CC BY
2
соискание уч. степ. канд. юрид. наук. М., 2004. 24 с. // КиберЛенинка. URL: https://www.dissercat.com/content/ogranicheniya-i-obremeneniya-prava-sobstvennosti-i-inykh-grazhdanskikh-prav/read (дата обращения: 04.12.2023). 16. Никиташина Н. А. Обычай добровольной смерти у традиционных народов, право на эвтаназию и связанные с ним риски // Юридическая техника. 2019. № 13. С. 252-256.
© Никиташина Н. А., Чебодаева Е. А., 2023
УДК 342.41:341.01(094.2)(470+571)
КОНСТИТУЦИОННЫЕ УСЛОВИЯ ПРИМЕНЕНИЯ МЕЖДУНАРОДНЫХ ДОГОВОРОВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ (В КОНТЕКСТЕ ПОПРАВОК 2020 ГОДА)
Чеботарёва Ирина Александровна,
кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры гражданско-правовых и уголовно-правовых дисциплин Хакасский государственный университет им. Н. Ф. Катанова (г. Абакан)
В статье рассматривается категория «конституционные условия международных договоров Российской Федерации». Автор выделяет условия применения международных договоров и анализирует их с позиций практики Конституционного Суда РФ и с точки зрения действующей редакции Конституции РФ. Особое внимание уделено проблематике толкования международных договоров РФ. Отмечается необходимость учёта не только правил Венской конвенции о праве международных договоров РФ, но и международно-правовой позиции российского государства, а также конституционности.
Ключевые слова: международный договор РФ, конституционные условия применения, конституционность истолкования, конституционность международного договора, применение международного договора, национальная имплементация международных обязательств.
CONSTITUTIONAL CONDITIONS FOR APPLICATION OF INTERNATIONAL TREATIES OF THE RUSSIAN FEDERATION (IN THE CONTEXT OF AMENDMENTS OF 2020)
Chebotareva Irina Aleksandrovna,
Ph.D. in Law, Associate Professor, Associate Professor of the Civil and Criminal Law Disciplines Department Katanov Khakass State University (Abakan)
The article examines the category of constitutional conditions of international treaties of the Russian Federation». The author determines conditions for the application of international treaties and analyzes them from the standpoint of the practice of the Constitutional Court of the Russian Federation and from the point of view of the current version of the Constitution of the Russian Federation. Particular attention is paid to the problems of interpretation of international treaties of the Russian Federation. It is noted that it is necessary to take into account not only the rules of the Vienna Convention on the Law of International Treaties of the Russian Federation, but also the international legal position of the Russian state, as well as the constitutionality.
Key words: international treaty of the Russian Federation, constitutional conditions of application, constitutionality of interpretation, constitutionality of an international treaty, application of an international treaty, national implementation of international obligations.
В ходе реформирования Конституции Российской Федерации (далее - КРФ) [1] изначально во главу угла была поставлена задача обеспечить действие на территории России тех международно-правовых предписаний, которые не противоречат КРФ [2]. Вместе с тем
место в КРФ и значение норм, определяющих соотношение международного и российского права, предопределили их неприкосновенность в ходе конституционной реформы; поэтому поставленная Президентом РФ задача решалась в основном за счёт статей 79, 125 КРФ [3].
В дальнейшем поправки 2020 года обусловили коренное обновление законодательной базы РФ, в процессе чего законодатель придал конституционным идеям завершённый смысл. Означают ли сделанные шаги отказ от приоритетного применения международных договоров РФ (далее - МД РФ)? Изменился ли характер условий выполнения международных обязательств?
Применение МД РФ является одним из видов юридической деятельности по выполнению договорных обязательств российского государства. Такое разграничение применения МД в узком смысле слова и выполнения МД характерно именно для внутригосударственного права. И. И. Лукашук справедливо отмечал, что «механизм действия международного права не предоставляет ... простора» для использования применения в узком смысле слова [4, с. 80]. Понятно, что суды как основные правоприменительные органы не могут быть названы главными в имплементационном механизме международных договоров - в нём «основная нагрузка. ложится на органы исполнительной власти» [5, с. 138]. Более того, неправильное применение МД само по себе может служить основанием ответственности государства за невыполнение или ненадлежащее выполнение МД только в том случае, если оно и составляет содержание договорного обязательства. Так, правильное и единообразное применение права Евразийского экономического сообщества национальными судами обеспечивалось через направление ими запроса в Суд Евразийского экономического сообщества, что не характерно для ныне функционирующего Евразийского экономического союза [6, с. 21-27, 29-30].
