CC BY
31Theatrum mundi
Конструирование социальной реальности на тюркском пространстве
Этнолингвистический аспект
© Аватков В. А., Гузаеров Р. И.
© Avatkov V., Guzaerov R.
Конструирование социальной реальности на тюркском пространстве.
Этнолингвистический аспект
Constructing social reality in the Turkic space. Ethnolinguistic aspect
Аннотация. Проанализированы случаи использования языка для формирования новой социальной реальности на тюркском пространстве. Отмечаются перформативное свойство и дискурсивная сила языка. Обозначены истоки латинизации алфавитов стран Средней Азии, идеологизированность данного процесса и негативные результаты языковых реформ. Представлен пример попыток изменения значения слова «тюрк» и интересов Турции в этом процессе. Делается вывод о том, что языковое поле становится одной из областей активной внешнеполитической деятельности Анкары.
Annotation. The authors analyze the cases of using language to form a new social reality in the Turkic space. The performative property and discursive power of language are noted. The origins of the Romanization of the alphabets of Central Asian countries, the ideologization of this process and the negative results of language reforms are outlined. An example of attempts to change the meaning of the word "Turk" and the interests of Turkey in this process is presented. It is concluded that the language field is becoming one of the areas of Ankara's active activity.
Ключевые слова. Язык, лингвистический конструктивизм, Средняя Азия, Турция, тюрки, латинизация, языковая политика.
Key words. Language, linguistic constructivism, Central Asia, Turkey, Turks, Romanization, language policy.
Современная международная система характеризуется нестабильностью. Смена мирового порядка сопровождается ростом глобальной конкуренции и конфликтности. Одной из особенностей трансформации миропорядка является рост влияния этнического и религиозного факторов в идейно-ценностном поле мировой политики. Эти факторы начинают активно использоваться государствами в деле формирования собственных подсистем международных отношений, в том числе через конструирование дискурса.
В своей внешнеполитической деятельности Турция активно использует различные методы его конструирования. Данный подход способствует
АВАТКОВ Владимир Алексеевич — ведущий научный сотрудник, заведующий отделом Ближнего и постсоветского Востока ИНИОН РАН, доктор политических наук.
ГУЗАЕРОВ Разиль Илшатович — младший научный сотрудник отдела Ближнего и постсоветского Востока ИНИОН РАН.
поддержанию в общественном сознании образа Турции как государства-лидера, центра тюркского мира. Помимо использования дискурса о воображаемой географии через картографирование [16], наблюдаются попытки использования языка для формирования новой социальной реальности. Через языковые игры начинает формироваться новый дискурс, направленный на изменение этнокультурного и этнополитического кодов тюркских народов.
Теоретический аспект формирования реальности через язык
Для понимания значимости подобных методов в деле конструирования социальной реальности необходимо разобраться в теоретическом аспекте данного вопроса. Модернистский лингвистический конструктивизм демонстрирует значение роли языка для людей и государств. В результате проведения научных исследований выдвинут тезис о конструировании структурами языка социальных фактов, что позволяет изучать сознание и реальность через язык [17. P. 115].
Э. Адлер считает модернистский лингвистический конструктивизм сочетанием субъективной герменевтики и консервативного когнитивизма [17. P. 116]. В данном случае субъективная герменевтика означает невозможность существования объективного знания из-за конструирования реальности языком. Иными словами, процесс мышления происходит на языке, что определяет его влияние на само мышление. Консервативный когнити-визм выражается в стремлении к объяснению и пониманию социальной реальности, а не деконструкции понятий и пр.
Не существует заранее заданной реальности, язык помогает выстроить мышление человека и обозначить границу между реальностью и мышлением [20]. В этом выражается перформативное свойство языка, оно создает что-то новое, конструирует социальную реальность.
При этом значение слова не присутствует в сознании исходно, это значение создается дискурсом. Объект определяется не тем, чем он является, а его взаимосвязью со структурой. Определение смысла и истины не имеет ничего общего с реальностью. Вместо этого смысл и истина определяются разными социологическими факторами (например, отношениями власти) внутри дискурса [23. P. 54—55].
