CC BY
19УДК 347.992
ВЕРЕТЕННИКОВ Н.Н. КОНКУРЕНЦИЯ СУДЕБНОГО И АДМИНИСТРАТИВНОГО КОНТРОЛЯ В МЕХАНИЗМЕ РАЗДЕЛЕНИЯ ВЛАСТЕЙ В УСЛОВИЯХ ОСОБЫХ ПРАВОВЫХ РЕЖИМОВ
Ключевые слова: разделение властей, судебная власть, судебный контроль, административный контроль, правовой режим, экстраординарные условия.
Анализируя основные положения теории разделения властей, автор приходит к выводу о том, что в механизме разделения властей судебный и административный контроль представляют собой не статичные явления. Они существуют в диалектическом единстве, проявляются и развиваются в динамике, в зависимости от складывающейся в стране социально-экономической, политической или военной обстановки. При этом их конкуренция в условиях особых правовых режимов является объективной и важнейшей составляющей в механизме государственного управления. В чрезвычайной или военной обстановке, когда государству и обществу грозит опасность, вектор административного контроля доминирует над судебным и, наоборот, при улучшении ситуации, судебный контроль эффективно действует в механизме разделения властей.
VERETENNIKOV, N.N.
COMPETITION ADMINISTRATIVE AND JUDICIAL CONTROL IN THE MECHANISM
OF SEPARATION OF POWERS IN CONDITIONS OF SPECIAL LEGAL REGIMES
Keywords: the separation of powers, judicial power, judicial control, administrative control, the legal regime of extraordinary conditions.
Analyzing the main provisions of the theory of separation of powers, the author comes to the conclusion that in the mechanism of separation of powers, judicial and administrative control are not static phenomena. They exist in dialectical unity, are manifested and developed in dynamics, depending on the socio-economic, political or military situation that is developing in the country. At the same time, their competition in the conditions of special legal regimes is an objective and important component in the mechanism of public administration. In an emergency or military situation, when the state of society is in danger, the vector of the administrative control of the judiciary.
Как известно, идея разделения властей прослеживается еще в работах философов античной Греции. Так, Аристотель писал, что в государстве должна во всем сохраняться пропорциональность, и необходимо противиться концентрации власти в одних руках - у кого бы то ни было, «ибо чем ограниченнее власть, тем она прочнее» [1]. Древнеримский государствовед и историк Полибий придерживался аналогичных взглядов: наилучшей политической формой, обеспечивающей свободу и благосостояние граждан, как он полагал, являлось разграничение полномочий власти между консулом, сенатом и народным собранием, установление динамического равновесия между ними, когда каждый из этих органов оказывает другим взаимную поддержку и содействие. Либо, наоборот, он сможет сдерживать власть другого [2].
Философские воззрения древних мыслителей отражались в государственном устройстве древних государств. В частности, исследование, проведенное Д. Дангельмайером, показывает высокую степень механизма судебного контроля над военно-административной властью в Афинах. Даже в условиях военного положения солдаты за воинские преступления привлекались к ответственности воинскими начальниками предварительно, без исполнения наказания. Окончательный вывод о виновности нарушителей воинской дисциплины выносил после военной компании общий суд с участием присяжных судей [3]. Действовал ли судебный контроль с такой же эффективностью в экстраординарных условиях эллинского мира - таких данных история нам не оставила.
В то же время, как свидетельствуют исторические источники, в период консульского Рима прослеживается иная картина - неограниченная, никому не подотчетная административная власть полководцев на театре военных действий. Историк Г. Левицкий так описывает суд претора Марка Лициния Красса над легионерами, которые обратились в бегство во время сражения с войсками Спартака: «Дарованной сенатом властью я, Марк Красс, приказываю наказать предателей по обычаю наших предков. Пусть ликторы разделят их на десятки и подготовят к децимации. Словно в кошмарном сне смотрели римляне, как их товарищи клали головы на колоду и через мгновение лишались их» [4]. В этой связи древнеримский историк Аппиан Александрийский писал: «Как бы там ни было, Красс оказался для своих солдат страшнее побеждавших их врагов» [5].
