CC BY
74
ИНФРА-М, 1998. - 635 с.
5. Уголовное право Российской Федерации.
Общая часть: Учебник для вузов. / Под ред. В.С. Комиссарова, Н.Е. Крыловой, И.М. Тяжковой. - М.: Изд-во: «Статут», 2012. - 879 с.
КОНСТИТУЦИОННО-ПРАВОВОЙ РЕЖИМ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ ЗА ПРЕДЕЛАМИ ТЕРРИТОРИИ РОССИЙСКОГО
ГОСУДАРСТВА
Гончаренко Вячеслав Дмитриевич
Канд. юрид. наук, доцент, доцент кафедры теории и истории права и государства ФГАОУ ВО «Волгоградский государственный университет»,
г. Волгоград
Аннотация: В данной статье дается краткая характеристика проблематики практической реализации конституционно-правового режима использования вооруженных сил России за пределами территории государства в соответствии со Стратегией национальной безопасности РФ и Военной доктрины России. Доказана значимость для Российской Федерации совершенствования правовых основ, касающихся необходимости сбалансированного, взвешенного подхода к использованию вооруженных сил за пределами территории государства.
Abstract:
This article summarizes the practical implementation of the constitutional issues legal regime of the use of Russian armed forces outside the territory of the State in accordance with the National Security Strategy and Military Doctrine of Russia. It proved the importance of the Russian Federation for the improvement of the legal framework relating to the need for a balanced, measured approach to the use of armed forces outside the territory of the State.
Ключевые слова: правовая политика, правовой режим, конституционно-правовой режим, правовое регулирование, использования вооруженных сил за пределами территории государства, Стратегия национальной безопасности Российской Федерации, Концепция внешней политики Российской Федерации, Военная доктрина Российской Федерации, миротворцы.
Keywords: legal policy, legal regime, the constitutional and legal regime, the legal regulation, the use of armed forces outside the territory of the State, the National Security Strategy of the Russian Federation Foreign Policy Concept of the Russian Federation, the Military Doctrine of the Russian Federation peacekeepers.
Из множества видов правовых режимов, рассматриваемых в юридической науке, следует выделить блок, включающий конституционно-правовые режимы. Конституционно-правовой режим - специфический вид правого регулирования конституционных отношений, выраженный в своеобразном сочетании комплекса нормативных правовых средств (дозволений, запретов, обязываний, правовых ограничений, стимулов, общедозволительного и разрешительного порядка регулирования и др.).
Особенность конституционно-правового режима использования вооруженных сил за пределами территории российского государства определяется юридическими средствами обеспечения конституционного поведения - использованием стимулов такого поведения или мер принудительного воздействия -юридической ответственности, мер правовой защиты, превентивных и иных средств государственного принуждения. При этом использование конституционно-правового режима использования вооруженных сил за пределами территории российского государства ставится в зависимость от различных обстоятельств, в частности от субъектов регулируемых отношении.
Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года, выступая в качестве официально признанной системой стратегических приоритетов, целей и мер в области внутренней и внешней политики, определяющих состояние национальной безопасности и уровень устойчивого развития
государства на долгосрочную перспективу, устанавливает, что Россия будет стремиться выстраивать международные отношения на принципах международного права, обеспечения надежной и равной безопасности государств [4].
В соответствии со Стратегией национальной безопасности Российской Федерации 9 ноября 2009 г. Президент РФ Д.А. Медведев подписал федеральный закон, предусматривающий, что Вооруженные Силы РФ могут оперативно использоваться за пределами территории России для решения следующих задач: 1) отражение нападения на Вооруженные Силы Российской Федерации или другие войска, дислоцированные за пределами территории Российской Федерации; 2) отражение или предотвращение агрессии против другого государства; 3) защита граждан Российской Федерации за рубежом; 4) борьба с пиратством и обеспечение безопасности судоходства» [1].
Таким образом, российское государство, исходя из национальных интересов, юридически признало институт международной гуманитарной интервенции, вопрос о правомерности применении которого остается дискуссионным в международном и национальном уровне.
Основной смысл в разработке правового подхода к применению гуманитарного вмешательства заключается в непозволительности подмены терминов и ошибочной трактовки разнообразных акций государств за пределами их территорий. Исключительно
важным представляется не подменять и не смешивать деятельность, направленную на самооборону, с действиями по осуществлению вооруженного вмешательства вне зависимости от их гуманитарного или другого характера.
Некоторые российские юристы-международники считают, что если акция получила санкции ООН, то не стоит называть ее интервенцией. Ведь термин «интервенция» в традиционно имеет ярко выраженный негативный подтекст. По их мнению, использовать понятие «гуманитарная интервенция» к вмешательству, которое санкционировано Советом Безопасности ООН, так же глупо, как употребить словосочетание «гуманитарная резня» [17]. Если Совет санкционирует силовую принудительную акцию против нарушений прав человека, то можно применить обозначение «коллективные меры» в границах правового режима, признаваемого всеми или большинством стран, которые ратифицировали Устав ООН, в том числе и государствами ставшими объектами принуждения.