Дискурсивная сила производит и воспроизводит интерсубъективные смыслы, т. е. именно она определяет то, как будут пониматься социальные факты. Дискурсивная сила делает возможным манипуляции с помощью языка, при которых начинают навязываться определенные смыслы и интерпретации и убираться из дискурса другие [2].
Примат эпистемологии в модернистском лингвистическом конструктивизме превращает процесс понимания социальной реальности в раскрытие процессов, посредством которых социальные факты конструируются языком и правилами [17]. Социальная жизнь — переплетение социальных
норм, правил и ценностей. С одной стороны, они конструируют людей, а с другой — сами конструируются людьми в ходе их дискурсивного взаимодействия. Именно язык становится инструментом, который насыщает смыслом все эти явления. Цели акторов обозначаются выражением через язык желаний и мотиваций.
Н. Онуф утверждал, что люди через свои действия и слова создают мир, который они видят. Слова в данном случае выступают в роли действия. При постоянном повторении речевых актов они превращаются в обычаи. После этого обычаи превращаются в правила, когда люди осознают, что их действия происходят из-за того, что именно так надо поступать. Таким образом, правила, которые изначально существовали в форме речевого акта, начинают конструировать нашу реальность [21].
Роль языка прослеживается и в вопросе национализма. Рассуждая о зарождении нации и национализма, Б. Андерсон уделяет внимание данному явлению. Он обнаруживает, что «национальные печатные языки» сыграли одну из ключевых идеологических и политических ролей в появлении на-ционализмов в период с 1820-го по 1920 г. Работы филологов, грамматиков и литераторов привели к формированию европейских национализмов в XIX в. Развитие и распространение местных языков привело к тому, что воспитанные на родном языке народы смогли осуществить проекты независимых национальных государств [3. С. 89—104].
Таким образом, язык — действенный инструмент формирования новой социальной реальности. Влияя на язык, меняя значение слов, добавляя новые смыслы, государства могут формировать новое политическое, культурное пространство и постепенно расширять через языковые игры свое влияние на эти пространства.
Латинизация тюркских языков Средней Азии
Процессы трансформации языка в тюркских государствах не новы. С распадом СССР и образованием новых государств в Средней Азии и Закавказье в них начали звучать идеи о необходимости смены алфавита. При этом необходимость реформ письменности диктовалась не академической средой, а национальной интеллигенцией, т. е. данная сфера подвергалась активной идеологизации [7. С. 66].
Кириллица представлялась как чуждая и навязанная языковая система, а перевод на латиницу преподносился как путь к вестернизации и мировой коммуникации. При этом, провозгласив целью стирание «наследия колониализма» советского прошлого, государства, тем не менее, применяли советские методы распространения реформ. В Туркменистане и Узбекистане, которые одними из первых перешли на латиницу, не было проведено каких-либо исследований и референдумов по теме языковой реформы. Она преподносилась как изъявление воли и желание народа [7. С. 67—68]. Помимо этого, официальные власти выдвигали тезисы о том, что латинизация алфавита поможет приобщить население к глобальному
информационному и культурному пространству, откроет возможности для более легкого изучения иностранных языков [10].
Трудности перехода на латиницу демонстрируют идеологизирован-ность тезиса о чуждости кириллицы для тюркских языков. Проблемы наблюдались в передаче определенных букв и звуков через латиницу, что вызывало серьезные обсуждения в академической среде. Если в кириллице была выработана соответствующая символика для передачи звукописи тюркских языков, то в латинице передача всех особенностей языка была затруднительна.
Итоговый вариант алфавита в Казахстане был принят лишь с третьей версии [6], а в Узбекистане властям приходилось законодательно видоизменять латинскую версию алфавита после принятия закона о языковой реформе [7. С. 68]. Во всех странах, перешедших или переходящих на латиницу, наблюдались одинаковые проблемы: отсутствие понимания в источниках финансирования реформы, сложности с переобучением местного населения, затягивание всего процесса перехода [9].
