Конфуций на службе китайского социализма Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

Л.П.Делюсии

КОНФУЦИЙ НА СЛУЖБЕ КИТАЙСКОГО СОЦИАЛИЗМА

Делюсин Лев Петрович - доктор исторических наук, профессор,

главный научный сотрудник ИМЭПИ РАН

I

Начатые в конце 70-х годов реформы знаменовали собой переломный этап в развитии китайского общества. Они положили конец левацкой политике Мао Цзэдуна, обрекавшей страну на консервацию экономической, культурной и политической отсталости. В истории Китая наступили новые времена. В ходе реформ, которые постепенно охватывали все стороны общественной жизни, изменилась не только экономическая система, — происходит ломка общественного сознания, меняются мировоззрение и психология людей, особенно молодежи. Китайское общество, выглядевшее однообразным, изолированным от свежих веяний, стало многомерным. Избавившись от феодально-фашистского гнета, китайцы ныне прозревают и обретают речь. Новые формы отношения к жизни, к своим правам и обязанностям постепенно вытесняют старые, привычные представления. То, что при деспотическом правлении Мао Цзэдуна казалось крамольным, преступным, стало сегодня общепризнанным, нормальным.

Время реформ убедительно показало, что Мао Цзэдуну и его подручным не удалось вырастить и воспитать новую породу людей, способных думать лишь о социализме, о верности и поклонении вождю, а не о хлебе насущном, о сытой, безбедной жизни для себя и своей семьи. Обесчеловечить общество удалось лишь на время, и когда жесткому насилию над людьми, их желаниями и страстями был положен конец, китайцы стали возвращаться к нормальному труду, думать о собственном благе, о будущем своих детей, словом — жить потребностями и чувствами, а не лозунгами.

Движение к рынку, свободе и демократии, хотя и наталкивается на идеологические и психологические барьеры, тем не менее становится неодолимым. Китайская и мировая печать с полным правом высоко оценивает экономические успехи реформ, которые сопровождаются борьбой различных политических и идеологических направлений, но сама эта борьба принимает иные формы, отличные от тех, что были в эпоху Мао Цзэдуна. Изменился характер проблем, стоящих перед государством и обществом, изменились и методы их решения.

Одной из важнейших проблем, серьезность которой признается как руководителями КПК, так и их оппонентами слева и справа, является моральная деградация общества. Это проявляется не только в неизмеримо возросших масштабах коррупции партийно-государственного аппарата, росте преступности, мошенничества и других явлениях криминального типа, но, как отмечает китайская печать, и в резком усилении эгоистических, корыстных взглядов и настроений, в игнорировании интересов общества, утрате веры в социализм и коммунизм, в падении авторитета компартии. Все это вызывает большую озабоченность не только у руководителей страны, но и у общественных деятелей правого и левого направления, усматривающих в порче нравов, упадке морали угрозу для общества.

В китайских газетах помещаются статьи, авторы которых сокрушаются по поводу усиливающегося влияния немарксистских и даже антимарксистских воззрений, противоречащих социалистической морали. В этих публикациях с тревогой отмечается, что индивидуализм все сильнее противостоит коллективизму, стремление к наслаждениям — скромному образу жизни, эгоизм — служению обществу, а поклонение денежному кумиру становится широко распространенным явлением.

Чтобы искоренить подобные настроения и взгляды, руководители КПК требуют усилить пропаганду марксизма-ленинизма, идей Мао Цзэдуна, теории Дэн Сяопина, но при этом заявляют о решимости и впредь придерживаться курса на проведение рыночных реформ, расширение частного сектора экономики, сохранение подрядной системы в деревне.

Демократы, сторонники последовательного осуществления политических и экономических реформ, считают, что либерализации мешают как старая традиция — конфуцианская, так и новая — марксистско-маоистская. Успешное проведение радикальных преобразований они связывают с устранением тотального контроля власти над личностью, которым характеризуется традиционная (старая и новая) культура в отличие от европейской.

Правоверные леваки-консерваторы, отстаивающие идеи Мао Цзэдуна, выступают за свертывание реформ. Моральную деградацию общества они объясняют пагубным воздействием рынка, расширением связей с западными странами, что увеличивает возможности для проникновения в страну аморальных буржуазных идей, способствует буржуазному перерождению китайского общества и разрушению устоев социализма.