Само понимание конституционных условий выполнения и применения МД РФ, отношение к ним и их состав весьма неоднозначны в отечественной юриспруденции.
Так, отдельные авторы отрицательно относятся к выделению каких-либо условий, моти-
вируя это тем, что международное право не связывает выполнение международных договоров с их соответствием каким-либо условиям, устанавливаемым национальным правопорядком [7, с. 33]. Другие же, наоборот, детально анализируют эти условия, разделяя их на общие, свойственные всем МД РФ, и специальные или дополнительные, характерные для отдельных [8, с. 120-153; 9, с. 67-129].
С опорой на определение С. Ю. Марочкина [8, с. 123] можно предложить следующее понятие конституционных условий применения МД РФ. Это предусмотренные Конституцией РФ обстоятельства, дающие юридическую возможность осуществлять индивидуальное правовое (правоприменительное) регулирование общественных отношений на основе МД, входящих в состав российской правовой системы.
Обзор отечественной юридической литературы показывает, что среди условий выполнения и применения МД РФ называют разные по своей природе и назначению правовые институты: и отсылочные нормы, и основной принцип международного права, принцип добросовестного выполнения международных обязательств, и вступление МД в силу, и ратификацию и т. д., и т. п.
От условий применения МД следует отличать по крайней мере условия действия норм международного права на территории РФ, правовую среду выполнения МД, то есть систему его правовых регуляторов, а также условия включения МД в состав российской правовой системы.
Понятно, что международное право и российское право имеют разную сущность, характеризуются различной объектной, субъектной, территориальной сферами действия, тем, что С. В. Черниченко называет объективными и субъективными границами [10, с. 102-211]. Поэтому международное право действует на территории суверенного государства постольку, поскольку и в тех пределах, в каких это
государство «санкционирует» такое действие. Следовательно, общую отсылку к международному праву в ст. 15 КРФ следует трактовать в первую очередь именно в таком ключе -как общую санкцию. В то же время эта общая санкция не охватывает обязательства, вытекающие из актов международных институционных образований (включая международные межгосударственные организации, конференции, органы) нормативного и правоприменительного характера. Ссылки на акты международных органов и организаций характерны для отдельных федеральных законов, но не для КРФ. С другой стороны, ст. 15 КРФ наряду с международными договорами РФ включает в состав российской правовой системы общепризнанные нормы и принципы международного права. При этом первые воспринимаются доктриной именно как международно-правовые обычаи [11, с. 240-241]. Состав вторых охватывает общие (основные) принципы международного права, иные принципы, в том числе так называемые «общие принципы права» [12; 13] и специальные принципы международного права (принципы так называемых его отраслей и институтов) [14], по крайней мере, такой подход согласуется с позицией Комиссии международного права ООН [15].
Предметная, субъектная, временная и пространственная сферы действия МД должны решаться на основе международного права. Поэтому и трактовка условий МД как регулирующих отношения с участием граждан и организаций, как адресуемых правоприменительным органам, должна осуществляться с учётом международного права.
Регламентация выполнения и применения МД осуществляется посредством сложного правового комплекса международно-правовых и внутригосударственных правовых регуляторов; среди вторых важное место занимает КРФ, Закон о МД РФ [16], имплементацион-ные акты, то есть нормативные правовые акты, обеспечивающие инкорпорацию МД в состав
российской правовой системы, а также другие акты. Так, ратификация урегулирована рядом статей КРФ (п. «в» ст. 86, п. «г» ст. 106). Состав международных регуляторов охватывает не только принципы международного права, Венскую конвенцию о праве МД [17] - положения о порядке выполнения могут содержаться в самих МД.