Судебный контроль в данном случае был сведен к минимуму, поскольку проконсул в экстраординарной обстановке одновременно осуществлял и административную и судебную власть и действовал на основании полномочий, делегированных ему Римским сенатом -высшим государственным органом республики [6]. Такой подход законодателя был не случайным. Он обуславливался критической ситуацией, сложившейся в государстве. При отсутствии подобных мер республике грозило военное поражение и гибель.
В период абсолютизма, когда вся полнота государственной власти - законодательной, исполнительной и судебной, а зачастую и религиозной - находилась в руках монарха, который единолично устанавливал контроль над всеми сферами жизни общества [7] и действовал по принципу «Государство - это Я» [8], судебный контроль как в мирное время, так и в условиях особых правовых режимов, был понятием абстрактным, зависящим от воли и желания монарха, а также от усмотрения тех лиц, которым он делегировал осуществление правосудия. К примеру, по ордонансу 1716 г. Людовика XV Возлюбленного один из задержанных дезертиров по решению воинского начальника, как представителя судебной власти, приговаривался к смертной казни [9]. Каждого десятого кавалериста Маделоишского полка казнили по артикулу 35 Брандебургского права за то, что они опозорили себя трусостью в битве при Рокоциане в 1642 г. [10].
Вновь к идее разделения властей человечество вернулось после Великой французской революции, при этом основная политическая платформа буржуазного государственного устройства основывалась на трудах философов просветителей: Дж. Локка, Ж.Ж. Руссо, Д. Лильберна и других. Наиболее классическая теория разделения властей прослеживается в работах Ш. Л. Монтескье, который полагал, что основное назначение законодательной власти - выявить право и сформулировать его в виде положительных законов, обязательных для всех граждан, исполнительная власть должна исполнять законы, которые установила законодательная власть, а судебной власти отводилась задача по разрешению судебных дел в строгом соответствии с законом [11].
О необходимости разделения властей высказывались видные русские юристы дореволюционного периода. Так, М.М. Сперанский, являясь сторонником конституционной монархии, говорил о необходимости отделения власти судебной от законодательной и исполнительной при условии «проявления единой державной власти, олицетворяемой государем» [12]. Исключение делалось лишь в отношении военно-судебной системы, которая воспринималась «как орган военного управления, как орган власти войскового начальства» [13]. В то же время современники М.М. Сперанского отмечали высокую степень независимости и самостоятельности военных судов от военной администрации. К примеру, когда французское правительство президента Патриса де Мак-Магона (1873-1879 гг.) задумало реформировать военно-судебную систему, оно уполномочило своего чиновника изучить существующее в России военно-судебное законодательство. Добросовестно исполнив данное поручение, на вопрос заказчика, как он нашел российский военный суд, «чиновник рассыпался в искренних похвалах, выражая, что в России - идеал суда» [14].
О высоком уровне судебного контроля в Российской империи в условиях революционного брожения свидетельствует знаменитое дело В. Засулич. Когда министр юстиции К.И. Пален во внепроцессуальном порядке просил А.Ф. Кони
(председательствующего по делу) «объективности» при рассмотрении дела в отношении подсудимой, тот ему ответил: «Все, за что я могу ручаться, это за соблюдение по этому делу полного беспристрастия и всех гарантий правильного правосудия» [15]. В. Засулич вердиктом присяжных заседателей была оправдана за покушение 24 января 1878 г. на жизнь столичного градоначальника генерала Ф. Трепова.
Даже в условиях усиленной и чрезвычайной охраны Российской империи прослеживается приоритет судебного контроля над административным: подсудность рассмотрения дел изменялась не произвольно, а на основании распоряжения высших должностных лиц империи - Генерал-губернатора или Министра Внутренних дел. Разрешение дел по первой инстанции возлагалось на Военно-окружные и временные Военные суды, где председательствовали в судебных заседаниях профессиональные юристы с хорошим уровнем теоретической и практической подготовки. Рассмотрение дел происходило не в сокращенной форме, а по правилам мирного времени. Под действие Положения подпадали только преступления, отнесенные законом к особо тяжким, причем Положение гарантировало подсудимым участие в процессе защитника [16].