При этом переход на латиницу привел к тому, что молодое поколение жителей стран, которое обучалось только на латинице и не знало ни русского, ни кириллического варианта родного языка, оказалось оторвано от громадного массива культурного и интеллектуального богатства, в том числе и своего. Замены этому не было найдено, что привело к тому, что новое поколение граждан имеет ограниченное количество новой или переведенной литературы на латинице [4].
В данном контексте большую значимость имеет вопрос о том, кто будет насыщать страны литературой на латинице: сами государства или же внешние игроки? Турция уже активно ведет работу в данном направлении. Международная тюркская академия в 2022 г. утвердила учебники общетюркской истории, географии и т. д. [13]. В связи с ограниченными возможностями тюркских государств в деле производства литературы они остаются подвержены влиянию других стран, имеющих возможности в данном направлении, например Турции. Однако усилия Анкары будут направлены на формирование общего культурного пространства через турецкие идеологемы, которые, размывая язык, будут трансформировать лингвокультурный пласт государств.
Влияние Турции на языковые вопросы прослеживалось и до этого. В контексте языковой реформы в странах регионах обсуждалось два варианта основы для алфавита: арабский и латиница. Именно в этот момент в Турции появляются публикации, посвященные алфавиту тюркских языков [7. С. 67]. В 1991 г. в Турции состоялась международная конференция с участием представителей тюркских государств, где был принят общий тюркский алфавит на основе турецкого [19].
Массового принятия данного алфавита так и не произошло. Но работа в этой области началась с новой силой с момента преобразования Совета сотрудничества тюркоязычных государств в Организацию тюркских государств (ОТГ). В «Видении тюркского мира — 2040» имеется пункт о необхо-
димости наращивания усилий по достижению единства в алфавите и терминологии [22].
В ноябре 2022 г. в Самарканде прошел саммит глав государств ОТГ, в повестку дня которого был включен пункт о создании единого алфавита. До этого проводились семинары по данному вопросу [11]. Таким образом, Анкара активно вводит в обсуждение создание единого тюркского алфавита. Цель Турции одна — «отуречить» лингвистическое пространство тюркских государств через подобные инициативы. Создание соответствующей комиссии при ОТГ является далеко идущим шагом в деле формирования тур-коцентричной подсистемы международных отношений.
Новое понимание слова «тюрк»
На этом лингвистические трансформации на тюркском пространстве не закончились. Например, в общественную среду начинают транслировать новые смыслы, которые ставят под сомнение устоявшиеся термины.
В статье, опубликованной на сайте казахстанского информационного агентства «Медиа-портал CARAVAN.kz» [15], автор предлагает новое значение слова «тюрк», которое традиционно воспринимается как этнический термин. Основываясь на интервью и работы исследователей из Казахстана и России, автор выдвигает идею, что термин «тюрк» на самом деле обозначает религиозную принадлежность человека. Такие выводы делаются на основе анализа рунических надписей и сравнения на основе метода филологической компаративистики слова «тюрк».
За подобными работами может скрываться сакральный смысл. Турция долгое время следует идеологии пантюркизма на туркоцентричных основах, активно продвигая общий «тюркский/турецкий мир» [8. С. 137]. Поскольку в самом турецком языке нет разницы между «тюркским» и «турецким», то в понимании Турции они взаимодействуют с турецкими государствами, турецкими народами, говорящими на разных диалектах турецкого языка. Нередким стало употребление таких терминов, как «азербайджанский турецкий» [18] и т. д.
Однако на постсоветском Востоке, куда входят пять независимых тюркских государств, широко распространен русский язык. Благодаря этому местное население имеет представление о различии между «турецким» и «тюркским», воспринимая сотрудничество с Турцией именно как «тюркское сотрудничество», о чем свидетельствуют новости на русском языке на сайтах глав государств стран Средней Азии [12; 14].
