CC BY
258
УДК 342.4 + 343.2/.7 ББК 67.400
© 2017 г. Т. А. Плаксина,
профессор кафедры уголовного права и криминологии Барнаульского юридического института
МВД России доктор юридических наук, доцент.
E-mail: plaksinata@yandex.ru
КОНСТИТУЦИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ КАК ФОРМАЛЬНЫЙ ИСТОЧНИК ОТЕЧЕСТВЕННОГО УГОЛОВНОГО ПРАВА: СПОРНЫЕ ВОПРОСЫ
В статье показано многообразие научных взглядов по вопросу о возможности отнесения Конституции Российской Федерации к числу формальных источников уголовного права и обозначены его причины, лежащие в плоскости различного понимания источников права в целом. В результате анализа высказанных в теории конституционного права суждений о предмете данной отрасли права сделан вывод о двойственной природе ряда конституционных положений, их принадлежности и к конституционному, и к уголовному праву. С учетом этого обосновывается включение Конституции РФ в систему формальных (юридических) источников уголовного права.
Ключевые слова: Конституция Российской Федерации, форма права, формальный источник права, источник уголовного права, предмет правового регулирования, предмет конституционного права, предмет уголовного права.
T. A. Plaksina - Professor, Department of Criminal Law and Criminology, Barnaul Law Institute of the Ministry
of Internal Affairs of the Russian Federation, Doctor of Law, Associate Professor.
THE CONSTITUTION OFTHE RUSSIAN FEDERATION AS A FORMAL SOURCE OF RUSSIAN
CRIMINAL LAW: CONTROVERSIAL QUESTIONS
The article deals the diversity of scientific views on the question of the fitness of the Constitution of the Russian Federation among the formal sources of criminal law and shows its causes, lying in the plane of the sources of law in General. As a result of the analysis expressed in the theory of constitutional law judgments on the subject of this branch of law the author has made the conclusion about the dual nature of a number of constitutional provisions, their membership and constitutional and criminal law. With this in mind, it justifies the inclusion of the Constitution in the system offormal (legal) sources of criminal law.
Key words: the Constitution of the Russian Federation, form of law, formal source of law, source of criminal law, subject of legal regulation, subject of constitutional law, subject of criminal law.
Особое место Конституции Российской Федерации в национальной правовой системе предопределяет возникновение и рассмотрение в рамках отраслевых юридических наук вопросов о возможности и обоснованности отнесения Основного закона к числу источников той или иной отрасли права, помимо, разумеется, собственно конституционного права. Не является исключением в этом плане и уголовно-правовая наука, представители которой в последние два десятилетия активно обсуждают проблемы источников уголовного права. Долгие годы казавшийся многим ученым незыблемым постулат о том, что единственным источником уголовного права как отрасли является уголовный закон, имеющий форму кодифицированного акта, то есть уголовный кодекс в постсоветский период в условиях новой социальной (в том числе и правовой) реальности подвергся ре-
визии, вследствие которой рядом специалистов было сформулировано иное - гораздо более широкое - понимание источников этой отрасли [1; 2; 3; 4]. Однако появление научных работ, отражающих новые взгляды на источники уголовного права, показало и неоднозначность подходов к решению частных вопросов, касающихся отдельных актов, включая Конституцию РФ.
Обращение к исследованию источников любой отрасли права предполагает обязательное уточнение самого понятия источника права. В общей теории права давно сложилась многоаспектная интерпретация этого термина. Так, С. В. Бошно упоминает о четырех смыслах выражения «источник права» (источник познания права; основа права; источник содержания права, то есть материальные условия жизни общества; форма и способы образования и выражения той или иной
нормы) [5, с. 20-21]. Ф. М. Гаджинова отмечает, что многозначность понятия «источник права» объективно детерминирована полисемией слов «источник» и «право», в связи с чем «достижение однозначности указанного термина без использования дополнительных языковых средств неосуществимо» [6, с. 9]. Споры вызывает и соотношение понятий «источник права» и «форма права» [5, с. 1920]. В то же время в юридической науке практически общепризнанным является обособление формальных (юридических) источников права («источников права для правополь-зователей» [6, с. 9]) от материальных («источников права для правотворцев» [6, с. 8]): последние связаны с генезисом права и представляют собой социальные (в широком смысле) факторы, детерминирующие процесс правообразования и его результат; под первыми же обычно понимаются формы, способы внешнего выражения норм права, придающие им свойство общеобязательности [7, с. 112; 6, с. 8-9; 8, с. 9; 2, с. 10].
