CC BY
11
УДК 32.019.51
Мархинин Василий Васильевич
кандидат философских наук, доцент кафедры политико-правовых дисциплин Сургутского государственного университета
Ушакова Надежда Владимировна
кандидат исторических наук, доцент кафедры политико-правовых дисциплин Сургутского государственного университета
КОНФЛИКТНЫЕ НАСТРОЕНИЯ И ФАКТОРЫ МЕЖЭТНИЧЕСКОГО И МЕЖКОНФЕССИОНАЛЬНОГО СОГЛАСИЯ В ОБЩЕСТВЕННОМ МНЕНИИ ЖИТЕЛЕЙ НИЖНЕВАРТОВСКА
Markhinin Vasily Vasilyevich
PhD, Associate Professor, Political Science and Law Department, Surgut State University
Ushakova Nadezhda Vladimirovna
PhD in History, Associate Professor, Political Science and Law Department, Surgut State University
CONFLICT SENTIMENTS AND FACTORS OF INTERETHNIC AND INTERCONFESSIONAL UNDERSTANDING IN PUBLIC OPINION OF NIZHNEVARTOVSK RESIDENTS
Аннотация:
В статье рассматриваются проблемы межэтнического и межконфессионального согласия в Ханты-Мансийском автономном округе - Югре. Особое внимание уделяется связи конфликтных настроений с социально-политическими проблемами (трудовые отношения, взаимодействие граждан и общественных организаций с органами власти, социальное самочувствие граждан). Проведен анализ специфики восприятия респондентами, идентифицирующими себя с различными этносами, таких элементов этнокультурных традиций, как религиозные практики, использование родного языка. Рассмотрены также особенности отношения к религиозным традициям в принимающем и мигрантском сообществе, закономерности распространения про-тестных настроений в среде респондентов, принадлежащих к различным этносам, связь этих настроений с проблемами межэтнических и межконфессиональных отношений, выявлены социально-экономические и культурные факторы формирования бесконфликтного стиля межэтнических и межконфессиональных отношений.
Ключевые слова:
межэтнические отношения, межконфессиональные отношения, межэтническая конфликтность, мигранты, молодежь, национально-культурные объединения, диаспоры
Summary:
The present study deals with the issues of interethnic and interconfessional understanding in the Khanty-Mansijsk Autonomous District - Yugra. The authors pay special attention to interconnection between conflict sentiments and social and political issues (employment relations, cooperation of citizens and public organizations with authorities, social feeling of citizens). There was conducted an analysis of specific nature of how respondents, who identify themselves with different ethnic groups, perceive such elements of ethnocul-tural traditions as religious practices and speaking their native language. The study examines peculiar attitudes to religious traditions both in the host and migrant societies, the patterns of expansion of protest sentiments among respondents belonging to different ethnic groups, as well as correlation between such sentiments and problems of interethnic and interconfes-sional relations. There are identified socioeconomic and cultural factors of developing a conflict-free style of interethnic and interconfessional relations.
Keywords:
interethnic relations, interconfessional relations, interethnic conflict, migrants, the youth, national culture trusts, diasporas
Ханты-Мансийский автономный округ является одним из стабильно развивающихся регионов России. Его становление связано с интенсивными миграционными процессами, которые на протяжении длительного времени оказывали определяющее влияние на социально-политические процессы региона. Значимость этих процессов для общественно-политической обстановки стимулировала интерес исследователей к межэтническим отношениям в округе, актуализировала проблему поиска способов обеспечения согласия граждан в межэтнических и межконфессиональных отношениях.
Межэтническое согласие в настоящей статье рассматривается как «система установок на бесконфликтное, диалоговое регулирование противоречивых ситуаций, стремление к достижению справедливых решений проблем, возникающих в ходе развития, межличностное и межгрупповое доверие, согласованные ценностные ориентации, общее видение "образа мира"» [1, с. 4].
В научной литературе достаточно широко распространена трактовка межэтнического взаимодействия как явления, обеспечивающего связи между «этническими группами», которые
вступают друг с другом в отношения, испытывают определенные эмоции от совместной коммуникации и т. п. Так, например, Е.А. Михайлова делает вывод о том, что «отношения между взаимодействующими этническими группами располагаются на континууме от доброжелательного взаимодействия и симпатии до неприязни, отчуждения и антипатии, середина представляет собой терпимость, толерантность» [2, с. 156]; И.В. Карабаш пишет, что «межэтническая напряженность предполагает конкуренцию и конфликты этносов за различные ресурсы и доминирование этнических элит в той или иной социокультурной среде» [3, с. 4].
