CC BY
23Александр Севастьянов
ВОПРОСЫ НАЦИОНАЛИЗМА 2013 № 3 (15)
Конституция русского национального государства: к постановке проблемы
Статья первая
54
День Конституции —
праздник большой! Надо поднять нам стаканы
с тобой, Выпьем раз мы, выпьем два, За все с тобой наши права!
«Поздравка» из Интернета к 12 декабря
Почему русским нужна другая Конституция
Когда рухнул СССР и режим партократии, в постсоветской нашей отчизне лоб в лоб столкнулись две взаимоисключающие концепции будущего страны. За ними стоят две общественные силы, между которыми нет и быть не может примирения и компромисса, поскольку речь идет о жизни и смерти.
«Россия — государство русского народа», — провозгласил Иоанн, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский от лица одной из этих сил, русской и державнической.
«Россия как государство русских в XXI веке не имеет смысла», — ответил ему премьер-министр Егор Гайдар от лица другой силы, инородческой и либеральной.
Митрополит Иоанн не имел в руках иной власти, кроме духовной. Однако даже та была настолько велика и опасна для нового режима, что необъяснимо внезапная кончина первосвященника при странных обстоятельствах была предрешена. Она произошла в рамках
общего всеохватного поражения той силы, которую олицетворял этот духовный вождь и была, таким образом, высоко символична. Соответственно, о торжестве выраженной им идеи в те годы не могло быть и речи.
Вся власть тогда была в руках «коллективного Гайдара». Соответственно, воплотился в жизнь именно его концепт, отразившийся как в Конституции 1993 года, так и — в максимальной степени — в политической практике, существующей с тех пор и по наше время. Россия сегодня — не только не государство русских, но даже не государство для русских, хотя существует, как всегда, за русский счет.
Между тем Россия, при всей своей полиэтничности, — мононациональная страна русского народа. Это положение соответствует всей истории создания страны. Но оно соответствует также и современному фактическому положению вещей. Прошлое и настоящее, таким образом, сходятся в этом пункте. Казалось бы, остается лишь придать этому факту юридическое значение и дать наконец русским — равноправие, суверенитет и государственность. Увы, действующая Конституция Российской Федерации не только не выражает интересов русского народа, но и грубо попирает его естественные права. Это вполне очевидно.
Анализировать в данной работе политическую практику неуместно. По-
этому сосредоточусь на несоответствии действующей Конституции правам и интересам русского народа. Если не погружаться в экономические мотивы (что требует отдельного разговора), таких несоответствий можно насчитать восемь.
Во-первых. Распад Советского Союза превратил Россию в новое, принципиально иное государство. Имеющее куда больше сходства с допетровской Московской Русью, чем с имперской Россией, в т.ч. в обличии СССР. Отличие состоит прежде всего в том, что современная Россия — более не многонациональное государство, каким была империя вплоть до 1991 года. Она превратилась в мононациональную державу, свыше 80% населения которой составляют этнические русские (даже больше, чем евреи в таком этнократиче-ском государстве как Израиль).
Соответственно, русские — никто иной и никто более — являются единственным государствообразующим народом России. То есть, с точки зрения науки, — ее единственной нацией. Как по истории, так и по факту.
Однако действующая Конституция Российской Федерации (далее: ДК) никак не отражает данный основополагающий факт. Русский народ, создавший Россию, ее единственная скрепа, лишен своей государственности и суверенности, лишен права на самоопределение. Первая же фраза преамбулы ДК — «Мы, многонациональный народ России...» — утверждает именно и только это: Россия не есть страна русского народа.
Нельзя не признать: действительно Россия — не страна русских и даже не страна для русских.
Вопиющий разрыв между статусом русских де-факто и де-юре бьет в глаза и заставляет ответственных политиков реагировать. Так, в ходе избирательной кампании 2011 года три парламентские партии из четырех (ЛДПР, КПРФ, СР) включили в свои предвыборные программы требование о придании рус-
скому народу официального статуса государствообразующего путем включения соответствующей статьи в Конституцию. Однако правящий режим (устами тогдашнего президента Медведева предупредивший о недопустимости разыгрывания национальной карты на выборах) отказался прислушаться к мнению парламентского большинства. Данный важнейший пункт до сих пор не включен в политическую повестку дня.
Во-вторых, в ДК, наряду с этим вопиющим умолчанием о роли, месте и статусе русских в России, присутствует, однако, утверждение суверенитета двадцати одного народа, имеющего, в рамках нашей страны, свою квазигосударственность (якуты, буряты, чеченцы, ингуши, татары, башкиры и т.д.).
Таким образом, русский народ демонстративно и даже конституционно (!) поставлен в юридически совершенно неравноправное положение по сравнению с двумя десятками российских народов, несопоставимых с ним по общегосударственному значению, но при этом наделенных своей государственностью и суверенитетом.
Мало того, что такое положение несообразно со здравым смыслом и разрушительно для государства, оно еще и нарушает саму же Конституцию, статья 19 которой провозглашает равенство всех независимо от национальности.
В-третьих, в отличие от малых, коренных, репрессированных и т.п. народов, русский народ вообще ни разу даже не упоминается в ДК, то есть не является ее субъектом.
В-четвертых, русские люди не равноправны в целом ряде субъектов Российской Федерации. Права «титульных» народов в этих субъектах ущемляют общегражданские права русских в своей стране России, в частности право быть избранным в органы власти (примеры чему мы видели в Калмыкии, Марий-Эл, Чувашии и проч.). В последние годы положение отчасти выровнено, однако проблема национально-пропорционального представительства
русских в национальных республиках РФ открыто заботит уже даже Академию госслужбы при Президенте РФ и Комитет по национальностям ГД РФ, вынужденных провести по ней круглый стол еще в 2003 г.
В-пятых, ДК вообще никак не учитывает русских людей, оказавшихся за пределами нынешних границ России, не констатирует факт разделенного положения русской нации, а значит, не ставит и задачи ее воссоединения.
В-шестых, провозгласив в преамбуле абсурдную и антинаучную формулу «многонациональный народ России», ДК ставит на одну доску государство-образующую нацию — говоря строго научно, единственно заслуживающую названия «нации» — и сотню этносов, малых народов и национальных меньшинств, сподобившихся этого названия по явному недоразумению.
В-седьмых, ДК не выражает интересов никаких коренных народов России вообще и русских в частности, поскольку не дает им никаких преимуществ перед народами, имеющими свою государственность вне России и оказавшимися у нас в силу разных обстоятельств (как вьетнамцы, курды, афганцы, таджики и мн. др.).
В-восьмых, не позволяет соблюсти принцип национально-пропорционального представительства, а значит, дискриминирует русских в органах высшей власти, в частности в Совете Федерации, где русские — 80% населения — представлены непропорционально малым количеством «сенаторов».
Таковы основные, хотя и не исчерпывающие, соображения, по которым, с точки зрения русского человека, Конституцию следует менять.
Такая потребность созрела давно, и, как сможет убедиться читатель, не раз за последние двадцать лет вызывала к жизни различные проекты основного закона для России и русских. Однако фронтальный отход от принципов ельцинской внешней и внутренней политики, сопровождаемый массированной
сменой политического истеблишмента, хотя не во всех сферах, наметился лишь в последние год-два. Это оставляет место для надежд на более масштабные перемены российского строя и режима.
