CC BY
7Научная статья УДК 343.1
КОНСТИТУАЛИЗАЦИЯ УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА
Пупышева Любовь Андреевна
Омская академия МВД России, Омск, Россия
Аннотация. В статье исследованы вопросы правовой регламентации производства по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора, отмечается ее межотраслевой характер, пробельность и коллизионность. Обосновывается необходимость включения в структуру механизма правового регулирования уголовно-исполнительного судопроизводства правовых позиций Конституционного Суда РФ, которые, несмотря на то, что не могут в полном объеме восполнить дефекты законодательства, обеспечивают непосредственное действие конституционных положений и единство судебной практики. Анализируются решения высшего судебного органа конституционного контроля, посвященные особому уголовно-процессуальному производству, предусмотренному гл. 47 УПК РФ.
Ключевые слова: уголовный процесс, исполнение приговора, уголовно-исполнительное судопроизводство, правосудие, Конституционный Суд РФ, конституционный нормоконтроль.
Для цитирования: Пупышева Л. А. Конституализация уголовно-исполнительного судопроизводства // Научный вестник Орловского юридического института МВД России имени В. В. Лукьянова. 2024. № 1(98). С. 182-193.
CONSTITUTIONALISATION OF PENAL AND CORRECTIONAL PROCEEDINGS
Lyubov A. Pupysheva
Omsk Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Omsk, Russia
Annotation. The article deals with the issues of legal regulation of proceedings for the consideration and resolution of issues related to the execution of a sentence, its intersectoral nature, gap and conflict of laws are noted. The necessity of including the legal positions of the Constitutional Court of the Russian Federation in the structure of the mechanism of legal regulation of criminal enforcement proceedings, which, despite the fact that they cannot fully compensate for the defects of legislation, ensure the direct effect of constitutional provisions and the unity of judicial practice, is substantiated. The decisions of the supreme judicial body of constitutional control devoted to special criminal procedure proceedings provided for in Chapter 47 of the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation are analyzed.
Keywords: criminal proceedings, execution of a sentence, criminal and executive proceedings, justice, the Constitutional Court of the Russian Federation, constitutional norm control.
For citation: Pupysheva L. A. Constitutionalisation of penal and correctional proceedings // Scientific Bulletin of the Orel Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia named after V. V. Lukyanov. 2024. № 1(98). Р. 182-193.
Особое уголовно-процессуальное производство по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора (уголовно-исполнительное судопроизводство), занимает самостоятельное место в системе современного уголовного процесса. Положения гл. 47 УПК РФ входят в предмет правового регулирования уголовно-процессуального права, поэтому не могут обладать абсолютной автономностью в уголовном судопроизводстве, не испытывать влияние его принципов.
Законодательство об исполнении приговора сложно назвать стабильным. Несмотря на некоторые усилия со стороны законодателя по совершенствованию процедуры, регулируемой преимущественно ст. 399 УПК РФ, она по-прежнему не лишена дефектов, во многом является пробельной и коллизионной. Безусловно, сложный юридический состав правоотношений, возникающих в уголовно-исполнительном судопроизводстве, необходимость использования как минимум трех во многом несогласованных между собой кодифицированных законов (УК РФ, УПК РФ, УИК РФ), целого массива подзаконных нормативных актов различных министерств и ведомств (Минюста России, ФСИН России, ФССП России, МВД России, Генеральной прокуратуры РФ и др.) во многом объясняют причины подобного положения. Кроме того, законы, регулирующие данную сферу, характеризуются не только внешней, но и внутренней несогласованностью. Указанное неизбежно влечет правоприменительные проблемы, включая отсутствие единства судебной практики, которое, по справедливому утверждению П. А. Гука и П. В. Коршуновой является особой ценностью правосудия [1, с. 103]. Судебная практика рассмотрения и разрешения вопросов, связанных с исполнением приговора, не соответствует в полной мере данному требованию.
Вполне объяснимо, что в условиях критического дефицита соответствующих нормативных предписаний под угрозой оказывается не только единство судебной практики, но и ценности самого высокого (конституционного) порядка, включая принципы организации правосудия. При таких обстоятельствах Конституционный Суд РФ вынужден высказывать правовые позиции, касающиеся уголовно-исполнительного судопроизводства, тем самым приближая соответствующие процедуры к требованиям Конституции РФ.
Не вдаваясь в полемику по поводу дискуссионных вопросов о значении решений Конституционного Суда РФ в регулировании уголовного судопроизводства, о том, являются ли они источниками уголовно-процессуального права, могут ли они заменить отсутствующие правовые нормы и (или) хотя бы частично компенсировать их, ограничимся следующими замечаниями.
В современных правовых реалиях, о которых шла речь выше, органы судебной власти вынужденно фактически принимают на себя несвойственные им «законодательные» функции по восполнению нормативных пробелов, а их акты приобретают особое «компенсационное» значение. Указанные обстоятельства обуславливает включение в структуру механизма правового регулирования уголовно-исполнительного судопроизводства правовых позиций Конституционного Суда РФ (наряду с положениями уголовно-процессуального, уголовно-исполнительного и иного законодательства).