Вектор в сторону преобладаия административного контроля над судебным прослеживается на театре военных действий. Законом допускались отступления от установленных правил производства расследования. В армии, территориальных округах, объявленных на военном положении, в осажденных или блокированных крепостях, дело в отношении подсудимого могло быть направлено непосредственно в военный суд без производства предварительного следствия. Существовали определенные ограничения, связанные с защитой прав подсудимого. Мнение подсудимого относительно участия конкретного защитника ставилось в зависимость от «соответствующих обстоятельств» и др. [17]. Даже в Австрийской империи, известной своим либеральным законодательством, в начале августа 1914 г. были временно приостановлены действие основных гражданских прав (свобода личности, прессы, собраний, неприкосновенность жилища, тайна переписки) и подчинявшие всех гражданских лиц военной юрисдикции при рассмотрении дел по обвинению в совершении ряда преступлений. Исследователи подчеркивают тот факт, что беспощадность административно-военного правосудия проявилась в полной мере в тех регионах, которые оказывались в зоне действующей армии (Галиция, Буковина, Босния -Герцеговина, Далмация) [18].
В период Первой мировой войны Временное правительство России попыталось усилить судебный контроль над административными полномочиями воинских должностных лиц, связанные с укреплением воинской дисциплины, но эти попытки закончились неудачей. Как писал генерал А.И. Деникин: «Будучи убежденным сторонником института присяжных для общего гражданского суда и общегражданских преступлений, я считаю его совершенно недопустимым в области нарушения военной дисциплины. Война - явление слишком суровое, слишком беспощадное, чтобы можно было регулировать его мерами столь гуманными ... Результат - исчезла дисциплина; нет доверия к начальникам; Родина - для многих пустой звук» [19].
В начальный период становления современной Российской государственности конкуренцию судебного и административного контроля в условиях чрезвычайного положения можно проследить на примере криминализации общественных отношений, которые сложились после распада СССР в процессе реформирования социально-политического устройства и экономической жизни Чеченской республики.
Деятельность радикального ислама (ваххабизм) в Чечне приобрела легитимную основу в 1996 г., когда и.о. Президента Чеченской Республики Ичкерия З. Яндарбиев отменил своим указом действие на территории Чечни советских и российских законов. Исламизации подверглась и судейская система. Шариатские суды превратились в высшую судебную власть. Рассмотрение дел осуществлялось без участия прокуратуры и адвокатуры, однако осужденный имел право обратиться с апелляцией в Верховный Шариатский Суд, решение которого являлось окончательным. Были узаконены публичные казни и телесные
наказания [20]. Административно-религиозный «террор» доминировал над федеральным судебным контролем, который практически был низведен до ноля. Бездействовали и иные органы государственной власти, в том числе и правоохранительные структуры. По данным аналитической службы МВД России, уже в 1994 г. произошел коллапс правоохранительных органов Чечни, которые устранились от расследования преступлений, в том числе тяжких. Вывод об утрате федеральным центром властных полномочий в результате действий экстремистски настроенных политиков сделал и Конституционный Суд РФ: «В 1991 - 1994 годах на территории Чеченской Республики сложилась экстраординарная ситуация: отрицалось действие Конституции РФ и федеральных законов, была разрушена система законных органов власти, созданы регулярные незаконные вооруженные формирования, оснащенные новейшей военной техникой, имели место массовые нарушения прав и свобод граждан» [21].
И это несмотря на то, что еще 7 декабря 1994 г. Совет Безопасности РФ констатировал факты вооруженной борьбы за власть на территории Чеченской Республики с массовыми человеческими жертвами. Данный вывод послужил основанием для издания Президентом РФ 9 декабря этого же года Указа № 2166 «О мерах по пресечению деятельности незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики и в зоне Осетино-ингушского конфликта» [22]. Названный Указ фактически вводил на части территории Российской Федерации чрезвычайное положение и был издан без одобрения Советом Федерации Федерального Собрания РФ. Представляется, что в такой экстраординарной обстановке иного выбора у Президента РФ не было. Механизм реализации Указа был отражен в Постановлении Правительства РФ от 9 декабря 1994 г. № 1360 «Об обеспечении государственной безопасности и территориальной целостности Российской Федерации, законности, прав и свобод граждан, разоружения незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики и прилегающих к ней регионов Северного Кавказа» [23]. Основная задача по выполнению Постановления возлагалась на силовые ведомства, которым предписывалось осуществить разоружение незаконных вооруженных формирований, изъять или уничтожить авиационную, бронетанковую технику, артиллерию и тяжелое вооружение, а МВД РФ выявить и задержать лиц, подозреваемых в совершении тяжких преступлений. К сожалению, период восстановления конституционного строя в Чеченской республике затянулся на долгие годы и сопровождался многочисленными нарушениями прав и законных интересов человека и гражданина.