Конституция есть основа всего государственного здания. От ее изменений зависит очень многое. Будет ли современная Российская Федерация постепенно преобразована мирным, конституционным путем в Русское национальное государство? Или все останется как есть, со всеми внутренними противоречиями, в ожидании того момента, когда эти противоречия взорвут мнимое спокойствие, как это произошло с СССР? Тогда ведь тоже никто не ждал наступивших последствий, не понимал, что они назревали десятилетиями...
Долгое время изменения нашей Конституции казались всем невозможными. Даже самым высшим лицам в государстве. Вот что они говорили, к примеру.
Владимир Путин, президент: «Мозги им надо поменять, а не Конституцию нашу» (2007 г.);
Сергей Миронов, председатель Совета Федерации, председатель партии «Справедливая Россия»: «Конституцию менять не надо, мало ли кому этого хочется» (2005 г.);
Владимир Плигин, председатель Комитета Государственной Думы по госстроительству и конституционному законодательству: «Любое изменение Конституции может привести к драматическим последствиям» (2005 г.).
Однако перемены произошли — и ничего страшного не случилось. С 1996 г. внесено четыре поправки в статью 65 Конституции в связи с изменением наименования республики (Калмыкия, Чувашия, Осетия и др.) Пять поправок с 2004 г. были внесены также в статью 65 Конституции в связи с образованием в составе России нового субъекта или изменением конституционно-правового статуса субъекта (4 автономных округа прекратили свое существование). Подоб-
ные поправки вносятся в Конституцию почти автоматически.
Но у нас имеется уже и прецедент сущностного изменения Конституции. Ибо в 2008 г. были внесены важные поправки: 1) увеличение сроков деятельности президента и Госдумы, 2) отчетность правительства перед Госдумой. Парламенты всех 83 регионов страны одобрили эти поправки, и они вступили в силу с момента официального опубликования 31 декабря 2008 г.
Так надо ли останавливаться на достигнутом? И не пора ли подумать о назревших переменах, пока они не перезрели со всеми вытекающими обстоятельствами? Не пора ли начать обсуждать возможность принципиального изменения Конституции?
Конституции России: краткий экскурс
Прежде чем обсуждать новые варианты основного закона нашей страны, бросим взгляд на эволюцию этого института.
В царской России, в Империи, никакой конституции не было. Хотя попытка ее внедрения готовилась еще в 1860-е гг. и не состоялась лишь из-за убийства Александра Второго. Позднее, в 1905 г., Николаем Вторым был издан квазиконституционного характера «Манифест об усовершенствовании государственного порядка», отчасти ограничивающий самодержавие и провозглашающий гражданские свободы. Он не удовлетворил и не умиротворил общество. Поэт Александр Блок недаром вскоре написал хлесткие строки: «Ты будешь доволен собой и женой, / Своей конституцией куцей, / А вот у поэта всемирный запой, / И мало ему конституций» (1908). Содержание манифеста никак не соотносилось с этническим составом Империи и не отражало ни роль русского народа, ни его национальные интересы.
Тем не менее фактически Россия была унитарным государством — преемником и носителем традиций русской
государственности. В нем государство-образующая роль русского народа признавалась по умолчанию, что выражалось, в частности, в существовании целого раздела российского права, посвященного положению так называемых «инородцев» — нерусских жителей России, выделяемых, таким образом, в особую категорию, противопоставляемую основному (не по количеству, а по значению!) — русскому населению.
Самосознанием русских Россия однозначно воспринималась как своя страна — страна русского народа. Чем и объясняются единодушные подъемы русского патриотизма при возникновении внешней угрозы, будь то Крымская, Японская или Германская война. Или даже в случае русской военной экспансии (Кавказ, Балканы, Средняя Азия). Разумеется, наличие классовых противоречий, нерешенность рабочего и крестьянского вопроса разрушали национальную солидарность и госу-дарственническую лояльность русских. Но до 1917 г. правительство успешно справлялось со стихией русского народного бунта, после чего русский путь благополучно продолжался в рамках своего государства.
Особо следует отметить, что в Российской империи русские были наиболее активно и быстро размножающимся народом (в этом смысле они стояли на первом месте в Европе и на втором в мире). Это самым ярким и однозначным образом свидетельствует о конечном соответствии государства Российского русским народным интересам.
Октябрьская революция покончила с таким положением вещей и в перспективе способствовала значительному отчуждению русского народа от своего государства. Это отчуждение проявилось вполне в ходе ликвидации СССР.
При советской власти сменилось четыре конституции. Все они по умолчанию декларировали нерусский характер вновь созданного государства, хотя русские пребывали в нем этническим большинством. Демократический декор
как бы соблюдался, но на деле основной советский закон лишь так или иначе утверждал всевластие большевиков, осуществивших Октябрьскую революцию.
Первая Конституция Российской советской федеративной социалистической республики (РСФСР) была принята 10 июля 1918 г., вскоре после боль-шевицкого переворота, покончившего с соправителями — эсерами. Конституция установила, что верховным органом власти в стране является Всероссийский съезд Советов, а в период между съездами — Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет (ВЦИК). ВЦИК имел право отменять или приостанавливать постановления и решения Совета народных комиссаров (СНК). В дальнейшем такой же функцией был наделен Президиум ВЦИК.
Но главная суть дела не в этом. Преобразование унитарной Российской империи в советскую федеративную Российскую республику (да еще в кургузых, обрезанных немецким штыком по Брестскому мирному договору, да и самими большевиками,границах) нанесло сокрушительный удар по правам и интересам русского народа, от которого он не оправился до сих пор. Этим была сломана сама идея России как русского в своей основе государства, был грубо прерван и предельно извращен исторический путь русского народа, путь создания нашей страны. Известно высказывание Зинаиды Гиппиус о том, что большевики вывернули Россию наизнанку, как перчатку, до своей полной противоположности во всем. Известен также тезис Николая Бердяева об убийстве большевиками исторической России. В наибольшей степени эти мысли, быть может, соотносятся именно с указанной переменой в статусе русского народа и в характере российской го-сударственности1.
Эти перемены были закреплены в ходе создания СССР. Наша вторая Конституция была принята сессией ЦИК СССР 6 июля 1923 г. и в окончательной редакции II съездом Советов СССР 31 января 1924 г. Верховным органом государственной власти стал Съезд Советов СССР, в период между съездами — Центральный Исполнительный Комитет (ЦИК) СССР, а в период между сессиями ЦИК СССР — Президиум ЦИК СССР. Несмотря на то что ЦИК СССР имел право отменять и приостанавливать акты любых органов власти на территории СССР, в т.ч. постановления ЦИК и СНК союзных республик и даже акты съездов Советов союзных республик, однако на практике он, как правило, не отменял акты, признанные неконституционными, а лишь предлагал привести их в соответствие с законодательством. Таким образом, нациям, временно сложившим свои суверенитеты в общую советскую «копилку», была предоставлена значительная самостоятельность. Но только не русским.
