CC BY
158
Л. А. Ахмадиева
КОНСТРУИРОВАНИЕ МЕЖЭТНИЧЕСКОГО КОНФЛИКТА
(НА ПРИМЕРЕ ФЕДЕРАЛЬНЫХ СМИ)
Ключевые слова: межэтнический конфликт, конструирование межэтнического
конфликта, исследование СМИ.
В статье приводятся методология и результаты социологического исследования конструирования межэтнического конфликта в печатных СМИ федерального уровня («Российская газета», «Известия», «Независимая газета»).
Key words: interethnic conflict, construction of interethnic conflict, mass-media research.
The article presents methodology and results of sociological research on construction of interethnic conflict in printed mass-media on federal level («Rossiyskaya gazeta», «Izvesyiya», «Nezavisimaya gazeta»).
Постмодернистский сдвиг в социальных науках, произошедший в 1960-1970-х гг. обусловил появление целого ряда методологических новаций, основной из которых можно считать теорию конструирования социальной реальности; она была обоснована в работах А. Щюца [1] и получила дальнейшую разработку в трудах П. Бергера и Т. Лукмана [2]. Согласно данной теории, социальная реальность имеет как объективную, так и субъективную природу и вербально конструируется индивидами через механизмы хабитуализации, типизации, институционализации, легитимизации и пр.
Конструкционизм как научная методология по своей структуре является весьма разнородным - например, существуют «строгие» конструкционисты, которые рассматривают процесс конструирования без «привязки» к каким-либо «объективным» условиям [3] и их противники - «контекстуальные» конструкционисты, считающие, что исследование конструирования какого-либо явления может осуществляться через вспомогательное изучение социальных условий / контекста [4]. Особняком стоят сторонники т.н. глобального конст-рукционизма, которые полагают, что все окружающее нас является совокупностью конструктов, т.е. защищают тезис о конструкционизме, «не ограниченном какой-либо когнитивной сферой» [5]. Учеными, стоящими на указанных выше конструкционистких позициях, за последние десятилетия написано множество работ, посвященных конструированию различных общественных явлений, хотя, с другой стороны, существуют и области, в которых конструкционистских исследований практически не проводилось. К подобным областям можно, несомненно, отнести социологию конфликтов.
И это несмотря на то, что тематика конфликтов является, пожалуй, одной из наиболее популярных проблем в зарубежных и отечественных исследованиях. Например, поисковый запрос по диссертациям, защищенным в последние годы по конфликтологической тематике в России, дает впечатляющий результат в более чем 100 наименований. Большинство из подобных работ выполнены в классической для конфликтологической проблематики структуралистской парадигме, которая делает акцент на «объективном» исследовании природы конфликтов, особенностях протекания и возможностях их превенции. Вне исследовательского фокуса большинства отечественных работ остаются возможности конструк-
ционистского подхода, который может быть весьма плодотворен при исследовании различных социокультурных конфликтов.
В конструкционистском подходе причины конфликта понимаются через термины «значение» и «интерпретация»: как пишет Дж.П. Ледерах, «социальные конфликты возникают и развиваются на базе значений и интерпретаций, которые вовлеченные в конфликт люди ассоциируют с действиями или событиями... Исходя из этого, конфликт связан со значением, значение - со знанием, а знание основывается на культуре». При этом, конст-рукционистский подход к исследованию конфликтов не противопоставляет себя другим, более традиционным подходам, например, структурно-функционалистским воззрениям Г. Зиммеля и Л. Козера, микро-структурным теориям межличностного конфликта Дж. Хокера и У. Уилмота, концепции классового конфликта К.Маркса и др. [6].
Основными постулатами конструкционистской интерпретации конфликтов являются следующие:
- Конфликт рассматривается как «естественная ситуация» и наличествует в любых отношениях и в любых социокультурных условиях;
- Конфликт является социально-сконструированным культурным событием, которое не «просто происходит» в социуме / социальных группах, а обуславливается активным участием индивидов в создании ситуаций и отношений, которые они рассматривают в качестве конфликтных;
- Конфликт возникает в интерактивном процессе, основывающемся на поиске и создании разделяемых членами некой общности значений;
- Данный интерактивный процесс осуществляется через восприятия, интерпретации, экспрессии и интенции индивидов, которые произрастают из «знаний здравого смысла»;
- Значения возникают в то время, когда индивиды осуществляют локацию самих себя и социальных объектов (например, ситуаций, событий, действий и пр.) в накопленном «багаже знаний». Соответственно, индивидуальный здравый смысл и накопленный «багаж знаний» и опыт являются ключевыми в понимании того, как люди создают, понимают и реагируют на конфликт;
- Исходя из того, что культура основывается на разделяемых убеждениях и общеупотребительных схемах, используемых для восприятия и интерпретации окружающего социального мира, изучение конфликтов тесно связано с «археологией культуры» [6].