Применяться в качестве МД РФ могут только соглашения, включённые в состав российской правовой системы. Условий включения несколько: 1) Россия должна подписать этот МД; 2) должно быть выражено согласие на юридическую обязательность (ратификация - частный случай); 3) МД должен находиться в силе, либо РФ должна выразить согласие на временное применение МД. Поскольку РФ - правопреемник международных обязательств, вытекающих из МД СССР, и теперь это закреплено в ст. 67.1 КРФ, то первое и второе условия следует скорректировать с учётом этого. Если МД не входит в состав российской правовой системы, то вопрос о его применении в таком качестве даже не должен вставать. Действительность МД презюмирует-ся, и, согласно Венской конвенции о праве МД, вопрос о действительности может решаться на основе процедур, в ней закреплённых, а в процессе национального правоприменения не должен подниматься.
Может ли МД, который не имеет статуса МД РФ, применяться в РФ? Да, но в другом качестве: как доказательство общепризнанной нормы международного права либо в составе применимого к транснациональным отношениям иностранного права.
Первым конституционным условием применения МД РФ называется соблюдение требования об официальном опубликовании. В своё время Конституционный Суд РФ специально подчеркнул: «Требование официального опубликования вступивших в силу МД РФ имеет принципиальное конституционно-правовое значение». Без опубликования «они
не могут считаться удовлетворяющими принципам правового государства, юридического равенства и правовой определённости» [18]. Однако конституционного требования об опубликовании всех МД РФ нет, ч. 2 ст. 15 КРФ связывает опубликование актов с тем, затрагиваются ли права и свободы граждан. Более того, не вполне ясно, что означает понятие «затрагиваются», каковы критерии его определения [19, с. 118].
Ещё одно условие применения вытекает из ст. 125 КРФ - конституционность самого МД и акта о согласии на его юридическую обязательность. Из-за того, что КРФ не преду смат-ривает обязательную проверку всех МД РФ, а сам Конституционный Суд не вправе это делать по своей инициативе, соблюдение этого условия в отношении вступивших в силу МД презюмируется. Кроме того, проверка на конституционность возможна только в отношении не вступивших в силу МД, а предметом отдельной проверки законы об их ратификации, если МД вступил в силу, быть не могут.
Последнее условие - конституционность истолкования положения МД РФ, применяемого в ходе рассмотрения конкретного дела. Толкование является необходимым этапом применения МД РФ. В этом аспекте следует обратить внимание на следующие особенности.
Во-первых, МД РФ включается в состав российской правовой системы в качестве самостоятельного регулятора общественных отношений, поэтому и правила его толкования следует искать в международном праве - в Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г., в которой участвует наша страна в порядке правопреемства. Понятно, что некоторые правила толкования не могут быть восприняты на внутригосударственном уровне, например правила толкования многоязычных МД. Более того, суды и другие органы будут применять МД, опубликованный на русском языке, независимо от предписаний самого МД по этому поводу, если именно рус-
скоязычный текст сопровождает федеральный закон о ратификации.
Во-вторых, будучи включёнными в российскую правовую систему, МД РФ применяются с учётом практики применения МД РФ, последующих соглашений его участников и международно-правовой позиции российского государства, которую она выразила при оформлении участия в МД и в последующем. Речь идёт в первую очередь об оговорках и заявлениях, которые Россия, как и любое государство, может сделать при выражении согласия на обязательность МД. Кроме того, государства-участники формируют последующую практику применения МД в том числе отступая от положений МД, вводя ограничения и изъятия в отношении других государств на условиях, им предусмотренных.
В-третьих, большое значение для понимания МД РФ имеют акты Конституционного Суда РФ.
В силу ч. 6 ст. 125 КРФ истолкование, данное положениям МД РФ, признанным конституционными Конституционным Судом РФ, носит обязательный характер. Более того, они «не подлежат применению в ином истолковании». Однако далеко не все МД РФ становятся объектом проверки Конституционного Суда РФ; более того, последующая проверка конституционности МД РФ (то есть после вступления их в силу) недопустима.