Подобное описание рассматриваемого общественного явления представляется нам некорректным в методологическом плане, поскольку в него имплицитно заложено представление о том, что люди в силу идентификации себя с некоторым этносом непременно воспринимают и те мировоззренческие установки, которые будто бы типичны для него (в данном случае - связанные с толерантностью, нетерпимостью, стремлением к доминированию и т. п.). Но подобное явление не фиксируется на уровне эмпирических наблюдений. Любой социологический опрос покажет, что среди респондентов, относящих себя к русским, татарам, евреям, манси или любому другому этносу, распространены различные установки по отношению к людям с иной этнокультурной идентификацией. Такая картина неизбежно будет наблюдаться при условии хотя бы минимально корректного использования исследовательских процедур в части обеспечения репрезентативности выборки и валидности инструментария. Напротив, данные, которые показывали бы, что все татары так-то относятся к русским, все русские в такой-то мере толерантны к евреям, все манси определенным образом оценивают свою «этническую элиту» и т. д., могут быть получены только в результате грубейших ошибок организации исследования или прямой фальсификации его итогов. Разумеется, в процитированных выше работах такие выводы не делаются; высказывания о «неприязни» (или «симпатии») одних «этнических групп» к другим и т. п. следует рассматривать как неудачные метафоры, указывающие, насколько мы понимаем, что в среде тех, кто отождествляет себя с тем или иным этносом, определенные установки могут быть распространены сильнее или слабее, являются преобладающими или демонстрируются редко.
Более плодотворным нам представляется взгляд на этническую группу, т. е. на общность людей, обладающих схожей этнокультурной идентичностью, не как на субъект межэтнических отношений, а как на ту среду, в которой они развиваются. Мы в полной мере солидарны с той точкой зрения, согласно которой «оценка состояния межнациональных отношений в той или иной среде отражает влияние таких факторов, как уровень социально-экономического развития локальных сред, их социально-культурные особенности, задающие "нормальные" стандарты взаимодействия представителей разных национальностей и религий, уровень этнической мозаично-сти этих сред, интенсивность и качество миграционных потоков, активность СМИ в освещении текущих событий в сфере межнациональных отношений» [4]. Действительно, «межнациональное согласие проявляется через межличностное общение. Это способность жить в сложном, многообразном мире, слышать друг друга и общаться на основе доверия, равенства и справедливости» [5, с. 4]. Но такие способности (или их отсутствие) отдельно взятый человек, вступающий в межличностное общение, не вырабатывает сугубо «индивидуально»: он социализируется в среде, где принято то или иное отношение к различным элементам этнокультурной традиции, есть определенные стереотипы отношения к «своим» и «чужим». Эти стандарты и стереотипы на личностном уровне изменяются под воздействием разнообразных социально-политических процессов, и в результате «вариативность восприятия различными группами людей одних и тех же особенностей локальной межнациональной ситуации, оценки роли этнической составляющей в тех или иных событиях текущей повседневности» позволяет уменьшить или увеличить риски межнациональной конфликтности [6].
Свою роль в формировании этой вариативности играет специфика региональной и локальной общественной жизни, которая также выступает в качестве среды, формирующей индивидуальное восприятие межэтнических отношений, которое «характеризуется значительной региональной спецификой и сталкивается с многочисленными "вызовами" со стороны транснациональных, а также локальных социальных движений, формирующих свои собственные проекты новых этнических либо конфессиональных общностей» [7, с. 3].
Настоящая статья обобщает данные, полученные коллективом кафедры политико-правовых дисциплин СурГУ в ходе исследования межэтнических и межконфессиональных отношений в Ханты-Мансийском автономном округе - Югре в 2019 г. Эмпирические сведения, на которых базируются представленные ниже выводы, были получены в ходе массового опроса, в котором приняли участие 350 человек, представляющих различные этносы, составляющие структуру населения города. Использовалась случайная выборка, репрезентативная в половозрастном отношении. С целью выделения групп респондентов и последующего количественного анализа их общественного мнения выборка формировалась по квотам, объединяющим славянские этносы
(русские, украинцы, белорусы), тюркские народы Поволжья, Урала и Сибири (татары, башкиры), народы Кавказа и Средней Азии, коренные малочисленные народы Севера. Опрос проводился на улицах города при помощи утвержденной заказчиком анкеты.