В целом же, конструирование конфликта можно определить как деятельность индивидуальных / институциональных агентов по смысловому наполнению / интерпретации определенных ситуаций, рассматриваемых ими в качестве конфликтных. Весьма значимую роль в конструировании конфликтов играют СМИ, которые являются «публичными аренами» (в определении С. Хилгартнера и Ч. Боска [7]), на которых различные участники (политики, журналисты, лидеры общественного мнения, читатели-индивиды и т.п.) включаются в обсуждение и интерпретацию конфликтных ситуаций. Изучение конструирования этнических конфликтов в СМИ тесно связано с такими методологическими инструментами, как теория дискурса (Т. Ван Дайк, М. Фуко) и теория конструирования социальных проблем (М. Спектор, Дж. Китсьюз, Дж. Бест).
Особо следует подчеркнуть, что конструирование любого социокультурного конфликта (и в особенности конфликта межэтнического) зачастую сопряжено с конструированием границ «мы - они», в ходе чего активного используются различные фразы и выражения для подчеркивания инаковости «Других». Конструкты инаковости неоднородны по своему составу и несут различную экспрессивную нагрузку, начиная от подчеркивания легких различий и заканчивая фразами / выражениями с дегуманизирующей и демонизирую-
щей коннотациями. Для иллюстрации данного тезиса рассмотрим три наиболее распространенных и обобщающих конструкта инаковости - «Другого», «Чужого» и «Врага». О том, что данные концепты являются обобщающими, мы говорим потому, что они символизируют различные «классы определений» и не часто встречаются (особенно в неакадемическом дискурсе) в «чистом виде». Например, если рассматривать межэтнический конфликт, то к классу «Других» можно отнести такие определения, как «соседи», «приезжие», к классу «Чужих» - «понаехавшие», «незваные гости», а к классу «Врагов» - «торговля наркотиками», «насилие над нашими женщинами» и пр.[8]
Далее перейдем к результатам авторского исследования конструирования межэтнического конфликта в СМИ. Для исследования были отобраны три общефедеральные газеты
- «Российская газета», «Известия» и «Независимая газета». В указанных изданиях были изучены все публикации за период 2000 - 2010 гг. и выделены те их них, которые содержали ключевую фразу «межэтнический (межнациональный) конфликт» или ее производные. Объем выборки составил: «Российская газета» - 76 публикаций, «Известия» - 54 публикации, «Независимая газета» - 75 публикаций.
Основным дискурсивным лейтмотивом публикаций, посвященных межэтническим конфликтам, является дискурс насилия, который, в той или иной форме, присутствует в публикациях как про «горячие», так и латентные межэтнические конфликты. В ряде публикаций, например, подчеркивается жестокость межэтнического насилия и акцентируется внимание на ее иррациональном характере:
«На балкон вышла девочка. Снайпер убил ее пулей в сердце. Тело шестилетнего ребенка трое суток пролежало на коленях у матери, пока родня не сумела похоронить ее на кладбище за городом. В разграбленном доме нашли мать, отца, трех их дочерей и маленького сынишку. Все изрезаны ножами и повешены на потолочной балке. Старик пробирался по улице к соседям за лепешкой. Толпа человек в пятнадцать юнцов настигла аксакала у ворот соседнего дома, избила, еще живого подожгла, облив из канистры бензином. Таких «картинок», рассказанных пережившими кровавую резню в Оше и Джалал-Абаде, сотни. Или тысячи? По официальным данным, за первые четверо суток с начала этнического конфликта на юге Киргизии убито 170 человек. На днях глава временного правительства Киргизии Роза Отунбаева с горечью призналась: погибших может быть больше в разы» (Евлашков, Д. Ош: повторение трагедии // Российская газета. - 2010. -
17 июня).
