CC BY
97
ЕРМАКОВА О.В., кандидат юридических наук, доцент, ermakova_alt@mail.ru Кафедра уголовного права и криминологии; Барнаульский юридический институт
Министерства внутренних дел Российской Федерации, 656038, г. Барнаул, ул. Чкалова, 49
ERMAKOVA O.V.,
Candidate of Legal Sciences,
associate professor,
ermakova_alt@mail.ru
Chair of criminal law
and criminology;
Barnaul Law Institute
of the Ministry of the Interior
of the Russian Federation,
Chkalova St. 49, Barnaul, 656038,
Russian Federation
конструкции составов и момент окончания преступлений, предусматривающих ответственность
за подстрекательские действия
Аннотация. В статье рассматривается проблема установления вида конструкций составов и момента окончания подстрекательских действий, ответственность за совершение которых предусмотрена Особенной частью Уголовного кодекса Российской Федерации. Учитывая тот факт, что законодателем для описания таких деяний используются отглагольные существительные, обладающие двойственным значением процесса совершения деяния и его результата, автор статьи уделяет особое внимание этимологическому значению терминов, используемых законодателем для описания деяния. Детально проанализированы соответствующие постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации, а также судебные решения по данной категории дел.
Ключевые слова: конструкция состава оконченного преступления; усеченный состав преступления; момент окончания преступления; подстрекательские действия; подстрекатель.
the structure of the corpus delicti and the moment of the completion of the crimes providing liability for incitement
Annotation. The article deals with the problem of establishing the type of the structure of elements of crimes and the moment of the completion of the incitement actions, the liability for the commission of which is provided by the Special Part of the Criminal Code of the Russian Federation. Considering the fact that the legislator uses verbal nouns for describing such acts, which can have a dual meaning of the process of committing the act and its result, the author of the article paid special attention to the etymological meaning of the terms used by the legislator to describe the act. The corresponding decisions of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation, as well as the judicial decisions on this category of cases, are analyzed in detail.
Keywords: elements of the completed crime; inchoate crime; the moment of the completion of crime; incitement actions; inciter.
В настоящее время достаточно распространенным направлением уголовной политики выступает выделение в Особенной части УК РФ в качестве самостоятельных преступлений действий подстрекателя (ч. 4 ст. 33 УК РФ). Это подтверждается тем, что большинство внесенных в Особенную часть УК РФ изменений связано с нормами, предусматривающими ответственность подстрекателя в отдельных видах преступлений (например, преступления террористической направленности, экстремистской направленности, против жизни и т.д.).
Анализ УК РФ позволяет отнести к составам, предусматривающим ответствен-
ность за подстрекательство, следующие: доведение до самоубийства (ст. 110 УК РФ); склонение к совершению самоубийства или содействие совершению самоубийства (ст. 110.1 УК РФ); торговля людьми (в части вербовки) (ст. 127.1 УК РФ); вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления (ст. 150 УК РФ); вовлечение несовершеннолетнего в совершение антиобщественных действий (ст. 151 УК РФ); вовлечение несовершеннолетнего в совершение действий, представляющих опасность для жизни несовершеннолетнего (ст. 151.2 УК РФ); оказание противоправного влияния на результат официального спортив-
ного соревнования или зрелищного коммерческого конкурса (ст. 184 УК РФ); содействие террористической деятельности (ст. 205.1 УК РФ); публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма (ст. 205.2 УК РФ); склонение к потреблению наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов (ст. 230 УК РФ); склонение спортсмена к использованию субстанций и (или) методов, запрещенных для использования в спорте (ст. 230.1 УК РФ); вовлечение в занятие проституцией (ст. 240 УК РФ); публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности (ст. 280 УК РФ); публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации (ст. 280.1 УК РФ).