Особый статус Конституции РФ в системе национального права, наделение последней высшей юридической силой и закрепление в ней положения о том, что законы и иные правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить ей (ч. 1 ст. 15); воздействие Конституции РФ на общественные отношения через ее юридическое и неюридическое (политическое, нравственное и др.) содержание предрешают безусловное отнесение ее к числу материальных источников конкретных отраслей права, в том числе и уголовного права*. В ч. 2 ст. 1 УК РФ прямо указано, что Уголовный кодекс РФ основывается на Конституции РФ и общепризнанных принципах и нормах международного права, а в проекте Концепции уголовно-правовой политики Российской Федерации в качестве одного из направлений данной политики предусмотрено обеспечение ее соответствия Конституции РФ, что, по мнению авторов проекта, требует, в числе прочего, осуществления постоянного мониторинга положений уголовного законодательства Российской Федерации и сложившейся практики его применения на предмет соответствия Консти-
туции РФ, оперативной корректировки уголовного законодательства и практики его применения в соответствии с конституционным смыслом уголовно-правовой политики, разработки методики и внедрения в практику конституционно-правовой экспертизы законопроектов о внесении изменений в Уголовный кодекс РФ [10]. Более того, в проекте Концепции уголовно-правовой политики Российской Федерации подчеркивается, что правовой характер уголовного законодательства и результатов его применения не может оцениваться в отрыве от общих начал уголовно-правового регулирования, общих принципов российского права, конституционно-правовых основ взаимоотношения личности и государства [10]. Однако бесспорная генетическая связь норм уголовного права с Конституцией РФ и признание последней материальным источником данной отрасли права («источником права для правотворцев») сами по себе не дают достаточных оснований для включения Конституции РФ и в систему формальных (юридических) источников отрасли («источников права для правопользовате-лей»), то есть таких источников, которые содержат нормы уголовного права.
В научной литературе вопрос о том, является ли Конституция РФ формальным источником уголовного права, решается неоднозначно. Одни исследователи (Ю. И. Ляпунов [11, с. 67], Т. В. Кленова [12, с. 22], А. В. Шес-лер [13, с. 75] и пр.) по-прежнему считают единственным источником уголовного права уголовный закон, поскольку только им согласно ч. 1 ст. 3 УК РФ устанавливается преступность и наказуемость общественно опасных деяний, а также иные уголовно-правовые последствия, которые могут наступить в случае их совершения. При таком подходе Конституция РФ как формальный источник уголовного права не рассматривается. Другие специалисты (Ю. Е. Пудовочкин [14, с. 64-66], К. В. Ображиев [1, с. 26-28], В. П. Коняхин [15, с. 76-88], Д. В. Кайсин [16, с. 9, 17] и пр.) относят Конституцию РФ к числу юридических источников уголовного права, высказывая, однако, при этом не всегда совпадающие мнения о том, какие именно конституцион-
* Исключением является, пожалуй, лишь позиция С. А. Антипова, который не признает Конституцию РФ материальным источником уголовного права, уточняя, что «уголовно-правовые нормы возникают не на основе Конституции РФ, а в силу других причин, которые рассматривались в научной литературе как основания норм уголовного права или как основания (критерии) криминализации» [9, с. 201].
ные предписания с содержательной стороны представляют собой уголовно-правовые нормы. Наконец, существует и третья позиция, в рамках которой Конституция РФ признается формальным источником уголовного права, но с определенными оговорками (О. Н. Би-бик [2, с. 21, 91-97]). Особо следует подчеркнуть то обстоятельство, что различие в подходах к решению рассматриваемого вопроса усугубляется различиями в аргументах даже в рамках одного и того же подхода.