Значение решений Конституционного Суда РФ предопределено его особой ролью в системе органов государственной власти, спецификой возложенных на него функций: ч. 1 ст. 125 Конституции РФ определяет, что Конституционный Суд РФ является высшим судебным органом конституционного контроля в РФ, осуществляющий судебную власть посредством конституционного судопроизводства в целях защиты основ конституционного строя, основных прав и свобод человека и гражданина, обеспечения верховенства и прямого действия Конституции РФ на всей территории Российской Федерации.
Институт конституционного контроля является важнейшим элементом сложнейшей системы социально-правовых технологий, выступающий в качестве
гаранта защиты и восстановления нарушенных прав человека и гражданина на основе принципа верховенства Конституции Российской Федерации [2, с. 88].
Председатель Конституционного Суда РФ В. Д. Зорькин обоснованно назвал его «ключевым хранителем отечественной Конституции и прежде всего закрепленных в ней фундаментальных конституционных ценностей»1.
Исследователи справедливо говорят о том, что «Конституционный Суд РФ -поистине уникальный правовой конституционный институт отечественной правовой системы, своей знаменательной деятельностью завоевавший безусловный авторитет как среди теоретиков российского уголовно-процессуального права, так и среди практиков» [3, с. 530-531].
Достаточно интересно определяет место Конституционного Суда РФ в системе органов государственной власти, его функции, полномочия и юридическую природу его решений С. В. Нарутто, называя его «суперсудом», «судом над судами», подчеркивая, что конституционное правосудие представляет собой наивысшую форму судебной защиты, поскольку Конституционный Суд РФ, являясь высшим органом по защите конституционного строя Российской Федерации, обеспечивает верховенство Конституции РФ на всей территории России и единство правотворческой и правоприменительной, в том числе судебной, практики. ... Решения Конституционного Суда РФ служат ориентиром не только для законодательной и исполнительной власти, но и для других судов [4, с. 1096-1107].
Стоит признать, что Конституционный Суд РФ оказывает серьезное влияние не только на регулирование отношений, складывающихся при исполнении приговора, как наиболее проблемной, с точки зрения полноты нормативной регламентации, части уголовного процесса, но и на все уголовное судопроизводство в целом.
Оценивая влияние Конституционного Суда РФ на состояние уголовно-процессуального законодательства и соответствующей сферы правоприменения, Д. П. Чекулаев очень точно, на наш взгляд, замечает, что огромный массив его правовых позиций в некоторых случаях весьма существенно корректирует как правоприменительную практику, так и законодательство. Фактически, резюмирует ученый, в настоящее время можно говорить о двух уголовно-процессуальных кодексах - легальном и в «в редакции решений Конституционного Суда РФ». То есть возникает несколько правовых пространств - одно в нормах закона, другое -в толковании этого закона Конституционным Судом в рамках своих весьма объемных и постоянно расширяющихся полномочий [5, с. 40].
Как нами было отмечено ранее, отнесение решений Конституционного Суда РФ к источникам права спорно. Применительно к уголовному судопроизводству, как особому виду государственной деятельности, положениями ч. 1 ст. 1 УПК РФ «Законы, определяющие порядок уголовного судопроизводства» их перечень ограничен УПК РФ, основанным на Конституции РФ. Безусловно, как приведенной, так и другими статьями уголовно-процессуального закона, установлен не только приоритет УПК РФ в регулировании уголовно-процессуальных отношений, но и правила применения иных законов, а также возможность использования подзаконных нормативных правовых актов (например, постановлений Правительства РФ).
В контексте обсуждаемых вопросов интерес представляют научные воззрения Б. С. Эбзеева, который считает, что правовые позиции Конституционного Суда РФ, содержащиеся в его решениях, имеют нормативное значение, а сами решения и заключенные в них правовые позиции являются источниками права. Эти решения, -констатирует автор, - становятся, по существу, частью Конституции РФ и по своей
Выступление на международной конференции «Конституционный контроль: доктрина и практика», посвященной 20-летию Конституционного Суда Рос. Федерации (Санкт-Петербург, Стрельна, 28 октября 2011 года) [Электронный ресурс]. URL:http://www.ksrf.ru/ru/News/Speech/Pages/ViewItem.aspx?ParamId=47 (дата обращения: 24.10.2023).
юридической силе равны ей. Правовые позиции есть результат толкования Конституции РФ или конституционного истолкования закона. Сущность его решения, его главные аргументы, лежащие в основе сделанных им в резолютивной части решения выводов, выявляют нормативное содержание Конституции РФ (ее положений) и развивают ее, в силу этого они общеобязательны и не могут быть опровергнуты законодателем или проигнорированы правоприменителями, обязанными привести свои акты с позициями Конституционного Суда РФ [3, с. 573-574].