Советский строй вообще проигнорировал русский национальный суверенитет. У русских, в отличие от четырнадцати других народов, так и не появилась своя республика, а решениями правящей коммунистической партии, начиная с Х съезда ВКП(б), русский народ оказался превращен в бесправного донора для всех остальных народов СССР, ставших в той или иной мере паразитами на его теле. Но что хуже всего — именно русская биосоциальная элита, тысячу лет рощенная всем народом, была истреблена, изгнана и поражена в правах так основательно, как ни одна другая национальная элита страны. С тех пор и доныне мы, русские, — всадник без головы.
Антирусский характер Октябрьской революции и последующего об-
58
1 Со многими выразительными подробностями насильственного изменения судьбы русского народа в ходе большевицких пре-
образований можно ознакомиться по книге: Вдовин А.И. Русские в ХХ веке. Трагедии и триумфы великого народа. М.: Вече, 2013.
советских социалистических республик по-другому и быть не могло, роковой дефект оказался встроенным в сам государственный механизм.
Последующие процессы реформирования Конституции 1978 г., начавшиеся в 1989 г., были ознаменованы принятием Закона РСФСР «Об изменениях и дополнениях Конституции РСФСР» и «О выборах народных депутатов РСФСР». Но эти яркие заплаты на ветхом рубище ничего не изменили в принципе.
разования Советского Союза вполне просматривается как из Конституции 1918 г., так и, в еще большей мере, из Конституции 1923-1924 гг.
Конституция СССР 1936 г. («сталинская», утверждена Чрезвычайным VIII съездом Советов Союза ССР) покончила с национально-республиканской вольницей и утвердила приоритет союзного законодательства над республиканским. Она уже не предусматривала право республиканских органов приостанавливать или опротестовывать акты союзных органов. Эта Конституция покончила с поражением в правах целых категорий населения, относящихся к бывшей имперской элите. Что позволило, хотя и поздно, недобитым остаткам отборного русского генофонда интегрироваться в общенародную массу, спастись хотя бы отчасти. Но ни формального равенства, ни суверенитета, ни освобождения от роли всесоюзного донора русский народ так и не получил. Кроме того, к моменту принятия этой Конституции вся реальная власть уже была сосредоточена не в советских, а в партийных органах, опиравшихся в первую очередь на репрессивный аппарат и полностью подчинивших себе всю систему управления страной.
Такой порядок вещей был, понятное дело, неконституционным. Новая Конституция СССР 1977 г. («брежневская», принята на внеочередной седьмой сессии Верховного Совета СССР девятого созыва) исправила это положение, закрепив, в соответствии со ст. 6, полновластие КПСС в основном законе страны. Управляемость страны от этого, несомненно, только выиграла. Но ни статус, ни судьба русского народа не изменились к лучшему. Очевидные преимущества партократии не могли быть реализованы в полной мере из-за отсутствия четкой национальной русской ориентации КПСС. Идеи коммунистического интернационала по-прежнему доминировали над русскими национальными правами и интересами. Самое печальное, что в Союзе
Ельцинская конституция как зеркало войны и революции
Перед лицом фактического распада СССР Россия, как и другие союзные республики, поспешно провозгласила свою независимость, приняв «Декларацию о государственном суверенитете РСФСР» от 12 июня 1990 г. В этой Декларации было закреплено новое название старого устройства — Российская Федерация — и заявлено о необходимости принятия новой Конституции России. Но ни возврата к русскому унитарному государству, ни восстановления естественных границ русской России не произошло (признанием границ, произвольно установленных при большевиках, Ельцин выкупил признание зарубежными коллегами своего «воцарения»). Новое государство унаследовало все пороки старого, советского, а то еще и усугубило.
После распада СССР своими конституциями срочно стали обзаводиться как вновь образовавшиеся государства, так и национальные образования внутри самой России. Многие парламенты при этом искали образцы в странах западной демократии. А, скажем, Конституция Узбекистана даже прошла особую экспертизу специалистов Организации Объединенных Наций, Совета по безопасности и сотрудничеству в Европе, ученых, юристов США, Великобритании, Франции и многих других стран. Узбекская власть посчитала нужным получить эту высшую санкцию, дабы обезопасить себя на будущее
от всех возможных претензий Запада насчет нарушения норм демократии.
Наши «отцы-основатели» демократической России напрямую в Совет по безопасности и сотрудничеству в Европе не бегали и в ООН за образцами для разработки новой Конституции не обращались. В 1993 г., расстреляв из танков российский парламент, президент Ельцин форсировал Конституционное совещание. В его работе приняли участие представители политических партий и движений, ученые, представители субъектов РФ, народные депутаты России и др. Основными разработчиками были трое: А.А. Собчак, С.М. Шахрай и С.С. Алексеев.
Референдум по принятию новой Конституции был проведен 12 декабря 1993 г. одновременно с выборами законодательного органа России — Федерального Собрания. Парализованная страхом и недобрыми предчувствиями страна, как официально считается, приняла «ельцинскую конституцию». Законность этого мероприятия неоднократно оспаривалась специалистами.
Во-первых, инициатором всенародного голосования был Президент России, что прямо противоречило ст. 9 Закона РСФСР от 16 октября 1990 г. «О референдуме РСФСР», в котором говорилось, что право принятия решения о проведении всероссийского референдума принадлежит лишь Съезду народных депутатов РСФСР, а в периоды между съездами — Верховному Совету России (как раз только что расстрелянному). Решение о проведении референдума могло быть принято также по требованию: либо не менее чем одного миллиона граждан РСФСР, имеющих право на участие в референдуме; либо не менее одной трети от общего числа народных депутатов РСФСР (ст. 10).
Как видим, эти требования закона соблюдены не были.
_ Пикантная подробность: на тот мо-
60 мент Ельцин был законным образом от_ решен от власти решением Верховного
Совета, и никакие его указы не имели законной силы.
Во-вторых, ст. 35 закона «О референдуме РСФСР» гласила:
«При проведении референдума по вопросам принятия, изменения и дополнения Конституции РСФСР решения считаются принятыми, если за них проголосовало более половины граждан РСФСР, внесенных в списки для участия в референдуме».
Данный закон был отменен лишь в октябре 1995 г., а в 1993 г. он действовал в полную силу. Точнее, должен был бы действовать, но.
Между тем в референдуме участвовало 54,8% зарегистрированных избирателей (58 187 775 человек), из которых за принятие новой Конституции проголосовали 58,43%, что в итоге существенно меньше половины всех избирателей (всего примерно 32%). Впрочем, а был ли мальчик-то? Вопрос о масштабных фальсификациях данных референдума возник сразу после его окончания. Через полгода, в мае 1994 г. были опубликованы выводы экспертной группы А.А. Собянина (не нынешнего мэра Москвы) при администрации президента. Согласно этим выводам, в референдуме принимало участие вовсе не 54,8, а лишь не более 46% от списочного состава избирателей
После этой публикации президентская администрация не снизошла до опровержений и оправданий, а просто прекратила сотрудничество с группой Собянина. Как говорят в таких случаях, «замнем для ясности». Вскоре вся документация, связанная с итогами референдума, была официально уничтожена (сожжена). Концы в воду или в огонь — какая разница?