Данная теория открывает для Турции возможность разрешения этой проблемы. Придавая слову «тюрк» религиозное значение, авторы пытаются сакрализировать само это понятие. Утверждается, что использование сочетаний «тюрк-мусульманин», «тюрк-буддист» неверно. Тюрками могли именовать себя только приверженцы тенгрианства. Один из исследователей, на кого ссылаются разработчики данной теории, как раз является приверженцем этого религиозного направления [5].
Сакрализация указанного понятия может иметь четкую цель. Ведь в этом случае возникает следующий логический ряд: «тюрк» — человек, исповедующий тенгрианство. А значит, все тюрки (в классическом понимании российской тюркологии), которые в основной массе исповедуют ислам, не могут быть «тюрками» в новом значении. Для их обозначения остается единственное слово — «турок».
Так авторы и исследователи начинают конструировать новый дискурс и «отуречивать» целый тюркский этнос. Принимая данную постановку проблемы верной, мы придем к турецкому видению тюркского пространства и будем вынуждены использовать понятия «турецкий татарский», «турецкие народы» и т. д., что пагубно скажется как на идентичности тюркских народов, так и на понимании интересов тюркских государств. Современный турецкий пантюркизм не учитывает цивилизационные и исторические особенности других тюркских народов и способен прибегнуть к стиранию их культурных кодов в целях формирования общей идентичности [1].
В целом положения этой теории не получили широкого оборота, а комментарии в соцсетях полны недоумения. На наш взгляд, перед нами интересный случай применения языковых игр с целью открыть новое пространство в дискурсе туркоцентричной интеграции и внедрить новые смыслы в общественное сознание.
* * *
Конструирование дискурса через язык становится одним из инструментов, способных повлиять на формирование новой реальности на тюркском пространстве. Сторонники идей туркоцентричной интеграции могут использовать «языковые игры», меняя значения устоявшихся терминов для конструирования общей тюркской идентичности.
Можно выделить два этапа в конструировании дискурса. Сначала из-под языка выбивается историческая основа, как произошло в случае с заменой кириллицы на латиницу, что подается как поворот к модерну от архаики. Тем самым новое поколение носителей языка лишается доступа к большому объему текстов прошлого. Затем идет насыщение новой, «идеологически правильной» литературой, как это видно на примере активизации деятельности Турции по изданию соответствующих книг и учебных пособий. Одновременно с этим предпринимаются попытки псевдонаучного обоснования изменений определенных терминов и смыслов, как было представлено на попытках изменить значение слова «тюрк».
Через трансформацию языка ведется создание единого культурно-лингвистического пространства. Языковое поле становится одной из областей формирования общей идентичности, ее унификации. Данные этнолингвистические проекты направлены на смену этнополитическо-го кода тюркских государств. Турция стремится внести свой вклад в ход
этих процессов, навязывая свой национальный опыт как стандарт для тюркоязычных стран и предлагая собственные туркоцентричные модели развития. Язык становится одним из инструментов активной деятельности Турции для формирования собственной подсистемы международных отношений.
Литература
1. Аватков В. А., Сбитнева А. И. Новый национализм Турецкой Республики // Вестник РУДН. Серия: Политология. 2022. № 2.
2. Алексеева Т. А. Мыслить конструктивистски: открывая многоголосый мир // Сравнительная политика. 2014. № 1(14).
3. Андерсон Б. Воображаемые сообщества : Размышления об истоках и распространении национализма / пер. с англ. В. Николаева ; вступ. ст. С. Баньковской. М. : КАНОН-пресс-Ц : Кучково поле, 2001.
4. Валиев Р. Что будет читать молодежь Средней Азии после двух смен алфавита? : интервью // ИА «Красная Весна». 2022. 23.11. —https://rossaprimavera.ru/article/e9678e65 (дата обращения: 04.12.2022).
5. Еспенбетов Ерлан Уразбекович // Tengrism.kz. — https://tengrism.kz/yespenbetov/ (дата обращения: 06.12.2022).