В ходе исследования были проанализированы ответы респондентов, принадлежащих к различным этносам, касающиеся их личного опыта, связанного с противоречиями в сфере межэтнических и межконфессиональных отношений. Один из важных выводов, который послужил отправной точкой для дальнейшего анализа, состоит в том, что значительной части опрошенных (примерно половине) не вполне чужды чувства «национальной обиды»: с незначительными оговорками многие респонденты готовы говорить о нарушении прав своего этноса, угрозе со стороны иноплеменников, о неприязни по отношению к представителям другого этноса или вероисповедания. Ряд вопросов анкеты позволяет оценить протестный потенциал такого рода настроений. При этом безусловную готовность или готовность при определенных условиях принять участие в отстаивании интересов своей национальности выразило большинство респондентов (рис. 1).
50 43,3
Да, безусловно
40 30 26,1 Это зависит от обстоятельств
20 17,5
12 Ни в коем случае
10 1
0 1 Затрудняюсь ответить
Рисунок 1 - Распределение ответов респондентов на вопрос: «Примете ли Вы участие в отстаивании интересов своей национальной группы в случае возникновения конфликта? (%)»
Аналогичная картина наблюдается и в ответах информантов на второй вопрос анкеты, касающийся их готовности отстаивать права своей конфессиональной группы (рис. 2).
50 40 30 20 10 0
17,!
42,7
21,8
14
Да, безусловно Это зависит от обстоятельств Ни в коем случае ■ Затрудняюсь ответить
Рисунок 2 - Распределение ответов респондентов на вопрос: «Примете ли Вы участие в отстаивании интересов своей конфессиональной группы в случае возникновения конфликта?», %
Этническая обусловленность готовности информантов вступить в конфликт приведена в таблице 1.
Таблица 1 - Распределение ответов на вопрос: «Примете ли Вы участие в отстаивании интересов своей национальной группы в случае возникновения конфликта?» в зависимости от этнической принадлежности респондентов, %_
Коренные народы Севера Народы Кавказа и Средней Азии Русские, белорусы, украинцы Татары, башкиры
Да, безусловно 18,8 33,3 23,4 29,2
Это зависит от обстоятельств 18,8 42,1 45,9 50,0
Ни в коем случае 0,0 17,5 12,7 6,3
Затрудняюсь ответить 62,5 7,0 18,0 14,6
Полученные результаты свидетельствуют о примерно одинаковом состоянии общественного мнения в среде представителей различных этносов. На общем фоне выделяются ответы представителей коренных народов Севера, продемонстрировавших слабое стремление к отстаиванию интересов как национальной, так и религиозной общины.
Применительно к конфессиональной группе в ответах респондентов прослеживается схожая тенденция (табл. 2).
Таблица 2 - Распределение ответов на вопрос: «Примете ли Вы участие в отстаивании интересов своей конфессиональной группы в случае возникновения конфликта?» в зависимости от этнической принадлежности респондентов, %_
Коренные народы Севера Народы Кавказа и Средней Азии Русские, белорусы, украинцы Татары, башкиры
Да, безусловно 6,3 28,1 16,2 13,0
Это зависит от обстоятельств 25,0 40,4 45,5 56,5
Ни в коем случае 0,0 17,5 15,2 13,0
Затрудняюсь ответить 68,8 14,0 23,2 17,4
Вновь просматривается уже упомянутая специфика общественного мнения респондентов из числа народов Кавказа и Средней Азии: они гораздо чаще в сравнении со славянами, татарами и башкирами декларируют «безусловную» готовность отстаивать интересы своей конфессии (28,1 % против 16,2 % у русских, украинцев и белорусов и 13 % у татар и башкир). Этот факт, по нашему мнению, также говорит об особой роли религии в обеспечении солидарности «условно мигрантской» части населения города.
Для понимания приведенных выше данных полезно будет сопоставить их со сведениями об отношении респондентов к этнокультурным и религиозным традициям (рис. 3).
30,1
33,2
16,6
40,7
0 5 10 15 20 25 30 35 40 45
Я не придаю особенного значения национальным традициям
■ Посещаю гуляния по случаю национальных праздников
■ Соблюдаю обряды, обычаи
Вожу детей (внуков) на занятия по родному языку, культуре
Рисунок 3 - Распределение ответов респондентов на вопрос: «Какие из традиций вашего народа Вы соблюдаете?», %
Единственный вариант ответа, который свидетельствует о готовности предпринимать некие дополнительные усилия ради сохранения этнокультурных традиций, - указание на то, что респондент водит своих детей (внуков) на занятия по родному языку и культуре, - информанты выбирали достаточно редко. Респонденты, указавшие на то, что интересуются традициями своего народа в какой-то другой форме, зачастую отвечали, что «не придают этим традициям особенного значения». Это достаточно равнодушное отношение к этнокультурным традициям совершенно предсказуемо для жителей крупного индустриального города в современной России.