Так, по мнению Министра иностранных дел России С.В. Лаврова гуманитарная интервенция представляет собой термин, который противоречит Уставу ООН и который не используют, потому что он «саморазоблачительный», предпочитая спекулировать на другом термине - «ответственность по защите» [18].
Вместе с тем, по мнению В.С. Котляра, проблема поддержки Россией концепции «ответственности за защиту» требует пристального внимания и потому, что российская негативная позиция в вопросе об ее принятии может стать очередным обвинением в том, что Россия безразлично относится к массовым нарушениям прав человека и гуманитарным катастрофам [14].
В.А. Карташкин считает, что рассматриваемая концепция в настоящее время не является обязательным нормативным документом. Это развивающийся институт современного международного права, состоящий из ряда принципов и норм. Данный институт в настоящее время в целом еще не является обязательным, но уже сегодня его следует рассматривать в качестве «мягкого права» [12].
Россия относит международное миротворчество к действенным инструментам урегулирования вооруженных конфликтов и выступает за укрепление этого института в строгом соответствии с принципами Устава Организации Объединенных Наций.
Согласно принятому закону «О порядке предоставления Российской Федерацией военного и гражданского персонала для участия в деятельности по поддержанию или восстановлению международного мира и безопасности» [2], российское государство имеет возможность непосредственно участвовать в миротворческих операциях. Таким примером являются действия Российских миротворцев в Югославии и ряде других регионов мира.
Например, в зоне грузино-осетинского конфликта российские военные дислоцировались с 13 июля 1992 года. Юридическим основанием их деятельности служили Дагомысские соглашения «О принципах урегулирования грузино-осетинского конфликта» июня 1992 года, согласно которым контингенту Коллективных сил по подержанию мира (КСПМ) был предоставлен ряд полномочий. [10]
В свою очередь, в зоне грузино-абхазского конфликта российские миротворцы несли службу с 23 июня 1994 года в соответствии с Соглашением «О прекращении огня и разъединении сил» от 4 мая 1994 года, Решением глав государств СНГ об использовании КСПМ в зоне грузино-абхазского конфликта от 21 октября 1994 года, Мандатом на проведение миротворческой деятельности СНГ от 17 октября 1996 года, а также Постановлением Совета Федерации Федерального Собрания РФ «Об использовании ВС РФ для проведения операции по поддержанию мира в зоне грузино-абхазского конфликта» [9] от 21 июня 1994 года.
Вместе с тем, в ночь с 7 на 8 августа 2008 г. Грузия начала в Южной Осетии военную операцию «по восстановлению конституционного строя в непризнанной республике». Это вызвало широкомасштабные военные действия, в которые были втянуты российские миротворцы.
В ответ 9 августа Президент России Дмитрий Медведев провозгласил начало военной операции по принуждению Грузии к миру. Российская Федерация требовала от Грузии вывести войска из Южной Осетии и заключить с этой республикой юридически обязывающее соглашение о неприменении силы.
В обращении Президента РФ к гражданам России было сказано: «Грузинское руководство, в нарушение Устава ООН, своих обязательств по международным соглашениям, вопреки здравому смыслу развязала вооруженный конфликт, жертвами которого стали мирные люди. ... Срыв переговорного процесса, игнорирование достигнутых договоренностей, политические и военные провокации, нападения на миротворцев - все это грубо нарушало режим в зонах конфликта, установленный при поддержке ООН и ОБСЕ» [11].
Очевидно, что российские миротворцы, находясь в рамках операции по принуждению Грузии к миру, действовали в соответствии с принятыми ранее международными обязательствами, а также нормами международного права.
В послании Президента России Федеральному Собранию Российской Федерации от 5 ноября 2008 года [15] указывается, что решение о принуждении агрессора к миру и военная операция, предпринятая российскими вооружёнными силами, осуществлялись не против Грузии и грузинского народа, а ради спасения жителей республики Южная Осетия и российских миротворцев.
Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод, что с учетом происшедших событий в зоне грузино-осетинского конфликта в современной международной практике Российской Федерации получил фактическое признание институт использования вооруженных сил за пределами российского государства в гуманитарных целях.
Одновременно с этим необходимо обратить внимание, что в ст. 10 Федерального закона от 23 июня 1995 г. № 93-ФЗ «О порядке предоставления Российской Федерацией военного и гражданского персонала для участия в деятельности по поддержанию или восстановлению международного мира и безопасности» [2] установлено, что решение о направлении за пределы территории Российской Федерации воинских
формирований Вооружённых Сил для участия в принудительных действиях с использованием вооружённых сил может приниматься Президентом Российской Федерации на основании соответствующего постановления Совета Федерации.
