CC BY
9ЯКУБЕНКО К.Ю.,
заведующий кафедрой теории и истории права и государства
Восточно-Сибирского филиала Федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего образования «Российский государственный университет правосудия», кандидат социологических наук, доцент
12.00.02 — конституционное право; муниципальное право
КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РФ И ЕСПЧ: РЕФОРМА ИНТЕРПРЕТАЦИИ ИЛИ НОВАЯ КОНЦЕПЦИЯ
ТРЕТЬЕЙ ВЛАСТИ?
Аннотация. В данной статье проанализированы некоторые общетеоретические аспекты решения 21-П от 14 июля 2015 года Конституционного Суда России, касающегося некоторых решений Европейского Суда по правам человека; показана двойственная позиция Конституционного Суда России в данном решении, проанализированы мнения юристов-правоведов о данной проблеме, дано авторское видение последствий такого решения.
Ключевые слова: правовое государство, право, права человека, Конституционный Суд России, Европейский Суд по правам человека, примат международного права над национальным, монистическая (дуалистическая) позиция по правам человека, правовая культура, правовой опыт.
YAKUBENKO K.YU.,
head of the department theories and stories of the right and state
East Siberian branch Federal state budgetary educational institution the higher education «The Russian state university of justice», candidate of sociological sciences, associate professor
THE CONSTITUTIONAL COURT OF THE RUSSIAN FEDERATION
AND THE ECHR: REFORM THE INTERPRETATION OF THE NEW CONCEPT
OR A THIRD POWER?
Summary. This article reviews some general theoretical aspects of the decision 21-P of 14 July 2015 the Constitutional Court of Russia concerning certain decisions of the European Court of Human Rights; Russia shows the dual position of the Constitutional Court in this decision, analyzed the opinions of lawyers, lawyers on this issue, given the author's vision of the consequences of such a decision.
Keywords: rule of law, law, human rights, the Constitutional Court of Russia, the European Court of Human Rights, the primacy of international law over domestic law, monistic (dualistic) Human Rights Position, legal culture, legal experience.
УДК - 342 ББК - 67
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 3 • 2016
В 2015 г. Президент Российской Федерации подписал законопроект о внесении поправок в Федеральный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации», по которому Конституционный Суд Российской Федерации может признавать неисполнимыми решения международных судов, в том числе Европейского Суда по правам человека (ЕСПЧ), если они противоречат положениям российской Конституции (Конституционный Суд России разрешает вопрос о возможности исполнения решения ЕСПЧ «по запросу федерального органа исполнительной власти, наделенного компетенцией по защите интересов РФ при рассмотрении в межгосударственном органе по защите прав и свобод человека жалоб, поданных против РФ на основании международного договора». Надо отметить, что компетенцией для таких обращений, в частности, наделяются Президент и Правительство Российской Федерации [9]).
В середине июля 2015 г. КС РФ постановил, что решения ЕСПЧ могут исполняться на территории страны только в том случае, если они не противоречат российской Конституции [8]. Если же Европейский Суд даст трактовку, противоречащую основному закону РФ, Россия будет вынуждена отказаться от буквального исполнения этого решения. Речь идет о тех случаях, когда заданные Конституцией России стандарты выше, чем положения международного законодательства. Но так ли это?
Общеизвестно, что закон был разработан во исполнение постановления Конституционного Суда России от 14 июля. Основанием для разбирательства послужило несколько дел, в том числе «Дело Константина Маркина против России», капитана российской армии, многодетного отца, который развелся с женой и пожелал уйти в отпуск по уходу за новорожденным сыном. Меж тем командование части, а затем и военные суды отказали ему в этом праве, так как закон предусматривает его только для женщин-военнослужащих. Маркин подал иск в Конституционный Суд РФ и Европейский Суд по правам человека о нарушении его прав и противоречии норм действующего законодательства.