6. Кармазин И. Подвесили язык: как Казахстан отказывается от русского алфавита // Известия. 2019. 04.05. — https://iz.ru/865916/igor-karmazin/podvesili-iazyk-kak-kazakhstan-otkazyvaetsia-ot-russkogo-alfavita (дата обращения: 05.12.2022).
7. Космарский А. А. Смыслы латинизации в Узбекистане (конец XX — начало XXI века) // Вестник Евразии. 2003. №3.
8. Надеин-Раевский В. А. Пантюркизм: идеология, история, политика : Экспансионистская доктрина: от Османской империи до наших дней и судьбы Турции, России и Армении. М. : Русская панорама, 2017.
9. Операция «латиница» // Информационно-аналитический центр МГУ. 2017. 02.11. — https://ia-centr.ru/ publications/operatsiya-latinitsa/ (дата обращения: 04.12.2022).
10. Опыт Узбекистана: 6 фактов о переходе страны на латиницу // Информационно-аналитический центр МГУ. 2017. 27.09. — https://ia-centr.ru/publications/opyt-uzbekistana-6-faktov-o-perekhode-strany-na-Шт^/ (дата обращения: 04.12.2022).
11. Панфилова В. Тюркский алфавит становится инструментом экспансии // Независимая газета. 2022. 25.10. — https://www.ng.ru/cis/2022-10-25/1_8574_alphabet.html (дата обращения: 04.12.2022).
12. Президент Касым-Жомарт Токаев принял участие в саммите Организации тюркских государств // Официальный сайт Президента РК. — https://www.akorda.kz/ru/prezident-kasym-zhomart-tokaev-prinyal-uchastie-v-sammite-organizacii-tyurkskih-gosudarstv-11104851 (дата обращения: 02.12.2022).
13. Семененко И. С. Тюркский мир в школьном учебнике: ближние рубежи, дальние горизонты... // ИМЭМО РАН. — https://www.imemo.ru/publications/relevant-comments/text/the-turkic-world-in-a-school-textbook-near-frontiers-distant-horizons (дата обращения: 02.12.2022).
14. Состоялось заседание глав стран—участниц Организации тюркских государств // Официальный сайт Президента Узбекистана. — https://president.uz/ru/lists/view/5689 (дата обращения: 04.12.2022).
15. Хегай М. Что на самом деле означает термин «тюрк» — сенсационное заявление ученых // Медиа портал «Караван». 2022. 25.08. — https://www.caravan.kz/gazeta/chto-na-samom-dele-oznachaet-termin-tyurk-sensacionnoe-zayavlenie-uchenykh-871209/ (дата обращения: 01.12.2022).
16. Цибенко В. В. Конструирование идеологического дискурса о воображаемой географии в Турции // Международная аналитика. 2022. № 13(3).
17. Adler E. Constructivism in international relations: sources, contributions and debates. // Handbook of international relations / W. Carlsnaes, T. Risse, B. A. Simmons (eds.). L. : SAGE publications, 2013.
18. Alisik G. S. Azerbaican turkgesi // Altayli. — https://www.altayli.net/wp-content/uploads/2015/05/ AZERBAYCAN-TURKQESi.pdf (дата обращения: 06.12.2022).
19. Bingol Y. Language, Identity and Politics in Turkey: Nationalist Discourse on Creating a Common Turkic Language // Alternatives: Turkish Journal of International Relations. 2009. № 2(8).
20. How playing Wittgensteinian language-games can set us free // AEON. — https://aeon.co/ideas/how-playing-wittgensteinian-language-games-can-set-us-free (дата обращения: 01.12.2022).
21. Onuf N. Making Sense, Making Worlds: Constructivism in Social Theory and International Relations. Abingdon ; Oxon : Routledge, 2013.
22. Turkic World Vision — 2040 // Organization of Turkic States. — https://www.turkkon.org/assets/pdf/ haberler/turkic-world-vision-2040-2396-97.pdf (дата обращения: 07.12.2022).
23. Wendt A. Social theory of international politics. Cambridge : Cambridge university press, 1999. ♦