В этой связи 25 августа 2008 года на внеочередном 228-м заседании Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации были приняты Постановления «Об использовании дополнительных миротворческих сил Вооруженных сил Российской Федерации для поддержания мира и безопасности в зоне грузино-осетинского конфликта» и «Об использовании дополнительных миротворческих сил Вооруженных сил Российской Федерации для поддержания мира и безопасности в зоне грузино-абхазского конфликта» [8]. Тем самым, с некоторой задержкой Совет Федерации узаконил ввод дополнительных сил в зоны указанных военных конфликтов, а 16 декабря 2009 г. постановил предоставить Президенту Российской Федерации возможность принимать решения об оперативном использовании за пределами территории Российской Федерации формирований Вооруженных Сил Российской Федерации [7]. Данное Постановление Совета Федерации Федерального Собрания РФ действует до настоящего времени.
Позиция России и введение ею войск в буферные зоны на границе Южной Осетии и Абхазии с Грузией (в частности в районы городов Гори, Сенаки и Поти) были резко осуждены европейскими странами и США, которые сочли это чрезмерным применением силы.
В тоже время Россия получила активную поддержку со стороны стран Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), которые оценили роль Российской Федерации в содействии миру в Южной Осетии и выступили против попыток силового решения конфликтов. Это подтверждается документом, принятом 29 августа 2008 г. по итогам саммита ШОС в Душанбе: «Главы стран ШОС приветствуют одобрение в Москве шести принципов урегулирования конфликта в Южной Осетии и поддерживают активную роль России в содействии миру и сотрудничеству в данном регионе» [16].
Таким образом, у Президента Российской Федерации имеется право самостоятельно решать вопросы использования вооруженных сил за рубежом в случае возникновения определенной угрозы.
В этом смысле практически избыточным видится обращение Президента России В.В. Путина в Совет Федерации Федерального Собрания РФ об использовании Вооружённых Сил Российской Федерации на территории Украины 1 марта 2014 г., и принятие Совет Федерации Федерального Собрания РФ Постановления о предоставлении такого права Президенту России [6] , как впрочем, и последующая его отмена 25 июня 2014 г. [5]
Предусмотрев правовые основания использования Вооруженных Сил Российской Федерации за пределами государственной территории и наделив главу государства правом принимать решение об оперативном использовании за пределами территории российского государства формирований Вооруженных Сил,
законодатель должен разработать специальный нормативно-правовой акт с целью правовой регламентации всего круга отношений, возникающих в ходе данных военных операциях.
Необходимо также внести изменения и дополнения в такие политико-правовые документы, как Стратегия национальной безопасности Российской Федерации, Концепция внешней политики Российской Федерации [13], а также Военная доктрина Российской Федерации [3], которые устанавливают приоритеты и цели внешней политики российского государства на основе международно-правовых принципов, предусмотрев в них институт использования вооруженных сил за пределами государства.
Проблема использования военной силы за пределами государственной территории имеет особую значимость не только для Российской Федерации, но и для международного правопорядка в целом.
Российская Федерация как член международного сообщества должна выступить с инициативами с целью совершенствования международно-правовых стандартов, касающихся реализации права членов ООН на индивидуальную или коллективную самооборону, т.к. возможные злоупотребления лишь подчеркивают необходимость сбалансированного, взвешенного подхода к использованию вооруженных сил за пределами территории государства.
Вполне закономерен вывод, что решение проблем, существующих в рамках реализации конституционной правовой политики в сфере использования вооруженных сил за пределами территории российского государства возможно лишь при формировании адекватного рассматриваемого конституционно-правового режима.
Список литературы:
1. Федеральный закон от 09.11.2009 № 252-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «Об обороне» // Собрание законодательства Российской Федерации. - 2009. - № 45. - Ст. 5270.
2. Федеральный закон от 23 июня 1995 г. № 93-ФЗ «О порядке предоставления Российской Федерацией военного и гражданского персонала для участия в деятельности по поддержанию или восстановлению международного мира и безопасности» (с изменениями и дополнениями от 7 февраля 2011 г.) // Собрание законодательства Российской Федерации. 1995. № 26. Ст. 2401.
3. Указ Президента РФ от 05.02.2010 № 146 «О Военной доктрине Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. - 2010. - № 7. - Ст. 724.
4. Указ Президента РФ от 12.05.2009 № 537 (ред. от 01.07.2014) «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года» // Собрание законодательства Российской Федерации. - 2009. - № 20. - Ст. 2444.
5. Постановление СФ ФС РФ от 25.06.2014 № 296-СФ «Об отмене Постановления Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации от 1 марта 2014 года № 48-СФ «Об использовании Вооруженных Сил Российской Федерации на территории Украины» // Собрание законодательства РФ. - 2014. -№ 26. - Ст. 3442.