В приведенном выше примере явно видно, что одна из сторон межэтнического конфликта демонизируется за счет использования «картинок насилия», усиливающих т.н. «дискурс жертвы». «Жертвами» межэтнического конфликта в Киргизии выступают узбеки, являющиеся «значимыми Другими» для «Нас». Следует подчеркнуть, что феминизация жертвы является распространенной стратегией при конструировании межэтнического конфликта - объектами агрессии / насилия становятся «группы незащищенных» (женщины, старики, дети). Как отмечает О.В. Рябов, «картины страданий Своих женщин традиционно используются в апелляциях к мужской идентичности, их роли защитника» [9].
Тем не менее, следует отметить, что материалы, четко проводящие демаркацию «Свой - Чужой» и использующие наглядные картины межэтнического насилия, относительно редки в общей массе публикаций в федеральной прессе. Связано это, прежде всего, с более «сдержанной» позицией крупных СМИ, которые, в целом, стараются избегать тех или иных подробностей, способных демонизировать и дегуманизировать одну из сторон конфликта. Для сравнения рассмотрим описание аналогичного инцидента в другой газете:
«Поздним вечером в четверг в Оше, где наряду с киргизами проживает много узбеков, произошла большая драка, которая переросла в массовые беспорядки в разных частях города. Крупная толпа собралась в центре Оша, возле гостиницы ”Алай”. Участники беспорядков жгли машины,
громили магазины и интернет-клубы. Власти ввели чрезвычайное положение в городах Ош, Узген, а также Карасуйском, Араванском и Узгенском районах республики. В Ош введены войска. «Сейчас в городе продолжаются столкновения, слышна стрельба, по улицам ходят группы молодежи с палками, камнями, кусками арматуры в руках. Некоторые вооружены», - сообщил собеседник агентства» (Межнациональные столкновения на юге Киргизии продолжаются, число погибших выросло до семи // Известия. - 2010. - 11 июня).
Как видно, указанный материал практически лишен экспрессивности и предлагает читателю более «взвешенную» позицию, не располагающую к импульсивной и эмоциональной оценке событий. Это пример конструирования конфликта «Других», равноудаленных он «Нас».
Что же касается межэтнических конфликтов внутри России, то медийная риторика практически всегда ориентирована на четкое обозначение как сторон конфликта, так и выявлению «виновных». Прежде всего, речь идет о конфликтах местного населения и гастарбайтеров. Показателен следующий отрывок из газеты «Известия»:
«В подмосковном Хотькове благодаря оперативным действиям местных властей удалось предотвратить массовый этнический конфликт, обещавший вылиться во вторую Кондопогу... вечером 26 октября на площади перед универсамом «Копейка» - это центр города, рядом со зданием администрации и железнодорожной станцией - трое приезжих с азиатской внешностью накинулись с ножами на двоих местных - те спокойно сидели на лавочке и пили пиво. 27-летний Павел Капралов был убит, а 30-летний Юрий Шабанов получил несколько ранений и сейчас передвигается на костылях. Весть об убийстве разлетелась по городку. Возмущение жителей подогревал и слух о том, что нелегалы во время нападения выкрикивали «Режьрусских!». Это подтвердила «Известиям» местная жительница Анна Семенова, на глазах которой произошло убийство.4 ноября толпа с российскими флагами и портретом убитого парня пришла к зданию администрации и потребовала выгнать из города всех мигрантов. В противном случае пригрозили самосудом. Мэр Рита Тихомирова пообещала, что до 16 ноября вопрос будет решен.Милиция практически сразу же начала вывозить мигрантов, и 17 ноября, когда я по заданию редакции побывал в Хотькове, не увидел там ни одного «иностранца». Что еще бросилось в глаза - чистота на улицах. А ведь многие с высоких трибун уверяли, что исчезнут мигранты - и страна превратится в помойку, поскольку убирать за коренными жителями станет некому» (Андрюхин, А. Хотьковская трудовая аномалия // Известия. - 2010. - 19 ноября).
В приведенном отрывке нет «значимых Других», а есть «Свои» и «Чужие». Приводимая ситуация четко позиционируется как не дошедший до своей финальной стадии «массовый этнический конфликт», причем для устранения возможных возражений о бытовой ссоре журналисты газеты ссылаются на слухи / свидетельские показания об использовании нападавшими антирусских лозунгов.