Такой подход является распространенным, ученые небезосновательно указывают, что нормативно-корректирующие решения Конституционного Суда РФ (принимаемые при проверке конституционности уголовно-процессуальных норм) содержат доктринальные и нормативные правовые позиции, которые следует признавать самостоятельным источником российского права, подлежащим непосредственному применению; обладающих уникальным набором юридических свойств, качественно отличающих их от иных известных доктрине правовых актов, в том числе источников права [6, с. 11; 7, с. 10-16].
Очевидно, что ценность решений Конституционного Суда РФ и содержащихся в них правовых позиций, для уголовного судопроизводства определяется тем, что в ходе этой деятельности ограничению подвергаются наиболее значимые права и свободы человека и гражданина, восстановить которые, в случае их незаконного нарушения и ограничения, не представляется возможным по объективным причинам. В этом отношении справедливы рассуждения А. А. Козявина: «Подавляющая часть правовых позиций Конституционного Суда в части оценки конституционности норм уголовно-процессуального законодательства до сих пор расширяет процессуальные возможности личности в уголовном судопроизводстве независимо от качества ее участия в нем (будь то обвиняемые или потерпевшие), наделяя ее, по сути, новыми правами или констатируя факт отсутствия препятствий для реализации уже известного права ранее неизвестным способом. Здесь Конституционный Суд РФ строго выступает позиции обеспечения наиболее благоприятного положения для человека в его отношениях с государством. Именно принципиальность, активность и убежденность Конституционного Суда РФ в далеко не бесспорном противостоянии с Судом Верховным дали российской правовой действительности, и в особенности, уголовно-процессуальный, столь мощный по юридическому потенциалу механизм выявления и закрепления в сознании ученых и практиков «конституционно-правового смысла норм уголовно-процессуального закона» [8, с. 23-24].
Предваряя изложение результатов анализа значимых для регламентации производства по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора, правовых позиций Конституционного Суда РФ, стоит сказать несколько слов о категории «правовая позиция Конституционного Суда РФ».
Известно, что решения Конституционного Суда РФ характеризуются особыми юридическими свойствами, к которым относятся общеобязательность, окончательность, непосредственность действия, непреодолимость, что в конечном итоге свидетельствует об их нормативности, распространении действия не только на заявителей, но и иных субъектов права, включая все суды [4, с. 1096-1107].
Вместе с тем, содержащиеся в них правовые позиции имеют общие черты, посредством которых формируется представление об их природе: они основываются на Конституции РФ и проистекают из нее, выявляют ее действительный смысл; они обладают нормативным характером и формируют конституционно-правовые прецеденты; они являются юридически обязательными для всех органов публичной власти и иных субъектов права; отличаются устойчивостью и могут быть преодолены самим Конституционным Судом РФ только при соблюдении установленного законом порядка; могут быть способом выражения «найденного» им права, что особенно значимо при его обращении к общим принципам и нормам современного
международного права, а также формой фиксации «превращения» Конституции РФ, т. е. ее изменения без изменения самого конституционного текста [3, с. 576]
Нормы УПК РФ, регламентирующие судебное производство по делам об исполнении приговора, регулярно становятся предметом оценки Конституционного Суда РФ, который таким образом осуществляет регулирование соответствующих правоотношений фактически «в ручном режиме». Важнейшие решения высшего судебного органа конституционного контроля, относящиеся к сфере исполнения приговора, посвящены как «процессуальным» (принципам состязательности; обеспечения права на защиту; процессуальному положению участников уголовно-исполнительного судопроизводства и др.), так и материальным вопросам (положениям уголовного и уголовно-исполнительного и иного законодательства, подлежащего применению в производстве, предусмотренном гл. 47 УПК РФ).
Подчеркнем, что в решениях Конституционного Суда РФ для обозначения судебной деятельности по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора, как правило, используется формулировка «стадия исполнения приговора», что, наш взгляд, носит формальный характер и не влияет на содержание формулируемых правовых позиций.
Известно, что преодоление пробела возможно путем применения аналогии права и аналогии закона [2, с. 94]. В этой связи для уголовно-исполнительного судопроизводства приобретают особую актуальность и значимость решения Конституционного Суда РФ о возможности применения аналогии в уголовном судопроизводстве и необходимости использования общих принципов судопроизводства1.
Принципы организации правосудия (или общие принципы судопроизводства), помимо закрепления в Конституции РФ, получают развитие в уголовно-процессуальном законодательстве, как правило, на уровне принципов уголовного судопроизводства и общих условий судебного разбирательства. Учитывая, что производство по уголовному делу занимает центральное, главенствующее положение в системе уголовного процесса, абсолютное большинство из них адаптировано именно к нему, что порождает определенные сложности при их применении в других уголовно-процессуальных производствах. Так, например, в сфере исполнения приговора реализация конституционных требований о состязательном судопроизводстве затруднена или практически невозможна по объективным причинам - правовая конструкция принципа состязательности сторон (ст. 15 УПК РФ) ориентирована на рассмотрение уголовного дела по существу сформулирована применительно к производству по уголовному делу [9, с. 166-171].