В то же время следует отметить, что по мере улучшения обстановки в республике, судебный контроль стал занимать свое достойное место в общей системе государственных органов. Так, Правительством РФ 5 ноября 1995 г. и 30 апреля 1997 г. был определен Порядок осуществления дополнительных компенсационных выплат лицам, пострадавшим в результате разрешения кризиса в Чеченской Республике, а также Порядок выплаты компенсаций за утраченное жилье или имущество гражданам, пострадавшим в результате разрешения кризиса в Чеченской Республике и покинувшим ее безвозвратно [24]. В процессе реализации данных Постановлений заинтересованные лица обращались в судебные инстанции для защиты своих нарушенных имущественных прав.
Кроме того, профессор Н.А. Петухов пишет, что в первую чеченскую и последующие кампании, судебный контроль в войсках, находившихся на территории Чеченской Республики, осуществляли военные суды, которые рассматривали уголовные дела и жалобы на неправомерные действия органов военного управления и командования. Большинство дел, подсудных гарнизонным военным судам, были связаны с обвинениями в хищении и утрате оружия, неосторожном обращении с оружием, повлекшем тяжкие последствия; в уклонении от военной службы, нарушении правил вождения и эксплуатации техники, а также в преступлениях военнослужащих против мирного населения [25].
Окончательно судебный контроль в Чеченской республике утвердился с 1 января 2010 г., когда на территории республики стал действовать институт присяжных заседателей, и принцип единства судебной системы покрыл всю территорию Российской Федерации. Это
устранило конституционно-правовые основания для действия моратория на применение смертной казни, заложенные в Постановлении Конституционного Суда России от 2 февраля 1999 г. № 3-П. [26].
Исходя из изложенного, можно сделать ряд выводов:
- во-первых, судебный и административный контроль являются важнейшей составляющей в механизме разделения властей;
- во-вторых, судебный и административный контроль по своей правовой природе являются разными явлениями, но в механизме разделения властей существуют в диалектическом единстве;
- в-третьих, судебный и административный контроль не статичные явления, а проявляются и развиваются в динамике, в зависимости от складывающейся в стране социально-экономической, политической или военной обстановке;
- в-четвертых, в условиях особых правовых режимов, особенно в экстраординарной обстановке, когда существование общества и государства под угрозой уничтожения, вектор административного контроля доминирует над судебным и, наоборот, в процессе снижения опасности судебный контроль эффективно действует в механизме разделения властей.
Литература и источники
1. Аристотель. Политика: сочинения в 4 т. / пер. С.А. Жебелева. - М.: Мысль. 2003. - С. 92-98.
2. Мирзаев С.Б. Полибий. Из истории политической и правовой мысли. - М., 2006. - 38 с.
3. Дангельмайер Д. История военно-уголовного права. - Варшава. -1882. - С. 6 - 7.
4. Левицкий Г. Марк Красс. М.: «Вече», 2012. - С. 100 - 101.
5. Аппиан Александрийский. Римская история. - М.: Ладомир, 2002.- XIII, 118.
6. Веретенников Н.Н. Военно-полевые суды: взгляд сквозь призму времени// Власть. - 2015. - № 10. - С. 138-139.
7. Копосов Н. Е. Абсолютизм // Большая российская энциклопедия. - М., 2005. - Т.1. - С.38-39.
8. Histoire civile, physigue et morale de Paris, 1853, р. 387
9. Фалеев Н.И. Цели военного наказания. Дис. ... экстр. орд. професс. - СПб., 1902. - С. 83.
10. Бобровский П.О. Характеристика военного процесса и главнейшие системы военного права в западной Европе в начале XVIII века// Журнал гражданского и уголовного права. - 1881. - Кн.2. - С.137-138.
11. Монтескье Ш.Л. Избранные произведения. - М., 2000. - С. 207-208.
12. СперанскийМ.М. Проекты и записки. - Л.: Изд-во АН СССР, 1961. - С. 225-227.
13. Шендзиковский И.А. Столетие военного министерства. Главное военно-судное управление и тюремная часть. - СПб., 1902. - 15 - 16.