Что принесла России Конституция 1993 г.? Зачем она понадобилась продавившему ее с нарушением всех норм Кремлю?
Как отмечает председатель Конституционного суда Валерий Зорькин: «У нас в новой России за основу была взята так называемая австрийская модель,
которая в настоящее время действует в большинстве государств Европы (Австрия, Германия, Испания, Италия, Польша, Португалия, Бельгия, Венгрия, Хорватия, Румыния) и в странах СНГ (кроме Туркмении)».
Новизна действующей Конституции по сравнению с последним основным законом Советского Союза в следующем:
а) отказ от характеристики государства как социалистического и советского;
б) определение его как по-прежнему федеративного, но суверенного;
в) устранение из Конституции положений о коммунистической партии как ядре политической системы;
г) признание приоритета прав человека и гражданина;
д) отказ от признания государственной собственности в качестве основной и признание частной собственности, защищаемой государством наряду с другими формами собственности;
е) переход на парламентскую систему; признание принципа разделения властей; введение института Президента; установление местного само управления.
Таким образом, сохранив главный порок РСФСР и СССР — федеративное устройство вместо унитарного (базовый конструктивный недостаток, послуживший основой распада СССР и угрожающий сегодня распадом РФ), законодатели ввели в основной закон обновленной федерации еще ряд не менее разрушительных конструктивных недостатков. А именно: 1) отказ от принципа партократии; 2) приоритет прав индивида, а не народа, общества или государства; 3) отказ от государственной собственности как основы экономики. Эти новые черты отразили основные политические итоги 1991-1993 гг. (поражение России в холодной войне и буржуазно-демократическую революцию) и во многом предопределили нашу сегодняшнюю нескладную жизнь.
Но главную суть новой Конституции
предопределил лично и непосредственно сам узурпатор власти Борис Ельцин, собственной рукой внесший в текст поправки, обеспечившие суперпрезидентский характер российской республики. Так свидетельствуют очевидцы.
Эта основная особенность основного закона нашей страны, ради которой он во многом и принимался, впоследствии была усугублена другими законами, установившими фактически вертикаль безответственности — сверху донизу российской власти. Результат: перманентный кризис управляемости страной. Президент никого не может заставить отвечать за свои дела, потому что он и сам ни за что ни перед кем не отвечает. Ведь в России создано уникальное законодательство, провозгласившее, что никакой президент не может отвечать по суду за все, что бы он ни натворил за время президентства.
Безответственность президента. Можно ли было выдумать концепцию, более опасную для общества?
Кстати, голосуя за того или иного президента, граждане Европы и Америки голосуют не только за личность, но прежде всего за платформу, за политическую программу его партии, которая не может быть изменена по прихоти одиночки. Эта программа публична, она принята как руководство к действию всех ее членов вплоть до президента, она масштабна, долгосрочна и касается как минимум всей страны. За выполнение этой программы президент отвечает перед выдвинувшей его партией и перед всей страной. А партия — многомиллионная рука и разум — его контролирует. И избиратель это знает. Поэтому в приличных странах беспартийных президентов не бывает.
За что голосует гражданин России, избирая президента? За красивые глаза? Или за красивые слова? Нет, российский гражданин голосует лишь за свои смутные, ничем не обеспеченные надежды, забывая поговорку о том, что надежда есть отложенное разочарова-
ние. Зато дальнейший ход событий ему об этом неизбежно напоминает.
Президент России — принципиально невменяем. Не в психологическом, конечно, а в политическом и юридическом смысле.
Выборы беспартийного президента в такой стране, как Россия, есть политический нонсенс и проявление позорного неуважения к самим себе. Они должны быть запрещены законом! Мы не Монако или Лихтенштейн.
Однако о несовершенстве «ельцинской» (действующей) Конституции сказано достаточно. Поговорим об альтернативе.
Какая конституция нам нужна?
Настоящая статья началась перечнем причин, по которым действующая Конституция (ДК) не может устраивать русский народ, конкретно и специально. Следует полагать, что в не слишком отдаленном будущем на повестку дня встанет вопрос о ее замене. Тому порукой медленный, но верный дрейф России в сторону Русского национального государства, который отмечают все наиболее дальнозоркие аналитики. А наипаче — из либерального лагеря, имеющие все основания опасаться такого развития событий, а потому проявляющие завидное чутье.
Что должна собой представлять конституция национального государства? Попробуем взглянуть на несколько примеров, чтобы попытаться понять это.
Израиль. Начнем с такого признанного эталона национального государства, как Израиль. Употребив слово «признанный», следует иметь в виду не только совершенство Израиля именно как национального государства, но и факт его признания мировым сообществом в качестве вполне демократической страны, иметь с которой дело не считает для себя зазорным большин-_ ство других демократических стран.
62 Между тем Израиль вполне открыто _ и без комплексов декларирует свой на-
циональный характер. Например, недавно израильский кнессет (парламент) принял новую формулу присяги на верность, объектом которой является именно еврейское национальное, а не какое-нибудь там «Израильское государство». Стоит напомнить, что евреев в Израиле меньше, чем русских в России, но никто при том не упрекает Израиль в нарушении прав человека. Применительно к нашей стране это означает, что мы могли бы утвердить присягу на верность не Российской Федерации («Российскому государству»), а именно Русскому национальному государству, и это никого не должно шокировать.
Однако, ставя Израиль в пример России, мы с удивлением обнаруживаем, что в этом государстве Конституция, которую, согласно Декларации независимости, намечалось принять Учредительным собранием не позднее 1 октября 1948 г., вообще никогда не была принята. Несмотря на то что с тех пор израильскому обществу предлагались десятки разных проектов конституций (в том числе Израильским институтом демократии, Институтом сионистской стратегии и т.д.), ни один так и не был утвержден2. Израиль — вполне уникальное по нашим временам явление: государство без формальной конституции.
Сами евреи полушутя говорят на этот счет: «А зачем нам конституция? У нас есть Тора и Талмуд!»3 И уже вполне серьезно поясняют: наше государство основано-де на принципах, заложенных в наследии еврейского народа.
2 Со многими из них можно познакомиться на сайте проекта «Конституция на основе широкого консенсуса».
3 Если верить Википедии, не так давно министром и депутатом кнессета от партии ШАС Ицхаком Хаимом Перецем было вновь высказано именно такое мнение, которое в течение тысячелетий является мнением большинства евреев: «У народа Израиля есть конституция, которой уже 4000 лет. Такой конституцией является Тора».
Что же это за принципы? Для тех, кто читал Тору и Талмуд, тут нет секрета. Тора провозглашает основополагающий принцип еврейского превосходства (религиозный взгляд на все мировое еврейство как на единственный в своем роде, особый, богоизбранный народ), а стотомный Талмуд переводит этот принцип в бесчисленное множество бытовых, моральных и политических рекомендаций4. Кроме того, в Торе также содержится 612 заповедей как запретительного, так и разрешительного свойства, комментарии к которым можно найти в Талмуде. Комплекс представлений, имеющих религиозное происхождение, давно и успешно обмирщен и служит цементом всего еврейства, скрепляющим эту своеобразную нацию-религию. Образно говоря, Тора — фундамент, а Талмуд — здание, в котором живет душа еврейского народа целиком.
