CC BY
61
И. Е. Ермолова
КОНСТАНЦИЙ II В «RES GESTAE» АММИАНА МАРЦЕЛЛИНА
В статье анализируется изображение Аммианом Марцеллином деятельности императора Констанция II, отношение к которому в антиковедении достаточно не однозначно. Автор стремится понять причины иногда противоречивых суждений выдающегося римского историка об этом правителе.
Ключевые слова: Аммиан Марцеллин, Констанций, Юлиан, Урзицин, император, деяния, биография, историография.
Фигура Констанция II, находившегося в тени затмевавшего его современника Юлиана, который получил в христианской литературе прозвище Отступника, до последнего времени привлекала мало внимания исследователей, а в общих работах достаточно часто оценивалась негативно (Teitler 1992: 117). Тем не менее этот правитель достаточно долго находился у власти: с 323 г. в должности Цезаря вместе со своими братьями Константином и Криспом, в 337 г. вместе с Константином II и Констан-том был провозглашен Августом, с 350 по 361 г. правил единолично, и его деятельность заслуживает отдельного рассмотрения.
Основным источником по данной проблеме является труд выдающегося римского историка Аммиана Марцеллина, который был свидетелем, а иногда и участником описываемых событий.
Сочинение Аммиана - сложное произведение, впитавшее в себя лучшие античные традиции, сочетает историографические начала и биографические элементы. В антиковедении продолжается дискуссия о том, к какому из этих жанров ближе «Res gestae» (Pauw 1979: 121-125). Представляется, что правы те исследователи, кто считает стиль «Деяний» оригинальным и независимым (Trankle 1962: 22-23; Demandt 1965: 99), труд Аммиана Марцеллина историческим, но, конечно, с биографическими моментами. Не только потому, что в императорский период значимые явления концентрируются вокруг персоны правителя, но и из-за непрямых способов создания автором
портретных характеристик через описание жизненного пути субъекта, его отношения к событиям, его речей, опыта, действий и достижений, что рисует более реалистическую и полную, и вместе с тем более детальную, картину действительности (Pauw 1977: 182; id. 1979: 129). Впрочем, и характером политических деятелей Аммиан тоже интересуется, но только в так называемых эпилогах (Rosen 1968: 5).
У Аммиана Марцеллина встречается довольно много негативных суждений об императоре Констанции, поскольку именно этот период его правления освещен в сохранившейся части текста «Деяний». Главные обвинения, которые историк предъявляет правителю, сводятся к его чрезвычайной подозрительности, склонности верить любому слуху о злоумышлении против его власти, зависимости от мнения приближенных. Две трети описания пороков в некрологе Констанция занимает его реакция на подозрения или попытки узурпации (Kelly 2005: 410). Аммиан утверждает: «Всякий донос, сомнительный или даже заведомо ложный, он принимал за чистую монету <...>. И как на болезненный организм сильно действуют даже ничтожные потрясения, так он, при своей ограниченности и подозрительности, все, о чем ни доходили до него вести, считал совершенным или задуманным на гибель ему, и убийствами невинных делал кровавым свое торжество. Стоило только возникнуть слуху, что кто-нибудь из военных чинов или гражданских властей, или просто какой-нибудь видный в своей среде человек стоял на стороне вражеской партии, как его заковывали в цепи и тащили, как дикого зверя, хотя бы с обвинением выступал личный недруг данного человека, или даже не оказывалось обвинителя вовсе; словно было достаточно, что его называл слух, что был сделан донос, что он отдан под суд, чтобы произнести над ним смертный приговор, присудить к конфискации имущества или к ссылке на острова. К жестокости императора в случаях, когда речь шла об умалении или оскорблении величества, и к его вспыльчивости и возбужденной подозрительности присоединялась кровожадная лесть придворных, которые преувеличивали разные случайные происшествия и притворно выражали глубокую скорбь по поводу опасности для жизни государя, от благоденствия которого, по их льстивым заявлениям, непосредственно зависит благосостояние вселенной. Поэтому когда ему подносили на
утверждение, согласно обычаю, приговор, он никогда, как рассказывают, не миловал осужденных за эти и тому подобные проступки» (Amm. Marc. XIV. 5. 1-5; 9. 1; XV. 5. 5; 9. 3; XVI. 8. 10; 12; XIX. 12. 5; 9; 16; XX. 2. 2; XXI. 16. 8-10). Еще один повторяющийся мотив в характеристике Констанция - его победы в борьбе с соперниками за власть и постоянные поражения в конфликтах с другими народами: «Насколько во внешних войнах этот государь терпел урон и потери, настолько он возносился удачами в междоусобицах и был весь забрызган гноем, истекавшим из внутренних нарывов государства» (Amm. Marc. XIV. 10. 16; XVI. 10. 2; XXI. 16. 15; XIX. 12. 16; XX. 11. 32; XXI. 1. 2). Иногда Аммиан Марцеллин умалчивает о фактах, положительно характеризующих императора. Так, он не сообщает о желании последнего отменить смертный приговор цезарю Галлу и о том, что приказ был послан, но опоздал (Blockley 1972: 438).