Примечательно, что в статье, которая описывает события в гор. Хотьково, параллельно с конструированием межэтнического конфликта осуществляется и конструирование конфликта социального. Тезис о виновности «Чужих» несколько смягчается указанием на то, что нелегальная миграция на территорию Россию выгодна целому ряду влиятельных лиц:
«Сделаем выводы. То, что страна не может существовать без мигрантов, потому что россияне якобы не идут на непрестижные работы, - это миф. Россиян просто не берут. Кому выгоден этот миф? Тем, кто делает бизнес на нелегалах. В первую очередь это кадровые фирмы, которые завозят мигрантов целыми составами. Выгодны нелегалы и жилищно-коммунальному начальству, потому что с каждого дворника работодатель ежемесячно имеет до 30 тыс. рублей. Выгодны они и в торговле, поскольку им можно платить гроши черным налом и не оплачивать налогов и соцпакетов. Но самые большие деньги, которые при помощи мигрантов перекачиваются из бюджета в частные карманы, прокручиваются в строительстве» (Андрюхин, А. Хотьковская трудовая аномалия // Известия. - 2010. - 19 ноября).
Особо следует отметить то, что, несмотря на присутствие в конструируемом межэтническом конфликте образов «Чужого / Врага», как таковой риторики «жертвы» в отношении «Своих» не наблюдается - убийство и ранение жителей Хотьково описывается как бы мельком и больший акцент делается на активных и сплоченных действиях населения города по решению конфликтной ситуации.
Вообще, описание сторон конфликта и того, что можно условно назвать «конфликтным хронометражом» (причинно-следственное описание разворачивания конфликтной ситуации) занимает одно из основных мест в газетном дискурсе межэтнических конфликтов. «Конфликтный хронометраж» прописывается не только в случаях с резонансными межэтническими конфликтами, наподобие того, который имел место в г. Кондопога, но и в связи с менее значимыми событиями:
«Август 2000 года. Волгоградская область, станица Клетская. Двое чеченцев убили на дискотеке русского парня Романа Лопатина. Поминки по убитому переросли во всестаничный сход, потребовавший от властей выселить всех чеченцев и навсегда запретить их регистрацию и прописку в районе. Не дожидаясь ответа властей, толпа ринулась исполнять принятые решения. В окна чеченских домов полетели камни, сгорело общежитие, в котором жила 1 чеченская семья и З русские. Милиция вовремя перекрыла дороги и не пустила в станицу чеченскую подмогу... 8 марта 2001 года. Ростовская область, село Богородицкое. Конфликт на праздничной дискотеке завершился побоищем между местными казаками и чеченцами. В нем участвовали около 70 человек, вооруженных металлическими прутьями, трубами, топорами, слышались выстрелы. Тяжелые ранения получили, по меньшей мере, 10 человек...» (Соколов-Митрич, Д. «Мы вас, русских свиней, в Чечне резали, и здесь будем резать» // Известия. - 2GG2. - 24 октября).
Как было показано выше, многообразие участников конфликтных ситуаций довольно четко укладывается в схему демаркации по степени близости к «Своим» - это «значимые Другие», «Другие», «Чужие» и «Враги». При этом совокупность «Своих» тоже неоднородна - нередко в изученных газетах можно встретить публикации, в которых участниками / зачинщиками межэтнических конфликтов выступают маргинальные персонажи, такие как группы ультра-националистов и футбольные фанаты. Отношение к этим персонажам двоякое - с одной стороны их действия осуждаются, а с другой - медийная риторика не дает возможности читателю рассматривать их в качестве «НЕ-НАС» - «Других» или «Чужих». Причиной этого, очевидно, является выявленный А. В. Душиным парадокс «заигрывания с национализмом» в масс-медиа - «представление о том, что любовь к России и русской нации предполагает интолерантное отношение к нерусским, в первую очередь, трудовым мигрантам» [lG].