Подобного изобилия главных и второстепенных установлений, насквозь этноэгоцентричных, действительно хватило бы любому народу на все случаи жизни, чтобы урегулировать все свои отношения с Богом, с ближним (таковым еврей должен считать только еврея) и с миром. Что могла бы добавить к этому конституция? Разве только внести яблоки политического раздора в еврейское национальное един-ство5. Неудивительно, что еще 13 июня 1950 г. кнессет первого созыва не сумел достичь согласия насчет обещанного Основного закона. После длительных дебатов было решено, что вместо
4 Доктрина сионизма, не отбрасывая божественную санкцию еврейского превосходства, успешно переводит эту точку зрения на светские рельсы.
5 Справедливо сформулировала профессор Рут Габизон: «Жесткая конституция нежелательна, если она принята без широкого согласия в обществе и в обход надлежащей и всесторонней подготовки. От принятой таким образом конституции больше вреда, чем пользы». Как раз наш случай.
него будет принято много основных законов, каждый из которых представит собой как бы раздел грядущей Конституции. Однако на сегодня принято лишь одиннадцать таких «основных законов», что далеко не закрывает проблему, а между тем с 1990-х гг. процесс заморожен.
К великому сожалению, у русских подобных документов для себя, как Тора и Талмуд для евреев, не сложилось за всю их историю, а до тех пор, пока они не появятся, взять пример с Израиля нам не удастся. Весь урок, который мы могли бы сегодня извлечь из сказанного, состоит в том, что следует всем русским народом самым тщательным образом и не спеша рассматривать проекты Основного закона, широко и публично их обсуждая, чтобы принять лучший из них через максимально возможный консенсус.
В связи со сказанным нам остается обратиться к конституциям свежеиспеченных национальных государств, образовавшихся на месте вчерашних «братских республик» Советского Союза, чтобы поучиться у бывших братьев, как надо заботиться о себе и своей стране, если хочешь обрести реальный суверенитет. Ведь нет никаких сомнений, что именно это стремление оторвало четырнадцать наций их от бывшего центра и подвигло на все издержки самодеятельного государственного строительства. Нам предстоит пройти их путем, это уже очевидно; так надо не стесняясь заимствовать опыт.
Украина. Начнем с ближайшего во всех смыслах, включая и кровно-исторический, соседа: с независимой Украины. Ее Конституция наиболее поучительна. Что, к примеру, гласит основной закон этой страны по поводу украинской нации?
А вот что:
«Статья 11. Государство содействует консолидации и развитию украинской нации, ее исторического сознания, традиций и культуры, а также развитию этнической, культурной, языковой
64
и религиозной самобытности всех коренных народов и национальных меньшинств Украины».
Как видим, основной закон закрепляет четкое принципиальное разделение всего населения Украины на три неравноценные категории: есть украинская нация — государствообразующий народ с его историческим сознанием, традициями и культурой, а есть наряду с ним также и коренные народы, и национальные меньшинства. Важно понимать: в отличие от политической «российской нации», выдуманной недобросовестными политтехнологами, «украинская нация» — есть нация этническая, этнонация.
По приведенной тройственной классификации, научно абсолютно состоятельной, русские, к примеру, являются национальным меньшинством Украины. И это в соседнем, самом близком государстве, с которым мы веками жили вместе, жили одними идеалами, целями и традициями, одной верой, общей историей, чья столица навсегда — «матерь городов русских». Так, однако, постановил украинский народ, с которым мы, имея общие корни, столетиями считали себя одним целым.
Обратим тут особое внимание: украинцев нисколько не смущает риск дезинтеграции страны и нации, которым так любят пугать русских в России (и запугали уже до предела, до скверного анекдота). Они не боятся, что от «украинской нации» отделятся огромные этнические контингенты, что эта нация сократится в своем удельном весе. Не боятся, потому что понимают главное: консолидация государство-образующего народа — важнее всего для устойчивости государства. Ибо это есть его главная скрепа. Важна прежде всего реальная этническая солидарность украинцев между собою, а не мнимая солидарность всех со всеми в рамках фантомной нации типа «россиян».
Но ведь этническая солидарность начинается с четкого разделения: вот
свои — а вот чужие. Чужие, даже если тысячу лет живут бок о бок! Значит, нечего бояться этого разделения, надо смело его признавать со всеми вытекающими выводами и последствиями. Как говорится, лучше меньше, да лучше. Нужно быть меньше числом, но зато этнически чище и сплоченнее: вот что поняли украинцы на всем своем историческом опыте, на опыте долгой и полной жертв борьбы за самих себя, за свою самобытность и независимость, за свой суверенитет. И утвердили это понимание в своей Конституции.
Не стоит дом без хозяина. И на вопрос «Кто в доме хозяин?» украинцы ясно и бестрепетно ответили: «Мы!». Даже не задумываясь о том, как на это отреагируют другие народы и этнические группы. Даже тени такой мысли не допустив!
Что бы теперь ни случилось с Украиной, вся ответственность будет лежать именно и только на ее истинном хозяине — украинцах. Мне лично такое поведение кажется правильным, ответственным, мужским. Так и надо поступать.
Украина не менее полиэтническая страна, чем Россия, в ней живет более ста народов, народностей и племен. Но ни у кого не поворачивается язык (да никто и не осмеливается, ибо это просто незаконно, противоречит Конституции Украины) обозвать ее «многонациональной»! Это мононациональная страна, страна украинской нации, страна украинцев.
Почему же у них — так, а у нас иначе, почему у нас нет такой постановки вопроса? Почему мы не осмеливаемся жить и строить страну для себя и своих детей, как это делали наши предки? Тут есть над чем задуматься.
Далее:
«Статья 12. Украина проявляет заботу об удовлетворении национально-культурных и языковых потребностей украинцев, проживающих за пределами государства».
Обратите внимание: такова норма основного закона братского народа
украинцев! Таково их отношение к своему народу, независимо от места его проживания. «Украинцы — поверх любых границ!» — вот их девиз.
А что у нас вместо этого? Сколько миллионов русских кинуто нами на произвол судьбы? По меньшей мере 20 млн. в ближнем зарубежье и 10 — в дальнем. Но наша государственная политика даже не заикается о русской ирриденте (объединении), хотя это важнейшее требование времени лежит на поверхности. Наше правительство просто бросило миллионы русских без присмотра: живите и выживайте как хотите! Как будто это мусор какой.
Далее:
«Статья 13. Земля, ее недра, атмосферный воздух, водные и иные природные ресурсы, находящиеся в пределах территории Украины, природные ресурсы ее континентального шельфа, исключительной (морской) экономической зоны являются объектами права собственности Украинского народа. От имени Украинского народа права собственника осуществляют органы государственной власти и органы местного самоуправления в пределах, определенных настоящей Конституцией.
Каждый гражданин имеет право пользоваться природными объектами права собственности народа в соответствии с законом».
Вы поняли? Каждый, кто ходит по украинской земле, ходит по земле, принадлежащей украинскому народу. Каждый, кто дышит воздухом на Украине, дышит воздухом, принадлежащим украинскому народу. И все должны об этом знать и помнить, хотя пользоваться этими природными дарами может каждый гражданин!
