CC BY
169
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2009. № 5
ОТЕЧЕСТВЕННЫЙ КОНСЕРВАТИЗМ: ТРАДИЦИИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
Н.В. Работяжев*
КОНСЕРВАТИВНАЯ ГЕОПОЛИТИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ В РОССИИ: ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ И ОБНОВЛЕНИЕ**
Статья посвящена истории консервативной геополитической мысли в России. Автор подробно рассматривает геополитические концепции славянофилов XIXвека, консервативных философов послеоктябрьской эмиграции и современных консерваторов "левого" и "правого" толка. Проанализировав общие черты и особенности их построений, автор выявляет преемственность между геополитическими воззрениями "отцов-основателей"русского консерватизма и взглядами современных российских консерваторов.
Ключевые слова: геополитика, консерватизм, славянофильство, национализм, панславизм, цивилизация, евразийство.
The article is devoted to the history of Russian Conservative geopolitical thought. The author considers geopolitical concepts of the nineteenth-century Slavophiles, Russian conservative thinkers of 1920—40ies in exile and contemporary "left-wing" and "right-wing" Conservatives. Having analyzed common features and peculiarities of their concepts the author demonstrates the succession between the geopolitical theories of Russian Conservatism's founders and the views of contemporary Russian Conservatives.
Key words: geopolitics, conservatism, Slavophilism, nationalism, pan-Slavism, civilization, Eurasianism.
Что представляет собой отечественный консерватизм? Хотя этот вопрос привлекал и продолжает привлекать внимание политологов, до ответа на него, думается, еще далеко. Российский консерватизм — все еще относительно малоисследованный феномен. Между тем в начале XXI в. в российском обществе наметился явный поворот к консервативным идеям и ценностям, а сама консервативная идеология приобрела заметную популярность. Поэтому исследование различных аспектов российского консерватизма остается весьма актуальным.
Характерной особенностью консервативной мысли является значительный интерес к геополитической проблематике. Консервативному миросозерцанию вообще присущ целый ряд черт, роднящих его с воз-
* Работяжев Николай Владимирович, e-mail: [email protected]
** Статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ (проект № 06-03-00310а).
зрениями классиков геополитики: органицистское видение государства и общества, мышление в категориях цивилизаций, стран и народов, восприятие индивида не как "гражданина мира", но прежде всего как члена определенной социокультурной общности. Но если можно говорить о недостаточной изученности российского консерватизма в целом, то в еще большей степени это относится к его геополитической составляющей. В предлагаемой статье автор намерен взглянуть на социально-философскую мысль российских консерваторов именно под геополитическим углом зрения. Мы попытаемся обрисовать геополитические концепции консервативных мыслителей XIX — первой половины XX в. и проследить преемственность между воззрениями "отцов-основателей" отечественного консерватизма и геополитическими построениями современных российских консерваторов. Разумеется, в рамках одной статьи невозможно детально рассмотреть все относящиеся к данной проблематике сюжеты, поэтому мы сосредоточимся прежде всего на анализе социально-философских и историософских концепций российских консерваторов, которые легли в основу их геополитических построений.
Исторические метаморфозы российского консерватизма
Писать об отечественном консерватизме непросто. Российский консерватизм представляет собой весьма сложный и многоплановый феномен — уже потому, что существует дореволюционный, эмигрантский и современный консерватизм (или консерватизмы), в каждом из которых можно выделить свои направления. Таким образом, нельзя говорить о какой-то единой традиции российской консервативной мысли. Действительно, фундамент отечественного консерватизма заложили ранние славянофилы А.С.Хомяков, К.С.Аксаков, И.В.Киреевский, в мировоззрении которых присутствовала весьма сильная либеральная и универсалистская составляющая. Однако у их последователей на первый план все больше выходил культ государства и национальной мощи.
После Октябрьской революции 1917 г. русская консервативная мысль могла развиваться только в эмиграции. Важно отметить, что эмигрантский консерватизм распался на два основных течения — левое, стремившееся в той или иной степени к синтезу традиции и революции (сменовеховцы, евразийцы, младороссы, национал-большевизм и др.), и правое, однозначно антикоммунистическое (И.Ильин, П.Струве и др.). Весьма интересное направление консервативно-либеральной (с определенными социалистическими интенциями) мысли развивалось русскими философами-эмигрантами, объединившимися вокруг журнала "Новый Град" (выходил в Париже с 1931 по 1939 гг.). Среди авторов журнала были Г.П.Федотов, Н.АБердяев, И.И.Бунаков-Фондаминский, Ф.А.Степун и др.
Определенное оживление почвенно-консервативной мысли в СССР произошло во второй половине 1960-х — 70-х годах, когда репрессивность советского режима по сравнению со сталинской эпохой заметно снизилась. В это время можно говорить о существовании консерватизма полулегального, в той или иной степени терпимого властями, и нелегального, подвергавшегося преследованиям. Наиболее ярким представителем русской консервативной мысли в Зарубежье тогда был А. И. Солженицын. Наконец, в эпоху перестройки и в последующие годы в России возник целый ряд партий и организаций, апеллировавших как к левому, социальному (и даже едва ли не социалистическому), так и к правому, "белому" и антикоммунистическому, консерватизму. Позднее появился и своеобразный номенклатурный (или бюрократический) консерватизм, который стал идеологией отечественных партий власти. Возникли и различные гибридные, синкретические варианты консервативной идеологии.
Хотя российский консерватизм в своем развитии пережил несколько достаточно обособленных друг от друга фаз, а консервативная традиция в России была надолго прервана революцией 1917 г., все же можно говорить об определенной преемственности консервативной мысли в нашей стране. Основные ценностные ориентиры российского консерватизма всегда оставались, в общем, одними и теми же: нация, семья, идеалы православия, уважение традиции, приоритет духовных ценностей перед материальными, социальная солидарность (соборность), сильное централизованное государство ("государственничество"), российская самобытность. По словам современного консервативного политолога, русский национальный консерватизм — это "консервативная, националистическая, имперская, державная и патриотическая идеология"1. Для отечественных консерваторов характерно, как правило, органическое понимание общества и государства, которое было присуще, кстати говоря, и "отцам-основателям" классической геополитики — Ф.Ратцелю и Р.Чел-лену, рассматривавшим государство как живой организм. Геополитические взгляды российских консерваторов вытекали из их представлений о самобытном (т. е. не западном) историческом пути нашей страны, противопоставления России и "гниющего" Запада, веры в мессианское призвание России и русского народа в мире и (нередко) панславизма.