Они, правда, умалчивают о том, что падение нравов в китайском обществе началось в эпоху правления Мао Цзэдуна. Именно он провоцировал бесконечные идейно-политические кампании, беспрерывно вел “охоту на ведьм”. В итоге ради собственного благополучия, а то и в целях самосохранения люди привыкали к обману, лжи, лицемерию, прикрывая эгоистические, карьерные устремления лживыми словами о служении обществу, “мировой революции”. Именно тог-

да были дискредитированы идеи социализма и коммунизма. Пытаясь до конца “обесчеловечить” китайцев, Мао Цзэдун и предпринял карательный поход против Конфуция, который был объявлен главным врагом социализма, виновником всех бед. Массовая кампания осуждения Конфуция преследовала цель вытеснить из сознания китайцев традиционные понятия о правилах поведения, об основах человеческого достоинства, семейных и родственных чувствах, заменив их идеями классовой борьбы, которая объявлялась чудотворным средством разрешения всех вопросов — от производственных до семейных.

С особым озлоблением обрушивался Мао Цзэдун на идеи гуманизма, человеколюбия, справедливости, согласия, которые содержались в учении Конфуция. Если во времена движения за новую культуру в начале века Чэнь Дусю, Ли Дач-жао и другие китайские демократы вели борьбу с конфуцианством как идеологической основой монархического строя, одновременно признавая величие Конфуция как учителя нации, то Мао Цзэдун острие своей критики обращал против гуманистических начал конфуцианства и полностью отрицал значение Конфуция для духовной культуры Китая.

Но, несмотря на это, этическое учение философа продолжало жить в сознании китайского народа, определять отношения между людьми в семье и в обществе. Древний мудрец оставался для большинства китайцев учителем жизни, каковым он и был на протяжении веков.

Сегодня китайские ученые, обратившись к истории нации, ее культуре, находят в ней гуманистические традиции, — стремление к поддержанию порядка, социальной стабильности, а главное — мира и согласия в человеческих взаимоотношениях. По мнению Чэн Сыюаня, культура Китая — это культура мира, гармонии, согласия, сотрудничества, единения. Этого принципа придерживались представители трех великих учений: конфуцианства, даосизма и буддизма. Принцип согласия и единства не означал запрета на расхождение во взглядах и мнениях; наоборот, считалось, что не единомыслие, а разногласия являются необходимым условием для нахождения истины и правильного пути. Но эти разногласия не должны были служить неодолимой преградой для достижения гармонического единства, ибо по своей сущности китайский народ всегда был склонен к выбору мирных методов разрешения противоречий, им двигала любовь к миру и сплоченности”'.

Подобные мысли мы находим и у Син Бэньсы, обычно излагающего взгляды руководства КПК. Он называет принцип “хэхэ”, принцип мира и согласия, наилучшим выражением особенностей китайской политической культуры. Этот принцип имеет важное значение и для познания природы как единого целого, поскольку предполагает гармоничное взаимоотношение между Небом, Землей и человеком.

1. Гуанмин жибао, 28.06.97. 184

В то же время это идеал межчеловеческих отношений. Конфуций ставил порядок и мир превыше всего, он добивался согласия при сохранении различия. Син Бэнь-сы призывает развивать, основываясь на этом принципе, дух взаимоуважения, заботы друг о друге, взаимопомощи и взаимной любви. Это отвечает настроениям, господствующим во всех слоях китайского общества. Завещанный предками принцип “хэхэ” и сегодня соблюдается горожанами и крестьянами — и в их речах, и в их поступках. С этой идеей Китай вступает в XXI век2.

II

Тем не менее рыночные отношения расшатывают традиционные представления, ценностные ориентации. Погоня за материальными выгодами превращается для многих в цель жизни. Объектом поклонения становятся деньги, добывание которых делается страстью, вытесняющей все другие чувства. Лозунг “Обогащайтесь!”, выдвинутый в начале реформ, многие предприимчивые дельцы понимают как призыв к добыванию богатства любой ценой, не считаясь ни с законом, ни с моралью. Не только среди предпринимателей, но и среди чиновников царит мнение о всесилии денег. Об этом с тревогой постоянно пишет китайская печать, призывая не поддаваться материальным соблазнам, не превращаться в рабов денежного мешка, не достигать личного обогащения за счет нанесения вреда обществу и государству.

При этом в пропаганде признается, что становление и развитие рыночных отношений требует выработки нового подхода к материальным выгодам, к деньгам, ибо без этого нельзя повышать трудовую и предпринимательскую активность, пробуждать дух новаторства, инициативы, а тем самым — содействовать росту экономики, ускорению модернизации страны. Но деньги и богатство, призывает пропаганда, не должны становиться самоцелью, они должны служить средством осуществления идеалов социальной справедливости, удовлетворения не только личных, но и общих интересов. С одной стороны, этические нормы должны отражать особенности реальной жизни, приспосабливаться к требованиям рынка, который не признает этических оценок предпринимательской деятельности. С другой стороны, развитие рыночной экономики социалистического типа не может осуществляться без критического освоения лучших моральных критериев, духовных традиций национальной культуры.