Российский орган высшей юрисдикции не усмотрел в той ситуации нарушения конституционных прав военнослужащего, так как ч. 3 ст. 55 Конституции РФ допускает ограничение прав и свобод в целях обеспечения обороны страны и безопасности государства. Служба в армии прямо подпадает под диспозицию данной нормы. Кроме того, осенью 2006 г. офицеру был предоставлен отпуск по семейным обстоятельствам и финансовая помощь в размере 200 тысяч рублей. Таким образом, все несправедливости были устранены, счел Конституционный Суд РФ и вынес отказ в приеме дела и недопустимости жалобы. Однако как Конституционный Суд РФ рассматривал неконституционность нормы об отказе военнослужащему-мужчине в предоставлении отпуска по уходу за ребенком на равных основаниях с женщинами-военнослужащими? Суд в отказном определении не высказывался относительно нормы, он высказывался относительно дела Маркина, что его права не нарушены, однако косвенно оно стало доводом в пользу конституционности самой нормы.
В Европейском Суде по правам человека в Страсбурге, однако, пришли к иному выводу, усмотрев в деле Маркина нарушение Россией ст. 8 (право на частную жизнь) и ст. 14 (запрет дискриминации) Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Это позволило истцу обратиться с заявлением об отмене прежних решений, поскольку постановления ЕСПЧ являются основанием для пересмотра гражданского дела по новым обстоятельствам. И здесь Ленинградский окружной военный суд оказался в патовой ситуации: правоприменитель не смог самостоятельно определить, чья позиция должна считаться главнее, и обратился за разъяснениями в Конституционный Суд РФ.
Позиция Конституционного Суда РФ в дальнейшем подтвердила правильность такого решения. Более того, судам общей и арбитражной юрисдикции теперь прямо предписано обращаться в Конституционный Суд для проверки соответствия данной нормы Основному закону страны в том случае, если постановление ЕСПЧ невозможно исполнить в рамках действующего
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 3 • 2016
российского законодательства. Подобный вопрос может быть разрешен лишь Конституционным Судом, его решение и будет окончательным. Конституционный Суд РФ объяснил свое решение Венской конвенцией, участницей которого является и Россия, и предусматривает общие правила толкования, которые включают нормы, разрешающие объяснять законы добровольно и добросовестно [1, 2, 3, 5, 6, 7].
Очевидно, такое решение было вызвано не только конкретными обстоятельствами юридического характера, но и сложившейся ситуацией на международной арене вследствие обострения политических отношений России и Европы. Этого нельзя отрицать. К тому же ряд последних решений, которые принимал ЕСПЧ в отношении России, вызывают проблемы правоприменения с учетом того, что западноевропейское понимание некоторых психосоматических прав человека идет явно вразрез с формально-юридической логикой, здравым смыслом и фундаментальными принципами права - разумности, целесообразности, объективности и гуманизма1
Мнения специалистов в этой области разделились, по крайней мере, на два противоположных лагеря. Одни считают, что Конституционный Суд поступил в духе складывающейся практики применения Конвенции, ссылаясь на позиции стран ЕС — Великобритании, Германии, Италии и др., которые ограничили юрисдикцию Европейского Суда по правам человека, столкнувшись с проблемой исполнения некоторых его решений. По мнению этих правоведов, Конституционный Суд РФ последовательно выстраивает собственный дуалистический подход к международному праву и к решениям международных судов, в частности. С его точки зрения, есть международное право и международные суды, а есть национальное право, где главный
1 В частности, это касалось таких решений ЕСПЧ, как «Право на гей-парады», «Эсмухамбе-тов и другие против России», «Дело о пытках в отношении Алексея Михеева», «Штурм центра на Дубровке», «Восстановление республиканской партии» и др.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 3 • 2016
документ — это Конституция, а Конституционный Суд — это суд, обладающий монополией на толкование положений Конституции, выступающий хранителем конституционных ценностей и осуществляющий контроль над соответствием Конституции всех норм национального правопорядка. Контуры этого подхода начали оформляться в этом году, когда Конституционный Суд РФ признал за собой право проверять решения ЕЭК на соответствие Конституции [10].