В то же время обязательность актов этого органа конституционного правосудия имеет следствием то, что правовые позиции Конституционного Суда РФ относительно содержания МД при рассмотрении других дел (например, в связи с нарушениями конституционных прав, рассмотрением вопроса о возможности исполнения решения межгосударственного органа и т. д.) также становятся обязательными для правоприменительных органов РФ. Он осуществляет то, что В. П. Талимончик метко назвала субсидиарным применением МД при формировании правовой позиции [20, с. 137].
В-четвёртых, необходимо учитывать положения ст. 79 КРФ, запрещающей исполнять акты межгосударственных органов, если они стали результатом истолкования МД, противоречащего КРФ. По мнению Е. В. Кривошеева, условие применения решений межгосударственных органов не относится к конституционно-правовым условиям применения МД РФ [21]. Однако введение такого запрета в ходе поправок 2020 года повлекло внесение изменений в текущее законодательство. Всё процессуальное законодательство, а также некоторые другие федеральные законы были дополнены положениями, запрещающими применять правила МД РФ в их истолковании, противоречащем КРФ. Таким образом, законодателем было сформулировано более общее правило, нежели предусмотренное ст. 79 КРФ: ст. 79 КРФ была воспринята как устанавливающая серьёзное ограничение на использование последующей практики толкования МД со стороны межгосударственных органов. Более того, законодатель указал: «Такое противоречие может быть установлено в порядке, определённом федеральным конституционным законом» [22; 23; 24]. На первый взгляд, Федеральный конституционный закон о Конституционном Суде РФ [25] отдельно такой порядок не предусматривает. Это позволило Е. А. Наумовой сделать вывод о том, что соблюдение судами этих императивных правил «является как минимум неопределённым и как максимум неисполнимым» [26, с. 74]. Обращение к практике Конституционного Суда РФ [27] позволяет понять логику законодателя. Речь пойдёт о проверке конституционности федеральных законов на предмет того, в какой мере их положения по их конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования согласуются с приоритетным применением соответствующих МД РФ.
КРФ устанавливает иерархическую судебную систему, поэтому для судов будут иметь значение указания Верховного Суда РФ по во-
просам толкования МД. Согласно п. 5 ч. 7 ст. 2 Федерального конституционного закона о Верховном суде РФ, этот орган «разрешает в пределах своей компетенции вопросы, связанные с МД РФ» [28].
Венская конвенция 1969 г. устанавливает правила, основанные на согласительном характере толкования МД, следовательно, деятельность судебных органов РФ является односторонней. Поэтому следование указаниям Конституционного Суда РФ и Верховного Суда РФ не исключает международно-правовую ответственность российского государства за невыполнение МД.
Наконец, следует отметить, что применение не является единственным способом выполнения МД РФ, о чём шла речь выше. Хотя главным способом применения ч. 4 ст. 15 КРФ называет коллизионный приоритет, им применение не исчерпывается. Во-первых, следует признать, что отдельные федеральные законы называют и иные, помимо приоритетного, способы применения МД: альтернативное и совместное [29, с. 149]. Во-вторых, необходимо исходить из презумпции приоритетного применения МД ещё в двух случаях: если речь идёт об общепризнанных правах человека, когда российское законодательство не устанавливает более высокий уровень защиты таких прав, что согласуется со ст. 55 КРФ, и если речь идёт об отношениях транснационального характера, для которых адекватными регуляторами выступают в первую очередь международные [30, с. 221-224]. Заслуживает внимания и мысль В. В. Терешковой о подразумеваемых отсылках к МП, когда ссылки нет, но «необходимость применения международно-правовых норм очевидна» [31, с. 69-70].
Установленный в ст. 15 КРФ приоритет применения следует понимать не как единственное основание и способ применения МД, а как гарантию применения МД даже в случае их противоречия федеральному законодатель-
ству. Более того, судебная практика экстраполировала это правило на все МД, истолковав его как приоритетное применение перед нормативными правовыми актами, посредством которых МД РФ был включён в российскую правовую систему, посредством принятия которого было выражено согласие на его юридическую обязательность (п. 8 постановления
Пленума Верховного Суда РФ от 10 окт. 2003 г. № 5 [32]).