И ведь вот что важно: никто в мире не попрекает Украину ее Конституцией, не говорит, что в ней идет речь о нарушении прав человека. Украина — уважаемый член мирового сообщества, с ней дружит Вашингтон, ее тянут в ЕС, в НАТО.
Таковы важнейшие особенности
Конституции Украины как национального государства. Данный пример показывает, как ставит вопрос народ, который знает, любит и уважает себя, помнит о своих правах, потребностях и интересах, заботится о своих детях и внуках, о своем будущем. Народ, у которого есть чему поучиться. Народ, который способен и других заставить уважать свои права и интересы.
Разве так обстоит дело у русского народа? А ведь мы намного более многочисленны, нежели украинцы. И в составе населения своей страны мы занимаем заметно больший удельный вес.
Казахстан. Казахи обогнали Россию, поспешив утвердить свой суверенитет в нынешних границах еще в январе 1993 г. Самой характерной особенностью свежего документа, выдающей основное настроение, с которым он писался и утверждался, было следующее положение, записанное в первом постулате «Основ конституционного строя»: «Республика Казахстан как форма государственности самоопределившейся казахской нации обеспечивает равные права всем своим гражданам». Так утверждался национальный суверенитет казахов.
Пикантность ситуации в том, что на момент отделения Казахстана от России казахов в нем проживало в целом немного менее (44%), чем русских (46%). А в восьми областях Северного Казахстана, примыкающих непосредственно к нашей границе (для нас это Южный Урал), русские и вовсе составляли от 70 до 90% населения. Это не считая отдаленной от России Алма-Атинской области, тоже в целом русской. Поэтому основной головной болью Назарбаева и всей казахской элиты было скорейшее закрытие «русского вопроса», ликвидация угрозы распада страны по национальной границе. Отсюда — стремительный перенос столицы из расположенной близ китайской границы Алма-Аты в центр русских областей, в Астану (с 1830 г. казачий форпост Акмолинск, позднее
Целиноград). Отсюда — обозначение в той же Конституции 1993 г. Казахстана как унитарного, а не федеративного государства, хотя оно и являлось федеративным по факту, резко разделяясь на русскую и казахскую половины. Отсюда и такая конституционная основа: «Территория Республики Казахстан является целостной, неделимой и неприкосновенной». Отсюда и поспешная декларация всеобщего равноправия, приведенная выше.
Однако при всем том, даже опасаясь, как огня, русского сепаратизма и воссоединения русских областей с Россией, казахи не смогли удержаться, чтобы не объявить весь Казахстан, вместе с этими областями, «формой государственности самоопределившейся казахской нации». Настолько сильным, эмоционально необоримым оказался порыв к национальному суверенитету, к эт-нократии. Народ, никогда не имевший своей государственности, народ, спасенный русскими от тотального геноцида со стороны джунгар в XVIII в., народ, в полном смысле слова созданный советской властью и награжденный ею огромными землями с русскими людьми, вступил в активную фазу этногенеза — и при первом же удобном случае ухватился за возможность создать свое национальное государство. И создал, и удержал, нисколько не смущаясь тем, что лучшая часть страны принадлежит русским, составлявшим на тот момент национальное большинство страны. И закрепил этот факт в Конституции, в самом откровенном выражении. И это не привело ни к русскому восстанию, ни к гражданской войне, ни к интервенции — и вообще ни к каким политическим неприятностям.
Спрашивается: что могло бы помешать русским, составляющим 80% населения России (а не 44%, как казахи в Казахстане в 1989 г.), объявить всю Россию «формой государственности _ самоопределившейся русской нации»?
66 Поистине, ничто. А между тем нас _ привычно пугают восстанием всех не-
русских народов, гражданской войной и распадом страны в случае подобной заявки (и уже, опять-таки, запугали до паралича). Казахи не испугались вызвать неудовольствие без малого половины населения, национально единой, мы же боимся пятнадцати процентов, к тому же национально раздробленных, разобщенных.
Правда, через два года казахи тоже испугались, что перегнули палку — и убрали «дразнящую гусей» формулировку из новой Конституции, принятой в 1995 г. и действующей доныне. Испугались, конечно, не русского большинства, пассионарность которого постыдно низка, а несоответствия стандартам западных кураторов.
В остальном Конституция Казахстана 1993 г. не содержала каких-либо особенностей, характерных для национального государства, если не считать пункта о выборах президента, которым может быть лишь гражданин республики, «в совершенстве владеющий государственным языком» (ст. 114 п. 1). Поскольку таковым является по Конституции казахский, то ясно, что должность президента заведомо обеспечена лишь казаху. Сказать об этом прямо постеснялись, в отличие от туркмен, но все и так ясно.
Армения. Конституция этой страны, принятая в 2005 г., на сегодняшний день остается наиболее националистической, после украинской. Она провозглашает: «Армянский народ, принимая за основу фундаментальные принципы армянской государственности и общенациональные цели, закрепленные в Декларации о независимости Армении, осуществив священный завет своих свободолюбивых предков о восстановлении суверенной государственности, будучи приверженным делу укрепления и развития Родины во имя обеспечения свободы, общего благосостояния, гражданского согласия для потомков. принимает Конституцию Республики Армения».
Следует в данной связи обратить
особое внимание на принципиальное различие двух типов формулировок, применяемых в конституциях национальных государств (бывших республик СССР).
В большинстве случаев сувереном, образующим государство и принимающим конституцию, является, условно говоря, «народ Руритании». Национальный признак здесь исключен, а включен признак подданства, гражданства, территориальности: в данном случае синонимом слова «народ» выступает не «племя», а «население», что соответствует западным демократическим стандартам, выпячивающим права человека и гражданина и игнорирующим права народов (за исключением меньшинств). Именно так обстоит дело с конституциями стран, присягающих Западу на соответствие его идеалам: «народ Латвии», «народ Узбекистана» и др. Как указывалось выше, в Казахстане в конце концов тоже пришли к выводу о необходимости принять именно такую формулировку. Дальше всех в забавном стремлении «передемокра-тить демократов» зашла ельцинская Россия, выдумавшая вопиюще нелепую формулу «мы, многонациональный народ России».
Но есть и другой подход, учитывающий критерий не гражданства, подданства или территории проживания, а именно национальный, этнический. Это в первую очередь касается, как мы видим, Армении. Конституция которой, хотя и не делает в целом различия между гражданами разных национальностей, однако, во-первых, утверждает суверенитет не «народа Армении», а именно и только «армянского народа», а во-вторых, провозглашает (ст. 11.3): «Армяне по национальности приобретают гражданство Республики Армения в упрощенном порядке».
В России, как известно, ничего подобного пока что нет. Напротив, действуют такие законы, нормы и практики, из-за которых русским людям зачастую труднее получить граждан-
ство материнской страны, чем приезжим мигрантам.
Туркмения. Здесь поступили по-восточному хитроумно, пойдя на компромисс между национализмом и демократией западного типа, провозгласив в преамбуле Конституции, принятой в 1995 г.: «Мы, народ Туркменистана, основываясь на своем неотъемлемом праве на самоопределение; исходя из ответственности за настоящее и будущее отечества; выражая верность заветам предков жить в единстве, мире и согласии; имея целью охрану национальных ценностей и интересов, укрепление суверенитета туркменского народа. принимаем настоящую Конституцию — Основной закон Туркменистана».