Однако Конституционный Суд РФ не отметил, что на самом деле предлагаемый им подход ближе к позиции Конституционного Суда Италии, который еще в 2007 г. в своих решениях обязал нижестоящие суды обращаться к нему с запросом в случае коллизии между внутренней нормой и решением ЕСПЧ. Более того, у Конституционного Суда Италии уже есть неоднозначный опыт реализации такого подхода, в том числе, благодаря высокой изменчивости практики самого ЕСПЧ. Мало того, что Конституционный Суд Италии был завален запросами нижестоящих судов (что ожидает и Конституционный Суд России), так еще начали накапливаться случаи, когда КС приводил национальное законодательство в соответствие с решениями ЕСПЧ, который потом вновь менял свою позицию на противоположную. Это вынудило Конституционный Суд Италии принять решение № 49 от 26 марта 2015 г., также ускользнувшее от внимания нашего Конституционного Суда. В нем Конституционный Суд Италии указал, что нижестоящие суды обязаны имплементировать только те решения ЕСПЧ, которые основаны на устоявшейся практике («consolidated law») или на пилотных решениях ЕСПЧ2
2 К признакам отсутствия этой устоявшейся практики Конституционный Суд Италии относит: (а) высокую степень «креативности» судей, то есть принципиальную новизну подхода; (б) наличие внутренних противоречий с другими решениями ЕСПЧ; (в) наличие нескольких особых мнений, особенно если они подкреплены серьезными аргументами; (г) принятие решения палатой ЕСПЧ, а не Большой Палатой; (д) при-
Предвидя неизбежные упреки в игнорировании п. 4 ст. 15 Конституции и обязательств России исполнять решения ЕСПЧ, Конституционный Суд оставил последнее слово за собой. Предполагал ли кто-нибудь в 1993 г., что Россия присоединится к Европейской Конвенции и что каждый год ЕСПЧ будет принимать более ста решений в отношении России, самым серьезным образом влияя на российский правопорядок и практику правоприменения! Предлагаемое Конституционным Судом РФ динамичное, или эволюционное (исходя из сегодняшних потребностей общества), толкование Конституции кажется не только своевременным, но и более чем оправданным. Попытки оппонентов апеллировать к букве Конституции или к намерениям участников Конституционного совещания, которые разрабатывали действующую Конституцию, окажутся в конечном счете малопродуктивны, так как изменилась страна, изменились люди, изменилось само время [10].
Другие считают, что речь идет, по сути, об иерархии законов и судебных решений ЕСПЧ, что затрагивает доктрину приоритета национального или международного права. Другого способа, как дискредитировать ЕСПЧ, по мнению сторонников этой позиции, не существует, и попытки национальных судов установить свой приоритет являются попытками разрушить единственный существующий механизм в понимании и защите прав и свобод человека. По сути, мы наблюдаем реваншистский демарш в отношении европейских институтов, которые навязывают свое, не всегда объективно правильное понимание права. Основной посыл Конституционного Суда России следующий: Российская Федерация заключает международные договоры,
нятие решения со ссылкой на особенности правовых систем других стран, что применительно к Италии оказывается малопродуктивным. А при наличии признаков того, что решение ЕСПЧ не относится к его устоявшейся судебной практике, нижестоящие суды освобождаются также от обязанности запрашивать мнение КС Италии о порядке имплементации этого решения ЕСПЧ.
однако Конституция обязывает заключать договоры, не противоречащие Конституции России, следовательно, если мы (КС) считаем, что договор противоречит Конституции, мы вправе дать рекомендации не исполнять договор. Однако сложно представить, когда субъект обязательственных отношений вдруг заявляет о самостоятельном выборе, какие обязательства ему нравится исполнять, а какие нет. При этом Конституционный Суд начал хорошо «Pacta sunt servanda», но закончил ссылкой на Конвенцию «О международных договорах»: «...кроме того, как следует из пункта 1 статьи 46 Венской конвенции, государство вправе блокировать действие в отношении него отдельных положений международного договора, ссылаясь на то обстоятельство, что согласие на обязательность для него данного договора было выражено им в нарушение того или иного положения его внутреннего права, касающегося компетенции заключать договоры, если данное нарушение было явным и касалось нормы внутреннего права особо важного значения.» [4, 10]
В вышеизложенном абзаце Конституционный Суд России явно делает преднамеренную логическую ошибку, отсылая к ст. 46 Венской конвенции, которая указывает на компетенцию заключать международные договоры, но не говорит об иерархии права, о чем далее продолжил рассуждать Конституционный Суд России. В итоге в сухом остатке: подмена понятий, ангажированный запрос и сомнительная затея обосновать идею национального фильтра для такого явления, как права человека. В свое время и такие вещи были очень законными, но не соответствовавшими понятию справедливости [10].