Вопрос о видах конструкций составов оконченных преступлений, используемых законодателем в данных составах, а соответственно, и о моментах окончания преступлений относится к числу дискуссионных. Единственным является то, что большинство данных составов не являются материальными, поскольку диспозиции выделенных статей не содержат указания на преступные последствия, с которыми бы связывался момент окончания преступления (исключение составляет состав доведения до самоубийства, закрепляющий последствия в виде самоубийства потерпевшего либо покушения на него).
В этой части достаточно спорными представляются разъяснения Пленума Верховного Суда относительно квалификации преступлений, предусмотренных ст.ст. 150 и 151 УК РФ, следующего содержания: «Если последствия, предусмотренные диспозициями названных норм, не наступили по независящим от виновных обстоятельствам, то их действия могут быть квалифицированы по ч. 3 ст. 30 УК РФ и по ст. 150 УК РФ, либо ст. 151 УК РФ»* (курсив наш. - О. Е.). Очевидно, что данное разъяснение не соответствует законодательной редакции диспозиций статей 150 и 151 УК РФ, в которых
* О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 1 февр. 2011 г. N 1 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2011. N 4.
последствия совершения преступлений не получили юридического выражения.
Верховный Суд РФ неоднократно корректировал разъяснения момента окончания преступлений, предусматривающих ответственность за подстрекательские действия.
Например, согласно постановлению Пленума Верховного Суда от 14 февраля 2000 г. N 7 «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних» (в настоящее время утратило силу) момент окончания вовлечения несовершеннолетнего в совершение преступления или в совершение антиобщественных действий не зависел от того, совершил ли несовершеннолетний какое-либо из указанных противоправных действий**.
В пункте 42 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 1 февраля 2011 г. N 1 «О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних» момент окончания вовлечения связывается с моментом совершения несовершеннолетним преступления, приготовления к преступлению, покушения на преступление или после совершения хотя бы одного из антиобщественных действий.
В постановлении от 15 июня 2006 г. N 14 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами» Верховный Суд РФ придерживается предыдущей позиции, не связывающей момент окончания подстрекательских действий с поведением склоняемого лица. В частности, в нем указывается: «Склонение к потреблению наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов может выражаться в любых умышленных действиях, в том числе однократного характера, направленных на возбуждение у другого лица желания их потребления (в уговорах, предложениях, даче совета и т.п.), а также в обмане, психическом или физическом насилии, ограничении свободы и других действиях, совершаемых с це-
** О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 14 февр. 2000 г. N 7 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000. N 4.
лью принуждения к потреблению наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов лицом, на которое оказывается воздействие. При этом для признания преступления оконченным не требуется, чтобы склоняемое лицо фактически употребило наркотическое средство, психотропное вещество или их аналог»*.
Подобная «мобильность» момента окончания преступлений, предусматривающих ответственность подстрекателя, не только приводит к неоднозначному толкованию норм уголовного закона, но и вызывает сложности в определении конструкции составов преступлений, поскольку установление момента окончания преступления на начальном этапе совершения деяния, вне зависимости от его завершенности свидетельствует о конструкции усеченного состава преступления, а определение момента окончания на этапе завершения преступного деяния - о наличии формального состава.
Представляется, что решение вопроса о виде конструкций составов преступлений, предусматривающих ответственность за подстрекательские действия, и моменте окончания таких преступлений в своей основе связано с разработкой способов отражения в законе конструкции состава и способов отражения момента окончания преступления.
Первая группа способов представляет собой приемы, используемые законодателем для отражения в норме уголовного закона той стадии механизма преступного деяния, на которой установлен юридический момент окончания преступления.
В свою очередь, способы отражения в законе момента окончания преступлений - это те приемы, которые используются для конкретизации момента окончания преступления.
От того, насколько удачным с позиций законодательной техники является отражение вида конструкции состава преступления, зависит правильность установления «границ» юридического момента
* О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15 июня 2006 г. N 14 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2006. N 4.
окончания преступления; от описания же момента окончания того или иного преступления зависит эффективность правоприменительной деятельности и в конечном итоге - эффективность самого уголовного закона.