Как видим, в данном случае «народ Туркменистана» оказался поставлен на страже «суверенитета туркменского народа», оказался гарантом этого суверенитета, если не заложником его. Изощреннейший ход, надо признать! И волки сыты, и овцы целы. При этом истинное лицо туркменского «демократического национализма» недвусмысленно проглядывает из статьи 55: «Президентом может быть гражданин Туркменистана из числа туркмен не моложе сорока лет, проживающий в Туркменистане».
Молдавия. Хитроумием блеснули и представители румынского субэтноса, более известного под именем молдаван, принявшие свою Конституцию в 1994 г. Ее многословная преамбула гласит: «Мы, полномочные представители народа Республики Молдова, депутаты Парламента,
основываясь на вековом стремлении народа жить в суверенной стране, выразившемся в провозглашении независимости Республики Молдова; учитывая непрерывную государственность молдавского народа в историческом и этническом пространстве его
национального становления; стремясь _
к удовлетворению интересов граждан иного этнического происхождения, со- _
ставляющих вместе с молдаванами народ Республики Молдова... принимаем Конституцию Республики Молдова, провозглашая ее высшим законом общества и государства».
Здесь представители «народа Молдовы», под которым понимается сумма молдаван и иноэтнических граждан, так же удостоены выражать исторический тренд (якобы непрерывную государственность) именно «молдавского народа», а не какого другого. А другим народам не гарантируется, а лишь обещается «удовлетворение интересов». Все сказано вполне откровенно и недвусмысленно.
Но! Понимая, что такой подход к национальной проблеме расходится с европейским, молдаване решили задобрить, умиротворить Запад и ради этого ввели такие пункты, каких я больше не встречал ни в одной конституции бывших советских республик, а именно:
«Статья 8. Соблюдение международного права и международных договоров. (1) Республика Молдова обязуется соблюдать Устав Организации Объединенных Наций и договоры, одной из сторон которых она является, строить свои отношения с другими государствами на общепризнанных принципах и нормах международного права. (2) Вступлению в силу международного договора, содержащего положения, противоречащие Конституции, должен предшествовать пересмотр Конституции».
Такой «позы подставления», такой готовности пойти даже на изменение собственной Конституции, если этого потребует «мировое сообщество», мы не увидим не только у гордых (но полностью НАТОзависимых) прибалтов, но и у азиатских народов. Так молдаване выкупили у «прогрессивного человечества», т.е. Запада, свое право на конституционный национализм.
Прибалтика. Три народа Прибал-
_ тики — латыши, эстонцы и литовцы —
68 имеют принципиально разную исто_ рию и во многом различный полити-
ческий старт, чем объясняется и различие в подходах к строительству собственных этнократий (а в том, что там выстроены этнократии, сомневаться не приходится). Фундаментальная разница в том, что Литва в значительной мере сохраняла независимость на протяжении всей своей истории, литовский народ не бывал порабощен, у литовцев сохранялась собственная аристократия и культура, а в советский период русские составляли лишь менее 10% населения и компактно размещались в основном только в трех городах: Вильнюсе, Снечкусе (вокруг Игналинской АЭС) и в Клайпеде (вокруг порта). Литовцы же в Литве составляли почти 80% населения. В то время как латыши и эстонцы изведали 700-летнее рабство (у датчан, поляков, шведов, немцев), не имели своей аристократии и культуры, а к 1989 г. титульные народы в обеих советских республиках составляли лишь от 50 до 60% населения, тогда как русские составляли от 34 до 30%. Соответственно, тревоги, страхи и комплексы у латышей и эстонцев, бросившихся осваивать подаренную им судьбой независимость, многократно превышали таковые у литовцев, что и выразилось в законодательной сфере.
В результате получились две принципиально разные модели государственности: в Литве — одна, в Латвии и Эстонии — другая. Литва в меньшей степени ориентировалась на европейские стандарты, а больше на свое национальное самосознание, но зато применила фактическое равноправие ко всем гражданам, независимо от национальности. Латвия и Эстония причесали свои конституции полностью на европейский манер, но выстроили де-факто систему апартеида, запрятав дискриминационные нормы в законодательство о гражданстве и языке.
Официально сувереном Литвы стал «Народ» (так, с заглавной буквы); как сказано в ст. 2 Конституции: «Литовское государство созидается Народом. Суверенитет принадлежит Народу».
Но: какому именно народу? На это отвечает преамбула Конституции: «Литовский народ, создавший много веков тому назад Литовское государство, основывая его правовой фундамент на Литовских Статутах и Конституциях Литовской Республики, веками решительно защищавший свою свободу и независимость, сохранивший свой дух, родной язык, письменность и обычаи, воплощая естественное право человека и Народа свободно жить и творить на земле своих отцов и предков — в независимом Литовском государстве, радея о национальном согласии на земле Литвы, стремясь к открытому, справедливому, гармоничному гражданскому обществу и правовому государству, по воле граждан возрожденного Литовского государства принимает и провозглашает настоящую Конституцию».
Этот официальный манифест эт-нократии подкрепляется в дальнейшем еще статьей 32: «Каждый литовец может поселиться в Литве». Однако при всем этом Литва никак не дискриминировала иноплеменных лиц, поселившихся в ней до распада Советского Союза. Специальный закон оставил гражданство Литвы всем, кто приобрел его до 4 ноября 1991 г. Ни русским, ни представителям других национальностей не пришлось выпрашивать себе заново литовское гражданство, проходя процедуру натурализации, в отличие от Латвии и Эстонии.
В Латвии сувереном, от лица которого принимается Конституция, стал, в европейском вкусе, неопределенной этничности «народ Латвии». Конституция предусматривает при этом существование национальных меньшинств, которые «имеют право сохранять и развивать свой язык, этническую и культурную самобытность». Никакого намека на неравноправие или исключительность титульной нации (как в литовском случае) в латышской Конституции не найти. Но, как уже говорилось, жесткая дискриминация в отношении нелатышей осу-
ществляется там в основном на языковой основе.
В Эстонии Конституция также принималась неким «народом Эстонии», в ней также предусмотрены права национальных меньшинств. Однако главными действующими лицами эстонской конституции являются «граждане Эстонии». Почему? Да потому что для того, чтобы стать гражданином Эстонии, оказывается, недостаточно в ней родиться: надо, чтобы один из родителей имел эстонское гражданство (ст. 8). В этом — подвох, ибо это гражданство (как и гражданство Латвии) могут получить далеко не все желающие. В 1992 г. только лица, имевшие эстонское гражданство до 16 июня 1940 г. и их прямые потомки (это всего примерно две трети населения Эстонии, в основном этнические эстонцы), оформили свое гражданство по рождению. А 32% жителей вмиг оказались «лицами с неопределенным гражданством», которым предлагалось либо приобрести эстонское гражданство путем натурализации, либо ходатайствовать о гражданстве любой другой страны.