Стоит сказать, что в уголовно-процессуальной теории предпринимаются попытки распространить его на судебную деятельность, предусмотренную гл. 47 УПК РФ. Сторонники идеи состязательности уголовно-исполнительного судопроизводства, как правило, высказывают один из двух основных подходов. Первый из них состоит в том, что содержание принципа состязательности в уголовном процессе для целей его
1 По жалобе граждан Вахонина Александра Ивановича и Смердова Сергея Дмитриевича на нарушение их
конституционных прав частью третьей статьи 2202 УПК РСФСР: определение Конституционного Суда Рос. Федерации от 24 апреля 2002 г. № 114-О // Рос. газета. 2002. 24 июля. По делу о проверке конституционности пункта 5 части второй статьи 371, части третьей статьи 374 и пункта 4 части второй статьи 384 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан К. М. Кульнева, В. С. Лалуева, Ю. В. Лукашова и И. П. Серебренникова: постановление Конституционного Суда Рос. Федерации от 2 февраля 1996 г. № 4-П // Рос. газета. 1996. 15 февр.; По делу о проверке конституционности статьи 418 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с запросом Каратузского районного суда Красноярского края: постановление Конституционного Суда Рос. Федерации от 28 ноября 1996 г. № 19-П // Там же. 1996. 6 дек.; По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 331 и 464 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами ряда граждан: постановление Конституционного Суда Рос. Федерации от 2 июля 1998 г. № 20-П // Там же. 1998. 14 июля.
проецирования на исполнение приговора в основном ограничивается положениями ст. 123 Конституции РФ, ст. ст. 15 и 244 УПК РФ без учета множества иных процессуальных норм и институтов. Его адепты констатируют некую трансформацию в производстве, предусмотренном гл. 47 УПК РФ, основных уголовно-процессуальных функций, и, как следствие, состязательности [10, 11, 12].
Подобная позиция при всей своей внешней привлекательности оставляет неразрешенными множество вопросов: Может ли принцип состязательности существовать в отрыве от стороны обвинения и защиты, которых нет при исполнении приговора? Если допустить существование здесь состязательности, то в чем конкретно проявляются ее признаки? Почему данный принцип уголовного процесса, который должен работать и оказывать влияние на большинство норм и институтов, вынужден «камуфлироваться», «трансформироваться»?
К обязательным условиям существования состязательности и равноправия сторон В. И. Зажицкий относит наличие предмета судебного спора - основанного на достаточных доказательствах обвинения лица в совершении преступления, которое содержится в обвинительном заключении, утвержденном прокурором. «Только наличие такого предмета, - отмечает ученый, - обусловливает возникновение стороны обвинения и стороны защиты и необходимость осуществления судом функции разрешения уголовного дела... состязательность не может распространяться на досудебное производство. Она реализуется только в тех судебных стадиях, в которых суд с участием сторон рассматривает предмет судебного спора и решает вопрос о виновности или невиновности подсудимого, т. е. в судах первой и апелляционной инстанций, а также при возобновлении производства по уголовному делу ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств» [13, с. 47].
При такой характеристике принципа состязательности и границ его действия в уголовном судопроизводстве, с чем можно согласиться, позиция о трансформации принципа состязательности в производстве по делам об исполнении приговора небезупречна. Реально представить состязательность судебного разбирательства, где нет судебного спора о виновности подсудимого, нет стороны обвинения и защиты, затруднительно или вовсе невозможно. Рассуждения отдельных авторов о реализации в производстве по делам об исполнении приговора функции обвинения представителем учреждения или органа, исполняющего наказание, либо прокурором, вряд ли стоит воспринимать серьезно [14, с. 86].
В основе второго подхода лежит концепция исполнения приговора как самостоятельной стадии производства по уголовному делу. Логика исследователей здесь следующая: состязательность как судопроизводственный принцип действует в судебных стадиях процесса, в том числе на завершающей стадии - стадии исполнения приговора. При этом обнаружить конкретные примеры (положения), с очевидностью и наглядно демонстрирующих состязательные начала уголовно-исполнительного судопроизводства, предусмотренного гл. 47 УПК РФ, вряд ли удастся.
Сложно отрицать, что процедура, описанная законодателем в ст. 399 УПК РФ, имеет некоторые процессуальные сходства с судебным разбирательством уголовного дела по существу. Вместе с тем, уголовно-исполнительное судопроизводство, объективно не попадает в зону действия уголовно-процессуального принципа состязательности, если исходить из той его правовой конструкции, которую содержит ст. 15 УПК РФ. В данном случае надлежит исходить из конституционно-правового, а не отраслевого понимания состязательности судопроизводства.
Между основным (производством по уголовному делу) и особым уголовно-исполнительным судопроизводством объективно имеются принципиальные качественные различия, обусловленные не совпадающим предметом судебного спора, что обосновывает отсутствие в уголовно-исполнительном судопроизводстве практически всех атрибутов уголовно-процессуального принципа состязательности
(нет сторон обвинения и защиты; соответственно отпадает вопрос об их равноправии; отсутствует предмет судебного спора в виде уголовного обвинения).