У истоков консервативной геополитики
Уже ранние славянофилы подчеркивали несходство России и Запада. Так, И.Киреевский настаивал на принципиальном отличии русской цивилизации от западной — рационалистической, утратившей органическую целостность. Интересно, что противопоставление России и Европы у Киреевского и других славянофилов во многом перекликается
1 Холмогоров Е. Русский проект: реставрация будущего. М., 2005. С. 20.
со сформулированной Ф.Теннисом дихотомией Gemeinschaft (общины, общности) и Gesellschaft (общества).
Другой крупнейший представитель славянофильского лагеря АС.Хо-мяков выводил противоположность России и Западной Европы из антитезы религиозных принципов "иранства" и "кушитства". Мировые религии Хомяков подразделял на кушитские (религия необходимости, естества, магизма) и иранские (религия свободы, свободно творящего духа). Западное католичество философ считал наследником духа кушитства, восточное православие — духа иранства. Борьба христианского Востока и христианского Запада, в соответствии со взглядами Хомякова, "есть борьба иранской и кушитской стихии внутри христианского мира"2. Будущее мира, по Хомякову, принадлежит славянам — представителям чистого духа иранства. Россия, верил мыслитель, является носительницей нравственно-религиозных начал, призванных обновить мир, и ей суждена великая роль в судьбах человечества.
Хомякова, тем не менее, нельзя считать радикальным антизападником — он был англофилом и называл Западную Европу "страной святых чудес". Далеким от однозначности было отношение к Западу и Ф.М.Достоевского. Почвенник и славянофил, он отстаивал российскую самобытность — и в то же время был убежден, что "национальная идея русская есть, в конце концов, лишь всемирное общечеловеческое единение"3. Однако уже И.Аксаков писал об инстинктивной ненависти Запада к славянскому православному миру, причины которой — "антагонизм двух противоположных духовных просветительных начал и зависть дряхлого мира к новому, которому принадлежит будущность"4. Позднее идея о почти онтологической враждебности Запада по отношению к России развивалась целым рядом эпигонов славянофильства. По замечанию американского историка Р.Пайпса, "в последние два-три десятилетия XIX века антизападничество стало чем-то вроде навязчивой идеи у многих российских консерваторов: источник всех болезней России они видели в Европе и европеизированных русских"5.
Если у ранних славянофилов национализм был подчинен идее всемирного религиозного призвания России, у их эпигонов он все в большей степени выходил на первый план. Связующее звено между идеями старых славянофилов и позднейшим национализмом образовала историко-философская концепция Н.Я.Данилевского, изложенная им в книге "Россия и Европа" (1869) и во многом предвосхитившая концепции локальных цивилизаций О.Шпенглера и А.Тойнби. Общечеловеческой цивилизации, считал философ, нет и не может существовать,
2 Бердяев Н.А. Алексей Степанович Хомяков // Бердяев Н.А. Собр. соч. Т. 5. Париж, 1997. С. 138.
3 Собрание мыслей Достоевского. М., 2003. С. 235.
4 Цит. по: Балуев Б.П. Споры о судьбах России: Н.Я.Данилевский и его книга "Россия и Европа". М., 1999. С. 135.
5 Пайпс Р. Русский консерватизм и его критики. М., 2008. С. 154.
и европейская цивилизация ни в коей мере не тождественна с общечеловеческой. Существуют только самобытные цивилизации, или "культурно-исторические типы". По представлениям Данилевского, каждый из культурно-исторических типов неизбежно проходит стадии рождения, роста, цветения и увядания.
Европа, то есть германо-романская цивилизация, считал Данилевский, клонится к упадку, на смену ей идет цивилизация славянская. Интересно отметить, что оригинальной чертой славянского культурно-исторического типа, согласно Данилевскому, станет "в первый раз имеющее осуществиться удовлетворительное решение общественно-экономической задачи"6.
Данилевский не только постулирует, что Россия с культурно-исторической точки зрения не является составной частью Европы, но указывает, что Европа видит в Руси и славянстве чуждое себе и враждебное начало. "Враждебность Европы слишком очевидна, — писал он, — она лежит не в случайных комбинациях европейской политики, ... а в самых основных ее интересах"7. Философ приходит к выводу, что Россия не может быть членом сообщества европейских государств (европейской политической системы) и должна быть противовесом Европе.
Данилевский предсказывал неизбежную борьбу России с Европой из-за Восточного вопроса (вопроса о судьбе славянских народов). Он считал необходимым завоевание Россией Константинополя (Царьграда) и превращение его в столицу Всеславянского союза, в который помимо славянских народов должны были войти греки, румыны и венгры. Данилевский полагал, что вошедшие в этот союз народы должны быть объединены весьма тесной федеративной связью при гегемонии России. Ряд пассажей в книге "Россия и Европа" показывает, что ее автор верил преимущественно в силу, отрицал применимость христианской нравственности к межгосударственным отношениям и был, если использовать более поздний термин, политическим реалистом.
Учеником и последователем Данилевского считал себя К.Н.Леонтьев. В соответствии с историософской концепцией К.Леонтьева, государственные организмы и целые культуры проходят три периода развития: 1) первичной простоты (младенческий период), 2) цветущей сложности (соответствует зрелости) и 3) вторичного смесительного упрощения (дряхлость, умирание и разложение организма)8. Либерально-эгалитарный прогресс Нового времени ведет Европу к смесительному упрощению и разложению. Историческое призвание России, согласно Леонтьеву, состоит в том, чтобы противостоять разлагающейся Европе и преграждать путь уравнительному прогрессу. Россия, считал
6 Данилевский Н.Я. Россия и Европа. СПб, 1995. С. 430.
7 Там же. С. 340.
8 См.: ЛеонтьевК.Н.Византизм и славянство // Россия глазами русского: Чаадаев, Леонтьев. Соловьев. СПб., 1991. С. 242-253.
он, сможет выполнить эту миссию только в том случае, если укрепит свои консервативно-византийские начала — монашески-аскетическое православие, монархическую государственность и крестьянскую общину — и культурно отделится от Запада. Философ верил, что Россия должна спасти гибнущую Европу и явить миру новый, высший тип цветущей культуры. Интересно отметить, что и по мнению Леонтьева, Россия сможет раньше Западной Европы разрешить социальный (рабочий) вопрос.
