее движение
337
1 Наличие показателей иллокутивной силы свидетельствует о независимости предикации (подробнее см. в работе [12], где представлена шкала утраты зависимой предикацией статуса предикации от независимого предложения (зетеШлаШу) к именной группе (поштаШу) [12, 200]).
2 / 2009 Преподаватель
338
тона и небольшая пауза), а также взаимообусловленностью содержания.
Части КРР синсемантичны: без компонента «содержание речи» (восприятия, объекта оценки) главная клауза структурно и семантически неполна. Как коммуникативная единица вводимая речь также не может включаться в контекст без изменения своего содержания в силу того, что она и принимающий контекст являются разными формами речетворческих актов (ср. с разновидностями контекстно-вариативного членения, по И.Р. Гальперину [4, 52]), и ее референтом является иная по содержанию ситуация — ситуация высказывания (vs. ситуация во внеязыковой действительности).
Сложнее говорить о предикативности вводимой части, если она состоит из высказывания / фрагмента высказывания, не имеющего предикативной основы (например, (2) — полипредикативна ли в этом случае КРР?). Уточним первоначально само понятие предикативности. В.В. Виноградов определил ее как «отнесенность содержания к реальной действительности, проявляющуюся в совокупности таких грамматических категорий, которые определяют и устанавливают природу предложения как основной и вместе с тем первичной грамматически организованной единицы» [3, 76], а именно с синтаксическими категориями модальности, времени и лица. Еще ранее А.М. Пешковский, употребляя термин «сказуемость», говорил о ней как о важнейшей из категорий, «так как в ней тесно сцепляются речь с мыслью» [5, 166]. Акт предикации (приписывание признака предмету
мысли) связан с конкретной ситуацией речи и осуществляется в высказывании, в то время как непредикативные группы формально не содержат набора компонентов, необходимых для привязки их к речевой ситуации.
Однако высказыванием может быть «любой линейный отрезок речи, в данной речевой обстановке выполняющий коммуникативную функцию и в этой обстановке достаточный для сообщения о чем-то» [8, 83]. И при условии информативной поддержки со стороны контекста высказывания любой структуры могут выполнять коммуникативную функцию (отнесенность к действительности здесь обеспечивает связь с речевой ситуацией). Таким образом, вводимая ЧР, всегда являясь высказыванием(единицей речевого общения или фрагментом, отсылающим к этому акту общения), конституирует вместе с включающим предложением полипредикативную конструкцию, в которой эксплицирована «смена речевых субъектов» [1, 176].
Приведем структурные схемы предложений, представляющих минимальную конструкцию КРР. В них А соответствует атрибутивному распространителю, и — высказыванию, вводимой ЧР, Р — опорному слову — предикату, носителю валентности на актант и2: [А (и)<0/_> Р]: Грустное «Привет.» он произнес, проходя мимо; [Р А] <0/:> (и): Он произнес грустное: «Привет»; [Р
А<0/:> (и) <0 / , / _ / , _ > -]: Он произнес грУстное: «Привет» и прошел мимо; (и) <0/ >
[А Р]: «Привет», произнесенное с грустью,
расстроило его.
Вводимая ЧР может находиться в препозиции, интерпозиции и постпо-
2 В угловых скобках обозначены знаки препинания, которые удалось зафиксировать в примерах, встречающихся в художественной литературе. Заметим, что пунктуационных указаний (а также рекомендаций употребления прописной и строчной букв) в известных нам справочниках на этот счет нет, и представленное описание конструкции может стать основой упорядочения пунктуации при оформлении КРР.
1ЕК
зиции к включающему высказыванию, при этом контактное расположение атрибутивного распространителя является обязательным3.
Видим, что КРР соотносится с определенной структурной схемой и представляет собой интонационно оформленное синтаксическое единство, состоящее из двух (или более) предикативных частей, которые позволяют сформулировать и высказать представление об отношениях между двумя (или более) ситуациями, вербализует два (или более) события в их взаимосвязи и выступает в качестве целостной коммуникативной единицы.
Существуют также предложения, которые выражают смысл большего объема, чем элементарное предложение, и воспроизводят структуру КРР редуцированно: (3) Ипполит Матвеевич с негодующим «пфуй» покинул пустырь и, чистя на ходу рукава пальто, направился домой (И. Ильф, Е. Петров. Двенадцать стульев). В представленном примере наличествуют включенное речевое произведение, атрибутивный распространитель, а вводящего носителя валентности на предикатный актант нет. Данные синтаксические структуры мы причисляем к полипредикативным конструкциям с сентенциальным сирконстантом4. Включенная ЧР обозначает речевое действие, сопутствующее действию субъекта,
выраженному предикатом главной клаузы, и в результате возникает обстоятельственная клауза. Несмотря на сходство этих предложений со структурами, семантически и конструктивно осложненными, необходимо подчеркнуть их принципиальное отличие: разнообразные формы репрезентации включенной пропозиции син-таксемами с событийной семантикой / обособленными членами предложения не содержат элементов, отсылающих не к уровню внеязыковой действительности, а к уровню высказывания (напомним, что в КРР в рамках включенного высказывания уже существует «сцепление речи с мыслью», т.е. собственно независимая предика-ция5). В силу отмеченной особенности мы не решаемся однозначно соотнести выделенные в КРР зависимые клаузы конструкций с сентенциальными актантами и сирконстантами соответственно с придаточными предложениями и зависимыми оборотами.