Высказанный тезис не исключает наличия правового конфликта между участниками судебного заседания, регламентированного ст. 399 УПК РФ (осужденным и компетентным органом (учреждением)). Зачастую они имеют противоположный интерес в деле (например, когда суд рассматривает представление об усилении уголовно-правового воздействия путем применения более строгого наказания, отмены отсрочки отбывания наказания, условного осуждения и т. д.). С точки зрения конституционных требований, участники (стороны) правового спора равны перед судом, обладают одинаковыми процессуальными возможностями по доведению и отстаиванию (доказыванию) своих позиций. В данном случае «состязание» между ними происходит при активном участии суда, который, являясь независимым и беспристрастным арбитром, создает необходимые условия для исполнения спорящими субъектами их процессуальных обязанностей и реализации предоставленных прав, а при необходимости оказывает им содействие, либо по собственной инициативе получает необходимые для разрешения юридического дела по существу сведения.
Это в полной мере согласуется не только с положениями Конституции РФ, но и с правовыми позициями Конституционного Суда РФ, который интерпретирует состязательность и равноправие сторон гораздо шире, чем это требуется для решения главных вопросов уголовного дела.
«Конституционные» состязательность и равноправие сторон предполагают, во-первых, предоставление участвующим в судебном разбирательстве сторонам равных процессуальных возможностей по отстаиванию своих прав и законных интересов путем участия в доказывании, заявления ходатайств, обжалования действий и решений суда; во-вторых, такое положение суда, осуществляющего судебную власть посредством уголовного судопроизводства, при котором он остается объективным и беспристрастным арбитром1. Подчеркнем, что понимание Конституционным Судом РФ категории «стороны», не ограничивается легальным определением, содержащимся в п. 45 ст. 5 УПК РФ, воспринимая их именно как стороны правового спора (спорного правоотношения), каждая из которых обладает равными правами, включая право участвовать в судебном заседании и довести до суда свою позицию. При этом в некоторых решениях, например, посвященных процессуальному статусу прокурора, осужденный назван стороной защиты.
Правовые позиции о том, что на производство, предусмотренное гл. 47 УПК РФ, распространяются требования о состязательности и равноправии сторон, неоднократно высказывались Конституционным Судом, и выражены в соответствующих решениях2.
1Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Будаева Цогта Нацагдоржевича на нарушение его конституционных прав частью второй статьи 283 Уголовно-процессуального кодекса Рос. Федерации: определение Конституционного Суда Рос. Федерации от 18 июня 2004 г. № 204-0. Документ опубликован не был. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
2 По жалобе гражданина Слюсаря Владимира Николаевича на нарушение его конституционных прав положениями частей второй и третьей статьи 399 Уголовно-процессуального кодекса Рос. Федерации: определении Конституционного Суда Рос. Федерации от 11 июля 2006 г. № 351-0 // Рос. газ. 2006. 22 нояб.; По жалобе гражданина Груздева Алексея Александровича на нарушение его конституционных прав статьей 79 УК Рос. Федерации и частью третьей статьи 399 Уголовно-процессуального кодекса Рос. Федерации: определение Конституционного Суда Рос. Федерации от 11 июля 2006 г. № 406-0 // Собр. закон. Рос. Федерации. 2007. № 2, ст. 403; По жалобе гражданина Ямалетдинова Олега Геннадьевича на нарушение его конституционных прав положением части третьей статьи 399 Уголовно-процессуального кодекса Рос. Федерации: определение Конституционного Суда Рос. Федерации от 3 июля 2008 г. № 621-О-П // Вестник Конституционного Суда Рос. Федерации. 2008. № 6; Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Китиева Аюпа Умаровича на нарушение его конституционных прав пунктом 10 статьи 397 и статьей 399 Уголовно-процессуального кодекса Рос. Федерации: определение Конституционного Суда Рос. Федерации от 26 января 2010 г. № 130-О-О. Документ опубликован не был. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс»; По делу о проверке конституционности
Благодаря усилиям Конституционного Суда РФ в производстве по делам об исполнении приговора совершенствуется практика применения законодательства в части обеспечения права осужденного на защиту и квалифицированную юридическую помощь, реализации процессуального статуса адвоката осужденного.
Так, Конституционный Суд РФ указал, УПК РФ закрепляет право обвиняемого на помощь адвоката (защитника), при этом терминологически в категорию обвиняемых включены не только лица, в отношении которых вынесены постановление о привлечении в качестве обвиняемого или обвинительный акт, но и, в частности, подсудимые - обвиняемые, по уголовному делу которых назначено судебное разбирательство, а также осужденные - обвиняемые, в отношении которых вынесен обвинительный приговор1.
Кроме того, высший судебный орган конституционного контроля разъяснил: то обстоятельство, что после вынесения обвинительного приговора обвиняемый согласно ч. 2 ст. 47 УПК РФ именуется осужденным, призвано только обозначить место этого участника в системе стадий уголовного судопроизводства, и не может расцениваться как основание для ограничения его процессуальных прав2. Кроме того, он последовательно проводит «линию», в соответствии с которой Конституция РФ определяет начальный, но не конечный момент осуществления лицом права на помощь адвоката (защитника), поэтому оно должно обеспечиваться на всех стадиях уголовного процесса, в том числе при производстве в надзорной инстанции, а также при исполнении приговора3.