«Матч сборной России с командой Македонии запомнится не только уверенной победой подопечных Гуса Хиддинка, но и столкновениями наших болельщиков с местной полицией. На трибунах стадиона «Градски» в Скопье произошли серьезные беспорядки. Поездка российских фанатов в Македонию изначально не предвещала ничего хорошего. Причем виной тому был отнюдь не футбол. Как известно, значительную часть населения этой бывшей югославской республики составляют албанцы, которые уже давно добиваются отделения Косово от Сербии. Этнический конфликт перерос в настоящую войну, в которой Россия заняла сторону сербов. На стадионе россияне развернули баннер «Kosovo je srpska zemlja», что в переводе на русский язык значит «Косово - сербская земля». Что интересно, македонская публика, до этого оскорблявшая наших болельщиков, встретила появление баннера овацией. А после второго мяча, забитого нашей сборной, разгорелась драка. Как утверждает македонская полиция, российские болельщики разбили креслом лицо одному из стражей порядка. Наша сторона выдвинула совсем другую версию» (Зубко, И. Фанаты вспомнили Косово // Российская газета. - 2GG6. - l7 ноября).
Конструирование обстоятельств (причин) межэтнического конфликта служит, как правило, фактором легитимизации наклеивания того или иного ярлыка на участников кон-
фликта, что позволяет аудитории получить «готовую для употребления» информацию о том, кто «прав», а кто - «виноват». Изучение отобранных публикаций показывает, что в качестве основного этноконфликтогенного фактора называются трудовые мигранты из стран Средней Азии и Закавказья. Не последнюю роль в конструировании образа мигранта как «Чужого» играют различные политические деятели и региональные губернаторы:
«Стремясь отвоевать свое место под кубанским солнцем, прибывшие в край мигранты селятся целыми этническими общинами. Цепко врастают в новое место, возводят дорогие особняки, скупают землю. И все бы ничего, но "новые кубанцы” вносят в размеренную жизнь региона нездоровые элементы соперничества, пытаются навязать свои нравы и порядки. Сплоченные по этническому принципу группировки захватывают местные рынки, приучают молодежь к наркотикам, втягивают молодых в криминальный бизнес...» (Панченко, Н. Александр Ткачев: мы сами наведем порядок в своем доме // Российская газета. - 2003. - 18 сентября).
«С одной стороны, при помощи мигрантов решается задача пополнения трудовых ресурсов и смягчается демографический кризис. С другой стороны, они отнимают рабочие места у местного населения, что нередко приводит к росту межнациональных и межконфессиональных напряженности, конфликтов, созданию криминогенной среды. В перспективе возникает угроза потери Россией национальной и культурной идентичности. Не важно, в какой степени она существует в действительности, принципиально то, что ее ощущает значительная часть коренного населения,
а, по мнению социологов, событие, реальное в представлении окружающих, реально по своим последствиям» (Боженов, С. Ворота для мигрантов // Российская газета. - 2007. - 21 декабря).
Нельзя не остановиться на особенности конструирования межэтнических конфликтов в печатных СМИ, которую можно назвать «интерпретационной амбивалентностью». «Интерпретационная амбивалентность» выражается в том, что одна и та же ситуация по-разному оценивается на официальном и на бытовом уровнях - одни говорят о хулиганстве, бытовых конфликтах, а другие - о столкновениях на межэтнической почве:
«24 мая в Ставрополе произошла массовая драка. Событиям предшествовали мелкие стычки молодежи, начавшиеся в городе тремя днями ранее... Начальник пресс-службы ГУВД Ставропольского края Виктор Игнатьев опроверг появившуюся в СМИ информацию о том, что у пострадавших перерезано горло, заявив, что молодым людям были нанесены множественные ножевые ранения, в том числе в область шеи, спину и грудь. Убийство, по словам Игнатьева, совершено не на почве межнациональной розни, а с целью похищения сотовых телефонов. В городе активно обсуждается версия, согласно которой преступление было совершено по мотивам кровной мести в связи со смертью чеченского студента Гилани Атаева. К версии кровной мести склоняется и председатель Союза славянских общественных организаций Ставрополья Владимир Нестеров» (Сухов, П. Убийства в Ставрополе: версии, мнения // Независимая газета. - 2007. -6 июня).
«Молва твердит о массовых столкновениях с национальной подоплекой, местные власти -о бытовом конфликте» (Выжутович, С. Что случилось в Вольске? // Российская газета. -2006. - 27 сентября).