При анализе суждений подобного рода возникает вопрос о степени их объективности. Проблема достоверности исторического источника всегда имеет первостепенное значение. Если же таковым является историческое сочинение, то чрезвычайно важно попытаться понять, почему его автор в тех, или иных случаях мог быть субъективен, так как полностью беспристрастных текстов не существует.
По мнению многих авторитетных исследователей творчества Аммиана Марцеллина, его труд в целом достоверен и объективен, трактовка событий, как правило, основывается на очевидных доказательствах (Gimazane 1889: 320; Dautremer 1899: 115; Thompson 1947: 125; Laistner 1947: 158-161; Conduche 1965: 379; Удальцова 1968: 39; Syme 1968: 94-96; Momigliano 1974: 1405; Jacob-Karau 1976: 95-96; Sabbah 1978: 255, 403; Matthews 1985: 1118; Teitler 1992: 119).
Большое значение историк придает источникам изложенной им информации и утверждает, что свой труд (по крайней мере, его сохранившуюся часть, освещающую события времени его сознательной, взрослой жизни) он писал как на основе того, что довелось ему видеть как современнику, так и того, что можно было узнать у непосредственных свидетелей при тщательном опросе (Amm. Marc. XV. 1. 1; 9. 6; XXII.8.1; XXII. 15. 1; XXVII. 4.2). Глубокая осведомленность в делах империи и компетентность в их интерпретации обусловлены служебной деятель-
ностью Аммиана Марцеллина, который в течение не менее семи лет был протектором-доместиком под началом магистра конницы на Востоке Урзицина и был чрезвычайно ему предан (Amm. Marc. XIV. 9. 1; XV. 5. 22; XVIII. 6. 5; XIX. 8. 12).
Но не всегда причастность Аммиана Марцеллина к тому, что он позже описывал, способствовала усилению объективности повествования. Видимо, против воли автора личные мотивы и пристрастия проникали в текст. Историк страстно обвиняет императора Констанция в недоброжелательном отношении к своему любимому командиру, а его окружение в злостных интригах против него, но степень их козней явно преувеличена, так как во всех действиях Констанция по отношению к Урзицину Аммиан усматривает тайный смысл. Он пишет: «возбуждено было обвинение в оскорблении величества против Урзицина, и зависть, враг всех хороших людей, все более настойчиво стала покушаться на его жизнь. Положение Урзицина было тем труднее, что император был глух к справедливой и основательной защите, но чрезвычайно восприимчив к разным тайным наветам интриганов, которые внушали ему, что имя Констанция совершенно забыто на Востоке империи и что там все с вожделением ожидают Урзицина как человека, внушавшего страх персам» (Amm. Marc.XV. 2. 1-6; XV. 5. 19; XX. 2).
Натянутые отношения непосредственного начальника с императором были не единственным фактором, усугублявшим негативное отношение историка ко всем действиям правителя. Признанным кумиром автора «Деяний» является Юлиан (Thompson 1947: 72; Athanassiadi-Fowden 1981: 78; Teitler 1992: 119; Kelly 2008: 255; Dmitriev 2004: 214). Аммиан горячо и страстно возмущается тем, что Констанций приписывал себе победы, одержанные Юлианом, впрочем, как и другими полководцами (Amm. Marc. XVI. 12. 69-70). Но это было обычным правилом по отношению к тем, кто сражался под ауспициями императора (Blockley 1972: 452). Да и сам Аммиан Марцеллин, сообщая о выигранных Валентинианом I сражениях, только в конце упоминает, что реально это было сделано его полководцами (Amm. Marc. XXX. 7. 7-11).
Несколько предвзятое отношение автора к отдельным лицам, вероятно, привело к тому, что не только изображение отдельных событий в «Деяниях» могло быть весьма односторонним и даже искаженным, но и представление о том, что
главной причиной атмосферы всеобщей подозрительности и неопределенности был характер Констанция, явилось истинным отражением собственного опыта историка (Matthews 1989: 34).