В этом отношении принципиально важной является правовая позиция Конституционного Суда РФ, в соответствии с которой в ст. 48 Конституции РФ указываются лишь сущностные признаки, характеризующие фактическое положение лица как нуждающегося в правой помощи в силу того, что его конституционные права
положений частей третьей, четвертой и пятой статьи 377 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан А. Б. Аулова, А. Б. Дубровской, А. Я. Карпинченко, А. И. Меркулова, Р. Р. Мустафина и А. А. Стубайло: постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 14 февраля 2000 г. № 2-П // Рос. газ. 2000. 23 февр.
1 Подобная правовая позиция Конституционного Суда Рос. Федерации выражена в определении от 24 июня 2008 г. № 379-О-О (Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Цикунова Андрея Павловича на нарушение его конституционных прав пунктами 1 и 5 части первой и частью третьей статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса Рос. Федерации: определение Конституционного Суда Рос. Федерации от 24 июня 2008 г. № 379-О-О. Документ опубликован не был. Доступ из справ. -правовой системы «КонсультантПлюс».
2 Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Байкова Алексея Алексеевича на нарушение его конституционных прав статьей 395 Уголовно-процессуального кодекса Рос. Федерации, статьей 18 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», статьей 4 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации», статьей 5 Федерального закона «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Рос. Федерации» и пунктом 4 статьи 3 Федерального закона Российской Федерации «О выборах Президента Российской Федерации»: определение Конституционного Суда Рос. Федерации от 1 октября 2009 г. № 1053-О-О // Вестник Центризбиркома Рос. Федерации. 2009. № 9.
3 По делу о проверке конституционности статей 1 и 21 Закона Рос. Федерации от 21 июля 1993 года «О государственной тайне» в связи с жалобами граждан В. М. Гурджиянца, В. Н. Синцова, В. Н. Бугрова и А. К. Никитина: постановление Конституционного Суда Рос. Федерации от 27 марта 1996 г. № 8-П // Рос. газ. 1996. 4 апр.; По делу о проверке конституционности положений, содержащихся в статьях 47 и 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР и пункте 15 части второй статьи 16 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», в связи с жалобами граждан А. П. Голомидова, В. Г. Кислицина и И. В. Москвичева: постановление Конституционного Суда Рос. Федерации от 25 октября 2001 г. № 14-П // Там же. 2001. 14 нояб. ; По делу о проверке конституционности отдельных положений частей первой и второй статьи 118 Уголовно -исполнительного кодекса Рос. Федерации в связи с жалобой Шенгелая Зазы Ревазовича: постановление Конституционного Суда Рос. Федерации от 26 декабря 2003 г. № 20-П // Там же. 2004. 14 янв.; Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Лебедева Сергея Владимировича на нарушение его конституционных прав статьями 16, 49 и 51 Уголовно-процессуального кодекса Рос. Федерации: определение Конституционного Суда Рос. Федерации от 29 сентября 2011 г. № 1282-О-О. Документ опубликован не был. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
ограничены в связи с уголовным преследованием в целях установления его виновности. При этом отмечается, что поскольку конституционное право на помощь адвоката (защитника) не может быть ограничено федеральным законом, то применительно к его обеспечению понятия «задержанный», «обвиняемый», «предъявление обвинения» должны толковаться в их конституционно-правовом, а не в придаваемом им в УПК РФ более узком смысле1.
Конституционный Суд РФ также указал, что реализация конституционного права каждого осужденного просить о смягчении назначенного ему наказания, охватывающая решение вопроса об условно-досрочном освобождении от отбывания наказания, предполагает обязанность государства обеспечить рассмотрение судом соответствующего обращения осужденного на основе состязательности и равноправия сторон, с тем, чтобы он имел возможность защищать свои права всеми способами, не запрещенными законом2.
Подобная позиция, за исключением редких случаев, является в уголовно-процессуальной науке доминирующей. Очевидно, что признание лица виновным в совершении преступления и назначение ему любого вида наказания не могут являться основаниями для ограничения его в конституционном праве на защиту своих прав и законных интересов любыми, не запрещенными законом способами, в том числе с помощью профессионального защитника. На федерального законодателя возлагается обязанность по конкретизации содержания данного права осужденного и установлению правовых механизмов его осуществления, условий и порядка реализации, не допуская при этом искажения существа и введения таких ограничений, которые не согласовывались бы с конституционно значимыми целями.
Как уже было отмечено, право обвиняемого на защиту должно обеспечиваться на всех без исключения этапах всех уголовно-процессуальных производств. При этом по версии Конституционного Суда РФ лицо, допущенное к участию в производстве по уголовному делу в качестве защитника, не утрачивает своих уголовно-процессуальных прав и обязанностей в последующих стадиях. Наделение же полномочием представлять интересы осужденного в стадии исполнения приговора лишь адвокатов являлось бы неоправданным ограничением конституционного права на юридическую помощь3.