Всё вышесказанное, а также факт прекращения членства российского государства в Совете Европы выдвигает на первый план необходимость коренной ревизии постановлений Пленума Верховного Суда РФ в части применения МД РФ.
Библиографический список
1. Конституция Российской Федерации от 12 дек. 1993 г.: в ред. Закона Рос. Федерации о поправке к Конституции РФ от 14 марта 2020 г. № 1-ФКЗ // Рос. газ. 2020. 04 июля.
2. Послание Президента РФ Федеральному Собранию от 15.01.2020 // Рос. газ. 2020. 16 янв.
3. Исполинов А. С. Поправки в Конституцию Российской Федерации и приоритет международного права: в поисках новой формулы // Журнал конституционного правосудия, 2020. № 3. С. 20-30.
4. Лукашук И. И. Международное право в судах государств. СПб.: СКФ «Россия-Нева», 1993. 302 с.
5. Тиунов О. И., Каширкина А. А., Морозов А. Н. Выполнение международных договоров Российской Федерации: монография / отв. ред. О. И. Тиунов. М.: Норма, 2019. 256 с.
6. Исполинов А. С. Навязанный монолог: первое преюдициальное заключение Суда ЕврАзЭС // Евразийский юридический журнал, 2013. № 8. С. 21-30.
7. Суворова В. Я. С какого момента международные договоры Российской Федерации подлежат исполнению и применению? // Российский юридический журнал, 2010. № 1 (70). С. 142-151.
8. Марочкин С. Ю. Действие и реализация норм международного права в правовой системе Российской Федерации: Монография. М.: Норма, Инфра-М, 2011. 288 с.
9. Карандашов И. И. Непосредственное действие норм международных договоров в правовой системе Российской Федерации: дис... канд. юрид. наук: 12.00.10. СПб., 2013.
10. Черниченко С. В. Теория международного права. В 2-х т. Т. 1. Современные теоретические проблемы. М.: Издательство «Независимый институт международного права», 1999. 336 с.
11. Пунжин С. М. Правовая система России и международное право (вариации на тему статьи С. В. Бахина) // Известия высших учебных заведений. Правоведение, 2010. № 2. С. 234-256.
12. Корецкий В. М. Общие принципы права в международном праве / Академия наук Украинской ССР. Сектор государства и права. Киев: Издательство Академии наук УССР, 1957. 52 с.
13. Земскова П. Е. Общие принципы права, признанные цивилизованными нациями, в международном праве: автореф. дис. ... кандидата юрид. наук: 12.00.10. М., 2010. 26 с.
14. Чеботарева И. А. Понятие специальных принципов международного права // Международные отношения и право: взгляд в XXI век. Материалы конференции в честь профессора Л. Н. Галенской / Под ред. С. В. Бахина. СПб.: Издательский дом С.-Петерб. гос. ун-та, «Университетский издательский консорциум "Юридическая книга"», 2009. С. 254-270.
15. United Nations. Report of the International. Law Commission. Seventy-first session. (29 April - 7 June and 8 July - 9 August 2019) (Chapter 9). URL: https://legal.un.org/ilc/reports/2019/russian/chp9.pdf (дата обращения: 10.11.2023).
16. О международных договорах Российской Федерации: Федеральный закон от 15 июля 1995 г. № 101-ФЗ (в ред. от 08 дек. 2020 г.). Доступ из справочно-правовой системы «КонсультантПлюс».
17. Венская Конвенция о праве международных договоров (заключена в Вене 23 мая 1969 г.). Доступ из справочно-правовой системы «КонсультантПлюс».
18. По делу о проверке конституционности пункта 1 статьи 23 Федерального закона "О международных договорах Российской Федерации" в связи с жалобой гражданина И. Д. Ушакова: Постановление Конституционного Суда РФ от 27 марта 2012 г. № 8-П. Доступ из справочно-правовой системы «КонсультантПлюс».
19. Джамалдинов С. А., Иваненко В. С. Вопросы официального опубликования международных договоров в России // Известия высших учебных заведений. Правоведение, 2004. № 1. С. 117-131.