Леонтьев, как и Данилевский, мечтал о завоевании Царьграда русскими войсками, однако не затем, чтобы сделать его центром либерально-демократической всеславянской федерации, а для того, чтобы в древней столице Византии заложить основу нового культурно-государственного здания, объединяющего восточно-православные народы на византийских основах. Царьград, считал Леонтьев, должен стать "культурным центром целого греко-славянского союза или нового восточного мира", во главе которого будет стоять Россия9.
Взгляды Данилевского и Леонтьева оказали заметное влияние на идеологические построения целого ряда неославянофильских идейно-политических течений в России и русском Зарубежье (от евразийцев и националистических групп русской эмиграции до части идеологов КПРФ). К духовному наследию этих мыслителей апеллировали и продолжают апеллировать российские консерваторы как правого, так и левого толка.
Консервативная мысль в русском Зарубежье
Левый консерватизм
В 1920-е годы в русском Зарубежье возник ряд политических группировок, которые стремились в той или иной степени примирить национализм с частичным принятием Октябрьской революции (сменовеховцы, евразийцы и др.). Эта позиция была очень четко артикулирована авторами знаменитого сборника "Смена вех", вышедшего в Праге в 1921 г. Сквозь статьи сборника красной нитью проходила мысль, что в сложившейся ситуации не существует иной национальной русской власти, кроме большевистской, что только она способна воссоздать русское государство и вернуть России государственную мощь. Наиболее ярко эти идеи были выражены в статье Н.Устрялова "Patriótica".
Объявивший себя "национал-большевиком" Н.Устрялов может рассматриваться как один из предшественников современного российского левого консерватизма. Устрялов, как и другие адепты славянофильской мысли, верил во всемирное призвание России, в то, что русскому народу «предстоит сказать всемирно-историческое "слово"...»10.
9ЛеонтьевК.Н. Собр. соч. Т. 5. М., 1912. С. 422.
10 Устрялов Н.В. Национал-большевизм. М., 2003. С. 457.
Он разделял представления К.Леонтьева и Достоевского о том, что Россия даст миру новую культуру, идущую на смену культуре западной. Отстаивая российскую самобытность, Устрялов в то же время считал, что Россия не должна копировать западные политические формы — она нуждается в авторитарной и даже идеократической власти, вырастающей органически из глубин народной жизни. Вместе с тем Устрялов полагал, что Октябрьская революция 1917 г. носила национальный характер, а большевизм в 20-е годы вступил на "путь термидора" и постепенно будет становиться все более и более национальным — и во внутренней, и во внешней политике.
Многие из идей, входивших в багаж устряловского национал-большевизма, — неприятие "формальной" демократии и либерализма, этатизм, национализм, органические воззрения на общество и государство, вера в мессианское призвание России в мире, представление о ее особом историческом пути и национальном характере революции 1917 г., достаточно позитивное отношение к Сталину как к "государственнику" — разделялись тогда и позднее и другими неославянофильскими группировками. Эти идеологемы можно обнаружить не только в работах отдельных националистов из рядов русской эмиграции, но даже в построениях теоретиков КПРФ.
В 1920-е — 30-е годы ряд эмигрантских группировок, состоявших преимущественно из эпигонов славянофильства, эволюционировал к национал-большевизму или "пореволюционности", т. е. к принятию в той или иной степени Октябрьской революции 1917 г. и советского режима. Помимо сменовеховцев на этот путь встали евразийцы, младо-россы, "утвержденцы". Типичными чертами эмигрантских "пореволюционных" идеологий, согласно Н.Устрялову, были: принятие революции, патриотизм, универсализм в духе вселенских идей раннего славянофильства, примат духовного над материальным, идея духовно-культурной миссии России, отталкивание от капитализма, буржуазной демократии и принципов 1789 г.11 Так, в уставе Объединения пореволюционных течений, принятом в 1933 г. в Париже, говорилось о вселенском характере исторического призвания России на путях осуществления в мире христианской правды и справедливости12. Под пером "пореволюционных" теоретиков Россия все больше превращалась, по удачному замечанию Г.Федотова, из реальной страны в идею, антитетическую западной действительности.
Характерной "пореволюционной" группировкой были евразийцы — "наследники идей Данилевского и Леонтьева, наследники всего, что в русской мысли отталкивалось от демократического "мещанского" Запада"13. Евразийская идеология формировалась под сильным
11 Цит. по: Политическая история русской эмиграции. 1920—1940 гг. / Под ред. А.Ф.Киселева. М., 1999. С. 432.
12 Варшавский В.С. Незамеченное поколение. М., 1992. С. 49.
13 Там же. С. 35.
влиянием концепции Н.Данилевского о "культурно-исторических типах" и извечном противостоянии славянского и германо-романского миров. В основе евразийского учения лежали восприятие России как историко-культурного организма, представление о грядущем "закате Европы", отрицание европоцентризма и вера в самобытный исторический путь нашей страны. Евразийцы утверждали, что Россия не является европейской страной, — она есть Евразия, особый культурно-географический мир и даже своего рода "симфоническая личность". Судьбы этого мира протекают отдельно от судьбы стран к западу от нее (Европа), а также к югу и востоку от нее (Азия), хотя тяготеет Россия скорее к Азии. В силу этого Россия не должна идти по европейскому пути развития. Европу евразийцы рассматривали как смертельного врага Евразии, причем полагали, что ее борьба против большевиков диктуется не идеологическими, а геополитическими императивами.
Евразийская идеология содержала немало элементов, роднивших ее с национал-большевистской и сменовеховской, хотя она и отличалась от последних большей ориентацией на православие как религиозно-нравственную основу русской культуры. Евразийцы верили в мессианскую роль России: по их мнению, русский народ призван спасти мир от романо-германского доминирования и пагубных западных влияний. Они также разделяли характерное для славянофильской интеллектуальной традиции убеждение, что западный мир находится в состоянии упадка, и на смену ему идет мир российский. Важно отметить, что, в отличие от славянофилов, евразийцы утверждали миссию не столько славянского мира, сколько евразийского. Вместе с тем они были убеждены, что в силу цивилизационно-культурных особенностей и своей геополитической судьбы Россия не может стать либеральной демократией — ей предначертан путь идеократической государственности.
Как и другие консерваторы, евразийцы были решительными противниками культурной унификации человечества. "Единение всего мира они [евразийцы] видят не в стандартизации, являющейся скрытой целью буржуазной западной культуры и открытой задачей III Коммунистического Интернационала, а в действенном союзе разнородных и даже вовсе отличных друг от друга культур..., — говорилось, например, в Декларации Первого Съезда евразийской организации. — Не в насильственной нивелировке под одну меру, а в творческом соборе трудящихся всех рас и национальностей они видят. истинное братство людей."14. Взгляды евразийцев оказали определенное влияние на российскую левоконсервативную мысль 1990-х годов, в том числе и на идеологов КПРФ.