Существенной причиной сложившегося многообразия научных взглядов и их аргументации является неодинаковое понимание того, что может выступать в качестве формального источника отрасли права вообще и уголовного права в частности. Ю. Е. Пудовочкин, обращаясь к проблеме формальных источников уголовного права, справедливо отмечает, что теоретические построения, «основанные на том либо ином понимании самого феномена источника права, будут существенно различаться» [3, с. 315-316]. Так, в последние годы в юридической науке получили распространение суждения о том, что источники права не исчерпываются формами выражения вовне нормативной государственной воли [17, с. 11; 3, с. 315; 2, с. 18-20], и что источниками следует признавать «любые формы фиксации правовых норм, из которых участники правоотношений на практике реально черпают обязательные для них правила поведения, представления о правомерном и неправомерном, а правоприменители - основу для выносимых ими решений» [17, с. 16].
Другой момент, определяющий различия в понимании того, что следует относить к формальным источникам права (в том числе и уголовного), связан с содержательной неоднородностью самого нормативного материала. Поддерживая позицию Н. И. Пикуро-ва, считающего необходимым различать источник уголовно-правового запрета и уголовно-правовых последствий (наказания и иных мер уголовно-правового характера), источник правовых норм, регулирующих отдельные вопросы уголовного права, и источник правовых норм, используемых для конкретизации бланкетных признаков состава преступления, Ю. Е. Пудовочкин совершенно обоснованно указывает, что «вид источника права во многом определяется спецификой образующих это право нормативных суждений» [3, с. 316]. Данное обстоятельство принима-
ет во внимание К. В. Ображиев, который выделяет две группы формальных источников уголовного права: 1) источники собственно уголовно-правовых предписаний (нормативный материал, который содержится в этих юридических источниках, непосредственным образом определяет содержание общественных отношений, составляющих предмет уголовно-правового регулирования, влияет на статусы субъектов подобных отношений); 2) источники бланкетной части уголовно-правовых норм, предписания которых входят в содержание норм уголовного права при бланкетной конструкции уголовного закона (правовые акты, содержащие бланкетную часть уголовно-правовых норм, как правило, имеют иную отраслевую принадлежность и не предназначены для регулирования уголовно-правовых отношений) [1, с. 24-25]. С учетом этих положений вполне логичным оказывается вывод К. В. Ображиева о том, что Конституция РФ является формальным источником российского уголовного права: во-первых, она, по мнению автора, содержит отдельные нормы уголовно-правового характера (ч. 2 ст. 20, ч. 2 ст. 21, ч. 1 ст. 50, ч. 2 ст. 63), поскольку «вопросы о смертной казни и экстрадиции, а также необходимости соблюдения запретов на применение жестокого или унижающего человеческое достоинство наказания и на повторное осуждение за одно и то же преступление возникают не иначе, как в рамках регулирования уголовно-правовых отношений»; во-вторых, «Конституция России выполняет функцию источника бланкетной части некоторых уголовно-правовых норм (определяет содержание бланкетных признаков составов преступлений, предусмотренных ст. 278, 279 УК РФ, ч. 2 ст. 237, ч. 2 ст. 285, ч. 2 ст. 286, ч. 2 ст. 287, ч. 4 ст. 290, ч. 2 ст. 354 УК РФ)» [1, с. 26-27].
Третье обстоятельство, влияющее на решение вопроса о признании или непризнании того или иного правового явления источником конкретной отрасли права, касается возможности отнесения к числу формальных источников актов, включающих лишь отдельные нормы, регулирующие общественные отношения, входящие в предмет соответствующей отрасли. Т. В. Кленова, в частности, полагает, что «формальными источниками уголовно-правовых норм не могут признаваться ни Конституция РФ, ни другие акты, где правила об уголовной ответственности
определяются неполно, без системы или как нормы-принципы» [12, с. 22].