20. Талимончик В. П. Резолюции международных организаций в правовой системе России // Известия высших учебных заведений. Правоведение, 2008. № 5. С. 134-141.
21. Кривошеев Е. В. Конституционно-правовые условия применения международных договоров Российской Федерации // Юридические исследования. 2021. № 8. С. 72-83. DOI: 10.25136/2409-7136.2021.8.35842. URL: https://nbpublish.com/library_read_article.php?id= 35842 (дата обращения: 10.11.2023).
22. О внесении изменения в статью 1 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации: Федеральный закон от 08 дек. 2020 г. № 419-ФЗ. Доступ из справочно-правовой системы «КонсультантПлюс».
23. О внесении изменения в статью 7 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации: Федеральный закон от 08 дек. 2020 г. № 427-ФЗ. Доступ из справочно-правовой системы «КонсультантПлюс».
24. О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части недопущения применения правил международных договоров Российской Федерации в истолковании, противоречащем Конституции Российской Федерации: Федеральный закон от 08 дек. 2020 г. № 428-ФЗ. Доступ из справочно-правовой системы «Консультант-Плюс».
25. О Конституционном Суде Российской Федерации: Федеральный конституционный закон от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ (ред. от 31 июля 2023 г.). Доступ из справочно-правовой системы «КонсультантПлюс».
26. Наумова Е. А. К вопросу о возможности недопущения судами применения правил международных договоров Российской Федерации в истолковании, противоречащем Конституции Российской Федерации // Право и экономика, 2021. № 3 (397). С. 72-75.
27. По делу о проверке конституционности положений статьи 1 Федерального закона "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней", пунктов 1 и 2 статьи 32 Федерального закона "О международных договорах Российской Федерации", частей первой и четвёртой статьи 11, пункта 4 части четвёртой статьи 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 13, пункта 4 части 3 статьи 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 15, пункта 4 части 1 статьи 350 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации и пункта 2 части четвёртой статьи 413 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы: Постановление Конституционного Суда РФ от 14 июля 2015 г. № 21-П. Доступ из справочно-правовой системы «Консуль-тантПлюс».
28. О Верховном Суде Российской Федерации: Федеральный конституционный закон от 05 фев. 2014 г. № 3-ФКЗ (ред. от 14 июля 2022 г.). Доступ из справочно-правовой системы «КонсультантПлюс».
29. Иваненко В. С. Международные договоры и Конституция в правовой системе России: «война верховенств» или мирное взаимодействие? // Известия высших учебных заведений. Правоведение. 2010. № 3. С. 135-161.
30. Галенская Л. Н. Правовое регулирование транснациональных отношений. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2022. 316 с.
31. Терешкова В. В. Применение норм международного права в судебной системе Российской Федерации: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.10. Екатеринбург, 1998. 229 с.
32. О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 окт. 2003 г. № 5 (ред. от 05.03.2013). Доступ из справочно-правовой системы «КонсультантПлюс».
*Статья подготовлена с использованием Справочной Правовой Системы "КонсультантПлюс".
© Чеботарёва И. А., 2023
УДК 347.991(470+571)(094)
МЕСТО ПОСТАНОВЛЕНИЙ ПЛЕНУМА ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ В СИСТЕМЕ ИСТОЧНИКОВ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА
Штермер Алёна Андреевна,
студент
Научный руководитель — В. Н. Козлова, старший преподаватель кафедры гражданско-правовых и уголовно-правовых дисциплин Хакасский государственный университет им. Н. Ф. Катанова (г. Абакан)
В статье определяется место постановлений Пленума Верховного Суда РФ (Высшего Арбитражного Суда РФ) в системе регуляторов гражданско-правовых отношений. Автор приходит к выводу о необходимости придания постановлениям Пленума высшей судебной инстанции силы источников гражданского права, определяет место рассматриваемых регуляторов в иерархии источников цивилистической отрасли права.
Ключевые слова: постановление Пленума Верховного Суда РФ, Верховный Суд РФ, источник права, регулятор, гражданское право.