14 Цит. по: Пащенко В.Я. Марксизм, большевизм, революция в зеркале евразийства // Вестник МГУ. Серия 12. Политические науки. 1999. № 2. С. 95—96.
6ВМУ, политические науки, № 5
81
Правый консерватизм
В среде националистической эмиграции существовали не только "пореволюционные" течения. Развивалась и собственно правоконсер-вативная мысль, видными представителями которой были, в частности, И.А.Ильин и П.Б.Струве. Правое, националистическое крыло консерватизма отличалось от левого двумя важнейшими чертами. Во-первых, ему были чужды антибуржуазные установки левых. Во-вторых, если адепты национал-большевизма и другие левые националисты стремились к синтезу традиции и революции, то правые рассматривали события 1917 г. как полный разрыв с российской традицией. Для И.Ильина революция была разрушительным безумием и государственно-политической катастрофой. Философ выступал против отождествления СССР с национальной Россией: после 1917 г., считал он, "Россия исчезла и от ее лица заговорил насилующий и терзающий ее коммунистический мировой центр"15. Тезис о том, что большевизм — это сущностно антинациональная власть, полностью разорвавшая с российской традицией и с великим национальным прошлым, отстаивал и П.Струве.
Ильин, как и многие другие консерваторы, отстаивал органическое понимание общества и государства и цивилизационную самобытность России. Россия, утверждал он, — единый живой организм. Этот организм есть географическое, духовное, языковое, культурное, государственное единство, "оплот европейски-азиатского, а потому и вселенского мира и равновесия"16. "Россия есть организм природы и духа — и горе тому, кто ее расчленяет!" — писал Ильин17 (интересно отметить, что эти слова патриота-антикоммуниста стали эпиграфом к книге Г.Зюганова "География победы. Основы российской геополитики").
Расчленение России под флагом национального самоопределения (а возможность такого развития событий после падения коммунистического режима философ предсказывал еще в конце 1940-х — начале 50-х годов) Ильин считал "невиданной еще в истории политической авантюрой, гибельные последствия которой человечество понесло бы на долгие времена"18. Философ полагал, что Запад всегда был и остается враждебным к России, и постоянно упоминал о происках "мировой закулисы", стремящейся разрушить Россию. Отметим, что произведения И.Ильина оказали заметное влияние на консервативную мысль в посткоммунистической России.
Социально-либеральный консерватизм: "Новый Град"
Своеобразную версию консерватизма, окрашенного в либеральные и социалистические цвета, развивали философы-"новоградцы" (Г.П.Федотов, Ф.А.Степун, Н.АБердяев, И.И.Бунаков-Фондаминский, Б.П.Вы-
15 Ильин И.А. Наши задачи. М., 1992. Т. 1. С. 125.
16 Там же. С. 255.
17 Там же. С. 232.
18 Там же. С. 255.
шеславцев и др.). Для мыслителей этого направления, продолжавших традиции В.С.Соловьева, то есть стремившихся соединить христианство с идеями либерализма и социального прогресса, русская идея была неотделима от признания высшей ценностью человеческой личности. «.Признание свободы личности отделяет нас от большинства так называемых пореволюционных течений русской политической мысли., — писал Г.Федотов в 1-ом номере "Нового Града". — В охране свободы как драгоценного завещания XIX в. мы занимаем позицию консерваторов»19.
Философы-"новоградцы" защищали "вечную правду личности и ее свободы"20, отстаивали демократическое государственное устройство, а их взгляды на историческое призвание России и русского народа характеризовались универсализмом и всечеловечностью. "Русскому сознанию XIX века был свойствен универсализм, всечеловечность, и универсализм есть русская традиция", — писал Бердяев21. С точки зрения "новоградцев", христианство, утверждающее абсолютную ценность каждой человеческой личности, является важнейшей метафизической предпосылкой политической свободы и либеральной демократии. Именно поэтому они более критически, чем большинство "пореволюционных" течений, относились к коммунизму и фашизму. В то же время с левыми консерваторами их роднил антикапиталистический мировоззренческий комплекс — социально-экономический идеал "новоградцев" был в какой-то мере близок к представлениям правой социал-демократии.
Мыслители этого направления были в меньшей степени, чем другие отечественные консерваторы, склонны к интегративному мышлению, для которого целое (нация, общество, государство) имеет приоритет перед индивидуумом. "Живой человек стоит выше государства, общества, нации, хозяйства", — утверждал, в частности, Н.Бердяев22. "Новоградцы", считавшие личную свободу высшей и универсальной ценностью, а правовое демократическое государство — наилучшей формой политического устройства, естественно, не могли разделять и традиционные антизападнические установки российских консерваторов. Пореволюционные течения эмиграции (в частности, "утвержденцы") критиковались ими за недооценку в европейской культуре "того, что обладает универсальным и вечным значением"23.
"Новоградцы" не принимали и евразийство, чуждое универсализму вообще и идее всемирного призвания России в частности. Евразийцы, писал Бердяев, "делают шаг назад по сравнению с Хомяковым и Достоевским, и в этом они духовные реакционеры. Они партикуляристы, противники русской всечеловечности и всемирности, противники духа
19 Новый Град (Редакция) // Новый Град. Париж, 1931. №1. С. 6.
20 Там же.
21 Бердяев Н. О социальном персонализме // Новый Град. 1933. № 7. С. 57.
22 Там же. С. 45.
23 Бицилли П.Что следует отрицать в "Утверждениях" // Новый Град. 1931. №1. С. 83.
Достоевского"24. Россия, полагали "новоградцы", не Восток и в то же время не Запад, это "особый мир между Азией и Европой"25.
Философы-"новоградцы" считали желательной всемирную (или как минимум европейскую) федерацию народов. "Я убежден, что национальным государствам приходит конец..., — писал Бердяев. — ... Мир идет к сверхнациональной федерации, к преодолению принципа суверенитета национальных государств. Национальности останутся лишь как культурные индивидуальности"26. А Г.Федотов не только отстаивал идею европейской федерации, но и утверждал, что в нее после крушения коммунистического режима в СССР обязательно должна войти и Россия. Политическую и культурную автаркию нашей страны он считал вредной утопией и даже изменой русской идее. ".Как европейская федерация немыслима без России, так и культурная жизнь России немыслима без Европы", — подчеркивал философ27. К этому стоит добавить, что Федотов — в отличие от большинства консерваторов — тяготел в большей степени к политическому идеализму, чем к реализму.