Большинство респондентов, как видно из показанного на рис. 4 распределения ответов, декларирует собственную принадлежность к той или иной религии, но, как правило, старается не
обременять себя дополнительными обязательствами в виде молитвы, поста, паломничества, других обрядов. В целом можно сказать, что организованные в соответствии с традиционными образцами формы отправления религиозных культов теряют свою популярность в условиях современных урбанизированных сообществ [см., напр.: 8].
- 3, 2
11,2
16,6
31,5
37
44,7
0 5 10 15 20 25 30
Я не придаю особенного значения религиозным традициям
■ Совершаю паломничества
■ Соблюдаю пост
■ Отмечаю главные религиозные праздники
■ Совершаю религиозные обряды
■ Посещаю храм (мечеть)
35
40
45
50
Рисунок 4 - Распределение ответов респондентов на вопрос: «Какие из религиозных
традиций Вы соблюдаете?», %
Динамика этих процессов в различной этнокультурной среде неодинакова, но типичные тенденции в целом схожи (см. табл. 3).
Таблица 3 - Распределение ответов на вопрос: «Какие из традиций Вашего народа Вы соблюдаете?» в зависимости от этнической принадлежности респондентов, %
Коренные народы Севера Народы Кавказа и народы Средней Азии Русские, белорусы, украинцы Татары, башкиры
Изучаю свой родной язык, культуру 25,0 50,0 39,8 41,7
Вожу детей (внуков) на занятия по родному языку, культуре 18,8 33,9 13,6 10,4
Соблюдаю обычаи и обряды 18,8 66,1 32,0 29,2
Посещаю гуляния по случаю национальных праздников 68,8 42,9 23,8 54,2
Не придаю особенного значения национальным традициям 25,0 12,5 35,9 27,1
Другое 6,3 0,0 1,0 0,0
Чаще всего приверженность этнокультурным традициям демонстрируют в ответах респонденты из числа народов Кавказа и Средней Азии. Участники опроса, принадлежащие к «местным» этнокультурным группам, делают это значительно реже. Логичная гипотеза, объясняющая этот феномен, состоит в том, что «мигранты» чаще испытывают потребность во внутригрупповой солидарности в сравнении с «местными» [см., напр.: 9].
Отношение к религиозным традициям среди информантов характеризуется схожими тенденциями (см. табл. 4).
Таблица 4 - Распределение ответов на вопрос: «Какие религиозные традиции Вы соблюдаете?» в зависимости от этнической принадлежности респондентов, %
Коренные народы Севера Народы Кавказа и народы Средней Азии Русские, белорусы, украинцы Татары, башкиры
1 2 3 4 5
Посещаю храм (мечеть) 20,0 52,7 45,6 44,7
Совершаю религиозные обряды 13,3 52,7 11,7 2,1
Отмечаю главные религиозные праздники 66,7 47,3 31,1 42,6
Продолжение таблицы 4
1 2 3 4 5
Соблюдаю посты 0,0 25,5 8,3 10,6
Участвую в паломничестве 0,0 5,5 3,4 2,1
Не придаю особенного значения религиозным традициям 40,0 12,7 36,9 34,0
Другое 0,0 0,0 1,0 0,0
Таким образом, религиозные традиции, как и этнокультурные, оказываются более востребованными среди «мигрантов», чем среди «местных».
Интерпретируя данные, которые приводятся в таблицах выше, стоит исходить из того, что они, в силу особенностей инструментария массового опроса, вероятно, демонстрируют несколько завышенные показатели религиозности и приверженности национальным традициям среди информантов. Например, в числе респондентов, говорящих о том, что они соблюдают пост, посещают храм (мечеть), исполняют обряды и т. п., могут быть как те, кто делает это систематически, так и те, кто поддерживает религиозные традиции от случая к случаю, начал подобную практику недавно (и, возможно, откажется от нее в дальнейшем), а также те, кто отошел от активной религиозной жизни, но планирует вернуться к ней, и прочие не слишком религиозные в действительности люди.