Наконец, учеными высказаны различные мнения относительно того, насколько на определение статуса Конституции РФ как формального источника уголовного права влияет возможность (или, напротив, невозможность) непосредственного применения конституционных положений в сфере уголовно-правового регулирования. В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 года № 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» называется только два случая, когда суд, разрешая дело, применяет непосредственно Конституцию РФ: 1) когда закрепленные нормой Конституции положения, исходя из ее смысла, не требуют дополнительной регламентации и не содержат указания на возможность ее применения при условии принятия федерального закона, регулирующего права, свободы, обязанности человека и гражданина и другие положения; 2) когда Конституционным Судом РФ выявлен пробел в правовом регулировании либо когда пробел образовался в связи с признанием не соответствующими Конституции нормативного правового акта или его отдельных положений с учетом порядка, сроков и особенностей исполнения решения Конституционного Суда РФ, если они в нем указаны [18]. Часть 1 ст. 3 УК РФ содержит положение о том, что преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только Уголовным кодексом РФ, а ч. 2 той же статьи запрещает применение уголовного закона по аналогии. В результате прямое применение Конституции РФ при реализации собственно уголовно-правового запрета, по существу, исключается, что дает некоторым специалистам основания полагать, что в силу этого она формальным источником уголовного права не является. Такой точки зрения придерживается, в частности, Т. Ю. Орешкина, которая, отрицая принадлежность Конституции РФ к числу юридических источников уголовного права, пишет, что «норма Конституции РФ может блокировать применение положений УК РФ, но квалификация деяния, привлечение к уголовной ответственности и назначение наказания происходят только с применением статей УК РФ» [15, с. 78]. Нельзя, впрочем, не заметить того, что большин-
ство исследователей не ставит решение вопроса о включении Конституции РФ в круг формальных источников уголовного права в зависимость от того, насколько возможно непосредственное применение конституционных положений в уголовно-правовой сфере. Более того, С.А. Антипов особо обращает внимание на то, что «следует четко разграничить два положения: непосредственное применение конституционных норм к решению вопросов, находящихся в сфере уголовного права, и признание Конституции РФ формальным источником уголовного права» [9, с. 201].
Гораздо более важным оказывается другой момент - можно ли вообще какие-либо положения Конституции РФ считать уголовно-правовыми нормами, то есть нормами, регулирующими отношения, касающиеся предмета уголовного права как отрасли права. К. В. Ображиев отмечает, что «если правовой акт содержит правовые нормы, регулирующие уголовно-правовые отношения (общественные отношения, возникающие вследствие совершения преступления между государством и лицом, совершившим преступное деяние; общественные отношения, возникающие в связи с фактом совершения общественно опасных деяний, предусмотренных Уголовным кодексом РФ, невменяемыми лицами; общественные отношения, возникающие по поводу правомерной реализации гражданами права на причинение вреда при наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния), то его следует считать одним из формальных источников уголовного права, вне зависимости от его места в отраслевом делении» [1, с. 24]. Этот же автор, обозначая круг конституционных положений, которые регулируют вопросы, относящиеся к уголовно-правовой сфере (ч. 2 ст. 20, ч. 2 ст. 21, ч. 1 ст. 50, ч. 2 ст. 63), уточняет, что «соответствующие нормы являются конституционными лишь по форме своего выражения, оставаясь при этом уголовно-правовыми по содержанию» [1, с. 27]. Сходную позицию занимает О. Н. Бибик, который признает, что Конституция РФ содержит отдельные уголовно-правовые нормы (ч. 2 ст. 20, закрепляющую положение о том, что смертная казнь впредь до ее отмены может устанавливаться федеральным законом в качестве исключительной меры наказания за особо тяжкие преступления против жизни; ч. 1 ст. 50, запрещающую
повторное осуждение за одно и то же преступление; ч. 2 ст. 63, не допускающую в России выдачу другим государствам лиц, преследуемых за политические убеждения, а также за действия (или бездействие), не признаваемые в Российской Федерации преступлением) [2, с. 96-97]. При этом О. Н. Би-бик, судя по всему, не считает эти нормы по содержанию одновременно и конституционно-правовыми, поскольку он исходит из того, что «одна и та же норма права не может принадлежать сразу нескольким отраслям права», за исключением норм комплексных отраслей, каковыми ни конституционное, ни уголовное право не являются [2, с. 96]. По крайней мере, именно этот базовый тезис не позволяет ему признать уголовно-правовой нормой конституционное положение об обратной силе закона, закрепленное в ст. 54, и иные конституционные предписания, имеющие межотраслевое значение [2, с. 95-96]. В то же время некоторые исследователи вообще отрицают наличие в Конституции РФ уголовно-правовых норм. В частности, С. А. Антипов считает, что «Конституция РФ не регулирует уголовно-правовые отношения» [9, с. 203]. «Если Конституция РФ применяется (в редких случаях) вместо норм уголовного закона, противоречащих ей, - пишет он, - то это не означает, что судом используются закрепленные в Конституции нормы уголовного права. Содержательная сторона подобного применения конституционной нормы заключается в негативном воздействии на сферу уголовно-правовых отношений, недопущении действия отраслевой нормы, противоречащей Конституции РФ» [9, с. 202].