14. Военный суд: его защитники и разрушители. - СПб., 1883. - С. 77
15. КониА.Ф. Собр. соч. Т. 2. М., 1966. С. 74
16. Положения о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия. ПСЗ Российской империи. Собрание III. T.I.
17. Веретенников Н. Н. Военные суды периода Первого мирового кризиса // Правовое государство: теория и практика. - 2014. - № 3 (37). - 148-151.
18. Миронов В.В. Австро-Венгерская армия в первой мировой войне: дисциплинарный режим и социально-политические девиации военнослужащих. Дис. ... док. ист. наук. - Тамбов. - 2012. - С. 153-155.
19. Деникин А.И. Крушение власти и армии. (Февраль - сентябрь 1917 г.). - Брюссель. - 1921. - С. 135-136.
20. Фридинский С.Н. Борьба с экстремизмом: уголовно-правовой и криминологический аспекты. Дис. ... канд. юрид. наук. - Ростов-на-Дону, 2003. - С. 46 - 48.
21. Постановление Конституционного Суда РФ от 31.07.1995 № 10-П. Собрание законодательства РФ. - 1995. -№ 33. - Ст. 3424.
22. Указ Президента РФ от 09.12.1994 N 2166 «О мерах по пресечению деятельности незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики и в зоне осетино-ингушского конфликта». Собрание законодательства РФ. 1994. - № 33. - Ст. 3422.
23. Собрание законодательства РФ. - 1994. - № 33. - Ст. 3454.
24. Собрание законодательства РФ. - 1997. - № 20. - Ст. 2281.
25. Петухов Н. А. Социальные и правовые проблемы становления, развития и функционирования системы военных судов России. Дис. ... докт. юрид. наук. - М., 2003 - С. 340.
26. Берлявский Л.Г., Тарабан Н.А. Право на жизнь и проблема смертной казни: конституционно-правовые аспекты // Юридический мир. - 2013. - № 1. - С. 19-24.
References and Sources
1. Aristotel'. Politika: sochineniya v 4 t. / per. S.A. ZHebeleva. - M.: Mysl'. 2003. - S. 92-98.
2. Mirzaev S.B. Polibij. Iz istorii politicheskoj i pravovoj mysli. - M., 2006. - 38 s.
3. Dangel'majer D. Istoriya voenno-ugolovnogo prava. - Varshava. -1882. - S. 6 - 7.
4. Levickij G. Mark Krass. M.: «Veche», 2012. - S.100 - 101.
5. Appian Aleksandrijskij. Rimskaya istoriya. - M.: Ladomir, 2002.- XIII, 118.
6. Veretennikov N.N. Voenno-polevye sudy: vzglyad skvoz' prizmu vremeni// Vlast'. - 2015. - № 10. - S.138-139.
7. Koposov N. E. Absolyutizm // Bol'shaya rossijskaya ehnciklopediya. - M., 2005. - T.1. - S.38-39.
8. Histoire civile, physigue et morale de Paris, 1853, r. 387
9. Faleev N.I. Celi voennogo nakazaniya. Dis. ... ehkstr. ord. profess. - SPb., 1902. - S. 83.
10. Bobrovskij P.O. Harakteristika voennogo processa i glavnejshie sistemy voennogo prava v zapadnoj Evrope v nachale XVIII veka// ZHurnal grazhdanskogo i ugolovnogo prava. - 1881. - Kn.2. - S.137-138.
11. Montesk'e SH.L. Izbrannye proizvedeniya. - M., 2000. - S. 207-208.
12. Speranskij M.M. Proekty i zapiski. - L.: Izd-vo AN SSSR, 1961. - S. 225-227.
13. SHendzikovskij I.A. Stoletie voennogo ministerstva. Glavnoe voenno-sudnoe upravlenie i tyuremnaya chast'.-SPb., 1902. -15-16.
14. Voennyj sud: ego zashchitniki i razrushiteli. - SPb., 1883. - S. 77
15. Koni A.F. Sobr. soch. T. 2. M., 1966. S. 74
16. Polozheniya o merah k ohraneniyu gosudarstvennogo poryadka i obshchestvennogo spokojstviya. PSZ Rossijskoj imperii. Sobranie III. T.I.