Свидетельством того, что Аммиан - выдающийся историк, и труд его в целом, действительно, достоверен и объективен, является то обстоятельство, что, несмотря на его враждебность к Констанцию, которого он, видимо, считал архетипичным тираном (Tougher 2000: 98; 100), в его собственном труде можно найти опровержения суждений об этом императоре. Давно доказано, что встречающиеся в сочинении Аммиана противоречия не были следствием механического соединения предшествующих источников (Thompson 1942: 47), а являются результатом борьбы искреннего стремления к объективности в описании событий и определенной пристрастности, от которой он был не свободен. Вряд ли можно согласиться с тем, что анти-христианская составляющая усугубила субъективность некоторых частей текста «Деяний», как считают некоторые исследователи (Morley 2000: 86; Mellor 2000: 551), скорее сыграли свою роль личные мотивы.
Так, Аммиан Марцеллин неоднократно сообщает о дельных распоряжениях Констанция во время военных действий. Он свидетельствует: «И вот император, решив совершить настоятельно необходимое дело, выступил, как я сказал, в поход, прекрасно его подготовив» (Amm. Marc. XIX. 11. 4; XIV. 10. 12; 15; XVII. 13. 6). Историк пишет о заботе Констанция II о безопасности государства: «Хотя император имел сильнейшее желание подольше побыть в этом священнейшем месте, чтобы наслаждаться невозмутимым покоем и всеми радостями, его тревожили непрерывные и вполне достоверные вести о том, что свевы делают набеги на Рэцию, квады на Валерию, сарматы, наиболее поднаторевшее в грабежах племя, разоряют Верхнюю Мезию и Вторую Паннонию. Встревоженный этими вестями, Констанций покинул город на тридцатый день по прибытии туда» (Amm. Marc. XVI. 10. 20; XV. 8. 1-6; XIX. 11. 17). Амми-ан не забывает о его победах над пограничными народами: «И вот <...> император собрал значительные военные силы и <...> отправился в поход. Дойдя до удобного пункта, он приказал навести мост на судах на реке Истр <...>. Переправившись, император начал разорять земли варваров. Быстрота нашествия застала их врасплох <...>. Не смея даже отдохнуть, не то чтобы
выступить против, они рассыпались, чтобы избежать неожиданной гибели, и бросились в бегство. Большинство однако было перебито» (Amm. Marc. XVII. 12; 13.11; 24; XIX. 11. 15; XX. 11. 32). Историк сообщает о вполне справедливых судебных разбирательствах: «среди последующих событий <...> были и такие, которые нельзя не признать вполне благоприятными, когда кара постигала людей действительно виновных, или же падали пустые и ни на чем не основанные обвинения» (Amm. Marc. XV. 2. 9), без которых в тогдашней политической обстановке было не обойтись: «ни один разумный человек не станет порицать того, что эти дела вызывали строгие розыски. Мы не сомневаемся в том, что жизнь законного государя, защитника и охранителя всех добрых граждан, от которого зависит благополучие других, обязаны отстаивать все соединенными силами. Для большей ее обеспеченности в делах, где защищается от оскорбления священная особа императора, Корнелиевы законы не допускают освобождения от сысков, хотя бы и кровавых, ни для кого» (Amm. Marc. XIX. 12. 17; Matthews 1989: 34). Оказывается, что Констанций обладал не только пороками, но и добродетелями (Amm. Marc. XVI. 10. 10-14; XXI. 11. 2; 16. 1-7). Он старался украсить города новыми постройками, библиотеками, церквями, портиками, фонтанами, обелисками, оборудовал удобный порт для Антиохии (Amm. Marc. XVI. 10. 17; XVIII. 9. 1; XXI. 16. 15; Lib. Or. XI. 263 - 264; Henck 2001: 280 - 302).
Таким образом, при внимательном и непредвзятом чтении «Деяний» оказывается, что Констанций II был не таким уж плохим правителем, а Аммиан Марцеллин - серьезным историком.
Сокращения
Amm. Marc. - Ammiani Marcellini Rerum gestarum libri qui supersunt / Ed. W. Seyfarth. Vol. 1-2. Leipzig, 1978. Перевод по изд.: Аммиан Марцеллин. Римская история /Пер. с лат. Ю. А. Кулаковского и А. И. Сонни. СПб., 1996.