Данные, приведенные на рис. 5, показывают, что участники опроса в большей степени демонстрируют готовность использовать правовые методы устранения этнонациональных противоречий, чем радикальные.
100
0
32,1
I
52,7
15,5
12,6
26,6 I
26,1
7,2
■ Участвовать в уличных акциях Вступить в силовое противостояние Оставлять комментарии в социальных сетях Другое
Обратиться в правоохранительные органы Применить силу
Размещать информацию в социальных сетях
Рисунок 5 - Распределение ответов респондентов на вопрос: «На что Вы готовы пойти для защиты своих интересов и интересов своей национальной
и конфессиональной группы?», %
Более приемлемы с точки зрения общественного мнения такие цивилизованные формы борьбы, как использование информационного пространства мировой сети и обращение в правоохранительные органы. Мобилизация сколько-нибудь значительного числа людей под лозунгами борьбы за права национальной и религиозной общины в настоящее время маловероятна. Об этом, помимо данных на рис. 5, говорят и проанализированные выше ответы респондентов об их отношении к национальным и религиозным традициям, а также типичный для большинства опрошенных абстрактный, слабо связанный с личным опытом стиль рассуждений о природе и содержании межэтнических конфликтов.
Наряду с вопросами о формах конфликтов в сфере этноконфессиональных отношений и факторах, провоцирующих их возникновение, в анкете содержались и вопросы об условиях, объединяющих людей различной этнической и религиозной принадлежности. Данные о распределении ответов на соответствующий вопрос показаны на рис. 6.
Объединяющий потенциал русского языка - хорошо известный феномен современной общественной жизни. Не вызывает сомнений тот факт, что приобщение к русскому языку и русской культуре в целом будет способствовать укреплению общегражданской идентичности и сплоченности российского общества.
Специфика ответов, касающихся объединяющих факторов, в зависимости от этнической принадлежности информантов отражена в таблице 5.
Недооцененными в общественном мнении остаются ценности патриотизма и причастности к общей истории, при том что близкая к ним по смыслу ценность - общность территории проживания - является значимой для значительной части респондентов. В этой связи можно высказать предположение о том, что идеи патриотизма в современном общественном сознании не ассоциируются в достаточной мере с чувствами привязанности к малой родине и в силу этого часто
рассматриваются как достаточно абстрактные. Насколько можно судить по результатам опроса, несмотря на активную работу по пропаганде патриотизма, его идеи не стали в глазах большинства граждан важным объединяющим фактором. Эти наблюдения стоит учитывать в дальнейшем при совершенствовании патриотической работы.
100
0
32,4
I
51,6
I
49
I
24,6
19,5
12,9
10
■ Русский язык
Общая территория проживания Общая история
■ Уважение к культуре и традициям друг друга
■ Родственные связи
■ Ощущение сопричастности к России, к Нижневартовску, патриотизм
■ Ничего не объединяет
Рисунок 6 - Распределение ответов респондентов на вопрос: «Что, по Вашему мнению, объединяет людей различных национальностей и вероисповеданий
в Нижневартовске?», %
Таблица 5 - Что объединяет людей разных национальностей вероисповеданий в Нижневартовске?, %
Коренные народы Севера Народы Кавказа и народы Средней Азии Русские, белорусы, украинцы Татары, башкиры
Общая история 6,3 60,3 32,4 18,8
Русский язык 6,3 65,5 51,7 56,3
Общая территория проживания 31,3 37,9 52,7 45,8
Уважение к культуре и традициям друг друга 62,5 31,0 20,3 31,3
Родственные связи 31,3 15,5 19,3 25,0
Ощущение сопричастности к России, к городу Нижневартовску 6,3 13,8 12,6 14,6
Ничего не объединяет 25,0 6,9 9,2 8,3
Другое 6,3 0,0 1,0 0,0
Одной из задач опроса являлся анализ отношения респондентов к работе властей в сфере гармонизации межэтнических отношений. Его результаты приведены на рис. 7.
1 балл 2 балла 3 балла 4 балла 5 баллов
■ Администрация города "Полиция
■ Учреждения образования, культуры, спорта СМИ
■ Национально-культурные объединения
Рисунок 7 - Результаты оценки респондентами эффективности работы местных органов власти и общественных институтов по обеспечению атмосферы межнационального и межконфессионального согласия в городе по пятибалльной шкале, %
Следует учитывать, что информация, отраженная на рис. 7, является в значительной степени субъективной, поэтому не следует рассматривать ее в качестве фактических данных, сви-
детельствующих об успехах и неудачах в деятельности общественных институтов. Явное преобладание положительных оценок над отрицательными можно рассматривать как свидетельство высокого уровня доверия горожан к официальным органам и структурам гражданского общества, что в свою очередь дает основания рассчитывать на их успех в деле обеспечения межэтнического и межконфессионального согласия в будущем.