Право на защиту осужденных подвергается ограничению, так как в первую очередь претерпевают ограничения конституционное право защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом, и право на получение квалифицированной юридической помощи, которые выступают основополагающими элементами комплексного субъективного права личности на защиту. Речь здесь идет об
1 По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В. И. Маслова: постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 27 июня 2000 г. № 11-П // Рос. газ. 2000. 4 июля.
2 По жалобе гражданина Слюсаря Владимира Николаевича на нарушение его конституционных прав положениями частей второй и третьей статьи 399 Уголовно-процессуального кодекса Рос. Федерации: определении Конституционного Суда Рос. Федерации от 11 июля 2006 г. № 351-О; По жалобе гражданина Груздева Алексея Александровича на нарушение его конституционных прав статьей 79 УК Рос. Федерации и частью третьей статьи 399 Уголовно-процессуального кодекса Рос. Федерации: определение Конституционного Суда Рос. Федерации от 11 июля 2006 г. № 406-0.
3 По делу о проверке конституционности отдельных положений частей первой и второй статьи 118 Уголовно-исполнительного кодекса Рос. Федерации в связи с жалобой Шенгелая Зазы Ревазовича: постановление Конституционного Суда Рос. Федерации от 26 декабря 2003 г. № 20-П; По жалобе гражданки Муртазиной Лилии Дмитриевны на нарушение ее конституционных прав положениями частей второй и пятой статьи 50 Уголовно-процессуального кодекса Рос. Федерации: определение Конституционного Суда Рос. Федерации от 8 февраля 2007 г. № 257-О-П // Вестник Конституционного Суда Рос. Федерации. 2007. № 4; Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Олейникова Дмитрия Евгеньевича на нарушение его конституционных прав частью четвертой статьи 399 Уголовно-процессуального кодекса Рос. Федерации: определение Конституционного Суда Рос. Федерации от 24 июня 2008 г. № 373-О-О. Документ опубликован не был. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
ограничении способов реализации осужденными права на защиту, при этом ограничение подобного рода должно быть исключительно в рамках, установленных законом.
Нельзя не упомянуть о том, что Конституционным Судом РФ высказаны правовые позиции, касающиеся процессуального положения суда, прокурора и осужденного (в контексте права участвовать в судебном заседании), потерпевшего1.
В заключении отметим, что правовые позиции Конституционного Суда РФ оказывают существенное влияние на развитие уголовно-процессуального законодательства, регламентирующего уголовно-исполнительное судопроизводство, и практику его применения, обеспечивая прямое действие общих, в большей части конституционных, принципов судопроизводства. Это особенно значимо в условиях, когда развивающие и конкретизирующие их правовые конструкции принципов уголовного процесса (гл. 2 УПК РФ) в абсолютном большинстве адаптированы для основного производства по уголовному делу, не отражают и не учитывают специфику судебной деятельности, регламентированной гл. 47 УПК РФ. Вместе с тем, несмотря на высокое значение, решения Конституционного Суда РФ не могут заменять законодательные нормы и восполнять пробелы правового регулирования. Конституализация уголовно-исполнительного судопроизводства должна осуществляться посредством совершенствования уголовно-процессуального закона, в том числе посредством реализации высказанных Конституционным Судом РФ правовых позиций.
1. Гук П. А., Коршунова П. В. Единство судебной практики как особая ценность правосудия // Журнал российского права. 2020. № 12. С. 103-118.
2. Зорькин В. Д. Конституционный контроль как фактор совершенствования российского законодательства // Журнал российского права. 2023. Т. 7. № 5. С. 86-102.
3. Правосудие в современном мире: коллективная монография; под ред.
B. М. Лебедева, Т. Я. Хабриевой. 2-е изд., доп. и перераб. М., 2018. 784 с.
4. Нарутто С. В. Место Конституционного Суда Российской Федерации в системе органов государственной власти // Актуальные проблемы российского права. 2014. № 6. С. 1096-1107.
5. Чекулаев Д. П. Уголовно-процессуальный закон «в редакции» правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации // Российский судья. 2019. № 8. С. 40-43.
6. Козявин А. А. Взгляд на категориальный аппарат науки уголовного судопроизводства через призму правовых позиций Конституционного Суда РФ // Рос. следователь. 2013. № 19. С. 23-26.
7. Соколов Т. В. Формы взаимосвязи конституционного и уголовного судопроизводства в контексте доктрины судебного права: автореф. дис. . канд. юрид. наук. СПб., 2014. 30 с.
8. Соколов Т. В. Конституционные дефекты норм права: понятие, виды и средства устранения // Ученые записки юридического факультета. 2014. № 33. С. 10-16.
9. Николюк В. В., Пупышева Л. А. Судебно-исполнительные производства (глава 47 УПК РФ) и принцип состязательности в уголовном процессе // Природа российского уголовного процесса и принцип состязательности: к 125 -летию со дня рождения М. С. Строговича: сб. мат-лов науч. конф. (г. Москва, 24-25 октября 2019 г.). М., 2020.