Представляется, что вопрос о том, можно ли какие-либо конституционные предписания считать уголовно-правовыми нормами или нормами, обладающими двойственной природой и принадлежащими одновременно к двум отраслям права - и конституционному, и уголовному, необходимо решать с учетом имеющихся в теории конституционного права взглядов о возможной отраслевой принадлежности положений, закрепленных в Конституции РФ. Анализ научной литературы показывает, что авторитетные специалисты в области конституционного права высказывают на этот счет разные мнения. Так, О. Е. Кутафин в рамках фундаментального исследования, посвященного предмету кон-
ституционного права, отстаивал положение о том, что предмет правового регулирования конституционного права не может пересекаться с предметом правового регулирования любой другой отрасли права, и критично отзывался о стремлении представителей отраслевых наук включить в соответствующие отрасли права конституционные нормы, регулирующие основополагающие для той или иной отрасли отношения [19, с. 51]. Он прямо указывал, что эти нормы относятся исключительно к конституционному праву [19, с. 51]. Однако другие исследователи не столь категоричны. В частности, С. А. Авакьян, обращаясь к анализу источников конституционного права, не исключает существования источников, нормы которых могут одновременно относиться к конституционному праву и к другой отрасли права [20, с. 76]. Еще более определенно решает этот вопрос Н. С. Бондарь, который полагает, что конституционное право не может рассматриваться как отрасль права, которая «соседствует» с другими отраслями права на одном уровне: их предметное разграничение не должно происходить исключительно по «горизонтали», то есть в зависимости от сферы общественных отношений и безотносительно к иным, качественным характеристикам этих отношений [21, с. 11-12]. В связи с этим он выделяет в предмете правового регулирования конституционного права две сферы: исключительного конституционного регулирования («малое» конституционное ядро) и совместного с другими отраслями конституционного регулирования («большое» конституционное ядро) [21, с. 12]. Констатируя изменение предметных характеристик конституционного права (в первую очередь - его расширение), Н. С. Бондарь пишет о том, что отношения, которые одновременно выступают предметом регулирования других отраслей права, являются «как бы периферийным предметом конституционного права как ядра правовой системы», и указывает, что в данном случае в конечном счете имеет место межотраслевое правовое регулирование [21, с. 12]. Такой подход вполне позволяет объяснить двойственную природу ряда конституционных положений (ч. 2 ст. 20, ч. 2 ст. 21, ч. 1 ст. 50, ч. 2 ст. 63), их принадлежность одновременно конституционному и уголовному праву, а следовательно, и Конституции РФ к числу формальных источников уголовного права.
Литература
1. Ображиев К. В. Система формальных (юридических) источников российского уголовного права: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2014.
2. Бибик О. Н. Источники уголовного права Российской Федерации: дис. ... канд. юрид. наук. Омск, 2005.
3. Пудовочкин Ю. Е. Некоторые вопросы теории источников уголовного права // Общество и право. 2014. № 4 (50).
4. Кибальник А. Г., Соломоненко И. Г., Шиб-ков О. Н. Принципы и нормы международного права как источники уголовного права. Ставрополь, 2000.
5. Бошно С. В. Форма права: теоретико-правовое исследование: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2005.
6. Гаджинова Ф. М. Источники права и их система в современном российском праве: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004.
7. Общая теория государства и права: учеб. / под ред. В. В. Лазарева. 3-е изд., перераб. и доп. М., 2001.
8. Ображиев К. В. Формальные (юридические) источники российского уголовного права. М., 2010.
9. Антипов С. А. Понятие конституционных основ Общей части уголовного права // Актуальные проблемы российского права. 2011. № 2.
1 0. Проект Концепции уголовно-правовой политики Российской Федерации. URL: https:// www.oprf.ru/discussions/1389/newsitem/17889
11. Уголовное право. Общая часть: учеб. / под ред. Н. И. Ветрова, Ю. И. Ляпунова. М., 1997.
12. Кленова Т. В. Основы теории кодификации уголовно-правовых норм: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2001.