Многие политические публицисты, пишущие на эти темы, призывают дополнить принцип конкуренции идеей сотрудничества и взаимопомощи. Соперничающие предприятия или предприниматели, утверждают они, должны доби-

2. Гуанмин жибао, 6.02.97.

ваться не просто вытеснения конкурентов с рынка и их краха, а помогать им, делиться опытом, чтобы те смогли повышать качество продукции и сохранить место на рынке. Справедливость должна соблюдаться и при погоне за выгодой. “Не делай того, чего не желаешь себе” — этот моральный императив Конфуция, аналогичный кантовскому, рекомендуется принять за основу предпринимательской деятельности. Напоминаются сегодня и следующие слова Конфуция: “Приобретая, исходи из чувства справедливости!”.

Даже тогда, когда предприниматель действует в рамках закона, соблюдение правовых норм должно сочетаться с соблюдением этических установок, заповеданных Конфуцием и другими древними мудрецами. В этом видят китайские ученые и идеологи отличие национальных форм перехода к рынку от западной модели. По их мнению, предприниматели должны не просто стремиться к богатству, а быть одновременно конфуцианцами, т.е. в своей деятельности следовать лучшим традициям национальной культуры, помнить, что обогащение тогда справедливо, когда оно достигается не путем обмана, а такими средствами, которые не нарушают принципов человечности, морального долга. Конфуцианцы, подчеркивая значение моральных норм — человеколюбия, справедливости, доброты, хорошо понимали, что в природе человека изначально заложено желание стать богатым и знатным, что погоня за выгодой неистребима. Но при этом они учили не отделять экономические интересы от моральных принципов, думать не только о собственной выгоде, но и об общественном, государственном благе, ставить интересы народа выше своих собственных. В современном Китае понятие “предприниматель-конфуцианец” (жушан) вполне определенно содержит в себе дух социализма, считают китайские ученые3. В свое время известный реформатор и ученый Лян Цичао называл Конфуция первым представителем социалистической мысли в Китае.

Между тем многие в Китае считают этический подход к предпринимательской деятельности серьезной помехой развитию рыночных отношений и модернизации экономики. По их убеждению, приоритет морали над выгодой, поддержание социальной справедливости всегда являлось и сегодня является фактором, тормозящим экономическое развитие, консервирующим отсталость страны. Одни сторонники таких взглядов игнорируют пагубные последствия левацкой политики Мао Цзэдуна, другие, наоборот, считают, что при всей аморальности “великого кормчего” его требование в первую очередь думать о революции, о социализме и коммунизме, а не о производстве, не о материальных интересах перекликается с призывами ставить этику, а не выгоду на первое место.

Сама постановка вопроса о соотношении этики и эгоизма, материальных и духовных интересов объясняется во многом тем, что переход от тоталитарной

3. Гуанмин жибао, 12.06.1995. 186

системы к рыночным отношениям принимает в большинстве случаев дикие формы, когда в погоне за прибылью применяются самые неразборчивые средства, вплоть до преступных, например, беспощадно добивают соперника или, пренебрегая интересами потребителя, сбывают ему фальсифицированные продукты и медикаменты. Аморальное поведение коммерсантов в соединении с коррупцией государственно-партийных чиновников вызывает естественное возмущение в обществе. Но находятся ученые и политические деятели, которые снисходительно относятся к таким антисоциальным явлениям, считая их не только неизбежными, но и необходимыми для быстрейшего перехода к рынку. Именно против такого рода взглядов и направлены выступления в защиту этических норм и принципов.

Сторонники соблюдения этических норм не являются противниками рынка, не противопоставляют его плановому хозяйству, как это делают леваки-консерваторы. Они лишь настаивают на том, чтобы естественное стремление к получению наибольшей прибыли не сопровождалось попытками обойти закон, надуть партнера. Соединение в одном лице конфуцианца и предпринимателя не должно мешать желанию обогатиться, но это желание должно уравновешиваться идеалами доброты, взаимной помощи, справедливости — ведь и сам Конфуций, когда его спрашивали, в чем состоит первейшая задача правителя, отвечал: “Обогатите народ, а затем уже займитесь его воспитанием”.

Особенностью китайского пути к социализму (а от идеи социализма как обозначения системы, которая строилась и строится в Китае, китайское руководство отказываться не собирается) является уважительное отношение к национальным традициям и духовному наследию. Его изучение и освоение рассматривается и как противоядие вестернизации Китая, и как средство сохранения своей самобытности. Здесь особые надежды возлагаются на конфуцианство, которому отводится благотворная роль в строительстве социализма с китайской спецификой: облагородить предпринимательскую деятельность, искоренить дух стяжательства, повысить культурный и этический уровень общества.