Полученные в ходе опроса сведения позволяют констатировать отсутствие на территории Нижневартовска острых конфликтов на почве межэтнических и межконфессиональных отношений, во всяком случае таких, которые происходили бы с участием достаточно значительного числа жителей и являлись бы в силу этого предметом повседневного опыта респондентов.
Личное знакомство с межэтническими противоречиями чаще всего происходит в сфере трудовых отношений и в вопросах взаимодействия с органами правопорядка: значительная часть респондентов указывает на то, что им известны факты дискриминации по национальному и религиозному признаку при устройстве на работу и со стороны полиции. Согласно опросу с подобными ситуациями чаще всего сталкиваются информанты, принадлежащие к народам Кавказа и Средней Азии, реже всего - представители коренных народов Севера; показатели, характерные для славян, татар и башкир, занимают промежуточное положение.
Большая часть респондентов не считает, что окружающие испытывают по отношению к ним неприязнь из-за их этноконфессиональной принадлежности, и заявляют, что сами также не испытывают такой неприязни к окружающим. Частота позитивных и негативных оценок ситуации в этой области среди представителей различных этносов подчиняется упомянутой выше тенденции.
Тем не менее предвзятое отрицательное отношение к другим людям в связи с их этноконфессиональной идентичностью имеет определенное распространение. В частности, значительная часть (около четверти) респондентов заявляет о том, что испытывает негативные эмоции, антипатию, напряжение, страх при виде людей в «религиозной одежде». Демонстрация религиозности вызывают неоднозначную (в том числе и резко негативную) реакцию как среди респондентов, принадлежащих к этносам, традиционной религией которых является христианство, так и в среде этносов, традиционная религия которых - ислам. Можно заключить, что внешние проявления религиозности обладают определенным потенциалом, способствующим развитию напряженности.
Большинство респондентов представленных в выборке этносов допускают, что в каких-то ситуациях интересы их этноконфессиональных групп могут оказаться под угрозой, и выражают готовность выступить в их защиту. Среди методов, к которым, по мнению участников опроса, они готовы прибегнуть, преобладают те, которые не связаны с противоправными действиями.
Для преимущественного числа информантов вне зависимости от их этноконфессиональной принадлежности характерно позитивное отношение к деятельности властей и институтов гражданского общества в вопросах обеспечения межэтнического и межконфессионального согласия граждан. В качестве факторов сплочения людей различных национальностей и вероисповеданий как правило называются русский язык и общность территории проживания; ценности патриотизма и причастности к общей истории рассматриваются в качестве объединяющего элемента значительно реже. Потенциал внутригрупповой солидарности по признакам этнической и конфессиональной принадлежности выше у респондентов из числа народов Кавказа и Средней Азии: в сравнении с прочими большая часть информантов этой группы склонна обращать внимание на религиозную принадлежность окружающих и чаще декларирует собственную приверженность к религиозным и национальным обычаям.
Ссылки:
1. Ресурс межэтнического согласия в Москве / Л.М. Дробижева [и др.] // Информационно-аналитический бюллетень Института социологии Российской академии наук. 2014. № 2. С. 1-124.
2. Михайлова Е.А. Этнические стереотипы в системе этносоциальной стратификации Астраханской области. СПб., 2011. 186 с.
3. Карабаш И.В. Межэтническая напряженность и конфликты в современной России: основные теоретико-методологические концепции // Теория и практика общественного развития. 2013. № 12. С. 153-156.
4. Там же.
5. Ресурс межэтнического согласия в Москве ... С. 4.
6. Карабаш И.В. Указ. соч.
7. Социальные факторы межэтнического и межконфессионального согласия в полиэтническом регионе / О.А. Богатова [и др.]. Саранск, 2014. 160 с.
8. Михайлова Е.А. Указ. соч.
9. Мартынов М.Ю., Пуртова В.С. Межэтническая конфликтность уб гражданская идентичность // Север России: стратегии и перспективы развития. Сургут, 2016. С. 122-125.
Редактор: Ситникова Ольга Валериевна Переводчик: Герасимова Валентина Евгеньевна