Вообще же авторы "Нового Града" с их либерально-персонали-стическим мироощущением были менее склонны к мышлению в геополитических категориях, чем другие консервативные теоретики. Тем не менее представляется, что именно "новоградское" направление консервативной мысли, если бы ему удалось укорениться в посткоммунистической России, могло бы стать отечественным аналогом современного западного консерватизма, интегрировавшего либеральные и социальные ценности. Однако этого не произошло, и в России появились иные варианты консерватизма. О них речь будет идти ниже.
От коммунизма к национализму
В те годы, когда ряд правых эмигрантских групп переходил на позиции "пореволюционности", официальная советская идеология дрейфовала от интернационализма к национал-большевизму. Провозгласив возможность "построения социализма в одной стране", а затем исключительную роль Советского Союза в борьбе против всемирного капитализма и строительстве нового общества, И.Сталин осуществил своеобразное слияние коммунизма с имперским национализмом и национальным (советским) мессианизмом. Коммунизм, как заметил Н.Бердяев, «вновь провозглашает старую идею славянофилов и Достоевского — "ex Oriente lux". Из Москвы, из Кремля исходит свет, который должен просветить буржуазную тьму Запада»28.
24 Бердяев Н. Евразийцы // Путь. Париж. №1. Сентябрь 1925. С. 102.
25 Федотов Г. Ответ Н.А.Бердяеву // Новый Град. 1933. № 7. С. 88.
26 Бердяев Н. О социальном персонализме // Новый Град. 1933. № 7. С. 57.
27 Федотов Г.П. Федерация и Россия // Федотов Г.П. Судьба и грехи России. Т. 2. СПб., 1992. С. 228.
28 Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. С. 116.
В 30-е годы были восстановлены некоторые элементы русской традиции — в советский пропагандистский лексикон вернулись понятия "Родина" и "патриотизм", российская история была пересмотрена в направлении отказа от вульгарно-социологических схем "школы Покровского", возрождался культ русских царей и полководцев. Больше того, в гораздо более позитивном ключе стала трактоваться и внешняя политика Российской империи. Имперскому национализму, ставшему со сталинских времен интегральной частью советской идеологии, впоследствии суждено было превратиться в один из духовных источников отечественного левого консерватизма.
В 1960-е — 70-е годы в СССР наблюдалось возрождение национальных чувств. В эти годы возник ряд подпольных групп русских националистов (Всероссийский социал-христианский союз освобождения народа во главе с И.В.Огурцовым, группа вокруг журнала "Вече", редактировавшегося В.Н.Осиповым), которые находились под влиянием идей славянофилов, Ф.Достоевского, К.Леонтьева, Н.Данилевского и других русских философов. Эти группы подвергались полицейским преследованиям. Одновременно в РСФСР в 1970-е годы существовал полуофициальный национал-коммунизм ("русская партия" в КПСС).
Национал-коммунисты (или коммунисты-"неославянофилы") стремились осуществить своеобразный синтез русской идеи и коммунизма, ценностей державности, патриотизма и марксизма-ленинизма. Они отождествляли русскую идентичность с коммунистической и полагали, что Октябрьская революция 1917 г. и коммунизм органически вписываются в отечественную общинно-коллективистскую традицию. Коммунисты-"неославянофилы" занимали, естественно, антизападнические позиции. Россия/СССР была для них носителем здоровых социальных начал, противостоящих "больному", духовно разлагающемуся Западу.
Сторонники "русской партии" в КПСС и составили впоследствии руководящее ядро КП РСФСР, а затем и КПРФ. После восстановления российской компартии в 1993 г. и по настоящее время в ее руководстве доминирует именно это, "державно-патриотическое" течение (Г.Зюганов, Ю.Белов), и в книгах Зюганова левый консерватизм нашел достаточно полное выражение. Впрочем, поворот российской компартии к "неославянофильству" во многом объясняется и осознанием того обстоятельства, что традиционная марксистская идеология в постперестроечной России не может рассчитывать на широкую поддержку масс.
Левый консерватизм КПРФ — весьма специфическое идейно-политическое течение. Можно сказать, что этот идеологический феномен в какой-то степени изоморфен западному консерватизму конца XVIII — начала XIX в. Если ранний европейский консерватизм возник как аристократическая и клерикальная реакция на Французскую революцию 1789 г., то российский левый консерватизм стал реакцией негибкой части номенклатуры на процессы вестернизации, развер-
нувшиеся в России в годы перестройки и постперестройки (хотя, как уже говорилось, коммунистическое "неославянофильство" появилось на свет еще в годы "застоя").
Как и аристократический консерватизм двухсотлетней давности, левый консерватизм КПРФ отвергает капиталистическую модернизацию, противопоставляет ей традиционные ценности, тяготеет к органическому пониманию общества и полон ностальгии по прошлому (правда, не феодально-сословному, а советскому), что придает ему черты реакционности. Впрочем, и в XIX в. социализм и консерватизм имели немало точек соприкосновения. Их роднило прежде всего неприятие индустриально-капиталистического модерна, либерального индивидуализма и власти денег. Сен-симонистский социализм во Франции, в частности, формировался под сильным влиянием таких консервативных католических мыслителей, как Ж. де Местр и Л.Бональд. В России второй половины XIX в. между консервативными романтиками и социалистами также существовало определенное духовное родство, базировавшееся на отрицании либерально-буржуазной цивилизации и идеализации общинных форм социальной жизни. А К.Леонтьев даже мечтал о том, что "славянский православный царь возьмет когда-нибудь в руки социалистическое движение" и "учредит социалистическую форму жизни на место буржуазно-либеральной"29.
И в то же время левый консерватизм КПРФ — это мировоззрение части советской элиты. Он представляет собой идеологию тех групп номенклатуры, которые были отодвинуты в сторону в ходе приватизации государственной собственности их более гибкими и динамичными коллегами. На левый консерватизм не могли не наложиться характерные черты советско-номенклатурного мышления. Именно к левому варианту консерватизма в первую очередь относятся слова эмигрантского публициста В.Ошерова: "Консерватизм этот поверхностен и узок. Он не включает уважения к тем русским традициям, что предшествовали советской власти (хотя наши консерваторы — ярые патриоты). Он чужд христианства, чужд уважения к личности, к правам человека, к частной собственности. Это консерватизм коллектива..."30.