Ill

В ходе дебатов о роли и месте конфуцианства высказываются и обсуждаются самые полярные оценки этого учения в его взаимоотношениях с модернизацией. Одни ученые склонны подчеркивать консервативные формы конфуцианства, отмечать невозможность его приспособления к современным условиям. Другие полагают, что если конфуцианская идеология могла обслуживать феодализм и составляет духовную основу капитализма в ряде азиатских стран, то она с успехом может способствовать и социалистической модернизации. Конфуцианство, утверждают ученые этого направления, никогда не пребывало в неизменном

состоянии, оно постоянно обновлялось в зависимости от требований времени, впитывало в себя другие учения — от легизма до буддизма, а потому в нынешних условиях оно также может быть модернизировано, став ведущей идеологией социализма с китайской спецификой. При этом произойдет или маркси-зация конфуцианства или конфуциализация марксизма. Социалистическая культура и экономика Китая не могут строиться по чужим образцам. Попытки применить в Китае англо-американскую модель модернизации окончились провалом. Неудачными оказались и попытки заимствовать советский опыт строительства социализма. Отсюда — неизбежность, объективная необходимость поиска такого пути модернизации, который, с одной стороны, соответствовал бы высоким идеалам социализма, с другой — учитывал бы особенности национальной культуры.

В китайской печати обращается внимание на то, что в отличие от христианства конфуцианство не есть религиозное учение, и в этом его преимущество. Оно учит рациональному взгляду на мир, а потому способно служить нахождению истины, поскольку не противопоставляет науку вере в потустороннее; оно целиком и полностью обращено к реальной действительности. Превосходство конфуцианства состоит в том, что оно придерживается принципа “золотой середины” и тем предохраняет человека и общество от крайностей, от односторонней оценки происходящих в мире событий.

В июне 1999 г. в Пекине состоялась научная конференция, посвященная 2550-й годовщине со дня рождения древнего мудреца. На ней выступали ученые и политические деятели. Все они единодушно подчеркивали: Конфуций — это общее достояние всех китайцев; в канун XXI в. необходимо глубже осознать великую ценность, важное значение Конфуция и его учения для всесторонней модернизации Китая. Изучение идей Конфуция, их освоение помогает воспитывать у китайцев чувство ответственности за судьбу нации и государства. Конфуцианство, соединенное с марксизмом, способствует укреплению социалистического патриотизма.

Конфуцианство, подчеркивали участники конференции, способствовало как внутреннему сплочению китайской нации, так и ее защите от внешних врагов. Оно было и остается духовным фактором национального единства. Значение этого учения состоит в воспитании национального достоинства, веры в собственные силы, и оно с успехом выдержало испытание временем на протяжении всей истории Китая, прививая народу самоуважение в сочетании со скромностью. Конфуцианство всегда подчеркивало необходимость этического воспитания, упорного самовоспитания, совершенствования характера, соблюдения правильных отношений между человеком и природой, личностью и обществом. На конференции приводилось высказывание конфуцианца Чжу Си, утверждающего, что если человек утратит этические правила, то мир погибнет.

Участники отмечали идеал Конфуция — создание Общества Великого Единения, основой которого являлось бы его положение “Поднебесная должна принадлежать всем!’’. Этому великому идеалу следовали многие реформаторы Китая, он проникал в сознание поколений китайцев, определяя цель жизни и деятельности лучших представителей китайского народа. Именно из кладовой конфуцианской мысли взял Дэн Сяопин понятие “сяокан” — “общества малого благоденствия”, в котором будет достигнут уровень средней зажиточности. Дэн Сяопин считал, что такая цель достижима к началу XXI в. Ее реальность, означающая решение проблемы “тепла и сытости” для всего населения, больше активизирует трудовые и интеллектуальные усилия народа, чем звучавшие при Мао Цзэдуне несбыточные лозунги построения в короткие сроки лестницы, ведущей на коммунистическое небо.

Для того чтобы сыграть свою положительную роль в модернизации страны, конфуцианство, по мнению ряда китайских авторов, должно взаимодействовать с марксизмом и либерализмом европейского толка. Ни марксизм, ни либерализм не могут быть полностью отброшены, но, как показал опыт, ни та, ни другая идеология, будучи привнесенными в Китай с Запада, не способны стать основой решения социальных и экономических проблем страны. Такой основой послужит лишь обновленное конфуцианство, противодействующее вестернизации китайской экономики, политики и культуры.

В целом конфуцианство пустило глубокие корни в китайском обществе, и их не могло истребить ни проникновение в Китай западных идей, ни “культурная революция”, в ходе которой наносились беспощадные удары по традиционной системе ценностей, прежде всего по конфуцианству. Оно выстояло и сегодня служит незаменимой опорой социального порядка и национального процветания. Ныне Конфуций в отличие от эпохи Мао Цзэдуна рассматривается не как заклятый враг социализма, а как его надежный друг и духовный наставник.