Lib. - Libanii Opera / Rec. R. Foerster. Bd. 1 - 4. Lips., 1903 -1908.
Литература
Athanassiadi-Fowden, P. 1981: Julian and Hellenism: an Intellectual Biography. Oxf.
Blockley, R. C. 1972: Constantius Gallus and Jullian as Caesars of Constantius II. Latomus 31 (2), 433-468.
Conduché, D. 1965: Ammien Marcellin et la mort de Julien. Latomus 24 (2), 359-380.
Dautremer, L. 1899: Ammien Marcellin. L'étude d'histoire littéraire. Lille.
Demandt, A. 1965: Zeitkritik und Geschichtsbild im Werk Ammians. Bonn.
Dmitriev, S. 2004: «Good Emperors» and Emperors of the Third Century. Hermes 132 (2), 211-224.
Gimazane, J. 1889: Étude sur le quatrieme siècle. Ammien Marcellin, sa vie et son oeuvre. Toulouse.
Henck, N. 2001: Constantius o FiXoKTiaTr?? Dumbarton Oaks Papers 55, 279-304.
Jacob-Karau, L.-U. 1976: Warum Ammian-Forschung heute? Klio LVIII, 87-99.
Kelly, G. 2005: Constantius II, Julian, and the Example of Marcus Aurelius (Ammianus Marcellinus XXI, 16, 11-12). Latomus 64 (2), 409-416.
Kelly, G. 2008: Ammianus Marcellinus the Allusive Historian. Cambr.
Laistner, M. L. 1947: The Greater Roman Historians. Los Angeles.
Matthews, J. F. 1985: Ammianus Marcellinus. In: Matthews, J. F. Political Life and Culture in Late Roman Society. L., 1117-1138.
Matthews, J. F. 1989: The Roman Empire of Ammianus. L., 1989.
Mellor, R. 2000: Ammianus Marcellinus and the Representation of Historical Reality by Timothy D. Barnes. The Classical World 93 (5). The Organization of Space in Antiquity, 551-552.
Momigliano, A. 1974: The Lonely Historian Ammianus Marcellinus. Annali della Scuola Normale Superiore di Pisa, Classe di Lettere e Filosofia 4 (4), 1393-1407.
Morley, N. 2000: Ammianus Marcellinus and the Representation of Historical Reality by T. D. Barnes. The Classical Review. New Series 50 (1), 85-87.
Pauw, D. A. 1977: Methods of Character Portrayal in the «Res Gestae» of Ammianus Marcellinus. Acta Classica 20, 181-198.
Pauw, D. A. 1979: Ammianus Marcellinus and Ancient Historiography, Biography and Character Portrayal Acta Classica 22, 115-129.
Rosen, K. 1968: Studien zur Darstellungskunst und Glaubwürdigkeit des Ammianus Marcellinus. Heidelberg, 1968.
Sabbah, G. 1978: La méthode d'Ammien Marcellin: Recherches sur la construction du discours historique dans les Res Gestae. Paris.
Syme, R. 1968: Ammianus and the Historia Augusta. Oxf.
Teitler, H. C. 1992: Ammianus and Constantius. Image and Reality. In: den Boeft, J., den Hengst, D., Teitler, H. C. (eds.). Cognitio Gestorum: The Historiographic Art of Ammianus Marcellinus. Amsterdam, 117-122.
Thompson, E. A. 1942: The Historical Method of Ammianua Marcellinus. Hermathena 59, 44-66.
Thompson, E. A. 1947: The Historical Work of Ammianus Marcellinus. Cambr.
Tougher, S. 2000: Ammianus Marcellinus on the Empress Eusebia: a Split Personality? Greece and Rome 47 (1), 94-101.
Tränkle, H. 1962: Ammianus Marcellinus als römischer Geschichtsschreiber. Antike und Abendland 22, 21-33.
Udal'tsova, Z. V. 19бВ: [Ammianus Marcellinus' ideology]. Vizantiyskiy Vremennik 2В, 38-59.
Удальцова, З. В. 19бВ: Мировоззрение Аммиана Марцеллина. Византийский временник 2В, 38-59.
I. E. Ermolova. Constantius II in «Res gestae» by Ammianus Marcellinus
The author of this article tries to examine, how and why the prominent Roman historian Ammianus Marcellinus represents the emperor Constantius' rule.
Keywords: Ammianus Marcellinus, Constantius, Iulianus, Ursicinus, emperor, «Res gestae», biography, historiography .