Аналогичная история развернулась и в Латвии. 15 октября 1991 г. Верховный Совет Латвийской Республики принял постановление «О восстановлении прав граждан Латвийской Республики и основных условиях натурализации», согласно которому гражданство Латвии признавалось только за лицами, бывшими гражданами Латвийской Республики на 17 июня 1940 г., и их потомками (тоже примерно две трети жителей страны, в основном этнические латыши). В дальнейшем это условие было в несколько этапов смягчено. На сегодня установлены такие цензы для натурализации: пятилетнее постоянное проживание в стране, владение латышским языком, знание конституции, истории и текста гимна, легальный источник доходов. При этом запрещена
натурализация лиц, активно действо- _
вавших после 13 января 1991 г. в ряде запрещенных в августе-сентябре 1991 г. _
организаций (Компартия Латвии, Интернациональный фронт трудящихся), лиц с судимостью за деяния, признаваемые преступными в Латвии, лиц, призванных извне Латвии и демобилизовавшихся в Латвии из Советской армии или внутренних войск. Последних было весьма немало, учитывая количество военнослужащих в этой морской и пограничной для СССР республике.
Таким образом, что бы ни говорилось в тексте внешне европеизированных Конституций Латвии и Эстонии, это не повлияло на жестко этнократический характер обеих новых стран Европы.
Другие бывшие республики СССР. Все конституции оставшихся неупомянутыми независимых ныне национальных (этнократических) государств ничем особым не отличаются. Все они скроены на европейский манер (а Конституция Республики Узбекистан даже была принята лишь после многочисленных консультаций в ООН, СЕ и т.п.), все отдают суверенитет абстрактным «народам» своих стран («народ Узбекистана», «народ Таджикистана»6, «народ Кыргызстана», «народ Азербайджана»7), что вовсе не исключает дискриминационную практику в пользу титульных наций. О чем не в последнюю очередь свидетельствует массовый исход русского населения из Грузии (в своем оголтелом национализме и русофобии скатывавшейся во вре-
мена Гамсахурдиа, Шеварднадзе или Саакашвили к прямому фашизму) или Таджикистана8. В меньшей степени это касается Узбекистана, в еще меньшей — Азербайджана. Зато лидируют упомянутая выше Грузия и Армения, где русских практически не осталось. И т.д.
В целом, подводя итог анализу государственного устройства некоторых всеми уважаемых национальных государств, можно извлечь такие основные уроки.
1. Во-первых, наличие сколь угодно «приличной», с точки зрения европеизированного рассудка, конституции (и даже полное отсутствие оной, как в Израиле) нисколько не способно воспрепятствовать на практике апартеиду и этнократии. Было бы желание и политическая воля.
2. Во-вторых, наличие четко и однозначно (как в Армении, Литве, а первоначально и в Казахстане) или завуалированно (как в Туркмении и Молдавии) обозначенного суверенитета титульной нации вовсе не превращает такие страны в изгоев мирового сообщества. То же касается Израиля, утвердившего
6 Ст. 6 Конституции Таджикистана специально разъясняет: «Народ Таджикистана составляют граждане Республики Таджикистан независимо от национальности».
7 Ст. 1 Конституции Азербайджана специально разъясняет: «Народ Азербайджана состоит из граждан Азербайджанской Республики, проживающих на территории Азербайджанской Республики и за ее пределами, рассматривающихся как подвластные Азербайджанскому государству и его законам, что не исключает нормы, установленные
_ международным правом». Эта формула учи-
70 тывает жителей Нагорного Карабаха и дру-_ гих временно утраченных территорий.
8 «Численность представителей российских этносов в Таджикской ССР к 1989 г. (т.е. к моменту последней советской переписи населения) достигла 490 тыс. человек. Этнические русские составляли 3,7% населения республики. По данным таджикских демографов, основным направлением выезда российских этносов из Таджикистана стала Российская Федерация. Так например, в 1995 году сюда выехало 89% русских из Таджикистана. В целом за период с 1989 по 2000 год доля русского населения Таджикистана уменьшилась с 3,7% до 0,4%. Таким образом, нынешняя российская диаспора в Республике Таджикистан равна примерно 10% от числа русского населения Таджикской ССР накануне развала СССР» (Виктор Дубовицкий. Русские в Таджикистане. От присутствия к следу в исторической памяти? // http://www.russkie. ог§/тёех^р?тоёи1е=Ы1кеш&1ё=12556).
текст присяги еврейскому суверенитету. Да будет их пример нам наукой.
3. В-третьих, представляется целесообразным закрепление в конституции, по украинскому образцу, разделения всего населения на три категории: 1) нацию (государствообразующий народ, каковым в России являются только русские), 2) коренные народы и 3) национальные меньшинства.
4. В-четвертых, необходимо ввести в конституцию принцип единства тех коренных народов, которые оказались в разделенном положении (в России это русские, осетины, лезгины), а также вообще провозгласить для русских единство поверх любых границ, с учетом их языковых, религиозных и культурных потребностей. Примеры чему нам также подают «бывшие братья».
5. В-пятых, хотелось бы видеть закрепленной в Конституции национализацию земли, недр и естественных монополий в пользу не государства, а государствообразующего и титульного народа России, как это сделано для украинского народа (не «народа Украины»!).
6. В-шестых, следуя примеру фактически федеративных (Украина, Казахстан, Узбекистан, Таджикистан, Молдавия, Грузия), но юридически унитарных государств, надлежит отказаться от антиконституционного (прямо нарушающего ст. 19 Конституции России) и противоестественного для русских федеративного устройства российской государственности.
7. В-седьмых, по примеру Туркмении, Казахстана и др., можно в прямом или косвенном виде закрепить право на избрание в президенты лишь за представителями государствообра-зующего (русского) народа. Понятно, что использовать, как в Казахстане, языковой критерий тут не удастся,
нужен другой, скорее всего — открыто этнический.
8. В-восьмых, необходимо учесть насильственный характер прерывания русской государственности в 1917 году и факт ее отсутствия по настоящее время. Соответственно, необходимо поступить по примеру латышей: использовать принцип континуитета, предоставив безусловное гражданство России лишь потомкам тех, кто имел его до той роковой даты, а всем остальным — возможность натурализации на основании ряда цензов. Это особенно актуально в свете текущих миграционных процессов.
9. В-девятых, русским не мешало бы, по примеру евреев, обзавестись сакральным обоснованием своего суверенитета и приоритета.
10. В-десятых, если догоняющий характер развития России в экономическом плане (по отношению к высокоразвитым странам Запада и Японии) — объясним и не вызывает ничего, кроме чувства здоровой конкуренции, то вопиющее отставание России от всех бывших братских республик в плане государственного строительства нельзя ничем объяснить и оправдать. Оно оскорбительно и нестерпимо для русского национального сознания, его необходимо срочно преодолеть любой ценой. Мы, русские, ничем не хуже армян, туркмен, казахов, молдаван, литовцев или украинцев. И не меньше прочих достойны своего национального государства.
К чести русской политологии, попытки создать «Русский проект» (проект основного закона Русского национального государства) уже предпринимались. Насколько они были удачны и соответствовали задаче, пусть судит читатель. В следующей статье я расскажу о них подробно.