Наиболее ярко характерные черты лево-консервативного идейного комплекса и соответствующие им геополитические представления отражены в трудах Г.Зюганова, опубликованных в 1990-е годы. Анализ этих работ позволяет говорить о нескольких источниках мировоззрения лидера КПРФ (а значит, и доминирующей в руководстве партии группы). Помимо реминисценций официальной советской идеологии к ним относятся национал-коммунистическое "неославянофильство" 1970-х годов, наследие русских консервативных философов (Н.Данилевского, К.Леонтьева и др.) и евразийцев, отчасти и народнический
29 Леонтьев К.Н.Избранные письма. СПб., 1993. С. 473.
30 Ошеров В. Но вечный выше вас закон: Борьба за американскую Конституцию. М., 1993. С. 12.
социализм второй половины XIX в. Влияние русской консервативной мысли XIX в. и евразийства на политическую философию и геополитические воззрения Г.Зюганова достаточно велико. В работе "Россия и современный мир" (1995) Зюганов отмечал: "Особое значение при анализе отечественной теории цивилизаций имеют исследования представителей так называемого "консервативно-охранительного" лагеря Н.Я.Данилевского и К.Н.Леонтьева"31. В своих работах лидер КПРФ ссылается также на О.Шпенглера, А.Тойнби, И.Ильина, П.Савицкого и "последнего евразийца" Л.Н.Гумилева.
Мировоззрение Зюганова содержит целый ряд идеологем, характерных для русской консервативной мысли. Прежде всего лидер КПРФ настаивает на том, что Россия — это особый мир, самобытная цивилизация, отличная от западной: «Мы видим в России особый мир, целый "социальный Космос" со своими специфическими историческими, геополитическими, мировоззренческими, национальными и экономическими чертами.»32. Русскому миру противостоит западный — мир либерального эгоцентризма. Апеллируя к Данилевскому, Леонтьеву и Шпенглеру, лидер КПРФ предсказывает грядущий "закат Европы", упадок евроатлантической цивилизации.
Лидер КПРФ, естественно, весьма неодобрительно относится к глобализации, которую он воспринимает как угрозу цивилизационной самобытности России. "Цель глобализма ясна — пройтись асфальтовым катком по всем национальным различиям, привести все и вся к единому стандарту и знаменателю, — утверждает лидер КПРФ. — Вместо сближения и взаимообогащения стран и народов — полный слом"33. Стоит отметить, что признание уникальности русской цивилизации, отрицание европоцентризма и вера в самобытный исторический путь России всегда были характерны именно для консервативного мышления. Как заметил политолог Б.Капустин, «отстаивание "права особенного" (особой культуры, национального организма и т. д.). против нивелирующей абстрактности всеобщих законов прогресса — фамильный знак кон-серваторов»34.
В мировоззрении Зюганова важную роль играют и евразийские идеологемы. Так, он считает Россию евразийской страной, подчеркивает евразийский характер бывшего Советского Союза. Лидер КПРФ отстаивает необходимость восстановления обновленного СССР, т.е. единого евразийского государства. Лидеров и идеологов КПРФ евразийство не может не привлекать потому, что евразийский национализм — национализм евразийской многонародной нации — перекликается с официальным "советским патриотизмом".
31 Зюганов Г.А. Россия и современный мир. М., 1995. С. 14—15.
32 Зюганов Г.А. За горизонтом. М., 1995. С. 70-71.
33 Зюганов Г.А. Глобализация и судьба человечества. М., 2002. С. 131.
34 Капустин Б.Г.Левый консерватизм КПРФ // Независимая газета. 1996. 5 марта.
На геополитические воззрения лидера КПРФ оказали значительное влияние также и взгляды западных геополитиков (Х.Макиндера и др.). Вслед за Макиндером и евразийцем П.Савицким Зюганов говорит об извечном противостояние "морской" (атлантической, либерально-демократической) и "континентальной" (российской, общинной) циви-лизаций35. Зюганов полагает, что в основе враждебности Запада к СССР лежали не идеологические, а геополитические факторы. "Боролись не с коммунизмом, — утверждает он. — Под этой удобной идеологической ширмой скрывалось стремление уничтожить многовекового геополитического противника — историческую Россию. Ту Россию, которая в виде Московского царства, Российской империи и Советского Союза неизменно была главным стержнем огромного евразийского простран-ства"36. Постулат о неизменной враждебности Запада по отношению к любой России разделяется, впрочем, и рядом правых националистов. В этом отношении взгляды отечественных консерваторов перекликаются с воззрениями классиков западной геополитики, исходивших из того, что "хотя актеры и декорации меняются достаточно часто, все они составляют часть единой, почти всегда легко постижимой драмы"37.
К этому следует добавить, что руководство КПРФ одобрительно высказывается о геополитической доктрине Сталина. Заслугой генералиссимуса считается, в частности, то, что в соответствии с его идеями после Второй мировой войны был создан "геополитический союз славянских народов"38. Стоит также отметить, что в 2000-е годы консервативные компоненты идеологии КПРФ все больше вытесняются традиционными марксистско-ленинскими представлениями.
Современный национал-консерватизм
Наряду с левым в современной России существует правый, "белый", анти- или некоммунистический консерватизм (национал-консерватизм). В 90-е годы и в начале 2000-х наиболее известными мыслителями, творившими в рамках правоконсервативной парадигмы, были писатель А.Солженицын и философ А.Панарин (хотя последний склонялся к синтезу русской идеи с неоевразийством). К числу теоретиков правого консерватизма можно отнести В.Аксючица, И.Ша-фаревича, В.Осипова, Н.Нарочницкую и ряд других авторов национал-патриотической ориентации.
Правые консерваторы также апеллируют к наследию русских консервативных философов XIX в., но, в отличие от левых, критически
35 Зюганов Г.А. За горизонтом. С. 38—39.
36 Зюганов Г.А. Уроки истории и современность // НГ-Сценарии. 04 ноября 1997.
37 Паркер Дж. Преемственность и изменения в геополитической мысли Запада в XX столетии // Международный журнал социальных наук. 1991. №3. С. 25.
38 ЗюгановГ.А. География победы. 2-е изд. М., 1998. С. 124—127; Советская Россия. 1999. 17 декабря.