Описание преступлений, предусматривающих ответственность за подстрекательские действия, не связано с указанием в диспозициях статей Особенной части на преступные последствия, что свидетельствует об использовании формального или усеченного состава (поскольку именно в этих составах законодатель дает представление о самом совершаемом деянии). В этом случае вывод о конструкции состава преступления должен основываться на толковании признаков самого деяния, демонстрирующих его смысловое значение.
При описании момента окончания преступления с усеченным составом необходимо использовать такие термины (выражения) для обозначения преступного деяния, которые подчеркивают одномомент-ность (предельную краткость) совершения деяния, независимость начального акта от завершения преступного деяния, и тем более от наступления преступного результата.
Например, использование термина «посягательство на жизнь» (ст.ст. 277, 295, 317 УК РФ), исходя из этимологии, означающего попытку [1, с. 185], демонстрирует установление уголовной ответственности за начальные действия, независимо от успешности их завершения.
Еще одним способом описания деяния при использовании конструкции усеченного состава выступает указание наряду с преступным деянием на цель деятельности преступника, достижение которой находится за рамками состава преступления (такой способ использован во всех усеченных составах). Данный способ позволяет показать временную протяженность преступления, разделяющую преступное деяние и преступный результат. Так, в составе разбоя (ст. 162 УК РФ) такой отдаленной целью является цель хищения, в составе бандитизма (ст. 209 УК РФ) - нападение на граждан или организации и т.д.
Таким образом, терминологическое оформление деяния при использовании усеченного состава должно отражать незавершенность преступления, признание наказуемым его начального проявления.
Как показывает анализ диспозиций статей Особенной части УК РФ, для описания преступного деяния законодатель использует форму отглагольного существительного, что создает впечатление процесса осуществления деяния, имеющего протяженность во времени.
В русском языке отглагольные существительные употребляются в двух значениях: процесс (действие) и (или) результат процесса [2, с. 233]. Соответственно, законодатель при использовании такого существительного может вложить в его содержание различное значение и «связать момент окончания преступления с любой стадией процесса» [3, с. 76].
При этом представляется, что проблема состоит не в самом использовании отглагольных существительных, а в отсутствии общего правила определения момента окончания преступления, в котором деяние обозначается таким образом.
Так, согласно анализу, представленному в монографии Л.Л. Кругликова, «изнасилование и совершение насильственных действий сексуального характера полагаются оконченными с момента начала совершения таких действий, независимо от их завершения и наступивших последствий; незаконные охота и рыболовство - с момента начала добычи, независимо от того, добыты ли водные животные или растения; изготовление фальшивых денежных знаков - с момента готовности хотя бы одной единицы. Иначе говоря, в одних случаях момент окончания связывается с началом осуществления деятельности, в других - с ее фактическим завершением; в третьих - с успешным (хотя бы частично) итогом для виновного осуществленного им поведения» [3, с. 73-75].
По нашему мнению, с целью единообразного толкования и применения уголовного закона, а также для обеспечения принципов законности и справедливости при определении конструкции состава оконченного преступления и момента окончания преступления, описанного при помощи отглагольных существительных, следует:
1) определить смысловое значение используемого законодателем термина с целью решения вопроса о виде конструкции состава;
2) унифицировать понимание значения отглагольного существительного, используемого для описания деяния.
В частности, в формальном составе преступления отглагольное существительное необходимо понимать исключительно с точки зрения фактического завершения деяния, а в усеченном составе - процесса совершения, независящего от наступления результата.
Применяя представленный алгоритм к преступлениям, по которым предусмотрена ответственность за подстрекатель -ские действия, становится очевидным, что для описания деяния законодатель использует различные термины: «доведение», «склонение», «вовлечение», «оказание влияния», «призывы», «вербовка». При этом в диспозициях статей данные термины не разъясняются, что вызывает необходимость обращения к их этимологическому значению.