Характеристика КРР как сложной полипредикативной структуры базируется на том, что ЧР может быть линейно вложена внутрь главной клаузы, в которой содержится к тому же показатель связи. Сложноподчиненное предложение предполагает наличие подчинительного союза. М.И. Чере-мисина так характеризует функцию союза в полипредикативной конструк-
339
3 Нарушение этого принципа возможно в поэзии. Ср. с инверсионной структурой (уже приводимой нами): Всё в тебе так сладко-непонятно, Но твое запомнил я: «Приду» (И. Анненский. Стансы ночи).
4 Полипредикативные конструкции можно, используя терминологическое противопоставление Л. Теньера, разделить на конструкции с сентенциальным актантом и конструкции с сентенциальным сирконстантом (об этом: [10, 257]). В первом случае зависимая клауза заполняет актантную валентность предиката главной части, во втором - сирконстантную валентность любого слова-носителя главной части (как правило, также предиката). Разновидности КРР, охарактеризованные нами выше, представляют соответственно полипредикативные конструкции с сентенциальным актантом.
5 Ср.: «Чужая речь мыслится говорящим как высказывание другого субъекта, первоначально совершенно самостоятельное, конструктивно-законченное и лежащее вне данного контекста. Вот из этого самостоятельного существования чужая речь и переносится в авторский контекст, сохраняя в то же время свое предметное содержание и хотя бы рудименты своей языковой целостности и первоначальной конструктивной независимости» (выделено нами. - Ю.С.) [3, 114].
2 / 2009
Преподаватель
340
ции: «...аналитический показатель (связи. — Ю.С.), союз, который, заметим попутно, «не является членом» содержащей его П<редикативной> Е<диницы>, самим фактом своего вхождения в структуру зависимой части высказывания освобождает «знаменательную часть», и в частности — ее предикативный узел, от необходимости выражать факт и характер зависимости собственной формой» [11, 164]. В отличие от сложноподчиненного предложения в КРР эксплицитным показателем связи является обязательный компонент «знаменательной части» — атрибутивный распространитель: его согласовательные граммемы, принимая участие в моделировании коммуникативного акта в рамках КРР (и что очень важно, интерпретации передаваемого высказывания), служат средством связи включенной ЧР и предложения-ввода6.
Задача определения места КРР в системе синтаксических единиц русского языка усложняется необходимостью вписать анализируемый материал в классификацию, ориентированную на другой принцип структурной организации предложения. Справедливой кажется мысль М.И. Черемисиной о том, что сама категория сложного предложения подлежит «внутреннему развитию и расширению»: «она должна вобрать в себя "сомнительные" и "бесспорные" синтаксические формы и попытаться их объяснить, потому что с позиции теории простого предложения они объяснены быть, видимо, не могут» [11, 180]. Разработка новой классификации сложных предложений (построенной, например, с учетом характера взаимозависимости частей сложной клаузы) позволила бы учесть
разнообразие средств связи между конституэнтами сложного целого и показала бы структурное и референциаль-ное сходство двух конструкций, передающих прямую речь, — КПР и КРР.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бахтин М.М. Собрание сочинений. — Т. 5. — М., 1997.
2. Виноградов В.В. Введение // Грамматика русского языка. Т. II. Синтаксис. Ч. 1. — М., 1954.
3. Волошинов В.Н. Марксизм и философия языка: основные проблемы социологического метода в науке о языке. — Л., 1930.
4. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. — М., 2008.
5. Пешковский А.М. Русский синтаксис в научном освещении. — М., 2001.
6. Прияткина А.Ф. О перспективах применения понятия «конструкция» к изучению сложного предложения // Филологические чтения. Памяти Н.И. Великой. Сборник научных статей. — Владивосток, 2006.
7. Редькина О.В. Субстантивация как семантическое явление: Дис. ... канд. филол. наук. — Киров, 2003.
8. Русская грамматика. — Т. II. — М.,1980.
9. Смирнова Е.В. Окказиональные суб-стантиваты: структура, семантика, функционирование: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. — Тюмень, 2007.
10. Тестелец Я.Г. Введение в общий синтаксис. — М., 2001.
11. Черемисина М.И. О содержании понятия «предикативность» в синтаксисе сложного предложения // Полипредикативные конструкции и их морфологическая база. — Новосибирск, 1980.
12. Lehmann Chr. Typology of clause linkage. // Haiman J., Thompson S.A. (eds.). Clause Combining in Grammar and Discourse. — Amsterdam, Philadelphia, 1988. ■
6 При пассивной диатезе предиката, когда позицию подлежащего занимает объект, глагол (связка в составном именном сказуемом) также дублирует значение граммем рода и / или числа.
1ЕК