относятся к коммунизму (и, как правило, к евразийству). Российская империя и утраченные ценности дооктябрьского периода для ряда мыслителей этого направления выступают объектом ностальгических чувств, поэтому их консерватизм иногда переплетается с реакционностью. Стоит также отметить, что достаточно напряженные отношения существуют между национал-консерватизмом и либерализмом. Для многих консервативных националистов характерно неприятие либеральных ценностей, ассоциируемых исключительно с Западом. Для них либерализм — это не философская концепция, обосновывающая необходимость ограничения власти государства и общества над индивидом, а проповедь экономического индивидуализма и нерегулируемых свободно-рыночных отношений, апологетика "компрадорской буржуазии". Либерализм в такой трактовке предстает как угроза высшим ценностям российской цивилизации.
Правые консерваторы, как и консерваторы вообще, тяготеют к органическому пониманию общества и нации (каждый народ для них — это соборный исторический организм). Поэтому распад СССР нередко воспринимается ими в духе И.Ильина как противоестественное расчленение органического целого. Так, по мнению ветерана православно-патриотического движения В.Н.Осипова, географически и территориально СССР и Россия — это одно и то же, а "Беловежский сговор декабря 1991 года есть преступление, но не в смысле ликвидации незаконного, нелегитимного, сочиненного большевиками Советского Союза, а в смысле расчленения органически единого и неделимого 1000-летнего государственного организма"39.
Правые консерваторы постулируют сущностную несовместимость российской и евроатлантической цивилизаций (делая особый акцент на противостоянии православной России католическо-протестантскому Западу) и самобытность российского исторического пути. "Мы обречены не догонять и перегонять Запад, а идти своим путем", — утверждает, например, В.Аксючиц40. Согласно В.Осипову, "русская цивилизация качественно отлична от западной", потребительской и бездуховной41. А молодой консервативный теоретик Е.Холмогоров связывает противоположность западной и российской цивилизаций с тем, что в их фундаменте лежат различные типы действия — целерациональное и ценностно-рациональное (по терминологии М.Вебера). Основу западного капитализма, согласно Е.Холмогорову, составляет целерациональное действие: субъект ставит перед собой четкую цель и стремится ее достичь, внешний мир и другие люди являются для него только лишь средствами. "Русская цивилизация строится на другом типе действия — ценностно-рациональном, для которого безусловная ценность, заданный
39 Осипов В.Н. Русское поле. М., 1998. С. 119.
40 Аксючиц В.В. Апология русского характера // Независимая газета. 27.06.2000.
41 Осипов В.Н. Русское поле. С. 91.
высокий социальный идеал, имеет первенствующее значение над целью и задает рациональной структуре определенное смысловое, а не только целевое содержание"42.
Национал-консерваторы склонны воспринимать Запад как источник различных угроз. Ими подчеркивается многовековое глубинное неприятие Западом России в двух ее ипостасях: "как равновеликой Западу в целом геополитической силы и исторической личности с всегда собственным поиском универсального смысла мироздания — препятствия на пути сокрушения многообразного мира, превращаемого сегодняшним мессианским проектом либеральной глобализации в культурную и экономическую провинцию англо-американского мира"43. При этом нередко утверждается, что Запад едва ли не онтологически враждебен любой России — дореволюционной, советской и посткоммунистической, а цели холодной войны диктовались отнюдь не идеологическим, а геополитическим соперничеством. ".Стратеги и творцы холодной войны с самого начала метили именно в Россию как своего главного геополитического — и не только — противника, будь Россия советской или царской, как в начале века", — пишет, например, К.Мя-ло44. Впрочем, интенсивность антизападных чувств у национал-патриотов весьма неодинакова.
Характерной чертой консервативного мышления является уважение к особенному, самобытному, уникальному — в том числе и к "драгоценному плюрализму мировых культур" (Солженицын45). Неудивительно, что консерваторы, воспринимающие глобализацию как "макдональ-дизацию" мира, считают ее угрозой культурному многообразию человеческого рода. По мнению А.Панарина, победа Запада в холодной войне привела к возрождению "самодовольного просвещенческого мифа" и к превращению либерализма в новое "единственно верное учение", навязываемое всему человечеству. "Теперь победивший либерализм берется осуществить ту же работу, которую брал на себя коммунизм: тотальную гомогенизацию мира в форме завершенной модернизации", — писал философ.46
Глобализация трактовалась им как синоним американизации мира, разрушительной для всего своеобразного и самобытного. Глобализация, считал А.Панарин, направлена на элиминацию всего национального — границ, традиций, менталитета, морали, святынь. С точки зрения американского "воинствующего либерализма", в ходе "эпохального перехода от тоталитаризма к глобальной демократии" культуры великих цивили-
42 Холмогоров Е. Русский националист. М., 2006. С. 251.
43 Нарочницкая Н.А. Россия и русские в мировой истории. М., 2003. С. 214.
44 Мяло К.Г.Между Западом и Востоком. Опыт геополитического и историософского анализа. М., 2003. С. 16.
45 Солженицын А.И. Мы перестали видеть цель // Солженицын А.И. На возврате дыхания. М., 2004. С. 454.
46 Философия истории / Под ред. А.С.Панарина. М., 1999. С. 25.
заций Востока и России подлежат "окончательной выбраковке". Причем глобалисты, несмотря на их либеральную риторику, конструируют такой мир, в котором человечество будет разделено "на расу господ и расу неприкасаемых, на "золотой миллиард" и бесправную периферию"47.
Поскольку процесс глобализации, по мнению национал-консерваторов, угрожает не только разрушением российской самобытности, но и превращением страны в колонию, некоторые из них отстаивают идеи изоляционизма и автаркии. «.Подключение к разлагающейся западной цивилизации, к диктату международной финансовой плутократии приведет лишь к закреплению статуса России как сырьевой колонии "золотого миллиарда"», — утверждает, например, В.Осипов48 (и под этими словами могло бы подписаться немало консервативных националистов).
"Белые" национал-патриоты, в отличие от левых консерваторов, рассматривают большевиков не как духовных наследников русской цивилизации или восстановителей Российского государства, но исключительно как силу разрушительную и враждебную исторической России. "По существу же большевики разрушили основы великой русской цивилизации: Православие, монархию, государственность., — писал В.Аксючиц. — Все, что составляло своеобразие и уникальность России, последовательно уничтожалось коммунистами"49. Если с точки зрения руководства КПРФ «в своей сущности "русская идея" есть идея глубоко социалистическая»50, то "белые" патриоты утверждают, что коммунистическое господство сломало органическое течение народной жизни51 и "невиданною кровью уже доказана полная противоположность интернациональной коммунистической идеологии и русской идеи"52. Развал СССР в 1991 г., с их точки зрения, был обусловлен не столько происками "мировой закулисы", сколько национально-территориальным делением страны, проведенным большевиками в 20-е годы.