17. Veretennikov N. N. Voennye sudy perioda Pervogo mirovogo krizisa // Pravovoe gosudarstvo: teoriya i praktika. - 2014. - № 3 (37). - 148-151.
18. Mironov V.V. Avstro-Vengerskaya armiya v pervoj mirovoj vojne: disciplinarnyj rezhim i social'no-politicheskie deviacii voennosluzhashchih. Dis. ... dok. ist. nauk. - Tambov. - 2012. - S. 153-155.
19. Denikin A.I. Krushenie vlasti i armii. (Fevral' - sentyabr' 1917 g.). - Bryussel'. - 1921. - S. 135-136.
20. Fridinskij S.N. Bor'ba s ehkstremizmom: ugolovno-pravovoj i kriminologicheskij aspekty. Dis. ... kand. yurid. nauk. - Rostov-na-Donu, 2003. - S. 46 - 48.
21. Postanovlenie Konstitucionnogo Suda RF ot 31.07.1995 № 10-P. Sobranie zakonodatel'stva RF. - 1995. - № 33. - St. 3424.
22. Ukaz Prezidenta RF ot 09.12.1994 N 2166 «O merah po presecheniyu deyatel'nosti nezakonnyh vooruzhennyh formirovanij na territorii CHechenskoj Respubliki i v zone osetino-ingushskogo konflikta». Sobranie zakonodatel'stva RF. 1994. - № 33. - St. 3422.
23. Sobranie zakonodatel'stva RF. - 1994. - № 33. - St. 3454.
24. Sobranie zakonodatel'stva RF. - 1997. - № 20. - St. 2281.
25. Petuhov N. A. Social'nye i pravovye problemy stanovleniya, razvitiya i funkcionirovaniya sistemy voennyh sudov Rossii. Dis. ... dokt. yurid. nauk. - M., 2003 - S. 340.
26. Berlyavskij L.G., Taraban N.A. Pravo na zhizn' i problema smertnoj kazni: konstitucionno-pravovye aspekty // YUridicheskij mir. - 2013. - № 1. - S. 19-24.
ВЕРЕТЕННИКОВ НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ - кандидат юридических наук, заместитель председателя Хабаровского краевого суда (veretnn@mail.ru).
VERETENNIKOV, NIKOLAY N. - Ph.D. in Law, Deputy Chairman of the Khabarovsk regional court.
УДК 340.1
АРТАМОНОВА В.О., ЛАРИНА О.Г., ЕМЕЛЬЯНОВ А.С., ДОЛЖЕНКОВА Е.В. РОССИЙСКОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО ОБ ИСПОЛЬЗОВАНИИ ЛЕСНОГО ИМУЩЕСТВА В XVII ВЕКЕ1
Ключевые слова: лесоуправление, лесные угодья, вотчинные леса, поместные леса, общие (въезжие) леса, поверстные леса, засечные (заповедные) леса, законодательство.
На основе анализа статей Соборного Уложения 1649 года, авторы приводят классификацию лесных угодий, выделяя вотчинные, поместные, общие (въезжие), поверстные, засечные (заповедные) леса. Отмечено, что законодательное оформление лесной вопрос получил в России достаточно поздно, до XVIII в России отсутствовала законодательная и нормативная база, не было информации по характеристике лесов и не существовало отдельных элементов ведения лесного хозяйства и лесопользования. Дано логичное объяснение этого факта, состоящее в том, что Россия с древних времен относилась к самым лесистым странам в мире, поэтому первоначально законодатель не видел необходимости в правовой защите леса и регламентации его использования. В XVI-XVII веках на южных границах Русского царства для защиты для защиты от нашествия монголо-татарских и крымских войск, а также в качестве опоры при наступлении на противника государство увидело оборонную ценность лесного ресурса и стало проявлять заботу о сохранение засечных лесов, передав их под контроль Пушкарского Приказа.
ARTAMONOVA, V.O., LARINA, O.G., EMELYANOV, S.A., DOLZHENKOVA, E.V. RUSSIAN LEGISLATION ABOUT USING FOREST PROPERTY IN THE XVII CENTURY
1 Статья подготовлена в рамках государственного задания № 29.8958.2017/БЧ по теме: «Правовое регулирование института исключительных прав в странах Западной Европы и Восточной Азии в ХУ11-Х1Хвв.: сравнительно-правовое исследование»