Компилятивный характер решения Конституционного Суда России не вызывает сомнения. Имеют место заимствования аргументов и тезисов из практики других судов, но эти заимствования бессистемны, поверхностны и малоубедительны, поскольку, по меньшей мере, они выхвачены из контекста оригинальных решений. Хуже этого, в своей аргументации российский Конституционный Суд использует не всегда правильно понятые им решения
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 3 • 2016
иностранных судов, не учитывая специфику российского конституционного регулирования вопроса о месте и значении международного права в национальном праве, которое отличается от соответствующего регулирования, служившего масштабом для решений иностранных судов. Вряд ли можно считать состоятельной и профессиональной аргументацию российского Конституционного Суда с привлечением интерпретации Венской Конвенции о праве международных договоров.
По поводу Венской Конвенции правоведы отмечают, что не только ссылки Суда на нее в рассматриваемом контексте были, пожалуй, явно неуместны. Важнее другое. Суд дал процитированным им положениям Конвенции принципиально некорректное толкование, которое вряд ли допустимо для юристов такого уровня (и это не зависит от того, какой подход при этом применяется — монистический или дуалистический). И это грустно. Кроме того, специалисты отмечают «детскую болезнь», на которую вряд ли можно списать решение Конституционного Суда России. Тем более что в плане обеспечения аппаратом, персоналом, финансами и т.д. Конституционный Суд России находится в несравненно лучшем положении, чем те его зарубежные аналоги, с чьих решений наш Конституционный Суд нередко списывал и списывает свои. Вопрос «наработки аргументации» — это вопрос не только времени и желания, но, наверное, даже в большей степени, и вопрос профпригодности [10].
По большому счету правовой логики в этой ситуации вообще никакой нет, а есть чистая политика. Это следует уже хотя бы из того, что решение принято не по заявлению частного лица, а по запросу так называемых депутатов. Вместе с тем наличие в практике Европейского Суда по правам человека проблем, связанных с отступлением от принципа субсидиарности, создает, по мнению Конституционного Суда Российской Федерации, риск возникновения ситуаций, при которых ориентация на довольно абстрактные нормы Конвенции может привести к игнорированию воли конституционного законодателя в межгосударственной правовой конструкции, не
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 3 • 2016
предполагающей передачи ей такого элемента государственного суверенитета. И дуализма никакого формулировка ч. 4 ст. 15 Конституции не предполагает. Это чистый монизм, что должно быть очевидно даже самим судьям Конституционного Суда России. Но в последнее время это кое-кому особенно не нравится. Отсюда и все описанные выше «предложения» по поводу внесения «поправок» в Конституцию [10].
Вообще, вызывает удивление то обстоятельство, что до сих пор так и не появилось научно обоснованного комментария в отношении данного решения Конституционного Суда РФ. Оно и понятно, учитывая сложившиеся отношения России и Европы и общую линию руководства страны на «дистанцирование», которую не принято «де-факто» критиковать. Конституционный Суд эту политику, по сути, поддержал, и все молчаливо согласились. К сожалению, право, а следовательно, права и свободы наших граждан, страждущих их защитить, оказались не у дел.
Таким образом, данные обстоятельства влекут за собой некоторые политические и доктринальные научные проблемы, нуждающиеся в разрешении, а также ставят на повестку дня ряд вопросов в отношении России, ее дальнейшей судьбы как правового государства, принявшего на себя обязательства соблюдения и признания прав и свобод человека. Это вопросы целесообразности участия России в европейских правовых и политических институтах и многое другое. Ответы на эти и другие вопросы ждут своего часа, что ознаменует новый этап в развитии правового государства и роли конституционного правосудия в этом процессе.
Список литературы:
[1] Баглай М.В. Конституционное право Российской Федерации. М.: Норма-Инфра-М, 2002.
[2] Варданянц Г.К. Социологическая теория права: Монография. М., 2007.
[3] Венгеров А.Б. Теория государства и права. М., 2007.
[4] Венская Конвенция о праве международных договоров (Вена, 23 мая 1969 г.) // Ведомости Верховного Совета СССР. 1986. № 37. Ст. 772.