13. Уголовное право. Общая часть: учеб. пособие / под общ. ред. В. А. Уткина, А. В. Шес-лера. Томск, 2016.
14. Пудовочкин Ю. Е. Источники уголовного права Российской Федерации // Журн. рос. права. 2003. № 5.
15. Коняхин В. П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. СПб., 2002.
16. Кайсин Д. В. Источники уголовно-правовой системы Российской Федерации: ав-тореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2005.
Bibliography
1. Obrazhiev K. V. The system of formal (legal) sources of Russian criminal law: abstract of dis. ... PhD, Professor in Law. Moscow, 2014.
2. Bibik O. N. The sources of criminal law of the Russian Federation: dis. ... PhD in law. Omsk, 2005.
3. Pudovochkin Yu. E. Some questions of the theory of sources of criminal law // Society and law. 2014. № 4 (50).
4. Kibalnik A. G., Solomonenko I. G., Shib-kov O. N. The principles and norms of international law as sources of criminal law. Stavropol, 2000.
5. Boshno S. V. Form of law: theoretical-legal research: abstract of dis. ... PhD, Professor in Law. Moscow, 2005.
6. Gadzhinova F. M. Sources of law and their system in the modern Russian law: abstract dis. ... PhD in Law. Moscow, 2004.
7. The general theory of state and law / ed. by V. V. Lazarev. 3 edition, revised and expanded. Moscow, 2001.
8. Obrazhiev K. V. Formal (legal) sources of Russian criminal law. Moscow, 2010.
9. Antipov S. A. The concept of the constitutional foundations of the General part of criminal law // Actual problems of Russian law. 2011. № 2.
10. The draft concept of the criminal policy of the Russian Federation // The website of the Public chamber of the Russian Federation. URL: https:// www.oprf.ru/discussions/1389/newsitem/17889
11. Criminal law. The General part / ed. by N. I. Vetrov, Yu. I. Lyapunov. Moscow, 1997.
12. Klenova T. V. Fundamentals of the theory of codification of criminal law: abstract of dis. ... PhD in Law. Moscow, 2001.
13. Criminal law. The General part / ed. by V. A. Utkin, A. V. Shesler. Tomsk, 2016.
14. Pudovochkin Yu. E. Sources of criminal law of the Russian Federation // Journal of Russian Law. 2003. № 5.
15. Konyakhin V. P. The theoretical basis for the design of the General part of the Russian criminal law. St. Petersburg, 2002.
16. Kaisin D. V. Sources of criminal legal system of the Russian Federation: abstract of dis. ... PhD in Law. Moscow, 2005.
17. Zhukova-Wasilewskaya D. V. The sources of law in Russia: tendencies of formation and development: abstract of dis. ... PhD in Law. Moscow, 2009.
18. About some questions of application by courts of the Russian Federation Constitution in the administration ofjustice: resolution of Plenum of the
17. Жукова-Василевская Д. В. Источники права России: тенденции формирования и развития: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2009.
18. О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия: постановление Пленума Верховного Суда Рос. Федерации от 31 октября 1995 г. № 8 (в ред. от 3 марта 2015 г.). URL: http://www.consultant.ru/cons/ cgi/online .cgi?req=doc;base=LAW;n=176027#0
19. Кутафин О. Е. Предмет конституционного права. М., 2001.
20. Авакьян С. А. Конституционное право России. Учебный курс: учеб. пособие: в 2 т. 5-е изд., перераб. и доп. Т. 1. М., 2014.
21. Бондарь Н. С. Акты конституционного правосудия как межотраслевой источник практической юриспруденции // Вестн. юрид. фак. Юж. фед. ун-та. 2014. № 1.
Supreme Court of the Russian Federation of 31 October 1995 № 8 (edited as of 3 March 2015). URL: http://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi? req=doc;base=LAW;n=176027#0
19. Kutafin O. E. The subject of constitutional law. Moscow, 2001.
20. Avakyan S. A. Constitutional law of Russia. Educational course: in 2 vol. 5 edition, revised and expanded. Moscow, 2014. Vol. 1.
21. Bondary N. S. Acts of constitutional justice as a cross-cutting source of practical law // Bulletin of the law faculty of Southern federal University. 2014. № 1.