Термин «склонение» означает убедить в необходимости какого-либо поступка; «вовлечение» - побудить к участию в чем-нибудь; «влияние» - процесс изменения одним субъектом поведения другого; «вербовка» - вовлекать в состав чего-либо, привлекать к какому-либо делу [1, с. 191]; «призыв» - одна из форм активного воздействия на сознание, волю и поведение людей для формирования в них побуждения к определенному виду деятельности [4, с. 17].
очевидно, что по своей сути данные термины выступают синонимами с общим смысловым значением, заключающимся в оказании влияния одного лица на другое для достижения определенной цели. Эта цель может касаться как совместного совершения преступления, так и выполнения склоняемым иных непреступных действий (например, самоубийства, занятия проституцией и т.д.).
В научной литературе эти термины также используются в качестве синонимов. Например, в комментариях к УК РФ разъясняется: «Вовлечение в занятие проституцией означает склонение лица к систематическому вступлению в сексуальные отношения за плату» [5, с. 122].
Вывод относительно синонимичности терминов, описывающих подстрекательские действия, свидетельствует о несовершенстве диспозиции ст. 151.2 УК РФ «Вовлечение несовершеннолетнего в совершение действий, представляющих опасность для жизни несовершеннолетнего», закрепляю-
щей формулировку: «Склонение или иное вовлечение...». В связи с этим считаем необходимым диспозицию ст. 151.2 УК РФ привести в соответствие с ее названием, исключив термин «склонение».
Представленное этимологическое значение терминов «склонение», «вовлечение», «оказание влияния», «призыв», «вербовка» свидетельствует о необходимости их понимания как процесса воздействия на склоняемое лицо, независимо от результативности совершенных действий.
Однако следует отметить, что в научной литературе предлагается и иное понимание данных действий. Отдельными авторами в понятие вербовки включается достижение соглашения между вербовщиком и потерпевшим (в устной или письменной форме) [6, с. 23-26].
Судебные органы в приговорах по данным преступлениям также описывают не только процесс воздействия, но и результат. 21 из 24 проанализированных приговоров по ст. 230 УК РФ содержит указание на совместное употребление наркотических средств как результат склонения (87,5 %). Аналогичное описание используется в приговорах по ст. 240 УК РФ, в которых суд излагает деятельность по оказанию сексуальных услуг вовлекаемым как необходимое условие вовлечения.
В связи с этим содержание отглагольных существительных, используемых в ст.ст. 110.1, 151.2, 230, 240, 280, 280.1 УК РФ, позволяет сделать вывод об усеченной конструкции данных составов, предполагающей установление момента окончания преступления на начальном этапе воздействия, независимо от того, удалось ли виновному лицу достичь преступный результат. Следовательно, в судебном решении необходимо описать воздействие на склоняемое лицо без указания на его результат. В свою очередь, невыполнение подстрекаемым конкретных действий, находится за пределами состава преступления, и отсутствие последних не препятствует признанию преступления оконченным.
Таким образом, следует признать верными разъяснения момента окончания данных преступлений, предлагаемые в научной литературе. Например, применительно к составу публичных призывов к осуществлению экстремистской деятельности указывается: «.публичный призыв к
осуществлению экстремистской деятельности признается оконченным с момента публичного провозглашения (распространения) хотя бы одного обращения независимо от того, удалось побудить других граждан к осуществлению экстремистской деятельности или нет» [7, с. 12-13].
Иное значение у термина «доведение», под которым понимается привести в какое-либо состояние, породить в ком-нибудь (чем-нибудь) какие-нибудь последствия [1, с. 193]. Очевидно, что данный термин охватывает не только процесс осуществления, но и тот результат, к которому стремится виновный.
Именно поэтому законодатель в диспозиции ст. 110 УК РФ точно описывает не только доведение, но и те изменения, которые должны произойти после его совершения (речь идет о самоубийстве или покушении на самоубийство).
В части описания преступных последствий диспозицию ст. 110 УК РФ нельзя признать удачной, поскольку термин «покушение» используется в науке уголовного права для обозначения стадии развития преступной деятельности. Включение в термин «покушение» содержания, не связанного с развитием преступной деятельности в пространственно-временном отрезке, приводит к многозначности данного понятия и, как следствие, сложностям толкования уголовного закона. В связи с этим следует поддержать предложения о замене термина «покушение» на термин «попытка» [8, с. 9], который уже используется в диспозиции ст. 304 УК РФ для определения термина «провокация».