[5] Дзодзиев В. Проблемы становления демократического государства в России. М.: Ad Marginem, 1996.
[6] Козлова Е.И., Кутафин О.Е. Конституционное право России. М., 2004.
[7] Общая теория прав человека / Руководитель авторского коллектива и ответственный редактор доктор юридических наук Е.А. Лу-кашева. М., 1996.
[8] Постановление Конституционного Суда-РФ от 14.07.2015 № 21-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 1 Федерального закона «О ратификации конвенции о защите прав человека и основных свобод и протоколов к ней», пунктов 1 и 2 статьи 32 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации», частей первой и четвертой статьи 11, пункта 4 статьи 11, пункта 4 части четвертой статьи 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 13, пункта 4 части 3 статьи 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 15, пункта 4 части 1 статьи 350 Кодекса об административного судопроизводства Российской Федерации и пункта 2 части четвертой статьи 413 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2015. № 30. Ст. 4658.
[9] Федеральный конституционный закон от 14 декабря 2015 г. N 7-ФКЗ «О внесении изменений в Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации»» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2015. № 51 (часть I). Ст. 7229.
[10]https://zakon.ru/blog/2015/07/21/ rossiya_i_espch_neskolko_slov_v_zashhitu_ konstitucionnogo_suda_rf.
Spisok literatury:
[1] Baglaj M.V. Konstitucionnoe pravo Rossijskoj Federacii. M.: Norma-Infra-M, 2002.
[2] Vardanyanc G.K. Sociologicheskaya teoriya prava: Monografiya. M., 2007.
[3] Vengerov A.B. Teoriya gosudarstva i prava. M., 2007.
[4] Venskaya Konvenciya o prave mezhdu-narodny'x dogovorov (Vena, 23 maya 1969 g.) // Vedomosti Verxovnogo Soveta SSSR. 1986. № 37. St. 772.
[5] Dzodziev V. Problemy' stanovleniya demokraticheskogo gosudarstva v Rossii. M.: Ad Marginem, 1996.
[6] Kozlova E.I., Kutafin O.E. Konstitu-cionnoe pravo Rossii. M., 2004.
[7] Obshhaya teoriya prav cheloveka / Ruko-voditel' avtorskogo kollektiva i otvetstvenny'j redaktor doktor yuridicheskix nauk E.A. Lukasheva. M., 1996.
[8] Postanovlenie Konstitucionnogo Suda RF ot 14.07.2015 № 21-P «Po delu o proverke konstitucionnosti polozhenij stat'i 1 Federal'nogo zakona «O ratifikacii konvencii o zashhite prav cheloveka i osnovny'x svobod i protokolov k nej», punktov 1 i 2 stat'i 32 Federal'nogo zakona «O mezhdunarodny'x dogovorax Rossijskoj Federacii», chastej pervoj i chetvertoj stat'i 11, punkta 4 stat'i 11, punkta 4 chasti chetvertoj stat'i 392 Grazhdanskogo processual'nogo kodeksa Rossijskoj Federacii, chastej 1 i 4 stat'i 13, punkta 4 chasti 3 stat'i 311 Arbitrazhnogo processual'nogo kodeksa Rossijskoj Federacii, chastej 1 i 4 stat'i 15, punkta 4 chasti 1 stat'i 350 Kodeksa ob administrativnogo sudoproizvodstva Rossijskoj Federacii i punkta 2 chasti chetvertoj stat'i 413 Ugolovno-processual'nogo kodeksa Rossijskoj Federacii v svyazi s zaprosom gruppy' deputatov Gosudarstvennoj Dumy'» // Sobranie zakonoda-tel'stva Rossijskoj Federacii. 2015. № 30. St. 4658.
[9] Federal'ny'j konstitucionny'j zakon ot 14 dekabrya 2015 g. N 7-FKZ «O vnesenii izmenenij v Federal'ny'j konstitucionny'j zakon «O Konstitucionnom Sude Rossijskoj Federacii»» / / Sobranie zakonodatel'stva Rossijskoj Federacii. 2015. № 51 (chast' I). St. 7229.
[10]https://zakon.ru/blog/2015/07/21/ rossiya_i_espch_neskolko_slov_v_zashhitu_ konstitucionnogo_suda_rf.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 3 • 2016