И идеология коммунизма, и феномен тоталитаризма рассматриваются правыми консерваторами преимущественно как импортированные с Запада феномены, не имевшие корней в российской традиции и русской истории. «.Темный вихрь "передовой идеологии" налетел на нас с Запада", — писал А.Солженицын еще в "Письме вождям Советского Союза» (1973)53. По мнению И.Шафаревича, "социализм — это было
47 Панарин А.С. Искушение глобализмом. М., 2000. С. 99, 10.
48 Осипов В.Н.К оценке социальной стороны русской цивилизации // Национальные концепции социализма и судьбы России. М., 2004. С. 220.
49 Аксючиц В.В. Идеократия в России. М., 1995. С. 15, 16.
50 Программа КПРФ. М., 1999. С. 12.
51 Солженицын А.И. "Русский вопрос" к концу XXвека. М., 1995. С. 80.
52 Аксючиц В.В. Идеократия в России. С. 171.
53 СолженицынА.И. Письмо вождям Советского Союза // Солженицын А.И. На возврате дыхания. М., 2004. С. 154.
совершенно чуждое России учение, в отличие от Западной Европы он не имел здесь никаких исторических корней"54. А в известной статье перестроечных времен И.Шафаревич стремился даже доказать, что сталинская командная система и западный либеральный прогрессизм представляют собой два варианта реализации одной и той же сциентистски-техницистской утопии, направленной против ценностей традиционной крестьянской цивилизации и органических сторон жизни55.
В то время как левые консерваторы склоняются к национализму евразийскому, правые по большей части — националисты русские. Поэтому к евразийству, которое, по их мнению, принижает роль русского народа в России и грозит подорвать русскую идентичность, "белые" консерваторы относятся весьма негативно. Неудивительно, что "в национал-патриотической среде утвердилось устойчивое убеждение о невозможности и пагубности для русского народа восстановления Советского Союза"56. Как отмечал А.Солженицын, восстанавливать СССР — "это верный путь уже навсегда забить и заглушить русский
57
народ .
Геополитические устремления правых консерваторов поэтому направлены прежде всего на воссоединение (или, по меньшей мере, интеграцию) России со славянскими и православными Украиной и Белоруссией. Такую позицию занимал, в частности, А.Солженицын. Еще в работе 1990 г. "Как нам обустроить Россию?" он призывал признать отделение от СССР прибалтийских, закавказских, среднеазиатских республик и Молдавии и создать новый Российский Союз в составе России, Украины, Белоруссии и северного Казахстана. И позднее писатель отстаивал необходимость более тесной интеграции России со славянскими странами СНГ и Казахстаном, полагая, что остальным государствам постсоветского пространства надо предоставить возможность идти своими собственными путями.
В то же время А.Панарин полагал, что самой своей геополитической судьбой Россия призвана играть важную роль в Евразии. Философ исходил из того, что "пребывание в континентальном евразийском пространстве как неперерешаемая особенность российской судьбы накладывает свои ограничения на политический выбор и геополитическое творчество"58. Миссия России, считал А.Панарин, заключается в осуществлении евразийского цивилизационного проекта, иными словами, созидании евразийской цивилизации на постсоветском пространстве.
54 Шафаревич И.Р. Путь из-под глыб. М., 1991. С. 262.
55 Шафаревич И.Р. Две дороги — к одному обрыву // Шафаревич И.Р. Путь из-под глыб. М., 1991.
56 Шестаков С.А. Политический консерватизм в постсоветской России. М., 2003.
С. 68.
57 Солженицын А.И. "Русский вопрос" к концу XXвека. М., 1995. С. 90.
58 Панарин А.С. Вызов (Геополитический пессимизм против цивилизационного оптимизма) // Политическая наука в России. М., 2000. С. 82—83.
Как западничество, так и почвеннический изоляционизм, полагал философ, являются отступлением и от русской идеи, и от большой циви-лизационной идеи вообще. "Русская идея в Евразии, — утверждал он, — была связана с мессианизмом, готовностью взять на себя груз ответственности за состояние этой части ойкумены, разделить бремя существования с дружественными народами, сообща строить будущее"59. Важным шагом на пути к новой евразийской цивилизации А.Панарин считал восстановление единства стран СНГ в рамках современной федерации. Вместе с тем он надеялся, что евразийский проект может стать для всего незападного мира консолидирующей силой в его сопротивлении глобализму60.
* * *
"Невозможно нормальное и здоровое существование и развитие общества без консервативных сил", — писал Н.Бердяев61. Но какой могла бы стать идеология современного российского консерватизма? В России, как мы видели, существует самобытная традиция консервативной мысли, в рамках которой сложились оригинальные социо-философские, историософские и геополитические концепции. Однако понятно, что нынешний российский консерватизм не может быть сконструирован по лекалам позапрошлого века, многое из наследия славянофилов и их преемников необходимо критически переосмыслить. Отечественный консерватизм, несомненно, нуждается в интеграции либеральных ценностей, отказе от "державно-имперской" трактовки русской идеи и пересмотре архаичных геополитических концепций. Консервативная идеология, как представляется, совсем не обязательно должна быть изоляционистской, воспевать национальную мощь или постулировать извечное противостояние России и Запада как двух противоположных цивилизационно-культурных начал. Как заметил философ-"новоградец" Б.Вышеславцев, консерватизм — это прежде всего "бережное отношение к ценностям, среди которых мы живем и из которых мы творим будущие ценности"62. Но возвращаться к работам классиков консервативной мысли все же нужно. И, может быть, даже не столько ради поиска решений нынешних проблем, сколько для того, чтобы найти ответы на "вечные" вопросы человеческого бытия.
59 Там же. С. 88.
60 См.: Шестаков С.А. Политический консерватизм в постсоветской России. С. 116.
61 Бердяев Н.А. Философия неравенства. М., 1990. С. 109.
62 Вышеславцев Б.П. Социальный вопрос и ценность демократии // Новый Град. 1932. №2. С. 45.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бердяев Н.А. Алексей Степанович Хомяков // Бердяев Н.А. Собр. соч. Т. 5. Париж, 1997.
2. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990.
3. Варшавский В.С. Незамеченное поколение. М., 1992.
4. Данилевский Н.Я.Россия и Европа. СПб., 1995.
5. Пайпс Р. Русский консерватизм и его критики. М., 2008.
6. Устрялов Н.В. Национал-большевизм. М., 2003.
7. Холмогоров Е. Русский проект: реставрация будущего. М., 2005.