На основании изложенного состав доведения до самоубийства следует признать материальным, а момент окончания данного преступления следует связывать только с подстрекательской деятельностью, которая привела к наступлению последствий в виде самоубийства или покушения на него.
Особый интерес представляет судебная практика по применению состава преступления, предусмотренного ст. 110 УК РФ, при наступлении последствий в виде покушения на самоубийство. Так, судебные органы доказывают не только факт доведения, повлекший попытку потерпевшего лишить себя жизни, но и причинение тяжкого вреда здоровью в результате
попытки самоубийства, не приведшее к смерти вследствие своевременно оказанной помощи*. Представляется, что подобное направление практики не соответствует толкованию ст. 110 УК РФ, предусматривающей ответственность за доведение, не только при наступлении последствий в виде самоубийства, но и при наличии покушения потерпевшего на самоубийство, которое может и не связываться с причинением тяжкого вреда здоровью.
Представленное исследование позволяет сформулировать следующие выводы:
1. При толковании отглагольных существительных, используемых для описания преступного деяния в формальном составе, необходимо их единообразное понимание, предполагающее не только процесс совершения какого-либо действия, но и его результат, с наступлением которого преступление будет признаваться оконченным.
2. Понимание отглагольного существительного в конструкции усеченного
* Уголовное дело N 1-104/2013. URL: https:// rospravosudie.com/court-dubovskij-rajonnyj-sud-volgogradskaya-oblast-s/act-472721187/
состава включает в его содержание только начальный этап процесса исполнения деяния, независимо от успешности результата.
3. Применительно к преступлениям, предусматривающим ответственность за подстрекательские действия (ст.ст. 110.1, 150, 151, 151.2, 184, 205.1, 205.2, 230, 230.1, 240, 280, 280.1 УК РФ), исходя из этимологического значения синонимичных терминов, описывающих преступное деяние, конструкции составов следует признать усеченными, а момент окончания связывать исключительно с начальными этапами подстрекательства. Исключение составляет состав доведения до самоубийства (ст. 110 УК РФ), который по своей конструкции является материальным, поскольку, во-первых, значение термина «доведение» включает в себя не только процесс осуществления деяния, но и его результат, отсутствие которого не позволяет признать преступление оконченным; во-вторых, в диспозиции ст. 110 УК РФ законодатель описывает преступные последствия в виде самоубийства потерпевшего или покушения (попытки) на самоубийство.
Список литературы
1. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю.Толковый словарь русского языка. М.: Азъ, 1996. 928 с.
2. Щепельков В.Ф. Уголовный закон: преодоление противоречий и неполноты. М.: Юрлитинформ, 2003.
416 с.
3. Кругликов Л.Л., Спиридонова О.Е. Юридические конструкции и символы в уголовном праве. СПб.: Юрид. центр Пресс, 2005. 336 с.
4. Галяшина Е.И. Лингвистика против экстремизма. М.: Юрид. мир, 2006. 96 с.
5. Уголовное право России. Части Общая и Особенная / под ред. А.В. Бриллиантова. М.: Норма, 2015.
1184 с.
6. Толстухина Т.В., Гусейнов Т.А. Вербовка лиц на первоначальном этапе торговли людьми // Известия Тульского государственного университета. Экономические и юридические науки. 2013. N 5-2. С. 23-26.
7. Ермакова О.В. Квалификация следователем составов преступлений экстремистской направленности (ст. 280, 282, 282.1-282.2 УК РФ) на стадии возбуждения уголовного дела. Барнаул: Барнаульский юрид. ин-т МВД России, 2014. 59 с.
8. Уколова Ю.А. Проблемы квалификации доведения до самоубийства как преступного деяния: авто-реф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2008. 24 с.