C. 166-171.
10. Дорошков В.В. Процессуальные вопросы при исполнении приговора // Вестник Московского университета МВД России. 2012. № 2. С. 29-33.
11. Дорошков В.В. Совершенствование стадии исполнения приговора // Мировой судья. 2017. № 9. С. 33-40.
12. Качалов В. И. Уголовно-процессуальное регулирование исполнения итоговых судебных решений. М., 2017. 297 с.
1 По делу о проверке конституционности части 2 статьи 399 Уголовно-процессуального кодекса Рос. Федерации в связи с запросом Кетовского районного суда Курганской области: постановление Конституционного Суда Рос. Федерации от 18 марта 2014 г. № 5-П // Вестник Конституционного Суда Рос. Федерации. 2014. № 3.
13. Зажицкий В. И. Состязательность в уголовном процессе // Государство и право. 2014. № 8. С. 39-50.
14. Левченко О. В., Камардина А. А. Реализация принципов уголовного судопроизводства судом в стадии исполнения приговора. М., 2013. 190 с.
1. Guk P. A., Korshunova P. V. Edinstvo sudebnoj praktiki kak osobaya cennost' pravosudiya // Zhurnal rossijskogo prava. 2020. № 12. S. 103-118.
2. Zor'kin V. D. Konstitucionny'j kontrol' kak faktor sovershenstvovaniya rossijskogo zakonodatel'stva // Zhurnal rossijskogo prava. 2023. T. 7. № 5. S. 86-102.
3. Pravosudie v sovremennom mire: kollektivnaya monografiya; pod red. V. M. Lebedeva, T. Ya. Xabrievoj. 2-e izd., dop. i pererab. M., 2018. 784 s.
4. Narutto S. V. Mesto Konstitucionnogo Suda Rossijskoj Federacii v sisteme organov gosudarstvennoj vlasti // Aktual'ny'e problemy' rossijskogo prava. 2014. № 6. S. 1096-1107.
5. Chekulaev D. P. Ugolovno-processual'ny'j zakon «v redakcii» pravovy'x pozicij Konstitucionnogo Suda Rossijskoj Federacii // Rossijskij sud'ya. 2019. № 8. S. 40-43.
6. Kozyavin A. A. Vzglyad na kategorial'ny'j apparat nauki ugolovnogo sudoproizvodstva cherez prizmu pravovy'x pozicij Konstitucionnogo Suda RF // Ros. sledovatel'. 2013. № 19. S. 23-26.
7. Sokolov T. V. Formy' vzaimosvyazi konstitucionnogo i ugolovnogo sudoproizvodstva v kontekste doktriny' sudebnogo prava: avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk. SPb., 2014. 30 s.
8. Sokolov T. V. Konstitucionny'e defekty' norm prava: ponyatie, vidy' i sredstva ustraneniya // Ucheny'e zapiski yuridicheskogo fakul'teta. 2014. № 33. S. 10-16.
9. Nikolyuk V. V., Pupy'sheva L. A. Sudebno-ispolnitel'ny'e proizvodstva (glava 47 UPK RF) i princip sostyazatel'nosti v ugolovnom processe // Priroda rossijskogo ugolovnogo processa i princip sostyazatel'nosti: k 125-letiyu so dnya rozhdeniya
M. S. Strogovicha: sb. mat-lov nauch. konf. (g. Moskva, 24-25 oktyabrya 2019 g.). M., 2020. S. 166-171.
10. Doroshkov V.V. Processual'ny'e voprosy' pri ispolnenii prigovora // Vestnik Moskovskogo universiteta MVD Rossii. 2012. № 2. S. 29-33.
11. Doroshkov V.V. Sovershenstvovanie stadii ispolneniya prigovora // Mirovoj sud'ya. 2017. № 9. S. 33-40.
12. Kachalov V. I. Ugolovno-processual'noe regulirovanie ispolneniya itogovy'x sudebny'x reshenij. M., 2017. 297 s.
13. Zazhiczkij V. I. Sostyazatel'nost' v ugolovnom processe // Gosudarstvo i pravo. 2014. № 8. S. 39-50.
14. Levchenko O. V., Kamardina A. A. Realizaciya principov ugolovnogo sudoproizvodstva sudom v stadii ispolneniya prigovora. M., 2013. 190 s.
Информация об авторе
Любовь Андреевна Пупышева. Профессор кафедры уголовного процесса. Доктор юридических наук, доцент.
Омская академия МВД России 644092, Россия, г. Омск, ул. Комарова, 7
Information about the author
Lyubov A. Pupysheva. Professor of the Department of Criminal Procedure. Doctor of Law, Associate Professor.
Omsk Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia 644092, Russia, Omsk, Komarova str., 7.
Статья поступила в редакцию 24.10.2023; одобрена после рецензирования 13.11.2023; принята к публикации 15.01.2024.
The article was submitted October 24, 2023; approved after reviewing November 13, 2023; accepted to the writing of the article for publication January 15, 2024.