6. Постановление СФ ФС РФ от 01.03.2014 №
48-СФ «Об использовании Вооруженных Сил Российской Федерации на территории Украины» // Собрание законодательства РФ. - 2014. - № 9. - Ст. 862.
7. Постановление СФ ФС РФ от 16.12.2009 № 456-СФ «Об оперативном использовании формирований Вооруженных Сил Российской Федерации за пределами территории Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации. - 2009. - № 51. - Ст. 6168.
8. Постановления СФ ФС РФ от 25.08.2008 № 297-СФ и № 298-СФ «Об использовании дополнительных миротворческих сил Вооруженных сил Российской Федерации для поддержания мира и безопасности в зоне грузино-абхазского конфликта» // Собрание законодательства РФ. - 2008. - № 35. - Ст. 4218.
9. Постановление Совета Федерации Федерального Собрания РФ от 21.06.1994 № 136-1 СФ «Об использовании Вооруженных Сил Российской Федерации для проведения операции по поддержанию мира в зоне грузино-абхазского конфликта» // Ведомости Федерального Собрания Российской Федерации. 1994. № 6.
10. Бюллетень международных договоров. -1993. - № 8.
11. Заявление Президента России Дмитрия Медведева 26 августа 2008 года // Российская газета - Неделя. - 2008. - 28 августа.
12. Карташкин, В.А. Защита прав человека: от гуманитарной интервенции к использованию механизмов ООН / В.А. Карташкин // Обозреватель. 2012. № 9. С. 12-25.
13. Концепция внешней политики Российской Федерации (утв. Президентом РФ 12.02.2013) // Опубликована не была. КонсультантПлюс
14. Котляр, В.С. Концепция ответственности за защиту как проект кодекса проведения гуманитарных интервенций / В.С. Котляр // Международное публичное и частное право. 2005. № 3, 4.
15. Послание Президента РФ Федеральному Собранию от 05.11.2008 // Российская газета. - 2008. - 06 ноября.
16. Страны ШОС поддержали Россию по вопросам Южной Осетии // Аргументы и факты. 2008. 28 августа.
17. Челядинский, А. Некоторые геополитические аспекты теории международных отношений // http://beljoumal.by.rU/2001/3/10.shtml. (Последнее обращение 15.06.2015)
18. Эксклюзивное интервью Министра иностранных дел Российской Федерации С.В. Лаврова журналу «Международная жизнь» // http://interaffairs.ru/read.php?item=8760 (Последнее обращение 15.06.2015)
ПРАВОВЫЕ ОСНОВЫ ЭКСПЕРТНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПО УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОМУ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВУ РЕСПУБЛИКИ АРМЕНИЯ
Енгибарян Ваге Гургенович
кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного процесса и криминалистики Ереванского государственного университета, г. Ереван
АННОТАЦИЯ
Эффективность судебных экспертиз зависит от всестороннего правового регулирования данного института. В рамках судебно-правовых реформ 2012-2016гг. в РА планируется разработка нового Уголовно-процессуального кодекса РА. Новый проект УПК РА содержит новые подходы повышения роли судебных экспертиз, в частности, претерпел изменение статус и роль эксперта, в числе доказательств содержится не только заключение эксперта, а также мнение и показание эксперта. Автор проводит сравнительный правовой анализ между действующим УПК РА и Проектом нового УПК РА. По мнению автора планируемые изменения внесут значительные изменения при использовании специальных знаний в процессе расследования. ABSTRACT
The effectiveness of forensic examinations depends on a comprehensive legal regulation of this institute. Within the framework of the judicial reforms 2012- 2016 in the RA, it is planned development of the new Code of Criminal Procedure. The project includes new approaches in judicial expertise, in particular, has undergone a change in the status and role of the expert, evidences include not only expert conclusion, but also expert opinion and testimony. The author provides a comparative legal analysis between the current Criminal Procedure Code and the Draft of the new Criminal Procedure Code. According to the author opinion, planned changes will make a significant change during usage of special knowledge in the process of the investigation.
Ключевые слова: судебная экспертиза, уголовный процесс, законодательство, эксперт, специальные знания.
Key words: forensic expertise, criminal procedure, legislation, expert, special knowledge.
Судебная экспертиза проводится, когда для выяснения обстоятельств дела необходимы специальные знания в области науки, техники, искусства, ремесла или в другой сфере, в том числе в сфере методики соответствующего исследования".
Однако уголовно-процессуальное законода-
тельство РА не уточняет суть концепции "специальных знаний", более того, утверждается, что экспертиза должна проводиться независимо от конкретных знаний других лиц, участвующих в судебном разбирательстве.
В научной литературе встречаются разные толкования понятия специальных знаний. В частности, наиболее полное определение специальных знаний