В заключение отметим, что одним из приемов, используемых печатными СМИ для конструирования межэтнических конфликтов, является апелляция к результатам опросов общественного мнения на этническую тематику:
«Социологи поинтересовались: как россияне оценивают присутствие приезжих других национальностей в различных сферах жизни своего населенного пункта?... Результат опроса оказался весьма любопытным, хотя и ожидаемым. 56% респондентов уверены в том, что приезжие других национальностей практически полностью контролируют продовольственные и вещевые рынки в российских населенных пунктах. ... Сферы строительства и ремонта, полагают 32% респондентов, полностью захвачены приезжими. Та же ситуация в общественном питании (29% опрошенных), сфере бытовых услуг (20%), на общественном транспорте (14%), в коммунальном хо-
зяйстве (11%) и даже в правоохранительных органах (5%). Каждый третий респондент (32%) отмечает, что столкновения на национальной почве хотя бы однажды бывали у них в городе или поселке; один из десяти указывает, что такое случается часто, и еще 23% вспоминают 1-2 случая за последние три года. Острота межнациональных отношений прямо зависит от размеров населенного пункта: если в Москве и Санкт-Петербурге межнациональные столкновения зафиксировали 72% опрошенных, то в других городах эта цифра на порядок меньше (от 29% до 34%). Еще спокойнее в селах (20%). Каждый второй россиянин считает вероятными столкновения на национальной почве по месту своего жительства - 57%, а каждый пятый (21%) полагает, что это вполне возможно» (Смирина, А. Страну трясет от страха // Независимая газета. - 2006. -
18 сентября).
Подводя итоги, необходимо подчеркнуть, что исследование конструирования межэтнических конфликтов в федеральных СМИ позволяет раскрыть лишь один из аспектов процесса конструирования межэтнических конфликтов в медиа-пространстве. Для получения более полной картины необходимо аналогичное исследование в отношение региональных СМИ и различных электронных СМК (новостные порталы, блоги и пр.).
Литература
1. Щюц, А. Смысловое содержание социального мира // Избранное: Мир, светящийся смыслом / А. Щюц. - М: Росс. полит. энцик., 2004. - С.687-1006.
2. Бергер, П. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания /П. Бергер, Т. Лукман. - М.: Медиум, 1995. - 323 с.
3. Спектор, М. Конструирование социальных проблем / М. Спектор, Дж. Китсьюз // Контексты современности-II / Под ред. С.А. Ерофеева. - Казань, Изд. КГУ, 2001. - С. 160-163.
4. Бест, Дж. Конструкционистский подход к исследованию социальных проблем / Дж. Бест // Контексты современности-II / Под ред. С.А. Ерофеева. - Казань, Изд. КГУ, 2001. - С.164-174.
5. Objectivity, method, and point of view: essays in the philosophy of history / W. J. van der Dussen, L. Rubinoff (Eds.). - Boston: Brill, 1991. - Р.103.
6. Lederach, J.P. Preparing for Peace: Conflict Transformation Across Cultures /J.P. Lederach. - Syracuse, NY.: Syracuse University Press, 1995, p.8-10.
7. Хилгартнер, С. Рост и упадок социальных проблем: концепция публичных арен /С. Хилгарт-нер, Ч.Л. Боск // Средства массовой коммуникации и социальные проблемы: Хрестоматия / Пер. с англ.; сост. И.Г.Ясавеев. - Казань: Изд-во Казан. ун-та, 2000. - С. 18-53.
8. Ахмадиева, Л.А. Конструкты инаковости как маркеры социокультурного конфликта / Л.А. Ахмадиева, Р.Р. Сафин // Роль конфликтологии в обеспечении сотрудничества государства, бизнеса и гражданского общества: Сб. материалов III междунар. конгресса конфликтологов: в 2-х т.: Т.2.
- Казань: Изд. КГТУ, 2010. - С.158-165.
9. Рябов, О.В. Нация и гендер в визуальных репрезентациях военной пропаганды [Электронный ресурс] // Сайт Олега Рябова. - Режим доступа: http:// www.ivanovo.ac.ru / alumni / olegria / nation 2. htm, свободный.
10. Душин, А. В. Конструирование образов русского национализма СМИ и национал-патриотическими группами: социологический анализ: автореф...дисс. канд. соц. наук: 22.00.04 / А.В. Душин. - Нижний Новогород: ННГУ, 2009, С.12.
© Л. А. Ахмадиева - соиск. каф. социальной и политической конфликтологии КГТУ, [email protected].
